Текст книги "Змеиный король (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Хойт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Неужели вы и правда предпочитаете, чтобы я вас так и не узнала? – Она повернулась к нему лицом. – Или вы говорите это всем наивным женщинам, каких встречаете, дабы они считали вас искушенным жизнью?
– Считали? – Виконт усмехнулся. – Вы раните меня до глубины души.
– А вы морочите мне голову всяким вздором.
Саймон моргнул, голова его дернулась назад, словно от удара.
– Вздором?
– Да, вздором. – Голос ее дрожал от возмущения, но ей никак не удавалось с собой справиться. – Прикидываетесь дурачком, лишь бы не говорить правду.
– Но я только что сказал вам правду. – Похоже, он рассердился.
Ну и пусть. Она тоже сердита.
– И вы вот так хотите жить? Совсем один? Не позволяя никому приблизиться? – Люси понимала, давить на него не стоит, ведь они видят друг друга в последний раз.
– Дело не в моем желании, а в... – Саймон пожал плечами. – Некоторые вещи нельзя изменить. И меня это устраивает.
– Судя по всему, вы живете точно отшельник, и подобное положение вас вовсе не удовлетворяет, – медленно проговорила Люси, осторожно подбирая слова и выстраивая их словно солдат в бою. – Идти по жизни, не имея рядом родной души. Того, кому можно безбоязненно открыться, кто, зная ваши недостатки и слабости, тем не менее любил бы вас, с кем можно быть самим собой.
– Иногда вы пугаете меня больше, чем я могу выразить словами, – прошептал Саймон. Серебристые глаза его блестели, и Люси вновь подумала, как бы ей хотелось научиться в них читать. – Не искушайте мужчину, который давно позабыл, что такое дружеское участие.
– Если бы вы остались... – Люси запнулась, пытаясь отдышаться: в груди сдавило. Она так много поставила на эти несколько секунд, что ей понадобится все ее красноречие. – Если бы вы остались, мы бы, пожалуй, сумели бы сблизиться. И вы бы, возможно, смогли мне довериться. Я стала бы вашим другом.
– Я более не намерен подвергать вас опасности. – Но в его глазах мелькнула нерешительность, так по крайней мере показалось Люси.
– Я...
– Что же касается вашей просьбы... – Саймон отвел взгляд. – Не думаю, что я на это способен.
– Понятно. – Люси уставилась на свои руки. Выходит, она потерпела неудачу.
– Если кто-то...
– Вы из большого города, – прервала она Саймона, говоря быстро и громко, не желая его жалости, – я же простая провинциальная девушка, дочь нетитулованного дворянина. И я понимаю...
– Нет. – Вновь обратив лицо к Люси, Саймон шагнул к ней и теперь стоял так близко, только руку протяни. – Не сводите то, что происходит между нами, к противоречиям деревенских и городских традиций и нравов.
Люси поежилась под порывом ветра, и Саймон подвинулся, закрывая ее от холодного дуновения.
– Я в жизни не испытывал столько чувств, как в последние полторы недели. Вы что-то во мне пробуждаете. Я... – Он устремил взор поверх ее головы на облачное небо.
Она ждала.
– Не нахожу слов, чтобы выразить свои ощущения. – Виконт опустил на нее взгляд и слабо улыбнулся. – А для меня, как вы уже знаете, это крайне необычно. Могу лишь сказать, Люси Крэддок-Хейз, что рад знакомству с вами.
В уголках ее глаз собрались слезы.
– Я тоже рада.
Саймон взял кисть Люси и нежно раскрыл кулачок, так что ее ладонь в его руках теперь напоминала покоящийся среди листьев цветок.
– Я запомню вас на всю жизнь, – прошептал он настолько тихо, что она едва его расслышала. – И я понятия не имею, благословение это или проклятие. – Саймон склонился над их руками, и Люси почувствовала теплое прикосновение губ к своей холодной ладони.
Она посмотрела вниз на его затылок, и одна из слезинок упала ему на волосы.
Саймон выпрямился и, не глядя на Люси, сказал:
– Прощайте.
И ушел.
Люси всхлипнула, но затем взяла себя в руки. Она оставалась в саду до тех пор, пока не затих звук уезжающего экипажа.
* * *
Саймон взобрался в карету и устроился на красных кожаных подушках. Постучав по крыше, он откинулся назад и приготовился наблюдать, как дом семейства Крэддок-Хейз потихоньку исчезает из вида. Люси осталась в саду, застыв подобно алебастровой статуе. И раз он не мог видеть ее, дом послужит ей заменой. Экипаж тронулся.
– Не могу поверить, что ты так долго прозябал в деревне, – со вздохом признался сидевший напротив виконта Кристиан. – Всегда считал, что ты находишь сельскую местность донельзя скучной. Чем ты там целыми днями занимался? Читал?
Кучер стегнул лошадей, заставляя их перейти на рысь. Экипаж тряхнуло. Генри, сидевший рядом с Кристианом, кашлянул и уставился в потолок.
Кристиан посмотрел на него с некоторым беспокойством.
– Разумеется, семейство Крэддок-Хейз весьма гостеприимно и все такое. Хорошие люди. А мисс Крэддок-Хейз во время тех жутких трапез была ко мне весьма внимательна. Полагаю, она хотела защитить меня от своего отца, этого старого хвастуна. Очень мило. Когда она выйдет замуж за этого малого, Пенуибла, из нее получится прекрасная жена викария.
Саймон едва не скривился, но вовремя с собой справился. Во всяком случае, так ему показалось. Генри столь усердно прочистил горло, что Саймон испугался, не сместит ли слуга себе какой-нибудь жизненно важный орган.
– Да что с тобой, старина? – Кристиан хмуро взглянул на камердинера. – Никак простудился? Чем-то ты напоминаешь мне моего отца, когда тот недоволен.
Дом тем временем превратился в игрушечный – маленький пасторальный уголок, окруженный дубами, высаженными вдоль дороги.
– Я здоров, сэр, спасибо за заботу, – холодно ответил Генри. – Лорд Иддесли, вы придумали, чем займетесь по возвращении в Лондон?
– Хм. – Они завернули за угол, и Саймон уже не мог видеть дом. Какое-то мгновение он еще смотрел в ту сторону, но с этой главой его жизни было покончено. С Люси покончено. Лучше ему обо всем забыть.
Если сможет.
– Надо полагать, захочет нанести визиты, – беззаботно болтал Кристиан. – Узнать свежие слухи в школе Анджело, за игорным столом, да у испорченных голубок в самых злачных местах.
Саймон выпрямился и задернул на окне занавеску.
– Вообще-то, я отправляюсь на охоту. Помчусь по следу, как заправская ищейка – нос к земле, уши на макушке, – пока не найду тех, кто на меня напал.
Кристиан кинул на друга озадаченный взгляд.
– А разве тебя схватили не разбойники? То есть я хочу сказать, что выследить в Лондоне парочку неизвестных тебе негодяев довольно сложно. Город просто кишит ими.
– Я вполне представляю, кто это. – Саймон потер левой рукой указательный палец на правой. – Точнее, почти уверен, что знаю их. Или по крайней мере их нанимателей.
– Неужели? – Кристиан уставился на друга, вероятно, впервые осознав, что чего-то недопонял. – И что ты сделаешь, когда загонишь их в угол?
– Да просто вызову их на дуэль. – Саймон оскалился. – Вызову на дуэль и убью.
Глава 7
– ...Думаю, на этот раз крышу над ризницей починят как следует. Томас Джонс заверил меня, что сам этим займется, дабы его мальчишки чего не испортили. – Юстас прервал свои рассуждения о благоустройстве церкви, осторожно объезжая рытвину на дороге.
– Как мило, – вставила Люси, пользуясь возможностью.
Как и в прошлый вторник, ярко светило солнце. Они въезжали в Мейден-Хилл той же дорогой, какую всегда выбирал Юстас, мимо пекарни и тех же самых двух пожилых леди, торговавшихся с пекарем. Дамы обернулись, совсем как неделю назад, и приветственно помахали. Ничего не изменилось. Словно бы Саймон Иддесли никогда не появлялся в ее жизни, столь неожиданно и лишь для того, чтобы тут же исчезнуть.
Люси ощутила безумное желание завизжать.
– Правда, по поводу нефа у меня такой уверенности нет, – продолжил Юстас.
А вот это что-то новенькое в перечне бед и хлопот с церквушкой.
– И что случилось с нефом?
Юстас нахмурился, на его обычно гладком лбу пролегли морщины.
– Там тоже начала течь крыша. Несильно, пока только пятна на потолке, но туда сложнее добраться из-за свода. Даже старшего из сыновей Тома вряд ли порадует такая работа. Наверняка придется заплатить сверх обговоренного.
Люси не сумела сдержаться. Откинув голову, она расхохоталась, и этот нелепый смех, будто подхваченный эхом, звонко зазвенел в чистом зимнем воздухе. Юстас улыбнулся – той растерянной полуулыбкой, какая бывает, когда человек сомневается, что правильно ухватил, в чем соль шутки. Обе пожилые леди поспешили пересечь лужайку, желая узнать, что там за шум, а из кузницы выглянули кузнец с подмастерьем.
Люси попыталась взять себя в руки.
– Прошу прощения.
– Нет-нет, не извиняйтесь. – Юстас посмотрел на нее, в его кофейно-карих глазах читалось смущение. – Я счастлив, что вам весело. Вы нечасто смеетесь.
Люси от этих слов, разумеется, стало только хуже.
Она закрыла глаза, внезапно осознав, что ей следовало покончить со всем этим давным-давно:
– Юстас...
– Я хотел… – заговорил он одновременно с Люси, и слова их смешались.
Юстас замолчал и, улыбнувшись, подал знак продолжать:
– Прошу вас.
Но Люси сделалось совсем скверно на душе. Она уже не горела желанием начинать то, что, вне сомнений, выльется в неприятный разговор.
– Нет, это я прошу прощения. Что вы собирались сказать?
Он сделал глубокий вдох, и его широкая грудь под коричневым шерстяным пальто раздалась еще сильнее.
– Я давно хотел поговорить с вами на одну важную тему. – Юстас повернул экипаж, и они заехали за церковь, где неожиданно очутились в уединении.
У Люси возникло ужасное предчувствие:
– Думаю...
Однако в этот раз Юстас договорить ей не дал.
– Я хотел признаться, как вами восхищаюсь, – продолжил он, словно не слыша Люси. – И как мне нравится проводить с вами время. Ведь правда же, эти наши маленькие прогулки в экипаже так приятны?
– Юстас... – снова попыталась Люси.
– Нет, не перебивайте. Позвольте мне договорить. Право слово, непонятно, отчего я так нервничаю, когда так хорошо вас знаю?.. – Он сделал вдох и с шумом выдохнул. – Люси Крэддок-Хейз, вы окажете мне честь, став моей женой? Вот. Все и сказал.
– Я…
Голос Люси сорвался на писк, когда Юстас вдруг привлек ее к себе и прижал к широкой груди. Прижал бережно, но Люси показалось, будто ее обернули гигантской удушливой подушкой. Не сказать, чтобы неприятно, но и не слишком уютно. Перед глазами замаячило лицо Юстаса, и не успела Люси опомниться, как ее уже целовали.
О, бога ради! Люси была на грани отчаянья. А так ли должна себя чувствовать девушка, когда ее целует симпатичный юноша? Нет, разумеется. Хотя, если честно, поцелуй Юстаса оказался довольно... милым. Было приятно ощущать прикосновение его теплых губ. И от него пахло перечной мятой – должно быть, Юстас готовился к этому поцелую и заранее пожевал листочек, – при мысли об этом досада Люси сменилась нежным сочувствием.
– Мы сообщим вашему отцу? – Юстас оторвался от Люси, явно довольный собой.
– Юстас...
– Батюшки светы! Надо же было сначала испросить разрешения у него. – При этой мысли он наморщил лоб.
– Юстас...
– Но разве мы кого-то сильно удивим? Ведь я давно за вами ухаживаю. Так что в деревне нас, полагаю, уже считают женатыми.
– Юстас!
Он даже вздрогнул – настолько громким был окрик Люси.
– Что, дорогая?
Люси закрыла глаза. Она не собиралась кричать, но тогда бы он не замолчал. Люси потрясла головой. Необходимо сосредоточиться, если она хочет поскорее с этим закончить.
– Юстас, я безмерно признательна вам за оказанную мне честь, но я... – Она сделала ошибку, взглянув на него. Он выглядел таким невинным, с этим каштановым завитком волос, колыхавшимся у щеки...
– Да?
Люси поморщилась:
– Я не могу выйти за вас замуж.
– Конечно, можете. Уверен, капитан возражать не станет. Давным-давно указал бы мне на порог, не одобряй он наши встречи. Да и вы уже давно миновали тот возраст, когда требуется согласие родителя.
– Вот спасибо!
Юстас покраснел.
– Я имел в виду...
– Я знаю, что вы имели в виду. – Люси вздохнула. – Но я... Я правда не могу выйти за вас замуж, Юстас.
– Почему?
Ей не хотелось ранить его чувства.
– Можно не объяснять?
– Нет. – Юстас неожиданно горделиво приосанился. – Простите, но если вы намерены отказать мне, думаю, самое меньшее, чего я заслуживаю, так это узнать причину.
– Нет-нет, это вы меня простите. Я не хотела вводить вас в заблуждение. Просто... – Люси нахмурилась, опустив взгляд на свои руки, пытаясь подобрать нужные слова. – За столько лет мы, в некотором роде, привыкли друг к другу, и я не задумывалась об этом. А надо бы.
Лошадь тряхнула головой, резко забренчав упряжью.
– Я для вас привычка?
Люси вздрогнула:
– Я не...
Юстас положил свои большие руки на колени и сцепил их в замок.
– Все это время я считал, что мы поженимся. – Он пожал пальцами рук. – Вы тоже так считали – не говорите, что я не прав.
– Простите...
– А теперь вы ожидаете, что я отступлю из-за вашего каприза?
– Это не каприз. – Люси сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Слезы – слишком трусливый способ добиться от Юстаса сочувствия. Он заслуживал большего. – Последние дни я много думала. И мучительно переживала из-за того, кем мы друг для друга стали. Просто этого недостаточно.
– Почему? – Вопрос Юстаса прозвучал почти неслышно. – Почему вы усомнились в том, что у нас есть, в наших отношениях? Мне казалось, мы славно ладим.
– Но это и все. – Люси посмотрела ему прямо в глаза. – Славно ладим – этого для меня недостаточно. Я хочу – мне нужно – больше.
С минуту Юстас молчал. Ветер сгонял редкие листья к церковной двери.
– Это все из-за того малого, Иддесли?
Люси отвела взгляд, сделала глубокий вдох и выдохнула.
– Полагаю, да.
– Вы же знаете, он не вернется.
– Да.
– Тогда почему... – неожиданно Юстас стукнул себя по бедру, – почему вы не можете выйти за меня замуж?
– Это будет нечестно по отношению к вам. Вы должны это понимать.
– Думаю, вам стоило бы позволить мне самому судить об этом.
– Может, и так, – согласилась Люси. – Но тогда и вы должны позволить мне судить о том, что честно для меня. А пойти на уступку и прожить свою жизнь в славном браке я уже не считаю разумным.
– Почему? – раздался сиплый голос Юстаса, словно он был на грани слез.
У Люси запекло в глазах. Как она могла так унизить хорошего человека?
– Вы полагаете, что любите этого парня?
– Я не знаю. – Люси закрыла глаза, но слезы все равно потекли. – Знаю только, что он открыл для меня дверь в другой мир, совершенно новый, о существовании которого я и не подозревала. Я вошла в нее – и вернуться уже не могу.
– Но...
– Я знаю. – Она резко махнула рукой. – Знаю, что он не вернется, что я больше никогда его не увижу и не поговорю с ним. Но это неважно, понимаете?
Юстас замотал головой и, казалось, начав, уже не мог остановиться. Упрямо качал и качал ею из стороны в сторону, точно медведь.
– Это как... – Люси подняла руки в умоляющем жесте, пытаясь придумать аналогию, – как если бы я была слепой от рождения, а потом неожиданно прозрела. И смогла не просто видеть, но и наблюдать, как восходит солнце, плывя по лазурному небу во всем своем великолепии. Темно-лавандовые и синие тона прорезаются розовыми и красными всполохами, постепенно расползающимися по линии горизонта, пока вся Земля не будет залита светом. Пока тебе не захочется прикрыть глаза и упасть на колени в благоговейном страхе перед этим светом.
Юстас замер и уставился на нее в немом изумлении.
– Разве вы не понимаете? – прошептала Люси. – Даже если прозревший в следующую минуту вновь потеряет зрение, он никогда уже не забудет, чего именно лишился. Чем мог бы обладать.
– Стало быть, вы за меня не выйдете, – тихо произнес Юстас.
– Нет. – Люси бессильно уронила руки, почувствовав полное изнеможение. – Я не выйду за вас.
***
– Черт побери! – зарычал Эдвард де Рааф, пятый граф Свортингемский, когда еще один подавальщик пронесся мимо, каким-то образом умудрившись не заметить, как он машет ему огромной ручищей.
Саймон подавил вздох. Он сидел в любимой лондонской кофейне, положив ноги, обутые в новые туфли с красными каблуками, на стул, и неотвязно думал о деревеньке, из которой уехал неделю назад.
– Здесь все хуже и хуже обслуживают, не находишь? – посетовал Саймону граф, когда им в очередной раз пренебрегли. Подавальщик, должно быть, слепой. Или не замечает его намеренно. Де Рааф был высоким, крупным мужчиной с роскошными, заплетенными в небрежную косичку волосами, черными, как полуночное небо. На его землистого цвета лице, испещренном оспинками, в эту минуту застыла такая мина, что и сливки бы скисли. Кто-кто, а он точно выделялся из толпы.
– Нет. – Саймон, прибывший раньше де Раафа и потому уже получивший свой кофе, задумчиво отхлебнул из чашки. – Здесь всегда было паршивое обслуживание.
– Тогда почему мы приходим сюда?
– Ну, я прихожу из-за великолепного кофе. – Саймон оглядел обшарпанную, с низким потолком кофейню. Здесь собиралось Земледельческое общество – клуб с разношерстной публикой, какую мало что объединяло вне его стен. Ведь чтобы в него приняли, только и надо – интересоваться земледелием. – И, конечно же, из-за изысканной атмосферы.
Де Рааф бросил на Саймона до смешного возмущенный взгляд.
В углу завязалась драка между франтом в ужасном, напудренном розовой пудрой треххвостом парике и деревенским эсквайром в грязных ботфортах. И в тот момент, когда мимо столика друзей вновь пронесся разносчик – де Рааф даже руки не успел поднять, – в кофейню проскользнул Гарри Пай. Он двигался, словно кот на охоте, грациозно и беззвучно. А учитывая его невзрачную внешность – Гарри Пай был среднего роста, с заурядными чертами лица и предпочитал унылый коричневый цвет в одежде, – удивительно, если его вообще кто-то заметил. Саймон сузил глаза. При таком владении своим телом Пай мог бы стать опасным фехтовальщиком. Однако ему вряд ли приходилось держать в руках шпагу: только дворяне имели право ее носить, а Пай к ним не принадлежал. Что совсем не мешало ему ходить с небольшим острым клинком в левом сапоге.
– Милорды. – Пай уселся на единственный свободный стул у их столика.
Де Рааф многострадально вздохнул.
– Сколько раз я говорил тебе называть меня Эдвардом или де Раафом?
Пай еле заметно улыбнулся, услышав знакомую тираду, но слова его были обращены к Саймону:
– Рад видеть вас в добром здравии, милорд. До нас дошли вести, что вас едва не убили.
Иддесли легкомысленно пожал плечами.
– Пустяки, уверяю тебя.
– А я слышал другое, – нахмурился де Рааф.
Подавальщик со стуком поставил полную чашку кофе перед Паем.
У де Раафа отвисла челюсть.
– Как ты это сделал?
– Что? – Пай опустил взгляд и заметил: на столе перед графом пусто. – А вы сегодня не пьете кофе?
– Я…
– Де Рааф решил от него отказаться, – вкрадчивым голосом произнес Саймон. – Узнал, что тот плохо влияет на либидо. Недавно Хантингтон написал об этом трактат, ты разве не слышал? Особенно плохо кофе влияет на мужчин средних лет.
– Неужели? – Гарри Пай моргнул.
Бледное, в оспинах лицо де Раафа покраснело.
– Что за мерзкая…
– Не скажу, чтобы заметил влияние упомянутого напитка на себя. – Саймон ласково улыбнулся и отпил свой кофе. – Но, опять же, де Рааф намного старше.
– Ах ты, лживый…
– И он недавно женился. Должно быть, у него начинают замедляться физиологические процессы.
– Послушай-ка…
Губы Гарри Пая дрогнули. И не смотри Иддесли внимательно, то и не увидел бы.
– Но я тоже недавно женился, – мягко прервал Саймона Пай. – И не могу сказать, что заметил… эээ… что-то неладное. Наверное, это все возраст.
Иддесли почувствовал странный укол, осознав, что он тут белая ворона. Друзья одновременно обернулись к графу.
– Презренные, лживые, хамские… – изрыгал проклятия де Рааф.
Мимо вновь пробежал разносчик. Де Рааф яростно замахал ему рукой.
– Ааааа, дьявол!
Паренек скрылся в кухне, даже не повернув головы.
– Это хорошо, что ты решил больше не пить священное варево, – ухмыльнулся Саймон.
В углу, где разгорелась драка, послышался треск. Все обернулись. Сельский эсквайр припечатал франта, уже потерявшего парик, спиной к столу. Рядом валялись два сломанных стула.
Пай нахмурился.
– Это же Арлингтон?
– Он самый, – подтвердил Саймон. – И не узнаешь его без этого ужасного парика, правда? Не пойму, зачем он выбрал розовый цвет. Скорее всего, тот деревенский малый потому его и мутузит. Видимо, не смог побороть отвращение к этому парику.
Де Рааф покачал головой:
– Они не пришли к единому мнению в вопросах свиноводства. Загоны для опороса – извечно больная тема для Арлингтона. Это у него наследственное.
– Не думаете, что мы должны ему помочь? – спросил Пай.
– Нет. – Де Рааф огляделся, ища глазами подавальщика, и в его взгляде появился нехороший блеск. – Арлингтону пойдет на пользу трепка. Может, в него вобьют хоть немного ума.
– Сомневаюсь. – Саймон снова поднял чашку, но, увидев щуплого, неряшливого вида мужчину, поставил обратно.
Нерешительно застыв в дверях, тот осматривал помещение и, как только наткнулся глазами на Саймона, направился к его столику.
– Да чтоб их!.. – воскликнул де Рааф. – Они нарочно меня не замечают.
– Хотите, я закажу вам кофе? – спросил Гарри Пай.
– Нет. Я сам. Чего бы мне это ни стоило.
– Весь день пробегал, господин хороший, но нашел его, – доложил щуплый малый, остановившись перед Саймоном и протягивая ему грязный клочок бумаги.
– Спасибо. – Виконт вручил мужчине золотую монету.
– Благодарствую. – Человечек дернул себя за вихор и в мгновение ока удалился.
«”Обитель Дьявола”, после одиннадцати», – прочел Саймон, развернув бумажку. Только смяв записку и положив ее в карман, он понял, что оба его компаньона воззрились на него. Саймон поднял брови.
– Что это? – пророкотал де Рааф. – Опять нашел, кого вызвать на дуэль?
Саймон моргнул, захваченный врасплох. Он думал, что держал втайне от де Раафа и Пая свои дуэльные встречи. Ему не хотелось, чтобы друзья вмешивались или поучали его.
– Удивлен, что мы знаем об этом? – Де Рааф откинулся назад, и деревянный стул под ним опасно заскрипел. – Было не так уж трудно разузнать, чем ты занимался последние пару месяцев, особенно после той драки на шпагах с Хартвеллом.
«На что это верзила намекает?»
– Это вас не касается.
– Касается, если вы на каждой дуэли рискуете своей жизнью, – ответил Пай за них обоих.
Саймон сердито уставился на друзей.
Никто из них даже не моргнул.
«Черт их побери!» Иддесли отвел взгляд.
– Они убили Итана.
– Джон Пеллер убил твоего брата. – Де Рааф выразительно постучал большим пальцем по столу. – И он уже мертв. Ты разделался с ним больше двух лет назад. Зачем начинать все сначала?
– Пеллер был частью заговора. – Саймон не смотрел на друзей. – Кровавого растреклятого заговора. Я обнаружил это несколько месяцев назад, разбирая кое-какие бумаги Итана.
Де Рааф выпрямился и скрестил руки на груди.
– Узнал в аккурат перед тем, как вызвать на дуэль Хартвелла. – Саймон погладил указательный палец. – В заговоре участвовало четыре человека. Двое еще живы, но они все виновны. И что бы вы делали на моем месте? Если бы речь шла о вашем брате?
– Возможно, то же самое, что ты сейчас.
– Вот именно.
Де Рааф поморщился:
– Вероятность того, что тебя убьют, возрастает с каждой дуэлью.
– Пока что я вышел победителем из обеих. – Саймон продолжал смотреть в сторону. – Почему вы решили, я не одержу верх в следующей?
– Даже лучший фехтовальщик может оступиться или отвлечься на мгновение. – Де Рааф явно негодовал. – Одно мгновение – больше и не нужно. Это твои слова.
Саймон пожал плечами.
Пай наклонился вперед и сказал, понизив голос:
– По крайней мере, позвольте нам пойти с вами и быть вашими секундантами.
– Нет. У меня уже есть кое-кто другой на примете.
– Тот парень, с которым ты тренируешься у Анджело? – вставил де Рааф.
Саймон кивнул.
– Кристиан Флетчер.
Взгляд Гарри Пая стал пронзительным.
– Насколько хорошо вы его знаете? Вы можете ему доверять?
– Кристиану? – засмеялся Саймон. – Он молод, признаю, но довольно недурно обращается с клинком. Вернее сказать, почти так же хорошо, как я. На тренировках он даже пару раз одержал надо мной верх.
– Но прикроет ли он тебе спину в решающий момент? – Де Рааф покачал головой. – Догадается ли быть настороже, ища подвоха?
– Этого не понадобится.
– Дьявол!..
– Кроме того, – Иддесли перевел взгляд с одного компаньона на другого, – вы оба сейчас наслаждаетесь радостями супружества. Думаете, я горю желанием сообщить вашим женам, что их мужья погибли, не успев справить первую годовщину брака?
– Саймон, – начал де Рааф.
– Нет. Оставьте все как есть.
– Да иди ты к черту! – Великан встал, чуть не опрокинув стул. – Только попробуй оказаться мертвым в следующий раз, как я тебя встречу. – Он пробрался сквозь толпу и вышел из кофейни.
Саймон нахмурился.
Пай молча допил свою чашку.
– Поскольку вы напомнили мне о моей супруге, я тоже лучше пойду. – Он поднялся. – Лорд Иддесли, если я вам понадоблюсь, дайте только знать.
Саймон кивнул:
– Дружеское участие – это все, о чем я прошу.
Пай дотронулся до плеча Саймона и тоже покинул кофейню.
Иддесли посмотрел на свой кофе. Напиток остыл, на поверхности плавало кольцо жирной пенки, но Саймон решил не заказывать новую чашку. Сегодня вечером, в одиннадцать часов, он выследит еще одного из убийц брата и вызовет мерзавца на дуэль. А пока ему, в принципе, нечем заняться. Никто не ждал его возвращения. Никто не волновался, глядя, как проходит час за часом. Никто не будет оплакивать лорда Иддесли, если он не вернется.
Саймон глотнул противного на вкус кофе и скривился. Вряд ли найдется более жалкое зрелище, чем мужчина, лгущий сам себе. Его смерть было кому оплакивать – Пай и де Рааф только что дали понять: им не все равно, – но ни одна женщина не будет горевать по лорду Иддесли. Нет, он опять лжет сам себе. Люси. Люси не станет по нему горевать. Саймон выдохнул ее имя и забарабанил пальцами по чашке. Когда это он успел отказаться от нормальной жизни, в которой у него могли быть жена и дети? Неужели после гибели Итана, когда на Саймона неожиданно свалился титул, а к нему в придачу и куча забот? Или это случилось позднее, когда он убил первого заговорщика? Джона Пеллера. Саймон содрогнулся. Ему до сих пор снились отрубленные пальцы Пеллера, как они падают на покрытую росой траву, словно только-только распустившиеся отвратительные цветы.
«Боже».
Но он мог с этим жить, мог жить со своими жуткими ночными кошмарами. В конце концов, тот человек убил его единственного брата. Убийца заслуживал смерти. Даже страшные сны уже реже беспокоили. Пока Саймон не узнал, что мерзавец действовал не один.
Иддесли поднес чашку к губам и только потом вспомнил, что она пуста. Даже после дуэли с Хартвеллом ему продолжал сниться именно Пеллер и его отрубленные пальцы. Странно. Должно быть, это какая-то причудливая особенность мозга. Ненормальная особенность, конечно, поскольку его мозг уже не был нормальным. Некоторые могут убивать, не меняясь внутренне, но Саймон Иддесли не относился к их числу. И эта мысль снова убедила его в том, что он поступил правильно. Правильно, что расстался с Люси. Правильно, что решил не привязывать себя к жене, несмотря на сильное искушение все бросить и жить обычной жизнью. Он больше не мог себе этого позволить.
Саймон потерял свой шанс, когда выбрал путь отмщения.
***
– Не думаю, что этот джентльмен, Иддесли, подходящая для тебя компания, Кристиан, хоть он и виконт. – Матильда со значением посмотрела на единственного сына, передавая ему хлеб.
Сэр Руперт поморщился. За годы брака рыжий цвет волос его жены, теперь посеребренных сединой, смягчился, а вот ее нрав – нет. Матильда была единственной дочерью баронета и принадлежала к старинному, ныне обедневшему дворянскому роду. До встречи с ней сэр Руперт считал, что все аристократки – это эдакие увядающие лилии. Но только не Матильда. За ее хрупкой внешностью обнаружилась стальная воля.
Сэр Руперт поднял свой бокал и решил посмотреть, чем же закончится стычка за обеденным столом. Обычно Матильда была весьма снисходительна к детям, позволяя им самим выбирать друзей и увлечения. Но с недавних пор у нее появилась навязчивая идея по поводу знакомства Иддесли и Кристиана.
– Почему, мама, чем он вам не угодил? – Кристиан любезно улыбнулся матери; волосы его, как двадцать лет назад у нее, были тициановского оттенка рыжего.
– Он повеса, к тому же, неприятная личность. – Матильда посмотрела на сына поверх полукруглых очков, которые носила только дома, в кругу семьи. – Говорят, он убил двух человек на разных дуэлях.
Кристиан выронил корзинку с хлебом.
«Бедный парень, – мысленно покачал головой сэр Руперт. – Еще не научился уходить от прямого ответа». К счастью, Кристиана спасла его старшая сестра.
– А я полагаю, что лорд Иддесли – аппетитнейший мужчина, – заявила Ребекка с вызовом в темно-голубых глазах. – И сплетни только добавляют ему привлекательности.
Сэр Руперт вздохнул. Бекка, их с Матильдой второй ребенок и гордость семьи – красавица, с классическими чертами лица – была на ножах с матерью с момента своего четырнадцатилетия, то есть уже десять лет. Он, по правде говоря, надеялся, что дочь переросла свою язвительность.
– Да, дорогая, я знаю. – Матильда, давно привыкшая к выходкам Ребекки, даже не подумала клюнуть на ее уловку. – Хотя мне жаль, что ты выразилась в такой нелепой форме. Назвала этого мужчину «аппетитнейший», точно он кусок бекона.
– О, мама!..
– Никак не пойму, что ты в нем нашла, Бекка. – Джулия, старшая дочь сэра Руперта и Матильды, нахмурилась, склонившись над тарелкой с жареным цыпленком.
Сэр Руперт не раз задумывался, не унаследовала ли его старшенькая от матери слабое зрение. Однако Джулия пришла бы в ярость, кабы ей посоветовали носить очки, поскольку, хотя и считала себя практичной, все же обладала ноткой тщеславия.
– Его шутки зачастую не слишком дружелюбные, и он так странно на всех смотрит, – тем временем продолжала Джулия.
Кристиан засмеялся:
– Да что ты говоришь?
– А я даже никогда не видела этого виконта Иддесли, – вступила в разговор Сара, младшая дочь, унаследовавшая характер отца. Она изучающе посмотрела на сестер и брата своими карими глазами. – Вряд ли его приглашают на те же балы, что и меня. Какой он?
– Да отличный парень. Весьма забавный и мастерски владеет шпагой. Он показал мне пару приемчиков… – Поймав взгляд матери, Кристиан внезапно с преувеличенным интересом занялся горохом в своей тарелке.
– Лорд Иддесли выше среднего роста, но не такой высокий, как наш брат, – подхватила Джулия. – Прекрасно сложен, красив и, ко всему прочему, считается великолепным танцором.
– Он божественно танцует, – вставила Бекка.
– Несомненно. – Джулия нарезала мясо на одинаковые маленькие кубики. – Но лорд Иддесли редко танцует с незамужними леди, хотя сам холост и, казалось бы, должен подыскивать себе жену.
– Думаю, ты не вправе упрекать его за нежелание жениться, – запротестовал Кристиан.
