Текст книги "Игра или страсть?"

Автор книги: Элизабет Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Судя по улыбке, ты довольна собой. – Брэнд поставил перед ней тарелку, наполненную деликатесами. – Или выпила слишком много шампанского.

– Я довольна собой, – отозвалась она, – потому что мои новые туфли стали предметом зависти всех присутствующих дам. И сейчас леди Вероника и старшая дочь Монтитов отправились на поиски Эша, чтобы узнать, где он купил мне туфли.

Она обвела взглядом длинную галерею, которая служила на этом приеме в качестве обеденной комнаты, но не смогла отыскать Эша в этом море лиц.

Брэнд усмехнулся:

– Здесь ты Эша не найдешь. Последний раз, когда я видел его, какая-то весьма напористая леди вела его в глубь оранжереи.

– Но ведь в оранжерее нет света. Зачем они пошли туда?

Он вскинул брови.

– Воспользуйся своим воображением.

До нее дошло. Эш никогда не проявлял ни малейшего интереса к политике и тем не менее принял приглашение на прием лорда Хоува. Разумеется, за этим стоит женщина! Всем известна репутация Эша, и никто его за это не осуждает.

Но ведь это респектабельное мероприятие, здесь нет ни оперных певичек, ни актрис.

Она наклонилась к Брэнду и прошептала:

– А кто эта леди?

– Я не выдаю чужих секретов. – Он лениво улыбнулся. Эта улыбка рассердила ее.

– Если это служанка…

– Не глупи. Эш никогда не воспользуется беззащитностью девушки, кем бы она ни была. Ты что, не слышала? Он был с леди.

– Значит, она замужем? Его глаза лукаво блеснули.

– Мои уста запечатаны.

Марион посмотрела на свою тарелку и выбрала еще одну тартинку.

– Миссис Милфорд вдова, не так ли?

– Что? – В его голосе послышался испуг.

– Миссис Милфорд, ну, та леди, которая наступила мне на ногу на балу у Фанни.

– Я знаю, кто такая миссис Милфорд! – Вздохнув, он взял ее за руку. – Она вдова. Но это не важно. Женщины никогда не играли важной роли в моей жизни. До сих пор.

Его большой палец обводил линии ее ладони, и Марион не знала, то ли от тепла прикосновения, то ли от его слов у нее перехватило дыхание: «До сих пор».

Его глаза удерживали ее взгляд.

– Я покончил с прошлым и начинаю с чистого листа. – Он помолчал, затем продолжил: – Ты можешь сказать то же самое?

Марион хотела сказать «да», но не могла заставить себя солгать.

– Нет, – ответила она, пока смелость не покинула ее. – Не думаю, что смогу когда-либо избавиться от прошлого.

– Дэвид?

– Да. Дэвид Керр.

– Что произошло, Марион? Неужели ты не можешь мне рассказать?

Она выдавила улыбку.

– Мы не по-настоящему помолвлены, Брэнд, поэтому ты не имеешь права задавать мне этот вопрос. И не думай, что я рассчитываю на предложение о браке. Сейчас неподходящее время и место, чтобы говорить об этом.

– А когда будет подходящее время?

Она не могла вынести его взгляда и отвела глаза.

– Не знаю, – она. – Может быть… – и покачала головой, – не знаю.

Его лицо исказилось, и он отпустил ее руку.

– Прошу прощения. – Он встал. – Думаю, мне нужно что-нибудь покрепче, чем шампанское.

Не успела она понять, что Брэнд имел в виду, как он отодвинул свой стул и покинул ее.

Глядя ему вслед, она чувствовала в душе опустошенность. Правильный поступок не должен причинять такие страдания. А правильно ли она поступает? Нужно подумать.

Марион взглянула на свою тарелку и отодвинула ее в сторону. У нее пропал аппетит.

– Марион!

– Брэнд? – Она с улыбкой подняла глаза.

Но мужчина, склонившийся над ее рукой, был не Брэнд. Это был человек, которого она ненавидела и боялась больше всех, человек, которого она последний раз видела в книжном магазине Хэтчарда на Пиккадилли, которому отдала материнские изумруды – единственную ценную вещь, остававшуюся у нее, чтоб заплатить за молчание.

Его губы шевелились, но она не слышала ни слова – из-за шума в ушах. Кровь ударила ей в голову, и перед глазами все поплыло.

– Ну и ну, – произнес ненавистный голос. – Вижу, ты не ожидала увидеть меня.

Его нестерпимая самоуверенность подействовала на нее успокаивающе, и Марион глубоко вздохнула, чтобы овладеть собой. Посмотрев на него, она не стала скрывать свою ненависть. У него хватило здравомыслия отступить на шаг от стола.

– Все, что я хочу, – любезно проговорил он, – это перекинуться словечком с тобой наедине. Почему бы нам не пойти в сад?

Приятный голос, приятная улыбка, приятная внешность – таков был Дэвид. Ей хотелось плюнуть в него.

Она поднялась. Он предложил ей руку, но Марион отшатнулась. Она прошла мимо него без единого слова и направилась к лестнице.

С каменным лицом Брэнд вырвался из толпы доброжелателей, заставив кое-кого удивленно вскинуть брови. Это был прежний Брэнд, неприступный, с суровым лицом.

– Нервы, чему тут удивляться, – заметил один пожилой джентльмен, обращаясь к своему соседу. – Напряжение в ожидании окончательного решения дает о себе знать.

– Надеюсь, что дело только в этом, – последовал ответ, – потому что я уже отдал за него свой голос.

Брэнд направился прямиком к библиотеке, где хозяин, как он знал, держит свой лучший бренди. Там уже собралась небольшая группа джентльменов, они курили сигары и без стеснения угощались отличной выпивкой из графинов, стоявших на буфете.

Брэнд небрежно ответил на их попытки втянуть его в разговор и, налив себе щедрую порцию бренди, извинился и прошел на террасу.

Там Эш и нашел его несколько минут спустя.

– Чего такой хмурый?

– Марион! – коротко ответил Брэнд. – Послушай, я лучше вернусь, пока она не подумала, что я бросил ее.

– А, милые бранятся. Я думал, что ваша помолвка ненастоящая.

Брэнд пожалел, что упомянул имя Марион. Он не намерен объясняться. Эша хлебом не корми, дай только поиздеваться над друзьями, которые свернули с пути истинного и дали женщине настолько вскружить им голову, что они готовы пройти весь длинный, длинный путь до алтаря. И возможно, Эш прав. Возможно, он потерял голову. То он взлетает вверх, то кубарем скатывается вниз. А призрак ее прошлой любви всегда стоит между ними.

С него довольно. Он ухаживал за ней с терпением святого, черт побери. Он прекрасно знал, она держит его на расстоянии не потому, что считает недостойным себя. И знал, что легко мог бы затащить ее в постель. Но Дэвид Керр? Разве можно бороться с тенью?

Он взглянул на Эша и обнаружил, что приятель наблюдает за ним с задумчивым выражением лица.

– Мне надо вернуться, – сказал Брэнд и твердо сжал губы.

Эш ухмыльнулся и положил руку ему на плечо:

– Поздно. Леди уже ушла с другим джентльменом. Не зыркай на меня. Все вполне невинно. Они гуляют по саду. Они знали друг друга в Кесвике, полагаю, хотя последние несколько лет он фермерствовал в Канаде.

– Его имя?

Сталь в голосе Брэнда стерла усмешку с лица Эша.

– Дэвид Керр.

Брэнд не успел ничего сказать, потому что подошел хозяин.

– Собрание вот-вот начнется, – сказал лорд Хоув. – Идемте, Брэнд. Мы собираемся в библиотеке. – Он нахмурился, заметив выражение лица Брэнда. – Вы ведь не забыли про собрание?

– Конечно, нет, – ответил Брэнд и беспомощно взглянул на Эша.

– Я найду леди Марион, – сказал Эш, правильно истолковав этот взгляд, – и принесу ей твои извинения. – Брэнд продолжал стоять в нерешительности, и Эш добавил: – Предоставь все мне.

Глава 16

Ее потрясение начало проходить, и к щекам вернулся румянец. Вместе с румянцем пришла решимость покончить с Дэвидом раз и навсегда. Она не может всю жизнь бояться, гадая, где и когда он появится и что сделает. Она обманывала себя, веря, что на этот раз освободится от него. Он никогда ее не отпустит.

Пусть скажет, что хотел, но это будет последний раз.

Сад был освещен фонарями. Она намеренно шла впереди, словно этот небольшой акт пренебрежения придавал ей больше уверенности. Она отвела Дэвида как можно дальше от дома, от любопытных глаз, но главное – от Брэнда.

У края озера был пирс с привязанной к нему лодкой. Здесь Марион повернулась лицом к тому, которого, как ей казалось, она когда-то любила. Тогда она считала его красивым, внимательным, истинным джентльменом, олицетворением девичьих грез. Теперь она видела в нем воплощение дьявола.

– Говори, что собирался сказать, и покончим с этим. Он покачал головой:

– Марион, Марион, разве так приветствуют старого друга?

Она ответила на вопрос, которого он не задавал:

– На этот раз удача тебе изменила, старый друг. Сундук пуст.

Он улыбнулся и почесал подбородок.

– Я не прошу у тебя денег. Я думаю, ты могла бы представить меня своему будущему мужу, ну, знаешь, чтобы он нашел для меня доходное местечко на одном из своих предприятий.

Ее руки сжались в кулаки. Она прекрасно знала, что работа – последнее, что у него на уме. Он упомянул имя Брэнда вскользь, но она поняла. Она привыкла к его манере ходить вокруг да около. Он никогда не признается в шантаже.

– Я не имею влияния на мистера Гамильтона, – сказала она.

Он озадаченно сдвинул брови, словно она говорила на иностранном языке, затем снова улыбнулся, как улыбается взрослый непослушному ребенку.

– Ты недооцениваешь себя, Марион. Весь вечер я присматривался и прислушивался. Я слышал, что этот брак с графской дочерью – то есть с тобой – значительно повышает шансы мистера Гамильтона выиграть на выборах.

Он замолчал, чтобы поправить манжеты сорочки, затем легко продолжил:

– У него впереди светлое будущее, он далеко пойдет. Не удивлюсь, если когда-нибудь он станет премьер-министром. Во всяком случае, я слышал такие предположения.

В ответ на ее молчание его любезные манеры испарились, а голос стал острым как бритва.

– Что, по-твоему, случится с этим светлым будущим, если станет известно, что леди, на которой он собирается жениться, не имеет права на титул, как, впрочем, и ее сестры, потому что их родители не были женаты?

– Они были женаты! Он театрально вздохнул:

– Если они были женаты, докажи это.

Она упрямо смотрела на него, ничего не говоря.

– Не можешь, не так ли? А если они были женаты, это было двоеженство. Твои папаша с мамашей создали семью, когда его первая жена еще была жива. Тебе было семь лет, когда леди Пенрит умерла, Марион. Настоящая леди Пенрит. Значит, ты… – Он огляделся, чтобы убедиться, что они одни, затем вновь повернулся к ней со сконфуженной улыбкой. – Я не назову это слово. Это было бы не по-джентльменски. Не унывай! Подумай, как тебе повезло. Как только ты выйдешь замуж за Гамильтона, у тебя будет денег столько, сколько ты и не мечтала иметь. Подумай, что ты могла бы сделать для своих сестер. Неужели мое молчание ничего не стоит?

Марион тяжело и часто дышала.

– Я уже заплатила за твое молчание, и не один раз, а дважды. Изумрудов моей матери хватит.

– Марион, я получил за них жалкие гроши.

Разум Марион метался в поисках выхода, но она понимала, что его нет. Ее отец заплатил этому человеку за его молчание, а когда деньги кончились, он пришел снова. Когда отец умер, платить стала она. У нее больше нечего дать ему, а если бы и было, это избавило бы ее от него лишь на время.

Ее надежды на будущее с Брэндом не столько разбились, сколько растворились в потоке непролитых слез. Она твердила себе, что надежды были скорее мечтами. В глубине души она всегда боялась, что однажды родительская тайна будет раскрыта, если не Дэвидом Керром, то кем-то другим.

А сегодня она поняла, что Брэнд должен быть в парламенте. Именно там создаются и изменяются законы. Он всей душой предан борьбе с несправедливостью, которая отделяет богатых от бедных, привилегированных от непривилегированных. Он не думает о светлом будущем для себя. Он хочет служить людям.

Брак с ней станет ему помехой. Разве не это слово использовала леди Вероника?

Она почувствовала, как рука Керра обхватила ее плечо, и подняла глаза. Самодовольная ухмылка играла на губах Дэвида.

– Так-то лучше, – сказал он. – Вижу, ты начинаешь понимать. Поверь мне, Марион, ты очень скоро будешь вить из Гамильтона веревки. Он по уши влюблен в тебя. Все так говорят.

Каждое слово вонзалось в ее сердце, словно осколок стекла. Каждой клеточкой своего женского существа она знала, чувствовала, что дорога Брэнду так же, как и он дорог ей. Но для Дэвида все это означало лишь слабость, которую он может использовать в своих целях.

Она прожила последние несколько лет, заботясь о своей семье, делая все, что в ее силах, стремясь, чтобы их жизнь была благополучной и безопасной. И вот когда она думала, что добилась своего, прошлое вновь настигло ее.

Вынести это – выше ее сил.

Марион сжала руку в кулак и, сама не успев понять, что делает, ударила Керра. Удар пришелся в губы, и, взвыв от боли, Дэвид отскочил назад, отскочил слишком далеко, на самый край пристани. Взмахи руками не помогли ему удержать равновесие, и в следующую секунду он плюхнулся в озеро.

– Ты сломала мне зуб, – зашипел он, отплевываясь. – Ты не имела права пускать в ход кулаки!

От его слов она взорвалась:

– И ты смеешь говорить мне это после того, как напал на меня в Лондоне?

Он перестал отплевываться.

– О чем ты говоришь? Я не нападал на тебя.

– Не лги мне, Дэвид! Кто же тогда напал на меня в-Воксхолл-Гарденз? Кто толкнул меня с лестницы в Королевском театре? Я же могла сломать шею.

Он пытался выбраться на пристань, но мокрая, тяжелая одежда сводила его попытки на нет.

– Это абсурд. Если бы ты сломала шею, какая мне выгода? Дай мне руку и помоги вылезти отсюда, пока я не утонул.

– Размечтался! – Она отошла назад, чтобы он не ухватил ее за ногу. – Ты позаботился, чтобы кто-то задержал мое падение и не дал разбиться насмерть!

Керр заморгал.

– О чем ты, черт возьми, говоришь?

Его невинный взгляд был почти убедительным – почти, но не совсем.

– И не забывай про записки, которые ты оставлял.

– Какие записки?

– «Молчание – золото», «спящего пса не буди». Это освежает твою память?

– Нет! Но если то, что ты говоришь, правда, значит, кто-то пытается напугать тебя. Теперь ты мне дашь руку?

– Мне плевать, если ты утонешь! – Она круто развернулась и пошла прочь.

– Куда это ты собралась?

– Сказать мистеру Гамильтону, что я не выйду за него замуж.

– Я тебе не верю! Ни одна женщина в здравом уме не упустит Гамильтона. Марион, вернись! Ты еще пожалеешь об этом! Клянусь, я заставлю тебя пожалеть об этом!

Она слышала, как он чертыхался и ругался. Несмотря на свои смелые слова, ей совсем не хотелось видеть сейчас Брэнда. Как и вести вежливую беседу с совершенно чужими людьми.

Все кончено. Правда откроется, и ей больше не нужно будет бояться Дэвида Керра.

Приблизившись к дому, она замедлила шаги. Она не готова ни с кем встречаться. Оглядевшись, Марион свернула с дорожки и направилась к каменной скамье, скрытой под низко свисающими ветками ракитника. Ужин, вероятно, закончился, потому что люди начали выходить из дома, чтобы полюбоваться садом. Марион отодвинулась подальше, надеясь, что ее никто не заметит.

В горле стоял ком, который она никак не могла проглотить. Мозг отказывался думать. Даже чувства замерзли.

Чья-то тень заслонила ей свет, и, подняв глаза, она увидела лорда Денисона.

– Где, черт возьми, вы были? – сердито начал он, затем, приглядевшись к ней, осекся. – Что случилось, Марион? У вас такой вид, словно вы встретили привидение.

Ее апатия пройдет, непременно пройдет, но в данную минуту ей хотелось, чтоб ее оставили в покое.

– Я хочу домой, – сказала она. – Я имею в виду в отель. Вы можете устроить это, Эш?

Его глаза смягчились, как и голос.

– Давайте я приведу Брэнда. Он сейчас на собрании, но я знаю, он хочет лично убедиться, что с вами все в порядке.

– Нет, – сказала Марион, – не нужно. Просто у меня болит голова. Я почувствую себя лучше после хорошего сна.

Он посмотрел на нее испытующе, затем кивнул:

– Вы можете поехать в моей карете. Я скажу Брэнду, что у вас разболелась голова.

– Спасибо.

Марион чувствовала себя совершенно разбитой, пока они шли к подъездной аллее, где стояла карета Эша, и не заметила взгляда, который кучер бросил на своего хозяина, зато Эш заметил. Хокинс ожидал увидеть другую леди, а не невесту лучшего друга.

Эш осадил кучера ледяным взглядом. Как будто лорд Денисон мог опуститься до мелкой интрижки с респектабельной дамой, не говоря уже о невесте лучшего друга! Его репутация повесы чересчур преувеличена. У него все-таки есть совесть.

Одно слово на ухо Хокинсу поставило кучера на место, и тот заулыбался во весь рот, когда Эш подсадил Марион в карету и захлопнул дверцу.

– Я скажу Брэнду, что вы уехали домой лечить головную боль, – сказал он.

– Спасибо.

Ему не хотелось отпускать ее. Она казалась… отрешенной, разбитой. Что, черт побери, сказал или сделал Керр? Что так расстроило ее?

Все тем же мягким голосом он предложил:

– Я поеду с вами, чтобы убедиться, что вы прибудете домой в целости и сохранности.

Она печально улыбнулась:

– Спасибо вам, Эш, но в этом нет необходимости. С вами я буду вынуждена поддерживать разговор. – Она дотронулась рукой до лба. – Вы понимаете?

– Понимаю. – Затем Эш обратился к Хокинсу: – Я сам доберусь домой. Убедись, что служанка леди Марион на месте, пусть позаботится о хозяйке.

– Слушаюсь, милорд.

Как только карета тронулась, Эш пошел туда, где нашел Марион. Когда он заметил ее, она шла со стороны озера. С ней никого не было.

Где же тогда Дэвид Керр?

Он ускорил шаг, почти не надеясь найти Керра, но когда приблизился к озеру, увидел группу джентльменов, которые, пыхтя и отдуваясь, тащили кого-то из воды.

Дэвид Керр.

Эш ринулся вперед и тут же взял дело в свои руки.

– Мой дорогой мистер Керр. Я предупреждал лорда Хоува, что нужно отгораживать веревкой эту дорожку после наступления темноты. Это опасное место. Вы же могли утонуть.

– Да тут глубины всего четыре фута, – хмыкнул кто-то позади Эша.

Дэвид Керр быстро заморгал.

– Лорд Денисон? Пожалуйста, скажите этим джентльменам, что я имею полное право находиться здесь. Похоже, они думают, что я самозванец.

Эш бросил суровый взгляд на компанию.

– Мистер Керр мой друг. Надо продолжать? Кое-кто заворчал, однако все удалились.

– Мой дорогой, вы дрожите. – Эш говорил со всей любезностью, однако настроен был отнюдь нелюбезно. Он был уверен, что загнанный взгляд на лице Марион – дело рук Керра, и ему хотелось схватить подлеца за горло и выжать из него правду. – Давайте достанем вам сухую одежду, – сказал он, – а потом поговорим.

Мокрый насквозь Керр, казалось, вспомнил о достоинстве и с трудом поднялся.

– То, что я хочу сказать, – торжественно проговорил он, – предназначено только для ушей мистера Гамильтона.

– Рад это слышать, потому что знаю, мистер Гамильтон тоже хочет вам кое-что сказать. Но вначале вам надо переодеться.

Брэнд был слишком встревожен, чтобы внимательно слушать выступающих. Кандидатов было шесть, но к тому времени, когда собрание подошло к концу, четверо сняли свои кандидатуры, остались только Эллиот и Брэнд. Лорд Хоув держал речь, и пока он говорил, Брэнд думал о Марион, пытаясь понять, почему она пошла с Дэвидом Керром, с человеком, который ее бросил.

Он ревновал, конечно же, ревновал и чувствовал себя несправедливо оскорбленным. До сегодняшнего дня он считал, что Марион всецело предана ему, но теперь сомневался и гадал, знает ли ее вообще.

Он нелегко заводил дружбу и был весьма избирателен. Большинство друзей он приобрел в школе и университете. Он не был общителен, как Эш, да и не хотел быть таким. Он не судил о людях по внешнему виду, он не спеша оценивал их, пока не убеждался, что они достойны доверия.

Все изменилось, когда леди Марион Дейн направила на него один из своих холодных взглядов, и он осознал, что это его оценивают. Новизна такого положения пленила его. Марион пленила. И чем дольше она удерживала его на расстоянии, тем больше росла в нем решимость проникнуть за маску сдержанности, которую она использовала в качестве щита.

И у него получилось, с одной значительной оговоркой: Дэвид Керр. Почему она отказывается говорить о мужчине, который для нее якобы ничего не значит? И что он здесь делает?

Он все еще предавался мрачным размышлениям о Дэвиде Керре, когда звуки аплодисментов вернули его к действительности. Все смотрели на него и выходили вперед, чтобы поздравить. Пока он витал в облаках, Эллиот Койн, видимо, решил отдать ему свои голоса, и Брэнд выиграл назначение.

Как только позволили приличия, он сбежал. Эш ждал его у лестницы.

– Я нашел ее, – сразу сказал он, – и Дэвида Керра. Нет, они были не вместе, хотя у меня нет сомнений, что они поссорились. Я отправил Марион в отель в своей карете.

Когда они вышли из дома, Эш коротко поведал о том, что произошло, пока Брэнд был на собрании.

– Происходит что-то странное. Марион казалась… подавленной… разбитой, я не знаю, как еще это описать, а Керр… – Эш пожал плечами, подыскивая слова. – Керр полон чувства собственного достоинства, словно это он пострадавшая сторона. Я чувствую, что он из-за чего-то злорадствует. В любом случае он, похоже, испытал облегчение, услышав, что Марион уехала в отель, а ты еще на собрании. Думаю, он хочет поведать тебе свою версию событий до того, как это сделает она. Он ждет в твоей карете. Я подумал, ты захочешь убить сразу двух зайцев – выслушать его и вернуться в отель.

Брэнд ускорил шаги, но Эш схватил его за руку.

– Послушай меня! – резко бросил он. – Если ты ворвешься в карету, готовый расквасить Керру физиономию, ты никогда от него ничего не добьешься. Пусть тобой управляет разум, а не сердце. Подумай о Марион.

Брэнд резко выдернул руку.

– Я думаю о Марион, черт побери!

– Нет, не думаешь! Ты думаешь об удовлетворении, которое получишь, набив ему морду. Ради Бога, выясни вначале, что он знает.

Брэнд постоял, тяжело и часто дыша, потом кивнул:

– Ты прав. Я буду кротким как ягненок – а потом убью его.

Эш рассмеялся. Без сомнения, он думал о том, что еще один его друг-холостяк сбился с истинного пути. Если так и дальше пойдет, Эш Денисон останется последним холостяком. Что ж такого интригующего в браке, что он сеет такую смуту в стане его друзей?

Ему нравится Марион, действительно нравится, и многие другие женщины тоже, но холостяцкая жизнь ему нравится больше.

Весело насвистывая, он возвращался к дому, но резко остановился, когда леди Гризельда Снид налетела на него с перекошенным от ярости лицом. Он слегка попятился.

– Вы знаете, где я была, Эш?

Лорд Денисон поморщился. Он забыл о ней, устраивая дела Брэнда.

– В оранжерее?

– Куда вы должны были прийти и забрать меня, когда ваша карета будет готова! Вы обещали встретиться там со мной после ужина!

– Ах, моя карета… – Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, которая всегда заставляла женщину забыть о ее праведном гневе. – Мне пришлось предложить ее занемогшей леди. Видите ли, Гризельда…

Он не договорил, потому что леди залепила ему такую пощечину, от которой у него зубы клацнули.

– Ты… ты подлец и распутник! – заявила она и гордо удалилась.

Эш прижал ладонь к пылающей челюсти и подумал, что пройдет немало времени, прежде чем он вновь сможет свистеть.

Брэнд был рад полумраку в карете, собеседник не мог видеть убийственную ярость в его глазах. Он пытался придерживаться совета Эша и думать только о том, что лучше для Марион.

Эш оказался прав: у Керра был вид человека, с которым обошлись несправедливо. «Пострадавшая сторона», – как сказал Эш.

– Правильно ли я понял, – осведомился Брэнд, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, – вы говорите, что Марион напала на вас?

Керр вздохнул.

– Знаете, когда-то мы были помолвлены, но я разорвал помолвку, потому что Марион оказалась слишком непредсказуемой. Она ужасно вспыльчивая. Не было никакого повода нападать на меня. Она выбила мне зуб.

Как можно терпеливее Брэнд заметил:

– И все же для такого удара должна быть причина. – Он не удержался, чтобы не добавить: – Я знаю, это не из-за того, что вы разорвали помолвку. Марион не держит зла. Так что же произошло?

– Я расскажу вам, что произошло. – Голос Керра частично утратил спокойствие. – Она обвинила меня в нападении на нее в Воксхолл-Гарденз и в том, что я якобы толкнул ее с лестницы в Королевском театре! Когда я сказал, что ни при чем, она набросилась на меня и столкнула с пристани.

Брэнд откинулся назад. Он уже понимал, что все три нападения на Марион связаны с тайной исчезновения Ханны. На мгновение он представил, что за всем этим стоит Керр, однако это не соответствовало тому впечатлению, которое сложилось у него об этом человеке, – хныкающий слизняк. Тому типу в коттедже не откажешь в присутствии духа. Кроме того, Керр не знал о Ханне и ее письмах. Или знал?

Керр с жаром продолжал:

– Скорее она сама заплатила бы какому-нибудь разбойнику, чтоб он напал на меня.

– А почему, мистер Керр?

Дэвид Керр выпрямился и вздернул подбородок.

– Потому что я знаю нечто, что может погубить ее. – Он длинно выдохнул. – Потому-то я и решил поговорить с ней сегодня. Когда я узнал, что она помолвлена с вами, человеком с великим будущим в политике, то понял, что больше не могу молчать. Если вы женитесь на Марион, ваша карьера будет погублена.

– В самом деле? Керр кивнул.

– Что ж, не останавливайтесь. Что вы знаете о Марион?

Брэнд не испытывал угрызений совести, вмешиваясь в дела Марион. Что касалось ее, касалось и его. По крайней мере это Керр верно заметил.

Теперь у Керра был такой вид, словно его терзают сомнения. Он промокнул лоб сложенным платком.

– Мне очень неприятно говорить вам, мистер Гамильтон, но вас ввели в заблуждение. Видите ли, – последовала короткая пауза. – Родители Марион никогда не были женаты, поэтому они с сестрами… э-э… незаконнорожденные.

Это было не то, что Брэнд ожидал услышать, и он не смог скрыть своего потрясения.

Керр улыбнулся, страшно довольный произведенным эффектом.

– Это правда, и я могу это доказать. Ни Марион, ни ее сестры не имеют права на титул леди.

Именно эта самодовольная улыбка вывела Брэнда из ступора. Он изо всех сил напрягся, чтобы сдержаться и не стереть эту улыбочку с физиономии Керра. Он должен сохранять спокойствие, если хочет выяснить все до конца.

– И вы говорите, Марион знает об этом? Керр закивал головой и быстро добавил:

– Не я сообщил ей об этом. Думаю, она давно знала. Возможно, родители рассказали ей, когда я разорвал помолвку.

– Я разочарован в Марион, – ровно проговорил Брэнд. – Она должна была сказать мне. – И он не покривил душой.

– Именно об этом я ей и говорил. – Керр закивал головой. – Полагаю, она боялась, что вы тоже разорвете помолвку. Брак с богатым человеком, таким как вы, мистер Гамильтон, должно быть, весьма соблазнителен.

Брэнд начинал читать между строк. Намек был тонкий, но он был. От Керра можно откупиться, если дать хорошую цену.

– Вы упоминали доказательства?

– Приходские записи. Видите ли, мой отец занимался организацией похорон настоящей жены лорда Пенрита.

Отец был викарием. Бедная леди умерла, когда Марион было семь лет. В приходской книге она записана как миссис Роуз Дейн, урожденная Селлерз. Это, кстати, ее настоящее имя, но она была леди Пенрит.

Дэвид Керр – сын викария? Его бедный отец, должно быть, переворачивается в гробу. Пытаясь скрыть свое презрение, Брэнд поинтересовался:

– Где это было, и почему она не жила со своим мужем?

– Она была душевнобольной, и ее упрятали в лечебницу. Как пастору, моему отцу приходилось бывать там. Он говорил, что ум бедняжки миссис Дейн настолько помрачился, что она воображает себл леди Пенрит.

– Где находилась лечебница?

– В приходе Лонсдейла, возле Берика. Лечебница была упразднена много лет назад, и все записи перешли к моему отцу. – Его улыбка была почти извиняющейся. – А когда отец умер, записи перешли ко мне.

– Приходские записи можно подделать.

– Это не все. У меня имеется письмо, написанное моему отцу отцом Марион, в котором он благодарит его за отпевание бедной почившей кузины, миссис Роуз Дейн. На самом деле у лорда Пенрита не было кузин с таким именем.

Брэнд недоверчиво хмыкнул.

– Откуда вам это известно?

Самодовольная улыбочка вновь вернулась налицо Керра.

– Я счел своей святой обязанностью выяснить это.

– Когда были помолвлены с Марион?

– Естественно. Мужчине необходимо знать как можно больше о родственниках своей будущей жены, не так ли?

Так же учтиво Брэнд заметил:

– Мистер Керр, доказательства, которые вы имеете, в лучшем случае неубедительны. Сомневаюсь, что они представляют собой какую-то ценность.

– Письмо франкировано, – торопливо продолжил Керр, – поэтому подпись лорда Пенрита имеется снаружи, а его герб – внутри.

– Уверен, умный адвокат сможет доказать, что это подделка. Возможно, кто-то вознамерился опорочить графа.

Ему явно не удалось поколебать уверенность Керра, потому что самодовольная улыбочка не дрогнула. Голос Керра понизился до доверительного шепота:

– Покажите мне свидетельство, которое доказывает, что лорд Пенрит был женат на матери Марион. Такового нет. О, я знаю, Марион утверждает, что они были женаты, но если и так, это двоеженство. Не думаю, что граф был настолько глуп, чтобы пойти на преступление, а? Нет. Мать Марион была любовницей лорда Пенрита, это ясно как божий день.

Брэнд сложил пальцы домиком и немного помолчал, формулируя свой ответ.

– Я думаю, вы знаете, мистер Керр, что я очень привязан к Марион. То, что ее родители не были женаты, ровным счетом ничего для меня не значит. Ни для кого не секрет, что я тоже не могу похвастаться своим происхождением. Однако я сделаю все необходимое, чтобы спасти Марион и ее сестер от позора. – Он сглотнул желчь, подступившую к горлу. – Скажите, что я должен сделать, чтобы убедить вас забыть о миссис Роуз Дейн из Лонсдейлского прихода?

Керр гордо выпрямился.

– Вы видите перед собой джентльмена, – сказал он, – для которого наступили трудные времена. Если я не расплачусь с кредиторами, то могу оказаться в долговой тюрьме. Мои друзья делают все возможное, чтобы помочь мне, но долги изрядные. Мне неприятно просить вас о помощи, но если б вы сочли для себя возможным дать мне денег, чтобы расплатиться с долгами, я был бы очень благодарен.

– Насколько благодарен?

– Тайна Марион умерла бы вместе со мной. Брэнд поднял брови.

– Перестаньте, мистер Керр, этого, разумеется, мало. Я бы не достиг теперешнего положения, если бы имел привычку покупать кота в мешке. Во-первых, я желаю посмотреть на ваши доказательства, и, если они не поддельные, вы передадите мне их в обмен на деньги.

Керр прикинулся растерянным, словно его честность подверглась сомнению, и покачал головой:

– Боюсь, я не могу этого сделать. Доказательства – моя страховка. Я не дурак. Если со мной что-то случится, мое заявление вместе с доказательствами окажется в руках поверенного, и он будет знать, как действовать дальше.

Брэнд рассмеялся.

– Тогда все, что я могу сказать, – валяйте, вершите свое зло. Я возьму Марион такой, какая она есть.

Керр вытаращил глаза.

– А как же ваша политическая карьера?