Текст книги "Мы будем вместе"

Автор книги: Элизабет Кейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

Камилла ехала домой и вздрагивала при мысли о том, что ее там ждет. Может быть, действительно, лучшим выходом было бы уехать к родителям и там ждать, чем все закончится? Но она так боялась навредить им! Ведь ни отец, ни тем более мать не виноваты в том, как сложилась ее жизнь. Она сама приняла решение выйти замуж за Эрскина. Теперь она сама и должна отвечать за свои поступки.

Я знала, на что шла, думала Камилла, кутаясь в пальто, последние несколько дней ее постоянно знобило. Как же мне уговорить Эрскина отпустить меня с миром? Что я могу предложить ему взамен? Ничего. Ему нужна только я – идеальная жена.

Камилла и не заметила, как подъехала к дому Эрскина. Она тихо открыла дверь и вошла. В доме стояла гулкая тишина. Кажется, Эрскин отпустил прислугу.

Как же она могла забыть! Сегодня ведь сочельник! Она совсем потеряла голову от любви к Джиму!

Камилла сняла пальто и прошла на кухню. Ей безумно хотелось горячего чаю. Она надеялась, что это поможет ей согреться. Камилла заварила чай и подошла к окну. Начал падать мягкий снег. Совсем рождественский. Такой, какому радовались Камилла и Чарльз в детстве.

Вот и праздник пришел… Семейный праздник. А она – в кругу родных – все так же одинока. Интересно, решится ли Чарльз приехать на это Рождество домой?

– Ты все же вернулась? – раздался над ее ухом насмешливый голос.

– Да, Эрскин, – не поворачивая головы, ответила Камилла.

– Не стоит говорить со мной в таком траурном тоне. Я сыт этим по горло, за пять-то лет! Я же теперь знаю, что ты можешь быть веселой, можешь быть страстной. Почему это достается не мне, Камилла? Ведь я твой муж, а не он!

– Прости, но я не могу заставить себя полюбить тебя. – Камилла крепче обхватила тонкими пальцами горячую чашку, будто пыталась в ее тепле найти поддержку и защиту.

– А мне кажется, что, если ты приложишь некоторые усилия, ты сможешь стать мне настоящей женой.

– Я старалась сделать это пять лет, Эрскин. У меня так ничего и не получилось. Отпусти меня, мне тяжело сидеть в этой клетке. Я боюсь, что сойду с ума.

– Камилла, пойми, я не могу отпустить тебя. Мы ведь идеальная пара. Ты меня практически во всех отношениях устраиваешь. Наши капиталы настолько прочно связаны, что их разъединение приведет к краху компании. Мы не можем быть порознь, Камилла.

– Еще как можем! Я ведь у тебя ничего не прошу. Я знаю, отец говорил, в брачном контракте прописано, что в случае развода я получаю половину. И не важно, было ли это заработано тобой до брака или после.

– Вот видишь, как же мы можем развестись?

– Эрскин, мне не нужны деньги. Единственное, чего я хочу, быть рядом с Джимом. Отпусти меня. Я не хочу скандала и судебного разбирательства.

– Я тоже этого не хочу, Камилла. Но, с другой стороны, я прекрасно понимаю, что, пока я содержу твоих родителей, ты у меня в руках. И никуда ты не денешься. Прости, но мне придется давить на тебя, как бы мне это не нравилось.

– А мне кажется, что тебе очень даже нравится давить на меня! – не сдержалась Камилла.

– Придержи свой острый язычок, дорогая! – В голосе Эрскин звучала неприкрытая угроза. Он сердито посмотрел на Камиллу из-под густых бровей.

– Эрскин, мне надоело молчать! Я молчала, когда ты разрушал одной фразой все мои мечты и надежды! Я молчала, когда ты у меня на глазах флиртовал с Эстель! Я молчала, когда ты позволял себе выпады в отношении моего отца! Все, хватит, мне надоело! С сегодняшнего дня я ухожу к родителям и буду жить у них, пока мы не решим, что будем делать дальше.

– Камилла, это глупо. Ты же взрослая девочка и должна понимать, что таким образом вопрос не решится.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что забастовка уже давно не самый лучший метод борьбы за свои права.

– Я не собираюсь устраивать забастовку. Я просто ухожу.

– А что это, как не забастовка? Рабочие с фабрики, знаешь ли, тоже просто уходят.

– Я не рабочая на фабрике. И я не собираюсь выдвигать какие-то требования. Я ухожу от тебя, и тебе нужно с этим смириться.

Камилла отвернулась от Эрскина и вновь принялась смотреть в окно. На улицу высыпала детвора. Мальчишки принялись играть в снежки.

Как хорошо, что я тогда не забеременела. Что бы я сейчас делала с ребенком на руках? – подумала Камилла.

– Ты не рабочая, ты моя жена. Так что, будь добра, сиди дома. Ты – элемент престижа. Примерно как дорогая мебель. Вот только у тебя немного больше функций. На тебе лежит ответственность за мой дом.

– На мне лежит ответственность только за мое будущее. И еще за будущее моих родителей. И я думаю, что мне лучше провести рождественские дни с ними. Разве тебе есть что возразить? Я демонстрирую образец дочерней любви и привязанности.

– Твоя ирония, моя дорогая, совершенно неуместна. Ты не будешь жить с родителями, и точка. Подумать только! От меня жена сбежала к родителям!

– Тебя всегда больше всего на свете волновало, что о тебе скажут окружающие! Мое мнение, мнение моего отца тебе были безразличны.

– Да, меня действительно очень это волнует. Мне не безразлично, какова моя репутация, это ведь тоже капитал. Поэтому я бы настоятельно просил тебя сидеть дома. Ты же не хочешь, чтобы я испортил праздник старикам известием о том, что выдача пособий имени Эрскина Стюарта прекратилась?

– Как ты смеешь! Если бы не мой отец, у тебя бы сейчас ничего не было!

– Но у меня есть все! И поэтому я буду решать, что и как ты будешь делать. И если я сказал тебе, что ты сидишь дома, значит, ты сидишь дома. Это даже не обсуждается. Камилла, ты меня поняла?

Она молчала.

– Будь добра отвечать, когда я тебя спрашиваю!

– Не повышай на меня голос, – тихо сказала Камилла. – Может быть, я дура, и это подтверждается тем фактом, что я вышла за тебя замуж, но уж во всяком случае не глухая.

– Не может не радовать, – прокомментировал Эрскин.

– Твоя ирония неуместна! – парировала Камилла.

– Мило. Значит, так: ты сейчас же выбрасываешь из головы эту глупость о переселении. Моя жена должна быть дома, со мной. И точка.

– Ты не можешь заставить меня не думать о том, как выбраться из этой западни! Пусть ты меня запер, но запереть мои мысли и чувства ты не можешь!

– Да, не могу. Но помни, детка, ты в моих руках. Ты моя жена и принадлежишь мне. И еще, должен тебе сказать, что в нашей сложной ситуации есть только один выход: кто-то сдает свои позиции.

– Почему бы тебе не уступить даме?

– Я плохо воспитан.

– Да, это я давно заметила. За пять лет я несколько раз имела удовольствие видеть подтверждение этого факта.

Эрскин неожиданно грубо схватил ее за плечи и несколько раз встряхнул. Голова Камиллы качалась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы.

– Ты никогда не будешь грубить мне. Я твой муж и имею право на достойное обращение. Запомнила?

– Да! – ответила Камилла, с вызовом глядя на него. – Я запомнила. Только я запомнила и другое. То, что ты применил ко мне силу. Еще ни один человек не смел так поступить. Ни один. Я никогда не забуду этих синяков. И не прощу тебе.

– Мне не нужно твое прощение, дорогая.

Эрскин развернулся и пошел к двери. Не оборачиваясь, он небрежно бросил Камилле:

– Мы сегодня ужинаем у твоих родителей. Будь готова к семи часам. И я надеюсь, что тебе хватит ума не сидеть с кислой миной весь вечер. Не стоит волновать их.

– Какая забота! Очень мило с твоей стороны. Думаю, родители оценят, – ядовито сказала Камилла.

Эрскин повернулся, и она поняла, что на этот раз действительно перегнула палку. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. Камилла невольно попятилась. Она почувствовала, что упирается спиной в подоконник. Дальше отступать было некуда.

– Я тебя предупреждал, чтобы ты мне не хамила? – вкрадчиво спросил Эрскин.

Камилла вскинула подбородок. Она старалась, чтобы ее взгляд выражал решимость, которой у нее вовсе не было. Сейчас она по-настоящему боялась своего мужа. От напряжения у Камиллы закружилась голова. Тяжелый взгляд Эрскина давил на нее, в горле застрял крик. Камилла чувствовала себя птичкой, загипнотизированной огромным удавом. Вот сейчас он подползет ближе и проглотит ее. Только не поддаваться панике! Надо держать себя в руках и не позволять Эрскину запугивать ее.

– Ты уже поняла, что дома никого нет? Умница. Так вот, я думаю, а не заняться ли нам ребеночком прямо сейчас? Ты ведь так хотела детей. Может быть, когда ты будешь ходить с пузом, где будет шевелиться мой отпрыск, ты немного успокоишься и подобреешь к своему бедному и брошенному мужу?

– Не подходи ко мне! – сдавленно воскликнула Камилла.

– Неужели ты меня боишься? – поинтересовался Эрскин. – Это хорошо.

– Эрскин! Я тебя предупредила: если ты ко мне подойдешь, то…

– Ну что ты сделаешь? Выцарапаешь мне глаза? Я все равно сильнее тебя, Камилла. И я бы посоветовал не сопротивляться. И потом, разве тебе не хочется выполнить супружеский долг? Мы ведь с тобой спим в разных спальнях уже почти три года. А ты меня возбуждаешь все так же, как и пять лет назад. Особенно сейчас, когда твое лицо хоть что-то выражает.

Он вплотную подошел к Камилле и, схватив ее руку, больно сжал.

– Эрскин, – Камилла старалась говорить спокойно, – если ты меня не отпустишь, у меня на руке останутся синяки. Папа этого не поймет.

– Наденешь закрытое платье. – И он принялся целовать шею Камиллы.

– Эрскин, прекрати немедленно! Мне этого не хочется! – В ее голосе стали появляться истерические нотки.

– Зато мне очень хочется. Ты прекрасно пахнешь! Такой восхитительный, волнующий запах весенних цветов. Ты можешь сводить мужчин с ума! Но теперь у тебя будет один мужчина – я. И только ради меня ты будешь жить. И меня ты будешь любить.

– Я никогда не смогу полюбить тебя! – воскликнула Камилла.

Она почувствовала, как его пальцы, минуя нежный шелк трусиков, проникают в ее лоно. Камилле казалось, что она сейчас сойдет с ума от страха. Она шарила по подоконнику свободной рукой, пытаясь найти хоть что-то, чтобы оказать сопротивление насилию.

– Эрскин, не надо, прошу тебя!..

Камилла чувствовала, как по ее щекам катятся слезы бессилия. Но вдруг ее рука нащупала горшочек с цветком. Ни секунды не раздумывая, Камилла с силой опустила горшок на голову Эрскина.

Эрскин негромко вскрикнул и рухнул на пол. По его лицу текла струйка крови.

О боже, подумала Камилла, с растерянностью глядя на мужа, я его убила. Я его убила! Что же теперь будет?!

Но Эрскин вдруг шевельнулся и со стоном попытался сесть. Камилла поняла, что, если она сейчас же не убежит, расплата будет страшной.

Она вылетела в холл, схватила сумочку, ключи от машины и бросилась вон из дома.

Куда же ей теперь ехать? К родителям! Они приютят ее, к тому же при них Эрскин не сможет ей ничего сделать!

Камилла услышала за своей спиной тяжелый топот. Она оглянулась и чуть не упала, споткнувшись о бордюрчик. За ней гнался Эрскин.

Его лицо было залито кровью, но он упрямо преследовал Камиллу. Словно Франкенштейн, широко расставив руки, он пытался поймать ее. Камилла сломя голову помчалась к машине. Это была ее единственная надежда. Если она успеет первой добраться до автомобиля и завести его, она будет спасена.

Дрожащими руками Камилла распахнула дверцу и упала на сиденье. Она заблокировала двери и попыталась вставить ключ в зажигание. От страха руки ее не слушались. Наконец, уже когда Эрскин был совсем рядом, она смогла вставить ключ.

Машина завелась с первого же оборота. Камилла нажала на газ. Ее немного занесло, и из-под колес полетели комья грязи и травы. Эрскин бросился наперерез автомобилю.

Камилла зажмурилась и сильнее надавила на газ. Она почувствовала, как что-то тяжелое ударилось о бампер машины. Только через несколько секунд, когда ей показалось, что она отъехала на достаточное расстояние, Камилла открыла глаза и посмотрела в зеркало заднего вида.

Эрскин, живой и практически невредимый, стоял и смотрел ей вслед. Камилла поняла, что обратной дороги для нее нет.

Кажется, я своими руками только что разрушила жизнь родителей, подумала она. Почему же мне тогда стало так легко и свободно? Может быть, все еще обойдется? Папа наверняка знает, что делать. Только я не буду им ничего говорить сейчас. Все-таки Рождество. Потом скажу. А сегодня придумаю какую-нибудь историю… к примеру, муж по срочному делу уехал в Лондон. Да нет, скажу честно, что мы поссорились. И я поживу у них, пока Эрскин не попросит прощения. Надо будет только уговорить отца не общаться с ним. Господи! Хоть бы у меня получилось разрубить этот страшный узел, который я завязала своими руками!

10

Камилла затормозила возле дома родителей. Она никак не могла успокоиться. Дыхание было прерывистым, а руки так крепко сжимали руль, что, казалось, она никогда не сможет разжать пальцы. От только что пережитого ужаса сердце Камиллы было готово выпрыгнуть из груди. Оно так сильно стучало, что разрывало грудную клетку.

Она опустила голову на руки и прижалась лбом к холодной коже руля.

Сначала успокоиться, а уже потом идти к родителям, уговаривала себя Камилла. Если они увидят меня в таком состоянии, то страшно испугаются. Не дай бог, у мамы случится приступ. Нельзя этого допустить. Может, мне стоит отъехать, чтобы они не заметили, мою машину? Иначе как я объясню, почему так долго не выходила?

Камилла медленно отъехала за угол, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В темноте переулка было так спокойно и тихо, что Камилле захотелось остаться здесь. Просто сидеть, закрыв глаза, и ни о чем не думать.

В голове была блаженная пустота, как будто все мысли оттуда выдуло ураганным ветром. Ничего не хотелось, да и нечего было хотеть. Только к одному стремилась Камилла – навсегда остаться в этой тишине и темноте, дарящей покой, в котором она нуждалась столько лет.

О чем это я думаю! – спохватилась. Камилла. Так и до суицида недалеко. Разве для этого я вырвалась от Эрскина? И разве для этого я вновь начала встречаться с Джимом? Нет, теперь нужно идти до конца. Я должна постараться хотя бы выжить, а уж потом думать, что будет дальше. Мы с Джимом должны пожертвовать своим чувством для того, чтобы просто жить. Или нет, я опять не так думаю. Мы не должны ничем жертвовать, мы должны просто потерпеть. Со временем все устроится. Хочет того Эрскин или нет, но скоро все узнают, что я живу у родителей, и ему придется дать мне развод. А уж если он так дорожит своей репутацией, он не оставит их без пенса в кармане. Все же только благодаря моему отцу Эрскин достиг положения в обществе!

Камилла горько усмехнулась. Она посмотрела в окно. Вновь начался снегопад. Это Рождество обещало быть самым красивым за много-много лет. Еще бы – настоящий снег! Вот детям-то радости!

И я бы могла радоваться со всеми! – подумала Камилла. Ну надо же было Эрскину застукать нас с Джимом в сочельник! Сейчас бы сидели с родителями за одним столом, я бы улыбалась, а они радовались, что я наконец-то довольна жизнью. А как мне сейчас показываться им на глаза? Мама сразу же догадается, что что-то не так! Эрскин вообще имеет склонность появляться не вовремя. Или, наоборот, очень вовремя.

Камилла вновь усмехнулась, вспомнив, при каких обстоятельствах познакомилась с Эрскином. Если бы отец представил его Камилле до того, как у нее началась такая жуткая депрессия, возможно, ничего бы и не было. Максимум они стали бы друзьями.

А они ведь сначала и стали друзьями. Как же ловко Эрскин манипулировал ею! И как, оказывается, плохо она разбирается в людях. Она не почувствовала фальши в его словах и в его голосе. Не увидела в его глазах этой страшной жажды обладать. Она ведь и нужна была ему только для того, чтобы он обладал ею. Камилла Риттер как человек его вовсе не интересовала. Только как его жена, совершенно необходимый предмет интерьера современного успешного человека. Как же противно чувствовать себя вещью! Камилла не могла и помыслить, что мужчина может так относиться к женщине! Она привыкла к тому, что Джим ее боготворил, да и отец, хоть и кричал на нее, всегда относился к ней с трепетом, вот она и решила, что и все остальные мужчины должны относиться к ней так же. Отец был прав, когда говорил, что Камилла еще ребенок. Но зачем, зачем он заставил ее взрослеть таким образом?! Камилла не разрешала Джиму говорить о том, почему он тогда написал это чертово письмо, но она подозревала, что без вмешательства ее отца дело не обошлось.

Господи! Совсем забыла! – спохватилась Камилла. Джим не знает, где я и что со мной! Вдруг он уже звонил или, не дай бог, пришел забрать меня от мужа?!

Камилла взволнованно сжала кружевной носовой платочек. Но пальцы ее тут же расслабились.

Нет, Джим никогда не пойдет на то, чтобы нарушить ее запрет. Он будет страдать, мучиться, но ни за что не придет к Эрскину. Может быть, в этом и состоит их проблема? Если бы он не уговаривал ее, не приводил веские аргументы, а просто взял бы за руку и отвел к себе домой, все получилось бы по-другому? Они бы поставили Эрскина перед фактом: его жена ушла к другому. Родителям бы ничего не оставалось делать, как дать благословение. И потом, почему они должны страдать оттого, что Брэндан Риттер столь неосмотрительно передал все дела Эрскину?!

Но Камилла тут же устыдилась своих мыслей. Она не может ни в чем обвинять родителей. Они хотели сделать так, чтобы она была счастлива. И потом, отец всю жизнь мечтал, что передаст дело сыну. А когда Чарльз его разочаровал, Брэндан нашел преемника в муже дочери. Он просто осуществил свою мечту. Хоть чьи-то мечты сбились.

Взгляд Камиллы случайно упал на светящееся на приборной панели табло часов.

Она прячется от мира уже больше часа! А вдруг Эрскин уже позвонил ее родителям или даже приехал? Он мог им такого понарассказывать! Надо срочно идти в дом. И нужно позвонить Джиму, узнать, как он там без меня. И сообщить, что теперь она живет у родителей…

Камилла включила зажигание и покатила к дому родителей. Она припарковала машину возле парадного входа и вышла под пронизывающий ветер. Кажется, погода разошлась не на шутку. Начиналась настоящая метель.

Быстрым шагом Камилла взбежала по ступеням и позвонила в дверь. Открыл ей отец.

– Камилла! Ну слава богу! Мы вас уже заждались! Почему так долго? И где Эрскин?

– Папа, слишком много вопросов! – Камилла обняла отца и поцеловала его в щеку. – Можно, я войду в дом и в тепле все тебе объясню?

– Извини, дорогая, проходи, конечно!

Камилла вошла в гостиную – такую родную, согретую ярким пламенем, пылающим в камине. Изабель поднялась с кресла навстречу дочери. В последнее время она совсем плохо выглядела, и Камилла почувствовала острую жалость к матери. Как теперь она скажет родителям, что убежала от Эрскина?

– Здравствуй, дорогая. – Изабель улыбнулась. – Мы вас заждались.

– Прости, мама, нам с Эрскином нужно было решить несколько вопросов.

– А где он? Мы звонили вам домой, но никто не берет трубку. Только автоответчик срабатывает.

– Да, милая, что с моим зятем? – спросил взволнованный Брэндан.

И Камилла начала вдохновенно врать:

– Эрскину пришлось срочно уехать. Он просил извиниться перед вами, но, сами понимаете, дела есть дела!

– А куда он уехал?

– В Бирмингем, – не задумываясь, ответила Камилла.

– А что там у нашей фирмы в Бирмингеме за дела? – удивленно спросил Брэндан. – Да и вообще, какие дела могут быть накануне Рождества?!

– Ой, пап, ты себя вспомни! – попеняла Камилла отцу. – Ты сам любил возвращаться домой, когда мы засыпали, забыв о пудинге!

– Да, ты права, я не могу осуждать Эрскина. Жаль только, что он не позвонил нам…

– Папочка, он очень торопился.

– И как долго он будет отсутствовать? – спросила Изабель.

– Не знаю. – Камилла пожала плечами. – Мы с ним созвонимся в самое ближайшее время, и я все узнаю. Он и сам-то толком не понял, в чем проблема и сколько времени потребуется на ее решение. И… – Камилла запнулась и растерянно улыбнулась родителям.

– Что милая? – спросила Изабель.

– Можно, я поживу пока у вас? Пока Эрскин не вернется, – поспешила добавить она. – Все же праздник, а так не хочется скучать одной дома все Рождество!

– Конечно, Камилла! О чем речь! – улыбнулся ей Брэндан. – Это все еще твой дом.

– Спасибо, папа! – воскликнула она.

– Ну, раз больше ждать некого, пойдемте за стол, – сказала Изабель. – Камилла, ты поможешь мне?

– Конечно, мамочка!

Пока они накрывали на стол, украшали каминную полку веточками омелы, Камилле казалось, что она никуда не уходила из этого дома.

Вскоре все было готово. Обед прошел в легкой и непринужденной атмосфере. Камилла и ее родители вспоминали прежние праздники, которые они провели вместе, какие-то забавные истории. Камилле было так хорошо здесь, что она никак не могла понять, зачем пять лет назад покинула этот дом. Ради чего? Ведь она так и не нашла спокойствия и любви в другом доме. Стоило ли затевать перемены, если обмен был неравноценным?

Когда было покончено с рождественским пудингом – кулинарным шедевром миссис Риттер, семья перешла в гостиную. Несмотря на поздний час, им вовсе не хотелось расходиться по комнатам. Рождественская ель в углу весело поблескивала гирляндами и шарами.

– Вы нарядили елку? – удивилась Камилла.

– Теперь нам просто нечем заняться, – ответил, пожав плечами, Брэндан.

– А как… – Камилла не могла решиться задать волнующий ее вопрос.

– Чарльз? Он прислал нам открытку на Рождество, передает тебе привет! – сказала Изабель.

Камилла внимательно следила за отцом. Обычно он весьма доходчиво мимикой и жестами выражал свое отношение к блудному сыну. Но сегодня лицо Брэндана было спокойным. Кажется, он готов простить сына и принять его обратно в семью.

– Ой, мне же нужно позвонить! – вспомнила Камилла. – Я оставлю вас ненадолго!

Родители кивнули ей в знак согласия и завели разговор о каких-то знакомых, которым они забыли отправить рождественскую открытку.

Камилла вышла в коридор и подошла к телефонному аппарату. Набрала знакомый номер. Трубку сняли немедленно.

– Алло?

– Джим, со мной все в порядке. Я сейчас у родителей и останусь у них до тех пор, пока Эрскин не даст мне развод.

– Значит, – грустно сказал он, – мы не сможем встречаться. Ты ведь хочешь развестись с ним, а потом вновь начать наши встречи?

– Прости, милый, но лучше сейчас этого не делать. Нужно беречь нашу репутацию. Хотя, может быть, я что-то придумаю… Ты еще не знаешь, что сказал твой шеф по поводу нашего романа?

– Камилла, мой шеф небезызвестный тебе Томас. А он нам, если ты помнишь, сильно помог. Мне пришлось рассказать о нашей истории, а Томас очень впечатлительный человек.

– Да, я заметила.

– Так что никаких проблем не должно возникнуть, только если Эрскин не обратится в центральный офис. Но мне кажется, что он не станет этого делать. Он должен понимать, что жаловаться, что я отбил у него жену, – как минимум странно.

– Знаешь, Джим, я очень некрасиво ушла от него сегодня, – Камилла решила, что не будет подробно рассказывать Джиму о том, что произошло между ней и Эрскином, – и я боюсь, что теперь он пойдет на все, лишь бы отомстить тебе. Да и мне тоже. Он же понимает, что, делая плохо тебе, он делает плохо мне.

– Я люблю тебя, Камилла!

– Я тоже люблю тебя, Джим! Ну все, мне пора. Но я теперь буду тебе звонить гораздо чаще. Думаю, мы даже сможем увидеться. Мне теперь не нужно прятаться от мужа.

– Я буду с нетерпением ждать каждого твоего звонка, моя любовь.

Камилла улыбнулась и положила трубку. Она несколько секунд раздумывала, а потом набрала один номер. В трубке раздался ее собственный голос, предлагающий оставить сообщение.

– Эрскин, это Камилла, – сказала она напряженно. – Даже если ты дома, можешь не подходить. Так будет лучше. Я сейчас у родителей. Буду жить у них до тех пор, пока ты не поймешь, что я не собираюсь возвращаться к тебе и что всем будет проще, если ты без проволочек дашь мне развод. Родителям я сказала, что ты уехал в Бирмингем. Так что, будь добр, не слишком светись, во всяком случае, пока я не сообщу им, что у нас с тобой возник конфликт. И еще, Эрскин: если ты вдруг решишь лишить моих родителей того, что и так по праву принадлежит им, мой адвокат на следующий же день начнет бракоразводный процесс. В этом случае я потребую причитающуюся мне половину твоего имущества. Это все.

Камилла положила трубку и глубоко вздохнула. Ладони неприятно взмокли, ноги сильно дрожали, как будто она пробежала несколько километров. Но Камилла чувствовала, что ее голос звучал достаточно твердо, чтобы Эрскин не подумал, будто она боится его или не уверена в том, что говорит. Камилла закрыла глаза и несколько секунд стояла так, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Потом она сделала еще один глубокий вздох, натянула на лицо улыбку и вернулась к родителям.

Она сразу же почувствовала странное напряжение в комнате, но решила, что у нее просто разыгралась фантазия. Камилла села в свое любимое кресло, и они возобновили неторопливый разговор. Но беседа как-то не клеилась, и вскоре Изабель сказала, что устала и идет спать. Она поцеловала на ночь дочь и мужа и ушла.

Несколько минут Брэндан и Камилла молчали. Брэндан шевелил догорающие дрова, а Камилла смотрела, как из-под кочерги вырываются яркие искры. Она чувствовала, что отец хочет ей что-то сказать, но не решается.

– Папа, ты что-то хочешь мне сказать? – наконец пришла ему на помощь Камилла.

– Девочка, только не сердись, – начал после тяжелого вздоха Брэндан, – я случайно услышал твой разговор с Эрскином. Точнее, то, что ты наговорила ему на автоответчик.

– Значит, ты теперь знаешь, что он никуда не уехал, – сказала Камилла.

– Милая, может быть, ты мне объяснишь, что произошло между вами?

– Папа, есть вещи, которые вам с мамой лучше не знать, – мягко сказала Камилла. – Вовсе не потому, что я не хочу поделиться с вами или что-то скрываю. Просто… – как бы это лучше сказать? – я не хочу, чтобы вы волновались лишний раз.

– Ты хорошая дочь, Камилла. Но если мы не узнаем, мы будем строить догадки и волноваться еще больше. Прошу тебя, объясни мне, что произошло. Может быть, я сумею помочь тебе? Все же и ты, и Эрскин для меня не чужие люди! И я очень люблю вас обоих.

– Хорошо, – сдалась Камилла. – Я недавно встретила Джима и поняла, что мой брак был огромной ошибкой. О чем и сообщила Эрскину, но он отказался дать мне развод.

– Ты снова начала встречаться с этим Джимом! – воскликнул пораженный Брэндан.

– Во-первых, я просила бы тебя не использовать местоимение «этот», – обиженно сказала Камилла. – А во-вторых, я очень люблю Джима! И всю жизнь любила его. Мы должны были когда-нибудь встретиться, это судьба.

– Но, милая моя, ты же была счастлива с Эрскином!

Камилла обреченно покачала головой.

– Я никогда не была счастлива с ним.

– Однако в последние несколько месяцев твои глаза светились счастьем! Я сам видел!

– Это целиком и полностью заслуга Джима, – опровергла предположения отца Камилла. – Только благодаря ему я вновь ожила. Если бы не он, не знаю, что было бы со мной!

– Но ведь нельзя вычеркнуть из жизни пять лет! – воскликнул Брэндан.

– Нельзя, и я очень страдаю от этой мысли. Если бы у меня была возможность начать сначала, я бы сразу же, получив то письмо, бросилась к Джиму и заставила его все мне объяснить. Или, по крайней мере, ни за что бы не вышла за Эрскина!

– Милая, он ведь был хорошим мужем! Он любит тебя. То, что ты хочешь сделать, называется предательством!

– Я тебе даже больше скажу, папа: я уже изменила мужу. – Камиллу начало раздражать то, что говорит отец. Ну как он не может понять, что все уже решено?!

– Ты!.. Камилла, как ты могла?! Мы ведь с мамой учили тебя совершенно другому! Почему же ты не брала пример с нас, с нашей семьи?!

– Да, папа, я действительно уверена, что вы с мамой хранили друг другу верность. Но вы ведь любите друг друга! А я не люблю Эрскина. И никогда не смогу полюбить. Видит Бог, я старалась это сделать!

Несколько минут они молчали. Брэндан шевелил кочергой дрова в камине, а Камилла ждала, что же он еще скажет.

– Ты действительно не была с ним счастлива?

– Да, папа, – честно ответила Камилла.

– Он обижал тебя?

– Он относился ко мне, как к вещи. Бесплатное приложение к твоей верфи. Правда, он считал меня довольно ценным приложением. – Камилла усмехнулась, вспомнив разговор с Эрскином по этому поводу. – Я не могу сказать, что в чем-то, кроме любви, нуждалась в эти годы. Но лучше бы я жила с Джимом, ухаживала за его больной матерью, чем сидела в этой золотой клетке! Папа, Эрскин практически не общался со мной. Он отдавал распоряжения: что я должна надеть или куда мы пойдем сегодня вечером.

– Но ведь вы славно ладили раньше!

– После свадьбы он стал совершенно другим человеком! Иногда я даже боялась его!

– Подожди-ка, если он с тобой не разводился, значит, он любит тебя! – нашелся Брэндан.

– Папа! Он не разводился со мной только из-за того, что развод мог повредить его карьере и положению в обществе! Ты ведь знаешь, что репутация такие же деньги сейчас, как и фунты. И чем лучше твоя репутация, тем дороже ты сможешь себя продать.

– Ты говоришь ужасные вещи, Камилла! – возмутился Брэндан. – Я никогда не стремился продать свою репутацию!

– Ты, папочка, бизнесмен старой закалки. А нынешние сейчас готовы продать все.

– Но, по крайней мере, он хранил супружескую верность!

– Ты знаешь Эстель Хаббот? – поинтересовалась Камилла.

Брэндан утвердительно кивнул.

– Очень милая девочка, дочь моего хорошего друга.

– Так вот, с этой милой девочкой мой муж довольно давно состоит в интимной связи.

– И ты знала! – поразился Брэндан. – Почему же ты молчала, Камилла?!

– Если честно, меня это вполне устраивало. По крайней мере, Эрскин не предъявлял мне никаких претензий.

Камилла почувствовала, что краснеет. Все же нелегко обсуждать с отцом свою жизнь, особенно то, что касается постели.

– Ясно, – хмуро сказал Брэндан. – Но почему ничего не было слышно об этой связи?

– Общество готово многое простить мужчине. – Камилла пожала плечами. – Если бы ты знал, как унизительно ловить на себе насмешливые взгляды и слышать шепоток за спиной!

– Милая моя, тебе действительно пришлось нелегко. Но, Камилла, если ты хочешь быть с Джимом, что же тебе мешает? Эрскин первым нарушил клятву супружеской верности.

– Мужчине, папа, это простительно. А вот мне ни за что не простят связи с Джимом. И потом, Эрскин не желает отпускать меня. Если честно, я спряталась у вас. Я бы не смогла сейчас жить с ним.

– Я это уже понял, Камилла. Ты хочешь, чтобы я помог тебе получить развод через суд?

– Нет, папа. Я подожду, пока Эрскин поймет, что меня ему не победить в этом противостоянии характеров. И еще я не хочу огласки.

– Дело будет решено тихо. Это я могу тебе гарантировать.

– Есть еще одна очень серьезная проблема, папа, – смущенно сказала Камилла.