Текст книги "Дом Брасса"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Поставив «Виктролу» в гостиной, Хьюго нашел банку подходящей смазки, после чего вернулся с ней и с пластинками. Кит начал чистить и смазывать аппарат, а Линн – сортировать пластинки и сдувать с них пыль. В ящике оказался пакет стальных игл, который даже ни разу не открывали. Кит стал заводить фонограф.

– «На дороге Тамиами», – прочитала Линн надпись на одной из этикеток. – Никогда не слышала эту пьесу.

– Зато я слышал, – сказал Ричард Квин и, когда «Виктрола» разразилась царапающими звуками, церемонно произнес: – Миссис Квин, могу я вас пригласить?

Прежде чем Джесси успела подняться, музыка прекратилась с жалобным скрипом, и Ричард, протестующе обернувшись, увидел Вона, стоящего у фонографа и ухмыляющегося, как вандал над своей жертвой. Старый Хендрик маячил в дверях со своей мерзкой улыбочкой. Под мышкой он держал тощий портфель.

– Вам придется отложить ваш танец, инспектор. На сей раз я созываю собрание. – Старик ощупью добрался до любимого кресла и опустился в него. Хьюго придвинул к креслу низкий столик. Брасс похлопал по нему рукой, кивнул и поместил на него портфель. Вон и Хьюго заняли зловещую позицию по обеим сторонам кресла. – Прошло около двух недель после покушения на мою жизнь, совершенного, как выразился бы инспектор Квин, неизвестным лицом или лицами, – начал старик, противно причмокивая, – но я все еще, как говорится, копчу небо, а вы все еще ожидаете решения старого сумасброда. Ну, я принял решение.

Девитт Алистер склонил голову набок, словно прислушиваясь к отдаленному шуму. Элизабет Алистер сидела неподвижно, как индейский вождь, но инспектор заметил, что она затаила дыхание. Значит, что-то человеческое ей все-таки было не чуждо.

– Я ничего не слышу, – продолжал старик. – Теперь вы ждете, что скажет старый дурень. Которые из нас? Сколько? Кто получит наследство, а кто нет? Ну, леди и джентльмены, я пришел к выводу, что выбор между вами невелик.

Это уже дурно пахнет, сказал Ричард Квин, ведя сам с собой безмолвную беседу. Алистер – законченный прохвост, миссис Алистер столь же привлекательна, как жена первобытного синантропа, но заявлять, что выбор невелик, скажем, между Линн О'Нил и Корнелией Оупеншо – пример слепоты, который нечасто встретишь даже у слепого.

Брасс постучал по полу тростью.

– Я поручил мистеру Вону в качестве моего поверенного составить мое завещание, и он сделал это.

– Ну? – не выдержала мисс Оупеншо и поднесла ко рту руку с алыми ногтями.

– Вам не терпится, дорогая моя? Вполне понятно. Теперь вы видите, инспектор, сколько пользы было от вашего вмешательства? Итак, леди и джентльмены, я оставляю мое состояние – стоимостью шесть миллионов долларов, как я уже говорил, – вам шестерым, всем поровну. Как вам это нравится?

Последовали благодарные вздохи. Инспектор почувствовал, что терпит поражение. На миг ему пришла в голову дикая мысль, что старик хочет заставить своих пленников вцепиться друг другу в горло, дабы уменьшить число наследников, но кого, кроме разве только Девитта Алистера, могло возмутить предложение разделить состояние с пятью другими людьми, если каждая доля составляет миллион долларов?

– Однако… – Старик сделал паузу.

«Ага!» – подумал инспектор.

– Есть одно условие. Я говорил вам, что мистер Вон не смог разыскать одного из моих кандидатов – человека по имени Хардинг Бойл. Так вот, если Бойл объявится не позже чем через месяц после моей смерти, он будет включен в число наследников и состояние придется разделить не на шесть, а на семь равных долей. Ах да, я также оставляю определенную сумму мистеру Зарбусу.

– Кому? – спросил инспектор.

– Хьюго Зарбусу – доброму и преданному слуге et cetera.[32]32
  И так далее (лат.).


[Закрыть] Вот этому тупице. Это почти не отразится на доле каждого из вас, так что вы можете себе позволить быть щедрыми.

«Почему я не в состоянии поверить ни единому слову старого мошенника?» – в отчаянии спрашивал себя инспектор. Быть может, его ввели в заблуждение чисто поверхностные признаки – неприятные улыбки, хихиканье и причмокивание старика? Что, если эти внешние проявления неискренности не имеют ничего общего с его подлинным характером? В конце концов, он вознаградил человека, который готовил ему пищу, полировал для него тонны латуни, заботился о всех его нуждах и годами терпел его брань и оскорбления. Инспектор покачал головой. Он просто не мог представить себе Хендрика Брасса благодарным кому-либо и за что-либо. Нет, тут что-то не так. Но что именно?

Что касается Хьюго Зарбуса, то после неожиданного объявления о постигшей его удаче он выглядел так же тупо, как и до того.

Старик открыл портфель, достал оттуда документ на юридическом бланке и положил его на стол.

– Мистер Вон, пожалуйста, приведите сюда Сару и Эмму Хотэйлинг.

Вон молча вышел и вернулся, ведя за собой двух женщин, нанятых Брассом на время пребывания в доме гостей. Сестры Хотэйлинг были филлипскиллскими старыми девами, которые, казалось, появились на свет смертельно напуганными. Они крались по дому, застилая кровати и делая вид, что вытирают пыль, быстро убирали посуду после обеда и уходили с таким видом, будто не намерены возвращаться, но на следующий день появлялись снова. Значит, Брасс платил им. Но где он брал деньги? Очевидно, в каком-то тайнике, из которого он ранее достал сотенные и тысячные купюры.

– Ручку, мистер Вон.

Вон достал шариковую ручку и вложил ее в руку старика.

– Покажите мне строку для подписи.

Частный детектив, он же поверенный, поместил руку Брасса в нужное место.

– Сара и Эмма, – обратился к служанкам Хендрик Брасс, – я намерен подписать мое завещание и прошу вас быть свидетелями. Вы понимаете, о чем я говорю?

Женщины испуганно кивнули.

Старик, тщательно выписывая каждую букву, поставил свою подпись. В комнате слышался только шорох ручки.

– А теперь, мистер Вон, пусть обе мисс Хотэйлинг подпишутся как свидетельницы.

Сестры быстро поставили свои подписи там, куда указывал палец Вона.

– Ну и ну! – ухмыльнулся частный детектив. – Оказывается, они умеют писать.

– Они расписались, мистер Вон?

– Да.

– Тогда благодарю вас, леди. Вы свободны.

Под прикрытием бегства сестер инспектор скользнул к столику взглянуть на завещание. Вон с усмешкой наблюдал за ним. Но подпись «Хендрик Брасс», несомненно, была сделана той же дрожащей рукой, что и подпись в приглашении, адресованном Джесси.

– Будет с вас, папаша, – сказал Вон, убирая завещание. – А то взглядом чернила сотрете. Что-нибудь еще, мистер Брасс?

– Да. Вам незачем уезжать немедленно, леди и джентльмены. Фактически я бы хотел, чтобы вы остались. Ешьте, пейте, веселитесь! Кто знает? Завтра старик может умереть, и тогда вам только и останется, что вернуться домой. Но вернуться богатыми! Мое сердце ликует при мысли об этом. Ах, как чудесно давать! Вопрос в том, что я получу.

На сей раз хихиканье было долгим – совсем как у Бэзила Ратбоуна в роли Ведьмы на пластинке «Гензель и Гретель», которую инспектор как-то подарил первенцу дочери Уэса Полански.

– Конечно, если вы хотите уехать…

Инспектору казалось, что Брасс намеренно оборвал фразу. «Если вы хотите уехать…» Что произойдет тогда?

– Послушайте, мистер Брасс, – заговорил инспектор. – Не пора ли сообщить этим людям, где находятся деньги? Если вы их где-то спрятали, то поиски причинят им много затруднений. Я не имею в виду, что вы скоро умрете, но вы сами затронули эту тему.

Он мог бы поклясться, что запавшие глаза в желтоватых впадинах видят его.

– Беспокоитесь, инспектор? Так вот, сэр, я не желаю это сообщать. Что вы об этом думаете?

Он усмехнулся и протянул руку в сторону Хьюго.

Они слышали, как старик, поднимаясь по лестнице впереди Вона, жалуется, что Хьюго идет то слишком быстро, то слишком медленно, то слишком неуклюже, пока сварливый голос не скрыла захлопнувшаяся дверь.

– Ну? – осведомился Ричард. – Вы уезжаете или остаетесь?

Молодой Палмер потирал руки.

– Кажется, он хочет, чтобы мы остались. Что касается меня, я не жду от старого Хендрика ничего плохого – после сегодняшнего! Как насчет вас, Линн?

– Мне ехать некуда, и я туда не тороплюсь, – уклончиво ответила Линн. – Боже мой, целый миллион!

– Интересно, где он его прячет? – прищурившись, спросила Корнелия.

– Это его приманка, – устало произнес инспектор. – Он играет с вами, как рыбак с рыбой. У него есть какая-то причина хотеть вашего пребывания в этом доме. Мне это кажется достаточным основанием, чтобы уехать.

– Значит, вы уезжаете? – осведомился доктор Торнтон.

– Кто-то должен наблюдать за детишками, чтобы они не заблудились в лесу. Кто знает, что у него на уме?

– Я заметил, что в этот раз он не упомянул о выдаче нам вторых половинок тысячедолларовых купюр, если мы уедем, – пробормотал доктор. – Ну, раз я уже потратил столько дней, то могу побыть здесь еще какое-то время.

– А вы, Алистер?

Толстяк не колебался.

– Будь у меня деньги, я бы сказал, что это какая-то афера. Но мы с Лиз на мели. Так что я воспользуюсь обстоятельствами.

Миссис Алистер молча кивнула.

– В таком случае, – обратился Ричард к своей дражайшей половине, которая с тоской думала о том, в какую историю она их втравила, – мы можем продолжить с того места, где нас прервали. Мисс О'Нил, включите, пожалуйста, фонограф.

Под царапающие звуки «На дороге Тамиами» он обнял Джесси за талию, отвел ее в центр гостиной и начал танцевать с ней фокстрот времен президента Уоррена Г. Хардинга.

* * *

– Нам лучше вернуться, мистер Палмер, – сказала Линн. – Луна оказывает слишком сильное действие.

Кит что-то пробормотал, выключил портативный радиоприемник, который купил в Тэрритауне, и поднялся. Луна посылала через Гудзон сообщение полузатонувшему причалу, но ее свет касался и Линн. Хотя, возможно, она была к нему не столь чувствительна…

Когда они зашагали назад, Линн взяла его под руку.

Кит хотел бы, чтобы она этого не делала, поскольку это создавало непосредственный контакт между ними. Конечно, он больше всего на свете желал именно контакта, но какой в нем был толк без сотрудничества?

Поэтому Кит держался скованно, но Линн, казалось, этого не замечала. Она продолжала болтать о страховом агенте по имени Харри, чудесах кухонных комбайнов и других достопримечательностях Уэгон-Спрингса. Конечно, недавний поцелуй кое-что значил. Но Линн вела себя так, словно его не было вовсе. Может быть, музыка была неподходящей – диск-жокей поставил Зеро Мостела. Проклиная себя, Кит безуспешно пытался поймать по транзистору какую-нибудь страстную любовную песню.

– В чем дело? – спросил он. Линн прервала контакт, и Кит почувствовал невосполнимую утрату.

– Я забыла кошелек на причале. Придется вернуться.

– Я сбегаю. Подождите здесь. – Он пустился бегом, захватив фонарик.

«Оставил меня в лесу без света, – подумала Линн. – Похоже, я лишила беднягу способности соображать».

Она царапнула голенью по валуну и села, потирая ногу.

Внезапно стало так темно, что Линн начала сердиться. То, что она довела Кита до такого состояния, было прекрасно, но его поведение попахивало мелкой мужской местью, а это было не по правилам. «Я заставлю его пожалеть об этом», – подумала Линн, и ей сразу стало легче.

Свет фонаря ослепил ее.

– Привет, беби, – послышался голос Вона.

Линн вскочила, но он был слишком проворен. Она чувствовала себя окруженной, парализованной, раздавленной. Его руки были повсюду. Линн пыталась лягаться и кусаться, но он только смеялся и даже не дышал тяжело.

– Эге! – сказал Вон. – Ты на ощупь еще лучше, чем я думал.

Лин хотела закричать, но он надавил ей на горло предплечьем.

– Не стоит, беби. – Вон начал наклонять ее назад. – Хотя кричи сколько душе угодно. Мне это даже нравится.

– Подождите…

– К чему сопротивляться, беби? Если ты готова на все ради этого лопуха Палмера, подумай, насколько лучше тебе будет с настоящим мужчиной.

У него должно быть уязвимое место, в отчаянии думала Линн.

– Мне казалось… ваша работа… охранять мистера Брасса.

– Он дрыхнет за запертой дверью. Хватит упираться, цыпочка. Пое-е-ехали!

В следующий момент Линн оказалась на спине, и Вон навалился на нее. Собрав все силы, она закричала:

– Кит!

Палмер уже подбегал к ним. Она слышала, как он пробирается через кустарник. Луч фонарика устремился на нее. Линн откатилась в сторону. Вон выругался, потом засмеялся и выключил свой фонарик. Линн зажмурила глаза. Бедняга Кит. Теперь в довершение всего его изобьют из-за нее. Вон переломает ему кости, и он ее возненавидит. Она спряталась за дерево, боясь выглянуть.

Линн слышала топот ног, сопение, шумное дыхание, звуки ударов и, наконец, стук упавшего тела. Потом наступила тишина.

«Надо бежать!» – подумала она.

Но из-за дерева вышел мужчина, взял ее за руку и сказал:

– Крутой парень больше вас не побеспокоит. Я кое-что выяснил.

«Слава богу!»

– О, Кит, он разбил вам нос!

– Нет, я наткнулся на дерево, когда бежал по тропинке.

Линн почувствовала, что обнимает его.

– Что вы выяснили?

Но Кит казался далеким и по-мужски серьезным.

– У этого парня стеклянная челюсть.

* * *

– Ричард, – начала Джесси, как только он закрыл дверь их спальни на замок и задвижку, – я хочу уехать отсюда.

Ее супруг покачал головой.

– Будь я проклят! Палмер его одолел!

– Завтра утром я первым делом сообщу старику, что этот монстр Вон в моем случае ошибся. А потом, дорогой, мы уедем.

– Что? Нет, милая. Еще рано. – Он нахмурился. – По крайней мере, для меня. Но я бы хотел, чтобы уехала ты.

– Ричард Квин, я твой предлог для пребывания здесь. Ты знаешь, что я и шагу не сделаю без тебя.

– Ты упрямая женщина.

– А ты… ты полицейский с головы до ног!

– Думаю, дорогая, нас ждет нелегкое время. Завещание, которое Брасс поручил Вону составить, было большой ошибкой. Он практически напрашивается на это.

– На что?

– На гроб и шесть футов земли в округе Уэстчестер. Запомни мои слова, Джесси. Этим завещанием старый дурень подписал себе сегодня смертный приговор.

Два дня спустя его пророчество сбылось.

Глава 6
КТО?

Вечер накануне был примечателен только в одном отношении. Возвращаясь из леса с предобеденной прогулки, Квины встретили Хьюго, являвшего собой экстраординарное зрелище. На нем были синий костюм из сержа, обтягивающий его как кольчуга и источавший запах нафталина, огромные ботинки цвета бычьей крови и шляпа-котелок. Он выезжал с подъездной аллеи на старой «хонде».

Хьюго затормозил, а инспектор серьезно осведомился:

– Куда это вы собрались, так разодевшись? На свидание? – Он тщетно пытался представить себе женщину, способную назначить свидание Хьюго.

– Сегодня у меня свободный вечер, мистер Квин, – с гордостью заявил Хьюго. – Мистер Хендрик предоставляет мне четыре свободных вечера в году.

– Как же он может обойтись без вас?

– Желаю приятно провести время, – сказала Джесси. Хьюго прикоснулся к шляпе и поехал дальше. – Бедняга. Ричард, ведь это практически рабство!

– Должно быть, ему что-то платят, раз он может себе позволить поездки в город. Интересно, куда именно он ездит и чем занимается?

– И сколько центов мистер Брасс ему платит? – мрачно добавила Джесси.

За обедом мистер Брасс казался не в духе. Инспектор приписал это отсутствию Хьюго. Старик не шутил и не хихикал, а большую часть времени молча жевал, ощупью находя еду. Иногда Вон, все еще с пурпурным сувениром в юго-восточном углу подбородка, подкладывал ему ломтик мяса. Один раз Брасс сердито потребовал вина – Вон спустился в погреб и принес высокую темную бутылку, покрытую пылью и паутиной. Старик ощупал ее и понюхал пробку.

– Этот кларет старше меня, – пискнул он. – Я хранил его для подходящего случая. Хотя кто знает? Наполните мне бокал, мистер Вон. И остальным тоже.

Они выпили за здоровье Хендрика Брасса. Казалось, это доставило ему какое-то извращенное удовольствие – он злобно кивнул всем по очереди, куда больше походя на себя. Кларет отдавал уксусом, и никто не допил свой бокал. Вскоре Вон отвел старика в спальню. В мерцании свечей остатки вина в бокалах поблескивали, как свежая кровь.

Инспектор сел в кровати, насторожившись каждым нервом. Джесси спала рядом. Он прислушался, думая о причине. Ветер не колыхал деревья снаружи и не заставлял старый дом стонать; никто не кричал – инспектор был в этом уверен. Тем не менее, что-то его разбудило.

Скользнув в халат и шлепанцы, он бесшумно отпер дверь спальни и вышел в холодный коридор. Красная ночная лампа походила на кровавую рану среди теней. Инспектор напряг зрение и слух, но разглядел только темную массу перед дверью Хендрика Брасса – это был Вон, лежащий на своей койке часового.

Потом он услышал храп. Вон спал. Конечно, каждый человек должен спать, но… «Я бы мог подойти к нему на цыпочках и вырубить его, прежде чем он успеет дотянуться до оружия», – подумал инспектор. Возможно, удар Кита сбил с него спесь – после битвы в лесу он вел себя тихо.

Внезапно волосы на голове инспектора встали дыбом, а по спине пробежал ледяной палец. Это был не храп, а хриплые прерывистые звуки, издаваемые задыхающимся человеком.

Ричард помчался по коридору.

* * *

Снова доктор Торнтон и Джесси Шервуд ухаживали за пациентом, вытирая кровь, делая уколы, зашивая и перевязывая рану.

– Ему повезло, – сказал Торнтон. – Несмотря на пьянство, он в хорошей форме. С ним все будет в порядке.

Линн О'Нил, уставясь, как завороженная, на своего несостоявшегося насильника, облизнула губы.

– А мистер Брасс? – спросила она.

– Мистер Брасс мертв, – ответил доктор Торнтон.

– По-моему, Линн, – сказал Кит Палмер, – вам лучше уйти отсюда.

Он увел ее прочь. Остальные находились в коридоре, куда их отправил Флек.

Шеф полиции тоже облизывал губы. Его маленькие глазки светились торжеством и предвкушением целой орды репортеров.

– Не мог этот Вон сам пырнуть себя ножом? – весело осведомился он.

Торнтон покачал головой.

– Это невозможно, – сказал инспектор. – Угол раны свидетельствует, что его ударили сзади, когда он лежал на боку лицом к двери. Нож скользнул под лопатку снизу вверх. Брасс не мог бы сделать этого сам, даже если бы был акробатом.

Джесси прикрепила последнюю полоску пластыря к обнаженной волосатой коже Вона. Они уложили его на кушетку в старой гостиной Брасса. В соседней спальне в своей высокой латунной кровати последний из Брассов лежал мертвый. Не было никаких сомнений, что в ней он умер – точнее, был убит.

Шеф полиции Филлипскилла снова вошел в спальню. За ним последовали Ричард и доктор Торнтон, оставив Джесси с Воном, находящимся под действием снотворного.

Глаза Хендрика Брасса – слепые в смерти, как и при жизни, – были устремлены в потрескавшийся потолок. Открытый рот был беззубым – вставные челюсти лежали в стакане у кровати – и таким же серо-синеватым, как лицо. Инспектору казалось, что он улыбается, все еще наслаждаясь своей шуткой. Нож, торчащий в окровавленной ночной рубашке, вошел в тело по самую рукоятку.

– Окружной медэксперт уже давно должен быть здесь, – проворчал шеф Флек. – Каково ваше мнение, доктор Торнтон?

– Я мог бы сказать больше, если бы извлек нож.

– Так сделайте это. Я разрешаю. Только осторожнее с отпечатками.

На Торнтоне все еще были хирургические перчатки. Ухватившись за края поперечной перекладины и не касаясь самой рукоятки, он потянул нож вверх. Лезвие выскользнуло из сердца Хендрика Брасса, как из куска сыра. Из раны потекла струйка крови, но тут же остановилась.

– Нож латунный, – сказал Ричард. – Какой же еще?

Нож действительно был латунным и довольно коротким. На лезвии, как и на рукоятке, были вырезаны миниатюрные тигли и другие символы, которыми был одержим его владелец. Торнтон внимательно обследовал клинок, его длину и форму:

– Думаю, этим же ножом ранили Вона. И разумеется, им убили Брасса, хотя точно известно это станет после вскрытия. Если только здесь не валяется другой такой же.

– Я видел этот нож – или его двойник – на письменном столе Брасса внизу вчера вечером, – сказал инспектор.

Подчиненного Флека, посыпавшего комнату порошком для снятия отпечатков пальцев, отправили вниз. Вернувшись, он покачал головой:

– Сейчас его там нет, Вик.

– Значит, это он и есть. Интересно, откуда он? Никогда таких не видел. – Маленькие глазки Флека устремились на Ричарда.

– Эта штука предназначена для вскрытия писем, – сказал Ричард. – Она лежала у него на столе, и любой мог ее взять.

– Тогда это дело рук кого-то из находящихся в доме, как и удар по голове пару недель назад. – Шеф полиции огляделся вокруг. – Похоже, док, я наконец вытянул крупную рыбу.

Инспектор понимал, что шеф Флек не намерен передавать дело высшим инстанциям. Вероятно, он даже не уведомил полицию штата – ни один патрульный пока что не появлялся. Ричард сомневался, что Флек даже обратится в судебно-медицинскую лабораторию. Он будет цепляться за дело когтями и зубами, рассчитывая, что внимание прессы и реклама помогут ему выдвинуться на должность шерифа.

Инспектор повернулся к вновь прибывшему.

Медэксперт был лысеющим молодым человеком с утомленными глазами, по-видимому давно знавшим Флека. Он молча кивнул и приступил к обследованию, не обращая внимания на остальных.

Подчиненный шефа полиции оторвал взгляд от ножа.

– Никаких отпечатков, Вик. Либо их не осталось на гравировке, либо преступник был в перчатках.

– Прикрепи к нему ярлык, Боб, когда доктор Эш с ним покончит. Думаю, у нас ловкий противник. Ну, док?

Окружной медэксперт выпрямился.

– Это тот самый нож?

– Тот, который мы вытащили у него из груди.

Доктор Эш посмотрел на нож:

– Я возьму его для сравнения, когда стану вскрывать, но похоже, работу проделали им. Ладно, организую вывоз тела.

– В окружной морг?

– А где еще мне делать вскрытие, шеф? На этой кровати? Конечно, в морг.

– Ну ладно.

– Доктор Эш, – заговорил инспектор.

– Да?

– Сколько времени, по-вашему, он мертв?

– Да, – тут же подхватил Флек. – Сколько времени?

– Более точно смогу сказать после вскрытия, но по результатам предварительного осмотра он умер между четырьмя и шестью утра. – Медэксперт накинул простыню на голову трупа и быстро отошел.

– Как по-вашему, Торнтон? – осведомился шеф.

– Согласен с доктором Эшем.

– Тогда мне все ясно. Вон спал на раскладушке поперек двери старика. Преступник подкрался к нему в темноте, ударил ножом в спину, вытащил нож, вошел в спальню Брасса и прикончил старика. Вы согласны, Квин?

– Звучит правдоподобно.

Они застали частного детектива сидящим на кушетке. Джесси задыхалась от возмущения.

– Он не делает ничего, что я ему говорю, доктор, – пожаловалась она. – Даже хочет встать!

Вон отнял флягу ото рта и выругался.

– Она говорит, что старика пырнули ножом в сердце. Кто, черт возьми, мог пройти мимо меня?

– На это легче ответить вам, мистер, – отозвался Флек.

Вон посмотрел на него:

– А вы кто такой? Полагаю, местный коп. Откуда мне знать, кто это был? Меня пырнули, когда я спал. – Он согнул руки и сморщился от боли. – Когда я поймаю шутника, который воткнул в меня это перышко…

– У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто мог это сделать?

– Фанни Фармер.[33]33
  Фармер, Фанни (1857–1915) – американская кулинарка.


[Закрыть] Откуда я знаю? Говорю вам, я спал…

– Сном пьяного, если хотите знать мое мнение, – вмешался инспектор. – Сколько вы выпили вчера вечером?

Вон предпочел игнорировать его.

– Послушайте, коп, – обратился он к Флеку. – Старик Брасс был моей работой. Отправляйтесь-ка назад в Филлипскилл и выписывайте автотуристам штрафы за превышение скорости. А этого шутника предоставьте мне. Когда я его поймаю, то швырну вам на колени, если не помешает ваше брюхо.

Лицо Флека из красного сделалось пурпурным.

– Хотите взглянуть на мою тюрьму? Следите за языком, когда разговариваете со мной.

– Я, между прочим, адвокат и специализируюсь на исках за необоснованный арест, – ухмыльнулся Вон. – Так что остыньте, приятель. Черт возьми, Торнтон, этот бинт никуда не годится. Я снова начинаю кровоточить.

– Если бы вы лежали спокойно, как велела вам миссис Квин, то и кровотечения не было бы, – отозвался Торнтон. – Придется перевязывать заново. Все в порядке, шеф, я могу с ним справиться. Если он начнет буянить, я просто нажму на шов.

Они оставили Вона с Торнтоном и Джесси. Флек был в ярости. Он окликнул второго ассистента – косоглазого субъекта, которого называл Лу, – и велел ему присматривать за Воном.

– Если он станет причинять беспокойство, надень на него наручники!

– Что вы собираетесь делать теперь, шеф? – спросил инспектор с искренним любопытством.

– Выяснить, кто где находился, – сердито буркнул шеф. – Начиная с вас.

* * *

Группа, которую Флек собрал внизу, держалась настороженно. Все, кроме Палмера, были в халатах. Все высказывались осмотрительно. Над сверкающей латунью гостиной витал дух шести миллионов долларов. Кто-то приблизил великий день, и он (или она, или они) намеревался остаться неразоблаченным и наслаждаться добычей. Инспектор, чувствительный к подобной атмосфере, ощущал ее каждой клеткой. Бедной Джесси оставалось только сидеть и ежиться в утреннем холоде.

– Между четырьмя и шестью? – говорил отец Эллери. – Это плохое время для установления алиби. Я был в постели с моей женой. Убийство уже произошло, когда я поднялся посмотреть, что же меня разбудило. Миссис Квин спала.

– Когда ты встал с кровати, я уже не спала, – сказала Джесси. – После стольких лет работы медсестрой я сплю с одним открытым глазом. Я видела, как мой муж встал и вышел, шеф.

– В котором часу это было? – осведомился Флек и с надеждой добавил: – Полагаю, вы не заметили?

– Заметила. Я всегда сплю в часах, а у них, как видите, светящийся циферблат. Этому меня тоже научила работа. Было семь минут седьмого.

– Как насчет вас, мисс О'Нил? – спросил Флек.

Линн выглядела рассерженной.

– Я спала как убитая, хотя не могу этого доказать. Я всегда сплю крепко. Пока меня утром не разбудил шум, я даже не знала, что что-то произошло.

– А вы, Палмер?

– Я тоже спал, и меня тоже разбудил шум, – ответил Кит. – Инспектор Квин попросил меня позвонить вам, поэтому я оделся и отправился к телефону. Это все, что я знаю.

– Мисс Оупеншо, вы можете доказать свое местопребывание между четырьмя и шестью утра?

– За кого вы меня принимаете? – возмущенно взвизгнула Корнелия. – Я была одна в своей кровати. Где еще я могла находиться? Я приличная женщина!

– Но алиби у вас нет. А вы, мистер Алистер? – Флек выглядел как фанат бейсбола, который пришел смотреть игру, ожидая легкой победы своей команды, а увидел ее поражение.

– Моя жена и я, шеф, были в постели, как и Квины, – слишком быстро ответил Алистер.

– Это бессовестная ложь, – заявил Хьюб Торнтон.

Миссис Алистер бросила на врача такой взгляд, что Ричард испугался, как бы тот не свалился в обморок. Но доктор спокойно обратился к Флеку:

– Я сплю плохо, поэтому проснулся около трех и стал читать медицинский журнал. Примерно в половине четвертого я услышал шум в комнате Алистеров, соседней с моей, а через несколько минут их дверь открылась и закрылась. Меня заинтересовало, что там происходит, поэтому я встал с кровати, открыл свою дверь и увидел Алистера, крадущегося по коридору. Когда он исчез за углом, я вернулся в постель.

– Ага! – воскликнул шеф Флек. Инспектор не верил своим ушам. – Почему вы не закричали?

– Чего ради? Я не видел, чтобы Алистер делал что-то дурное, и знал, что Вон лежит на койке поперек двери в комнату Брасса. Он делал так каждую ночь. Но я четко видел, что Алистер выходил из своей спальни.

– Выходит, вы солгали? – напустился Флек на Алистера. – Это вам дорого обойдется, мистер!

«Деревенский сквайр» уже не был румяным. Но его голос звучал убедительно.

– Я боялся оказаться замешанным, шеф. После всего происшедшего вы можете это понять. Теперь я понимаю, что совершил ошибку, и сожалею об этом.

– Куда вы ходили?

– Я всю жизнь страдаю бессонницей, а прошлая ночь была особенно скверной. Поэтому я встал, надел халат и шлепанцы и вышел из дому подышать свежим воздухом. Это проклятое место похоже на склеп.

– Что вы делали снаружи?

– Просто гулял по лесу, потом спустился к причалу и курил там до рассвета. Я вернулся без нескольких минут шесть и сразу заснул. Жена разбудила меня и сообщила новости.

– Я слышала, как муж встал с кровати и как он вернулся, – сказала Элизабет Алистер, невозмутимая, как всегда. – Я тоже плохо сплю. Все было так, как говорит Девитт.

– Но вы не можете подтвердить, что он провел все это время на причале, – возразил Флек. – Вы-то сами где были, миссис Алистер?

– В постели.

– Одна. С четырех до шести. Ни у кого нет алиби, даже у вас, Квин, – вы знаете, что полиция не слишком верит мужу и жене, обеспечивающим алиби друг другу. Но единственный, кто был пойман на лжи, – это Алистер, и я занесу это, мистер, в мою маленькую черную книжицу. – Алистер выглядел раздосадованным, а его жена – и того хуже. – А, Хьюго! Как дела? Чувствуете себя лучше?

Флек мог спросить об этом только из примитивной доброты к земляку. Судя по виду Хьюго, тот провел бурную ночь. Его котелок исчез, синий костюм из сержа был грязным, мятым и разил солодом, ботинки цвета бычьей крови скособочились, а один шнурок был развязан. Маленькие глазки отекли и налились кровью, массивный подбородок вздрагивал.

Хьюго страдал от горя и от похмелья. Его нашли в своей кровати полностью одетым, храпящим, как кит, и пахнущим, как пивоваренный завод. Флек расспросил его, но он ничего не помнил. Хьюго отправился в таверну неподалеку от Филлипскилла, где поглощал пиво в неимоверных количествах. Он не помнил ни как ушел оттуда, ни как добрался домой, ни где его «хонда» (машину нашли у ворот поместья Брасса, где он, очевидно, свалился, выходя из нее). Что касается времени, то оно не существовало для него вовсе.

Слуга не сразу ответил на вопрос шефа Флека. Он потер челюсть, как будто у него болел зуб, и произнес своим basso vibrato:[34]34
  Вибрирующий бас (ит.).


[Закрыть]

– Мистер Хендрик умер. – А потом ответил: – У меня болит голова.

– До окончания расследования я оставляю здесь двоих моих людей, – объявил Флек перед уходом, – и пусть никто не пытается улизнуть, потому что я отнесусь к этому сурово. Не покидайте поместье, а если вам понадобится что-нибудь в городе, то пусть туда съездит одна из леди. Если же кто-нибудь решит, что у него есть что мне сообщить, пусть скажет одному из моих людей. О'кей? – И он удалился почти бегом.

Никаких отпечатков пальцев, которые могли бы там находиться, не обнаружили ни в гостиной и спальне Брасса, ни на двери, поперек которой стояла раскладушка Вона. Наследники оказались замурованными с убийцей, и инспектор чувствовал, что ему бросили вызов.

– Но, Ричард, – настаивала Джесси, – все, что мы должны сделать, – это сообщить шефу Флеку, что я не та Джесси Шервуд, и он сразу же нас отпустит. Он поймет, что мы не можем быть замешаны в этой истории с шестью миллионами. Не вижу причин оставаться здесь, тем более что мы уже не в состоянии помочь бедному старику.