Текст книги "Опыты любви и одиночества(СИ)"

Автор книги: Елизавета Финеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Было три часа ночи. Кристина подумала, что не может больше выносить Катю. Сердце ее сжималось от тоски и переживания за подругу. Но она слишком долго терпела и прощала, закрывая на все глаза. У нее больше нет сил. Она не хочет в ту черную пропасть, в которую летит Катя.

Знакомые Кристины стали собираться в Москву.

– Оставайся, – просила Катя. – Давай жить вместе. Этот чудесный дом будет нашим домом. Если хочешь, второй этаж будет твой. Нам будет хорошо вместе. Хочешь, я выгоню американцев. Никого не будет, только ты и я.

– Мне пора домой, Катя, – сказала Кристина, – едва сдерживая слезы.

Она понимала, что видит Катю в последний раз.

****

Через несколько лет Катя снова вышла замуж, у нее родились две девочки.

Отец Кати вышел из тюрьмы. Он говорил, что ни о чем не жалеет, и если бы жизнь повторилась, он снова совершил бы это преступление.

Кристина находилась на грани самоубийства, попав в пропасть между жизнью и смертью вместо Кати. Чужие грехи, которые ее предки взяли на себя, тянули ее в омут бесплодных скитаний по лабиринтам чужой судьбы.

Мальчик-игра

Красота Земли, на которой так странно переплелись добро и зло, иногда прекрасно уживаясь друг с другом, воплотилась в этом сером городе, расцветшем как каменный цветок на острове посреди Сены. Увечные и больные, одинокие и страждущие – все приобретали в Париже какой-то шарм, всех осеняла красота своим волшебным прикосновением.

Париж смотрел на Лену сквозь карнавальную маску из витрины бутика, поверх очков важного господина в фешенебельном офисе, лукавым взглядом молоденькой продавщицы в магазине «Pret-a-porter». Попасть в этот город было невозможным везением, провести неделю в нем – счастье, а остаться для учебы в университете, как Лена, – небывалая улыбка фортуны.

Уродливое казалось в Париже очаровательным, бедное – причудливым, прекрасное – совершенным, а женщины – восхитительными созданиями. У Лены возникло впечатление, что всю созданную Богом и человеческими руками красоту вобрал в себя город на берегах Сены, с его мощеными улочками, прекрасными соборами и регулярными парками. Аромат красоты окутал город, как сказочная вуаль, заставляя преображаться всех, кто в нем находится.

В красоте нет смысла, ведь она – совершенство, поэтому в Париже искавшая смысл жизни и страдающая от депрессии Лена обрела душевное равновесие. Не нужно было ничего искать, все уже найдено, запечатлено на картинах великих мастеров и на фасадах прекрасных зданий, все уже есть в витринах бутиков и в модных кофейнях.

Жизнь здесь играет, она позирует, она смотрится в воды медленно текущей в океан Сены, бродит по аллеям парков, как виноградный сок в бутылке, который готовится стать вином, жизнь искрится солнечными бликами в вымытых до блеска окнах домов.

Лена ощущала себя очень привлекательной женщиной. Прохожие заигрывали с ней, пытаясь назначить свидание, однокурсники не сводили с нее глаз, элегантные мужчины, которых она встречала в парижских офисах, предлагали ей счастье.

Жизнь закружилась вокруг нее в волнующем вальсе. Но Лене не нужны были подающие надежды однокурсники и перспективные мужчины в парижских офисах. Она знала, предчувствовала, что скоро встретит его, мальчика-игру.

Приближалась зима, и в незнакомом городе Лена почувствовала себя одиноко и растерянно. Серые дома казались причудливыми злыми великанами, капли осеннего дождя – горькими слезами, а ухоженные моськи на бульваре – хищными крысами. Девушке стало безумно тоскливо и пусто. Серый чужой город ожесточенно боролся с ней за каждую крупицу своего тепла.

Мальчик-игра шел навстречу Лене по улице rue des Ecoles и один увидел пустоту в ее глазах. Мальчик-игра с его тонкой душой остро ощущал чужое несчастье.

Лена только что вышла из книжного магазина, в котором не смогла найти нужную ей книгу.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросил молодой человек.

– Я не знаю, где купить учебник, – сказала Лена.

Она обычная студентка, ей двадцать два года, и она не знает, где в чужом городе купить учебник.

Оказалось, что недалеко, на бульваре Saint-Michel, есть прекрасный книжный магазин. Они долго бродили между книжных полок и, наконец, нашли нужную книгу. Мальчик-игра спросил:

– Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

– Нет, – ответила Лена, – все в порядке.

– Может быть, кофе? Или чай?

– Нет, в другой раз.

Лена плохо говорила по-французски, и ей казалось, что при более долгом разговоре он будет разочарован. Она думала, что если перестанет быть для него прекрасной незнакомкой, то исчезнет магия их взаимного притяжения. Лена панически боялась потерять его интерес. Девушке казалось, что из-за одного неверного слова она может перестать быть привлекательной для него.

Он носил длинные волосы, собранные в конский хвост. Огромные бархатные зеленые глаза были изумительно красивы. Высокий рост, широкие плечи и тонкая талия. Лене казалось, что она медленно сходит с ума. Ей казалось, что существуют только они двое. Поиск смысла жизни привел к положительному результату. Есть он, а значит, есть жизнь. О любви, наверное, уже все сказано. Но не о такой. Такой еще не было. Не могло быть никогда.

Мальчик-фантазия, мальчик-иллюзия, мальчик-картинка, в нем слились воедино ее надежды и ее мечты, ее чаяния и ее желания. Он был ее музыка, ее скрипка, он был ее пантомима – игра без слов, энергия чувства, растворенная в пространстве, молния желания, искра фантазии, вырвавшаяся на волю.

В воображении Лены двое актеров играли пантомиму. Он и она. Только взгляд, только жест, и им все понятно без слов, и они продолжают этот водоворот чувств, пьянеют от запаха иллюзий, и живут мечтой, которой не суждено сбыться. Магический танец на арене любви – не важно где, не важно когда, кто что сказал и что сделал. Важно только то, что внутри. Она кружится в огненном вихре и вдруг на обрыве фантазии погружается в тишину. Ее уже нет. Она потерялась где-то на границе миров.

****

Мальчик-игра тоже учился в университете в Латинском квартале и каждое утро ходил по rue des Ecoles на лекции. В полдень он опять приходил на эту улицу, чтобы купить сэндвич на обед. На следующий день около двенадцати Лена шла по rue des Ecoles. Мальчик-игра, как обычно, спешил за сэндвичем.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – ответила Лена.

– Ты уже пообедала?

– Нет, – ответила Лена.

– Тогда пойдем пообедаем?

– Нет, я не хочу. К тому же, я опаздываю на занятия.

– Ладно, увидимся.

Лену одолевали ужасные мысли: «Что я сделала? Зачем я это сказала? Почему он пригласил меня? Возможно, любопытство к незнакомке, праздный интерес и не больше. Что он знает о той глубине чувств, которая заставляет меня бродить по улицам чужого города и плакать, вторя слезам осеннего дождя? Я полюбила в первый раз и не смогла бы выдержать отказа, не смогла бы выдержать его холодно-равнодушных, вежливых жестов и улыбок. Мальчика-игру, возможно, еще не коснулись разочарования и страдания этой жизни».

****

Прошла неделя. Солнечным днем Лена сидела на скамейке с конспектами в руках и пыталась сосредоточиться на подготовке к семинару. Мимо шел, держа в руках портфель с книгами, мальчик-игра. Длинные черные волосы, собранные в хвост, элегантно смотрелись на фоне светлого плаща.

– Как дела, Лена? Все готовишься к занятиям?

– Да.

– Не хочешь пойти пообедать?

– А я уже обедала.

– Что ж, пойду куплю сэндвич.

Лена оцепенела от ужаса произошедшего. «Он же не виноват в моих потерях, несчастьях и обидах», – подумала она. – "Я же хотела сказать другое. Я же и пришла сюда, надеясь его встретить. Кто сказал за меня «нет»?

Лена перестала спать ночами. Она думала, что не должна так мучить его. В конце концов, что она знает о его жизни, о его страданиях, о его мечтах. Ей это было все равно. Ее поглощала всеразрушающая страсть. Теперь, наверное, он точно решил, что она ненормальная.

Через подругу, которая училась на том же факультете, что и он, Лена узнала много нового о мальчике-игре. Он изучал социологию и активно участвовал в деятельности экологических организаций. Ему было двадцать четыре года, и подруги у него не было. Мальчик-игра пользовался большим успехом у девушек. Длинноногие блондинки-однокурсницы осаждали его своими приставаниями. Но он оставался неприступен. Участие в мероприятиях против загрязнения окружающей среды занимало, видимо, много времени, поэтому он почти не посещал студенческие вечеринки.

Лена рассказала подруге о своих встречах с мальчиком-игрой. Описав ей ситуацию, она просила совета, что же ей теперь делать.

– Ты зря с ним так, – сказала подруга, – у него сейчас какие-то серьезные проблемы в семье. Попробуй сама его пригласить.

Лена внимательно выслушала подругу. Идеальный образ был уже создан в ее голове. Герой, спасающий вселенную от нашествия технократов. Рыцарь, защищающий юную девушку от когтей незнакомого города. Волшебник, дарящий счастье обиженным и обездоленным.

Девушка сама не поняла, что раздвоилась. В ней были как бы две Лены. Одна Лена в своих мечтах боготворила идеального возлюбленного, а другая Лена продолжала мучить реального молодого человека.

****

Шел мелкий зимний парижский дождь. Лена знала, что скоро ей представится, возможно, единственный шанс в отношениях с мальчиком-игрой. Подруга пригласила однокурсников в свой загородный дом. Мальчик-игра тоже был приглашен.

В загородном доме было просторно и уютно. Компания собралась большая.

Мальчик-игра подошел к Лене и предложил аперитив.

– Такой прекрасный вечер.

– Да, замечательно собраться всем вместе.

Лена была счастлива, что они наконец спокойно поговорят. Но к ним приблизилась студентка из Канады, подруга длинноногой блондинки, большой поклонницы мальчика-игры.

– Пойдем, поможешь нам приготовить канапэ, – сказала она Лене.

Лене казалось, что ее собеседник должен был что-то сделать, сказать канадке, что невежливо так прерывать разговор, но он отвернулся. Ей показалось, что он прошептал: «чем ненормальнее, тем интересней». Наверное, для него их разговор не был так важен, как для нее.

Студентка-канадка стала разносить канапэ с беконом, а Лена с сыром.

После ужина все собрались в гостиной. Было темно, звучала громкая музыка, гости танцевали. «А он неплохо танцует», – подумала Лена.

Мальчик-игра смотрел на нее, не отрываясь. Потом он произнес:

– Ну, зачем, зачем ты обрезала свои волосы?

Казалось, это его безумно огорчает. Лена вспомнила, что на фотографии на ее студенческом билете, который он видел, она была с длинными волосами.

В комнате было жарко, Лена пошла на кухню за водой, а когда вернулась, мальчик-игра уже ушел.

****

Приближались экзамены. Лена ехала в библиотеку, писать очередной реферат, и в переходе метро вдруг столкнулась с ним.

– Как дела? – спросил мальчик-игра.

– Скоро экзамены. Еду в библиотеку готовиться.

– Я могу позвонить тебе?

Лена стала рыться в сумочке. Как назло, она забыла записную книжку, где записала восьмизначный номер телефона, который ей недавно установили.

– Ничего страшного, – сказал мальчик-игра. – Вот мой телефон.

Лена кое-как сдавала экзамены, механически двигалась, но мысли ее были заняты только им.

Вдруг девушка вспомнила, что прошло уже две недели, а она все еще не позвонила ему. Лена не могла решить, что ему скажет, если позвонит. Но потом придумала предлог – попросить помочь подготовиться к экзамену по социологии.

Мальчик-игра сразу согласился помочь ей, назначив встречу, почему-то, в университетской аудитории. Во время экзаменов аудитория пустовала. Разговаривали они совсем не о социологии. Мальчик-игра задавал какие-то странные вопросы:

– Скажи, в какой области промышленности ты собираешься работать после университета?

Лена должна была получить диплом инженера, но сейчас она затруднялась определиться с областью промышленности.

– Я пока не думала об этом. Я вообще не хочу работать.

Лена не знала, почему она так ответила. Вероятно, из чувства протеста. Ее раздражал его предубежденный тон и самонадеянная манера задавать вопросы.

– А, ты собираешься выйти замуж, иметь детей.

– Нет, лучше уж работать, – совсем запутавшись, ответила Лена.

Лена уже не помнила, что он спрашивал, и что она отвечала. Они вместе пошли к метро и потом разошлись каждый в свою сторону.

– Увидимся на вечеринке, – сказал мальчик-игра и исчез в переходе метро.

Их общие друзья-студенты договорились встретиться в небольшом китайском ресторане, чтобы отпраздновать окончание экзаменов. Несколько недель Лена напряженно ждала этой встречи. В Париже расцветал месяц март, и к Лене пришло ощущение, что мальчик-игра не придет на вечеринку. Она поняла это накануне встречи, но не хотела верить дурному предчувствию.

На следующий день ее надежда лопнула, как воздушный шарик, разбилась, как елочная игрушка, упавшая с елки, улетучилась, как пузырек шампанского в бокале. Они больше никогда не увидятся.

<

Убить Пьеро

Вячеславу нравилось наблюдать за другими людьми. Девяносто пять процентов из них он отбраковывал, они не представляли для него никакого интереса. Они были глупы, или ничтожны, или сумасшедшие, и вовсе не заслуживали никакого внимания.

За Леной он начал наблюдать, как только она появилась в студенческом общежитии и они познакомились – миловидная блондинка, хорошо сложена, часто бывает одна, почти ни с кем близко не общается, замкнута, обидчива, независима, горда.

Вячеславу нравилось думать о Лене, сидя за компьютером. Приходя в свою комнату в общежитии, он первым делом включал его. Вводил пароль, набирал на клавиатуре четыре заветных буквы – Lena, и начинался ежевечерний диалог, разговор с компьютером происходил на равных. Нажимая на нужные клавиши, Вячеслав получал нужные ответы. Иногда он ошибался и набирал неправильную комбинацию. Компьютер обижался, пищал, а то и вовсе отказывался работать – зависал. Вячеслав просил прощения, нежно гладил машину и выключал усталую кнопку. Компьютер, как живое существо, податливо отвечал на все его прикосновения.

Какая-то тайная сила влекла Вячеслава к Лене. Она была все время разная: то маленькая невинная девочка, то роковая женщина на охоте. Лена казалось такой хрупкой, как мотылек на маленьком, еще не познавшем солнца бутоне розы. Мужчины смотрели на нее, как смотрят на язычок пламени, горящем зимой в камине какой-нибудь старинной усадьбы – пристально, с интересом, но без желания протянуть руку, чтобы прикоснуться – горячо, жар, опасно, а, может, быть, смертельно опасно. Один Вячеслав не мог спокойно относиться к Лене, он был влюблен, мучительно и больно, сладостно и безвозвратно, в это странное, порочно-невинное, хрустально-огненное существо. Он не боялся ее пламени, он знал, что внутри – лед. Внутри она была не такая, как снаружи, и этот дьявольский контраст, как магнит, привлекал его поэтическую душу. В Лене было, конечно, немного красного перца, но внутри было мороженое, вишневый сорбет, ни капли шоколада, просто фруктовый лед, и, может, немного сахара, но этот вишневый вкус – он был, Вячеслав чувствовал его, когда смотрел в ее темные глаза, когда ловил иногда ее улыбку. Насыщенный вишневый вкус, терпкая пряная прохлада пленили сердце поэта и заставляли его с восторгом стучать в такт звукам Лениного голоса. Он обожал ее, обожал, как чудесную картину неизвестного художника, как редкий цветок, напоенный сильным ядом.

****

Позвонила Лена. Она приглашает в следующую субботу соседей по общежитию в гости, и, конечно, Вячеслава и его друга тоже. Сердце Вячеслава затрепетало, как бабочка в руке неумелого охотника. Лена обратила на него внимание, она приглашает его.

С букетом разноцветных роз, розовых, красных и желтых, друзья направились в гости. Лена, в очень короткой красной юбке и с красной помадой на губах, была несравненно хороша. С кокетливой улыбкой она приглашала друзей к столу. Гости начали угощаться пиццей, салатами и тортом со взбитыми сливками на десерт.

Веселый вечер был в разгаре, когда Вячеслав начал замечать странное, совсем не входящее в его планы поведение Лены. Девушка подсела к его другу, короткая красная юбка поднималась все выше, она смеялась, строила глазки, веселилась, а Вячеславу было совсем не до смеха.

Он подошел к приятелю и, забыв о правилах светского этикета, сказал:

– Пошли отсюда.

Приятель удивился, но дружеские чувства к Вячеславу были сильнее чар Лены. Друзья покинули вечеринку, причем один из них в весьма растрепанных чувствах.

– Она играет моими чувствами, – жаловался Вячеслав приятелю, – она то манит, то отталкивает. Как это мучительно. Похоже, у нее совсем нет сердца.

Лена была недоступна, она ускользала от него, как только ему казалось, что он, наконец, может сблизиться с ней. Ощущение было похожим на примерку драгоценного кольца в ювелирном магазине, когда его надеваешь на палец, но потом должен вернуть продавцу или купить, а денег нет. Но Вячеслав и кольца-то как будто не мерил, он только смотрел на него, как сквозь витрину, через призму чужих взглядов, мнений, и советов общих знакомых.

А Лена не замечала его страданий. У нее всегда находились на это причины – то поздно, то рано, то она должна готовиться к экзаменам, то выходные скоро заканчиваются, то они еще не начались, то лень, то усталость, или просто нежелание раскрыть для него свое сердце. «А может быть, это мой страх», – думал Вячеслав, – "может, попробовать настоять, слегка надавить, вести себя как-то по-другому.

Но как? Ведь она такая хрупкая, такая нежная, с виду независимая, а на самом деле мягкая, беззащитная, бесхитростная. Он не может войти в ее жизнь со своей грубостью, со своими мужскими желаниями, с запахом пота, с неуспокоенностью, которая свойственна мужчинам. Тихая гавань ее души достойна чего-то другого, лучшего". Он ненавидел себя за эту слабость, за неспособность заставить Лену полюбить себя, за стыд, за то, что он пасовал перед напором ее чувственности.

– Она просто ветреная стерва, – сказал ему друг.

****

В голове у Вячеслава созрел план. К нему приезжали родители из другого города, и в его комнате в студенческом общежитии не было места для троих. У Лены была довольно большая комната, и в ней бы поместились два человека. Вячеслав позвонил Лене и попросил приютить его, пока в его комнате будут жить родители.

Как ни странно, она не отказалась. Значит, она тоже мечтает о том же, что и он, тоже этого хочет. Наконец-то все произойдет.

Вячеслав неделю ждал, готовился, мучился, сомневался, представлял, что будет происходить. Они будут жить в одной комнате несколько дней, вдвоем. Он покажет ей, как он замечательно готовит кофе и пасту, по собственному рецепту. Лена поймет, как они подходят друг другу.

Она – студентка химического факультета, привлекательная блондинка с обворожительными манерами, любит поэзию, хорошую кухню, большие магазины, любит быть одна. Без определенных планов на будущее.

Он – начинающий журналист, пишет стихи, недурен собой, хочет сделать карьеру, любит готовить, у него много друзей, посещает светские вечеринки.

Неплохо получается. Если эти две половинки сложить вместе, вполне может получиться одно целое.

Внезапно к Вячеславу пришла другая мысль. К чему все это? Зачем этот спектакль? Он не нужен ей, она это постоянно демонстрирует. На вечеринках иногда не обращает на него внимания, кокетничает с другими мужчинами, причем все время с разными. Каждый раз, когда хочет его приблизить, так только для того, чтобы потом отдалить. Вячеслав позвонил знакомому, который жил в пригороде и давно приглашал погостить, и договорился, что остановится у него.

Лица закружились в извечной пантомиме: Пьеро – незадачливый герой-любовник и Мальвина – самовлюбленная кукла, они двигались в ритме карнавального танца, страдая и радуясь. Как и полагается бездушным марионеткам – не в лад и невпопад. Кто-то, кто был выше их, дергал за ниточки, не подозревая, какую боль его движения причиняют несчастным куклам, жаждущим только любви, только страсти, и с каждым шагом все отдаляющимся от нее.

Приближался день рождения Вячеслава. Он хотел пригласить Лену, но не решался позвонить. Его друг, видя, как он мучается, предложил свою помощь. Он позвонил Лене и пригласил ее на день рождения от имени Вячеслава.

****

Лена в нерешительности бродила по магазинам в большом супермаркете и никак не могла выбрать подарок для именинника. Распродажа летних вещей привлекла ее внимание. Лена отложила на кассу понравившуюся футболку розового цвета для подарка, а потом вернулась, чтобы пополнить и свой гардероб. Бегая из примерочной к вешалкам, она выбрала пару пестрых купальников, три очаровательных легких платьица и розовую шелковую блузку с рюшами и оборками. Потом, обвешанная маленькими пакетиками, она зашла в продуктовый супермаркет и купила бутылку хорошего вина и торт.

Вернувшись из магазина, Лена села на кровать и грустно посмотрела на свои покупки. С утра моросил осенний дождик, и ее привычная тоска начала незаметно усиливаться. Лена сидела неподвижно, пряча слезы в огромных глазах, и вдруг взглянула на часы. О, Боже, она ведь опаздывает на день рождения. Лена судорожно начала одеваться, краситься, причесываться. Она впопыхах заглянула в сверток – розовое, оно, прихватила бутылку и торт и поспешила на день рождения.

Лена пришла на вечеринку последней. К счастью, вино и торт были отличным извинением. Гости пошли украшать ими не слишком богатый студенческий стол. Лена и Вячеслав остались вдвоем в тесной прихожей.

– Поздравляю! – Лена протянула Вячеславу сверток с подарком. Молодой человек развернул его. О, ужас! Вместо розовой футболки там оказалась розовая шелковая блузка с оборками.

– Извини, Вячеслав, – пролепетала испуганная Лена. – Я, кажется, перепутала свертки, то есть в магазине, наверное, мне дали чужой пакет.

– Могла бы и посмотреть, что тебе заворачивают, – процедил Вячеслав и вернул Лене сверток.

Он был взбешен. Как она могла так поступить с ним? Он не верил, что это случайность. Она решила посмеяться над ним, унизить при всех! Хорошо еще, что он развернул подарок в прихожей. Неужели она хотела намекнуть, что он женоподобен? Друзья часто подтрунивали над его излишней чувствительностью, даже извинялись, когда употребляли при нем матерные выражения. Черт возьми, хороший праздник устроила ему его возлюбленная.

У Вячеслава собралась шумная компания. Друзьям было весело, но Лене было не до веселья. Ее знобило, и, наверное, поднялась температура. К тому же, она неловко себя чувствовала из-за досадной ошибки с подарком.

– Тебе плохо, Лена? – спросил Вячеслав.

– Кажется, у меня температура.

– Может, горячий чай, аспирин?

– Нет, лучше я пойду.

Вячеслав недоуменно посмотрел на Лену. Они так давно договаривались о праздновании его дня рождения, а она уходит через пятнадцать минут.

Друг Вячеслава предложил Лене:

– Может быть, Вячеслав тебя проводит?

– Не надо, – сказала Лена.

Осенний вечер, бледный сумрак – и больше ничего, только мрак, сгущающийся над городом. Вячеслав мог бы сейчас пойти за ней, проводить ее, зайти выпить чаю и остаться у нее, и любить ее этой осенней ночью, раствориться в ней, в этой одинокой страннице, и забыть обо всем, о себе, о людях вокруг, о нераскрытых тайнах этого города. Только он и она, никого больше, и целая ночь впереди, и сотни объятий, и тысячи поцелуев, миллионы маленьких открытий. Любовь – мираж, как корабль на волнах штормящего моря, уплывает вдаль, а потом тонет, тонет, тонет.

Сестра Марион

– Господи, прими мою душу! – молодая женщина в белом платке и черном платье смиренно молилась перед святым распятием.

Она молилась уже много часов подряд, и только сейчас ей стало немного легче, и печаль стала отпускать измученное сердце. Она смотрела на иконы Девы Марии, Спасителя, и на лики святых и успокаивалась.

Запах ладана, покой и уют, как всегда, наполняли этот небольшой храм при монастыре в центральной части Франции, куда Марион поступила послушницей несколько недель назад.

Сестры были добры к ней, они умоляли ее не мучить себя долгими ночными молитвами и ложиться спать, но Марион не слушала их. Было поздно, монахини и послушницы давно отдыхали, а Марион продолжала молиться при свете свечей. Ночь не пугала ее, она верила в Божий промысел и в то, что только здесь, в монастыре, под защитой Девы Марии она обретет душевный покой.

Темнота за окном разразилась вспышками молний и громом, а Марион читала молитвы и думала, что Господь и Пресвятая Дева Мария смотрят на нее с небес.

Матушка Клер вошла в церковь, подошла к Марион и ласково положила ей руку на плечо.

– Ложись спать, дитя мое. Ты много молилась сегодня, тебе нужно отдохнуть.

– Я не хочу спать, матушка. Мне страшно. Во сне ко мне приходит мой брат. Он зовет меня, тянет за собой в черную пропасть. Мне так жутко, матушка, что я не хочу жить. Иногда мне кажется, что я ненавижу моего родного брата.

– Ты устала, дитя мое. Господь дал тебе жизнь, этот прекрасный дар, и ты должна возрадоваться каждой минуте ее, и каждое мгновение прожить во благо Господа. Ты должна принять брата всем сердцем.

– Но если я не могу принять его, если я не в силах жить с мыслью, что он мой брат?

– Молись, Марион, и только долгие уроки послушания помогут тебе смириться. Смирения проси у Девы Марии, как величайшего из даров.

После разговора с матушкой успокоенная Марион пошла в свою келью. Не раздеваясь, она легла на кровать и тотчас заснула.

Марион снился сон, что она в прекрасной роще, в которой оливковые деревья устремляются навстречу солнцу, бежит к освещенной его лучами опушке. Солнце играет в листве деревьев, ветерок обдувает их кроны, желтые бабочки порхают над яркими цветами. Запах цветущих олив опьяняет волшебным ароматом. Марион бежит навстречу солнцу, туда, где на опушке прекрасной рощи ее ждет встреча с единственным избранником.

Неожиданно кто-то хватает ее за руку.

– Постой, – властный мужской голос останавливает ее. Марион оборачивается. Перед ней стоит ее старший брат Жан-Клод, он смотрит ей в глаза и улыбается своей чарующей улыбкой.

– Куда ты, Марион? – спрашивает он ее.

– Я спешу к своему жениху, Спасителю людей, Господу нашему Иисусу Христу.

– Марион, я твой жених. Разве ты забыла? Ты забыла, как мы играли, когда ты была маленькой девочкой, как клялись друг другу в любви. Ты же поклялась мне в вечной любви, Марион. Ты – клятвопреступница.

Марион чувствует, как сильные руки властно влекут ее за собой, прочь от солнечной опушки, прочь из прекрасной светлой рощи. В следующее мгновение ярко-красные губы брата впиваются ей в рот, как пиявка, и с этим поцелуем брат тащит ее за собой в черный коридор. Они стремительно падают вниз, свет все дальше, ей нечем дышать, поцелуй душит ее. Марион задыхается. Леденящий страх парализует ее, она катится в черную бездну и ... открывает глаза.

– Температура сорок, матушка Клер. – Перед Марион стояла женщина-доктор с приятным круглым лицом. Матушка Клер заметила, что Марион открыла глаза и спросила:

– Марион, дитя мое, тебе лучше? Ты сутки была без сознания. Как же я сразу не поняла тогда, ночью, в церкви, что у тебя жар?

Врач сделала инъекции и ушла давать сестрам указания по уходу за больной. Матушка Клер вышла за ней.

– Нервное потрясение, – сказала ей доктор. – И воспаление легких. Больной нужен абсолютный покой. Когда она поправится, попробуйте пригласить к ней психоаналитика.

У матушки Клер на этот счет было свое мнение. Она давно решала проблемы всех тех, кто обращался к ней, лучше любого психоаналитика. Сейчас она поняла, что той ночью, в церкви, Марион от нее что-то скрыла. И что еще хуже, она скрыла это от самой себя. «Не может быть», – подумала матушка Клер, поймав себя на последней мысли.

Она не любила, когда с просьбой принять их в монастырь обращались совсем молодые женщины, такие, как двадцатилетняя Марион. Матушка Клер всегда говорила, что в монастырь идут, чтобы служить Господу, а не для того, чтобы убегать от несчастной любви. Но Марион так искренне говорила о своей вере, о том, что хочет посвятить свою жизнь Богу, что матушка поверила ей.

Марион лежала в бреду, и все вокруг нее пылало жаром: подушка, одеяло, простыня. «Хорошо все-таки, – подумала Марион, – что матушка Клер не отдала меня в больницу, как настаивала доктор». Одной ей было бы совсем одиноко, без заботливых и добрых сестер.

– Хорошо, что тебе становится жарко, – сказала сестра Жанна, значит, температура снижается. Марион, в бреду ты часто называла имя Стефан. Это твой друг или родственник?

– Это мой бывший друг, – только и смогла вымолвить Марион.

Со Стефаном Марион познакомилась в университете, где изучала историю. Молодые люди сразу понравились друг другу. Их встречи были так важны для мира, что даже брат на какое-то время оставил Марион в покое. Может быть, они стали возможны именно потому, что Жан-Клод уехал работать в Россию, и Марион осталась одна в парижском пригороде Кретей.

Сначала ей было очень грустно, не проходило и дня, чтобы она не вспоминала о брате. Каждый вечер она с замиранием сердца ждала телефонных звонков и по нескольку раз в день открывала электронную почту, чтобы проверить, нет ли новых сообщений от него.

Брат говорил, что в Москве весело, что у него много друзей. Компания, в которой работал брат, занималась консультационными услугами. В тридцать лет Жан-Клод стал директором российского представительства. Он свободно говорил по-русски, и, благодаря своему общительному характеру и прекрасным деловым способностям, имел все шансы сделать блестящую карьеру.

Веселый и обаятельный Стефан сразу напомнил Марион брата. Стефан открыл для Марион целый мир, о котором раньше она могла лишь мечтать, как будто миллионы разноцветных блесток закружились, застилая землю волшебным ковром конфетти. Миллионы чудесных скрипок играли прекрасную музыку, наполнив пространство чудесными мелодиями. Миллиарды роз и лилий расцвели на парижских улицах посреди зимы. Париж утратил свой серо-фиолетовый зимний цвет, и одиночество уступило свое место в душе Марион волшебной сказке взаимной любви.

Марион и Стефан, обнявшись, бродили по бульварам Сен-Жермен и Сен-Мишель, и по Люксембургскому саду, заходили в небольшие кафе. Время неслось стремительно, оно летело стрелой и уносило Марион прочь от волшебных мгновений сказочного фейерверка. Время, этот факир-фокусник, которому наивная Марион доверила свою любовь, путем таинственных манипуляций вернуло ей только пустоту.

Держа эту пустоту в протянутой руке, Марион не могла понять, почему время было так жестоко к ней. Проклятый импровизатор обманул ее, оставил ни с чем. Стефан изменил ей с ее лучшей подругой Карин. Карин сама ей обо всем рассказала, не забыв о самых интимных подробностях.