Текст книги "Оправданный риск"

Автор книги: Эллен Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Эллен Рако Чейз
Оправданный риск

Дети и влюбленные

Как могла она, Стефания Бранд – умудренная опытом руководитель престижной фирмы, работающая с талантливыми детьми в индустрии развлечений – забыться, словно подросток?.. Стефи не знала никого по фамилии Уард до тех пор, пока разъяренный незнакомец в поношенном джинсовом костюме и рабочих ботинках не устроил грязную разборку в одном из лучших ресторанов Нэшвилла, громогласно обвинив ее в совращении малолетних. Для Квентина Уарда понятие шоу-бизнеса связано только со скандалами, наркотиками и пьяными оргиями. Он не допустит, чтобы сын повторил его ошибку…

Прошло совсем немного времени, и она оказалась в пылких объятиях Квентина. А затем согласилась и с разработанным обеспокоенным отцом планом. Но эта хитроумная шарада скоро загнала ее в настоящий тупик, стоило лишь осознать, сколь мучительно разрываться между отцом и отроком, желая сохранить каждого: одного в качестве приемного сына, другого – как искусного любовника и преданного друга…

1

– Вы Стефания Бранд?

Оторвав взгляд от журнала, она увидела на скатерти желтую шляпу.

Грубый мужской голос повторил:

– Так вы Стефания Бранд?

Моргая от удивления, она подняла голову и встретилась глазами с тем, кто с такой угрозой произнес ее имя.

– Да.

– Я требую, чтобы вы перестали соблазнять моего сына. Оставьте его в покое, не смейте делать ему подарки. Прекратите все это, иначе я обвиню вас в аморальном поведении. – Лицо незнакомца было бледным, но говорил он громко и выразительно, чтобы привлечь внимание других посетителей Ля Шале. Взяв себя в руки, Стефи стала подниматься и тихим злобным голосом проговорила:

– Да кто вы, черт побери, и о чем говорите?

– Заткнитесь! – Твердой рукой незнакомец взял ее за плечо так, что она почувствовала, как сильные пальцы вдавились в хрупкое тело, и усадил на место. – Робу всего семнадцать, – прорычал он, – а вам, вероятно… тридцать два? Или тридцать четыре? Вам давно пора перейти на взрослых мужчин!

Стефи с трудом удавалось сдерживать гнев. Она никогда не была крикливой истеричкой, но никто прежде и не разговаривал с ней в таком тоне. Ощутив острую боль в плече, она попыталась высвободиться. И подавив в себе раздражение, произнесла спокойным голосом:

– Минутку, минутку, я не…

– Заткнитесь, дамочка! – он не давал ей возможности подняться. – Я только и слышу: Стефания, Стефания и Стефания! Когда Роб впервые заговорил о вас, я было подумал, что вы его школьный куратор, – говорил он, тяжело дыша. – Уже потом до меня дошло, – карие глаза смотрели на нее, и во взгляде сквозило презрение. – Это ваши выверты? Вы получаете удовольствие от соблазнения мальчиков?

У нее перехватило дыхание:

– Эй, вы… вы что же… – голос ее отчетливо прозвучал в воцарившейся тишине.

– Я говорил с адвокатом, – он помахал пальцем перед ее носом, – и могу устроить так, что вас арестуют за аморальное поведение, совращение малолетних я использование служебного положения в корыстных целях. – Темноволосый незнакомец полез в нагрудный карман джинсовой куртки, достал листок бумаги и бросил его на стол: – Не думайте, что я простак и стану оплачивать это!

Стефания, словно загипнотизированная, наблюдала за его действиями. Зеленый листок описал дугу перед ее глазами, прежде чем накрыть тарелку. Кусочки яиц, шпината и приправы разлетелись в разные стороны и перепачкали скатерть.

Наконец, к ее облегчению, незнакомец забрал шляпу и резко повернувшись направился к выходу.

Нервным движением она оправила воротничок вязаной блузки. Посетители ресторана бросали на нее подозрительные взгляды и перешептывались. И избитая, казалось, фраза: «провалиться сквозь землю» пришлась очень кстати.

К ней приближался метрдотель.

– Мадемуазель Бранд, я приношу свои глубочайшие извинения. Этот… мужчина сказал, что у него срочное дело к вам, иначе я бы ни за что не впустил его.

Бернардо отчаянно взмахнул руками.

– Без костюма, без галстука. Не заказав предварительно столик!.. – И тут он остолбенел. – Что это?

Аккуратно наманикюренными пальцами он потянулся к тарелке и достал листок.

– Какой ужас!

Поняв, что возглас Бернардо снова привлечет к ней внимание, Стефи нахмурилась.

– Салат, как всегда, был замечательным, – успокаивающе проговорила она. Затем взяла из его рук листок, вытерла салфеткой и спрятала в карман.

– Запишите все на мой счет, – поднявшись, она стряхнула с себя крошки. – Бернардо, не будете ли вы столь любезны, чтобы подогнать мою машину прямо к подъезду? – Стефания улыбалась, наблюдая, как он бормочет что-то на ходу, перемешивая французские и английские слова, и на итальянский манер энергично жестикулирует.

Собравшись с духом, она прошла по залу с невозмутимым видом и даже перекинулась фразами с какими-то знакомыми. Но на улице снова ощутила, как ее охватывает гнев, которому так и не нашлось выхода.

К тому времени, когда серебристый «мерседес» подкатил к ее офису, она несколько раз для успокоения произнесла свою мантру. Поставив машину на стоянку с надписью «Забронировано», она подхватила дамскую сумочку и кожаный дипломат и со злостью захлопнула дверцу.

Наполнив легкие свежим январским воздухом, она приняла свой обычный деловой вид.

– Не надо дергаться. – Она извиняющимся жестом погладила дверь машины.

– Быстро ты пообедала. – Глория Лансинг подняла глаза поверх бифокальных очков и посмотрела на своего шефа. – Я еще не успела закончить эти контракты и…

Увидев, как Стефи машет рукой, делая знак, чтобы она замолчала, Глория услышала ее взволнованный голос.

– Знаю ли я кого-нибудь по фамилии Уард? Имя – Роб или Род? – И, посмотрев на счет, она состроила выразительную гримасу. – Или Квентина Уарда? Проживает он по адресу: Франклин роуд, вилла «Седар Хилл»?

Оторвавшись от печатной машинки, Глория с изумлением вглядывалась в Стефи. За два года работы в фирме в должности помощника она никогда не видела Стефанию Бранд в таком возбужденном состоянии. Стефания была президентом одной из наиболее престижных и процветающих фирм в Нашвилле, занимающихся музыкальным бизнесом, и ее имя являлось синонимом личной дисциплины и самоконтроля.

Глория быстро просмотрела массивную папку куда были занесены сведения о всех, с кем приходилось иметь дело фирме.

– Тут значатся Харлетон Уард из Лос-Анджелеса, Гарри Уард из группы «Куин», Кейл Уард – ударник из ансамбля «Персыо оф хэппинес», – задумчиво потерев виски, она произнесла: – Нет ни Рода, ни Роба, да и Квентина Уарда тоже.

Карие глаза Стефи сощурились.

– Выясни, кто они такие. – Она положила счет из цветочного магазина на стол. – Оплати этот счет и отмени по нему все заказы. Оказывается, великолепные розы, каждый раз появлявшиеся на моем столе, никакого отношения не имеют к группе «Пит Стопс». Я-то думала, что получала их в благодарность за помощь в организации записи. А их присылал какой-то сумасшедший семнадцатилетний юнец, чей папаша только что обвинил меня в желании совратить его! – Она презрительно взмахнула руками.

– Ну и ну! – весело хихикнула Глория, которая была подругой и доверенным лицом Стефании.

– Нет, ты только послушай, – беспокойно прохаживаясь по безлюдному офису, возмущенно проговорила Стефи. – Сижу я себе в ресторане, обдумываю дела, наслаждаюсь обстановкой и внутренне настраиваюсь на вечерний концерт, – она потерла ноющее плечо, – и вдруг этот тип, одетый в рабочие ботинки и заношенный джинсовый костюм, заявляется в ресторан и публично начинает поливать меня грязью и говорить какие-то непонятные слова. Да где! В Ля Шале! – Ее кулак со стуком опустился на стол. – Чертов Квентин Уард! – Щеки ее пылали от ярости. – Хорошо еще, что столик скрывали пальмы. – Она нервно провела рукой по шелковистым прядям, спускавшимся на плечи. – Надеюсь, что немногие видели эту сцену и слышали, о чем идет речь.

– Так что же все-таки произошло? – спросила Глория, с интересом наблюдая за ней.

Стефи сжала зубы.

– Этот тип не давал мне и рта раскрыть. Он не позволял мне встать и бросал в лицо свои дурацкие обвинения. – Она чувствовала, что начинает снова терять контроль. – Он посмел заявить, что я выгляжу на тридцать четыре и… постоянно напоминал мне, чтобы я заткнулась! – Она опять попыталась стукнуть по столу кулаком.

Она перевела дыхание.

– Если бы я могла встать, то ударила бы его! – Стараясь подавить нарастающее волнение, она потерла нос. – Интересно было бы узнать, каким образом он нашел меня в ресторане!

Глория, внимательно следившая за тирадой Стефании, неуютно поежилась в кресле.

– Ох! Это моя вина. – Видя, что Стефи вопросительно подняла брови, она быстро раскрыла загадку. – Позвонил мужчина, представился цветочником и сказал, что хотел бы уточнить кое-что по поводу заказа. Я подумала, что тебе было бы приятно получить цветы в ресторане.

Стефания издала утомленный вздох:

– Это была прекрасная мысль, к сожалению… – Усталыми движениями она стала массировать лицо. – Глория, ты не найдешь мне аспирина? Да, и пошли за гамбургером. – Она сгримасничала. – Мой обед оказался на счете из цветочного магазина. – Она взялась за ручку двери: – И разыщи этого парня!

Стефи покинула приемную, завешанную плакатами и блестящую хромированными деталями отделки мебели, поменяв ее на более спокойную обстановку своего кабинета. Светло-коричневый ковер, бежево-коричневый диван и такие же стулья дополняли отделанные дубовыми панелями стены.

Огромное кресло было бальзамом для ее расстроенных нервов. Изящные туфли сброшены, и ноги покоились на углу стола, а тело расслаблялось в упругой коже. Золотисто-рыжие волосы волнами спадали на плечи, несколько прядей упали на лицо с тщательно спрятанными под косметикой веснушками.

Глаза закрылись, дыхание стало более спокойным, и под влиянием умиротворяющей обстановки настроение начало улучшаться. В уголках полных губ появилась улыбка. У большинства людей рабочая атмосфера вызывала стресс и раздражение, но только не у нее. Стефанию окружали приятные и гармоничные вещи.

Она прекрасно понимала, что состоятельные клиенты обычно не обращали внимания на детали декора или мебели, их гораздо больше интересовала внушительная экспозиция платиновых и золотых альбомов, занимавшая все свободные места на стенах. Они служили знаками признания и успеха. За два года, прошедшие с тех пор, как дело отца полностью перешло в ее руки, количество хитов, записанных при ее участии, выросло вдвое, в их число входили получившие престижные премии Грэмми и Оскара.

Она взялась руками за истертую кожу подлокотников – очевидное напоминание о прежнем владельце, которым был ее отец. Ностальгические воспоминания завладели ею. Стивен Бранд с детства готовил дочь к тому, чтобы со временем она могла занять его место в проведении студийных записей артистов и музыкантов. Она не мыслила себя вне этой работы.

Стефания выросла в музыкальной среде: отец ее был саксофонистом, а мама певицей в соборной капелле. Стефи понимала и любила этот мир. Хотя сама она не обладала особыми музыкальными способностями, тем не менее, прекрасно знала, как делать музыкальный бизнес.

Несмотря на поддержку, которую он оказывал дочери, отец был чрезвычайно требовательным к ней и не делал никаких поблажек, при этом не позволяя эмоциям вредить делу. Для подкрепления своего диплома свободного художника она закончила юридический факультет, а позднее бухгалтерские курсы, попутно изучая техническую часть радиовещательного и студийного дела.

Когда Стивен Бранд уходил в отставку и произносил прощальную речь на торжественном обеде, многие дельцы этого бизнеса посмеивались над ним и окрестили чудаком за то, что свое налаженное дело он передал в руки двадцатилетней дочери. Будь у него наследник, они еще готовы были помогать и оказывать всяческое содействие, но наследнице…

Стефи ощутила горечь. Старые воспоминания еще вполне способны портить радость побед и успехов. Она понимала, что наверняка придется столкнуться с дискриминацией, но со стороны так называемых друзей никак не ожидала такого. Стародавние клиенты и почитатели отвернулись от агентства.

Одно время ей казалось, что она попала в вакуум и бесцельно крутится в этой пустоте. И пока она боролась за выживание, отец оставался лишь сторонним наблюдателем и не вмешивался в дела фирмы.

Потихоньку она смогла превзойти отца. Стефания обладала особым даром находить талантливых и новаторских исполнителей и группы, которые быстро добивались популярности и записывали не только виниловые пластинки, но и золотые или даже платиновые.

Ведущий национальный музыкальный журнал назвал ее «королевой ценных металлов». Все силы она отдавала своей фирме и вскоре стала ощущать плоды своего труда. Она подобрала знающих и толковых сотрудников и понемногу начала передавать им свои полномочия.

И теперь, когда она могла позволить себе расслабиться и заняться собой, на ее голову свалился Квентин Уард.

Сплетня способна поломать любую карьеру, особенно в индустрии развлечений. Стефания имела безупречную репутацию, впрочем, как и большинство ее клиентов, но если слухи о дурацких заявлениях этого Квентина Уарда разнесутся…

Стук в дверь прервал ее размышления.

– Я принесла две таблетки аспирина, горячий чай и чизбургер, – Глория поставила поднос на широкий дубовый стол. – А еще, – она вынула из-под мышки папку, – я нашла Роберта Уарда.

Стефи опустила ноги на ковер.

– Молодчина!

Глория удовлетворенно улыбнулась.

– Роберт Уард работает у нас, – объявила Глория, усаживаясь на стул и расправляя юбку.

Наблюдая смущенный и беспомощный вид шефа, она продолжила:

– Бобби – посыльный. Он приходит по понедельникам, средам и пятницам. Такой длинноногий, с ямочкой на подбородке. – Она подняла руки к ушам. – Он еще всегда ходит в наушниках с плейером.

Кусок бутерброда застрял в горле у Стефи.

– И его папаша имеет наглость заявлять, что я совращаю этого сосунка, который бреется раз в неделю? – Она потянулась за чашкой. – Я едва помню его. Как долго он работает?

Глория заглянула в анкету.

– Пять месяцев. Да не переживай ты так. Это я приняла его на работу. У нас трудятся четверо таких клерков, и ведут себя вполне тихо.

Отпивая чай, Стефания просмотрела анкету:

– Адрес тот же, – и покачала головой. – Семнадцать лет. Про мать ничего не говорится. Отец – Квентин.

– Стефи, тебе не стоит обижаться на старшего Уарда. Счет от цветочника уже перевалил за сотню баксов.

– Счет я оплачу, об этом даже и говорить не стоит.

Когда же она вспомнила жуткие обвинения, папка выскользнула у нее из рук.

– Он сказал, что я делала Бобби подарки? – Это прозвучало как вопрос, она закусила губу.

– На Рождество ты выплатила всем премии, – приставив ручку к подбородку, напомнила Глория. – Может быть, ты давала ему плакаты, альбомы, ну, майки там какие-нибудь, билеты на концерты?

– Да я уж и не помню. – Стефи откинулась на спинку кресла. – Вроде, я всем вручала такую мелочь. Вероятно, и ему в том числе.

Она потерла лоб и с удивлением ощутила капли пота.

– Теперь я чувствую себя виноватой за каждую улыбку, каждую шутку и каждый вздох! Хотя не припоминаю, чтобы чем-то выделяла его, – Стефания нахмурилась. – Ты же знаешь меня: я никогда никого не выделяю.

– Я думаю, что отец Бобби просто вел себя по-отцовски, – успокаивала ее Глория. – У меня самой сын подросток, и должна тебе признаться, даже когда он ничего такого не делает, все равно беспокоишься. – Она улыбнулась. – Бобби Уард создал из тебя богиню. Это называется детской влюбленностью.

Стефи склонила голову набок, и волосы волнами упали на плечо.

– Точно, детская влюбленность. – Она помолчала. – В свое время я пережила подобное к школьному учителю, – призналась она, криво улыбнувшись. – Том Дейер вел у нас латынь. Теперь это кажется так странно. А тогда я сохла по нему почти два года, даже практиковалась подписываться Стефания Дейер. – Она слегка покраснела. – И, знаешь, я до сих пор помню, как он выглядит: высокий блондин, в стиле викингов, с широкими плечами и узкой талией. Я специально проваливала контрольные, чтобы оставаться после уроков на дополнительные занятия.

А по ночам мне снились всякие детские фантазии, – усмехнулась Стефи. – Я даже сэкономила из карманных денег и на Рождество купила ему кожаное портмоне. Ты и представить не можешь, как он смутился.

– Как относились к этому родители?

– Отец не понимал, почему мне потребовалось два года на изучение латыни, а мама… я думаю, она догадывалась, что я переживаю первую влюбленность, но ничего не говорила. Моя безответная любовь умерла сама собой.

Глория разгладила рукава блузки.

– Теперь ты попала в такое же положение, как твой учитель латыни, – резюмировала она. – Ты являешься предметом обожания не по своей вине.

– Это и так понятно, – ехидно проговорила Стефи. – Только меня здорово злит, что этот Квентин Уард делает такие скороспелые заключения. Он сам вел себя, словно подросток, – раздраженно сказала она. – Причем все это происходило на людях. И даже рта мне не дал раскрыть, просто положил голову на плаху и отсек ее. Он буквально рвал и метал. – Она сощурилась. – Страшно не люблю, когда мне угрожают. Кстати, что такое моральная низость?

Глория была шокирована.

– Моя дорогая, это унизительный и позорный акт по отношению к подчиненному.

– Квентин Уард сам по себе позорный человек! – пробурчала Стефи и потерла виски. – Похоже, ему необходимо поучиться хорошим манерам и неплохо походить на курсы для родителей, чтобы уметь должным образом общаться с сыном, а не искать козла отпущения. Меня обвинили в присутствии свидетелей.

Она нервно сложила руки.

– Не нравится мне все это. У меня безупречная репутация и если сплетня разнесется… – Стефи отсутствующим взглядом посмотрела на часы. – Когда начинается концерт?

– В восемь тридцать.

– Если уйти сейчас, я успею съездить домой, переодеться и переговорить с Уардом, чтобы окончательно все прояснить. Может быть, удастся прочитать нотацию Бобби, – добавила она. – Я буду вежлива, но холодна. Это поможет выбить из его головы дурацкие любовные фантазии. Глория улыбнулась:

– Не боишься входить в пещеру льва?

– Точно ты подметила, – резко сказала Стефи, – этот мужчина рычал, как лев.

– Как выглядит папа Уард? – с любопытством поинтересовалась Глория.

Вспоминая, Стефи нахмурилась:

– На несколько сантиметров выше меня. Мужественное лицо, почти греческого типа. Очень темные волосы. Великолепная фигура, – она по-женски засмеялась.

– Ты о чем? – спросила Глория. Глаза Стефи как-то странно заблестели.

– После всей этой идиотской сцены, наблюдая, как он выходит из ресторана, я подумала, что он мог бы работать зазывалой на распродаже.

2

Двигатель «мерседеса» равномерно урчал, пока Стефания рассматривала особняк Квентина Уарда.

– Очаровательный домик и вполне достойный, – прокомментировала она. – Вот хозяин у него не такой.

Массивные колонны и фронтон дома являлись типичным примером архитектуры восемнадцатого века. Тени прошлого, казалось, должны были ожить в этом воплощении плантаторского духа. Вокруг здания были посажены магнолии и огромные сосны.

Стефи обратила внимание на несколько машин, стоявших на дорожке перед домом. Она перевела взгляд на часы. Неужели Квентин Уард принимает гостей?

Она уже было собралась включить скорость и тронуться, но в последний момент передумала и поставила машину рядом с другими. «Почему ее должно волновать это?» – подумала она, и перед глазами встала картина собственного испорченного обеда. Квентин Уард не очень-то переживал, в какое положение поставил ее. Ничего с его гостями не случится, да судя по его манерам, у него и гости такие же.

Гости там или еще кто – это ее не волновало: она должна прояснить ситуацию, пока не поздно. Ее профессиональная и личная репутация была поставлена на карту, и поэтому настоятельно требуется разобраться и снять с себя все обвинения.

Уарды, отец и сын, должны увидеть ситуацию в правильном свете, именно в правильном! «Ситуацию!» Нахмурившись, она открыла дверь машины. Этого слова не должно быть в ее речи.

Зимний воздух взбодрил ее. Стефания чувствовала себя уверенной и хладнокровной. Неважно, будет ли шуметь или рычать Квентин Уард, она сохранит самообладание, всегда свойственное ее натуре. Конечно, платье не совсем соответствовало ее чувствам. Искусные кружева будут отражать ее настроение, когда она избавится от этого Квентина.

В конечном счете она ведь собиралась получить удовольствие от концерта, сходить на одну вечеринку, которые она и так довольно редко посещала, и вообще радоваться жизни. Она заслужила это.

Немного дрожащими пальцами она нажала кнопку. Когда музыкальный звонок отыграл первые ноты мелодия из фильма «Унесенные ветром», напряжение как рукой сняло.

– Добро пожаловать в наш гостеприимный дом! – На лице Квентина сияла улыбка, но она стала медленно исчезать, когда его темные глаза задержались на ослепительно-рыжих волосах и очаровательном лице, принадлежащих женщине по имени Стефания Бранд. – Какого черта вы здесь делаете?

– Потише, мистер Уард! – Тициановская бровь презрительно взлетела вверх. – Где благородство, украшающее южных плантаторов?

– Родом я с Род-Айленда, – сухо возразил он.

– Теперь я понимаю, что ваши манеры соответствуют вашему происхождению. – Ее глаза заблестели. Она не без удовольствия заметила, с каким восхищением он осматривает ее. Она и сама обнаружила, что чисто по-женски оценивает Квентина. Канделябры, повешенные в прихожей, отбрасывали свет на темные волосы, окаймлявшие правильные черты лица.

Едва заметная улыбка, которую ей удалось изобразить, смягчила его суровый вид. Широкоплечее, с узкой талией и длинными ногами, тело Квентина, выглядевшее таким чертовски привлекательным в джинсах, и в смокинге не потеряло своей импозантности. Стефи, сама того не сознавая, перестала играть в серьезность и принялась кокетничать.

Едва переступив порог, она подошла и поправила ему бабочку.

– Я здесь, чтобы поговорить о вашем сыне.

Темные глаза выражали недоверчивость.

– Это… едва ли удобно. – Он, казалось, был не на шутку взволнован и тяжело дышал.

– Едва ли было удобно прерывать мой обед, – она подняла ладони до уровня его груди и предупреждающе толкнула, тщательно выговаривая слова. – Теперь наступила моя очередь говорить, а ваша слушать.

Он перевел взгляд на ее кулаки, прижатые к пиджаку, и сдавленно проговорил:

– Я устраивал вечеринку, у меня гости. Ее рука словно впилась в его грудь.

– Я уверена, что гости простят меня.

– Но послушайте, я…

– Замолчите, мистер Уард. Вы уже сказали то, что хотели, теперь моя очередь. – Она снова толкнула его. – Извинитесь перед гостями, и мы поговорим с вами с глазу на глаз.

– Стефи! – раздался обрадованный мальчишеский голос. – Я знал, что вы придете. Я молил, чтобы вы приняли мое приглашение. – Рядом с отцовским показалось худое, длинное тело. – Отец, это мой босс Стефания Бранд. – На лице сияла улыбка. – Ого, просто не верится. – Он светился от удовольствия. – Это здорово!

Стефи попыталась изобразить улыбку. Она понятия не имела, что приглашена на вечеринку в дом Уардов. А если бы знала, то и не подумала бы явиться.

– Роб, ты не говорил мне, что собираешься приглашать мисс Бранд к нам в гости. И я что-то не припомню, чтобы получал ее визитную карточку.

– Я и сам удивлен, что Стефи нашла мое приглашение на своем столе под календарем. – Бобби пожал плечами. – Он всегда завален всякими бумагами, пластинками, кассетами… – Он перевел взгляд на Стефанию. Мягкий свет отбрасывал на нее слабые блики, подчеркивая нежные линии женственного тела, глубокое декольте украшали великолепные кружева.

– Вы шикарно выглядите!

Слабая улыбка показалась на ее губах.

Она наблюдала, как лицо Бобби переливалось всеми оттенками красного, оно напоминало мордочку бассет-хаунда, который был у ее тетушки. «Мальчик прямо в восторге. Почему я не могу вызвать такую же реакцию у его отца?»

Сквозь ресницы она посмотрела на Квентина. Все его мысли были написаны на лице. Казалось, что он готов убить ее. Стефи вздрогнула.

Музыкальный звонок возвестил о прибытии новых гостей.

– Замечательный звонок! – Бобби усмехнулся. – Друг отца преподнес его в подарок на день празднования восстановления имения «Седар Хилл».

– «Седар Хилл»?

– Это не просто дом, – смеясь, проговорил он и сделал приглашающий жест рукой. – Позвольте мне показать вам наш особняк. – Повернувшись спиной к отцу, он секунду колебался, затем взял ее под локоть.

Стефи кинула взгляд в направлении Квентина, чтобы увидеть его сердитое выражение.

– Когда-то это было огромное поместье площадью двенадцать квадратных километров, – начал рассказывать Бобби, ведя ее по колоссальных размеров залу с черно-белым мраморным полом и большой лестницей, поднимающейся на второй этаж. – Пять лет назад мы с отцом спасли его от полного разрушения. Бездомные жгли здесь костры, стекол не было, на крыше было больше гнезд, чем черепицы. Отцу нравится дом с участком, да и мне надоело жить в тесной квартире, поэтому мы и…

– Остальное, как говорится, принадлежит истории, – перебила Стефи, с восхищением осматривая ванную комнату с огромной мраморной ванной. – Кто занимался отделкой?

– Отец и я. Мы перерыли кучу исторических книг, бегали по антикварным магазинам в поисках то того, то другого. Просмотрели много экспозиций. – Бобби открыл дверь кабинета. – Собрали некоторую старинную мебель.

Стефания ни на минуту не сомневалась, что эта комната принадлежит Квентину. Она походила на него: дерзкая и вызывающая. Большой письменный стол с кожаным верхом, старинные полки, заставленные антикварными книгами в золотистых переплетах.

Резная дверь вела в спальню с решетчатыми окнами, задрапированными тяжелыми шторами. Стены оклеены шелковыми обоями, настенные канделябры отбрасывали мягкий свет на полированный паркетный пол, застеленный восточным ковром. Здесь царило смешение эпох, выражавшееся в большом разнообразии современной и старинной мебели.

– То, что вы сделали, просто замечательно, – одобрила Стефания. Следуя за Бобби, она прошла в просторную комнату, которая, вероятно, и была центром семейной жизни. В большущем камине потрескивал огонь. – Ты играешь? – спросила Стефи, кивая в сторону рояля.

– Мы с отцом берем уроки музыки, – усмехнулся Бобби. – Но, откровенно говоря, мне больше нравится слушать, чем наигрывать бесконечные октавы.

Стефания по-матерински взглянула на него.

– Я думаю, что ты по-настоящему сможешь оценить музыку, когда узнаешь, как она делается. Самые радостные чувства рождаются из эмоций, а эмоции идут отсюда, – она легонько постучала его по карману на груди.

– А вы… вы играете? – его взгляд так и замер на ее женственной руке.

– Да. На пианино, ударных и гитаре. – Она задумчиво улыбнулась. – Моей первой кроваткой был большой басовый барабан, – призналась она. – Моя мама пела в хоре, а отец играл на саксофоне в джаз-банде. Мы жили, как цыгане, переезжая из города в город. Музыка всегда окружала меня. Я не представляю себя вне музыки.

– У вас такая… – он подыскивал нужное слово, – интересная жизнь.

Стефи испытала неловкость от этих попыток обожания. Кашлянув, она заговорила более профессиональным тоном:

– Бобби, ты не справляешься со своими обязанностями гида. – И, подтолкнув его локтем, заставила двигаться дальше.

Столовая блестела зеркалами, украшавшими стены, и огромной люстрой, состоящей, казалось, из водопадов струящегося света. Банкетный стол был украшен скульптурной композицией и заставлен разными блюдами.

– Кухня самая что ни на есть современная, вплоть до микроволновой печи. – Проведя рукой по волосам, он добавил: – Я думаю, она не стоит вашего внимания. – Чертя носком ботинка по ковру, он глубоко вздохнул и осторожно взял ее за запястье. – Давайте поднимемся по лестнице на второй этаж.

– Хм, я прямо не знаю… – Кашлянув, она замялась. Стефи почувствовала, что не может больше изображать из себя чопорную даму. – Не стоит ли нам вернуться к гостям? Звонок постоянно наигрывает мелодию, и отец, должно быть, ожидает твоей помощи. – Она с улыбкой освободила руку.

– С ним все в порядке. Он любит играть роль хозяина. – Не обращая внимания на протесты, Бобби снова взял ее за руку и по деревянной лестнице повел наверх. – Со второго этажа открывается прекрасный вид на большой зал. В этом году на Рождество мы ставили шестиметровую елку.

Несколькими секундами позднее она поняла, что он был абсолютно прав. Зрелище было потрясающим. Освещенный свечами, камином и обставленный старинной мебелью, зал предстал во всем великолепии.

Облокотившись на деревянные перила, Стефания заметила среди гостей много и своих знакомых: тут мелькали и местные политики, и дельцы индустрии развлечений.

«Как странно, что мы с Квентином Уардом прежде не встречались», – подумала она. Отыскав его среди толпы, к своему удивлению, обнаружила, что и он внимательно смотрит на нее, только в его взгляде не было приветливости.

– Наши спальни располагаются в этом крыле. Моя совсем рядом, а отцовская чуть дальше, – голос Бобби прервал ее размышления.

Она посмотрела на его ладонь, накрывшую ее руку.

– Я слишком стара для подобных авантюр, – сухо заметила Стефи и увидела, как он непонимающе моргнул.

Он включил свет, и комната преобразилась.

– Посмотрите, как я оформил те плакаты, что вы дарили мне и… – Бобби порылся в бумагах, разбросанных на столе. – Вот обзор, который вы попросили меня сделать.

– Обзор? – На лбу у нее появились складки. – Я… я просила тебя написать обзор?

– В понедельник, когда я забирал у вас пакеты, – подсказал Бобби. – Вы вручили мне новый альбом группы «Пит Стопс» и спросили мое мнение.

– Да, я… – она почувствовала смущение и оглянулась в поисках стула. Поскольку единственный в комнате стул был завален одеждой и книгами, она присела на край постели. – Видишь ли, Бобби, – в голосе слышались теплые нотки, – когда я сказала «что ты об этом думаешь», я вовсе не имела в виду, чтобы ты делал обзор.

– О, не беспокойтесь. Это совсем не отняло времени от занятий. Я понимаю, что вас это взволновало. – Он поставил колено на кровать и обнял ее руками за плечи. – Я знаю, как вы ко мне относитесь.

Стефи уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Как я отношусь к тебе? – Сейчас до нее стало доходить, что она не владеет ситуацией. Похоже на то, что Бобби собирался воплотить свои фантазии в жизнь.

– Я читал разные книги и не думайте, что я глупый. Я кое-что понимаю и знаю язык тела и могу распознавать сигналы, посылаемые женщиной.

– Неужели? – Во рту у нее пересохло. – И какие же сигналы я посылала тебе?

Его лицо приобрело мечтательное выражение.

– Вы всегда преображаетесь, когда видите меня, и улыбаетесь особенной улыбкой.