Текст книги "Дом Брасса"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3
ПОЧЕМУ?

Джесси лежала на проветренной и вычищенной постели, когда раздался металлический грохот. Она сняла платье и надела шелковый пеньюар из ее приданого, но тонкая материя раздвинулась, когда она повернулась в полусне, и сейчас Ричард стоял над ней, восхищаясь чашками ее бюстгальтера размера С, длиной ресниц и прочими замечательными атрибутами. Грохот заставил Джесси испуганно открыть глаза, а Ричарда подбежать к двери с проворством, сделавшим бы честь мужчине вдвое моложе его.

– Что это было? – прошептала Джесси.

Инспектор расслабился:

– Китайский гонг. Разумеется, латунный. Думаю, нам предстоит встреча с главным психом.

– Все в гостиной! – прогремел Хьюго.

Спустившись вниз, они обнаружили там шестерых человек. Хьюго исчез.

Инспектор произвел инвентаризацию. Из троих мужчин никто не был достаточно старым, чтобы оказаться Хендриком Брассом. Одному – крупному и солидному, с цветом лица деревенского сквайра и маленькими немигающими глазками – неопытный встречный мог бы дать лет шестьдесят, но инспектору, зарабатывавшему на жизнь оценкой людей по их внешности, краснолицый мужчина казался значительно моложе; просто нелегкая жизнь оставила на его лице отметины. Второй мужской представитель секстета – сутулый, костлявый и рыжеусый, в роговых очках, одна дужка которых была прикреплена пластырем, – был среднего возраста. Третьему же, походившему на не слишком активного футболиста, было лет двадцать пять – тридцать.

Джесси обратила свое внимание на трех женщин. При виде одной из них, сидевшей в кресле, за которым стоял «деревенский сквайр», ей стало не по себе. Женщине шел пятый десяток, она была стройной и элегантной (хотя элегантность успела потускнеть), с властным лицом и крашеными русыми волосами. Джесси инстинктивно почувствовала, что эти двое составляют пару – супружескую или какую-то еще. Оба ей не понравились.

Вторая особа, лет под сорок, была так сильно накрашена, что выглядела нелепо. Быстрый оценивающий взгляд, который она бросила на Ричарда и тут же пренебрежительно отвела, вызвал у Джесси желание дать ей пощечину. Женщина тут же вернулась к занятию, которому, очевидно, предавалась до их прихода, пожирая алчным взглядом похожего на футболиста молодого человека. Джесси сразу определила ее как сексуально озабоченную старую деву.

Третья была молодой девушкой. Джесси почувствовала к ней симпатию. Она была хорошенькой, со свежим лицом, глазами оттенка топаза и волосами натурального каштанового цвета, над которыми неплохо было бы поработать парикмахеру. Молодой человек проявлял к ней явный интерес, и, судя по тому, как девушка его игнорировала, Джесси понимала, что этот интерес ей приятен.

– Добро пожаловать в клуб, – сказал молодой человек, шагнув вперед с протянутой рукой. – Я видел из своего окна, как вы приехали. Меня зовут Кит Палмер.

– Ричард Квин, – представился инспектор, пожимая руку Палмеру с энергией, давшей Джесси понять, что молодой человек выдержал испытание. – Моя жена Джесси.

– Могу я представить вам мистера и миссис Алистер? – Палмер указал на женщину в кресле и румяного мужчину позади нее. – Мисс Корнелия Оупеншо… – Сексуально озабоченная леди, как и ожидала Джесси, была незамужем. – Мисс Линн О'Нил… – Так звали девушку со свежим лицом. – И доктор Хьюберт Торнтон. – Это был высокий сутулый мужчина в сломанных очках. – Вы, часом, не в курсе, что все это значит?

Инспектор покачал головой:

– Моя жена получила письмо от Брасса с деньгами и указаниями – это все, что мы знаем.

– Нам всем прислали такие же письма, – сказала Линн О'Нил. – Мы их сравнили – они абсолютно одинаковы, кроме адреса.

– Кто-нибудь из присутствующих здесь знал кого-то другого до сегодняшнего дня? – спросила Джесси.

Последовало дружное отрицание.

– Не знаю, почему я приехал. – Доктор Торнтон зажег сигарету с помощью окурка, который бросил в камин, где полыхало монументальное бревно. – Все это мне кажется результатом запущенного склероза. Мне следовало тут же развернуться и отправиться назад в Саут-Корнуолл.

– Не слишком разумно, – заметил Алистер из-за кресла жены. Он улыбался, но его взгляд оставался настороженным. – Тут пахнет деньгами, а кому они помешают?

Миссис Алистер ничего не сказала. Инспектор подумал, что она предпочитает наблюдать. Ей неизвестно, замешаны ли тут деньги, но если так, то это вопрос, кто схватит их первым – она или ее муж.

– Не знаете, ожидается кто-нибудь еще? – спросил он.

– Хьюго говорит, что нет, – ответил Палмер. – Но где сам Брасс? Чего ради нас тут маринуют?

– Старый трюк, – внезапно заговорила миссис Алистер и тут же сжала губы, словно поймав себя на неосмотрительности.

– А вот и Хьюго, – сказала Линн О'Нил. – Он похож на Великана из сказки про Джека и бобовый стебель.

– Интересно, как выглядит мистер Брасс, – задумчиво промолвила мисс Оупеншо.

Все обернулись, глядя на Хьюго, появившегося словно гигантское видение.

За его руку держался маленький старичок с тонкими конечностями и серым лицом, крючковатый нос почти касался острого подбородка. Голову связывала с плечами длинная шея, которой, казалось, едва хватало сил поддерживать свою ношу. На нем были выцветший бархатный пиджак красного цвета с парчовыми лацканами, побитый молью шерстяной шарф и старые матерчатые шлепанцы. В дрожащей руке он держал латунную трость. Несколько седых волос на лысом черепе стояли по стойке «смирно», как храбрые остатки разбитого полка.

Но самым замечательным во внешности Хендрика Брасса были его глаза – вернее, их отсутствие. Они были спрятаны за темными очками замысловатой формы, больше подходившими для облаченной в бикини девушки на пляже, и скрывали половину маленького лица.

– Ну-ну, – прочирикал Хендрик Брасс. Его голос и в самом деле заставил всех подумать о престарелой птице. – Они все здесь, Хьюго? – Очевидно, его глаза под очками разглядывали гостей.

– Да, мистер Хендрик.

– Отлично. Я собираюсь назвать ваши имена, друзья мои. – (Произвести перекличку?) – Пожалуйста, отзывайтесь на них. Мистер Алистер?

– Здесь, – сразу же ответил Алистер.

– Нет, мистер Алистер, скажите что-нибудь еще. Повторите ваше имя.

– Меня зовут Девитт Алистер. Этого достаточно?

Брасс кивнул, и латунная трость резко дернулась.

– Кажется, ваша жена с вами, сэр?

– Меня зовут Элизабет Алистер. – Миссис Алистер озадаченно смотрела на него.

– Доктор Торнтон?

– Я Хьюберт Торнтон, мистер Брасс, – отозвался рыжеусый врач. Он тоже выглядел озадаченным, но это походило на заинтересованность медика профессиональной проблемой.

– Мисс Корнелия Оупеншо? Мистер Кит Палмер? Мисс Линн О'Нил? Мисс Джесси Шервуд?.. Прошу прощения, миссис Ричард Квин? И мистер Квин?

Они отвечали один за другим.

– Превосходно – значит, все прибыли. Не могли противостоять искушению, а? Ну, сейчас вы узнаете, что все это значит. Я не намерен устраивать никаких тайн.

Его чириканье напоминало смех воробья – довольно злого воробья, подумала Джесси.

– Хьюго, олух ты этакий, ты хочешь, чтобы я стоял здесь вечно? Мое кресло!

Хьюго метнулся к камину, поднял одной рукой мягкое кресло причудливой формы – из тех, которые предназначаются для главы семейства, – вернулся с ним к двери и аккуратно поставил его позади старика. Хендрик Брасс сел, держа трость между костлявыми коленями, лицом к гостям, но, казалось, смотрел на огонь, а не на них, так как его голова не шевелилась, даже когда кто-то говорил.

– Все очень просто, – начал он. – Из всей семьи Брасс остался только я. У меня нет наследников. Я стар, болен и богат – у меня шесть миллионов долларов. Шесть миллионов – слышите? Я бы стоил гораздо больше, – злобно прощебетал старик, – если бы правительство не отбирало целые куски моего состояния и не раздавало их куче алчных иностранцев. Будь я проклят, если позволю им получить все после моей смерти.

Хьюго стоял позади кресла, положив на него руку, как будто опасался, что оно вот-вот развалится. Остальные молчали. Известие о шести миллионах долларов требовалось переварить. Кит Палмер выглядел недоверчивым, доктор Торнтон – задумчивым, мисс Оупеншо – обрадованной, Линн О'Нил – изумленной. Только Алистеры оставались настороженными, словно принюхивались, но не желали верить своему обонянию.

– Из вас восьмерых, – продолжал Хендрик Брасс, чмокнув синеватыми губами, – я выбрал шестерых – вы, миссис Алистер, и вы, мистер Квин, присутствуете здесь только благодаря вашим супругам. В действительности, друзья мои, я хотел разыскать девять человек, но, по моей информации, двое из них умерли, а никаких следов третьего – некоего Хардинга Бойла – найти не удалось. Вы меня слушаете?

Ответом послужило невнятное бормотание. Да и что можно было на это сказать? Старик либо страдал паранойей, либо разыгрывал их. Должно быть, когда-то он действительно был миллионером, но все, что они видели в этом доме сейчас, пребывало в крайне запущенном и изношенном состоянии. Поверить в то, что этот хилый маленький человечек в изъеденном молью шарфе и поношенных шлепанцах обладал шестью миллионами долларов, было практически невозможно.

– Почему же я выбрал вас шестерых из двухсот миллионов, стоящих в очереди за моими деньгами? – снова заговорил хозяин дома. – Наверняка вы спрашиваете себя об этом. Я отвечу вам. Причина в том, друзья мои, что каждый из вас либо сын, либо дочь человека, протянувшего мне руку помощи в критические моменты моей жизни. И тем не менее, никто из вас никогда не слышал обо мне. Я прав? Говорите!

Никто не произнес ни слова. Собравшиеся походили на детей с шариками жвачки у рта, боящихся вздохнуть, чтобы шарики не лопнули. В Хендрике Брассе и его щебетании было нечто фантастическое – это впечатление усиливали блики пламени на стенах и блеск полированной латуни, – что превращало старую голландскую гостиную в некое подобие сцены, а находившихся в ней – в персонажей пьесы, автором и режиссером которой являлся Брасс.

Очевидно, старый Хендрик счел их молчание знаком согласия.

– Прав ли я и в том, что родители всех вас уже умерли? Мне говорили, что это так, в противном случае я бы пригласил сюда их, а не вас. Но добродетели отцов падут на их детей, верно? – Он снова чмокнул губами, радуясь собственному остроумию.

– Мистер Брасс, – внезапно произнес Девитт Алистер, словно решившись на опасный прыжок.

– Должно быть, это мистер Алистер, – сказал старик, уставясь на огонь. Инспектор разгадал одну из его тайн, досадуя на свою тупость. Хендрик Брасс был слеп. Ему следовало понять это сразу по трости, темным очкам, неподвижности головы старика и его постоянным попыткой заставить каждого из них что-либо сказать. – Я вас слушаю.

– Вы назвали шестерых из нас стоящими в очереди за вашими деньгами, – продолжал Алистер своим гулким голосом. – Что вы под этим подразумевали?

– Вы стоите в очереди в кассу, мистер Алистер, и не знаете, успеете ли добраться до окошка кассира, прежде чем оно закроется. Я могу завещать мое состояние одному из вас, двоим из вас, вам всем или вообще никому. Это зависит…

– От чего, мистер Брасс? – с подозрением осведомилась Корнелия Оупеншо.

– Мой совет – просто оставайтесь самими собой, мисс Оупеншо. Предупреждаю, меня трудно обмануть.

Он взмахнул тростью, и латунь поймала отблески огня, как клинок шпаги.

– Так как никто из вас не знает ни обо мне, ни о моих связях с одним из ваших родителей или с ними обоими, я расскажу вам. – Старик ткнул тростью в сторону Джесси. – Ваш отец, мисс Шервуд – прошу прощения, миссис Квин, – был врачом и спас мне жизнь, когда я тяжело болел. Я никогда не забывал об этом.

Джесси выглядела удивленной. Она собиралась что-то сказать, но ладонь Ричарда, надавившая ей на плечо, удержала ее.

– В вашем случае, доктор Торнтон, речь идет о вашей матери, благослови ее Бог. В самый худший период моей жизни она помогла мне снова встать на ноги, вернула веру в себя. Если вы мужчина хотя бы в половине той степени, в какой ваша мать была женщиной, доктор, вам повезло.

Рад сообщить вам, мистер Алистер, – продолжал Хендрик Брасс, – что, когда я находился в финансовом затруднении и исчерпал все источники помощи, ваш отец одолжил мне деньги, в которых я нуждался. Конечно, я вернул долг, но никогда не забывал, что он пришел мне на помощь, когда все отвернулись от меня.

Мошенник выглядел искренне удивленным; инспектор – тоже.

– Мисс О'Нил, – обратился Брасс к хорошенькой девушке, – несколько лет я провел на Западе и однажды был обвинен в краже лошади. Шериф спас меня от линчевания, добился, чтобы я предстал перед справедливым судом, и, более того, доказал мою невиновность, пойдя против общественного мнения. Этим шерифом, мисс О'Нил, был ваш отец. Я всегда вспоминал его с благодарностью.

Линн нахмурилась, но ничего не сказала.

– Кит Палмер… – Старик заколебался. – Нет, лучше я обойдусь без подробностей по поводу вашей матери. Наша… э-э… дружба значила для меня очень много. Давайте ограничимся этим.

– Как пожелаете, мистер Брасс, – отозвался Кит.

Инспектор усмехнулся про себя. Палмер пытался представить старого гнома молодым парнем, соблазняющим честную девушку, и явно испытывал с этим затруднения.

– Остаетесь вы, мисс Оупеншо.

– Да? – Корнелия застыла с открытым ртом.

– В молодости я переживал период тяжелой депрессии и собирался покончить с собой – даже попытался это сделать. Ваши родители спасли мне жизнь. Таких людей нельзя забыть даже спустя полвека.

Взгляд мисс Оупеншо затуманился.

– У меня был чудесный отец.

Хендрик молча кивнул.

– Вот почему я собрал вас здесь…

– На какое время, мистер Брасс? – осведомился Алистер.

– На то время, которое мне понадобится, чтобы принять решение. Можете называть это испытательным сроком. Я буду наблюдать за всеми вами – для этого мне не нужны глаза. Разумеется, вы вольны уехать в любой момент, и когда вы это сделаете – не важно, буду ли я готов или нет, – вы, по крайней мере, получите недостающую половинку тысячедолларовой купюры. Но если кто-то из вас уедет, прежде чем я приму решение, он может забыть о доле моего состояния. Игра на минимум шестую часть шести миллионов долларов стоит нескольких недель.

– А что будет, когда вы примете решение? – спросила Элизабет Алистер.

– Тогда, миссис Алистер, я составлю завещание. А тем временем, друзья мои, мы постараемся обеспечить вас всеми удобствами, насколько позволяет этот старый дом. Днем сюда приходит дополнительная прислуга, а еду будет готовить Хьюго. Со всеми пожеланиями обращайтесь к нему. Помоги мне встать, Хьюго. Этот разговор меня утомил. Слышишь, идиот?

Он повернулся в кресле и ударил слугу тростью. Хьюго обратил на это не больше внимания, чем если бы его ударило чучело. Он осторожно поставил своего хозяина на ноги и, словно гигантская собака-поводырь, повел его из гостиной и вверх по лестнице.

* * *

Перловый суп был почти холодным, свинина – недожаренной, а овощи – переварены.

– Если это типичная стряпня Хьюго, – проворчал инспектор, когда он и Джесси наконец удалились к себе, – мы умрем от диспепсии, прежде чем чокнутый старик примет решение. Нужно запастись молоком магнезии.

– Ричард. – Голос Джесси звучал настолько удрученно, что Квин с беспокойством повернулся к ней. – Я должна кое-что тебе сказать.

– Ну конечно! – воскликнул инспектор. – Я понял это в ту минуту, когда он заговорил с тобой!

– По правде говоря, я не знаю, что и думать. Произошла ошибка.

– Какая ошибка, Джесси?

– Ричард, мой отец никогда не был врачом. Он всю жизнь работал на почте, пока не ушел на пенсию. Я собиралась сообщить это мистеру Брассу, но ты остановил меня.

– Вышла путаница, – пробормотал инспектор. – Тот, кто разыскивал для старого Брасса наследников, нашел не ту Джесси Шервуд – имя и фамилия достаточно распространенные. Это наводит на мысль…

– На какую, Ричард?

– Единственная ли это ошибка?

Джесси уставилась на него:

– Ты имеешь в виду, что остальные тоже могут оказаться не теми?

– Почему бы и нет? Судя по твоему случаю, никто не удосужился расспросить людей, которых искал Брасс. Мне это кажется неряшливой работой человека, занятого розыском, ему было на нее наплевать. Как старик мог заметить разницу? И еще одно. Каким образом этот Хардинг Бойл, о котором упомянул Брасс, вообще не был найден? Это становится интересным.

– Ох уж эти твои полицейские штучки! – простонала Джесси. – Вопрос в том, что делать мне. Я не вижу иного выхода, как только сказать мистеру Брассу, что я не та Джесси Шервуд, которую он искал.

– Разумеется. – Инспектор потянул себя за ухо. – Но нужно ли делать это сразу?

– Ты имеешь в виду, что мы должны остаться, несмотря на…

– Во всем этом есть что-то подозрительное, Джесси. Я бы хотел в этом разобраться.

– Не понимаю тебя! Сначала ты вообще не желал, чтобы я сюда ехала, потом уговаривал меня вернуться. А теперь, когда ты знаешь, что я вообще не имею права здесь находиться, ты хочешь, чтобы я осталась!

– Неужели человек не может передумать? Дорогая, ты выглядишь усталой. Почему бы тебе не лечь?

– А что ты собираешься делать?

В этот момент инспектор стал поразительно похож на своего сына.

– Думать.

Джесси удалилась в ванную.

Воспользовавшись ее отсутствием, Ричард Квин запер дверь их комнаты.

* * *

Перина была настолько деморализующей, что сон наступил поздно, а пробуждение – рано. Инспектор, обладавший привычками монаха, обычно спал на жестких матрасах, а Джесси массировала слишком много больных спин, чтобы одобрять мягкие перины. Когда рассвело, Джесси подумала, что Ричард спит, а Ричард – что спит Джесси, поэтому каждый бесшумно повернулся, чтобы не беспокоить другого, хотя беспокойство принесло бы облегчение.

В результате через два часа оба проснулись окончательно и стояли по разные стороны кровати, прежде чем замерло эхо первого женского вопля. За ним последовали сдавленные возгласы, которые, как они осознали, продолжались уже некоторое время, и топот ног, предшествовавший, как они теперь вспомнили, первому воплю. После этого раздались второй вопль, узнаваемый по тому же женскому тембру, и глухой стук от падения тела неопределенного пола.

– Так я и знал! – рявкнул Ричард, не объясняя, что именно он знал, даже самому себе, и схватил свой халат. – Джесси, запри за мной дверь…

– Ни за что на свете! – отозвалась Джесси, тоже потянувшись к халату. – Ты не оставишь меня здесь одну, Ричард Квин!

Инспектор вышел первым, отодвинув жену назад и удерживая ее на этом расстоянии. Ему показалось, что из всех дверей высовываются растрепанные головы, но это длилось не дольше чем вспышка фотокамеры, так как головы тотчас же скрылись при виде Хьюго, топающего по коридору и трубящего, как слон в брачный период: «Он мертв! Мертв! Помогите!» Источник стука они идентифицировали быстро. Мисс Оупеншо лежала поперек порога своей комнаты в черной ночной рубашке, наполовину открывавшей ее девичьи груди. Ее глаза были закрыты – сетка для волос, в которой она спала, съехала на один из них, – а губы и толстоватые ноги посинели. Молодой Палмер в пижаме (к счастью, непрозрачной), опустившись рядом с ней на колени, одной рукой хлопал ее по щеке, а другой пытался удержать Хьюго, когда гигант топал мимо. (Позже они узнали, что мисс Оупеншо открыла дверь, услышав рев Хьюго, разобрала слово «мертв», издала вопль, спросила, о ком идет речь, получила ответ, снова закричала и свалилась в обморок.)

Как выяснилось, мертв был Хендрик Брасс. Инспектор, преградив путь Хьюго и остановив его исключительно силой воли, смог вытянуть из него этот факт, но ничего более.

– Где врач? – зарычал инспектор.

Доктор Торнтон появился в одном из ответвлений коридора. Он накинул пальто поверх пижамы и дико озирался.

– Ради бога, что произошло?

– Хьюго говорит, что старик Брасс мертв. Вам лучше пойти со мной. Но куда? – осведомился инспектор у Господа Всемогущего. – Я даже не знаю, где он спал! Хьюго, где комната мистера Брасса?

Хьюго молча уставился на него.

– Я знаю, где она. – Девитт Алистер побежал по коридору и остановился у лестничной площадки. – Здесь. – Однако сам он не пытался следовать в том направлении, куда указывал его мясистый палец.

На заднем плане маячила миссис Алистер, напряженная, как кошка на дереве. На ней были поношенный, слегка обожженный утюгом фланелевый халат и рваные шлепанцы с золотым шитьем. Линн О'Нил и Джесси попытались помочь Корнелии Оупеншо подняться, но старая дева отпрянула от них при виде бедняги Хьюго, казалось пребывавшего в состоянии шока. Кит Палмер побежал по коридору в направлении инспектора и доктора Торнтона посмотреть, что произошло.

Когда их глаза привыкли к слепящему блеску латуни, они подошли к старику на кровати. Он лежал на окровавленной подушке, глубоко запавшие глаза были закрыты, лицо стало совсем серым в тех местах, где оно не было красным. Доктор Торнтон извлек из-под одеяла тощую руку, пытаясь нащупать пульс.

– Он мертв, мертв! – квакал Хьюго свой лягушачий реквием, стоя в дверях.

Доктор поднял голову.

– Ничего подобного, – резко сказал он. – Пульс хороший. – Профессиональный взгляд Торнтона скользнул по все еще кровоточащей голове. – Кто-нибудь принесите из гаража мой медицинский саквояж – он на заднем сиденье моей машины.

– Сейчас принесу, доктор, – быстро отозвался молодой Палмер и побежал вниз по лестнице.

– А одна из женщин пусть принесет горячую воду.

– Займитесь этим, мисс О'Нил. Я буду полезнее здесь. – Джесси шагнула в комнату. – Я дипломированная медсестра, доктор. – Она была спокойна, как баржа в безветренный день, и Ричард ощутил приятное тепло. Потом он подключил свои глаза.

Спальня походила на отведенные им комнаты – с такой же шаткой мебелью, только латуни было еще больше. Камин изобиловал латунными приспособлениями и был облицован потрескавшейся и выцветшей голландской плиткой. Но инспектора не заботило состояние фамильного имущества Хендрика Брасса. Его интересовало другое.

Когда Палмер вернулся с черным саквояжем, доктор внимательно обследовал голову старика. Джесси схватила саквояж и начала доставать предметы, предвидя требования Торнтона. Оба работали молча.

Линн О'Нил принесла чайник с кипятком. Джесси забрала его у девушки и велела ей выйти. В этот момент ей попался на глаза муж.

– Что ты делаешь, Ричард?

Инспектор стоял на четвереньках в ногах кровати Брасса, приподняв тощий зад и отведя в сторону уголок свесившегося одеяла, испачканного кровью.

– Вот чем это проделали. – Из-под кровати высовывалась длинная латунная кочерга. Кончик ее выглядел так, словно его окунули в клубничное варенье. Инспектор бросил взгляд на камин – на полочке с инструментами кочерга отсутствовала. – Его ударили по голове – вероятно, во сне. Сколько у него ран, доктор?

– Три. Он жив только потому, что подушка, должно быть, приняла на себя основную силу ударов. Выглядит он куда хуже, чем есть на самом деле. Раны на голове вызывают обильное кровотечение.

– А череп не проломлен?

– Нет, насколько я могу судить. Господи, кажется, старик приходит в себя! Либо он крепок, как лошадь, либо родился под счастливой звездой.

Невидящие глаза задрожали от боли, причиняемой накладыванием швов.

– Пусть никто не прикасается к этой кочерге. Что именно произошло, Хьюго? – Инспектору пришлось повторить вопрос. Хьюго дрожал как осиновый лист.

– Каждое утро я приношу мистеру Хендрику завтрак в постель. Я увидел, что он весь в крови, и подумал…

Инспектор кивнул.

– Где телефон?

– Здесь нет телефона. Мистер Хендрик их не любит.

– Еще бы. – Инспектор двинулся к двери.

– Зачем тебе телефон, Ричард? – Джесси смывала подсохшую кровь с лица старика, пока доктор Торнтон перевязывал лысую голову.

– Я должен позвонить. – Инспектор кивнул, и Джесси понимающе кивнула в ответ. «Какая бы из нас вышла команда лет двадцать пять тому назад!» – подумал он. – Проследи, чтобы никто ничего не трогал.

Ричард Квин вышел, закрыв за собой дверь, и его сразу же засыпали вопросами.

– Брасс жив, – сказал он. – Произошел несчастный случай.

Поднявшись в свою с Джесси спальню, инспектор быстро оделся, затем поспешил в переделанный под гараж старый каретный сарай, вывел «мустанг» и поехал в направлении гостиницы «Олд Ривер». Ее еще не открыли, но он нашел у стены телефонную будку.

– Соедините меня с полицией Филлипскилла, – потребовал инспектор у телефонистки. Услышав голос полицейского, он сказал: – Я звоню сообщить о нападении на мистера Хендрика Брасса, – после чего назвал свое имя, выдвинул некоторые предложения, повесил трубку, сел в «мустанг» и с мрачным видом поехал назад.

* * *

К своему изумлению, инспектор застал старика сидящим в кровати и требующим завтрак. Брасс уже надел темные очки и с перевязанной головой походил на древнего правонарушителя, только что принявшего участие в потасовке. Доктор Торнтон и Джесси пытались убедить его прислушаться к голосу разума, но после проигранного ими спора о завтраке хозяин поместья категорически отказался слушать рекомендации Торнтона отправиться в ближайшую больницу для рентгеновского обследования головы и наблюдения в связи с возможным сотрясением мозга.

Оставив их продолжать спор, Ричард вышел из дома и огляделся. Он все еще проверял двери и окна, когда подъехал полицейский автомобиль, из которого вышли двое мужчин в синих мундирах. Один держал несессер с дактилоскопическим оборудованием, а на груди другого сияла звезда шефа полиции.

– Это вы звонили в управление? – осведомился человек со звездой. Это был крепкий, похожий на фермера мужчина с красным лицом и большим животом. – Я шеф Виктор Флек.

Инспектор кивнул.

– А я Ричард Квин – отставной инспектор нью-йоркской полиции.

Шеф Флек не казался обрадованным новостями.

– И что вы здесь делаете?

Инспектор объяснил ему, перечислив гостей Хендрика Брасса и рассказав об утренних событиях.

– Мне кажется, тот, кто ударил старика, подумал, что убил его. Он нанес три удара, крови было много, и старик выглядел мертвым. Я бы назвал это попыткой убийства.

– Неудивительно, – проворчал Флек. – Судя по рассказам, у старого психа все не как у людей.

– Вы когда-нибудь были в этом доме, шеф?

– Нет.

– Это нечто невероятное.

– Прежде чем я войду, Квин, хочу напомнить, что, даже если бы вы не были в отставке, это дело не попадало бы под вашу юрисдикцию. Расследование веду я, а вы всего лишь один из замешанных и, возможно, подозреваемых. Согласны?

– Да.

– Но раз уж мы начали говорить, было ли что-нибудь взято? Это могло быть ограблением?

– Не знаю. Доктор Торнтон только что привел старика в сознание, и мне не выпало возможности его расспросить. – Лицо инспектора было бесстрастным.

– Что вы здесь делали, когда я подъехал?

– Искал признаки взлома. Их нет.

– Кто-то действовал изнутри?

– Похоже на то.

– Есть какие-нибудь идеи, кто именно?

Ричард покачал головой:

– Ни малейших. – Что-то подсказывало ему, что наиболее вероятный кандидат в преступники – Девитт Алистер, но это была всего лишь догадка. Пускай Флек все выясняет, если он на это способен. Инспектор и раньше встречал подобных флеков. Как правило, шефы полиции маленьких городков не в состоянии расследовать ничего сложнее наезда на пешехода, после которого водитель скрылся с места происшествия.

– Да, еще одно. – Шеф Флек повернулся к двери. – Почему вы предложили привезти оборудование для снятия отпечатков?

– Кочерга, – мягко напомнил Ричард Квин.

– О! – произнес Флек, и все трое вошли в дом.

Они застали Хьюго кормящим старика с ложки. Инспектор вспомнил слова Брасса о его болезни. Очевидно, она не имела ничего общего с пищеварением. На подносе находились полудюймовый кусок ветчины, разрезанный на кусочки, яичница из трех яиц, намазанные маслом тосты и полный кофейник, а тот, для кого все это предназначалось, жадно ожидал очередной порции, чмокая губами.

Джесси и доктор Торнтон стояли рядом, не веря своим глазам.

Почувствовав присутствие посторонних, Брасс перестал жевать.

– Кто это? – промычал он. – Почему их трое?

– Это Квин, мистер Брасс, – сказал инспектор. – Я привел шефа полиции Филлипскилла и одного из его подчиненных.

– Кого вы привели? – прошипел Хендрик Брасс, выплевывая яичницу. – Кто вам разрешил вызывать полицию? Уберите их из моего дома!

– Но, мистер Брасс, ведь кто-то пытался вас убить, – запротестовал удивленный инспектор.

– А вам какое дело? Если мне понадобится полиция, я сам ее вызову. Моя семья прожила здесь двести лет и никогда ни к кому не обращалась за помощью – во всяком случае, к государству. Уведите их!

– Одну минуту, мистер Брасс, – заговорил шеф Флек. – Если на вас напали, я должен это расследовать.

– А кто сказал, что на меня напали?

– Ну, вот этот человек – Квин.

– Откуда он это знает? Он видел, как это произошло?

– Кочерга не могла сама ударить вас по голове, мистер Брасс, – заметил инспектор. – Если только вы сами это не сделали.

К их удивлению, старик захихикал.

– Да, сэр, именно так все и было. Я сам ударил себя по голове. Попробуйте доказать, что это не так… Убирайтесь! – внезапно завопил он. – Вон из моего дома!

Хьюго поспешно сунул ему в рот кусок ветчины. Шеф Флек покраснел как рак. Доктор Торнтон поспешил прийти на помощь.

– Советую, джентльмены, пока не касаться этой темы, – прошептал он. – По крайней мере, выйдите из комнаты. Не исключено сотрясение мозга, и ему нельзя волноваться.

– Вы тот самый врач, о котором говорил мне Квин?

– Я доктор Торнтон.

– Тогда почему бы вам не отправить старика в психушку? Всем ясно, что у него размягчение мозга. Ты закончил с этой кочергой, Бобби?

Полицейский отложил кочергу и свое снаряжение.

– Никаких отпечатков, Вик. Должно быть, ее вытерли.

– Черт с ней. – Флек повысил голос. – Слушайте, мистер Брасс, меня вызвали сюда, и я обязан записать кое-что для протокола. Вы не предъявляете жалобу или обвинение против кого-нибудь?

– Нет.

– Тогда все в порядке. – Шеф кивнул инспектору, который последовал за ним и его подчиненным в коридор. – Это еще не конец, Квин. Вы это знаете, и я тоже.

– Боюсь, что да.

– Если он отрицает факт нападения и не хочет подавать жалобу, я не могу ничего сделать. Но если с ним случится что-нибудь еще, я хочу, чтобы меня уведомили. Понятно?

– Вполне, – проворчал инспектор. – С удовольствием бросил бы это дело.

– Значит, вы не останетесь? Я не могу вас удерживать.

Инспектор пожал плечами:

– Вы отлично знаете, что останусь. Я понятия не имею, во что мы с женой впутались, но во мне еще достаточно от копа, чтобы хотеть в этом разобраться.

– Так я и думал, – усмехнулся шеф Флек. – Предупреждаю вас, Квин, если здесь что-нибудь случится, я не буду стоять и смотреть, как отставной нью-йоркский коп прибирает к рукам всю славу. Как я говорил, это моя епархия.