355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элизабет Торнтон » Игра или страсть? » Текст книги (страница 8)
Игра или страсть?
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 19:35

Текст книги "Игра или страсть?"


Автор книги: Элизабет Торнтон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Брэнд облегченно вздохнул, когда прибыл доктор Хард-касл и взял дело в свои руки. Для начала он выставил из комнаты всех, кроме Мэнли и одного лакея. Раскладывая инструменты и готовясь извлечь пулю из бедра Брэнда, доктор задавал какие-то отрывочные вопросы о нападении и, как положено в таких случаях, цокал языком, но Брэнд знал, что это лишь отвлекающий маневр перед операцией.

Брэнд застонал, когда доктор осторожно потрогал кожу вокруг раны.

– Выпьете капельку опия?

Брэнд взял у доктора стакан и сделал всего один глоток. Ему нужна ясная голова для разговора с Марион.

Осматривая рану, Хардкасл начал потчевать его байками о солдатах, чьи раздробленные конечности он ампутировал прямо посреди пушечной канонады.

– Храбрые они парни, все как один, – говорил он. Ему было уже за шестьдесят, и он жил в Лонгбери сколько Брэнд себя помнил, но о времени, когда служил армейским доктором, он рассказывал так, словно это было вчера.

– Нам нечего было им дать, ни бренди, ни опия, но они выносили боль с улыбкой. Вот помню в особенности одного…

Брэнд слышал эти истории с самого детства и мог пересказать их слово в слово. Он подозревал, что доктор рассказывает их специально, чтобы его пациенты думали, как им повезло, что они так легко отделались.

Добрый доктор болтал без умолку, а Брэнду пришло в голову, что если кто и знал сестер Ганн, так это он, Хардкасл, старожил в Лонгбери. Брэнд дождался первой паузы в монологе доктора, чтобы спросить:

– Доктор Хардкасл, вы помните Эдвину Ганн и ее сестер?

– Разумеется, помню. Я знал их всех и весьма рад слышать, что коттедж Эдвины перешел к ее племянницам. – Он взял пинцет с острыми концами и внимательно осмотрел его. – Приготовься, парень.

По сигналу доктора Мэнли положил свои большие ладони на плечи Брэнда, а лакей схватил раненого за лодыжки.

– Погодите! – Брэнд еще не закончил. – Где сейчас Ханна? Вы знаете?

Хардкасл удивленно посмотрел на него и улыбнулся:

– Она убежала с мужчиной, разве нет? Ну а теперь будь храбрым солдатиком. Боюсь, будет больно.

«Больно» – не то слово. Это было мучительно, настолько мучительно, что Брэнду оставалось только хватать ртом воздух. Мэнли давил на плечи, лакей, похоже, вознамерился сломать лодыжки, а раскаленный штырь протыкал дыру в бедре.

– Молодчина! – просиял Хардкасл. – Ну, все было не так уж страшно, верно?

Капли пота стекали по щекам Брэнда, слезы боли жгли глаза, но худшее было позади. Мало-помалу он позволил себе расслабиться.

– Да, – слабо выдавил он, – совсем не страшно.

– А вот и виновница неприятностей. – Хардкасл поднял пинцет с зажатой в нем пулей и нахмурился. – Не хватает кусочка. Мэнли, дайте ему опия. Боюсь, мне придется еще поковыряться.

На этот раз Брэнд выпил все до капельки. Что ж, Марион подождет.

* * *

Все в подавленном настроении дожидались доктора в гостиной. Никто и не подумал переодеваться. Лорд Роберт и Эндрю все еще были в своих роялистских костюмах, Марион оставалась в той же одежде, лишь одолжила у хозяев тапочки и шаль. Эмили больше часа назад ушла, чтобы уложить Фебу, и еще не вернулась. Марион гадала, что ее задержало.

Время от времени в холле раздавались шаги. Сердце Марион всякий раз подскакивало к горлу, но это был не доктор, а всего лишь слуга. В конце концов Эндрю поднялся и подошел к окну.

– Хардкасл знает свое дело, – сказал юноша. – Раньше он был армейским доктором. – Он повернулся к собравшимся. – И я никогда не слышал, чтобы подобное ранение было смертельным.

Разумом Марион понимала, что Эндрю прав, но оставался крошечный страх, который она не могла побороть. Лорд Роберт ответил на замечания Эндрю:

– В данном случае далеко не смертельное. Тебя не было, Эндрю, когда слуга помогал ему зайти в дом. Брэнд сыпал приказами, словно генерал, а слуги со всех ног бросались их выполнять.

– Это похоже на Брэнда, – заметила герцогиня. – А что за приказы?

– Дайте вспомнить. – Лорд Роберт повертел в руке бокал, из которого пил. – Чтобы Марион и ее сестер поселили здесь до тех пор, пока он не убедится, что их коттедж безопасен. Чтобы сообщили мировому судье о происшествии, что необходимо поймать преступника…

При упоминании судьи Эндрю фыркнул:

– Сэр Бэзил не в том состоянии, чтобы выполнять служебные обязанности. Он в пьяном ступоре дрыхнет в одном из подвалов. Мало того, и констебль с ним.

– Да, мы слышали, – отозвался Роберт. – Во всяком случае, мы послали за доктором и отправили лакеев и садовников охранять коттедж леди Марион до тех пор, пока власти не смогут осмотреть его. Не помню, что еще Брэнд велел сделать, но он уж точно был далек от того, чтобы испустить дух.

Эндрю усмехнулся. Лицо леди Теодоры смягчилось, а Клэрис высморкалась. В противоположном углу комнаты мисс Каттер очнулась от дремы, а герцогиня разглядывала Марион со смесью любопытства и сочувствия.

Марион ее хорошо понимала. Она не была членом семьи, но сидела здесь, в гостиной герцогини, словно имела на это право.

Ей было наплевать, что они думают. Она с места не сдвинется, пока не услышит из уст самого доктора, что Брэнд вне опасности. Она ответила твердым взглядом на пристальный взгляд герцогини и удивилась, увидев, как улыбка закралась в эти бледные, аристократические, всевидящие глаза.

В затянувшемся молчании Марион разглядывала семью Брэнда. Они не были милыми и ласковыми, они не знали, как показать свои чувства, но она ни на мгновение не усомнилась, что они любят Брэнда по-своему, по-фитцалановски, так же как и Брэнд любит их.

Если б это была ее семья, она бы сидела рядом с герцогиней и держала бы ее за руку. На месте Теодоры она бы подошла к своему мужу и сказала что-нибудь ободряющее, чтобы стереть с его лица этот встревоженный взгляд. Эндрю же она поручила бы какое-нибудь дело, чтобы израсходовать ту неугомонную энергию, которая чувствовалась даже на расстоянии.

Когда дверь без предупреждения открылась, все выпрямились. Вошел доктор – высокий, величавый джентльмен с темными волосами, посеребренными сединой, и строгим лицом, смягченным улыбкой.

Когда все увидели эту улыбку, по гостиной прокатился вздох облегчения. Доктор прошел к герцогине и склонился к ее руке.

– Пустяковая рана, ваша милость. Я дал ему опия, но он еще в сознании. Вы можете побыть с ним несколько минут. Нет нужды беспокоиться. Через несколько дней он будет на ногах.

Вдова с видимым усилием сглотнула.

– Благодарю вас, доктор Хардкасл. – Она встала. – Не дадите ли мне свою руку?

– Я бы тоже хотел пойти, – быстро сказал Эндрю. – Кто-то же должен быть с ним на случай, если он проснется ночью. Помимо слуг, я имею в виду.

Его бабушка улыбнулась и кивнула.

– Постойте! – воскликнула Марион, вскакивая на ноги. – А как же я?

Они собирались оставить ее томиться в неизвестности до тех пор, пока Брэнд не проснется. Она видела это по их лицам. Она не член семьи. Несмотря на все, через что они с Брэндом прошли, несмотря на то, что он спас ей жизнь, она всего лишь гостья в этом доме. У любого в этой комнате больше прав пойти к нему, чем у нее.

– Как же вы? – переспросила мисс Каттер, нарушая продолжительное молчание.

Слова сами сорвались с ее губ.

– Мы с Брэндом, – сказала она четко и без запинки, – помолвлены.

Странная вещь. Когда она опустилась на колени рядом с кроватью Брэнда и увидела собственными глазами, что он спокойно спит и краски вернулись к его щекам, слезы ручьем потекли из ее глаз. Она, которая никогда не плакала, вела себя словно испуганный ребенок.

– Пустяковая простуда, – ворчливо пояснила она герцогине, утыкаясь в платок.

Они пробыли недолго, у нее не было возможности расспросить Брэнда, сказать ему, что они теперь помолвлены.

Ради нескольких минут у его постели она солгала. Как, скажите на милость, она объяснит это Брэнду, когда он проснется?

У нее была веская причина объявить себя его невестой. Ей хотелось своими глазами увидеть, что с ним все в порядке. И потом, эта загадка, которую он обещал ей объяснить… Разве могла она проявлять ложную скромность после того, что случилось сегодня?

Эти мысли теснились у нее в голове, когда она шла по коридору к комнате Эмили. Девочки спали, свернувшись калачиком и обняв друг друга.

Марион шмыгнула носом и опустилась на ближайший стул. Она долго сидела, глядя на сестер, и думала, думала. Раньше она хотела, чтобы только они были здоровы и счастливы. Теперь в ее маленький мирок незаметно пробрался третий, и ей приходится беспокоиться о троих.

Она снова шмыгнула носом. Несколько недель назад Дэвид Керр был ее самой насущной проблемой, теперь же она не знала, что и думать. Непохоже, что Дэвид – тот человек, который напал на нее. Она расплатилась с ним – отдала материнские изумруды. Этого ему должно хватить с лихвой. К тому же он ничего не знает о Ханне.

Где письма Ханны? Она вздрогнула, вспомнив, как ей нечем было дышать. Ей никогда не забыть звук этого голоса. Это не голос Дэвида. Это что-то новое, что-то, что Брэнд понимает, а она нет.

Вздохнув, она поднялась. Если бы в кровати сестер было место, она бы легла вместе с ними. Интересно, будет ли она когда-нибудь чувствовать себя снова в безопасности?

Ее комната располагалась несколькими шагами дальше по коридору. Она зажгла свечу от угольков в камине и поставила ее на каминную полку. Лакей принес сундук с ее одеждой, и она рылась в нем в поисках ночной рубашки, когда кто-то тихонько постучал в дверь.

– Марион?

Голос герцогини. Марион быстро прошла к двери и открыла ее.

– О! – воскликнула она чуть слышно.

– Могу я войти?

– Да, пожалуйста.

Герцогиня с достоинством вошла и села в вращающееся кресло у камина, грациозным взмахом руки указав Марион на кресло напротив. Марион подчинилась и села, держа спину прямо и сложив руки на коленях.

Слабо улыбнувшись, герцогиня сказала:

– Я не могла отправиться спать, не сказав вам, как я счастлива по поводу вас с Брэндом. Уверена, вы знаете, что мой внук – хороший человек. Возможно, с ним нелегко жить и его нелегко любить, несмотря на это, он хороший. Но разумеется, вы это знаете.

Марион прищурилась, глядя на герцогиню. Она не похожа на горячо любящую бабушку, но кто их разберет, этих Фицаланов? Как можно любезнее она проговорила:

– Уверена, мои сестры скажут то же самое обо мне. Герцогиня кивнула:

– Я вас поняла. Самые близкие нам люди знают все наши слабости и недостатки. Но я надеюсь, и вы меня поймете. – Она слегка наклонилась вперед, опираясь на трость. – Будьте ко мне снисходительны, Марион. Есть некоторые вещи, которые вам следует знать, если вы действительно хотите понять моего внука.

Марион сидела не шелохнувшись. В этот момент не стоило перебивать герцогиню, а не выглядела теперь ни величественной, ни надменной. Она казалась скорее хрупкой, словно одно неверное слово могло сломать ее.

Медленно выдохнув, она продолжила:

– Несмотря на то что вы могли слышать, отец Брэнда не был плохим человеком. Он не бросал Брэнда и его мать. Это старый мистер Гамильтон настроил Брэнда против отца. Правда заключается в том, что мой сын без памяти влюбился в Фейт Гамильтон, когда был чуть старше Эндрю. Он хотел жениться на ней, как только достигнет совершеннолетия. Между ними все было условлено, но вмешался отец Фейт, мистер Гамильтон. Она была полностью в отцовской власти, и даже когда забеременела, отец не смягчился. У нее не хватило характера противостоять отцу. Когда Брэнду было несколько месяцев, она умерла, как некоторые говорят, от разбитого сердца. Но не только ее сердце было разбито. Мой сын никогда не порывал с ней. Но он чувствовал, что его предали, и пустился во все тяжкие.

Когда герцогиня замолчала, чтобы собраться с мыслями, Марион рискнула заметить:

– Я уже догадывалась, что произошло нечто подобное. Герцогиня удивилась:

– Что навело вас на эту мысль? Марион слегка пожала плечами.

– Ваш сын назначил Брэнда единственным попечителем своей собственности. Он дал ему дом, заплатил за образование. Я подумала, что он очень сильно любил Брэнда и, возможно, чувствовал себя виноватым за то, что все так вышло.

– Да, чувство вины действительно терзало его. Брэнд был его первенцем, сыном Фейт. Брэнд должен был унаследовать его титул и состояние… и унаследовал бы, если б не озлобленный старик, который презирал наше положение и богатство.

Герцогиня слабо улыбнулась:

– Брэнд оказался между двух миров – Прайори и Грейнджем.

– Роялисты и «круглоголовые», – мягко проговорила Марион.

– Да, но тут больше, чем возрождение старых сражений. Мистер Гамильтон был пуританином. В его глазах Фицаланы были безбожниками. Он не хотел, чтобы его дочь и внук подверглись нашему разлагающему влиянию.

Повисло долгое молчание. Наконец Марион спросила:

– Почему вы рассказываете мне все это?

– Возможно, я слишком многого жду. – Герцогиня довольно долго изучала Марион, затем продолжила: – Не думаю, что мой внук когда-либо обретет душевный покой, если не научится наводить мост между этими двумя мирами. И более того, я хочу, чтобы он знал правду о своем отце.

Она вскинула руку, заметив, что Марион собралась что-то сказать.

– Он меня не слушает. Не думаю, что станет слушать вас. Но все равно я должна попытаться ради памяти сына и ради Брэнда тоже. Нельзя носить в себе так много горечи.

У Марион было такое ощущение, словно она видит герцогиню в первый раз – не устрашающую, всевидящую, всезнающую старуху, которую она себе представляла, а такую же женщину, как она сама, с теми же страхами и стремлениями.

Марион чувствовала себя ужасно из-за того, что обманывает ее. Она никогда не выйдет замуж за Брэнда, никогда не выйдет замуж, и точка.

Она взглянула на свою левую руку без кольца, а когда подняла глаза, то натолкнулась на пристальный взгляд герцогини. Слова вырвались у нее, казалось, против собственной воли:

– Ваша милость… мы не помолвлены. Я это выдумала, чтобы мне позволили увидеть Брэнда.

Правда, похоже, ничуть не обескуражила герцогиню. Напротив, признание Марион позабавило ее.

– Ну разумеется. На вашем месте я поступила бы точно так же.

Марион закусила губу. Очевидно, герцогиня не поняла.

– Вы не понимаете. Брэнд не просил меня выйти за него.

– Ну так попросит. В этом я абсолютно уверена. Его только нужно слегка подтолкнуть, и, полагаю, объявление перед семьей – как раз то, что нужно.

Когда герцогиня поднялась и пошла к двери, Марион поспешила за ней, чтобы открыть дверь.

– Но… ничего же не решено.

Герцогиня улыбнулась, потрепала Марион по щеке и вышла из комнаты так же величественно, как и вошла.

Марион вернулась в свое кресло. Ей предстояло так много всего обдумать, но, к счастью, сейчас ее оцепенелый мозг был не в состоянии что-то решать.

Она легла в постель и долго ворочалась с боку на бок, взбивала подушки. Ничего не помогало. Отбросив одеяло, Марион выскользнула из постели и прошлепала по коридору к комнате Эмили. Места было маловато, но она ухитрилась втиснуться между сестрами.

– Оставь свечи, – сказала леди Теодора, отпуская служанку.

Сделав книксен, служанка удалилась с чуть заметной понимающей улыбкой. Она, разумеется, думала, что лорд Роберт собирается нанести своей жене супружеский визит. Теодора же в этом глубоко сомневалась. Он не сводил глаз с Марион, но думал не о девушке, а о той, которую она напоминала, – о Ханне.

Она беспокойно заворочалась, презирая себя за надежду. Давно надо было оставить этот дом. Она еще молода. Еще не поздно начать новую жизнь.

Теодора пресекла эти глупые мысли. В жизни все не так просто. Мы сами расплачиваемся за свой выбор – разве не так сказал ее отец в тот день, когда она вышла замуж? Папины предсказания о Роберте целиком оправдались, но поскольку она так отчаянно стремилась выйти за него, гордость не позволяла показать, что он был прав, а она ошибалась.

Она вздрогнула, когда открылась дверь. Вошел ее муж в темно-бордовом халате, туго завязанном на талии. Теперь он был, на ее взгляд, еще красивее, чем в тот год, когда они встретились и поженились. Его мальчишеская смазливость превратилась в зрелую, мужскую красоту. Он мягко улыбался, приближаясь к кровати.

Сев на край, Роберт взял руку жены и прижался губами к ее ладони.

– Ты по-прежнему самая красивая женщина, которую я знаю, – сказал он.

Она неровно вздохнула.

– Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

– Лгунья. – Он поцеловал ее запястье. – Я знаю, когда ты ждешь меня. Я чувствую это кожей.

– Да, ты всегда хорошо чувствовал мое настроение. – Она запустила пальцы в его волосы. – Как и я твое.

Он не ответил, но взглянул на нее с выжидающей серьезностью.

Она тихо рассмеялась.

– Только не говори мне, что не заметил сильного сходства между леди Марион и Ханной.

Его улыбка не затронула глаз.

– Я почти не знал Ханну.

– Не лги мне, Роберт. Я видела, что ты весь вечер не сводил глаз с Марион.

– Естественная реакция. На нее напали. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке. И да, я восхищаюсь ею. Она прошла через такое испытание и не расклеилась. Вот и все.

Теодора закрыла глаза и стиснула зубы.

– Держись от нее подальше! Ты можешь заполучить любую женщину, какую захочешь. – Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. – Мы же не хотим, чтобы Марион…

– Что? – Его голос был опасно мягок. – Что ты говоришь?

Она смягчила тон:

– Все знают, что она выходит за Брэнда. Просто не забывай об этом.

– Да, но это не то, что ты хотела сказать.

Он легко, грациозно поднялся и склонился к ее руке с формальным поцелуем, который был почти оскорбительным.

– Похоже, – сказал он, – я неправильно истолковал сигналы. Прошу прощения. Этого больше не случится.

Она не сделала попытки остановить его, когда он покидал ее спальню.

Глава 12

На следующее утро Марион пришла в комнату Брэнда, но он был слабым, вялым и неспособным на долгий, обстоятельный разговор.

– Я слышу голос моей нареченной? – пробормотал он. Он задал вопрос, не открывая глаз, но Марион уловила веселые нотки в его голосе и не сдержала улыбки. Он не собирался усложнять ее положение.

Только через день ей представился случай поговорить с ним наедине. Слуга сообщил, что мистер Гамильтон в оранжерее. Не желает ли она присоединиться к нему?

Брэнд ждал ее у входа в оранжерею.

– Вы уверены, что вам уже можно вставать? – спросила она. Он опирался на трость, и вокруг рта залегли напряженные морщинки.

– Уверен. Я же подчиняюсь приказам доктора. После службы в армии Хардкасл не верит в то, что с пациентами нужно цацкаться. Он ждет, что мы будем вести себя как настоящие солдаты, ну, знаете, возвращаться в строй, пока сражение не проиграно.

Марион рассмеялась, а Брэнд улыбнулся.

– Кроме того, – продолжил он, – в моей комнате всегда слишком много посетителей. Здесь же нас никто не прервет, и мы сможем спокойно поговорить.

В оранжерее, однако, было ничуть не спокойнее, чем в доме. Садовники ходили туда-сюда, высаживая молодые кусты и цветы на садовые клумбы. Лорд Роберт руководил ими, но Брэнду и Марион удалось ускользнуть от его внимания.

– Я не знала, что лорд Роберт интересуется садоводством, – удивилась Марион.

Тон Брэнда был сухим.

– Мой дядя питает страсть ко всем видам красивых цветов, так что будьте с ним поосторожнее. – Он взглянул на нее. – Не хотелось бы вызывать его на дуэль.

Поскольку Брэнд улыбался, Марион восприняла это как шутку.

– Я разочарована. Он не пытался флиртовать со мной. Мы говорили только о вас и о погоде.

– Считайте, что вам повезло, потому что если б он заигрывал с вами, Теодора бы вскоре выпустила свои коготки.

– Их брак был устроен родителями?

– Нет. Если верить местному источнику сплетен мисс Каттер, семья Теодоры была против этого брака, но любовь победила. Лорд Роберт, видите ли, имел репутацию донжуана, но обещал исправиться. – Брэнд криво усмехнулся. – Он нарушил свое обещание чуть ли не сразу после свадьбы, а Теодора не из тех, кто дает второй шанс.

Они пошли в сторону огорода, но там была мисс Каттер, порхающая словно бабочка, поэтому Брэнд повернулся и повел Марион к каменной скамье, которая с одной стороны была скрыта зеленой изгородью. Внизу через пастбище, извиваясь, текла река. День был теплый, и пчелы собирали нектар с цветов белой таволги, растущей купами на солнечных краях буйных зарослей.

В этом уютном маленьком раю трудно было поверить, что кто-то приставлял пистолет к ее голове.

Брэнд задумчиво взглянул на Марион:

– Холодно?

– Нет, страшно. Пока вы поправлялись, у меня было много времени на раздумья, но я так и не нашла ответов. Вчера мы с констеблем ходили в коттедж. Ничего не пропало. Только в утренней комнате, где у Фебы хранятся книги и тетрадки, был беспорядок. Шкатулка с семейными письмами вывернута на пол, но, насколько я могу судить, ничего не взято. Бессмыслица какая-то.

– А как вор проник внутрь?

– Взломал окно внизу.

– Что вы сделали с письмами?

– Они в Прайори. Я прочла их все. В них нет абсолютно ничего важного, писем Ханны тоже нет.

Марион ждала объяснений, но Брэнд продолжал сидеть, уставившись в пространство, словно забыл о ее присутствии, и она не вытерпела:

– Вы сказали, что все мне объясните! Я не умею читать мысли. Начинайте. Что вы знаете? И чего не знаю я?

Он пошевелился и вытянул одну руку вдоль спинки.

– Ваша тетя Эдвина – источник всех моих сведений, поэтому я начну с письма, которое она написала мне незадолго до своей смерти.

Короткими предложениями, часто перебиваемый Марион, которая хотела понять суть, Брэнд рассказал ей о задержке с получением письма Эдвины и своих сомнениях. Он передал содержание письма и выказал предположение, что Ханна никогда не покидала Лонгбери, что кто-то убил ее. В конце концов он объяснил, что Эдвина надеялась узнать от Марион, что случилось в ту ночь, когда Ханна исчезла.

Потрясенная Марион откинулась назад. Она никак не могла взять в толк, о чем он говорит.

– Откуда я могу что-то знать?

– Ханна исчезла, когда вы с матерью были здесь, – мягко пояснил он. – В ту ночь вы были на территории Прайори. Кто-то вас видел.

– Кто меня видел?

Он взял ее за руку, пытаясь успокоить.

– Не знаю. Эдвина собиралась все объяснить, когда я приеду к ней в гости. Как жаль, что этот разговор не состоялся. Факт остается фактом: Ханна исчезла двадцать лет назад, не сказав никому ни слова.

– И кто-то сказал Эдвине, будто я видела, что произошло с Ханной?

– Так Эдвина написала в письме. – Он озабоченно взглянул на нее. – Извините, я напугал вас. Я не знал, как преподнести это помягче.

– Дело не в этом. – Марион помолчала, затем медленно продолжила: – Я вспоминаю, когда последний раз видела Ханну. Она обычно любила гулять со своей собакой. Я часто сопровождала ее, но в тот день она не выходила. Я не расстроилась, потому что вечером мы с Клэрис собирались подстерегать привидение.

Она неуверенно взглянула на него.

– Если бы я что-то увидела той ночью, то побежала бы в коттедж за помощью. Да и Клэрис была со мной. Вы спрашивали ее?

– Нет. Эдвина не упоминала Клэрис, только вас. Что же произошло, Марион? Вы помните хоть что-нибудь? В письме Эдвина написала, что они с Ханной поссорились. Вы слышали ссору?

– Да. – Марион ненадолго задумалась. – Они были в комнате Ханны – моя мама, тетя Эдвина и Ханна. Я слышала, как Ханна плакала. Мне кажется, я была наверху, ждала, когда все лягут спать, чтобы выскользнуть из дома и встретиться с Клэрис. Я ненавижу ссоры. Я была удручена, и мне хотелось, чтобы мама с Эдвиной оставили Ханну в покое. Потом Ханна выскочила из дома, и я услышала, как хлопнула дверь.

– Это была именно та ночь, когда вы с Клэрис выслеживали привидение?

– Думаю, да, но не уверена. Мгновение спустя Брэнд сказал:

– Клэрис упоминала о вое, который раздался той ночью. Вы слышали вой?

Она сосредоточенно нахмурилась.

– Как будто да. Я помню, что слышала собачий лай, но опять же не уверена. Сожалею.

– Не пытайтесь насильно вызвать воспоминания. Они могут прийти сами собой. Забудьте об этом ненадолго. Расскажите мне, что произошло, когда вы прятались на кафедре.

– Мы увидели человека с фонарем, приняли его за привидение аббата и убежали домой. – Марион покачала головой. – Мои воспоминания очень смутные. Все это было так давно – и если Ханну убили, что стало с ее телом?

– Не знаю. Могли столкнуть в реку или закопать где-нибудь.

От этой мысли ее передернуло. Спустя некоторое время Марион тихо заметила:

– Мне хотелось бы думать, что у тети Эдвины было легкое помутнение рассудка, когда она писала то письмо, но невозможно игнорировать тот факт, что вы были ранены бандитом, который влез в мой дом в поисках несуществующих писем. – Она подняла на него встревоженные глаза. – Это волей-неволей наводит на мысли о смерти тети Эдвины. Что вы думаете? Была ли смерть Эдвины случайной?

Как можно мягче он сказал:

– Я думал, что это был несчастный случай, но теперь, – Брэнд дотронулся рукой до повязки, – полагаю, что нет.

Он окинул взглядом поля, пастбища и извивающуюся ленту реки.

– Миссис Ладлоу утверждает, что Эдвине не давало покоя исчезновение Ханны и она была решительно настроена выяснить, что произошло. Думаю, она начала задавать вопросы, на которые кто-то не хотел отвечать.

– Но почему через двадцать лет после исчезновения Ханны? Что побудило Эдвину?

– Может быть, свидетель, который видел вас в ту ночь. Я очень много думал об этом свидетеле. У него или у нее должны быть веские причины, чтобы молчать все эти годы.

Марион поежилась.

– На месте этого человека я бы сейчас тряслась от страха. Негодяй, который стрелял в вас, не задумываясь, убьет любого, кто слишком много знает.

После короткой паузы Брэнд вздохнул и продолжил:

– Я виню себя за то, что не придал этому делу значения, но тайна была двадцатилетней давности, и я не видел необходимости в ее срочном решении. Вы находились далеко, в Озерном крае. Полагаю, когда-нибудь я бы все-таки отправился на север, чтобы расспросить вас, но вы избавили меня от хлопот. Услышав, что вы приезжаете в Лондон на время светского сезона, я воспользовался возможностью познакомиться с вами в надежде, что вы поделитесь со мной своими воспоминаниями. – Он пожал плечами. – Но вы либо ничего не знали, либо не собирались со мной делиться. Время шло, и я уже начал верить, что вам ничего не грозит, поэтому ослабил бдительность.

– Почему вы в Лондоне не рассказали мне о письме Эдвины? Почему скрыли истинную цель вашей дружбы со мной и моей семьей?

– Я же говорю, я не был уверен, что могу доверять суждению Эдвины. Порой пожилые люди оказываются во власти странных фантазий и причуд. Я пытался вас разговорить, старался выяснить, не сможете ли вы пролить свет на то, что случилось с Ханной.

Словно острый осколок пронзил сердце Марион, она почувствовала, что ей нечем дышать. Не будь она племянницей Эдвины, он бы даже не взглянул в ее сторону. Посещения театра, прогулки в его карете, его обаяние, его поцелуи – все это с единственной целью: выяснить, что она помнит о Ханне. Он ухаживал за ней отнюдь не в надежде обольстить графскую дочку. Эту мысль упорно вкладывали в ее голову и Фанни, и Эмили, и Клэрис, все, кто намекал, что женитьба на ней добавит ему престижа. Он совсем не хотел жениться. Какой же дурой она выставила себя!

Это напомнило об их мнимой помолвке. Разумеется, это была ее идея. Он ни разу даже не намекал, что думает о женитьбе, совсем наоборот.

Ее гордость уже ничем не спасти, поэтому она решительно заявила:

– Извините, что сказала вашим родным, будто мы помолвлены. Я сделала это, потому что не видела другого способа быть допущенной к вам, а мне отчаянно нужно было знать, зачем кому-то понадобилось вламываться в мой дом.

– Не извиняйтесь. Это была блестящая идея.

– Да?

Он кивнул.

– Теперь сплетникам не о чем будет судачить. Мы поставили их в тупик.

– Разве?

– Ну подумайте сами. Мы будем все время вместе – именно так поступают обрученные пары. А нам с вами нужно разгадать тайну. Видя нас вместе, никто не сочтет это странным. Они не будут знать, что мы на самом деле задумали. С другой стороны, – он потер переносицу указательным пальцем, – осторожность не помешает. – Его глаза улыбались. – Один неверный шаг, и я могу оказаться женатым на вас.

Она метнула на него испепеляющий взгляд.

– Я думаю о замужестве не больше, чем о том, чтобы переплыть Ла-Манш.

Он рассмеялся в ее сердитые глаза.

– Если мы намерены убедить окружающих, что мы помолвлены, вам лучше придержать свой острый язычок.

Не придумав подходящую колкость, Марион лишь холодно вымолвила:

– Ленч, должно быть, готов. Может, присоединимся к остальным?

Брэнд замедлил ее бешеную скорость, попросив руку.

– Я пока еще не готов бегать, – сказал он, поморщившись и дотронувшись до раненой ноги.

Марион тут же раскаялась:

– Простите! Я не подумала.

Он с готовностью принял ее предложение не только потому, что нуждался в поддержке, но и потому, что хотел обнять ее. Он все время думал о том, что могло случиться в коттедже, не последуй он за ней, и безымянный страх гнездился под ложечкой. Он всегда знал, что ей не занимать храбрости, и она доказала это, пытаясь вырвать оружие у нападавшего.

Их мнимая помолвка давала ему прекрасный предлог удерживать ее поблизости. Она не должна далеко уходить от него, пока они не поймают бандита, вломившегося в ее дом. Теперь ему казалось, что случаи в Воксхолле и Королевском театре связаны с нападением в коттедже, но он пока не стал упоминать о них. Ей и так досталось, незачем добавлять волнений.

– Марион, – сказал он, – я не хочу, чтобы вы возвращались в свой коттедж до тех пор, пока мы не убедимся, что вам больше не грозит опасность. Никому не покажется странным, если вы несколько недель поживете в Прайори.

Она засмеялась нервным смехом.

– Я и сама так подумала. И сестрам велела держаться подальше от коттеджа. Я не перестаю думать, что могло случиться, если бы одна из них случайно наткнулась на бандита.

Он снял руку с ее плеч и повернулся к ней лицом.

– Если они такие, как их старшая сестра, уверен, он бы сбежал.

– У него был пистолет.

– Ему нужны были письма, вот и все. Он пальнул в меня только потому, что у меня тоже был пистолет.

Собственные слова не убедили его самого, но он хотел унять страхи Марион.

Они медленно продолжили путь. Брэнд опирался на руку Марион.

– А у вас действительно нет никаких писем Ханны? – немного погодя спросил он.

– Во всяком случае, до сих пор мне не попалось ни одного. Все, что у меня есть, – это несколько писем, которые Эдвина писала моей матери, я привезла их из Кесвика. Но в них нет ничего такого.

– Все равно я бы хотел прочесть их.

– Хорошо. Марион заметила:

– Я думаю, мы должны начать наше расследование с Ханны. Кто дружил с ней? Какие у нее были планы? Я знаю, что она работала гувернанткой в Брайтоне. Возможно, ее последняя нанимательница что-нибудь знает. Хорошо, если мы сумеем отыскать ее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю