Текст книги "Алые буквы"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Не думаю, что это имеет значение. – Никки сильно нервничала – она все время зажигала сигареты и тут же их выбрасывала. – Этим вечером я видела нечто, что вряд ли хотела бы увидеть снова.

– Что еще произошло?

– Марта отсутствовала весь день. Дерк был вне себя. Он не продиктовал ни строчки. Я не слышала, какое алиби подготовила Марта, но оно явно его не удовлетворило. Дерк звонил в разные места, куда могла пойти Марта, но, разумеется, нигде ее не застал и не обнаружил никого, кто бы ее видел. Когда она вернулась… – Никки оборвала фразу. – Пожалуй, мне нужно выпить.

Эллери налил ей неразбавленный скотч. Она взяла стакан, но тут же поставила его.

– Нет, так поступил бы Дерк. Это ничего не решает… Он набросился на Марту, прежде чем она успела снять перчатки. Куда она ходила, с каким мужчиной была на сей раз – ее не оказалось там, где она, по ее словам, должна была находиться, поэтому теперь он знает, что все время был прав… Можете себе представить остальное. Хотя нет – пожалуй, не можете. Дерк бывает самым симпатичным парнем в мире, а в следующую секунду делается самым отвратительным. Во время этих припадков у него не рот, а помойная яма. Если бы мне кто-нибудь сказал то, что он сегодня вечером говорил Марте, то – муж или не муж – я бы его убила!

– А если все это правда? – осведомился Эллери.

– Это не может быть правдой! Даже если она действительно делала то, в чем он обвинял, грязи там не могло быть! Марта не шлюха, Эллери. Чем бы она ни занималась с Вэном Харрисоном, ей кажется, будто она влюблена в него. Это все меняет, хотя, наверное, мужчине такое не понять… А потом, – еле слышно добавила Никки, – Дерк бил ее.

– Бил?!

– Он сильно ударил ее по лицу, и она упала. У нее начала кровоточить мочка уха, она попыталась встать, но Дерк снова ее ударил – на сей раз кулаком, – и она осталась лежать, не издавая ни звука – ни стона, ни плача, ничего. Как будто ей отрезали язык. Как будто она боялась, что при первом же звуке он убьет ее.

Никки заплакала.

– Вы не представляете, как страшно он выглядел, – всхлипывала она. – У него было лицо маньяка. Я жутко перепугалась, вспомнила о пистолете в ящике бюро и решила, что, если Дерк еще раз ударит Марту, я возьму пистолет и застрелю его. Но он убежал в кабинет, демонстративно хлопнув дверью… Я хотела сразу же вам позвонить, но должна была позаботиться о Марте. Я вымыла ей лицо и голову, раздела ее и уложила в постель, и за все это время она не произнесла ни слова. Да я и сама не знала, что говорить… Только когда я дала ей таблетку снотворного, она сказала – знаете что, Эллери?

– Что?

– «Запри меня, Никки».

Эллери вытер лицо девушки, сел рядом с ней и взял ее за руку.

– Я заперла ее и спрятала ключ в карман, а потом пошла в кабинет. Не знаю, что я намеревалась делать… Но я застала Дерка валяющимся в кресле мертвецки пьяным и ни на что не реагирующим. За пятнадцать минут он проглотил больше одной пятой галлона виски. Поэтому я заперла и его. Затем я поймала такси и примчалась сюда, а теперь должна возвращаться. Может, его стошнит, и он проснется…

– Я поеду с вами, – мрачно заявил Эллери.

Но в квартире Лоренсов было тихо. Марта спала у себя в спальне. Дерк храпел в пьяном забытьи там, где его оставила Никки.

– Ложитесь отдыхать, Никки. Думаю, вам лучше лечь в одной комнате с Мартой. Только на всякий случай заприте дверь изнутри.

Никки прижалась к нему.

– Эллери, я не хочу, чтобы вы уезжали.

– Я и не собираюсь уезжать.

– Тогда что вы намерены делать? – прошептала девушка.

– Оставаться с Дерком, пока он не придет в себя и я не узнаю, в каком он состоянии.

Эллери поцеловал Никки и подождал, пока не услышал звук ключа, поворачиваемого в замке двери спальни. Потом он направился к кабинету.

* * *

Дерк проснулся на рассвете. Он издал сдавленный храп, и Эллери услышал скрип пружин кресла.

Поднявшись с кушетки в гостиной, Эллери двинулся к двери между комнатами. Дерк стоял, раскачиваясь, прижимая ладони к щекам и тряся головой, как будто ему в уши натекла вода.

– Нет, – заговорил Эллери, – вам это не приснилось.

Дерк резко поднял голову, его тело сжалось.

– Нервы, старина?

– Что вы здесь делаете? – хрипло спросил Дерк.

– Бросьте. На бумаге у вас лучше получаются диалоги. Что я, по-вашему, могу здесь делать? Я одолжил вам отличную секретаршу и не хочу получить назад визжащую истеричку.

– Значит, она вам рассказала… – Дерк плюхнулся в кресло.

– А вы думали, она будет держать это в секрете? Я здесь, чтобы оберегать ее, Дерк, так как по какой-то непонятной причине она отказывается уходить отсюда. Но это не решает вопрос с Мартой.

Дерк снова встал.

– Где она?

– Предположим, я отвечу вам, что она в морге?

– Слушайте, Эллери, я в настроении, не подходящем для шуток.

– Предположим, это не шутка?

Дерк пошевелил челюстью, прежде чем заговорить.

– Вы имеете в виду, что я… что она…

– Предположим, я скажу вам, что второй удар сломал ей шею?

Дерк засмеялся. Подойдя к столу, он взял бутылку скотча и критически посмотрел сквозь нее на свет.

– Сукин вы сын, – сказал он. – Напугали меня до смерти. Второй раз я ударил ее не по голове, а в плечо. – Дерк опустошил бутылку, бросил ее на пол и опять сел, закрыв лицо руками. – Как она?

– Когда я видел ее последний раз, она спала. – Дерк начал подниматься. – Расслабьтесь. Никки спит с ней в одной комнате и заперла дверь. По просьбе Марты. – Дерк сел вновь. – Ну и как вам это нравится, чемпион? Гордитесь собой? – Эллери подобрал бутылку и посмотрел на нее. – Существует что-нибудь более жалкое и бесполезное, чем сожаления на утро после содеянного? Вы даже не можете утешить себя тем, что были пьяны.

Дерк промолчал. Эллери поставил бутылку на стол.

– Что все это значит, Дерк?

– Я уже говорил вам!

– Вы ожидаете, что я поверю, будто вы не можете контролировать вспышки эмоций?

– Ничего я не ожидаю. Оставьте меня в покое.

– Не могу. Это становится опасным.

– Знаю, безумно сожалею и готов ползать на брюхе, – с горечью сказал Дерк. – Но на сей раз это не мое воображение. Она с кем-то встречается.

– У вас есть доказательства? – быстро спросил Эллери.

– В вашем смысле слова – нет. Но вчера Марта была неосторожной. Она впервые не позаботилась побывать там, куда якобы пошла. Она забыла об алиби. – Дерк вскочил и начал быстро ходить по комнате. – Конечно, я вел себя скверно – потерял самообладание и набросился на нее. О'кей, я весь погружен в себя, и ведь никто не любит тех, которые бьют себя в грудь и тем более бьют своих жен. А Марта… она сладенькая, как конфетка, с ласковым голоском и вообще сама невинность. Все это мои выдумки… Ну а если нет? Предположим, она не такая, какой ее все считают… и какой считал я, когда женился на ней. Что тогда?

– Тогда, – ответил Эллери, – если вы можете это доказать, то скажите, что ошиблись в ней, и откланяйтесь.

– Вы бы так поступили, если бы ваша жена спала с другим мужчиной?

– Мы говорим о вашей жене. И вы не знаете, что она спит с другим мужчиной. А если даже так – разве вы перед ней безупречны?

– Что вы имеете в виду? – возмутился Дерк. – Да я не взглянул ни на одну женщину с тех пор, как встретил Марту!

– Не кипятитесь – я верю вам на слово. Но измена мужа – не единственная причина измены жены. Возможно, вы так часто ложно обвиняли Марту в неверности, что она в конце концов решила изменить вам по-настоящему.

Дерк выглядел загнанным в угол.

– Может быть, еще не слишком поздно, Дерк. Не исключено, что Марта действительно встречается с каким-то мужчиной, но не переходит при этом границ. Она все еще вас любит, иначе давно бы ушла. На вашем месте я бы еще раз сходил к хорошему психоаналитику. Попробуйте это, а я пока буду делать все возможное, чтобы спасти остатки вашего брака. Кулаками вы ничего не добьетесь.

«И да помилует Бог мою душу», – мысленно добавил Эллери.

Он оставил Дерка тупо уставившимся в стену и закрыл за собой дверь кабинета. В гостиной стояла Никки, сжимая халат у горла; рыжие волосы свешивались ей на лицо.

Эллери увел ее в коридор.

– Этим утром, Никки, вы выглядите чертовски хорошенькой. Марта еще спит?

– Да, – шепотом отозвалась Никки.

– По-моему, этот кризис миновал. Но так больше продолжаться не может. Я собираюсь поговорить с Мартой.

– Здесь?

– Ну вряд ли.

– Не думаю, что Марта станет с вами разговаривать, Эллери. Особенно после вчерашнего вечера…

– Постарайтесь убедить ее. Пусть она придет ко мне.

– Она не придет.

– Придет. Во время следующего свидания Марта заметит меня и испугается. В теперешней атмосфере у меня есть шанс вбить ей в голову немного здравого смысла. Возможно, – медленно добавил Эллери, – это наш последний шанс.

На следующей неделе Никки сообщила Эллери о прибытии письма «G».

– Ну и как все прошло, Никки?

– Нормально. Марта не смогла выйти из-за своего лица. Сначала она не разговаривала с Дерком, и тот вел себя тихо как мышь. Но Дерк знает, как к ней подлизаться. Вчера он прислал Марте букет гардений – ее любимых цветов, – и она опять растаяла. Женщины такие дуры!

– Думаете, она пойдет на свидание?

– Не знаю. Опухоль спадает, так что, может быть, и пойдет.

– Не звоните мне, когда она выйдет. Я рискну. Самое худшее, что может случиться, – это что я зазря посещу гробницу генерала Гранта.[36]36
  Грант, Улисс Симпсон (1822–1885) – американский генерал, 18-й президент США (1869–1877).


[Закрыть]

Харрисон назначил встречу на завтра в два часа дня. Погода была отличная, и Эллери отправился пешком на Риверсайд-Драйв.

Но совсем некстати вышли с колясками няни, и многочисленные дети играли на траве перед Вестсайдским шоссе и Гудзоном. Две женщины хлопотали над красным комочком в коляске – очевидно, новорожденным.

Эллери сердито взирал на маленькие плоды любви. День оказался не таким уж прекрасным. Как же ему хотелось расследовать обыкновенное убийство!

Остаток пути он проехал в автобусе.

Сойдя на Сто двадцать второй улице, Эллери перешел дорогу от Риверсайдской церкви к площадке перед гробницей Гранта. На площадке и каменных ступенях никого не было. Он посмотрел на часы. Без пяти два.

Эллери бодро вошел, надеясь удивить пару своим появлением. Но в гробнице также было пусто.

Его шаги по мраморному полу отзывались гулким эхом. Эллери склонился на перила и посмотрел на исторические останки двенадцатью футами ниже. Улисс Симпсон Грант покоился здесь с 1897 года, хотя умер двенадцатью годами раньше. Джулия Дент Грант была погребена позднее – всего пятьдесят лет назад. «Вы давно мертвы, и никого это не заботит, – подумал Эллери. – Нужно привести сюда Дерка и преподать ему урок в исторической перспективе».

Он услышал гудок автомобиля и быстро вышел из гробницы, остановившись между двумя колоннами над каменными ступенями и прикрывая ладонью глаза от яркого солнца. Красный «кадиллак» застыл у обочины. За рулем виднелись шляпа и широкая спина Вэна Харрисона, который сигналил такси, стоящему на восточной стороне Риверсайд-Драйв. Когда Эллери посмотрел туда, такси отъехало, оставив на тротуаре Марту.

Ей пришлось ждать сигнала светофора. Сегодня Марта была одета в яркое цветастое платье. Одной рукой она придерживала шляпу, другой махала Харрисону.

Эллери вышел из тени колонны на ступени и намеренно помахал ей как бы в ответ.

Марта сразу же заметила его. Она опустила руку и слегка повернулась, словно собираясь бежать.

Харрисон, удивившись, просигналил снова.

Эллери весело сбежал по ступеням.

– Привет, Марта!

Она изменила решение и быстро перешла Риверсайд-Драйв, придерживая шляпу. Сделав выбор, она пыталась первой добежать до «кадиллака».

Эллери позволил ей это, но подошел достаточно близко, чтобы не дать им улизнуть.

Харрисон выпрыгнул из машины и что-то шепнул Марте, потом с улыбкой повернулся к Эллери.

– Право, Эллери. – Марта тоже улыбалась, хотя сильно побледнела. – Никогда не представляла вас посещающим гробницы, разве что по делу.

– Тут как раз все сорта дел. – Эллери посмотрел на актера, ожидая, что его представят.

– О… Вэн Харрисон – Эллери Квин.

– Здравствуйте. – Харрисон стиснул руку Эллери.

– Крепкое рукопожатие, мистер Харрисон. – Эллери пошевелил пальцами. – Впечатляет… Ну, Марта, не буду вас задерживать. Рад был с вами познакомиться, мистер Харрисон.

– Я хотела поговорить с мистером Харрисоном насчет роли, – с жалким видом объяснила Марта. – В пьесе, которую я готовлю к осени. Он любезно согласился встретиться со мной…

– Да-да, Марта. Увидимся позже.

– Вас подвезти? – спросил актер, продолжая улыбаться.

– Нет, не беспокойтесь. Не буду вам мешать. – Эллери отошел, помахав рукой.

Когда он обернулся, «кадиллак» уже скрылся.

* * *

На следующее утро Марта позвонила в квартиру Квинов без нескольких минут десять.

– Входите, Марта, – печально промолвил Эллери.

Она была в простом платье, хотя и от Бонвита.

– Я сказала, что иду за покупками, – быстро заговорила Марта, опускаясь на край дивана. – Так что не могу задерживаться. Эллери, вы должны забыть о том, что видели меня вчера с Вэном Харрисоном. – Ее голубые глаза казались почти черными.

– Почему? – осведомился Эллери.

– Вы знаете почему. Дерк… Он не должен знать.

– Ах вот оно что! От меня он об этом не узнает.

Она тут же встала, облегченно вздохнув.

– Я должна была сразу попросить вас, поскольку не могу рисковать. Вы ведь понимаете, Эллери?

– Да. Но по-прежнему пребываю во мраке неведения относительно более важных вещей. – Он не делал попытки подняться.

– Эллери, я правда не могу задерживаться…

– Это не займет много времени, Марта. Ответьте только на один вопрос: что означает ваше поведение?

Губы Марты внезапно втянулись, словно голова черепахи в панцирь.

– Мой вопрос не столь нахален, как может показаться. Я ведь не просто любопытный посторонний. Вы пришли ко мне – кажется, будто это было давным-давно! – с просьбой помочь вам с Дерком. Я никак не ожидал, что вы совершите единственный поступок, в результате которого помощь станет невозможной.

– Да, но… – Слова доносились как будто издалека. – Бывают вещи, которые нельзя объяснить.

– Даже мне, Марта? За свою жизнь я выслушал великое множество секретов и не помню, чтобы когда-нибудь обманул чье-то доверие. Мне нравится помогать людям – это дает стимул к жизни, – особенно людям, которым я симпатизирую. Вам я очень симпатизировал, Марта, так как считал вас прямой и честной. Я бы хотел вернуться к моему прежнему отношению – и заодно избежать трагедии.

– Только потому, что я встретилась с актером в отдаленном месте? – Он едва мог разобрать слова. – Вы же знаете, Эллери, почему я так поступила. Дерк…

– По той же причине вы встречались с тем же актером в гостиничном номере, на Бауэри, в Чайна-тауне и других местах?

Эллери показалось, что Марта вот-вот упадет в обморок. Она и на самом деле покачнулась, но тут же выпрямилась и снова поджала губы. Ее голубые глаза потемнели еще сильнее. Эллери вздохнул:

– Я не критикую вас, Марта, а просто хочу помочь. Дерк толкнул вас в объятия другого мужчины. Вы влюблены в Вэна Харрисона или думаете, что влюблены. Может быть, вы решились на это после особенно скверной выходки Дерка, а в итоге увязли… Возможно, теперь вы уже жалеете обо всем, но не знаете, как из этого выпутаться. Харрисон – крепкий орешек, а ваши руки связаны, потому что, если вы разорвете с ним отношения, он может раззвонить о них по всему городу и даже сообщить Дерку. Это так, Марта? Если да, то я займусь Вэном Харрисоном и ручаюсь, что Дерк никогда об этом не услышит.

– Нет! Держитесь от него подальше!

– От кого, Марта?

– От… от Вэна!

– Значит, вы влюблены в него. По крайней мере, скажите мне, Марта: почему вы остаетесь с Дерком? Вы боитесь, что если потребуете развода…

– Оставьте меня в покое!

Эллери продолжал сидеть, когда стук каблуков Марты стих на лестнице.

Он просидел так около часа, озабоченно хмуря брови, потом встал, подошел к телефону и позвонил в квартиру Лоренсов.

– Эллери? – послышался голос Никки. – Я… не могу разговаривать сейчас. Дерк занят диктовкой – работа идет отлично…

– Приходите, как только сможете.

* * *

Никки явилась через час.

– В чем дело? – Она была испугана.

– Садитесь, Ник.

– Но что произошло?

Эллери, расхаживая взад-вперед, поведал ей о визите Марты.

– Никки, – закончил он, – я долго обдумывал этот разговор. До сих пор я был склонен относиться к этому делу как к досадному пустяку, но больше я не сделаю такой ошибки. Все куда серьезнее, чем я предполагал.

– Почему вы так говорите? Почему серьезнее?

– Не знаю.

– Не знаете? – Никки выглядела ошеломленной.

Эллери подошел к окну и уставился на Восемьдесят седьмую улицу.

– Звучит не похоже на меня, верно? Ни логики, ни фактов – одни чувства. Скверный оборот для практичного человека…

– Но в каком смысле это может быть более серьезным?

Эллери повернулся к ней:

– В очень многих. Но давайте вернемся на твердую землю. Нам предстоят гонки со временем. Рано или поздно Дерк поймет, что происходит, он уже на верном пути. Ваша задача, Никки, оттягивать этот момент. Дерк увлечен своей книгой?

– Да, очень.

– Подогревайте его интерес к ней. Льстите ему, говорите, что он величайший детективный автор со времен Эдгара По и создает шедевр, который переживет «Убийство на улице Морг». Если он снова впадет в ярость и начнет бить Марту, закройте глаза и заткните уши. Прежде всего не давайте ему повода избавиться от вас. Если вы покинете квартиру, мы пропали. И конечно, прикрывайте Марту. Понятно?

Никки кивнула.

– Лично меня беспокоит не Дерк Лоренс, – продолжал Эллери. – Я хорошо знаю этот типаж и устал от невротиков, преисполненных жалости к себе. В конце концов, я не целитель душ. Дерк сам навлек это на себя. Если он желает прямиком отправиться в ад, я с почтением помашу ему рукой. Но Марта – другое дело. Ей грозят неприятности от Дерка, от Харрисона, от бог знает кого или чего! Я более, чем когда-либо, хочу ей помочь, и она примет эту помощь независимо от ее желания.

– Спасибо, – прошептала Никки.

– Но мы можем помочь Марте только одним способом – прекратив эту грязную историю с Харрисоном так, чтобы об этом не узнал Дерк.

– Каким образом, Эллери? Даже если вы прекратите их отношения, как вы сможете заткнуть Харрисону рот?

– Этой маленькой проблемой я намерен заняться немедленно, – ответил Эллери.

H, I, J, K

Во второй половине дня Эллери позвонил в офис Леона Филдса.

– Мистера Филдса сейчас нет. Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Квин?

– А кто это говорит?

– Секретарь мистера Филдса.

– Мисс Лафмен?

– Совершенно верно.

– Где я могу найти Леона, мисс Лафмен? Это важно.

– Право, не могу сказать. Это конфиденциальное дело?

– В высшей степени.

– Ну, мне приходится заниматься множеством конфиденциальных дел мистера Филдса, мистер Квин…

– Не сомневаюсь, мисс Лафмен, но это едва ли принадлежит к их числу. Где он – на углу Восемьдесят восьмой улицы и Мэдисон-авеню?

После паузы женщина сказала:

– Подождите минуту.

Эллери послушно ждал.

Спустя три минуты в трубке послышался резкий голос обозревателя:

– Твой географический вопрос, Эллери, заставил Харриет наложить в штанишки. Это ведь считается строжайшим секретом. Ну, что там у тебя?

– Можно говорить свободно?

– По моему телефону? Разумеется, ведь он подключен к линии блокировки подслушивающих устройств, приятель! Так что выкладывай.

– Ну, ты подумал об этом?

– О чем?

– О чем ты обещал подумать перед нашим прощальным поцелуем в тот вечер.

– Ты имеешь в виду Харрисона? – В голосе Филдса послышалось раздражение. – Да, подумал.

– Ну?

– Я еще не решил.

– Что не решил?

– Слушай, Эллери, я спешу. Собираюсь лететь в Голливуд. Почему бы тебе не позвонить мне, когда я вернусь?

– А когда ты вернешься?

– Недели через две-три.

– Я не могу ждать так долго, Леон!

– Ничего не поделаешь, приятель. – И Филдс положил трубку.

* * *

Эллери не стал тратить время на недобрые мысли о Леоне Филдсе. Для Филдса не существовало иных законов, кроме тех, что выработаны им лично, – обычным людям он не подчинялся. Если Филдс говорил «подождите», приходилось ждать. Как правило, оказывалось, что ждать стоило.

А тем временем Эллери мог только наблюдать за любовниками между тщетными попытками вернуться к работе. Его стол был завален ждущими ответа письмами, непрочитанными рукописями для «Журнала тайн Эллери Квина» и закодированными набросками нового романа, настолько давними, что он сам не мог их расшифровать.

Эллери следовал за Мартой по Западному Центральному парку и Восемьдесят первой улице и видел, как она встретилась с Харрисоном у планетария Хейдена. Они вошли внутрь и послушали вечернюю лекцию, наблюдая в темноте искусственные звезды, после чего вышли порознь и двинулись в разных направлениях. Очевидно, на сей раз Марта осмелилась только на урок астрономии.

На следующей неделе, словно желая сохранить атмосферу полета в пространстве, они встретились в аэропорту Айлдуайлд в Куинсе. Ветер от взлетающего самолета развевал юбку Марты, когда возлюбленный обнимал ее. Она нервничала, вырывалась и, как обычно, озиралась вокруг, но Харрисон только смеялся и целовал ее. Потом они поехали в его «кадиллаке» в Нижний Коннектикут, остановившись в конце сельской дороги у дома с окнами, выходящими на пролив, и вечнозелеными деревьями, шепчущимися, словно завистливые соседи. Актер перенес Марту через порог, будто молодую жену, а Эллери, затаившийся под защитой типично коннектикутского валуна, развернул машину и с тоской поехал назад.

На третьей неделе Эллери снова позвонил в офис Леона Филдса. Мисс Лафмен сообщила, что мистер Филдс все еще на побережье. Нет, она не знает, когда он вернется, но если мистер Квин будет любезен перезвонить в пятницу…

Мистер Квин был любезен и перезвонил, но мисс Лафмен информировала его, что Филдс улетел в Мехико по горячему следу какого-то общественного деятеля и дурно пахнущих восьмидесяти пяти тысяч долларов, и она опять-таки не знает, когда он вернется. На днях он позвонил и сказал, что, возможно, заскочит на несколько дней в Гавану.

Эллери скрежетал зубами, утешая себя тем, что Дерк Лоренс работает как одержимый и ему не до ревности.

Марта в эти дни тоже была занята. Она завершала распределение ролей в пьесе Эллы Гринспан, а репетиции должны были начаться в одном из пустующих театров на Западной Сорок пятой улице.

Вэн Харрисон в пьесе не участвовал. Все роли там были женские, за исключением мальчика десяти лет.

Марта похудела, но стала более спокойной, и в ее голосе зазвучал металл. Один театрал, посмотрев, как она проводит репетицию, заявил в «Сардис», что «Марта нашла себя как режиссер. Что-то с ней произошло – слава богу». Память о ее первых двух спектаклях была все еще свежа на Шуберт-Элли. Теперь же стали говорить, что ее ожидает шумный успех, и все надеялись, что она сможет возместить потери, понесенные в результате постановки «Вокруг тутового дерева» и пьесы Алекса Конна.

Тем не менее Марта нашла время, чтобы на четвертой неделе отсутствия Леона Филдса ускользнуть на пляж Джоунса, где Эллери наблюдал за ней в бинокль с набережной. Она лежала рядом с Харрисоном под красным зонтом. В купальном костюме Марта казалась совсем худой, и Эллери не был уверен, что это ему нравится. На всем ее облике лежала печать меланхолии.

Харрисон был облачен в красивый купальный халат цвета бронзы; его шею обматывал ярко-голубой шарф. Эта уступка тщеславию была всего лишь осторожностью – он едва ли хотел выставлять свое тело напоказ в непосредственной близости от крепких тел молодых мужчин. Но когда Марта пошла купаться, Харрисон сбросил халат и шарф, оставил их под зонтом и последовал за ней. Эллери смотрел на них в бинокль. Обнаженный Харрисон являл собой малопривлекательное зрелище. Загоревшая под «солнечной лампой» кожа была дряблой, брюшко – весьма заметным, волосы на груди – седыми, а ноги – испещренными варикозными венами. Покуда Марта плавала и ныряла как дельфин, Харрисон греб руками по-собачьи, держа подбородок над водой, так как боялся намочить парик. Эллери занес все факты в книжечку, добавив «F» к своему алфавиту и спрашивая себя, зачем он вообще ведет эти записи.

На пятую неделю, когда Филдс был в Майами, где, по словам мисс Лафмен, у него было полно друзей, Марта и Харрисон закусывали в английском ресторане «Кинс» на Западной Тридцать шестой улице, как будто их любовь была вполне законной.

* * *

– Больше я не могу дожидаться Филдса, – сказал Эллери Никки. – Они становятся все более беспечными, а мы не можем рассчитывать, что поглощенность Дерка книгой будет длиться вечно. Я должен взяться за Харрисона.

Это происходило в воскресенье утром, и Эллери набирал дарьенский номер Харрисона с мрачной уверенностью человека, хорошо знакомого с воскресными привычками актеров. К его удивлению, на звонок не ответили. Спустя час он позвонил снова, думая, что Харрисон мог еще спать, но снова не получил ответа, как и еще через час.

Затем Эллери вспомнил, что великий Вэн Харрисон сидит без работы, поэтому позвонил на радио и оставил свой номер.

Телефон зазвонил через двадцать минут.

– Говорит Вэн Харрисон, – послышался мужской голос. – Мне передали этот номер. Кто у телефона?

– Эллери Квин.

Последовала пауза.

– Ах да, – вежливо сказал Харрисон. – Мы встречались у гробницы Гранта. Чем могу служить, Квин?

– Мне нужно вас видеть.

– Меня? Зачем?

– Подумайте и, может, поймете. Что вы делаете сегодня?

– Я не сказал, что согласен с вами встретиться.

– Вы предпочитаете встретиться с Дерком Лоренсом?

– Только не это! – простонал актер. – Лучше я встречусь с вами – хоть в аду!

– Вы сейчас свободны?

– Нет, мистер Квин. Я обещал помочь своему другу – бедняга зарабатывает на жизнь в качестве режиссера радиопостановок. У какого-то идиота заболел живот, и он не сможет участвовать в вечерней передаче. Поэтому я сейчас репетирую и вышел из студии на десятиминутный перерыв.

– Когда вы выходите в эфир?

– В 19.30.

– В какой студии, Харрисон? Я встречусь с вами там.

– Даже не думайте об этом! Молодая леди, считающая себя актрисой и сумевшая убедить в том же нескольких режиссеров на диване, также участвует в этой дерьмовой постановке, а так как она живет в Стамфорде, я подрядился отвезти ее домой. Едва ли наша беседа подходит для ушей юной девушки. Я буду дома около десяти, Квин, – не сомневаюсь, что вы уже пронюхали, где я живу. – Послышался презрительный щелчок.

Эллери поджидал возле дома в Дарьене, когда красный «кадиллак» затормозил на аллее. Харрисон был один.

Он вышел из машины, поднялся по каменным ступенькам, распространяя вокруг аромат бурбона, и начал рыться в поисках ключа, не делая попыток обменяться рукопожатием.

– У моего японца выходной, иначе вы бы не смогли припарковаться на аллее. Долго ждали? – Было почти десять.

– Не имеет значения.

На тулье шляпы Харрисона виднелась вмятина, а под правым ухом – алая полоска от губной помады.

– Не мог отделаться от этой маленькой сучки. Горячая, как Хиросима! Входите, мистер Квин. – Харрисон повернул выключатель.

Гостиная была типичной для самых роскошных домов Дарьена на берегу пролива – светлой и просторной. К ней примыкали большая терраса и аккуратная лужайка, спускающаяся к берегу. Лужайка была уставлена стальной мебелью. Рама с решеткой для гриля и портативный бар, замусоренный стаканами и пустыми бутылками, стояли под кизиловыми деревьями.

Помещение в действительности представляло собой две комнаты – гостиную и более просторную столовую. Массивные коричневые балки, камин и лестница между комнатами сверкали великолепием. Калифорнийская мебель в стиле модерн подчеркивала мужскую атмосферу. Пол был отполирован до блеска и покрыт ярким индийским ковром. Все выглядело безумно дорогим.

На стенах висели фотографии. Большинство изображало молодого поджарого Харрисона, а остальные хранили облик известных театральных деятелей и их автографы.

– Извините за беспорядок, – заговорил актер, бросив шляпу в направлении стола. – Это холостяцкая берлога, а Тама в противоположность тому, что думают о японских слугах, как видите, не отличается аккуратностью. Но он смешивает сказочное мартини и чудесно готовит. Уборщица приходит два раза в неделю и машет тряпкой туда-сюда, но она такая же неряха. Если эта Гладиола, Гиацинта, или как там ее зовут, оставила что-нибудь в баре, то мы хотя бы сможем выпить. Она была здесь утром.

– Но к телефону никто не подходил.

– Она игнорирует телефон. Подозреваю, что она вообще неграмотная. – Харрисон начал обшаривать стоящий в углу бар красного дерева. – Чертов Тама! Я велел ему пополнить погреб перед уходом. Ночные гости вылакали абсолютно все. – Он поднес к свету две бутылки. – Вермута и виски осталось совсем немного, но думаю, мне удастся приготовить пару «Манхэттенов». Пойду принесу лед. – Актер вышел через дверь в столовой.

Эллери терпеливо ждал.

Харрисон вернулся, неся кувшин со льдом и два чистых бокала. Насвистывая, он принялся смешивать коктейли.

– Готово! – весело воскликнул актер, протягивая Эллери бокал. – Ну, что вас беспокоит, Квин?

Эллери поставил полный бокал на край стола.

– Как вы намерены поступить с Мартой?

Харрисон рассмеялся и выпил полбокала.

– Не ваше собачье дело. Думаю, это дает ответ и на ваши следующие вопросы. Но если у вас остались сомнения, спрашивайте.

– Вы сознаете, во что ввязались?

Зазвонил телефон. Харрисон извинился, поставил свой бокал на большой стол у дивана, сел на валик и снял трубку:

– Алло. – Он снова выпил, задержал на несколько секунд бокал у губ, потом медленно опустил его. – Расскажу тебе позже, дорогая. Сейчас не могу – я не один.

Марта?

– Да, встреча, о которой я упоминал.

Марта!

– Но, милая моя…

Она говорила быстро, и ее голос вибрировал в мембране.

– Успокойся, дорогая, – уговаривал Харрисон. – Волноваться не о чем.

Снова быстрая речь.

– Но я не могу… Опять то же…

– Хорошо. – Голос Харрисона стал резким. – Это займет около десяти минут. Какой номер? – Он записал что-то в телефонной книжке, вырвал лист, сунул его в карман, положил трубку на рычаг и встал, улыбаясь. – Насколько я понимаю, Квин, вы настаиваете на том, чтобы дойти до самой сути?

– Да, настаиваю.

– Тогда вы должны меня извинить. Вы же знаете нашу сельскую учтивость. Звонила жена моего друга. Они на вечеринке в доме на этой же улице – Кит напился и скандалит. Я единственный, кто может с ним справиться. Отвезу его домой в Нортон, уложу в постель и вернусь минут через тридцать-сорок. Так что если хотите ждать…

– Да, хочу.

Харрисон пожал плечами и быстро вышел.

Вскоре Эллери услышал, как «кадиллак» заурчал и понесся по дороге.

Жена друга… Эллери встал и начал ходить по комнате.

Это была неуклюжая ложь. Харрисон едва ли бы стал спрашивать номер дома на своей же улице. Кроме того, дома на этих прибрежных дорогах вообще не имеют номеров. Наверняка звонила Марта. Харрисон позвонил ей днем в театр, где она готовилась к назначенной на август репетиции в Бриджпорте, и рассказал о предстоящей вечером встрече. Марта испугалась настолько, что рискнула позвонить, зная, что Эллери находится здесь.