Текст книги "Линия судьбы"

Автор книги: Элла Уорнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

12

Непривычная тяжесть руки, лежащей поперек ее талии, разбудила Долли. Сознание того, где она находится и кто лежит рядом с ней, пришло вместе с отчаянными ударами сердца. Она открыла глаза. Было еще темно, но это была не та темнота, которая побуждала к дерзкому поведению; наоборот, сейчас она служила убежищем от многих вопросов, которые тут же обступили Долли.

Когда они заснули? Сколько времени прошло с того момента, когда Реймонд принес ее в эту комнату? Скоро ли наступит утро и что оно принесет? Подвергнет ли критике все, что они сделали? Имели ли они на это право и каковы возможные последствия?

Мысли Долли лихорадочно метались между правомерностью и неправомерностью происшедшего. Она вновь и вновь прокручивала в уме все события прошедшего дня. Соблазн остаться рядом с Реймондом был невыносимо велик. Она хотела продолжения, хотела, чтобы их близость развивалась дальше, но тут же задавала себе вопрос: на какой основе это могло продолжаться? Что, если для Реймонда это было просто своеобразной попыткой избавиться от воспоминаний о своей неудачной женитьбе?

Долли тихо вздохнула, уставившись в темноту. Образ Клод внезапно проступил из мрака. Так же сильно, как Клод, Долли хотела верить, что она единственная, кто внушает Реймонду такое страстное желание, и так же, как Клод, она не была уверена в этом – более того, мучилась, что это может оказаться ложью.

Прошлым вечером их обоих выбило из колеи известие о страшной находке, подтвердившей гибель Клод. Они были глубоко потрясены этим горьким фактом. Невосполнимая потеря, образовав пустоту в жизни каждого из них, властно потребовала заполнения. А возможно, она просто обманывает себя, придавая естественной человеческой потребности романтический флер? Боится взглянуть в лицо фактам?

Так или иначе, скоро им придется посмотреть друг другу в глаза. И что же лучше – остаться здесь или?..

Нет, пока все это слишком свежо! Пока ни он, ни она не готовы подвергнуть анализу то, что произошло между ними этой ночью, разумнее позволить каждому самостоятельно принять решение на этот счет.

Хотя, наверное, не стоит искать трезвого объяснения тому, что произошло между ними; скорее, они действовали, подчиняясь безрассудному, бессознательному порыву. Но в холодном свете дня это может обернуться совсем иначе, и Долли задохнулась при мысли, что случившееся каким-то образом отразится на ее положении в доме, а главное, лишит ее возможности общения с детьми. Нет, она не позволит, чтобы это произошло!

Лучше обдумать все где-нибудь в укромном уголке и спокойно взглянуть на это сумасшествие со стороны, решила Долли. Чувство, заполнившее ее сердце, было слишком большим и слишком важным, чтобы рисковать и предпринимать что-либо, как следует не подумав.

Решение пришло быстро и окончательно. Уйти сейчас, пока Реймонд спит. Не теряя ни минуты…

Очень осторожно она освободилась от его руки, подсунув под нее подушку, чтобы он не заметил подмены. С сердцем, трепещущим от страха при мысли, что он может проснуться, она обошла вокруг постели и, схватив в охапку свою одежду, на цыпочках направилась к двери, ведущей в комнату Клод.

Испытывая огромное облегчение, она закрыла за собой дверь. Взглянув на ключ, торчащий в замке с ее стороны, она спросила себя: стоит ли воспользоваться им? О Боже, неужели она хочет запереться от Реймонда на ключ? И потом, он наверняка расценит это как сигнал к прекращению отношений, как прямое указание, что для него вход закрыт.

Нет, Долли не собирается лгать ни себе, ни ему. Пусть дверь окажется не заперта, если он захочет открыть ее. Ей нечего скрывать, даже ее собственное тело – подумала она с потаенной улыбкой – после этой ночи не является для него тайной за семью печатями… Оставив дверь незапертой, она направилась в гардеробную. Порывшись в сумке со своими вещами, она достала длинную, свободную футболку, в которой предпочитала спать, затем взглянула на пластиковые швейцарские часы – половина четвертого.

Что ж, пожалуй, на этот час единственно правильное решение – постараться урвать у ночи несколько часов для сна, подумала Долли, подойдя к постели Клод. Задвинув шторы, она погасила настольную лампу и улеглась в постель, стараясь найти место поуютнее и заснуть, прежде чем новые мысли начнут терзать ее душу.

Прямо скажем, Долли чувствовала себя не очень комфортно – ведь она переспала с мужем сестры. Но потом, припомнив свою недавнюю клятву, она утешила себя мыслью, что лучше она, чем Мэриан… На этой успокоительной ноте Долли погрузилась в сон.

Она проспала почти до десяти часов, и когда открыла глаза и бросила взгляд на часы, то в ужасе соскочила с постели, толком не зная, что делать дальше. Душ – это понятно, а завтрак? Наверное, семейный завтрак уже давно закончился. Она могла бы позвонить и попросить, чтобы ей принесли что-нибудь в комнату, но задерживаться здесь надолго не входило в ее планы.

Ее глаза остановились на двери в смежную комнату. По-видимому, Рей не искал ее и правильно – ее место в это утро было рядом с детьми.

Решив, что с едой можно потерпеть до ланча, Долли приняла душ, потом выбрала из своего собственного гардероба то, что ей хотелось надеть, – джинсы, майку, легкий льняной пиджачок и, конечно, неизменные кроссовки. В конце концов, с грустной иронией заверила она себя, Реймонд достиг желаемой цели со своей дизайнерской одеждой, на приобретении которой он так настаивал, и теперь она не видела причины, почему бы не одеться так, как ей нравится.

Сначала и прежде всего она желает быть самой собой, и, если внешний вид значит для него и его семьи больше, чем она сама, тем хуже! Она не собирается подгонять себя под желаемый шаблон, чтобы заслужить их одобрение. Это не помогло ее сестре, не поможет и ей. Они должны принять ее такой, какая она есть. Никаких приукрашиваний. Кроме того, она на самом деле не хочет, чтобы Реймонд даже в мыслях путал ее с Клод.

Она нашла Брижжит на детской половине, девушка наводила порядок в игровой комнате.

– Доброе утро, Брижжит! – поздоровалась Долли. – А где дети?

– В саду со своим отцом, мадемуазель! – Брижжит кивнула в сторону окна. – Они всегда играют на воздухе в это время. Погода чудесная, и месье Дадье захотел побыть с ними наедине.

– О! – Долли беспокойно передернула плечами, не зная, Что ей теперь делать. – Тогда я не стану мешать…

– Нет-нет, мадемуазель! – Брижжит испуганно замахала руками. Месье Дадье сказал, что просит вас присоединиться к ним, как только вы встанете. Пожалуйста… Он очень просил. И дети счастливы, что вы здесь.

Долли глубоко вздохнула. Рей решил не избегать встречи с ней в это утро, а как поступить ей – оставил на ее усмотрение. Что ж, она здесь в первую очередь из-за детей Клод, подумала Долли и решительно направилась к двери, которую Брижжит уже открыла для нее.

Долли поблагодарила ее и, найдя нужную тропинку, вышла к детской площадке. Это была просторная лужайка, огороженная белым штакетником. Белый металлический стол и стулья стояли на усыпанной гравием дорожке, тянувшейся вдоль линии ограды, и именно там сидел Реймонд, наблюдая за детьми. Долли заметила, что он был одет официально, а вовсе не для игр с детьми. В темном костюме он выглядел очень серьезным.

Лилиан толкала пластиковую тележку, полную ярких разноцветных кубиков. Она первая увидела Долли, и ее личико просияло от удовольствия.

– Тетя Дороти!

Девочка оставила игрушку и бросилась через лужайку так быстро, как только позволяли ей маленькие ножки. Обернувшись на крик сестры, Жиль швырнул свой мяч и рванулся следом за ней. Но Лилиан опередила его и, визжа от восторга, уткнулась в колени Долли, которая наклонилась и взяла ее на руки.

– Тетя Дороти моя, – заявила она брату и, словно в доказательство этого, потянула длинный локон Долли маленькими пальчиками.

– Она и моя тетя тоже, – возразил Жиль, – но ее зовут Долли, не Дороти.

– Знаешь, Жиль, – сказала Долли, наклоняясь, чтобы обнять и его, – ваша мама называла меня Дороти, когда мы были такие маленькие, как Лилиан.

– Папа сказал нам, что наша мама на небе и никогда не сможет вернуться к нам, – печально произнес Жиль.

– Да, это так, Жиль, но ведь мы все помним ее? – мягко сказала Долли, и ее сердце сжалось, когда она поняла, что Реймонд прислушивается, проверяя, как она справляется с этой нелегкой темой.

– Нам легче помнить маму теперь, когда ты здесь, тетя Долли, – кивнул мальчик.

– Папа сказал, что наша мамочка ангел, – счастливо улыбнулась Лилиан, – и это она прислала тебя к нам, тетя Дороти.

– Да, думаю, это она, – согласилась Долли, с трудом проглатывая ком в горле.

Что бы он ни думал об их ночи, он сдержал слово, дав ей возможность общаться с детьми и делая все, чтобы это общение было максимально приятным. То, что он говорил о ней своим детям, пошло на пользу ее отношениям с ними, рассеяло робость Лилиан и чуть-чуть облегчило им знание того печального факта, что их мать навсегда потеряна для них. Его как отца не в чем было упрекнуть. Но что он думает по поводу ее места в этой семейной картине?

Стараясь не выказать своей озабоченности, Долли мягко поставила Лилиан на землю.

– Во что вы играете?

Дети с энтузиазмом стали объяснять ей, что они делали на лужайке. Оказывается, Жиль тренировался; он намеревался стать знаменитым футболистом. Лилиан должна была подавать ему пасы из разных точек лужайки, используя для этой цели пластмассовые кубики из своей тележки. Долли заметила, что Рей поднялся со своего места и, стоя у стола, внимательно следит за ними, чувствуя… Что он чувствует?

Самые разные предположения теснились в ее мозгу, принимая угрожающие размеры. Поэтому, когда Реймонд, подойдя к детям, сказал им, чтобы они продолжали игру, пока он поговорит с их тетей, она стояла, лишившись дара речи и краем глаза наблюдая, как дети с радостью ускакали прочь. Несмотря на то что на ней была ее любимая привычная одежда, она чувствовала себя совершенно голой, такой, какой убежала от него посреди ночи.

– Надеюсь, ты простила мне, что я был так требователен этой ночью? – сказал он тихо. – Я не мог справиться с собой, и тому нет оправдания. Это было выше моих сил.

Она прикрыла глаза, думая, что уж лучше бы он никогда не произносил этих слов, ненавидя и эти слова, и его самого.

– Теперь уж ничего не исправить, – добавил Реймонд.

Нет, это уж слишком! С нее довольно. Она бросила на него взгляд, полный вызова, и грубая неприкрытая правда слетела с языка.

– Но ты ведь не насиловал меня, Реймонд!

На какой-то момент его глаза расширились, и очевидная боль отпечаталась в их темной глубине. Но Долли едва успела уловить это выражение, так как густые ресницы тут же опустились.

– Я не мог совладать с собой. Прости. Когда я проснулся и обнаружил, что ты ушла, – он тяжело вздохнул, – я почувствовал себя хуже некуда.

– Когда я проснулась, мне тоже было не по себе, – сказала Долли, отводя глаза.

– Но ты не… – Он колебался, его лицо напряглось, пока он мучительно искал верные слова. – Ты не чувствовала… У тебя не осталось плохого чувства после…

– Что случилось, то случилось, – сказала она быстро, болезненно морщась от его виноватого вида, – и позволь тебе напомнить, Рей, что в этом участвовали мы оба.

Она увидела искру облегчения, промелькнувшую в его глазах.

– Значит, ты не сердишься на меня?

– Думаю, не стоит муссировать этот момент, – спокойно сказала Долли, стараясь закрыть деликатную тему.

– Да, – согласился Рей, беспокойно всматриваясь в ее лицо, – я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко со мной или, еще хуже, опасалась меня.

Она опустила глаза, вспомнив о двери, которую оставила незапертой. Очевидно, он даже не пытался посягнуть на ее безопасность.

– Не думаю, что вчерашнее может повториться, – пробормотала она. – Тебе не о чем беспокоиться.

– Не будем загадывать, – сказал он нерешительно, – но я сожалею, что должен оставить тебя сейчас. Мне надо уладить некоторые формальности, касающиеся смерти Клод.

– Да, конечно.

– Но я не могу уехать, пока не удостоверюсь, что с тобой все в порядке. Что я найду тебя здесь, когда вернусь.

Долли повернулась, ее прозрачные голубые глаза остановились на детях.

– У меня две очень веские причины остаться, Рей.

– Я рад, если это так, – сказал он с такой искренней теплотой, что Долли невольно залилась румянцем.

Ради меня или ради них? – хотела спросить она, но не могла заставить себя произнести эти слова.

– Меня не будет целый день, – продолжил он. – Если тебе что-то понадобится…

– Не беспокойся, – быстро заверила она.

– Тогда не буду терять время. Надеюсь увидеть тебя попозже.

Она хотела проверить, была ли эта надежда искренней, и рискнула взглянуть на него. Возможно, он уловил ее неуверенность. Его глаза, напротив, светились решимостью, приковывая ее взгляд к себе.

– Ты очень нужна нам всем, Долли, – проникновенно произнес он.

Его слова перевернули ей душу.

Реймонд отступил в сторону и, позвав детей, стал объяснять им, что должен уехать, что они остаются под присмотром своей тети и обязаны беспрекословно слушаться ее.

Прежде чем уйти, он бросил на нее последний взгляд, темный проницательный взгляд, полный уверенности, что все будет улажено, чего бы это ни стоило.

Он ушел, а Долли осталась, снедаемая массой мучительных вопросов. Что он хочет от нее? Зачем она нужна его семье? Да, для детей она, – безусловно, находка, но для его матери, для сестры…

Время покажет, решила она.

По крайней мере, Реймонд соизволил дождаться ее появления и заверил, что она может не опасаться повторения безумия прошлой ночи.

Хотя для нее это вовсе не было безумием.

И она была бы счастлива, если бы это повторилось снова.

Если бы только быть на сто процентов уверенной, что она та женщина, которую он на самом деле желает.

13

Все утро Долли провела с детьми, чувствуя себя счастливой от общения с ними и оттого, что ей хоть на время удалось отвлечься от беспокойных мыслей. Она целиком погрузилась в игру, испытывая настоящее удовольствие. Они играли в футбол, причем она и Лилиан прятались в кустах и оттуда неожиданно били по воротам, так что Жилю все время приходилось быть начеку. Звонкий смех и радостные возгласы то и дело оглашали лужайку.

Сделав перерыв, чтобы выпить соку и передохнуть, Долли вместе с детьми устроились в тени большого вяза, и они стали рассказывать ей о своей жизни. Бабушку они считали самой важной персоной в замке и относились к ней с боязливым уважением. Тетя Люсиль – хорошая и добрая, она часто приносит им шоколад и делает маленькие подарки. С дядей Жаком здорово играть в разные игры. Брижжит была на первом месте, за исключением отца, которого они обожали и боготворили.

Они ни словом не обмолвились о Глэдис, из чего Долли сделала вывод, что дети не интересуют ее, а они, в свою очередь, не испытывают к ней никаких чувств. Это открытие порадовало Долли; она совсем не хотела, чтобы Глэдис со свойственным ей отсутствием деликатности уничтожила те ростки собственного достоинства, которые уже сейчас намечаются в детях.

В конце концов, Брижжит позвала их обедать. Долли хотела присоединиться к детям, но тут появилась Луиза и сообщила, что мадам Дадье приглашает Долли на ланч и ожидает ее на большой террасе. Луиза готова проводить мадемуазель, если она не возражает.

Мадемуазель ответила согласием. Тоже мне, королевские обычаи, хмыкнула про себя Долли, но подумав решила, что ничто не мешает ей позавтракать с матерью Реймонда. Вряд ли Эдит заинтересована в новом конфликте, и если Долли предстоит провести в замке много времени, то лучше установить с ней нормальные отношения. Но Долли ни за что не согласится сидеть за столом рядом с Глэдис.

– Кроме меня, кто-то еще будет за завтраком? – спросила она Луизу.

– Нет, мадемуазель. Это ланч на двоих.

– Чудесно! Тогда мне не обязательно переодеваться к столу?

– На ваше усмотрение, мадемуазель…

Реймонд ничего не сказал сегодня по поводу ее вида, хотя это не удивительно – его голова была занята более важными делами. Долли быстро прикинула степень важности предстоящей встречи и решила не быть рабой условностей, не видя на то веских причин.

– Тогда я готова.

Луиза кивнула, благоразумно воздержавшись от комментариев.

Долли предстоял маленький тур по замку, вполне достаточный, чтобы подготовиться к встрече с матерью Реймонда и привести свои чувства и мысли в должное состояние. Замок был построен в виде подковы, одно крыло занимали апартаменты Реймонда и Жака, в другом размещались комнаты Эдит и Глэдис. Средняя часть была занята библиотекой, столовой, семейным салоном и комнатами для гостей. Коридоры были спланированы с удивительной логикой, позволявшей быстро ориентироваться в огромном пространстве, и соединяли все помещения.

На большой застекленной террасе, расположенной в центральной части замка, росли разные экзотические растения и папоротники. Все пространство было заставлено кадками и керамическими горшками, с потолка свисали корзины с вьющимися растениями, на открытой части террасы стояло несколько плетеных стульев, кресел и разнокалиберных столиков. Один из них был накрыт для ланча. Долли с удовлетворением отметила, что он сервирован на две персоны.

Возможно, она была обеспокоена вчерашней сценой и решила избежать новых осложнений. Прошлым вечером понимание между матерью и дочерью было очевидным, хотя Глэдис и пренебрегла увещеваниями матери. С годами человек не обязательно становится добрее.

В противовес ее собственным мыслям Долли с удивлением обнаружила, что Эдит Дадье стоит около клетки с двумя разноцветными попугайчиками и ласково уговаривает птичек, чтобы они что-нибудь произнесли в ответ на ее приветствие. Такое искреннее проявление простых человеческих чувств не вязалось с ее холодным обликом.

– Мадам… – предупредительно позвала Луиза.

– Она придет? – спросила Эдит, не поворачивая головы.

– Я уже пришла, – отозвалась Долли, не собираясь пасовать перед безупречной внешностью пожилой дамы. Элегантный темно-зеленый костюм, лаковые лодочки на тонкой шпильке и волосы, уложенные волосок к волоску.

Эдит резко повернула голову; ее быстрый взгляд оценивающе прошелся по повседневной одежде Долли, не обойдя вниманием и ее кроссовки.

– Прошу прошения, Долли, я слышала только шаги Луизы, – объяснила она и виновато улыбнулась без какого-либо намека на критику. – Я не была уверена, что вы примете мое предложение.

Подобное признание удивило Долли, ибо она вспомнила слова, которые Эдит произнесла прошлой ночью: «День откровений».

Набравшись смелости, Долли сказала:

– Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне о Клод.

– Почему бы и нет? – Она вздохнула и кивнула прислуге. – Спасибо, Луиза. Скажите Кендаллу, что можно подавать ланч.

Эдит жестом пригласила Долли к столу, и они уселись друг против друга.

– Я очень сожалею о вашей утрате, Долли. Судьба разлучила вас с сестрой в самом нежном возрасте, вам так не хватало ее и вы отыскали ее след слишком поздно… – Она покачала головой. – На вашем месте я, наверное, испытывала бы те же чувства, что и вы. Я имею в виду чувства, которые вы выказали вчера вечером.

Достаточно того, что я уже была несправедлива по отношению к Жаку и Люсиль, подумала Долли, решив проявить великодушие.

– Это все случилось так вдруг, я сама не ожидала, что способна на подобный взрыв. Мне очень стыдно, если я кого-то обидела.

– Вы имели полное право вести себя так, как вели, – последовал быстрый ответ, – ваши чувства были задеты, и вы ни в чем не виноваты ни перед Глэдис, ни перед Реймондом. Это моя вина, я беспокоилась, что ваше появление в доме создаст немало проблем. – Она с тревогой посмотрела на Долли. – У англичан есть одна хорошая поговорка: «Не будите спящую собаку». Я именно это и сделала и убедилась, насколько справедливо это изречение. Пока собаки спят, все хорошо, но стоит их потревожить, как они набрасываются на вас с лаем, готовые укусить, причем очень больно.

Долли нахмурилась, пытаясь понять, кого имеет в виду мадам Дадье. Она подождала немножко, потом спросила:

– Не скажете ли вы, почему Глэдис так враждебно настроена по отношению к Реймонду?

Усталое смирение отразилось на лице мадам Дадье.

– Реймонд мой первенец и к тому же мужчина. Глэдис всегда сокрушалась по поводу этого факта. Возможно, ревность, не знаю… – Эдит усмехнулась.

– А Клод? Почему она ненавидела мою сестру? – настаивала Долли, стремясь понять, какие силы сплотились против ее сестры.

– Не думаю, что тут дело лично в Клод. На ком бы Рей ни женился, это отодвигало Глэдис в сторону, ущемляя ее права на наследство. Главным образом, именно это выводило ее из себя, ну и еще то, что Реймонд выбрал Клод, которая, по ее понятиям, совершенно не соответствовала этой роли.

– А она не соответствовала?

– Не думаю, что все упиралось только в это. – Эдит сделала паузу, словно взвешивая свои слова, затем снова заговорила: – Реймонд ладил с ней, Клод устраивала его в роли жены.

Долли было больно это слышать. Она искала подтверждения, что ее сестра была любима, любима человеком, который был ее мужем, а с другой стороны, червь ревности к прошлому Реймонда уже заполз ей в душу.

– А как вы думаете, она действительно не соответствовала? – Вопрос прозвучал несколько более резко, чем ей хотелось бы, но все оттого, что она старалась прикрыть словами свое смущение при мысли о любви Реймонда.

Серые глаза прямо посмотрели на нее.

– Во-первых, я старалась помочь ей в том, что считала ее обязанностями по отношению к мужу. Я думала, под моим руководством она добьется успеха на этом поприще, но чем больше я старалась руководить, тем больше Клод отдалялась от меня. И в конце концов я поняла, что только врежу ей своей настойчивостью. Не то чтобы я совсем отказала ей в поддержке, Долли. Просто мне стало ясно, что мои усилия напрасны, поэтому я предоставила ей самой разбираться со своей жизнью. – Она пожала плечами. – Я ведь тоже не могу измениться и стать другой!

Долли обдумывала слова Эдит и ее позицию по отношению к Клод. Быть свекровью, наверное, не простая задача, к тому же ее сестра, по-видимому, никак не могла воспринять стиль жизни, установленный в замке.

– А что вы считали ее главным качеством? – спросила Долли.

– Вы с ней совершенно разные, как вода и пламень. Я бы никогда не могла вот так беседовать с Клод.

– Почему? – настаивала Долли.

Эдит задумалась.

– В ней было что-то эфемерное, не от мира сего.

То же самое говорил Реймонд.

Эдит покачала головой.

– Она была очень скрытная. Похоже, до замужества она вела замкнутую жизнь. – Эдит сделала паузу. – В отличие от тебя, Долли, и той уверенности, что в тебе присутствует и заставляет поверить, что ты можешь добиться всего.

Долли не стала спорить. Она всегда смотрела жизни в лицо и видела вещи такими, какие они есть. Но порой это было нелегко, например встретиться лицом к лицу с Реймондом сегодня утром. Пожалуй, ее характерной чертой скорее была сильная воля, нежели уверенность.

Помолчав Эдит добавила:

– Ты не должна думать, что Клод была исключительно несчастна здесь. До рождения Лилиан, я думаю, ее вполне удовлетворяла жизнь с Реймондом, которая, во всяком случае со стороны, выглядела вполне счастливой для них обоих.

– Послеродовая депрессия – тяжелое заболевание, – резко сказала Долли, не желая углубляться в обсуждение этой любви. – И та няня, что вы подыскали, оказалась не очень симпатичной, – добавила она, надеясь, что Эдит наконец сдернет покров с прошлого.

– Я рассчитывала, что она привнесет стабильность. – Мадам Дадье сокрушенно покачала головой. – Это правда, я только усугубила ситуацию.

– А Глэдис довела ее до логического конца, – невольно вырвалось у Долли. Она старалась отыскать какую-то неувязку в рассказе Эдит, остерегаясь полностью довериться ей. – Почему Глэдис хотела, чтобы Мэриан заняла место Клод, если для нее не имело значения, кто будет женой брата, и она заранее уже ненавидела ее?

– Глэдис всегда руководила Мэриан, – последовал ответ. – Думаю, подсунув подругу Рею в жены, она хотела утвердить свою победу над братом. Но теперь с этим покончено.

Разве? Глэдис, по мнению Долли, не из тех, кто так просто сложит оружие. И вопрос о месте Мэриан в жизни Реймонда вовсе не отошел в прошлое.

– Почему вы так уверены? – спросила она.

Эдит с любопытством уставилась на нее.

– Как? Разве ты не понимаешь, что сама ускорила развязку?

Разумеется, я приложила руку, подумала Долли со скрытым удовлетворением.

– Вы хотите сказать, что я разбудила спящую собаку?

– Всех сразу, – кивнула та. – И назад хода нет.

Еще один поворот.

– Глэдис сегодня утром уехала из Кресси, – продолжала Эдит, и ее подавленный тон привел в замешательство Долли. – Теперь ей придется заняться своей собственной жизнью, а не жизнью брата. Он больше не потерпит ее вмешательства.

Вот это новость!

– Он выгнал ее из замка? – спросила она, гадая, когда же это произошло: утром или до того, как он пришел к ней ночью.

– Все к лучшему, – кивнула Эдит. – Для них обоих. Но я потеряла дочь. – Она наклонила голову, и ее лицо исказила печальная гримаса. – Как трудно быть матерью.

– Простите, – импульсивно вырвалось у Долли. Она представила, как тяжело было Эдит сделать выбор между двумя детьми, хотя она и не испытывала симпатии к Глэдис. – Вы, наверное, видели в Мэриан решение всех проблем?

Эдит вздохнула.

– Люди часто вынуждены идти на компромиссы, когда нет выхода, но это отнюдь не значит, что подобный шаг может сделать их счастливыми. Мне хотелось бы видеть всех моих детей счастливыми.

– Жак и Люсиль, по-моему, счастливы, – сказала Долли.

– Да, это так, – улыбнулась Эдит с неожиданной теплотой. – Жак всегда был моей радостью, Реймонд – гордостью, – ее голос дрогнул, – Глэдис – тяжким испытанием. Но они мои дети. И я люблю их всех и желаю им всем самого лучшего.

Что вполне понятно, решила Долли. Она не мать и, возможно, не будет ею никогда, но она видела, какие разные Жиль и Лилиан, и решила, что постарается сделать их отношения гармоничными.

Появился Кендалл, катя перед собой столик с разными салатами. Долли и Эдит приступили к еде, обмениваясь незначительными фразами; обе, словно сговорившись, решили больше не касаться щекотливых вопросов. Наконец они покончили с едой, и Кендалл принес кофе.

– Я благодарна вам за откровенность, Эдит, – мягко сказала Долли. – Особенно учитывая то обстоятельство, что вы тоже испытали горькое чувство утраты.

– Не думаю, что эта утрата равнозначна для каждой из нас, Долли. Тем не менее знайте, что я ничего не имею против вас. И если быть до конца честной, это Реймонд настаивал, чтобы я доказала это вам обоим.

– Что? Вы хотите сказать, что Реймонд устроил этот ланч? – Долли не могла сдержать нотку недоверия.

– Я осталась глуха к молчаливому страданию Клод, – сказала Эдит с сожалением. – И слишком поддалась напору со стороны Глэдис. Я не должна была принимать этого американца. Ничего в нем особенного не было. Так, обычный бабник, красивый, обаятельный, неглупый, готовый услужить… – Она замолчала, как если бы собиралась с духом сказать что-то важное. – Глэдис заплатила ему, чтобы он испарился в нужный момент, что он и сделал.

– И вы знали это? – Долли уставилась на нее в полном шоке. – Позволили, чтобы Реймонд поверил…

– Не тогда, – уточнила Эдит. – Я не верила, что он любовник Клод, но в те дни у меня не было доказательств, чтобы опровергнуть мнение Глэдис на этот счет. Поэтому я оставила все как есть… до сегодняшней ночи.

– Вы признались Реймонду этой ночью? – спросила Долли, про себя возмущаясь, что он не сказал ей об этом.

– Нет, утром. Вчера, после сцены в гостиной, я разговаривала с Глэдис до поздней ночи. Я пришла к ней и выложила все мои подозрения. – Эдит покачала головой, ее глаза слегка сверкнули, когда она вспомнила этот разговор. – Глэдис обвинила меня в молчаливом пособничестве, в моем негласном участии в интриге против Клод. Она верила, будто я одобряла, что она наняла того американца. Это все было так ужасно… Как она могла думать, что я заодно с ней против Реймонда!

День откровений! Насколько же горькими они иногда бывают…

– Сейчас я понимаю, до чего слепа была тогда, – печально продолжала Эдит, – объясняя все заботой о Реймонде. Он ведь тоже нуждался в поддержке. – Ее глаза снова стали жесткими. Она взглянула на Долли с прямой решимостью. – И это хорошо, что теперь я могу оказать ему эту поддержку.

Возможно, это и хорошо, подумала Долли сердито, но зачем просить мать вывертывать душу наизнанку? И перед кем? Перед тем, кого она едва знает… Разве Реймонд вправе требовать так много?

– Я для вас никто, – не удержалась Долли, – чужой человек.

– Может быть, но для Реймонда вы не чужая. Вы значите для него очень много, Долли. Как и для его детей.

«Ты всем нам очень нужна, Долли».

– Он не должен требовать от других делать то, что хочет он, – пробормотала Долли, радуясь, что вопрос с американцем выяснен до конца, и досадуя, почему Реймонд не рассказал ей сам, а заставил свою мать.

Удивительно, но Эдит улыбнулась.

– Не стоит беспокоиться, Рей имел основания для своего требования. И этот ланч на двоих позволил мне снять тяжкий груз со своей души. Я благодарна, что вы приняли мое предложение.

Долли обнаружила, что тоже улыбается.

– Я в свою очередь благодарна вам за приглашение.

Но, после того как их встреча закончилась, слова «имел основания» еще долго звучали в ее ушах, отзываясь эхом в сознании. Если взглянуть на ситуацию его глазами, это подводило итог всему, что Реймонд сделал, начиная с того момента, как впервые увидел ее в парижском отеле.

Хотя, объясняя многое, это не объясняло его сексуального порыва. Ответа она не находила, и ей оставалось только ждать возвращения Реймонда, томясь мучительной неизвестностью.