Текст книги "Грозящая беда"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21
СПОРТ КОРОЛЯ

Его голос звучал настолько уверенно, что окружной прокурор не стал спорить – шепнул что-то на ухо инспектору, тот мрачно кивнул и подал всем знак выходить.

Эллери, отойдя в сторону с пакетом под мышкой, терпеливо ждал. Все разместились на террасе – одни прислонились к перилам, другие стали у стены. На лицах отражалось любопытство, смешанное с тревогой и надеждой – у Вэл и Риса, с недоумением – у детективов, Винни и Пинка, с напряженным вниманием – У Глюке и Ван Эври, с горечью – у Руига и Уолтера.

Небо было голубым, в саду жужжали пчелы, где-то высоко гудел красный гидроплан. Казалось, время застыло и вот-вот должно произойти нечто из ряда вон выходящее.

Вынув из нагрудного кармана свернутый в трубку кусок материи, Эллери развернул его и произнес мечтательным тоном:

– Вот фрагмент ткани, который я только сегодня срезал с навеса. – Он указал на прямоугольник света в навесе над их головами. – В этом фрагменте вы обнаружите разрез или разрыв – называйте как хотите. Как вы можете видеть, он расположен параллельно желтой и зеленой полосам. Края разреза со стороны, обращенной к солнцу, слегка испачканы чем-то коричневым, похожим на мелассу.

Глюке и Ван Эври рванулись к нему.

– Нет, не трогайте, – сухо промолвил Эллери. – Эта штука подобна голове Медузы[42]42
  Медуза – в греческой мифологии одна из сестер-горгон, чей взгляд обращал в камень.


[Закрыть] – один неосторожный взгляд, и вы окаменеете. Я попросил Бронсона – кстати, он симпатичнейший парень – проанализировать пятно всего полчаса назад, и он сообщил, что оно состоит из мелассы, смешанной с цианистым калием.

– Дайте взглянуть! – возбужденно потребовал Глюке, склоняясь над квадратиком материи. – Этот разрез – он...

– Длиной около полудюйма.

– Как и разрез, проделанный шпагой в груди Спета!

– И тот же самый яд... – пробормотал окружной прокурор.

– Значит, разрез в навесе был сделан той же рапирой, которой убили Спета! – воскликнул инспектор. Посмотрев вверх, он придвинул стул, влез на него и поднес нос к дырке в навесе так близко, как мог. После этого он слез со стула с разочарованным видом. – Но как, черт возьми, шпага могла туда добраться? Если пятно находится на лицевой стороне ткани, шпага пронзила навес сверху. Это безумие!

– Не просто безумие, – отозвался Эллери. – Этого не произошло.

– Погодите! – Глюке сбежал вниз по ступенькам террасы и посмотрел на дом. – Рапиру могли бросить из какого-нибудь окна наверху!

Эллери вздохнул:

– Подойдите сюда, инспектор.

Глюке вернулся на террасу, а Эллери встал на стул и приложил клочок ткани к дыре в навесе.

– Видите, где находится разрез? Теперь посмотрите на эту стену. Замечаете свежий рубец на камне? Странное место для рубца, не так ли? Выше головы самого высокого человека! Едва ли рубец оказался там случайно.

– Ну? – Глюке вытянул шею вместе с остальными.

– Обратите внимание на соотношение мест рубца на стене и разреза в навесе. Между ними примерно четыре дюйма. И разрез находится чуть выше рубца. Проведите воображаемую линию между рубцом и разрезом, и вы увидите, что острый предмет с лезвием шириной около полудюйма, пройдя сквозь навес сверху и ударившись о стену на расстоянии четырех дюймов уже под навесом, проделал в камне рубец. Если бы шпагу бросили из окна, она, естественно, падала бы вниз по вертикали. Но так как воображаемая линия между разрезом и рубцом почти параллельна полу террасы, очевидно, что острый предмет проткнул навес почти по горизонтали по отношению к полу.

Спрыгнув со стула, Эллери аккуратно свернул клочок ткани и передал его инспектору, который, казалось, не знал, что с ним делать.

– До меня это не доходит, Кинг, – пожаловался он.

– Используйте ваши мозги, приятель. Неужели кто-то, стоя или лежа на навесе, проткнул его шпагой почти в том месте, где он соприкасается со стеной, только для того, чтобы проделать в камне дырку?

– Чепуха, – сказал Ван Эври.

– Согласен – сущая чепуха. Поэтому продолжим наши рассуждения. Полосы навеса тянутся сверху донизу, разрез идет параллельно полосам, рубец находится прямо за разрезом, хотя и чуть ниже его. Таким образом, откуда двигалось оружие?

– С воздуха, – пробормотал Ван Эври. – С места прямо напротив этой террасы.

– Рапира с воздуха? – Эллери поднял брови.

– Нет, – покачал головой Глюке. – Этого не может быть. Скажем... нож. Кто-то бросил нож!

– Во всяком случае, не рапиру, – улыбнулся Эллери. – Надеюсь, вы согласитесь, что абсурдно предполагать, будто кто-то, стоящий поблизости, бросил рапиру в навес? Отлично. Значит, навес проткнула не рапира. Но это оружие имело те же признаки, что и нанесшее Спету смертельную рану: острое лезвие шириной около полудюйма и покрытое той же ядовитой смесью.

– Вы имеете в виду, – воскликнул Глюке, – что Спет убит вовсе не рапирой?!

– Как красноречиво вы это выразили, инспектор!

Глюке разинул рот. Остальные слушали с напряженным вниманием.

– Итак, – быстро продолжал Эллери, – мы знаем один важный факт: что бы ни представляло собой это оружие, оно, как сказал окружной прокурор, пришло с места прямо напротив этой террасы. Что же находится напротив террасы?

– Сад, – сказал Пинк.

– Бассейн, – промолвил инспектор.

– А за бассейном?

– Бывший дом Жарденов.

– Точнее, терраса бывшего дома Жарденов, расположенная точно напротив этой террасы.

Из-за угла, пыхтя, выбежал Фицджералд.

– Эй! Подождите меня! Что здесь происходит? Руиг...

– А, Фиц! Хорошо, что вы пришли. Вы как раз успели к маленькой демонстрации. Инспектор, вы не возражаете, если я попрошу очистить террасу?

– Очистить?

– О-чис-тить, – по слогам повторил Эллери. – Это слово означает убраться отсюда. Пинк, вы мне понадобитесь.

Пинк подошел с ошеломленным выражением, постоянно появлявшимся у него на лице, когда начинал говорить Эллери. Взяв со стула кожаную подушку, Эллери поместил ее на железный стол, прислонив к стене. Затем, держа в одной руке пакет странной формы, он другой рукой взял Пинка за локоть и увел его с террасы, что-то быстро ему говоря. Пинк шагал рядом, кивая. Они обогнули бассейн и направились к террасе Жарденов.

– Эй! – крикнул Эллери остальным. – Вы что, не слышали? Убирайтесь с террасы!

Все быстро спустились по ступенькам и уставились на двух мужчин на террасе дома напротив.

Эллери развернул пакет, все еще что-то твердя Пинку, который почесывал затылок. Повернувшись, он махнул рукой наблюдавшим, подавая знак отойти в сторону.

Они увидели, как Пинк вынул какой-то предмет из пакета правой рукой и приспособил к нему что-то левой, затем оттянув ее назад. Послышался странный щелчок, и что-то тонкое пронеслось в воздухе над садом Жарденов, над бассейном, над ближним садом, пронзив кожаную подушку на железном столе и ударившись в каменную стену с зловещим хрустом.

– Господи! – хрипло вымолвил инспектор.

Эллери похлопал Пинка по плечу, тот усмехнулся, и оба зашагали назад. Пинк с гордым видом нес лук и пучок стрел.

Поднявшись на террасу, Эллери выдернул стрелу из подушки.

– Отличный выстрел, Пинк! Лучше того, который проткнул навес в понедельник.

Все поспешили на террасу.

– Стрела? – недоверчиво спросил Ван Эври.

– Это единственно возможный ответ, так как только он объясняет, почему убийца Спета должен был смазать ядом наконечник оружия.

Эллери зажег сигарету.

– Если бы оружием in veritate[43]43
  В действительности (лат.).


[Закрыть] была рапира, использование яда выглядело бы абсурдом. Единственной целью использования отравленного наконечника могло быть достижение уверенности, что Спет умрет. С оружием в виде стрелы и лучником на расстоянии пятидесяти ярдов ситуация проясняется: хотя опытный лучник наверняка поразил бы жертву с подобного расстояния, он не мог бы быть уверен, что стрела попадет в жизненно важное место. Однако стрела с отравленным наконечником вызвала бы смерть даже при поверхностной царапине. Спет не был убит той рапирой и не был убит в кабинете. Он стоял на террасе, а убийца выпустил в него две отравленных стрелы с террасы Жардена. Первая прошла слишком высоко и пронзила навес сверху. Вторая угодила прямо в сердце Спета.

– Но как вы можете быть уверенным, что это была именно стрела? – спросил Ван Эври. – В словах Глюке о ноже что-то есть. Убийца мог стоять в саду и бросить два ножа. Его теория не менее удовлетворительна, чем ваша.

– Вовсе нет. Спета убил стрелок из лука, а не метатель ножей, и я могу это доказать. Пинк, дайте мне перчатку.

Пинк стащил с левой руки нечто кожаное.

– Мне пришлось сегодня потрудиться, разыскивая лук и стрелы, – усмехнулся Эллери. – Но когда я нашел их... Взгляните на эту перчатку.

Он бросил ее Глюке. Это была странная перчатка только с тремя кожаными пальцами: указательным, средним и безымянным – большой и мизинец отсутствовали. Ремешок туго закреплял перчатку вокруг запястья.

– Помните два отпечатка на железном столе террасы Жардена? Большого пальца и мизинца! Человек редко опирается именно на эти два пальца. Мисс Жарден предположила, что два отпечатка указывают на двупалого человека. Но если вы примете в расчет лучника, то поймете, что наследил кто-то, носивший такую перчатку, которая помешала трем остальным пальцам оставить отпечатки на поверхности стола. Кто-то в перчатке лучника был на террасе Жарденов. Следовательно, оружием должна быть стрела.

– Просто сверхъестественно! – пробормотал Уолтер.

– Сверхъестественно?! – воскликнул Фиц. – Да это колоссально! Продолжайте, Кинг!

– Боюсь, что с этого момента моя лекция приобретает мрачный оттенок, – печально отозвался Эллери. – Уолтер!

Молодой человек посмотрел на него, а Вэл почувствовала стыд.

– Когда в понедельник вы вошли в кабинет в пальто Жардена, вы не обнаружили там вашего отца, заколотого шпагой, – вы нашли его на этой террасе со стрелой в груди. Еще одна стрела торчала в навесе сверху. Вы извлекли стрелу из тела отца и вторую стрелу из навеса. Потом вы оттащили труп в кабинет и усадили в углу у камина, где он был позднее обнаружен. Наручные часы, возможно, разбились о каменный пол, когда ваш отец свалился замертво. Вы собрали осколки и поместили их возле тела в кабинете. Это правильная реконструкция?

Уолтер молча кивнул.

– Вы хотели, чтобы все выглядело так, будто вашего отца убили шпагой. Поэтому вам понадобилась шпага с острием приблизительно того же размера и формы, что и наконечник стрелы. Единственной подходящей для этой цели на глаз показалась итальянская рапира. Поэтому вы проигнорировали все остальные шпаги из висящей над камином коллекции оружия и сняли именно эту рапиру.

Стрелы вы унесли с собой и рапиру тоже – вы знали, что если со стены исчезнет шпага, то полиция решит, что она послужила орудием убийства. Оставить ее на месте вы не могли, боясь, что эксперт сравнит ширину острия с шириной раны и обнаружит несоответствие.

И все время, пока вы этим занимались, лучник из дома напротив наблюдал за вами в бинокль. Он даже мог видеть, что вы делаете в кабинете, благодаря стеклянной стене.

Уолтер смотрел на Эллери как зачарованный.

– Почему вы хотели создать видимость, что ваш отец был убит шпагой? По самой простой причине, какую только можно представить: вы не желали, чтобы стало известно, что его убили стрелой! Но что такого ужасного было в стреле?

На это может существовать лишь один ответ. Стрелы указывали на человека, которого вы хотели защитить. А кого вы защищали начиная с понедельника? Вашего будущего тестя. – Смуглое лицо Жардена конвульсивно дернулось. – Следовательно, эти две стрелы можно было идентифицировать как принадлежащие Жардену, и вы об этом знали. Я вспомнил каталог аукциона – коллекцию средневековых наконечников стрел, снятую с продажи и подаренную музею. Если они представляли собой музейную ценность, то, несомненно, были известны коллекционерам и, таким образом, непосредственно указывали на их владельца – Жардена.

Итак, вы унесли стрелы и создали видимость, будто преступление совершено шпагой, думая, что Жарден убил вашего отца. Стрелы принадлежали ему, а он был опытным стрелком из лука. Разве он не победил на калифорнийском турнире лучников прошлой весной?

– Но зачем ему покрывать убийцу его старика? – осведомился Глюке. – Это не пойдет, Кинг.

– Пойдет, – отозвался Эллери, – если вы вспомните, что его старик разорил тысячи людей, включая Жардена, а убийца «его старика» – отец девушки, на которой он хочет жениться.

– Вы имеете в виду, – Ван Эври нахмурился, – что Жарден в самом деле...

– Я только говорю вам, что думал Уолтер, – объяснил Эллери как нечто само собой разумеющееся, – поскольку он не желает говорить об этом сам. Ну, Уолтер, я прав?

– Да, – пробормотал ошарашенный Уолтер. – Я сразу узнал два наконечника стрелы из коллекции Риса. Разумеется, тот, кто их украл, приспособил к ним современные стрелы, но ошибиться было невозможно.

– Это были два наконечника из полированной стали, – спокойно сказал Рис. – Японские, относящиеся к четырнадцатому веку. Как и многие японские средневековые наконечники, они имели декоративный рисунок на стальной поверхности, по которому в них можно было безошибочно опознать принадлежащие мне. Уолтер рассказал мне о них. Кто бы ни был этот маньяк, он украл наконечники, желая, чтобы меня обвинили в убийстве Спета. – Сделав паузу, Рис добавил: – Хотел бы я подержать его за горло!

– Я не мог говорить, – устало произнес Уолтер, – потому что моя история указывала на Риса. Я ведь не знал о его алиби.

– А мы молчали, – воскликнула Вэл, – так как знали, что Уолтер был в доме своего отца в момент убийства, и думали, что... Уолтер, мистер Кинг знает, что ты этого не делал!

– Не так быстро, – проворчал Глюке. – Откуда мне известно, что Уолтер Спет сам не воспользовался этими стрелами? Разве он не мог добежать сюда с террасы Жарденов к 5.35 и ответить на телефонный звонок?

– Не мог, – вежливо возразил Эллери, – и он этого не делал. Позвольте мне продолжать. Уолтер ушел из дома отца со стрелами и шпагой, а лучник последовал за ним и, когда Уолтер перелез через ограду, напал на него, используя в качестве оружия булаву. Ее, как вы помните, взяли из дома Жарденов, где находился лучник. Он же, разумеется, и выбросил булаву в канализационную трубу.

– Но зачем он вообще напал на Уолтера? – осведомился Фиц.

– Потому что ему нужны были стрелы. Уолтер нарушил его план убить Спета и обвинить в убийстве Жардена. Он хотел вернуть стрелы, уничтожить изменения, внесенные Уолтером в картину места преступления, оставив его таким, каким оно было до вмешательства молодого человека. Однако, ударив Уолтера, он, должно быть, не смог осуществить дальнейшие намерения, так как мы застали сцену в том виде, в каком ее оставил Уолтер Спет. Очевидно, когда убийца настиг у канализационной трубы Уолтера, стрел у того уже не было.

– Я успел бросить их в трубу, – объяснил Уолтер, – к тому времени, когда он меня ударил.

– Так вот оно что! Это ставило меня в тупик. Но вы не успели отправить туда же шпагу и пальто Жардена, как намеревались. Поэтому наш приятель лучник забрал пальто и шпагу, испачкал их кровью, текущей с вашей головы, и удалился, а потом покрыл ядом острие рапиры и поместил оба предмета в стенной шкаф Жарденов. Раз ему не удалось оклеветать Жардена с помощью стрел – вы этому помешали, – он решил сделать это с помощью пальто и рапиры. Зная, что Жарден найдет шпагу и возьмет ее в руки, убийца телеграфировал в полицейское управление, предложив произвести обыск в апартаментах Жарденов, и так рассчитал время, чтобы находка рапиры и пальто произошли почти одновременно с обыском. Все это было весьма изобретательно.

Инспектор сделал беспомощный жест человека, пытающегося остановить лавину.

– Подтасовка улик против Жардена стала в результате иной, но не менее, а быть может, даже более эффективной. Убийца не мог рассчитывать, что Фрэнк примет Уолтера за Жардена, но насчет остального он практически не сомневался.

Вынув изо рта сигарету, Эллери спокойно продолжал:

– Вы спросили, инспектор, как я могу быть уверенным, что Уолтер не убивал своего отца. На это существует одна веская причина: Уолтер не был левшой, что он бессознательно постоянно нам демонстрировал, а лучник был!

– Как вы об этом догадались? – осведомился Глюке.

– Это не догадка, а факт. В стрельбе из лука, как и в любом другом виде спорта, большую часть работы обычно выполняет правая рука. Лучник-правша натягивает тетиву правой рукой, но левша, очевидно, делает это левой. Перчатку для стрельбы всегда носят на той руке, которая натягивает тетиву. На какой руке носил перчатку убийца?

– На левой! – воскликнула Вэл. – Я помню, как мы говорили об этих отпечатках...

– Да, отпечатки большого пальца и мизинца, судя по их форме, были оставлены, как вы справедливо заметили, левой рукой. Таким образом, перчатка была на левой руке. Следовательно, убийца – левша. Это исключает Уолтера.

Молодой человек покачал головой и усмехнулся, а сияющая Вэл подбежала и обняла его.

– Теперь позвольте обратить ваше внимание на следующие факты, – промолвил Эллери сквозь облако дыма. – Что мы знаем об убийце? Во-первых, он опытный лучник. Попасть человеку в сердце, даже промазав первый раз, – это требует мастерства. Во-вторых, он левша. В-третьих – и здесь самое важное – он знал, что пальто Жардена порвано!

– Не понимаю, – раздраженно заявил инспектор.

– Убийца забрал пальто у Уолтера и подбросил его Жардену, не так ли? Делая это, он знал, что пальто принадлежит Жардену. Но как он мог это знать? Пальто носил Уолтер – подобный факт должен был свидетельствовать, что оно принадлежит ему. У обоих мужчин были одинаковые пальто из верблюжьей шерсти, без каких-либо индивидуальных признаков. Единственным отличием пальто Жардена была дырка под карманом, образовавшаяся в тот же день. Следовательно, лучник узнал пальто по дырке, а значит, он должен был знать перед преступлением, что пальто порвано в определенном месте.

В-четвертых – и это также весьма существенный момент, – с улыбкой продолжал Эллери, – убийца, ударивший Уолтера по голове булавой, должен был знать, где искать эту булаву.

– Повторите! – взмолился окончательно запутавшийся Глюке.

Эллери вздохнул:

– Представьте себе нашего убийцу. Он только что видел, как Уолтер покинул дом отца с рапирой и стрелами. Ему нужно получить стрелы назад. Что делать? Он не имеет ничего против Уолтера и не жаждет его крови. Удара по голове будет достаточно. Что же можно использовать в качестве оружия?

Мы знаем, что лучник воспользовался одной из спортивных булав. Это означает, что он пробежал по террасе, взломал дверь в спортзал, открыл дверь кладовой, где висели две булавы, и взял ту, которая не была сломана.

Что заставило убийцу взламывать дверь спортзала? Если он просто хотел найти какое-нибудь орудие, то мог обыскать другие комнаты. Даже если он чисто случайно начал с зала, то, проникнув туда, ничего бы там не увидел, кроме кучи хлама. Ибо мисс Жарден сказала мне в среду, что когда они выезжали из дома, то оставили кладовую закрытой.

Нет, взламывая дверь спортзала, идя к закрытой кладовой и открывая ее, лучник хорошо знал, что именно ищет. Он знал, что в кладовой находятся две булавы.

Эллери выбросил сигарету.

– Думаю, у нас достаточно фактов, чтобы воссоздать законченный портрет нашего преступника. Кто соответствует всем четырем характеристикам, которые я вам изложил? Кто является опытным лучником, левшой, знавшим о том, что пальто Жардена было порвано и что спортивные булавы находились в кладовой спортзала?

На минуту, словно повинуясь телепатическому приказу, пчелы перестали жужжать и воцарилась полная тишина.

Затем Пинк расхохотался, скрючившись, так как все еще держал лук и стрелы.

– Черт возьми! – задыхаясь от смеха, произнес он. – Вы, должно быть, спятили! Это же я!

Инспектор Глюке посмотрел на Эллери с насмешливым торжеством, словно спрашивая: «Ну, мистер Всезнайка, что вы на это скажете?»

Эллери на это сказал:

– Да, Пинк, это вы.

* * *

– О нет! – крикнула Вэл, вцепившись в руку Уолтера.

– О да, – кивнул Эллери. – Я знал, что Пинк опытный лучник. Разве он не занял второе место после Жардена на калифорнийском турнире прошлой весной? А кроме того, он только что великолепно продемонстрировал свое мастерство.

Доказательств, что Пинк – левша, более чем достаточно; к тому же сейчас он выстрелил из лука левой рукой.

Пинк был одним из пятерых, видевших, в каком месте порвалось пальто Жардена.

Он был одним из троих, знавших, что булавы остались в кладовой.

Что касается первого пункта, единственным другим лучником из замешанных в этом деле был Жарден, чье алиби освобождает его от подозрений.

Четырьмя другими свидетелями того, как порвалось пальто, были сам Жарден, Валери, Уолтер и сторож Фрэнк. Жарден и Валери исключаются из-за их алиби. Уолтер – правша. А у Фрэнка только одна рука, так что он никак не мог быть лучником.

Двоими другими людьми, знавшими о булавах, были уже исключенные Жардены.

Пинк единственный, кто соответствует всем четырем требованиям. Так что Солли Спета убил он. – Эллери вздохнул. – Можете забрать лук, инспектор. Я уже произвел свой выстрел.

Во время его речи все стояли неподвижно, слишком изумленные, чтобы думать и принять простейшие меры защиты. Что касается Пинка, его розовая шея побагровела, мышцы напряглись, а в глазах медленно появлялся взгляд затравленного зверя.

В какой-то момент в неповоротливом уме Пинка что-то щелкнуло, и он продемонстрировал неожиданную быстроту реакции. Прежде чем остальные успели пошевелиться, он отпрыгнул на пятнадцать футов в сторону и повернулся, как заводная игрушка, с вставленной в лук стрелой, наконечник которой был нацелен в грудь окаменевшего мистера Эллери Квина.

– Не двигаться! – предупредил Пинк. – Всем оставаться на месте!

Они застыли, стоя на террасе. Стрела, сверкающая на ярком солнце, выглядела абсурдно. Тем не менее, никто не шевелился.

– Конечно, вы можете меня пристрелить, – продолжал Пинк тем же угрожающим тоном, – но этот парень первым получит стрелу в сердце. Так что стойте, где стоите. У меня с ним свои счеты. – Сделав паузу, Пинк добавил: – Он меня одурачил!

Никто не стал смеяться над детской раздражительностью и жалобным удивлением, прозвучавшими в голосе Пинка. Его рыжие волосы горели, словно пламя. С широко расставленными ногами и причудливо изогнутым луком он представлял собой внушительное зрелище, и где-то в самом дальнем уголке сознания мистера Эллери Квина всплыли слова молитвы...

Левая рука Пинка сильнее натянула тетиву, а глаз неотвратимо уставился на грудь Эллери.

– Пинк, – заговорила Валери, стоящая рядом с Уолтером у верхней ступеньки террасы.

Пинк не шелохнулся.

– Не лезь в это, Вэл. Отойди.

– Пинк, – повторила Вэл. Ее щеки побледнели до голубизны. Уолтер сделал судорожное движение, и она шепнула: – Не шевелись, Уолтер! Он тебя убьет, а меня не тронет. – Девушка медленно начала спускаться.

– Вернись, Вэл! – крикнул Пинк. – Клянусь, я...

– Нет, Пинк, – произнесла Вэл мягким, успокаивающим голосом. Она приближалась к нему, едва касаясь земли и не сводя с него глаз, как будто он был крупинкой золота на острие иглы, готовой свалиться от малейшего дуновения ветерка. – Нет, Пинк. Я знаю, что здесь что-то не так. Ты не преступник. Может быть, ты убил Спета, но я уверена, что у тебя были на то основания – с твоей точки зрения...

На красном лбу Пинка выступили капли пота. Его била крупная дрожь.

Подойдя к нему, Вэл забрала у него лук.

И тут Пинк совершил странный поступок. Он опустился на землю и заплакал.

* * *

Когда все было кончено и несчастного Пинка увели ожидать в полицейской машине инспектора Глюке, Эллери направился в кабинет Солли Спета, открыл бар и отпил прямо из коричневой бутылки. Затем с бутылкой в руке подошел к Вэл и поцеловал ее в кончик уха.

– Просто как женщину, – объяснил он.

Вэл всхлипывала на груди у Уолтера. Рис выглядел потрясенным и внезапно состарившимся. Уолтер многозначительно взглянул на Эллери, и когда тот отвернулся, отвел Вэл в угол и усадил к себе на колени. Она прижалась к нему.

– Пинк... О, я не могу в это поверить!

– Все будет в порядке, дорогая. Мы поможем ему выбраться, – зашептал Уолтер ей на ухо. – Ни один состав присяжных в этом округе не признает его виновным.

– О, Уолтер!..

Эллери снова взялся за бутылку, инспектор Глюке отдал распоряжения, и Руига с Винни Мун отправили в тюрьму по обвинению в заговоре с целью обманного получения денег. Вскоре окружной прокурор Ван Эври удалился с ошеломленным видом, а Фиц, хлопнув себя по лбу, как человек, пробудившийся от транса, схватил телефонную трубку, прокричал в нее что-то, выбежал наружу, вернулся за шляпой и снова убежал.

Глюке потер челюсть.

– Кинг, я не знаю, как мне вас...

Эллери опустил бутылку.

– «Кто малиновку убил? – пропел он. – Я, – ответил воробей, – луком и стрелой своей»... Это как воскрешение из мертвых. За последние десять минут у меня не появились седые волосы?

– Мистер Кинг! – Рис Жарден поднялся, стиснув зубы.

Несколько секунд слышались только всхлипывания Вэл и шепот Уолтера.

– Да? – со вздохом отозвался Эллери. Ему было не по себе; на языке ощущалась горечь, вызванная отнюдь не алкоголем.

– Кое-чему я никогда не поверю, – заявил Рис. – Тому, будто Пинк хотел, чтобы меня обвинили в убийстве Спета. Я не могу ошибаться. Он был моим другом. Я обращался с ним как с членом семьи. Этого просто не может быть, мистер Кинг!

– Друг может стать куда более страшным врагом, чем обычный враг, – ответил Эллери. – Да, вы были друзьями. Но вы посоветовали ему вложить его сбережения в «Огипи». Когда «Огипи» потерпела крах, Пинк возненавидел Спета, однако, думая, что вы тоже были его жертвой, оставался вашим другом.

Но в понедельник утром, упаковывая ваши вещи в спортзале, он нашел в вашей сумке для гольфа банковскую книжку, которая свидетельствовала о том, что вы приберегли пять миллионов долларов. Оставались ли вы другом Пинка после этого? Нет, если вы его обманули, притворяясь разоренным, но припрятав на черный день пять миллионов. Пинк – примитивная душа; он не стал задавать вопросы. Для него вы со Спетом были два сапога пара – два мошенника, лишившие его всех сбережений.

Пинк тщательно спланировал свое преступление. Он ведь должен был передать в музей наконечники стрел, не так ли? По пути он взял из пакета два наконечника, потом насадил их на стрелы и приготовил смесь мелассы с цианистым калием...

– Но даже после этого Пинк был таким чертовски... чертовски внимательным и заботливым! Он не мог притворяться!

– Он и не притворялся. Вы объяснили ему историю с пятью миллионами в понедельник вечером – после преступления, после того, как рапиру и пальто подложили к вам в шкаф, – и тут он осознал, что день, когда деньги поместили в банк, вы провели вместе с ним и что он обошелся с вами чудовищно несправедливо. Но было слишком поздно. Преступление и подтасовка стали faits accompli[44]44
  Свершившиеся факты (фр.).


[Закрыть]. Ничего нельзя было изменить. Пинк не мог отозвать телеграмму, которую отослал в полицейское управление всего несколько минут назад – возможно, спустившись в вестибюль, пока Вэл и Уолтер были у нее в спальне, и отправив телеграмму по телефону из будки. Оставалось только сидеть и ждать. После того вечера все его эмоции были искренними.

Обернувшись, Эллери увидел перед собой Вэл и Уолтера. Вэл все еще хлюпала в носовой платок, но выглядела спокойнее.

– Не знаю, как благодарить вас, мистер Кинг. Никто из нас не в состоянии...

– Пришли в себя, Уолтер?

– Мы все еще немного ошарашены, – ответил Уолтер, – но вам, наверное, будет интересно узнать, что Вэл и я решили конструктивно использовать деньги моего отца.

– Я уже это знаю, – вздохнул Эллери. – Вы собираетесь снова вложить их в «Огипи» и восстановить электростанции.

– Откуда вам это известно?! – воскликнули оба.

– Потому что вы безнадежные глупцы.

– Это напомнило мне кое о чем, – пробормотал Рис. – Те пять миллионов принадлежат тебе, Уолтер. Я...

– Вы не сделаете ничего подобного, – улыбнулся Уолтер. – Надеюсь, вы найдете во мне лучшего партнера, чем в моем отце.

– Ну, мне пора заниматься делами, – промолвил инспектор Глюке, – но должен сказать вам, Кинг...

– Кинг?! – внезапно воскликнул Уолтер. – Позвольте показать вам фокус, инспектор.

– Я уже видел все фокусы, какие хотел.

– Нет-нет, этот вам понравится. – Схватив со стола лист бумаги, Уолтер начал быстро набрасывать карандашом чье-то лицо. Глюке выглядел озадаченным.

– Ну и что? Это Кинг. У меня нет времени глазеть на картинки...

– Ничего, для этой у вас найдется время. – Уолтер стер темные очки, заменил их пенсне, пририсовал на лице бороду и изобразил волосы зачесанными назад. – А теперь это кто?

Инспектор перевел ошеломленный взгляд с рисунка на мистера Хилари Кинга.

– Господи! – воскликнул он. – Да ведь это тот настырный тип!

Уолтер пожал плечами:

– Думаю, я это знал с того момента, как увидел его. Вы могли одурачить кого угодно, Квин, только не художника. Я ведь рисовал ваше лицо на аукционе.

– Мистер Квин? – Вэл широко открыла глаза. – Так вот как вы узнали, что происходило здесь в понедельник вечером!

– Будь я проклят! – воскликнул Жарден.

Эллери быстро снял телефонную трубку и назвал оператору номер.

– Студия «Магна»? Соедините меня с офисом мистера Жака Бутчера. – Ожидая, он произнес извиняющимся тоном: – Раз уж меня разоблачили, я могу заняться делом... Алло! Бутчер?.. Кто?.. Послушайте, девушка, это Эллери Квин, и мне нужен Бутчер!.. Он здесь?.. Можете себе представить? – В его голосе звучало неприкрытое торжество. – Бутчер наконец на месте! – В трубке послышался шум, и Эллери втянул худые щеки. – Вот как? – завопил он. – Бутчер по-прежнему не может меня принять? Ну так передайте вашему мистеру Бутчеру... – Но раздался щелчок, и телефон умолк. Эллери швырнул трубку на рычаг.

– Э-э... Квин, – нервно заговорил инспектор. – Я хочу извиниться... Вы раскрыли это дело, и вся слава...

Эллери махнул рукой.

– Не нужна мне никакая слава, – угрюмо буркнул он. – Оставьте меня в покое... Бутчер не может меня принять! Как вам это нравится?

– Это в высшей степени любезно с вашей стороны! – просиял Глюке. – Не могу ли я что-нибудь для вас сделать? Как насчет встречи с мэром или шефом полиции? Мы можем вас удобно устроить...

– Он остановится у меня, – прервал Уолтер. – Это решено.

– А может, вы хотите стать почетным шефом полиции? – настаивал инспектор. – У меня есть связи...

– Погодите. – Эллери нахмурился. – Вы мне признательны, не так ли, инспектор?

– Ну а вы как думаете?

– Полагаю, вы можете организовать, чтобы город дал банкет в мою честь?

– Конечно!

– И я смогу не платить штрафы за нарушения правил уличного движения?

– Предоставьте это мне.

– И вы даже в состоянии устроить мне встречу с губернатором?