Текст книги "Опасный поцелуй (Самозванка)"
Автор книги: Элизабет Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
6
Это был пугающий, мрачный, но очень близкий к реальности сон. Такие сны никогда не снились ей раньше. Какая-то часть ее мозга как бы уже проснулась, бодрствовала и могла наблюдать свой сон со стороны. Ей хотелось полностью стряхнуть с себя оцепенение, но на это не хватало сил. И, кроме того, ею владел интерес к тому, что происходит во сне, к тем знакомым, не лишенным приятности ощущениям, которые навевал этот сон. Дебора не могла себе представить, какое чувство вызывает в ней прикосновение обнаженной, заросшей жесткими волосами мужской ноги к ее гладкой коже, какое она будет испытывать удовольствие от того, что мужские ладони гладят ее грудь. Она понимала, что это наваждение надо немедленно пресечь, но ведь она не была ответственна за свои сны. Даже во сне она не забывала о том, что ее мучитель – чудовище и отвратителен ей. И одновременно коварная память подсказывала Деборе, что властитель ее девических грез был внешне удивительно похож на лорда Кендала. В чем заключается чудо и колдовство снов – оно переворачивает все наоборот, и зло становится привлекательным, а безобидные кавалеры превращаются в участников оргий. Таково уж наше греховное подсознание.
Руки где-то внизу ее живота продолжали свое дело. То они касались ее, то отпускали. Она стонала, ее била мелкая дрожь. Все ее мысли сосредоточились на том, что же он делает с ней.
– Теперь я знаю, как тебя расшевелить, – раздался голос из мира ее грез. – Я столько времени потерял зря.
Ей не хотелось выплывать из мира снов, но холодные голубые глаза безжалостно возвращали ее к действительности.
– Я собирался сделать это в первый же момент, как мы повстречались, – продолжал Грей.
Он протянул свои хищные пальцы туда, куда она еще не допускала никого.
Тут только Дебора полностью пришла в сознание. Два соломенных тюфяка были сдвинуты, и обнаженное женское тело отделяла от мужчины только тонкая ткань ночной сорочки. В одном лишь она была уверена – он не посмел лишить ее девственности во время ее сна. Вскочив и прикрыв голые плечи израненными руками, она оттолкнула его от себя. Какова цена его обещаниям? Любому мужчине понятен был бы этот жест, выражающий презрение. За этим последовал еще поток бесполезных, слабых, но весьма обидных для него ударов. Грей был не в силах сопротивляться, потому что его душил смех.
– Хватит! Ты работаешь кулаками словно молотилка! – Он зажал ее руки в своих сильных пальцах.
Дебора упала на соломенную подстилку. Все вернулось к ней – боль от ушибов и царапин, Унижение и ненависть к нему.
– Ты сказал мне, – произнесла она сквозь зубы, со всем презрением, которое могла к нему высказать, забыв про все его благородное происхождение. – … Ты сказал мне, что не в твоем вкусе дурно пахнущие женщины? Что ж ты полез ко мне, похотливый кобель?
– А ты не догадалась? Я дал тебе снотворное зелье, но ты почему-то ему не поддалась.
– Сколько ты еще меня будешь мучить?
– Сколько понадобится. Пока мне не надоест и я от скуки не сожгу тебя живьем.
Печаль, звучащая в ее голосе, не трогала его. Он над ней издевался.
– Дебора! Ты ведь со мной флиртуешь. Лучше бы он просто хлестнул ее по щеке. Она взвилась, как его именитый жеребец Юпитер, если б его оскорбил ударом хлыста невежественный грум.
– Ты тянешь время… но его остается все меньше.
С этими словами Грей удалился и оставил ее в одиночестве на жалком чердаке с остатками холодной воды для умывания. Он, видимо, хотел довести ее до состояния полного одичания, потери разума. Неужели в цивилизованной стране, даже при всем неравенстве сословий, такое возможно? Дебора не боялась пыток – она страшилась новых унижений. И они последовали тотчас же.
Грей вернулся и бесцеремонно улегся на соломенный тюфяк рядом с ней. Он не давил на нее своей тяжестью, он только нагло поглаживал ее обнаженные руки.
– Передо мной стоит дилемма. Если ты девственница, то это значит – врунья и преступница. Если благородная вдова – значит, я обманулся. Приступим к эксперименту, Дебора? В любом случае мне ничего не грозит – разве что небольшой скандальчик, который легко уладить. У Деборы не было никакого опыта в отношениях между мужчиной и женщиной. Она страшилась позора и возможности забеременеть от этого чудовища. Это было бы последним ударом судьбы.
– Испытывала ли ты боль в первую брачную ночь? – начал он свой издевательский допрос.
– Ты отвратителен. И твои слова, и то, что ты проделываешь со мной.
– Думаешь, что подобная роль мне уж так приятна? Я выполняю ее без всякого желания. Это ты вынуждаешь меня к таким действиям. Это ты насилуешь меня. Когда я продрал очи на рассвете, ты лежала на мне, как пьяная уличная девка, пытаясь пробудить во мне желание.
– Мне приснилось, что я сплю в постели со своим покойным мужем, – таков был ее находчивый ответ.
Грей не мог не оценить его и понял, что препираться с Деборой дальше бесполезно. Он решил перейти к действиям. Одна его рука обняла ее стройный стан, другая буквально пришпилила ее голову к колкой соломенной подушке, чтобы ее чувственный рот уже не мог избежать прикосновения его губ. Он сделал вывод из предыдущей короткой схватки – она не собирается сопротивляться ему как девственница-недотрога, с яростью тигрицы отстаивающая свою честь, если он поведет себя с нею нежно. Мало-помалу, дюйм за дюймом она отодвигалась от него, избавляясь от его натиска. Ее поведение могло убить похоть в любом мужчине. В его глазах еще горело желание, руки продолжали ласкать ее, но она уже обрела право смеяться над ним.
– Так ты была замужем? – грубо спросил он.
– На эту тему мне не хочется говорить, тем более в такой позе.
– Тебя хоть кто-то когда-то лапал?
– Фу, милорд! Что за жаргон?
– А целовал?
Она не удержалась, чтобы не солгать.
– Том целовал меня, и мне это нравилось. Он ушел из жизни, но я буду помнить его поцелуи до конца дней своих.
В ее словах скрывалась полуправда. Грум, седлавший ей пони там, в прошлой, давно забытой жизни, несколько раз осмелился коснуться ее губ, и она не испытала неприятного чувства. Но это был невинный мальчик, а рядом с ней находился мучитель, готовый к насилию.
– Проснувшись раньше меня, – говорил Грей с презрением, – ты сразу принялась чистить свои перышки в надежде соблазнить меня. Как шлюха, готовая отдаться за медную монету.
Это было больше чем оскорбление, это была словесная пощечина.
– Кендал! Вы не дворянин, не лорд, вы разбойник с большой дороги.
– Неужели? – с иронией произнес он.
– Для чего тебе, негодяю и убийце, понадобилась я?
– Скажи мне, где Квентин, и я тебя отпущу. И даже заплачу за бездарно проведенную ночь с неумелой шлюхой.
Он, смеясь, приподнялся, опершись на локоть.
– Докажи только, что ты не девственница и пребывала в браке со своим благочинным мужем.
Сердце ее обдало жаром. Вот кто ему нужен! Не она, а мальчик! Квентина он не получит. Отдать убийце ребенка – этого она не сделает. Она может вести с ним какую угодно игру, но его хищные зубы никогда не вопьются в тонкую шею Квентина. Жизнь научила ее лгать, тем более что лгали все вокруг…
– Какой Квентин тебе нужен?
– Мальчик.
– Не знаю никакого мальчика с этим именем.
– Ложь. Ложь тебя не спасет! Я убью тебя без свидетелей.
– Врешь. Здесь был твой брат Ник и этот тип… которому ты заткнул рот.
– Чтобы убедиться в том, что ты Дебора Вейман, мне надо было бы поджарить тебя на костре.
– Не я буду первой.
– Но я пока веду себя по-джентльменски.
– Людоед. Думаю, что твой брат будет свидетельствовать против тебя на суде, и ты скоро будешь болтаться на виселице.
Грей с улыбкой выслушал ее гневную тираду и неожиданно впился поцелуем, сначала в щеку, в ту самую симпатичную ямочку, затем приник к чувственному рту, заставил ее раскрыть губы, провел языком по ровным зубам.
– Дебора! – прошептал он.
Она ждала, что последует дальше.
– Твой последний шанс, Дебора! Выдай мне Квентина, и я отпущу тебя на все четыре стороны.
Откровенная циничность его предложения подействовала на нее, но вовсе не так, как он надеялся. Удар ее коленки пришелся по самому его чувствительному месту. Вопль Грея заставил Ника тут же поспешить на помощь. Младшему брату доставило бы, вероятно, немало удовольствия увидеть старшего брата потерпевшим поражение в любовной битве. Если Ник даст волю своему языку, акции Кендала на женской лондонской бирже резко пойдут вниз. Услышав шаги Ника, спешащего на помощь, Грей поспешил натянуть штаны.
– Дебора! Ты жива? Ты в порядке?
Ник ворвался в комнату, подобно порыву ветра. Дебора забилась в угол, а Ник метался по комнате, пытаясь понять, что здесь произошло.
– Грей! Если ты оскорбил Дебору, я пошлю тебе вызов, хоть ты и мой старший брат.
– В чем ты меня подозреваешь, братец? – спросил Грей.
Смешно было видеть, как эти двое так похожих друг на друга мужчин готовы сразиться в яростной схватке.
– Ты обещал, что не осквернишь честь этой леди!
– Ее честь не затронута. Она может подтвердить это. А на дальнейшие действия я потребую согласия братца Ника, ибо они будут более чем суровы!
Дебора затаила дыхание, ожидая услышать самое страшное.
– Сначала мы должны узнать, кто она на самом деле, – сказал Ник.
Грей расхохотался.
– Я и так знаю всю ее подноготную. Ее жизнь держится на одной ниточке, ко и та скоро оборвется. Нужны лишь доказательства, что эта мышь причастна к похищению Квентина.
– А если ты их не получишь?
– Спущу ее в ближайшую трясину. Туда ей и дорога!
Дальнейший разговор между братьями происходил внизу и велся вполголоса, и Дебора не смогла услышать, что они задумали. Единственное, что она смогла понять, что их адское варево перекипело и пора снимать его с огня.
Дебора рванула на себя дверь, и расшатанный затвор неожиданно легко отвалился. Она появилась на верхней площадке лестницы как привидение.
– Харт! Харт! – закричал Грей. – Где ты? Убери эту ведьму с глаз долой!
– Зачем ты зовешь его? – воскликнул Ник. – Он ведь груб и будет действовать как животное.
– Пусть! Харт, где ты, черт возьми! Харт наконец объявился. Он осторожно нес раскаленные в огне железные клещи. Он начал подниматься по ступенькам, приближаясь к Деборе.
– Харт! Не торопись. Дай леди одеться. А то она перепутает какие-нибудь подвязки, и выйдет конфуз.
Харт спустился вниз и с недовольным видом бросил раскаленные щипцы в бадью с водой.
Грей и Ник прошли в кухню. Плотно прикрыв дверь, старший брат обнял младшего сильной рукой за плечо и дружески прижал к себе.
– Объясни мне наконец, что происходит? – не поддался Ник на дружеский жест брата.
– Я испугал ее так, что она дрожит от макушки до пяток. И она боится меня, как самого сатаны. Но что-то в ней держится крепко, и оно сильнее страха. Привет, Харт!
Харт возвратился к очагу. Теперь он занялся не поджариванием орудий пытки, а кусочков бекона. Запах, распространяемый вокруг, был весьма соблазнителен. Ник ерзал на своем стуле и никак не мог успокоиться.
– Ты убедил меня наполовину.
– Наполовину чего?
– Я глянул на се губы, она искусала их в кровь. Если ты таким образом выпытываешь тайны у полуодетой женщины, находящейся в твоей власти, это не по-джентльменски. Любовная победа над ней не прибавит тебе славы… Я, надеюсь, справился бы с ней быстрее.
Похлебка, которую готовил Харт, закипела и полилась через край горшка, но братья не обратили на нее внимания.
– Я не собираюсь делать ее своей любовницей, – сказал Грей. – Я хочу всего лишь разоблачить ее.
Он отрезал толстый ломоть хлеба, поджаренный на сале, и начал жевать его. Брат последовал его примеру, выхватив из огня обугленный хлеб с ароматным беконом.
– Я бы поверил тебе, если б не вошел в комнату, где все было пропитано запахом твоей похоти. У меня даже закружилась голова.
Болтовня двух мужчин у очага вызвала взрыв возмущения у Харта. До этого он спокойно занимался горшками и жаровнями. Но настал конец и его терпению.
– Если ты намерен погубить эту леди, то ответишь и передо мной. Я в ваших мерзких делишках не участвую.
– Харт! Неужели ты потерял доверие ко мне? И ты, Ник! Ты ведь всегда все преувеличиваешь.
– Мне надоело ее мучить, – заявил Ник.
– Ник!
– Не командуй мною!
– Харт, скажи ему, – попросил его Грей, – я все-таки его старший брат.
– Не пользуйся этой властью слишком часто. У каждого есть свои недостатки. А то получается, что ты заботишься о судьбах Англии, а я просто вертопрах, – огрызнулся Ник.
– Худшая роль досталась мне, – проворчал Харт. – Я изображаю роль палача…
– …И одновременно повара, – подхватил Ник. – И притом отличного. Когда я об этом расскажу Гасси, она уволит своего французского прохвоста, и мы все ради экономии будем ездить обедать к тебе,
– Кончай свою болтовню, Ник. Вспомни, что Квентин, наследник Баррингтона, у нее в когтях.
– Неужели ты веришь, что она преступница? Скажи честно, брат.
Грей пожал плечами.
– А в чем кроется причина твоих сомнений?
– У нее такие зеленые глаза, – задумчиво произнес Кендал.
– Скажи лучше, глазки… – Ник расхохотался. – Ты был бы счастлив, если б она оказалась невинной, как Орлеанская девственница. Ты потерял след и надеешься только на нее. А если ты ошибся? Нам не будет прощения.
Грей сурово оборвал разговор.
– Мы должны найти Квентина, это самое главное.
– Мне по моей роли злодея бриться не обязательно, – сказал Харт. – Но ты, Грей, мог бы привести себя в более приличный вид.
– Ник, поднимись и принеси мою дорожную бритву, – распорядился Грей. – Она должна быть там, наверху.
– А если мисс Вейман уже нашла твою бритву, то, как ты думаешь, что меня ждет? Я буду расплачиваться за твои грехи? Она сможет лишить меня навсегда способности завести потомство.
– Храбрись, малыш, – напутствовал его старший брат.
7
Когда Грей покинул чердак, Дебора поторопилась смыть с себя всю грязь, которая оскверняла ее. Воды в кувшине, конечно, было недостаточно, но каждая капля этой воды показалась ей драгоценной. После долгих колебаний она все-таки решила воспользоваться обломком грязного гребня и хоть как-то привести в порядок свои волосы. Дебора махнула рукой на все приличия и помочилась в углу – раз эти лорды обращаются с ней по-скотски, почему она должна мучиться? Они решили подвергнуть ее изощренной пытке, унизительной для женщины, не предоставив ей даже ночного горшка.
Наконец она решилась спуститься с чердака. Мрачный Харт варил какое-то дьявольское зелье, склонившись над печкой. От дыма и густых запахов в наглухо закрытом помещении было невозможно дышать.
Он посмотрел на нее взглядом тупого зверя, способного изрубить ее и добавить лишние куски в свою похлебку. После того как лорд Кендал угостил ее снотворным, Дебора решила не принимать никакой пищи, приготовленной этими милордами.
Как только она появилась в кухне, Харт мрачно запер дверь на засов. Она снова оказалась в тюрьме. И стулья, которыми она могла воспользоваться как оружием, исчезли. Скорее всего их сожгли в печи.
Харт поднял лоханку с какими-то помоями, отпер дверь и собрался выплеснуть эту мерзость во двор. Дебора показала свою ловкость. Она поддала лохань коленкой и проскользнула во двор мимо ошеломленного Харта.
Восхитительное чувство свободы вновь овладело ею. Дебора убегала от этих разбойников, называющих себя дворянами. Она презирала их. Они оказались жалкими неудачниками. Дебора никогда не отдаст Квентина в их жадные лапы.
Она имела опыт общения с негодяями. Самым гнусным мерзавцем из мерзавцев был ее собственный отец. И младший брат. В Бельведер-хаузе, где она родилась и выросла среди роскоши и почти неземной красоты, всегда царил страх. Этот страх наводил на всех один человек, владелец особняка, ее отец. Он был и создателем этой красоты, и ее злым демоном. Он собрал великолепнейшую коллекцию произведений искусства, воздвиг в саду маленькие дворцы на берегах рукотворных озер. На это требовались деньги. И он высасывал их отовсюду, любыми методами, как вампир, питающийся кровью.
Еще будучи ребенком, Дебора узнала, что отец женился на ее матери только из-за корысти, польстившись на богатое приданое, которое тратил на пополнение своих коллекций. Но она даже не догадывалась, какую ненависть копит в душе этот человек к несчастной и фактически ограбленной им женщине. Родители матери были из купеческого сословия, и отец не называл ее иначе, как дочкой торговки, что было самым унизительным словом в лексиконе благородного эрла.
Дебора и ее брат Стивен ощущали проявления отцовской злобы постоянно и смертельно боялись его, но они не подозревали, каким моральным и физическим страданиям подвергалась их мать. Она была основной жертвой буйного и жестокого характера своего супруга. Они редко виделись с отцом и радовались его безразличию к их занятиям. Так им легче жилось. Каждый проводил большую часть дня у себя в комнате, остальное время с матерью, и это были счастливые часы. Втроем они совершали прогулки по парку и ближним лесам, собирали полевые цветы и засушивали их между страницами книг. У них появились приятели среди цыган и местных фермеров. Мать была центром их маленького мирка, и они обожали ее.
Все переменилось в тот день, когда она усадила их в экипаж и объявила, что они отправляются в большое путешествие. Дебора и Стивен догадывались, что случилось нечто плохое, потому что на глазах у матери были слезы, и она просила кучера отправляться как можно скорее. Они не успели проехать и одной мили, как их экипаж перехватил отец. Им приказали вылезти из кареты, а их мать продолжила свой путь в одиночестве. Больше они уже никогда не виделись.
Прошло много лет, тягостных, мучительных, прежде чем они со Стивеном смогли понять, что произошло с ними. Из пересудов прислуги и других источников они восстановили всю истину целиком. Их мать, доведенная до отчаяния жестоким обращением с ней мужа, его припадками бешенства и угрозами убить ее, решила забрать детей и бежать из дома. После этой неудачной попытки бегства эрл заключил ее в отдельном домике в парке, как в тюрьме, а детей оставил жить у себя в Бельведере. Закон давал ему такое право.
Закон предоставлял ему и другие права. Ни единого пенни из состояния их матери не вернулось к ней. Ее признали нищей, и, даже если бы она находилась на свободе, ей не отдали бы детей, так как она не имела средств к существованию. Но она не теряла надежды и боролась, как могла. Она тайно написала своему адвокату, пытаясь доказать, что ее муж не способен быть опекуном ее детей. Служащие магистрата появились в Бельведере, задали детям вопросы, и те поддержали просьбу матери.
Но какое решение, наперекор правде и справедливости, вынесет магистрат, не приходилось сомневаться. Их отец был богатым, влиятельным и любезным джентльменом. К концу его беседы с чиновниками из магистрата под вопрос уже была поставлена вменяемость его супруги, которая внушает детям ненависть к своему отцу и тем самым отравляет их невинное сознание.
Вот тут эрл начал мстить и показал себя во всем блеске. Очень быстро он добился того, что его жену отправили в сумасшедший дом, где она через год скончалась. Что касается детей, то за их слова, сказанные против него чиновникам, и за их любовь к матери он решил отомстить самым изощренным способом. Мщение свое он готовил тщательно, не торопясь, растягивая его на долгое время и продлевая себе удовольствие.
Во-первых, он разлучил детей. Стивен был отправлен в частную школу через несколько дней после того, как отец представил им свою новую жену.
Их мачеха, о чьем благородном происхождении отец не уставал им напоминать, была хорошей парой своему супругу. Их объединяли жестокость характеров, неумеренное тщеславие и отсутствие малейшей сердечной теплоты.
Радость по поводу рождения сестрички Элизабет вскоре сменилась ужасом после того, как мачеха с диким воплем запретила касаться ее ребенка дочери сумасшедшей женщины, которая могла унаследовать ее безумие и способна навредить малютке.
Первый лондонский сезон для Деборы обернулся кошмаром. Все было как в самом страшном сне. И дом отца на Стренде, и день ее шестнадцатилетия, когда ее познакомили и обручили с Альбертом Холландером. Упрямая память возвращала ее к событиям того дня.
Альберт немедленно вознамерился овладеть своей невестой. В его лице не было ничего человеческого – одна тупая звериная похоть. Но Дебора не могла забыть его взгляд, когда после ее толчка он откинулся назад, на перила винтовой лестницы. Те вдруг подались, и он, пролетев с жутким криком три этажа, нашел свою смерть на каменном полу холла. Альберт не заслуживал такой ужасной участи. Дебора не хотела его убивать. Но именно ее руки оттолкнули его со всей силой, когда она отчаянно боролась за свою честь.
Воспоминания о том, что за этим последовало, были не менее страшными. Отец объяснил, что ее ждет, если докажут, что она так же безумна, как и ее мать. Дебору ждала полиция в Виндзоре, где она договорилась о встрече с братом, единственным близким ей человеком.
Предательство Стивена было самым болезненным из нанесенных ей судьбой ран. Ведь их объединяла раньше общая память о матери и вражда к отцу. Почувствовал ли он угрызения совести, совершив свой подлый поступок? Дебора надеялась на это. Во всяком случае, впоследствии она узнала, что он сбежал из школы и записался в армию. Последнее, что она услышала о нем, это то, что Стивен служит в британских войсках в Индии.
Дело было выдано за несчастный случай, но отец неустанно намекал, что в его власти в любой момент заточить ее в сумасшедший дом. Если бы не мисс Хейр, гувернантка, неизвестно, что сталось бы с Деборой. Когда отец объявил об обручении Деборы, мисс Хейр была тотчас уволена. Но девушка знала, где она может отыскать свою бывшую гувернантку. И вот после бегства из Виндзора она обратилась к ней.
В своих мыслях Дебора была так далеко в прошлом, что ей показалось, будто все ее теперешние опасности миновали и она успела достаточно удалиться от своей тюрьмы. Поэтому, когда перед ней неожиданно появилось ухмыляющееся лицо Грея, ее крик был полон ужаса и отвращения. Ухмылка медленно сползла с его лица.
– Ты отлично прогулялась, как я вижу. И была так задумчива, что я решил не мешать тебе поразмышлять на досуге. Не надо смотреть на меня с такой злобой. Скажи мне то, чего я от тебя добиваюсь, и лети себе на все четыре стороны.
– Это опять ты! – с презрением произнесла Дебора.
– А разве ты не обо мне думала сейчас?
– О человеке, очень на тебя похожем.
– О ком же?
– Даже узник имеет право на свои мысли.
Его самого удивляло, как ему хочется, чтобы Дебора прониклась к нему доверием, чтобы она наконец успокоилась и оттаяла душой. Ее прошлое было похоронено в какой-то таинственной могиле. Это возбуждало его любопытство. Она явно страшилась его и в то же время смело вступала с ним в схватку и стояла на своем непоколебимо, как скала. И сейчас в ней не было ничего от испуганной беглянки. С гордо вскинутой головой и взглядом, твердо встретившим его испытующий взгляд, она была похожа на воинственную царицу из древнего мифа. Конечно, это была только бравада. На самом Деле инстинкт ему подсказывал, что она вот-вот упадет в обморок.
Грей старался говорить с ней как можно мягче.
– Я хочу помочь тебе, Дебора. Если кто-то или что-то угрожает тебе, я готов встать на твою защиту. Но сперва скажи мне, где находится Квентин? – Он заметил в ее глазах легкое замешательство, но заговорила она прежним презрительным тоном.
– Я уже испытала на себе ваше покровительство и, честно говоря, не чувствую к вам никакой благодарности. Я скорее доверю свою судьбу ядовитейшей из гадюк, чем такому человеку, как вы.
Чувствуя, что переполнявший ее гнев вырвется сейчас наружу, Дебора отвернулась. Он был разочарован и рассержен. Она заставляет его продолжать надоевшие ему игры. Ему не нравилось изображать из себя тирана, пугать ее, а тем более причинять ей физическую боль. Грей надеялся, что крепость сдастся до того, как он подвергнет ее сокрушительному штурму.
– Твой завтрак готов, – сказал он и, взяв ее за руку, повел к дому. Она не сопротивлялась.
В кухне Ник и Харт уже сидели за столом. Стулья они, видимо, принесли с собой. При появлении Деборы оба встали.
– В отношении мисс Вейман всякие церемонии излишни, – грубо предупредил их Грей.
Ник вновь уселся на место, а Харт направился к очагу. Так как окна были забиты досками, то горели лампы, и Дебора в их тусклом свете переводила взгляд с одного джентльмена на другого.
– Садись, Дебора, – приказал Грей.
Она кинула на него презрительный и одновременно оценивающий взгляд.
Было очевидно, что он переоделся. На нем не было следов от выплеснутого ею вчера вина. Ник и Харт выглядели тоже свежо и опрятно.
Справедливый гнев все накапливался в ней. Держа ее в черном теле, унижая ее этим, они проводят свое время как на кратковременном пикнике.
– Где мои вещи? – спросила она.
Ее внимание отвлек Харт, поставивший перед ней тарелку с яичницей и поджаренным беконом и кружку с какой-то горячей жидкостью, от которой исходил пар.
– Благодарю, – сказала она, отметив про себя, что на этот раз ей доверили вилку.
– Ваши вещи… – начал было Ник, но резко оборвал начатую фразу, когда Грей взмахом руки приказал ему замолчать.
– Где ты оставила их? – спросил Грей.
– В вашем экипаже. И вы прекрасно это знаете.
Даже взгляд на эти остывшие яйца заставил ее желудок сжаться от отвращения. Она взяла кружку, попробовала напиток. Кофе? Чай? Это могло быть и то и другое или комбинация из обоих напитков. Ни по виду, ни по вкусу она не могла определить, что это такое. Дебора отставила кружку.
– Я оставил мой экипаж в Уэлсе, – заявил Грей.
– Вместе с моими вещами? Он кивнул.
– Вместе со своими, а также с вещами Ника и Харта?
– Мы были предусмотрительны и захватили все нужное с собой.
Его усмешка вызвала в ней желание расцарапать ногтями в кровь его красивое лицо.
Наколов бекон на вилку, Дебора поднесла его ко рту. Скорее это напоминало кусок слегка поджаренной подошвы. Чтобы не задохнуться, она была вынуждена проглотить этот образчик стряпни Харта не пережевывая.
Заметив, что на столе красуется только одна тарелка, Дебора поинтересовалась, обратив свой вопрос к Нику.
– А вы не собираетесь завтракать?
– Мы… – растерялся Ник. Грей ответил за него.
– Мы с Ником посетили утром Уэлс и перекусили в отличной харчевне. Там так прекрасно готовят…
Резким движением Дебора встала.
– Куда это вы направляетесь?
– Прочь из вашего свинарника. Если вы намерены меня отравить, дайте мне лучше крысиного яду.
Грей с ехидной усмешкой повернулся к Харту.
– Дебора не оценила твои кулинарные таланты, Что ж, в этом вопросе мы с Ником поддерживаем мнение дамы.
Потом Грей вновь устремил свой взгляд на Дебору.
– Скажи мне то, что я хочу знать, и мы угостим тебя королевским завтраком.
Насмешливые огоньки в его глазах разожгли пожар. Тарелка с ее содержимым отправилась на пол, а Дебора шагнула к двери.
– Еще один шаг, Дебора, и я заставлю тебя пожалеть об этом.
Атмосфера в этой маленькой полутемной комнате изменилась. Где-то глубоко внутри Дебора почувствовала дрожь, но это не помешало ей скрестить взгляд с глазами своего мучителя.
Ник тоже поднялся из-за стола. Он догадался, что Дебора на грани истерики, что она смертельно напугана, но готова на самые непредсказуемые поступки.
– Неужели это необходимо, Грей?
– Седлай лошадей, Ник!
– Но…
– Делай, что я тебе говорю. – В голосе Грея была мягкость, с которой обычно зачитывают смертные приговоры.
Отвернувшись от Деборы, Ник пошел выполнять указания Грея.
– Харт, отправляйся вместе с ним.
Когда за Хартом захлопнулась дверь, Грей произнес:
– Подойди ко мне, Дебора!
Она не пошевелилась.
– Немедленно!
Он схватил ее за подбородок и повернул лицом к свету.
– Ты правильно делаешь, что боишься меня. Теперь слушай внимательно, что я тебе скажу. Считай, что тебе повезло, Дебора. Ты получила Маленькую отсрочку. Мы с Ником собираемся Нанести визит леди Беккет, чтобы убедиться, что у нее не возникло никаких подозрений. Мы вернемся к вечеру. У тебя будет время поразмыслить, стоит ли расставаться с жизнью ради маленького секрета, которым ты так не хочешь со мной поделиться. Тем более смерть твоя не будет легкой. Что касается этого места… – Он оглядел грязную комнату, осколки тарелок и куски пищи на полу. – Да, ты права, это свинарник. Надеюсь, к нашему возвращению ты приведешь его в божеский вид. Ты меня поняла?
Дебора молча наклонила голову, но ее мысль сразу же устремилась в другом направлении. Она не обманет его. Она должна благодарить свою счастливую звезду за то, что он и Ник покидают ферму. Только один человек будет охранять ее. Уэлс не так далеко. Она не в состоянии сейчас пройти это расстояние пешком, но, если ей удастся завладеть лошадью Харта, появится шанс на спасение.
Грей рассмеялся и покачал головой.
– И не думай Дебора. Не помышляй о бегстве! Харт не так утонченно воспитан, как я. Если ты попытаешься его перехитрить, я даже представить себе не могу, что он с тобой сотворит.
Ее бесило, что он так легко читает ее мысли.
– Не знаю, о чем вы говорите, – заявила она. – При чем тут Харт?
Грей вновь одарил ее одной из своих дьявольских улыбочек.
– Прекрасно знаешь, Дебора, что я имею в виду. Так что поберегись.
Она осталась одна в комнате. Со двора донеслись невнятные голоса, потом в кухню вернулся Харт. Он не был так высок, как Кендал, но фунтов на сорок потяжелее. Даже легкая небритость на его лице придавала ему в сочетании со смуглостью кожи настоящий разбойничий вид.
– Грей хочет, чтобы здесь все было вычищено, – сказал он.
Дебора нервно взглянула на него. Это были первые слова, с которыми он вообще обратился к ней. Теперь появилась возможность завязать хоть какой-то разговор.
– Мне понадобится очень много горячей воды, – заявила она.
Он показал на деревянную бадью под умывальником, потом на забитое окно.
– Насос на дворе, рядом с дверью. Облизав пересохшие губы, Дебора предприняла еще одну попытку.
– Здесь темно. Я не буду видеть, что делаю. Не говоря ни слова, Харт подошел к окну и
содрал с него доски. То же самое он проделал со вторым окном и с третьим. Они поддавались ему легко. Он был силен, как буйвол.
Проглотив комок в горле, Дебора засучила рукава.
К вечеру каждый мускул в теле Деборы отзывался ноющей болью. Она прервала свою работу, выпрямилась над корытом и потерла натруженную поясницу, которая никак не хотела разгибаться. Ее глаза устали от лицезрения человека, неподвижно сидящего у очага и разглядывающего ее с видом голодного кота, готовящегося сожрать попавшуюся в ловушку мышь.
Это была безумная идея – убежать от неусыпного ока Харта. С отъездом хозяина его бдительность утроилась. Даже выходя на минуту во двор, он запирал Дебору в комнате. Ее, даже по нужде, он выпустил до выгребной ямы только раз, причем не удосужился даже отвернуться. Ей уже было все равно.
