Текст книги "Оправданный риск"

Автор книги: Эллен Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

6

Квентин решил продлить момент. Он шел позади Стефи и официанта в белом фраке, сопровождающего их к скрытому от посторонних глаз кабинету. Шуба уже была снята, и он мог наслаждаться ее женственными контурами, подчеркнутыми переливающимся голубым шелком.

И утром, и днем, и особенно ночью ее облик постоянно стоял перед глазами. Даже мысли о ней помогали ему скоротать бесконечно скучный день. Он обнаружил, как легко мог вызвать ее образ и наслаждаться теми минутами, что они провели вместе.

Его мозг воспроизводил ее легкий, туманный голос и низкий, чуть вибрирующий смех. Перед глазами стояли густые огненные волосы, а нос ощущал волшебный аромат духов. Язык облизал пересохшие губы и ему показалось, что он почувствовал Стефанию.

Стефания Бранд напоминала ему бриллиант: многочисленные грани привлекали и завораживали. И тогда он сознался себе, что хочет полностью обладать этой божественной женщиной. В такое короткое время она заполнила пустоту в его жизни, которая, как ему казалось, уже навсегда с ним. За прошедшие годы он встречался с немногими женщинами, и все они были прекрасны, но он просто не мог полюбить их. А теперь…

– Какое очаровательное место! – Стефи улыбнулась ему, присаживаясь на кресло. Она обвела взглядом зал. Нежно-зеленые стены были украшены картинами, выполненными в манере восточной и китайской шелкографии, на рисовой бумаге. Столики создавали своим расположением атмосферу интима и уюта.

Обстановка была таинственная и возбуждающая. Стефи почувствовала, как незнакомая волна жара обдала лицо, щеки стали краснеть, и она быстро спряталась за огромным меню.

Буквы плясали перед глазами, и она постаралась сфокусировать зрение. Она, Стефания Бранд, президент компании, живая, яркая личность, никогда и ни от чего не испытывала озноба; даже Поль, человек, за которого она собиралась замуж, не вызывал такого ощущения.

Стефи осторожно посмотрела на своего спутника и, заметив, что он поглощен изучением китайских блюд, облегченно вздохнула. Этот человек был причиной столь непонятного ей состояния.

Утром она перебрала весь свой гардероб, каждый костюм, юбку или блузку в поисках чего-то необычного. Ее пальцы взбили пышные рукава с широкими манжетами на пуговицах, а потом поправили серебряную цепочку. Нахмурившись, она посмотрела на ногти, ей совсем не нравился бежевый оттенок. Но прошлым вечером она и так перекрашивала их несколько раз.

Скрестив ноги, Стефи раздумывала, как оценил ее вид Квентин. Дома она щедро полила себя духами «Шалимар», потому что вспомнила его одобрение. А платье – разве голубой цвет не является его любимым цветом? Вот глаза она, пожалуй, слабовато подкрасила, а губы слишком ярко.

Стефи едва не рассмеялась истерическим смехом: одежда, косметика, украшения – она никогда не придавала этим вещам такого значения. Хотя всегда гордилась фигурой, чуточку даже более изящной, чем на картинках модных журналов.

Тем не менее, познакомившись с Квентином, она в большей степени почувствовала свою женственность и какую-то удовлетворенность собой и своим телом. Похоже, что она вообще стала другим человеком. Задумчиво изогнув брови, она подумала – неужели она и правда изменилась?

Отношение к работе как будто осталось тем же, а ее жизненная энергия даже увеличилась. Она чувствовала энтузиазм и необыкновенную жажду к работе, решения приходили легко и быстро. Она по-прежнему говорила да и нет, оставаясь непреклонной и предприимчивой.

Она сегодня надела именно это платье, потому что этот оттенок голубого был ее любимым цветом, а фасон как нельзя более шел ей. Духи были ее любимыми уже десять лет, а украшения отнюдь не новыми.

И все же она созналась себе, что метаморфоза была почти неуловима и затронула только ее женскую сущность. Словно по мановению волшебства в ней проснулись давно угаснувшие, казалось, чувства. И причиной был Квентин Уард.

Круглолицый официант трижды откашлялся, пока они не удосужились обратить на него внимание.

– Стефи? – его коленка тихонько коснулась ее ноги под столом. – Ты выбрала?

Улыбнувшись обоим мужчинам, она сказала:

– На чем специализируется ваш шеф-повар? – и заморгала, выслушав длиннющий перечень блюд.

– Организуйте нам ланч на двоих по своему усмотрению.

Квентин взялся заказывать сам. Забрал у нее меню и вернул официанту.

– Конечно, чай, – кинул он вдогонку.

– Что ты заказал? – рассеянно поинтересовалась она. Голос ее был тихим, как шепот. Видимо, она инстинктивно подчинялась интимной обстановке.

– Не имею ни малейшего понятия, – вскользь заметил он.

Она нарочито строго расправила салфетку и пристально посмотрела.

– Я доверяю тебе.

– Неужели?

– Да.

Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.

– На этой неделе у тебя более свободное расписание?

– Нет. – Она отрицательно покачала головой, и золотисто-рыжие кудри метнулись в сторону. – Но выходные свободные. В следующую субботу я лечу в Лос-Анджелес на церемонию вручения музыкальных премий.

– И тебя не раздражают эти перелеты? – проговорил он, продолжая ласкать ее запястье. А под столом его коленка продолжала искать встречи с ее ногой. Квентин про себя проклинал голубую материю, мешавшую чувственному соприкосновению. Стефи же размышляла, мог ли он чувствовать, как учащенно забился ее пульс. Необыкновенные покалывающие ощущения пронизывали руку, поднимались выше, касаясь груди и опускаясь ниже.

– В самолете я веду себя, как ребенок, – призналась она, ее голос прозвучал на октаву ниже обычного. – Смотрю кино, слушаю музыку, если хочется посмотреть в окно, меняюсь местами; даже самолетная еда мне нравится, – смеясь, проговорила она. – Но в Нэшвилле такие церемонии происходят намного чаще, поэтому, обычно, я не езжу дальше города.

– Я хочу все узнать о тебе, – просьба его прозвучала как требование. Он чувствовал насущную необходимость узнать Стефи и ее жизнь.

В ее взгляде отражалось удивление и удовольствие одновременно.

– Музыкальную индустрию можно сравнить разве что с фондовым рынком, – произнесла она. – Когда-то играешь на понижение, а когда-то на повышение. Сейчас ее затронули финансовые неурядицы. Записывающие фирмы десятками сокращают сотрудников и разрывают контракты с исполнителями. Рынок наводнен пиратскими записями.

Потребители перестали раскошеливаться, теперь никто ничего с бухты-барахты не покупает. Продажа пластинок и кассет падает, а вот с видеоиграми настоящий бум, компании-производители хорошо наживаются. Я стараюсь активно использовать музыкальные клипы, записываю клиентов на компакт-диски и видеокассеты.

Стефания говорила с нескрываемым энтузиазмом.

– Знаешь, как это здорово: растить исполнителя, работать над его сценическим имиджем. Мы покупаем время на телевидении, организуем гастроли, записываем демонстрационные кассеты. И добиваемся от исполнителя, чтобы он знал, когда и что говорить.

Квентин смотрел на нее с уважением.

– Ты выполняешь колоссальную работу. Как же ты со всем справляешься?

– В начале я жутко растерялась, не знала, за что хвататься, – с готовностью делилась она. – Когда отец отошел от дел, и на его место пришла я, мой путь преграждала масса препятствий, и они все возрастали и возрастали. Но я решила, ни за что не сдаваться, и продолжала барахтаться. – Она чуть заметно улыбнулась. – Потихоньку положение стало меняться. Клиенты доверяли моему мнению и прислушивались к советам. Неспособных я заменила на молодых и старательных. А сейчас «Бранд Ассошиэйтс» плавает в спокойных водах и…

– Почему ты остановилась? – спросил Квентин.

– Я ведь сама собиралась тебя расспросить, а получилось наоборот.

Он смущенно моргнул, затем рассмеялся.

– Я нахожу тебя очень интересной. – Голос его стал более глубоким. – Мне кажется, что ты просто пленительная.

В это время принесли чай. Наливая его в чашку, Стефи думала о комплименте Квентина. Ей становилось неловко, а когда она неосторожно пролила чай на идеально чистую скатерть, это ощущение усилилось. – Хорошей гейши из меня не получится, – пробормотала она, вытирая салфеткой лужицу. – Я не умею танцевать, играть на флейте, да и петь мне запретили.

– Но основная обязанность гейши – удовлетворять мужчину, – возразил он, держа чашку длинными пальцами.

– Ты прямо шовинист какой-то, – последовало ее незамедлительное замечание. – А не кажется ли тебе, что мужчина должен учиться доставлять наслаждение женщине?

Квентин пристально посмотрел на нее.

– Я думаю, правильно было бы сказать, что мужчина и женщина должны доставлять наслаждение друг другу, и делая это, открывать новые радости в жизни.

– Ого, даже Конфуций не сказал бы лучше, – улыбаясь, заметила она.

– С возрастом человек становится мудрее, и я только сейчас стал понимать, кто доставляет мне удовольствие.

– И кто же? – Она часто-часто заморгала ресницами.

– Стефания Бранд.

– Почему?

– Потому что ты понимаешь себя. Ты прислушиваешься к мнению других людей, но в конечном счете сама принимаешь решения. Ты не играешь роль, а создаешь ее. Когда я рядом с тобой, на меня находит такое умиротворение и… – ожидая ее реакции, он сделал паузу. – И мне нравится мысль о том, чтобы просыпаться рядом с тобой.

Откровенность его признания приятно поразила ее. Она словно ждала эти слова, она даже молилась, чтобы услышать их, но все-таки решила говорить осторожно.

– Ты такой же быстрый, как и твой сын. – В тот момент, когда она упомянула Роба, он как-то сразу переменился.

– Извини, я не хотел показаться грубым… Но ты права. – Он распустил узел галстука. – Мы не можем продолжать наши отношения, пока не решена проблема с Робом. И мой план оказался не таким уж блестящим.

Во второй раз показался официант, неся массивный поднос, заставленный всевозможными блюдами. Он с радостным видом представил названия и пожал плечами, не встретив энтузиазма клиентов.

– Видимо, ты оказалась весьма аппетитной конфеткой, если ему захотелось отведать еще, – заметил Квентин, поднимая голову от тарелки с дымящимися острыми овощами и свининой с нежнейшим белым рисом. – Я понимаю его желание. Ты прямо притягиваешь всех Уардов.

Креветки и лапша едва не застряли у нее в горле.

– Я же не нарочно, – стала она защищать себя. – Я прилагала все силы, чтобы показать ему, как это глупо.

– Я знаю, – произнес он, отдавая между тем предпочтение китайским палочкам перед привычными приборами. – Не давай начистоту: ты трудишься в такой индустрии, которая продает свою продукцию и получает прибыль в основном за счет подростков. Вероятно, ты даже себе не представляешь, насколько хорошо ты знаешь этот мир.

– Хорошо знаю этот мир! – передразнила она. – Да я чувствовала себя, как потерявшийся путник в незнакомом месте. Я не могла понять, о чем они говорят, надела не ту одежду, не знала их обычаи и привычки. – И тут же проворчала: – И не чаяла, как бы попасть домой и очутиться в знакомой обстановке. – Она остановилась, в голову пришла отличная мысль. – Послушай, Квентин, а как Роберт почувствует себя в моем мире?

Он сделал неопределенный жест рукой.

– У меня в офисе валяются стопки приглашений на разные скучные социальные мероприятия, где все объясняются разве что не в любви, а сами сплетничают за спиной друг друга, улыбаются крокодиловыми улыбками. – Она коварно усмехнулась. – Как долго Бобби протянет на такой постной вечеринке, где царят крахмальные воротнички, первоклассные ботинки и подают нормальную еду? Не будет понимать ни языка, ни правил, и хотя иногда завсегдатаи из них – настоящие звезды, они ничем особым не блещут. – Стефи откинулась на спинку. – Бьюсь об заклад, что ему очень скоро просто станет скучно. Что ты об этом думаешь?

– Гениальная мысль! – как бы салютуя ей, он поднял свою чашку. – Когда сможешь устроить это?

– Вечером. Как только Роб придет на работу, я подсуну ему подобное приглашение, не успеет он и рта раскрыть.

– Не забывай, что ему завтра в школу, – предостерег он, вспоминая о своих родительских обязанностях. – Я не хочу, чтобы страдала его учеба, если не ошибаюсь, он что-то говорил о предстоящем экзамене.

– Ничего страшного с ним не случится. Надо провести эту операцию быстро и ошеломить его, а к экзамену он может подготовиться в выходные.

– Ты права. Стоит мне запретить что-то или пенять на плохую подготовку, он снова станет несносным, а мне бы этого не хотелось. Сейчас у нас наладились прекрасные отношения.

Стефи облегченно вздохнула.

– Я уверена, что все получится. – Они довольно улыбнулись друг другу и вернулись к еде.

– Мы просидели здесь уже больше двух с половиной часов.

Квентин посмотрел на часы и состроил гримасу, затем взглянул на чек, мысленно прикинул сумму вместе с чаевыми и выложил деньги.

– У меня встреча с тремя докторами, которые хотят, чтобы я построил клинику, – проговорил он, провожая ее к гардеробу.

– Заманчиво звучит, – ответила она, надевая шубу.

– Несмотря на общий спад, отмеченный в строительстве за прошлый год, – сказал Квентин, засовывая банкноту в руку портье, – он выдался для меня вполне удачным. Перспективы на этот год еще лучше. Подожди в помещении, пока я не подгоню машину.

– Я думаю, что мне лучше взять такси. Роберт, должно быть, уже направился на работу, и если он увидит твой «БМВ»…

– Проклятье. Как мне не нравится эта игра в кошки-мышки. – Квентин рассерженно толкнул стеклянную дверь ресторана. – Ощущаешь себя как мальчишка, делающий что-то недозволенное. – И направляясь к стоявшей на стоянке машине такси, добавил: – Хотя, конечно, в таких тайных встречах есть что-то романтическое.

Притягивая ее к себе, он запустил руку в ее густые волосы, и их лица оказались совсем рядом. Поцелуй получился быстрым и грубоватым, но, тем не менее, восхитительным. И после него она еще некоторое время не могла прийти в себя, чтобы сказать водителю адрес.

– Я надеялась, что это наконец сработает, – Стефи вздохнула в третий раз и потухшим взглядом уставилась на фруктовый ароматный чай. – В понедельник я водила его на выставку кубистов, и мы три часа просидели на жутко неудобных стульях, скучая на лекции, затем слушали концерт. Во вторник ходили уже на настоящую оперу. В среду на балет, а сегодня… – сделав паузу, она посмотрела на Глорию. – Куда нам сегодня предстоит идти?

Глория заглянула в свой календарь.

– Тоже в оперу, только на этот раз там будет выступление духовной капеллы. Потом на вечеринку.

– Парень замучается. И я тоже. – Стефи удобно устроилась в своем любимом рабочем кресле. – Он обалдеет от своего смокинга и от скуки!

– Розы он приносит по-прежнему регулярно, – напомнила ей Глория. – Что по этому поводу думает папа Уард?

– Мы каждый вечер говорим по телефону, пока кто-нибудь не засыпает. Квентин рассказывает, что Бобби, поднимаясь по лестнице, так же весело насвистывает после того, как я привожу его домой.

– У некоторых женщин получается, а у некоторых нет.

Стефи нахмурила брови.

– Я хочу, чтобы это получалось с его отцом.

– Как это?

– Вот так, – заявила Стефи. – Я скучаю по нему. За последнее время я только и получаю, что его голос. А обнимать трубку не одно и то же, что его самого, – она отпила чай. – А у тебя нет никаких идей по поводу того, что нам еще придумать с Бобби?

– Ты шутишь? Я и со своими-то не знаю, как справиться, а ты про чужого. – Она постучала карандашом по столу. – Возвращаясь к работе, хочу напомнить тебе, что накопилась целая куча корреспонденции, впрочем, демонстрационных кассет не меньше. Я там кое-что разобрала, чтобы облегчить тебе работу. Поэтому можешь просмотреть отчеты.

– Сколько человек у нас отсутствует?

– Болеют или находятся в отпусках пятнадцать человек, и если ты будешь и дальше так изводить себя, то скоро сможешь руководить из санатория.

– Звучит заманчиво.

Стефи закрыла кран, распахнула стеклянную дверь и прислушалась. Точно, звонят в дверь. Быстро накинув халат, она выбежала из ванной и посмотрела на светящийся циферблат – часы показывали шесть утра.

– Квентин! – Она впустила его и изумленно уставилась на помятое, измученное лицо. – В чем дело? Ты выглядишь ужасно!

– Я не спал. Всю ночь бродил по дому. Она с сочувствием посмотрела на него.

– Кофе хочешь? – И тут же подумала, как он в таком возбужденном состоянии еще и кофе будет пить.

– Да… Нет. – Он несколько раз взмахнул руками.

Глубоко вздохнув, она взяла его за руку и повела в гостиную.

– Расскажи мне, в чем дело.

– Сын…

– О, Господи, – она прижала руку к груди. – Он не… надеюсь, он не сбежал?

– Нет, – он провел рукой по волосам. – Он еще спит. – Квентин откинулся на спинку дивана. – Вчера вечером, после того как ты привезла его, он целый час рассказывал мне, что эта неделя была самой восхитительной в его жизни. Он говорил, как были милы с ним твои знакомые, как вы здорово проводили вместе время и что ты самая прекрасная, добрая, честная и заботливая женщина в мире.

– О, нет!

– О, да! – Он ударил себя по бедру. – Этот парень перехитрил нас.

Стефи опустила плечи. Теперь и ее грустное выражение соответствовало его виду.

– Что же теперь? Я и не знаю, что придумать. – Она прикоснулась к его руке. – На следующей неделе я еду в Калифорнию и постараюсь как можно дольше оставаться там, надеюсь, что время и расстояние помогут решить проблему.

Он прижал руку ко лбу.

– Да я и сам постоянно думал об этом. Но надо поскорее кончать. Такое положение вещей не может бесконечно продолжаться. – При этом Квентин старался избегать ее взгляда и сосредоточил все внимание на деревянных пуговицах своего джемпера. – Я… я думаю, нам необходимо попробовать пугающую тактику.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, что ты должна показать ему неприглядную сторону этого музыкального мира.

– Что? – Стефи испуганно закрыла рукой рот. – Ты с ума сошел! Я уже говорила тебе, что не имею ничего общего с этой стороной жизни. Наркотики, дикие оргии и…

– Но ты знаешь кого-нибудь из таких людей.

– Да, знаю, но…

– И ты знаешь, как и где их найти?

– Да.

– Ты смогла бы сделать так, чтобы тебя и Роба пригласили в такое место, а там бы на него обрушился ад и что-либо подобное.

– Но ты не подумал, что на меня это тоже окажет сильное воздействие, – энергично запротестовала она. – Квентин, это безумие! – Она решительно поднялась. – Я не пойду на такой шаг.

Он подошел к ней и положил руки на плечи.

– Послушай меня. Я все хорошенько продумал, да это и не моя идея. Несколько лет назад я смотрел по телевизору передачу, в которой полиция организовала посещение тюрьмы подростками, там они воочию убедились, что их может ожидать, стоит только нарушить закон.

– И ты думаешь, что твой гениальный план сработает на этот раз? – с сарказмом заметила она.

– Это вполне жизненный план, – защищаясь, ответил он. – Стоит только опровергнуть идеал, и это разрушит его фантазии.

Он глубоко вздохнул и продолжил:

– Я хочу, чтобы из него выскочила эта дурь, и он занялся нормальными вещами, которые интересуют каждого школьника. А потом уже я смогу сосредоточиться на тех вещах, которые интересуют тридцатишестилетнего мужчину.

Он повернул Стефи к себе и ласково погладил по волосам.

– Ты не представляешь, какой долгой показалась мне эта неделя. Совсем не одно и то же просто разговаривать с тобой по телефону или видеть собственными глазами. – Он потянулся к ней, и губы их встретились. Ее губы были такими же, какими он и запомнил: мягкими, теплыми и податливыми.

Он провел руками по спине, прижимая ее крепче.

– Мне необходимо вот так обнимать тебя каждый день, каждую ночь. Эти прикосновения так много значат, – прошептал он. – Без тебя я ощущаю себя опустошенным.

Стефи почувствовала, как бешено бьется его сердце.

– Мне тоже было тяжело без тебя, – призналась она. – Все мои мысли только о тебе.

Он ухватился за ее слова.

– Пожалуйста, Стефи, сделай это, и мы навсегда будем вместе.

– Хорошо, – прошептала она. – Я что-нибудь придумаю.

7

Носком ботинка Квентин толкнул входную дверь. Он вошел в ярко освещенное фойе, неся два дипломата, тубус с чертежами и вечернюю газету. Заметив настоящий хаос, от изумления выронил все это на мраморный пол. Это так соответствовало его душевному состоянию в последние двадцать четыре часа.

Четкий ритм ударов баскетбольного мяча возвестил о появлении Роба прежде, чем сам он весело поздоровался.

– Привет, па. Миссис Кроуфорд оставила большой кусок мяса, если ты еще не ужинал. – Но ему было достаточно бросить только один взгляд на пол и на мрачное выражение отца. – Тяжелый был день? – Он попытался улыбнуться. – Я хотел спросить тебя…

Квентин почувствовал прилив необыкновенной нежности. Он тяжело вздохнул. Это его кровь и плоть. Таким парнем может гордиться любой отец.

Как легко перед глазами вставало прошлое. Он вспоминал, как посыпал присыпками его попку, покрытую сыпью, как волновался, какую мазь лучше подобрать, чтобы избавиться от приставшей болячки. Он вспоминал, как изображал самолет, чтобы заставить мальчика привыкнуть к новым фруктовым пюре и сокам.

Были и страшные воспоминания: падения с велосипеда, синяки и шишки, полученные после первых драк, первая операция, когда ему наложили пять швов, после того как бейсбольный мяч попал в голову. Но самая яркая и ужасная картина вставала перед глазами, когда он вспоминал их визит в отделение скорой помощи из-за того, что Роб проглотил огромный каштан. Как он тогда испугался, что мальчик может умереть.

«Испугался». Квентин почувствовал, как в желудке затянулся еще один узел. Сегодня Роберту предстояло пережить очень неприятное зрелище. Квентин весь день размышлял о целесообразности и справедливости этой запугивающей тактики. Может быть, Стефи была права: вероятно, эта его последняя идея была глупой. Может, стоило…

– Отец, спустись на землю! – Роберт помахал рукой у него перед глазами. – Пап! Ты слышишь меня? Ничего, если весь уик-энд я проведу у Джека? Он договорился с родителями, и мы будем заниматься своими делами.

Квентин покачал головой.

– Погоди, погоди, – он положил руку на плечо сына. – Ты хочешь провести выходные с Джеком? – Он старался говорить небрежно. – А мне казалось, что вы со Стефи собирались поехать куда-то?

Роб беззаботно пожал плечами.

– Да, мы собирались, она хотела сделать мне какой-то особенный сюрприз. Но полчаса назад позвонила и предупредила, что на сегодня все отменяется, – он показал рукой на рюкзак. – А я уже собрался и готов пойти к Джеку. У него новая соседка: девочка по имени Томми, она приехала из Колорадо. У нее отличная камера. Могут получиться здоровские кадры. Так я пойду?

– Конечно, конечно, – рассеянно проговорил Квентин. Он засунул руку в карман и протянул сыну десятидолларовую бумажку. – Возьми, а то завтра захочешь есть.

– Спасибо! – Он толкнул мяч к двери. – Я вернусь к семи в воскресенье. А еще мы будем смотреть финальную игру нашей любимой команды.

Квентин смог подавлять свой гнев только до тех пор, пока Роберт не исчез из виду. Затем он быстро покрыл расстояние до кабинета, схватил трубку телефона и стал набирать номер.

– Как ты могла поступить так, не посоветовавшись со мной, – яростно бормотал он в трубку, сигналы раздавались, но ответа не было. Квентин нетерпеливо забарабанил пальцами по аппарату.

Ответил ее голос, мягкий и лиричный, но говорил автоответчик.

– Стефи, Стефи, почему же ты не отвечаешь? – Квентин надеялся, что аппарат включен на прослушивание. – Я сейчас же перезвоню и хочу получить ответы на некоторые вопросы. – Он попробовал снова. На этот раз линия была занята.

Набрав номер телефонистки, он справился, в порядке ли телефон. После проверки она ответила безразличным тоном:

– На линии никто не говорит, либо трубка снята, либо неисправен аппарат. Сейчас проверим, перезвонить вам позже?

– Спасибо, не надо.

Стефи снова приняла свою обычную позу, удобно устраиваясь в гимнастическом кресле. Трубку она сняла, чтобы зуммер не мог нарушить ее спокойствия. Качания были такими успокаивающими и напоминали ей об океане и волнах, накатывающихся на берег. Лежа с закрытыми глазами, она перекатывалась вместе с волнами, надеясь обрести внутреннее спокойствие.

Хотя она судила о жизни только с позиции черного и белого, тем не менее, с годами стала понимать, что в ней присутствует и множество оттенков серого. У нее были свои принципы, своя этика и достоинство.

То, что от нее требовал сделать Квентин, она считала абсолютно неверным и недопустимым. Весь день она размышляла над этим, стараясь найти оправдание, и не могла.

Поэтому она и отменила «экскурсию» в шокирующие подвалы музыкального мира. Может быть, стоило позвонить Квентину и обсудить сомнения с ним? Но он показался ей таким догматиком, что ожидать изменения его позиции не имело смысла.

Когда раздался звонок в дверь, она закачалась еще быстрее. А когда по двери забарабанили кулаками, она закрыла уши и ускорила движение.

Квентин много раз видел, как это делают в детективах, демонстрируемых по телевизору. Но почему там у них все получается так легко и просто, а в жизни все гораздо сложнее. Он еще несколько раз попытался нажать на дверь, но ничего толком не выходило.

С отчаянием ударив по ней кулаком, он неожиданно вспомнил про запасной ключ. Она всегда прячет его в этом месте… рука протянулась и отыскала холодный металл.

– Стефи!

Ее имя, произнесенное так громко и совсем рядом, заставило ее вздрогнуть и сильнее прижаться к креслу. В спальню дверь закрыта, свет в доме потушен. Стефи решила сыграть в молчанку, может быть, он уйдет.

– Я знаю, что ты здесь.

Включив свет в коридоре, она с удивлением раскрыла глаза, заметив силуэт его высокой стройной фигуры. Ноги расставлены, руки на талии – так он стоял и в упор смотрел на нее.

– Надо сказать, что ты самонадеянный, – произнесла она. – Поскольку телефон не отвечает и на звонки никто не открывает, можно было подумать, что дома меня нет. – Ее беспечный вид вовсе не отражал тех эмоций, которые бушевали в душе.

– Я самонадеянный? – с сарказмом заметил он. – По-моему, именно ты имела наглость изменить наш уговор без моего согласия.

Стефи раздраженно стукнула пяткой по ковру.

– Ты поступаешь неразумно, вовлекая Роберта в опасное мероприятие. Иногда мне кажется, что тебе вообще не хватает культуры.

Он возмущенно задышал.

– Нет, подожди…

– Это ты подожди, Квентин Уард. – Ее палец уперся ему в грудь. – Две недели я занималась изучением твоего сына. Теперь я достаточно хорошо узнала его. Бобби воспитанный, чувствительный, добрый и заботливый мальчик. А ты хотел, чтобы я совершила глупость и, возможно, нанесла ему глубокую рану. Нет уж, Квентин, я полюбила твоего сына.

– Ты… ты что? – Ее слова нанесли ему жестокий удар. Он отшатнулся и, упершись ногами в кровать, медленно опустился на ее край. – Что ты хочешь этим сказать? Ты… я… – он обнаружил, что потерял мысль.

Голос ее был таким же нежным, как и ласковые руки.

– А почему я не могу любить твоего сына? – Она тихо гладила его упрямые скулы, затем опустила руки ниже и провела по подбородку. – У Роба такие же глаза, такое же лицо. – Пальцы скользнули по губам. – Такой же рот. – Глаза ее ярко поблескивали. Стефи глубоко вздохнула. – Я бы никогда не смогла причинить ему боль, так же как не могу причинить ее тебе. Я люблю твоего сына потому, что он воплощение тебя. – Ее пальцы продолжали гладить его лицо. – Я так люблю тебя.

Квентин заключил ее в свои объятия.

– Стефи! О, Стефи! – Он стал осыпать счастливыми поцелуями ее губы, щеки и шею. – Ты и представить не можешь, как я мечтал услышать от тебя эти слова. И боялся, что ты никогда не произнесешь их.

Стефи начала отвечать на его ласки. Ее пальцы блуждали по затылку, оставляя на нем интимные дорожки. Ее язык реагировал на чувственные прикосновения.

– Знаешь, как я люблю тебя? – прошептал он, целуя ее горло.

Она взяла его лицо в свои ладони, ее глаза выражали больше, чем слова.

– Покажи мне. – Стефи нашептывала провоцирующие слова. – Мечтаю проснуться в твоих объятиях.

Он издал стон удовольствия, жадно схватывая ее губы, язык его совершал таинственный танец соблазнения. Крепкие мужские руки ощупывали каждый сантиметр ее упругого тела.

– О-о, – издала она еле слышный стон, шедший из глубин ее существа и говорящий о том, какое стремление томилось в ней. Тело было как в огне, кожа пылала от его прикосновений.

Проворные пальцы быстро справились с пуговицами и освободили ее тело, спрятанное за ночной сорочкой, упавшей к ногам.

– Ты прекрасна. – Голос его дрожал от волнения. Он окунул лицо в ее волосы, вдыхая волшебные ароматы. Ее духи завладели его разумом, опьяняя, как наркотики. Он легонько наклонил ее, прижимая крепче и увлекая на постель.

Квентин освободил ее только на мгновение, чтобы сбросить на ковер одежду. Потом прижал ее к себе еще сильнее.

– Как приятно коснуться твоего тела.

Стефи почти замурлыкала, почувствовав, как его руки обосновались на ее груди. Она с удовольствием познавала ландшафт мужского тела. Ее пальцы задержались и поиграли на волосатой груди и, колеблясь, проделали дорожку ниже.

Губы его были горячими, когда он страстными поцелуями покрывал груди. Язык с влажной нежностью ласкал застенчивые бугорки, постепенно превращающиеся в прекрасные пики. Он провел ладонью по бархатистому животу, лаская нежную кожу бедер.

Она с наслаждением раздвинула ноги, позволяя его исследующим пальцам пробраться к заветному месту. Ощущая, как ее пронизывают волшебные чувства, она застонала.

В своем желании доставить подобные ощущения ему, она провела рукой ниже, нежные пальцы окружили его мужественность и легонько массировали, а она расцветала сильнее и сильнее. Его страстные вздохи еще больше распалили ее.

Квентин забрался на нее и обнял за ягодицы, предоставляя ей возможность принять его тело. Стефи затаила дыхание, восхищенно вбирая ту часть его, которая теперь принадлежала и ей. Два разных тела в одно мгновение стали одним целым в порыве взаимной любви и расположения.

Некоторое время они купались в личных переживаниях, заставлявших тела соединяться ближе и ближе. Казалось, Квентин инстинктивно знал тот ритм, который доставлял ей наибольшее наслаждение. Он предавался любви щедро и бескорыстно, и она отвечала ему тем же.

Желая почувствовать твердость и надежность его губ, она склонила его голову к себе. Все тело подрагивало от внутренних радостных взрывов. Стефи вдавила пальцы в его плечи, когда волны удовольствия начали захлестывать ее.

Квентин не сознавал происходящего, полностью покорившись своим ощущениям, и закричал, потеряв контроль над собой. Его любовная сила излилась в глубинах ее существа.

– О Господи, как я люблю тебя, – она едва слышала слова, потому что сердце бешено колотилось и дыхание было просто буйным.

После они лежали в мирном упоении. Стефи с благодарностью поцеловала его плечо, ощущая соленость кожи.