Текст книги "Смерть в Голливуде (Происхождение зла) "

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА XIII

Около восьми утра автомобиль Эллери затормозил около небольшого аккуратного оштукатуренного коттеджа на Клиборн-Авеню.

Ярко раскрашенный фанерный профиль, напоминающий Лупи – одного из гномиков Уолта Диснея, – торчал на столбе посреди лужайки, на которой искусной рукой садовника было выстрижено имя Хендерсона.

Плотно задернутые венецианские гардины выглядели малообещающе. Эллери приблизился к дому, и откуда-то раздался женский голос: «Если вы ищете мистера Хендерсона – так его нет дома».

Полная женщина в оранжевом халате свесилась через перила веранды соседнего дома, ее унизанные кольцами руки нащупывали что-то на электрическом щитке.

– А где я могу его увидеть?

Раздался легкий щелчок, потом шипение – и над шестью поливочными устройствами на зеленой лужайке распустились водяные букетики.

Женщина выпрямилась, вся красная от натуги, и очень довольная достигнутым успехом.

– Нигде, – заявила она, отдуваясь. – Хендерсон – киноактер. Сейчас он играет роль духа удачи на пиратском корабле где-то в районе Канарских островов. Назад ожидается только через несколько недель… А вы из прессы?

– Вот невезение, – пробурчал Эллери. – А вы помните пса мистера Хендерсона?

– Его пса? Конечно! Его звали Франк. Вечно разрывал мои газоны и гонялся за бабочками прямо по клумбам с анютиными глазками… Только ничего такого не подумайте… – добавила она вдруг обеспокоенно, – я и не думала травить его. Я не выношу людей, жестоких к животным, какими бы невоспитанными эти животные ни были. И Хендерсон об этом знает.

– А какого вида был этот Франк?

– Вида?

– То есть породы.

– Ну-у… не очень большой. Но и не маленький, если разобраться…

– То есть вы не знаете, какой он был породы?

– Думаю, что какой-то охотничьей. А вы что, из Общества Защиты Животных? Или Антививисекционной Лиги? Знаете, я лично тоже против экспериментов над животными, ну, как всегда пишут в «Экземинер», очень проникновенно… Если уж всемогущий Господь…

– А вы не могли бы уточнить, мадам, какой именно охотничьей породы был Франк?

– Ну-у…

– Английский сеттер? Ирландский? Гордон? Льюэллин? Веймарская гончая? Фокс-терьер?

– Боюсь, увы, – искренне вздохнула женщина, – что я и не знаю.

– А хоть какого цвета он был?

– Знаете, что-то вроде коричневого с белым… Нет, черным… Дайте хорошенько подумать – вроде и не совсем коричневого скорее кремового, да.

– Скорее кремового… Благодарю вас, – сказал Эллери. И пошел к своей машине. Затем он отъехал на расстояние около пятидесяти футов, как раз, чтобы скрыться из глаз своей словоохотливой собеседницы.

После небольшого раздумья он тронулся дальше.

Он проехал через Пасс и Олайв, затем мимо студии братьев Варнер и через Бульвар Бархэм выехал на Фриуэй. Быстро промчавшись по Северному шоссе в Голливуд, он нашел свободное местечко на стоянке у Мак-Кэдден Плейс и поспешил за угол, к книжному магазину Пловера.

Тот был еще закрыт.

Ожидание казалось невыносимым. Какая недогадливость со стороны Пловера – так поздно открывать магазин! Эллери бездумно побрел по Голливуд-Бульвар и спохватился уже у самого Дэнс-Кафе. Его пустой желудок тут же напомнил о себе, Эллери вошел в кафе и заказал завтрак. Кто-то забыл на столике газету и Эллери автоматически прочел ее, пока наполнялся его желудок. Когда он оплачивал чек, кассир спросил: «Ну, что там сегодня новенького в Корее?» На что Эллери с глупейшим видом ответил: «Все по-прежнему», потому что он не запомнил ни слова из прочитанного.

Магазин уже открылся!

Он стремительно вбежал внутрь и схватил продавца за рукав:

– Быстро, – почти выкрикнул он, – книгу о собаках!

– Книгу о собаках, – спокойно кивнул тот. – Какую конкретно, мистер Куин?

– Об охотничьих собаках! С картинками! Цветными!

На этот раз Пловер не обманул его ожиданий. Эллери выскочил из магазина с толстенным томом под мышкой.

Он быстро рванул вверх по дороге к холмам и поймал Лаурел Хилл, уже готовую закрыть за собой дверь душевой.

– Уйдите, – ошеломленно прошептала она, – я же голая.

– Выключайте ваш душ и идите ко мне!

– Но Эллери…

– Господи, да мне наплевать, что вы голая!

– Благодарю, вы очень галантны… Делии Приам вы смогли бы сказать то же самое?

– Прикройте ваши драгоценные прелести вот этим! Я буду ждать в спальне!

Эллери сунул в дверь купальное полотенце и вышел. Лаурел не заставила себя ждать больше пяти минут. Когда она появилась в спальне, ее фигуру изящно облегал красно-бело-голубой пляжный халатик.

– Не ожидала от вас такой прыти, Эллери! Надеюсь, что в следующий раз вы удосужитесь хотя бы постучать. Боже, в каком виде мои волосы!

– Да-да, – механически покивал головой Эллери. – А теперь, Лаурел, вспомните то утро, когда вы с вашим отцом стояли на пороге дома и смотрели на мертвого пса. Вспоминаете?

– Вроде да, – спокойно сказала Лаурел.

– И собаку?

– Каждый волосок на ее шкуре.

– Тогда идите сюда, – он дернул ее за руку по направлению к себе, так что она взвизгнула и поспешно запахнула свободной рукой край халатика. Не успела Лаурел опомниться, как уже оказалась около кровати. На ней, раскрытая на цветном изображении большого спаниэля, лежала книга.

– Эта?

– Н-нет…

– Смотрите картинки страница за страницей. Когда наткнетесь на собаку Хендерсона или похожую на нее, то отметьте его… или их. И так до конца книги.

Лаурел подозрительно разглядывала Эллери: неужели пропустил бутылку-другую? Что-то рановато для него… К тому же он слишком аккуратно выбрит и выглажен для человека, успевшего нализаться сразу же после бессонной ночи. Значит…

Эллери! – завизжала Лаурел, – вы что-то нашли!

Начинайте смотреть, – свирепо зашипел на нее Эллери. Но, видимо, свирепость его была заметна только ему самому, ибо Лаурел с безграничным обожанием взглянула на него и стала торопливо листать страницы.

– Полегче, полегче, – забеспокоился Эллери, – а то вы его пропустите!

– Да найду я вашего драгоценного пса! – Страницы так и порхали под ее пальцами – Вот он!

– Где?!

Эллери вцепился в книгу.

На картинке был нарисован небольшого роста коренастый песик с короткими лапами и коротким крючковатым хвостиком. Гладкая шкура. Ляжки и грудь – белесоватые, словно в манишке. Спина и уши черные, к хвосту цвет шерсти постепенно переходил в песочный.

Надпись под картинкой гласила: «Бигль».

– Бигль! – просиял Эллери. – Ну конечно – бигль![9]9
  Beagle – (англ.) 1)порода собаки, 2)ищейка, сыщик, шпион. (Прим. переводчика)


[Закрыть] Конечно! И никто иной как бигль! Именно он. Как это я сразу не… Мозги, видно, совсем на старости лет атрофировались. Бигль, Лаурел, бигль!

Он схватил Лаурел на руки и запечатлел на ее мокрой макушке пять пылких поцелуев. Затем швырнул ее на кровать и стал отбивать перед ее насмерть перепуганным взором бравую чечетку. Свой талант танцора Эллери всегда держал в строжайшей тайне ото всех, даже от родного отца. Теперь же он плясал, припевая: «Марси, моя душка, моя радость, мой славный сыщик в юбке! Ах какой же славный ключик ты нашла для нашей тайны, оп-ля-ля, для мышьяка, оп-ля-ля, для дохлых жаб, оп-ля-ля, для остального, только главный-то ответ разгадали лишь сейчас! Оп-ля-ля – конечно, бигль, славный, старый добрый бигль! Ай да бигль! Ай да бигль! Распрекрасный бигль!» И он попытался пройтись на пуантах.

– Эллери, но при чем здесь порода собаки? – взмолилась Лаурел. – Единственная связь, которая просматривается, так это с жаргонным значением словечка «бигль». То есть – сыщик, ведь так?

– Смешно, правда? – Эллери вне себя от восторга кружился по комнате с грацией бегемота, посылая воздушные поцелуи Лаурел. И тут он чуть было не расквасил нос миссис Монк, экономке Лаурел, сунувшейся было в спальню узнать, что за шум, и тут же с ужасом захлопнувшей дверь.

Спустя двадцать минут Эллери заперся с лейтенантом Китсом в одном из кабинетов полицейского управления. До проходящих мимо дверей сотрудников доносилось ровное бормотание Эллери, прерываемое странными сериями звуков, почти не имеющих ничего общего с обычным голосом Китса.

Их беседа продолжалась добрых полтора часа.

Когда в конце концов дверь распахнулась, на пороге показался едва держащийся на ногах человек. Китс выглядел так, как будто только что с трудом поднялся с пола после прямого удара в пах. Голова его тряслась, глаза бегали по сторонам и он без остановки говорил сам с собой. Бодрый Эллери появился следом, и они оба исчезли в кабинете шефа.

Еще через полтора часа они появились в коридоре опять. На этот раз Китс выглядел уже значительно бодрее, почти совсем как обычно.

– Я все еще верю своим ушам, – заявил он. – Но как же забавно, черт возьми, устроен наш мир!

– Как вы думаете, Китс, сколько времени вам понадобится?

– Теперь, когда мы знаем, что искать, – всего несколько дней. А что вы тем временем намерены предпринять?

– Спать и наблюдать дальнейший ход событий.

– Ха, теперь-то уж мы сумеем найти подход к этому типу! – усмехнулся лейтенант.

Они торжественно пожали друг другу руки и разошлись: Эллери домой в постель, а Китс – раскручивать полицейскую машину Лос-Анджелеса, чтобы она заработала по 24 часа в сутки бесперебойно… Необходимо было как можно скорее выяснить кое-какие обстоятельства двадцатилетней давности… но на этот раз уже со стопроцентной надеждой на успех.

За три дня из архивной пыли было извлечено еще далеко не все, но даже того, что уже удалось получить по телетайпам, было более чем достаточно для подтверждения исходной версии. Эллери и Китс сутки напролет просиживали в управлении, дополняя уже почти готовую картину все новыми и новыми подробностями. И тут зазвонил телефон Китса. В трубке раздался напряженный голос.

– Лейтенант Китс, Эллери Куин у вас?

– Куин, вас просит Лаурел Хилл.

Эллери взял трубку.

– Я по горло занят, Лаурел, поэтому совсем позабыл про вас. Что-то стряслось?

Лаурел выпалила с истерическим смешком:

– Я совершила преступление.

– Тяжкое?

– А что бывает за присвоение вещей, тебе не принадлежащих?

Эллери быстро спросил:

– Приам опять что-то получил?

В трубке послышалась короткая возня, и задыхающийся голос Гроува произнес:

– Куин, она тут ни при чем. Это сделал я.

– Это не он! – послышался визг Лаурел. – Мак, мне на все плевать! Мне осточертело находиться в подвешенном состоянии, в неизвестности…

– Да получил, наконец, Приам что-нибудь или нет?!

– Получил, – сказал Макгоуэн. – На этот раз довольно большой пакет. Его оставили сверху на почтовом ящике. Куин, я не позволю Роджеру и пальцем тронуть Лаурел! Я сам взял пакет, и дело с концом!

– А вы открывали его, Мак?

– Нет.

– Где вы сейчас?

– У вас дома.

– Сидите там и держите руки подальше от этой штуки. – Эллери положил трубку на рычаг. – Шестое, Китс!

Они нашли Лаурел и Мака в гостиной Эллери, где те ходили кругами вокруг пакета размером примерно со шляпную коробку. Он был завернут в очень плотную бумагу и перевязан толстой бечевкой. На ней болтался старый знакомый – ярлык с именем Приама, написанным уже хорошо известными черными буквами. На самом пакете никаких других пометок не было.

– Опять его кто-то лично доставил, – сказал Китс. – Мисс Хилл, как вам удалось завладеть им?

– Я уже несколько дней вела наблюдение. Все куда-то запропастились, мне никто не звонил, и я опять решила действовать самостоятельно. Но вот проклятие! После многочасового сидения в кустах я все-таки проворонила ее!

– Ее? – безучастно переспросил Макгоуэн.

– Ну, не важно – ее, его или кто там был… – странно покраснела Лаурел.

Гроув удивленно взглянул на девушку.

– Давайте по порядку, – предложил Китс. – Начнем с того, что откроем пакет. Полагаю, что только тогда все мы сможем спать спокойно…

– Мудрые слова! – пробормотал сын Делии. Он молча рванул бечевку и развернул бумагу.

Внутри оказалась дешевая белая, без всяких надписей, коробка. Ее содержимое распирало стенки и они слегка выпячивались.

Мак снял крышку.

Коробка оказалась доверху набитой документами самых разнообразных видов, размеров и цветов. Многие были напечатаны на бумаге с водяными знаками.

– Что за черт! – Китс наугад выбрал один листок. – Это же акция!

– Точно, – подтвердил Эллери. – И это… – Мгновение спустя они с недоумением уставились друг на друга. – Кажется, здесь все сплошь различные акции!

– Ничего не понимаю, – заволновался Китс, кусая ногти. – Это ни в какие ворота не лезет, Куин. Совсем не ложится в вашу схему!

Эллери помрачнел.

– Лаурел, Мак, что вы скажете об этой макулатуре?

Лаурел только молча пожала плечами и впилась глазами в имя, проставленное на ценных бумагах. Потом так же молча отвернулась.

– А может, это означает – Судьба? – предположил Мак. – Вроде как предупреждение…

Эллери не сводил глаз с Лаурел.

– Лучше вытряхнем всю эту коробку на стол и потом придумаем, что со всем этим делать. Лаурел! Что с вами?

– Ты куда это собралась? – встревожился Макгоуэн.

Лаурел шла к выходу.

– Мне все это осточертело. Все. Бесконечные ожидания, надежды, поиски – и все впустую. Если вы, Эллери, и вы, лейтенант, действительно знаете что-то существенное, то почему молчите?

– Ну, мы еще не все до конца выяснили, Лаурел, чтобы говорить.

– А выясните ли вообще? – сказала она безнадежно и устало. Затем вышла, и мгновение спустя они услышали звук отъезжающего автомобиля.

Вечером около семи Китс и Эллери вместе подъехали к дому Приама в машине Китса. В руках у Эллери находилась коробка с ценными бумагами. Гроув Макгоуэн поджидал их у входной двери.

– Где Лаурел, Мак? Разве вам не передали, что я звонил? – спросил Эллери.

– Она дома, – слегка заволновался Гроув. – Не понимаю, что с ней творится. Она умудрилась выпить почти восемь стаканов мартини, и я ничего не мог с ней поделать. Первый раз вижу Лаурел в таком состоянии! Обычно она месяцами не берет в рот спиртного. Что-то мне это не нравится…

– Просто девочке тоже надо расслабиться, хотя бы раз в жизни, вот и все, – оскалился Китс. – Ваша мать у себя?

– Да. Я ей уже все рассказал. А что вы узнали?

– Не так уж и много. С бумагой и коробкой – полный провал, наш неведомый приятель обожает работать в перчатках. А Приаму вы уже сообщили?

– Я только сказал ему, что вы оба прибудете по важному делу, – и все.

Китс кивнул, и они отправились к Роджеру Приаму.

Приам обедал. Он вонзал остро заточенный нож и вилку в толстый ростбиф. Альфред Уоллес поджаривал следующий на переносной жаровне, сдабривая его луком, грибами и томатным соусом. К мясу были поданы несколько чашек с различными специями, среди которых возвышалась на три четверти опорожненная бутылка красного вина. Приам жрал как свинья: разрывал мясо зубами, чавкал, свирепо вращал глазами и дергал челюстью. Струйки соуса стекали на трясущуюся от вожделения бороду.

Его жена молча наблюдала за ним из кресла позади Уоллеса, подобно тому, как обычно посетители зоопарка созерцают кормление зверей.

При появлении в комнате троих посторонних вилка с куском мяса замерла в воздухе. Повисела минуту. Затем продолжила свое движение, но теперь уже без прежнего энтузиазма. Гастрономический ажиотаж Приама пропал, хотя его челюсти продолжали машинально двигаться. Глаза же остановились на коробке в руках Эллери.

– Сожалею, что приходится прерывать ваш обед, мистер Приам, – сказал Китс. – Но нам точно так же пришлось отказаться и от своего.

– Еще один кусок, Альфред, – протянул тарелку Приам. Уоллес молча наполнил ее. – Что это?

– Предупреждение номер шесть, мистер Приам, – отвечал Эллери.

Приам вонзил вилку в новый кусок ростбифа.

– Вижу, что от вас просто так не отделаться – почти дружелюбно сказал он. – И когда только вы научитесь оставлять людей в покое?

– Я взял ее, – внезапно вмешался Гроув. – Ее оставили на почтовом ящике и я забрал ее.

– А-а, и ты туда же… – Приам внимательно оглядел своего пасынка.

– Между прочим, я тоже живу здесь, как вам известно. И имею ко всему самое непосредственное отношение. И требую ясности, наконец! – вскипел Гроув.

Приам швырнул тарелку прямо в лицо Маку. Она слегка задела краешек его уха. Мак сжал кулаки и застыл на секунду, весь желтый от ненависти.

– Гроув!

Он отшвырнул бросившуюся к нему мать прочь.

– Роджер, – сказал он очень тихим голосом, – если ты вздумаешь еще раз сделать что-либо подобное… я тебя убью.

– Пошел вон! – голос Приама перешел в рычание.

– Только после того, как уйдет Делия. Где она – там и я. Бог знает, почему она вообще еще не сбежала отсюда куда глаза глядят, но пока она будет здесь, я тоже останусь. Мне от тебя, Роджер, ни черта не надо. Я и сам не пропаду. Но я имею полное право знать, что происходит в доме… Мама, не волнуйся, все в порядке!

Делия хлопотала над его посиневшим ухом. Она торопливо достала платок, ее губы тряслись, а лицо резко постарело. Мак сказал:

– И запомни, Роджер, мои слова. Только попробуй сделать это еще раз!

Уоллес опустился на корточки и стал собирать остатки пиши вперемешку с осколками.

Щеки Приама стали фиолетовыми. Он сжал кулаки и набычился. Взгляд его, уставившийся прямо в глаза Маку, был красноречивее всяких слов.

– Мистер Приам, – любезно начал Эллери, – вам знакомы эти бумаги?

Эллери положил перед Роджером коробку… Тот долго смотрел на груду акций и не двигался. Казалось, он их в упор не видит. Но постепенно на его лице начало проявляться смертельное беспокойство, и по мере его появления краска покидала его щеки, пока не исчезла совсем.

И тогда он схватил одну бумажку, другую, третью… Его громадные ручищи судорожно рыли в коробке, выгребая ее содержимое. Внезапно он весь как-то осел, руки бессильно опали, и он взглянул на свою жену.

– Я помню их. – И добавил со странной многозначительностью. – А ты, Делия?

Она сказала так, будто ее ударили в самое сердце:

– Я?

– Да ты только взгляни на них, Делия, – его голос дрожал от злобы, – если ты с тех пор так ни разу их и не видела, то сейчас у тебя есть такая возможность.

Она приблизилась к его креслу с явным опасением увидеть что-нибудь неприятное для себя, но одновременно приносящее Роджеру массу удовольствия… Если шестое предупреждение и испугало Приама, то сейчас от его страха не осталось видимого следа.

– Ближе, ближе, Делия! – Приам протянул жене один листок. – Он не кусается.

– Что ты еще задумал? – заревел Гроув и рванулся вперед.

– Макгоуэн, вы же сами видели их сегодня утром, – успокоил его Китс. – Ничего страшного. – Гроув нехотя остановился.

Лейтенант разглядывал участников сцены с уверенным блеском в глазах, покинувшим его было в последнее время. Китс откровенно разглядывал всех присутствующих, кроме Уоллеса, которого он, казалось, даже не замечал. А тот сосредоточенно хлопотал над жаровней, как если бы был в комнате совершенно один.

Делия Приам с трудом разжала губы и прочла надпись на акции: «Харви Макгоуэн».

– Совершенно верно, – хмыкнул Роджер. – Написано именно это имя: Харви Макгоуэн. Твой бывший папаша, Гроув. – И он мерзко хихикнул.

Мак оглянулся с глупейшим видом.

– Мама, я совсем не обратил внимания на имя…

Делия Приам неловко дернулась. Как будто хотела зажать ему рот.

– И на всех этих бумагах…

– Да, миссис Приам, на всех стоит одно и то же имя. Вы можете это как-то объяснить? – спросил Китс.

– Они принадлежали моему первому мужу. Я не видела их в течение… уж и не знаю скольких лет.

– Вы унаследовали эти акции от Харви Макгоуэна?

– Да. Если это действительно те самые.

– Те самые, миссис Приам, – сухо заверил Китс. – Мы навели справки. Они перешли к вам вместе со всем имуществом покойного. Где вы хранили их все это время?

– В коробке. Но не в этой. Это было так давно, что я толком и не припомню…

– Но ведь это ваше добро, не так ли? Когда вы вышли за Приама, вы его с собой забрали? В этот дом?

– По-моему, да. Я все взяла с собой. – Казалось, мысли ее страшно путаются и ей с трудом дается связная речь. Роджер Приам следил за выражением ее лица, а его собственное кривила едкая усмешка.

– Неужели вы не можете припомнить, где вы держали их, миссис Приам? Это очень важно.

– Может быть, в кладовке на чердаке. А может, в подвале, среди старых чемоданов и коробок.

– Не стишком ясные указания, миссис Приам.

– Хватит ее мучить, Китс! – потребовал Макгоуэн. Он был в таком возбуждении, что зубы его слегка стучали. – Вы сами-то помните, куда положили ваше свидетельство об окончании начальной школы?

– Это не одно и то же, – возразил лейтенант. – Номинальная стоимость этих акций немногим более миллиона долларов.

– Чепуха! – с внезапно вспыхнувшим раздражением бросила Делия. – Эти бумажки ничего не стоят.

– Вы правы, миссис Приам. Но я думаю, что не всем это могло быть известно. Они действительно стоят меньше, чем затраты на их печать. Все фирмы, выпустившие эти акции, давно разорены.

– На бирже такие акции известны как «кошкины слезки»… – добавил Роджер Приам с явным злорадством, – или еще – «чушь собачья».

– Мой первый муж потерял почти все, что имел, на этих бумажках, – сказала Делия бесстрастным тоном. – Он был просто помешан на поисках «выгодного дельца», которое всегда в результате приносило одни убытки. Но до самой его смерти я ничего не знала. Сама не понимаю, для чего хранила этот хлам.

– Чтобы показать своему второму и любимому мужу, Делия, – сказал Роджер, – сразу же после свадьбы, припоминаешь? И помнишь, как я посоветовал тебе оклеить ими детскую Гроува в память о его папочке. Я вернул их тебе и не видел больше.

– Да говорю же вам, они где-то в доме валялись! Где еще им быть?

– Но где конкретно? И как они могли попасть в чужие руки, а? Это последнее предупреждение невероятнее всех предыдущих, вместе взятых. Как вы объясните его, мистер Приам?

– Эту чушь собачью? – засмеялся Роджер. – Оставляю честь объяснять ее вам, мои друзья, ведь это ваши прямые обязанности. Или я ошибаюсь?

Его голос был полон презрения, ему уже удалось убедить себя, что вся серия нелепых происшествий не имеет вовсе никакого значения. Он притворялся с мастерством опытного актера, который и сам начинает верить в свою игру. Приам всегда отличался склонностью к театральным эффектам, и годы, проведенные взаперти, создали у него ощущение бесконечного спектакля, где он сам всегда играет главную роль.

– О'кей, – беззлобно кивнул Китс. – Пусть будет так.

– Вы так полагаете? – Раздался голос из заднего угла комнаты.

Все обернулись.

Лаурел Хилл стояла в дверях террасы. В зеленом жакете – руки в карманах.

Лицо ее было бледно, ноздри раздувались. Потухшие глаза остановились на Делии Приам.

– Полагаете, больше ничего нельзя поделать?

Лаурел оттолкнулась от косяка двери и сделала несколько неуверенных шагов, словно боясь потерять равновесие. Затем довольно твердо подошла к Делии Приам, все еще не вынимая рук из карманов.

– Лаурел, – начал Гроув.

– Не подходи ко мне, Мак. Делия, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Да? – откликнулась та.

– Когда появился этот зеленый бумажник, это мне кое-что напомнило. Одну вещь, принадлежавшую тебе. Когда ты была в Монтесито, я обыскала твою спальню и нашла эту вещь. Одна из твоих сумочек для безделушек – такая темно-зеленая из кожи аллигатора, сделанная там же, где и бумажник. Поэтому я убеждена, что это все – твоих рук дело, Делия!

– Уберите-ка ее лучше отсюда, – подал вдруг голос Альфред. – Она пьяна.

– Заткнись, Альфред, – с легкой угрозой сказал Роджер.

– Мисс Хилл! – воскликнул Китс.

– Н-н-нет! – засмеялась Лаурел, не сводя глаз с Делии. – Уж я то знаю, что это твоих рук дело! Вот Эллери Куин так не думает. Конечно, куда мне до него! Но эти акции твои, Делия. Это ты хранила их. Только ты знала, где они. Значит, ты одна могла послать их.

– Лаурел, – попробовал вмешаться Эллери, – в ваших рассуждениях нет никакой логики!

– Не смейте подходить ко мне! – взвизгнула Лаурел, выхватывая из правого кармана пистолет.

И направила его тупое дуло прямо в грудь Делии.

Макгоуэн громко охнул.

– Но если ты послала это последнее «предупреждение», – продолжала Лаурел, – значит, и все остальные – тоже ты! Уж не знаю, какое значение придавал им твой извращенный ум! А эти и не думают ничего предпринимать. Все ждут чего-то. Что ж, я давала им время, Делия. Но ты всегда умудришься выкрутиться, если имеешь дело с мужчинами. Своим обычным способом. Но я не вправе тебе это позволить – ведь ты убила моего отца. И я сама отплачу за него, прямо сей…

Эллери быстрым движением схватил ее запястье и выбил пистолет, а Китс поймал его на лету. Гроув со сдавленным возгласом сделал несколько шагов в сторону матери. Делия Приам даже не шелохнулась. Роджер Приам разглядывал столик перед собой. Пуля разбила вдребезги бутылку красного вина в двух дюймах от его ладони.

– Боже мой! – прошептал он. – Она почти попала в меня. В меня!

– Что за дурацкие выходки, мисс Хилл! – воскликнул Китс. – Я могу арестовать вас за покушение на убийство человека.

Лаурел переводила безумный взгляд с пистолета в руках лейтенанта на неподвижную Делию. Эллери почувствовал, как судорожно бьется у него под рукой пульс Лаурел, словно сердце ее готово было остановиться.

– Сожалею, миссис Приам, – услышал он голос Китса, – я вовремя не сообразил, что у нее есть оружие. Это так на нее не похоже! Я должен вас просить пройти с нами и подписать протокол.

– Не глупите, лейтенант, – ответила Делия.

– То есть?

– Я не имею никаких претензий к этой девушке.

– Но, миссис Приам, она пыталась убить…

– Меня! – заревел Роджер Приам.

– Нет, именно я была ее мишенью, – голос Делии Приам лишился своего роскошного тембра. – Она не права, но я понимаю, как можно решиться на такой поступок, когда теряешь того, кого любишь. Мне бы ее мужество! Гроув, да что ты так таращишь глаза? Я полагаю, у тебя хватит ума не пенять Лаурел за ее поступок и не бросать ее. Ей, видимо, понадобилась не одна неделя, чтобы собраться с духом. И все равно пришлось даже напиться, чтобы обрести решимость. Она славная девушка, Гроув. И ты нужен ей. И я знаю, что ты влюблен в нее.

Лаурел как-то сразу осела, словно кости ее разом утратили твердость. Она тихо вздохнула и больше не издала ни звука.

– Кажется, – пробормотал Эллери, – эта славная девушка немножко потеряла сознание.

Макгоуэн вышел из оцепенения. Он принял из рук Эллери безжизненное тело Лаурел и, дико озираясь, пошел к двери. Она распахнулась перед ним: там стоял улыбающийся Уоллес.

– Все будет хорошо, – Делия пошла следом. – Я позабочусь о ней.

Они смотрели, как она поднималась вслед за сыном: спина прямая, голова высоко поднята, губы дрожат…