Текст книги "Оправданный риск"

Автор книги: Эллен Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Что случилось, любимая? Я же чувствую, что что-то не в порядке.

– Роб дома?

– Он наверху, делает домашнее задание.

Стефи передохнула.

– Квентин, я сижу и смотрю на вазу с цветами. Эти проклятые розы опять на моем столе. Ведь я не видела его целую неделю! – голос ее дрожал.

– Проклятье! Я… я… – он заколебался, затем все-таки проговорил: – Не хотел тебе говорить, но знаешь, он ужасно возбужден: в пятницу он получает классное кольцо.

– О, Квентин! – она задышала, почувствовав, как тошнота подступила к горлу. – Что если он…?

– Попытается вручить его тебе?

– Я не смогу принять его. О, Господи! Даже не представляю, что может случиться!

– Я сейчас приеду, и мы поговорим на эту тему и…

– Нет, – прервала его Стефи. – Я… я… мне необходимо побыть одной. Фактически, сегодня я должна идти на запись, – она сама удивилась, как легко ложь слетела с языка. – Даже не знаю, когда удастся вернуться.

9

Завернувшись в теплый материнский халат и согреваясь лучшим отцовским коньяком, сейчас Стефи, как никогда, тонко чувствовала связь между родителями и детьми. Здесь, в мансарде родительского дома, глядя на мерцающую миллионами огней панораму Нэшвилла, она ощущала их присутствие и надеялась, что их мудрость поможет ей.

Мысли возвращались к Квентину. Его суровое лицо так и стояло перед глазами. Густые темные волосы, высокий, интеллигентный лоб, растворяющие в своей глубине темно-карие глаза, обветренная, загорелая кожа и твердый, чувственный рот.

Она знала каждый сантиметр его тела. Ее руки, губы и язык исследовали и познали все его эротические тропинки и ямочки. От чисто физических сладостных воспоминаний она содрогнулась, но быстро сбросила с себя наваждение.

Ее любовь к Квентину была больше, чем просто физическое чувство. Их отношения строились из кирпичиков заботы и понимания, веры и преданности. Стефи не боялась соперничества карьер, хотя в своей области он был, без сомнения, способным специалистом.

Но ей не хватало полноты и завершенности, и это очень печалило Стефи. Да, их отношения были восхитительны, но Стефи хотелось оформить их законным путем, и она знала, что и Квентин стремится к тому же. Не получив твердых обязательств, которые подразумевались браком, она чувствовала себя неуверенно и неудовлетворенно.

Она хотела большего, чем просто урывать мгновения из сегодняшнего и довольствоваться вчерашними воспоминаниями. Стефи желала получить гарантии на будущее. Она горела желанием назвать «Седар Хилл» своим домом и приложить все силы к тому, чтобы наполнить особняк детским смехом.

Дети. Закрыв глаза, Стефи представила Роберта. Конечно, ему уже семнадцать, совсем на пороге зрелости, тем не менее, он по-прежнему оставался ребенком – ребенком Квентина и поэтому очень значимым.

Задумчивая улыбка появилась на ее губах. Каким волнующим временем представлялись ей теперь девические годы. Родители частенько говаривали ей: «Ты слишком молода», – или: «Ты уже достаточно взрослая».

Вырастая, мы изменяемся и внешне, и внутренне, приходя в определенное равновесие разума и чувств. Как тонок и уязвим этот душевный баланс.

А она, хотя и несознательно, но все-таки нарушила образ жизни Квентина. Все ее попытки погасить влюбленность в нее Роберта ни к чему не приводили, а только усиливали его чувство.

Эти последние розы и будущее кольцо дамокловым мечом нависло над ее головой. Его чувства были глубокими, и Стефи догадывалась, насколько хрупкой и ранимой может быть молодая душа.

Осушив последние капли, она поставила бокал на полированную поверхность дубового стола. Несмотря на мягкость дивана и располагающую обстановку, ей было внутренне неуютно.

Собственно, сейчас уже неважно, какое решение примет она: получалось так, что боль испытают все. Правда, существуют разные степени боли, и кто-то может принять самую сильную боль, по сравнению с остальными.

Она так и не смогла понять: спала ли она, или отдыхало одно лишь тело, а разум бодрствовал, но решение так и не было принято.

Утреннее солнце деловито трудилось, разгоняя сумерки и окрашивая небо на востоке в аметистовые цвета. Она всей душой стремилась к Квентину, но вместо того, чтобы позвонить ему, включила телевизор, пытаясь успокоить себя программой утренних новостей. И тут началась передача, связанная с подростковыми проблемами.

– Это чрезвычайно трудный возраст, – рассказывал психолог. – В мозгу ребенка происходят самые противоречивые процессы: иногда достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы вывести их психику из равновесия, и тогда может случиться беда.

Стефи вслушивалась в каждое слово.

– В последнее время отмечен беспрецедентный рост самоубийств среди подростков и детей доподросткового возраста. В основном это происходит из-за ненормальной обстановки, складывающейся в семье. Дети теряют ощущение безопасности, они чувствуют себя потерянными и подавленными. Лишь иногда прохождение этого возраста происходит более спокойно, и родители справляются с ситуациями, помогая детям преодолеть трудный период.

Если вы станете замечать, что ваш ребенок подросткового или доподросткового возраста начинает впадать в уныние или меланхолию, или поддается быстрым переменам настроения, я настоятельно советую вам в первую очередь обратиться к врачу с целью провести полное медицинское обследование. В том случае, если ребенок физически здоров, необходимо проконсультироваться у психиатра или психолога.

В этом плане большую помощь родителям могут оказывать учителя, подсказывая, когда в поведении и настроении ребенка начинают проявляться отклонения. И, конечно же, в том случае, когда у ребенка замечены отклонения, он просто остро нуждается в экстренной помощи. Позвольте мне еще раз напомнить, что сотни детей, и даже в возрасте около десяти лет, лишают себя жизни именно потому, что родители и учителя не успевают вовремя определить появившиеся отклонения и принять меры.

Ведущая передачи поблагодарила специалиста.

– Через минуту мы будем говорить с представителем детского фонда из нью-йоркского отделения. Детский фонд активно участвует в поисках пропавших детей. Некоторых из них крадут сами родители, но большинство убегают сами или просто вообще исчезают. Мы оставим вам телефон студии и покажем несколько фотографий пропавших детей. А завтра мы поговорим об участии детей и подростков в различных культовых организациях.

Стефи дрожащими руками выключила телевизор. Самоубийства, убежавшие дети, какие-то культы. Эти страшные слова эхом отдавались в мозгу. Она поняла, какое решение нужно принять. И решила, что с этого дня она станет сильнее, чем когда бы то ни было. Она не может сказать Квентину, по крайней мере, не сейчас. Надо выиграть время.

Утешение она нашла в работе. Стефи оставалась в родительской квартире и поддерживала постоянный контакт с офисом. Большую часть времени она успокаивала до предела взвинченного огромной нагрузкой временного секретаря и принимала множившиеся с катастрофической быстротой требовательные послания от Квентина, записанные автоответчиком.

В пятницу около шести, она пришла в офис и застала Чака Льюиса, как раз подвергавшегося яростной атаке.

– Мисс Бранд, я невероятно рад видеть вас. Там на вашем столе кипы кассет с посланиями от Квентина Уарда. – Видно было, как по нему пробежала дрожь. – Это совершенно невыносимый человек. Он ни за что не хотел верить, что вас нет в офисе, и угрожал мне всяческими страшными расправами, если я не скажу, где вас найти. Естественно, я проигнорировал его. У нее на губах появилась улыбка.

– Это частица его очарования. – Обведя взглядом приемную, она нахмурилась. Образцово аккуратная и чистая комната превратилась непонятно во что: из ящиков и стеллажа торчали папки, корзина с исходящими документами была битком забита, а со входящими – пуста, кассеты и пленки в беспорядке валялись практически повсюду.

Стефи обнаружила, что ее собственный стол был даже в более худшем состоянии, чем в предыдущий вечер. Да и весь кабинет выглядел так, будто по нему нанесли бомбовый удар. В тот момент, когда она складывала в дипломат нужные документы, зазвонил телефон. Она знала, что это Квентин.

Глубоко вздохнув, она подняла трубку.

– Алло!

– Стефи! Наконец-то! Я уже с ума схожу, разыскивая тебя! Я страшно беспокоился за тебя. Оставайся там, я сейчас же приеду! Я…

– Квентин, подожди минутку, пожалуйста. Выслушай меня.

Она слышала в трубке его тяжелое дыхание.

– В первый раз я боюсь слушать тебя.

Эмоции бурлили в ней, но Стефи знала, что ей надо сделать и что сказать. Не испытывая сомнений в правильности принятого решения, она также понимала, что не обладает достаточной храбростью для встречи тет-а-тет.

– Квентин, я люблю тебя очень сильно, и ничто не заставит меня разлюбить тебя.

– Мне слышится слово «но». Стефи, я хочу видеть тебя, обнимать тебя и целовать.

– Нет! – Слово с болью отдалось в ее сердце. – Послушай меня, пожалуйста. Я много думала о тебе и обо мне, и о Робе. Твой сын важен для нас обоих, и мы не можем причинять ему боль.

– Что… что ты хочешь сказать? – в его голосе чувствовалось огромное напряжение.

– Я боюсь, что с Робом случится что-то страшное, если он все о нас узнает. Ты и сам знаешь, насколько у него хрупкая душа. Его самолюбие и душевное равновесие слишком важные вещи, чтобы нанести по ним такой сокрушительный удар.

Она заморгала и посмотрела на вазу, алые бутоны уже начали темнеть, а лепестки сворачиваться.

– Не думаю, что нам надо встречаться.

Стефи буквально сползла в кресло. Произнеся эти слова вслух, она почувствовала, какой удар нанесла себе.

– О Господи, ты не можешь так говорить.

– Я прошу тебя, мне сейчас очень тяжело. – Слезы катились по щекам. – Я очень боюсь за Роба. Он такой юный и впечатлительный и… и все в жизни… для него так непросто. – Стефи стерла слезы рукой.

– Я… я хочу не показываться ему на глаза на этой неделе, поэтому решила подольше задержаться в Калифорнии. – Она тяжело вздохнула. – Может быть, если меня не будет поблизости и Роб не сможет видеть меня каждый день, тогда это пройдет.

– Позволь мне встретиться с тобой, – просил он. – Стефи, мне нужно увидеть тебя. Нужно.

– Нет! – решительно проговорила она. – Я и правда считаю, что так будет лучше. – Но каждая клеточка ее тела отчаянно сопротивлялась этому. Стефи безумно хотела увидеть его, дотронуться, обнять, но понимала, что боль придется испытать неимоверную.

– Это безумие. Я еду к тебе сейчас же.

– Ты не застанешь меня, и дома меня тоже не будет.

– Стефи, послушай, ты разрушаешь наши жизни. Ты…

– Я пытаюсь спасти твоего сына, – закричала она, – и сохранить свои нервы. У меня больше нет сил прятаться от всех и, главное, от Роберта. Постоянно оглядываться через плечо, боясь, что он или его друзья увидят нас. Наша любовь слишком прекрасна, чтобы омрачать ее вороватыми поцелуями, украденными часами и моментами. Я хочу нормальной, полноценной жизни с тобой. Я горжусь тобой, я горжусь нами обоими. Может, я старомодная, но мне хочется счастливой семейной жизни и еще… хочу твоего ребенка.

– Любовь моя, а я разве не хочу того же? – Услышав, с каким страданием он произнес эти слова, она зарыдала еще сильнее.

Затем она тяжело вздохнула.

– В настоящий момент наши желания не столь важны по сравнению с желаниями твоего сына. На первом месте сейчас стоит Роб. – Тон ее стал мягче. – Вспомни о том, как много ты должен ему, посмотри, как быстро он растет. Мы не имеем права потерять его. Он думает, что влюблен в меня, а мы оба знаем, насколько велико это чувство. Что произойдет, если он обнаружит, что любимая женщина имеет роман с другим мужчиной? Что будет с ним?

– Ты осмеливаешься говорить, что у нас только роман? – буквально прорычал он.

– Ну, мы-то понимаем, что все гораздо глубже, – быстро возразила она. – Но ты посмотри на это глазами Роба. Это разозлит его и причинит боль, и он захочет отомстить – и, возможно, нацелится на тебя. Это погубит вас обоих.

– Стефи, я не хочу терять тебя. Рука сильнее сжала трубку.

– Ты никогда не потеряешь меня, – еле слышно прошептала она. – Никогда не потеряешь мою любовь. Но сейчас мы можем только причинить страдание и боль. Любовь не должна делать этого.

– Я люблю тебя, Стефи.

– И я люблю тебя, Квентин. – Не в силах больше говорить, она положила трубку. Уронив голову на стол, она почувствовала, как тело сотрясается от беззвучных рыданий.

Услышав гудки, он положил трубку, затем дрожащей рукой устало провел по лицу, вытирая навернувшиеся слезы.

Все, чего бы он никогда не пожелал испытать сыну – страдания, мука и боль – все это теперь терзало его. Разум подсказывал, что Стефи права: свое внимание он должен сконцентрировать на Робе. Но сердце истекало кровью, и единственный человек, в чьих силах было вылечить сердце, только что исчез из его жизни.

– Глория, как ты себя чувствуешь?

– Отлично, шеф. – И, после секундного замешательства, спросила: – Голос у тебя какой-то странный. Ты не заболела?

Стефи старалась говорить бодрым голосом.

– Ты догадалась, – солгала она. – Неделя была тяжелая. Ты еще не видела офиса. Тот секретарь, которого я наняла, просто не осилил такой сумасшедшей работы.

– Хм-м. Значит, в понедельник меня ожидает веселенький денек, – вздохнула Глория. – Ты улетаешь в Лос-Анджелес?

– Это одна из причин, по которой я и звоню. – Стефи старалась говорить вполне обычным голосом. – Я останусь там на некоторое время. Позднее дам тебе свои координаты, но не хочу, чтобы ты кому бы то и было говорила, где я. Никому.

Глория откашлялась.

– Даже папе Уарду?

– Даже Квентину.

– Дела обстоят настолько плохо? А я уж было подумала, что проблему с Бобби удалось решить.

– Я тоже так подумала. Но вчера на столе обнаружила вазу с цветами.

– О, Боже мой! Не хочешь приехать ко мне и поговорить? Выпьем чаю.

Стефи всхлипнула.

– Боюсь, что ни чай, ни твои утешения мне не помогут. Мы с Квентином только что расстались.

– Я так сожалею.

Стефи была безутешна.

– Я еще позвоню. – Она посмотрела на свое отражение в зеркале родительской спальни. Напряжение последних дней здорово сказалось на ней. Лицо было осунувшимся, волосы какими-то безжизненными, а глаза – лишь бледной тенью блестевших некогда огромных очей.

Стараясь унять головную боль, она выпила почти пачку аспирина, а в желудке затянулись такие узлы, что он отказывался принимать пищу, позволяя только чай и воду.

10

– Доброе утро, отец. Ты что, всю ночь бродил по дому?

Квентин поставил на стол чашку кофе.

– Извини, – виновато улыбнулся он. – Я не хотел мешать тебе.

Бобби насыпал полную чашку овсяных хлопьев, залил молоком и положил ложку меда.

– На работе неприятности?

– Да нет.

– Может, ты заболел? – сделал Роберт предположение.

– Может быть. – Квентин попытался помассировать виски, чтобы снять нарастающее напряжение.

– Ты попал в хорошую компанию, – продолжал Роберт, постукивая по воскресной газете. – Вся первая страница посвящена гриппу.

Квентин помешал кофе и добавил молока.

– Ты себя как чувствуешь?

– Отлично. Это все витамины. – Роб кивнул на целую батарею пластиковых баночек, расставленных на холодильнике. – Тебе тоже следовало бы принимать их. Самый естественный способ поддерживать тело и дух в бодром здравии.

«Стефи могла бы делать это», – подумал Квентин. Он снова вздохнул. – Как дела в школе? В последние дни у нас даже не было возможности поговорить.

– Я знаю, как ты был занят, и уважаю твою увлеченность работой, – проговорил Роб, тщательно пережевывая овсянку. – Все идет отлично. Я увлекся фотографией. У Томми невероятно клевая камера. Мы записались в фотоклуб и учимся по-настоящему использовать свет и тени. Я хотел спросить: ты не возражаешь, если я возьму твою камеру?

– Конечно, конечно. Она в ящике стола. Роберт отпил апельсинового сока.

– Послушай, пап, – он поколебался и тяжело вздохнул. – В следующую пятницу в школе отменили занятия. Ты не будешь против, если я устрою вечеринку? Приглашу своих друзей с их подружками. Я помогу миссис Кроуфорд приготовить еду, а потом приберу все.

Кофе застрял в горле Квентина, и он закашлялся.

– Вечеринку? Ну… я думаю, можно. Кого же ты собираешься пригласить в качестве подружки? – Он опасался задавать этот вопрос из боязни услышать имя Стефи.

– Томми.

Челюсть Квентина отвисла. Неужели его сын впал в другую крайность?

– Хм, Роб, – у него вырвался сдавленный смех. – Я не предполагал, что мой сын выберет себе в качестве подружки Томми.

Роб смущенно заморгал.

– Что? Пап, ты чего это? – губы вытянулись в улыбку. – Томми – девочка. Я… я хотел сказать – женщина.

Квентин провел рукой по волосам.

– А мне казалось, у тебя была привязанность к Стефании Бранд.

– Это уже старо, пап. – Он намазал на тост масло. – Я уж там и не работаю.

– Ты… ты что? – прозвучал недоверчивый голос Квентина.

– Во вторник, после школы, я пошел и сказал, что ухожу. – И запихнул почти половину бутерброда в рот. – Занятия в клубе как раз выпадают на рабочие дни. Да ты не волнуйся. Я уже подыскал новую работу, начинаю со следующей недели.

Квентин спокойно сложил руки.

– Постой, постой, три недели назад ты угрожал сбежать из дома, если я буду вмешиваться в твои отношения со Стефи. Две недели назад она была самым прекрасным созданием, которое тебе когда-либо доводилось встречать. Ты был без ума от счастья. И теперь… теперь… – нужные слова не находились.

– Три недели – это целая жизнь, папа, – серьезно возразил Роберт. – Кроме того, Томми приехала только десять дней назад. Это было прямо как наваждение, – задумчиво произнес он. – Она так красива. Высокая, с голубыми глазами и роскошными длинными волосами. Она умница. Собирается стать ветеринарным врачом.

– Я… я понимаю, – еле выдавил Квентин, хотя и сам не был уверен в том, что сказал.

– Она тебе понравится. Да и родители у нее отличные. Может быть, со временем мы и их пригласим в гости, – размечтался Роберт. – Мать Томми сходит с ума по антикварным вещам, она прямо вся загорелась, когда я рассказал ей про наш дом.

Квентин только кивнул.

– Тебе понравится и мистер Хаммонд – отец Томми, – продолжал Бобби. – Он специалист по рекламе и маркетингу. О, если бы ты видел, какие ролики он снимает!

– И как в эту схему вписывается Стефания Бранд? – наконец нашел мужество спросить Квентин.

– Не понимаю.

– Разве совсем недавно ты не отправил ей букет роз?

Бобби возмутился.

– Эге, если цветочник опять прислал тебе счет, это вранье. Если бы я и захотел подарить кому-нибудь цветы, то только Томми. Но она не любит растения.

– Значит, Стефи больше не является предметом твоего обожания?

– Она хорошая женщина. – Бобби пожал плечами. – Но у нее и на жизнь совсем не такой взгляд, как у Томми. Томми внимает и вдыхает энергию окружающего мира. Она такая наэлектризованная. – Он еще раз вздохнул. – Прошедшие дни были самыми чудесными в моей жизни. Она – это все, предел мечтаний.

– То же самое и совсем недавно ты говорил о Стефании, – настаивал Квентин.

– Некоторое время так и было, – признался Роберт, собираясь откусить очередной кусок тоста. – Она… она, – он подбирал подходящее слово, – слишком стара, – нашелся он и слизал с пальца масло. – А эти свидания – это было что-то невероятное. Она выбирала из салата бобы, а потом залила его подсолнечным маслом и уксусом. – От смеха его худые плечи содрогались. – Кроме всего прочего, она совершенно не варит в видеоиграх. Его отец облегченно рассмеялся.

– Вот у тебя был конфуз.

– Точно, – кивнул Роб. – Стефи пора понять, что она уже не молода, – продолжил он самым серьезным тоном. – Откровенно говоря, мне кажется, что она не испытывала особого удовольствия от общения со мной. – Он покрутил в руках яблоко. – Ей надо встречаться с кем-нибудь… твоего возраста. С кем-нибудь, кто… ну, ты понимаешь, не такой активный.

Квентин протянул руку и помешал Роберту заняться яблоком.

– Позволь мне задать тебе гипотетический вопрос. – Он улыбнулся. – Как ты посмотришь на то, что Стефи станет встречаться с кем-нибудь еще?

– Никак.

– А что ты подумаешь, если она и этот другой мужчина захотят пожениться?

– Ну и отлично.

– А если у них появятся дети? Ты ничего не будешь иметь против?

– На здоровье. Квентин откашлялся.

– И еще один вопрос: что ты скажешь, если узнаешь, что этим человеком буду я? – Затаив дыхание, он приготовился ко всему.

Обдумывая эту мысль, Роберт долго прожевывал яблоко.

– Попытайся. Ты считаешь, она тебе подходит? Я имею в виду, что она высокая; нe думаю, что у нее есть хотя бы пара джинсов.

– Я попытаю счастье.

– Слушай! Если она станет моей мачехой, – он широко раскрыл глаза, – бьюсь об заклад, что она сможет попросить группу «Пит Стопс» выступить на выпускном балу, Это будет потрясно!

Откинувшись на спинку стула, Квентин почувствовал необыкновенное облегчение усталость.

Внезапно он превратился в движущуюся массу, потому что получил импульс немедленно разыскать Стефи и обо всем ей рассказать. Все наладилось, это фантастика!

Квентин схватил трубку, затем бросил ее обратно. Он ведь и понятия не имел, где ее искать. В субботу офис закрыт, эта чертова машина – автоответчик – бесполезна. Он задумался.

– Роб, – он старался говорить как можно спокойнее, – ты в этот уик-энд чем-нибудь занят?

– Мы с Томми собираемся отправиться на натурные съемки за город.

– Ты не расстроишься, если я оставлю миссис Кроуфорд за главного, а сам махну в Калифорнию? Во вторник вернусь, – пообещал он.

– Конечно нет. – Роб пожал плечами. – Обедать я смогу у Хаммондов. Матери Томми безумно понравилась моя йогуртовая диета.

– Спасибо, Роб. – Квентин обнял сына и похлопал его по плечу. – Ты и представить не можешь, какое значение имел для меня этот разговор.

Быстро решив все вопросы с домоправительницей, Квентин за пятнадцать минут преодолел расстояние до аэропорта.

Его кроссовки мелькали по коридорам и эскалаторам вокзала. Квентин не знал, рейсом какой компании улетает Стефи, и более того – он не знал времени вылета, но упрямо отказывался верить, что упустит ее. Судьба не может не быть благосклонна.

Когда он подходил уже к десятой стойке, его глаза выхватили из толпы знакомую женскую фигуру. Хотя Стефи и стояла к нему спиной, он знал, что это она.

Он взял ее за локоть и почти положил голову на плечо.

– Здравствуй, любимая.

Вздрогнув, она повернулась и едва не вскрикнула от радости, но, спрятав улыбку, строго спросила:

– Квентин, – она сжала его руку, – что ты здесь делаешь? О Боже, надеюсь, Роб не узнал? Он не выкинул никакого номера? – Она начала моргать, потому что слезы ста-и наворачиваться на глаза.

– С ним все в порядке. И вообще все в порядке. Я приехал к тебе. – Он ласково погладил ее подбородок. – Я люблю тебя.

– Квентин, я прошу тебя, – она изучающе смотрела на него. – Что случилось? Я волнуюсь.

– Мы все прояснили за завтраком. – На лице светилась улыбка. – Тебе нашли замену, – объявил он. – Ее зовут Томми, она умеет делать овощные сандвичи и снимает камерой.

– Что?! – она понизила голос, заметив заинтересованные взгляды посторонних. – Когда это произошло?

– На прошлой неделе, – сказал он, – когда мы купались в счастье, они тоже купались.

Стефи пошла к стойке и вручила контролеру билет.

– А кто же прислал розы? – требовательно спросила она.

Квентин смущенно пожал плечами.

– Робби сказал, что не посылал их. Почему ты спрашиваешь у меня. Может, еще кто-нибудь?

Контролер, одетый в голубую униформу компании, прокомпостировал билет.

– Все в порядке, мисс Бранд. Вам лучше поторопиться, самолет уже подали к причальным воротам.

– Я лечу с тобой, – заявил Квентин, доставая из заднего кармана портмоне и кредитную карточку, состоящую из двух половинок.

Клерк оценивающим взглядом посмотрел на сломанную карточку, затем на владельца.

– У вас есть багаж? – Получив отрицательный ответ, он поднял брови. – Мне надо проверить ваш номер. Секундочку.

– Расскажи мне о Роберте. – Стефи не терпелось услышать о парне еще что-нибудь. – Я хочу знать подробности.

Квентин облокотился на стойку и одобрительно наблюдал, как на ее лицо возвращаются краски.

– Не хочется тебя расстраивать, – шутливым голосом произнес он. – Ты слишком высокая, слишком старая и не можешь составлять компанию молодым.

– Ну да. – Она сложила губы в форме бантика. – Это мне нравится.

– Не сомневаюсь, – заметил Квентин. – И вообще, он сказал, что своими манерами ты постоянно конфузила его.

– Извините, сэр, – клерк положил карточку и вместе с ней ручку и бланк. – распишитесь вот здесь и… – он вручил Квентину красно-голубую полосатую книжечку, – вот ваш билет. Поторопитесь.

Рука об руку, смеясь, как дети, они побежали к самолету. Дверь широкофюзеляжного самолета закрылась, как только ни сели на свои места и пристегнули ремни.

– Мне просто не верится, что ты рядом со мной. – Она просунула свою руку под его ладонь. – Мне было так плохо… – и, довольно вздохнув, положила голову ему на плечо.

Квентин поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик.

– Первое, что мы сделаем по прилету, – купим кольцо. Я хочу, чтобы все видели, что ты занята.

– Принимаю предложение, – прошептала она. Ее язык проделал дразнящую дорожку к чувственной точке его уха. – Я люблю тебя.

– Шампанского? – осведомилась светловолосая стюардесса.

– Да, – в один голос проговорили они.

– Вы только что поженились? – улыбнувшись, она вручила им бокалы.

– Пока нет, – в ответ улыбнулась Стефи.

– Просто у нас медовый месяц, – важно заметил Квентин.

– Ты вогнал ее в краску, – хихикнула Стефи.

– По-моему, больше ты покраснела, – возразил он. – Как долго протянется деловая часть?

– В принципе все ограничится вручением музыкальных премий. – Она чокнулась с ним бокалом. – В остальное время мы сможем попрактиковаться к медовому месяцу. – Внезапно она посерьезнела. – Квентин!

Он погладил ее по щеке.

– Шшш, я не хочу видеть это испуганное выражение в твоих глазах. Все идет нормально. Услышав, что ты станешь его мачехой, он тут же обрадованно сообразил, кто поможет устроить концерт группы «Пит Стопс» на выпускном балу.

– Я рада. – Она облегченно откинулась на спинку. – Я бы хотела, чтобы Бобби помогал нам составлять свадебные планы, делал предложения – чтобы мы стали семьей.

Квентин наклонился и коснулся ее губ.

– Как жаль, что путешествие проходит не на поезде, – чуть слышно застонал он, – там хотя бы постели есть.

– Веди себя прилично, – подтолкнула она его. – Кстати, ты забыл, что тебе еще предстоит пройти инспекторскую проверку моего отца. – Она предупредительно приподняла бровь.

– Одобрят меня или нет, – проворчал он, – ничто не сможет разделить нас. – Он взялся за подлокотник. – Разве что только этот самолет.

Тут по самолету объявили, что в салоне должен начаться фильм.

– Держи, – сказала она, вручая ему наушники. – Кино отвлечет твои мысли.

– Подожди-ка, – вертя головой, проговорил он.

– Ну, что теперь случилось? – спросила она, видя, как он расстегивает пристяжной ремень.

– Мне кажется, что шампанское не очень уютно устроилось у меня в желудке, – он помассировал живот. – Я сейчас. – Квентин пошел по широкому проходу в хвост самолета, не обращая внимания на туалетные комнаты в первом классе.

Присоединив наушники, Стефи приготовилась смотреть фильм. Минут через пять ее руку приподняла стюардесса и вручила записку: «Первая дверь направо».

Расстегнув свой ремень, Стефи пошла по темному салону. Подойдя к двери, она тихонько постучала; она надеялась, что его не очень сильно донимает тошнота.

Дверь на сантиметр открылась, темные глаза проверили пришельца, и знакомая рука затащила ее внутрь.

– Что…

– Тсс… – Квентин прижал к ее губам палец, затем закрыл дверь и повернул защелку на «Занято».

– С тобой все в порядке? – уставилась на него Стефи. – Не очень тошнит?

– Нет, – он обнял ее за талию, притягивая к себе. – Даже наоборот – я очень здоров. – И намекающе выгнулся к ней передом. – Видишь?

– Видеть-то вижу. – Ее руки уперлись в его широкую грудь. – Квентин, ты очень шаловливый.

– Почему? Оттого что я хочу остаться наедине с любимой женщиной? Могу я хоть некоторое время подержать тебя в объятиях? Я люблю тебя.

Она потерлась о его щеку своей щекой.

– Я так счастлива, – она откинула голову. – С этого дня мы все дни будем начинать вместе.

– И заканчивать тоже, – пообещал Квентин. Его губы ласкали ее рот, а язык прокладывал путь внутрь и собирал все прелести медовых уст. Он попытался стащить с нее блузку, заправленную в слаксы, затем дерзкие пальцы скользнули на спину и расстегнули лифчик.

– Что ты делаешь? – прошептала она.

– Я так сильно тебя люблю.

Она таяла от его поцелуев и прикосновений.

– Квентин, ты же не можешь сделать это в самолете!

– Кто это сказал?

– Служба гражданской авиации, ФБР или еще кто-то. Я уверена, что чиновники нахмурились бы при виде этого. – Она чувствовала жадную требовательность, от которой напряглось его тело, и желание начало передаваться ей. – Мы заработаем неприятности, – прошептала она, помогая ему освободиться от одежды.

– Тебя это так волнует? Глаза смотрели в глаза.

– В настоящую минуту – ни на йоту. – Она ласкала волосы на его груди, потом стала покрывать ее поцелуями. – Знаешь, как сильно я люблю тебя?

– Думаю, да. – Квентин легко справился с пуговицами на ее блузке и ладони ловко освободили груди, зажатые плотной материей. Склонив голову, он нашел приют для своего рта на каждом соске поочередно. Он простонал от удовольствия.

Ее тело тонуло в волнах пленительных эмоций. Она чувствовала, как напряглось его тело, пальцы нащупали молнию в то время, когда он расстегивал пуговицы на слаксах.

Со сладким стоном трепетного желания Квентин вошел в нее.

– Только смерть сможет разделить нас, – она услышала его страстное признание.

Она обхватила его шею руками, блаженно принимая его сок.

– Квентин, я знала, что ты можешь перевернуть землю и небеса тоже…