Текст книги "Змеиный король (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Хойт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Экипаж, пошатываясь, тронулся с места.
Люси села и натянула на себя меховую полость. Холод пробирал до костей. Какой скандал, ехать по Лондону полуодетой и простоволосой, но она не позволит стыду удержать ее от погони. Муж толком не спал в эти дни и еще не до конца оправился после избиения. Как смеет он продолжать рисковать своей жизнью и думать, будто Люси не следует о том знать? Саймон воистину отрезал ее от этой части своей души. Он что, считает, будто она какая-то кукла, которую можно вынуть, поиграть, а потом снова убрать подальше, когда найдутся дела поважнее? Что ж, пришла пора объяснить ему, в чем же, по ее мнению состоят обязанности жены. В первую очередь заботиться о здоровье мужа. Во вторую, следить, чтобы у него не было от нее никаких тайн. Люси фыркнула и сложила руки на груди.
Наконец взошло декабрьское солнце, но светило оно скудно и вовсе не согревало. Экипаж свернул к парку. Булыжная мостовая под колесами сменилась на гравий. По земле зловеще стелился туман, укрывая стволы деревьев. Из маленького окошка кареты Люси не могла видеть, куда они едут, и приходилось полагаться на веру, что кучер все еще следует за Саймоном.
Внезапно экипаж остановился.
Лакей открыл дверцу и посмотрел на Люси.
– Джон Коучмен говорит, что если подъедем ближе, его светлость заметит.
– Благодарю.
С его помощью Люси вышла и повернулась туда, куда он указал. В сотне ярдов отсюда стояли Саймон и еще какой-то мужчина, лицом к лицу, точно фигуры в пантомиме. Со своего места Люси могла узнать мужа лишь по тому, как он двигался. Казалось, у нее замерло сердце. Боже правый, да они готовы начать. У нее нет времени урезонить Саймона и остановить эту ужасную церемонию.
– Ждите меня здесь, – приказала она слугам и пошла в направлении разыгравшейся сцены. Всего в ней участвовало шесть мужчин – четверо стояли отдельно от дуэлянтов, однако в сторону Люси никто не смотрел и, похоже, вовсе ее не замечал. Они были чересчур поглощены этой мужской игрой в смерть. Саймон снял камзол и жилет – как и его противник, человек, которого Люси никогда прежде не видела. Из-за белых рубашек оба казались привидениями в сером туманном утре. Должно быть, мужчинам было холодно, но никто не дрожал. Саймон стоял спокойно, пока его соперник со свистом махал шпагой, вероятно, разминаясь.
Люси остановилась ярдах в двадцати под прикрытием кустов. Голые ноги уже закоченели.
Противник Саймона, крупный мужчина, был выше и плечистей, его красное лицо казалось еще ярче на контрасте с белым париком. Виконт же, напротив, пугал прямо-таки мертвенной бледностью; при дневном свете даже с расстояния на его лице отчетливо читалась усталость, которую Люси заметила еще дома. Оба дуэлянта замерли. Согнули колени, подняли шпаги и застыли, как в немой сцене.
Люси открыла рот.
Кто-то крикнул. Она вздрогнула. Саймон и здоровяк бросились друг на друга. Молниеносные выпады, страшные усмешки на лицах – все во славу насилия. Стылый воздух тревожил лишь звон оружия. Соперник выбросил руку со шпагой вперед, но Саймон уклонился, парируя удар. Как он мог так быстро двигаться при всей своей усталости? Как вообще держался на ногах? Люси хотелось подбежать и закричать сражающимся: «Прекратите! Остановитесь! Стойте!» Однако она знала: отвлекшись на нее, муж рискует погибнуть.
Противник заворчал и атаковал снизу. Саймон отступил назад и отразил удар шпагой.
– Кровь! – крикнул кто-то.
Только тут Люси заметила пятно на поясе мужа. О боже. Она не осознавала, что прикусила губу, пока не ощутила во рту металлический привкус. Саймон все еще двигался. Он ведь непременно упал бы, если б его проткнули шпагой, верно? Виконт отступал, продолжал отбиваться, противник его теснил. Люси почувствовала, как к горлу подкатывает желчь. «Господи милосердный, пожалуйста, не дай ему умереть».
– Бросайте шпаги! – закричал какой-то мужчина.
Люси повернула голову и узнала в одном из секундантов мистера Флетчера. Трое других орали и жестикулировали противникам, пытаясь положить конец дуэли, но Кристиан просто стоял со странной улыбкой на лице. В скольких этих бессмысленных поединках Саймона он участвовал? Сколько смертей от руки ее мужа засвидетельствовал?
Люси вдруг возненавидела его свежее открытое лицо.
Пятно на поясе Саймона неумолимо расплывалось, словно он повязал вокруг талии алый кушак. Сколько муж потерял крови? Верзила усмехнулся и принялся орудовать шпагой еще усерднее и напористее. Саймон отставал. Он раз за разом уворачивался от клинка противника. Потом споткнулся и чуть не оступился. Еще одно пятно крови расцвело на его рубашке, повыше кисти, сжимавшей шпагу.
– Проклятье, – еле слышно донеслось до Люси.
Какой слабый голос, сколько в нем усталости.
Люси закрыла глаза, чувствуя подступающие слезы, обхватила себя руками, чтобы удержать всхлипы. Нельзя шуметь, ни в коем случае. Нельзя отвлечь Саймона. Еще крик. Она услышала, как Саймон хрипло выругался. Глаза открывать не хотелось, и все-таки Люси не выдержала. Муж стоял на коленях, словно жертва мстительному богу.
Господь милосердный.
Лицо противника виконта расплылось в выражении гротескного триумфа. Он занес сверкающий клинок, чтобы вонзить его в Саймона. Убить ее мужа. Нет, пожалуйста, нет. Люси, словно во сне, молча побежала вперед. Она знала, что не успеет.
Но в последнюю секунду Саймон вскинул шпагу и воткнул ее в правый глаз соперника.
Люси согнулась, и ее вырвало, горячая желчь обрызгала босые ноги. Здоровяк закричал, ужасно, пронзительно. Таких звуков Люси в жизни не слышала. Ее снова стошнило. Прочие мужчины что-то выкрикивали, но мозг отказывался воспринимать их слова. Она подняла голову. Кто-то вынул шпагу из глаза здоровяка. Темная субстанция стекала по его щеке. Он лежал на земле и стонал, с его бритого черепа слетел парик. Человек с лекарской черной сумкой склонился над раненым, но только покачал головой.
Противник Саймона доживал последние мгновения.
Люси опять подавилась, но из обожженного горла вылилась лишь желтая струйка. Во рту остался кислый привкус.
– Иддесли, – выдохнул умирающий.
Саймон поднялся, хотя с явственными усилиями. Его бриджи заляпала кровь. Мистер Флетчер, не обращая внимания на павшего, возился с рубашкой виконта, пытаясь перевязать его рану.
– Что такое, Уокер? – спросил Саймон.
– Еще один.
Муж вдруг выпрямился и оттолкнул мистера Флетчера. Лицо Саймона заострилось, глубокие морщины прорезали щеки. Одним махом он очутился у раненого и навис над ним.
– Что?
– Еще один.
Тело Уокера сотрясалось.
Саймон рухнул рядом ним на колени.
– Кто?
Губы умирающего задвигались, и наконец с них слетело имя:
– Флетчер.
Мистер Флетчер резко обернулся, на его лице проступило замешательство.
Саймон не сводил глаз с умирающего.
– Флетчер слишком юн. Вы меня так легко не одурачите.
Уокер улыбнулся сквозь кровь из поврежденного глаза.
– Флетчера…
Приступ кашля оборвал фразу.
Саймон нахмурился.
– Принесите воды.
Один из мужчин протянул металлическую флягу.
– Виски.
Саймон кивнул и взял предложенное. Он поднес флягу к губам врага, и тот глотнул. Уокер вздохнул. Глаза его закрылись.
Саймон потряс раненого и повторил вопрос:
– Кто?
Уокер не двигался. Неужели умер? Люси стала шептать молитву по его душу.
Саймон выругался и шлепнул противника по лицу.
Люси ахнула.
Уокер приоткрыл веки и невнятно протянул:
– О-о-оте-ец.
Саймон встал и посмотрел на Кристиана. Умирающий на земле снова вздохнул, дыхание с хрипом вырывалось из его горла.
Саймон даже не взглянул вниз.
– Твой отец – он ведь сэр Руперт Флетчер?
– Нет, – затряс головой Кристиан. – Ты ведь не станешь слушать человека, которого сам же и прикончил?
– Возможно, стоило бы?
– Он лжет!
Саймон просто смотрел на молодого человека.
– Твой отец причастен к убийству моего брата?
– Нет! – развел руками Кристиан. – Нет! Ты не в своем уме. Я ухожу.
И пошагал прочь.
Саймон пристально глядел ему вслед.
Другие присутствующие стали расходиться.
Люси вытерла рот тыльной стороной ладони и выступила вперед.
– Саймон.
Муж повернулся и встретился с ней взглядом над телом человека, которого только что убил.
Глава 15
Господи Боже.
Люси.
– Что ты тут делаешь? – поневоле прошипел Саймон.
Люси здесь, волосы распущены, лицо бледное, как у призрака. Вся сгорбилась, кутается в плащ; пальцы, что сжимают ткань под подбородком, посинели от холода.
И глядит так, словно увидела кошмар.
Саймон посмотрел вниз. У его ног словно кровавый трофей лежало тело Уокера. На месте глаза у мертвеца зияла дыра, челюсть отвисла: жизнь больше не удерживала ее на месте. Врач и другие присутствовавшие отошли, словно боялись возиться с трупом, пока над ним все еще маячит его убийца. Господи Боже.
Люси и впрямь узрела кошмар.
Она наблюдала, как Саймон боролся за свою жизнь, видела, как он убил человека, как проткнул ему глаз. Виконт был весь покрыт засохшей кровью, своей и чужой. Господи Боже. Неудивительно, что жена смотрела на него, как на какое-то чудовище. Он и был чудовищем. И не мог больше этого скрывать. Ему некуда спрятаться. Он так боялся, что она это увидит. Узнает, что он…
– Что ты здесь делаешь? – закричал Саймон, чтобы прогнать Люси и заглушить этот монотонный голос в своей голове.
Она твердо стояла на ногах, его ангел, даже лицом к лицу с орущим окровавленным безумцем.
– Что ты натворил?
Он моргнул, поднял руку, все еще сжимавшую шпагу. На лезвии алели влажные пятна.
– Что я… – И расхохотался.
Люси вздрогнула.
Горло его саднило, болело от слез, а он смеялся.
– Я отомстил за брата.
Она взглянула вниз на покалеченное лицо Уокера. Содрогнулась.
– Сколько человек ты убил за своего брата?
– Четырех. – Саймон закрыл глаза, но их лица по-прежнему маячили где-то на грани сознания. – Я думал, их четверо. Думал, что закончил, но мне сказали, есть пятый.
Люси потрясла головой.
– Нет.
– Да. – Он не знал, почему продолжает настаивать. – Был еще пятый.
Она сжала губы: то ли в попытке сдержать всхлип, то ли от отвращения, неясно.
– Ты не можешь это сделать, Саймон.
Виконт притворился, будто не понял, хотя ему самому хотелось зарыдать.
– Не могу? Но я уже это сделал, Люси. И продолжаю делать. – Он широко развел руки. – Кто меня остановит?
– Ты сам можешь остановиться, – тихо промолвила она.
Саймон уронил руки.
– Но не стану.
– Ты себя погубишь.
– Уже погубил.
И в самой глубине своей черной души виконт знал, что говорит правду.
– Воздаяние в руках Господа.
Какое спокойствие. Какая уверенность.
Иддесли вложил все еще окровавленную шпагу в ножны.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Саймон.
– Если воздаяние в руках господних, то зачем Англии суды? Почему мы каждый день посылаем убийц на виселицу?
– Ты не суд.
– Нет. – Он засмеялся. – Суд их и пальцем бы не тронул.
Люси закрыла глаза, точно эта словесная дуэль отняла у нее последние силы.
– Саймон, ты не можешь вот так просто брать и убивать людей.
– Они убили Итана.
– Это неправильно
– Моего брата, Итана.
– Ты берешь грех на душу.
– Так ты хотела бы, чтобы я сложил руки и позволил им упиваться своей победой? – прошептал Иддесли.
– Кто ты? – Люси вновь распахнула глаза и уставилась на мужа; голос ее звучал на грани истерики. – Да знаю ли я тебя вообще?
Он переступил через искалеченный труп Уокера, схватил ее за плечи и наклонился так, что его несомненно несвежее дыхание овеяло лицо Люси.
– Я ваш муж, миледи.
Она отвернулась.
Виконт потряс Люси.
– Тот, кому ты обещала вечно повиноваться.
– Саймон…
– Тот, кому обещала хранить верность, забыв обо всех остальных.
– Я…
– Тот, кого ты любила ночью.
– Не знаю, смогу ли и дальше с тобой жить.
Нутро Саймона свело от неимоверного страха. Виконт резко прижал Люси к себе и обрушился поцелуем на ее губы. Почувствовал вкус крови – своей или ее, не имело значения, да и не волновало. Он не даст – не сможет дать – ей уйти. Саймон поднял голову и пристально посмотрел жене в глаза.
– Тогда жаль, что у тебя больше нет выбора.
Трясущейся рукой Люси стерла кровь со рта. Саймон сам хотел это сделать, хотел попросить прощения. Но сейчас она наверно укусила бы его за пальцы, а слов все равно не находилось. Поэтому виконт просто смотрел на нее. Она запахнула испачканный плащ, повернулась и пошла прочь. Саймон смотрел ей вслед. Люси пересекла лужайку, забралась в карету и уехала.
Только тогда он подобрал камзол и оседлал лошадь. Лондонские улицы запрудили спешащие по своим делам люди. Торговцы с тележками, проворные уличные мальчишки, джентльмены и леди в каретах и верхом, лавочники и проститутки. Все эти живые существа начинали новый день.
Однако Саймон ехал, сторонясь их общества.
Смерть приняла его в свою проклятую компанию, и связь виконта с остальным человечеством оборвалась.
***
Дверь кабинета, распахнувшись, ударилась о стену.
Сэр Руперт поднял взгляд и увидел на пороге сына, бледного, взъерошенного, с блестящим от пота лицом. Флетчер-старший было начал вставать из-за стола…
– Ты это сделал? – Пусть Кристиан внешне пребывал в полном раздрае, но голос его звучал тихо и почти спокойно.
– Что именно?
– Ты убил Итана Иддесли?
Сэр Руперт сел обратно. Если бы он мог, то солгал бы, причем без зазрения совести. Флетчер-старший находил, что обман зачастую наилучший выход. Люди сами хотели, чтобы им лгали, мало кто любил правду. Как еще объяснить, почему они так легко попадались на ложь? Но лицо сына подсказало сэру Руперту, что Кристиан уже знал истину. Вопрос был риторическим.
– Закрой дверь, – приказал отец.
Кристиан моргнул, потом сделал, как велено.
– Господи. Ты это сделал, отец?
– Сядь.
Сын упал в золоченое резное кресло. Его рыжеватые волосы спутались от пота, лицо блестело. Однако более всего сэра Руперта обеспокоило выражение крайней усталости. Когда на лице сына успели появиться морщины?
Отец развел руками.
– Итан Иддесли доставлял сильное беспокойство. Его нужно было устранить.
– Господь милосердный, – простонал Кристиан. – Почему? Скажи, за что ты решил убить человека?
– Я его не убивал, – раздраженно поправил сэр Руперт. – Думаешь, твой отец настолько глуп? Я просто устроил его смерть. Мы с Итаном Иддесли вложились в одно рискованное предприятие. Он, я, лорд Уокер…
– Пеллер, Джеймс и Хартуэлл, – прервал Кристиан. – Да, я знаю.
Сэр Руперт нахмурился.
– Тогда зачем спрашиваешь, коли уже знаешь?
– Я имею представление о случившемся лишь со слов Саймона, и то какие-то крупицы.
– Саймон Иддесли без сомнения пристрастен в своем суждении, – сказал сэр Руперт. – Факты таковы. Мы неудачно вложились в чай и стояли на грани краха. Мы все согласились, как вернуть свои деньги. Все, кроме Итана. Он…
– Так дело в деньгах?
Сэр Руперт оглядел сына. Кристиан был облачен в расшитый шелковый камзол, чья стоимость обеспечила бы какой-нибудь рабочей семье пищу и кров на большую часть зимы. Сидел в золоченном кресле, которого не постыдился бы сам король, в доме, стоявшем на лучшей улице Лондона.
Он вообще имел об этом понятие?
– Конечно, дело в деньгах, черт возьми. А в чем же, по-твоему?
– Я…
Сэр Руперт хлопнул ладонью по столу.
– В твои годы я работал от зари до заката. Бывали дни, когда я засыпал за ужином, прямо на столе. Думаешь, я когда-нибудь вернусь к этому по своей воле?
– Но ты убил человека ради золота, отец.
– Не смей насмехаться над золотом! – Сэр Руперт возвысил голос на последнем слове. Потом вновь взял себя в руки. – Благодаря ему у тебя нет нужды трудиться в поте лица, как твоему деду. Как довелось мне.
Кристиан запустил пятерню в волосы. Он казался ошеломленным.
– У Итана Иддесли остались жена и маленькая дочь.
– Думаешь, я бы выбрал благополучие его дочери в ущерб своей?
– Я…
– Мы потеряли бы дом.
Кристиан поднял взгляд.
– Да, – кивнул сэр Руперт. – Настолько худо обстояло дело. Нам бы пришлось уехать в деревню. Твои сестры лишились бы своих дебютов. Тебе пришлось бы отказаться от новой кареты, что я тебе приобрел. Матери пришлось бы продать свои драгоценности.
– Наши денежные дела пребывали в столь плачевном состоянии?
– Ты и понятия не имеешь. Ты ведь получаешь свое ежеквартальное содержание и не задумываешься, откуда оно берется?
– Наверняка есть еще вложения…
– Ах да, вложения! – Сэр Руперт вновь стукнул по столу. – А я о чем, по-твоему, толкую? Вот речь и шла о вложении, от которого зависело все наше будущее. А Итан Иддесли, который ни дня в жизни пальцем о палец не ударил, которому с самого детства все преподносили на серебряном блюде, хотел настоять на принципах.
– Каких принципах? – спросил Кристиан.
Сэр Руперт тяжело дышал. Нога адски болела, и отчаянно хотелось выпить.
– Какая разница? Мы были на грани разорения. Наша семья, Кристиан.
Сын просто уставился на него.
– Я сказал другим, что если мы избавимся от Иддесли, то сможем двигаться дальше. Оставался лишь шаг до того, чтобы Иддесли вызвал Пеллера. Они дрались на дуэли, и Пеллер победил. – Сэр Руперт наклонился вперед и пронзил сына взглядом. – Мы победили. Наша семья спаслась. И твоя мать никогда не узнала, как близко мы подошли к полному краху.
– Я не знаю, – покачал головой Кристиан. – Не знаю, смогу ли смириться с тем, что ты спас нас таким путем и оставил дочь Итана Иддесли сиротой.
– Смириться? – Ногу сэра Руперта свело. – Не будь дураком. Ты хотел бы видеть свою мать в лохмотьях? А меня в богадельне? А сестры стали бы прачками? Принципы вещь прекрасная, но они ведь тебя не накормят, верно?
– Нет.
Однако по Кристиану было видно: его по-прежнему терзают сомнения.
– Ты замешан в этом не меньше, чем я. – Сэр Руперт выудил из кармана жилета злосчастную печатку и бросил через стол сыну.
Кристиан ее подобрал.
– Что это?
– Кольцо Саймона Иддесли. Джеймс забрал его, когда наемные бандиты чуть не прикончили виконта.
Сын поднял на отца неверящий взгляд.
Сэр Руперт кивнул.
– Сохрани его. Оно будет служить напоминанием, на чьей ты стороне, и что мужчина должен делать ради своей семьи.
Он растил Кристиана джентльменом. Хотел, чтобы сын чувствовал себя среди аристократии как дома, чтобы не боялся допустить какой-нибудь faux pas (промах – фр.) и выдать свои плебейские корни, как сам Руперт опасался в молодости. Но взращивая в Кристиане веру и убежденность, что ему нет нужды беспокоиться о деньгах, не воспитал ли бывший торговец его слабым?
Кристиан уставился на кольцо.
– Сегодня утром он убил Уокера.
Сэр Руперт пожал плечами.
– Это был лишь вопрос времени.
– И теперь он придет за тобой.
– Что?
– Он знает о тебе. Уокер сказал, что ты пятый участник заговора.
Сэр Руперт выругался.
– Что ты собираешься делать? – спросил сын, убирая кольцо в карман.
– Ничего.
– Ничего? Но как же? Иддесли преследовал других и заставлял бросать ему вызов. Он поступит также и с тобой.
– Сомневаюсь. – Сэр Руперт, тяжело опираясь на трость, с трудом вышел из-за стола. – Нет, искренне в том сомневаюсь.
***
Когда той ночью Саймон вошел в спальню, в доме царили тишина и мрак. Люси уже стала задаваться вопросом, вернется ли муж домой вообще. Она провела белый день в напрасном ожидании, безуспешно пытаясь читать книгу, названия которой даже не помнила. Когда Саймон не явился в их обычный обеденный час, Люси поела в одиночестве. Затем, твердо решив поговорить с мужем по возвращении, отправилась спать в его покои. Теперь же сидела, обняв колени, на его широкой кровати красного дерева.
– Где ты был? – Вопрос вылетел сам собой, не успела она опомниться. Люси поморщилась. Может, она и вовсе не желала знать, где был Саймон.
– А тебе не все равно?
Он поставил на стол канделябр и скинул с плеч камзол. Синий шелк местами посерел, и она разглядела по меньшей мере одну прореху.
Люси подавила ярость. Гнев сейчас ничему не поможет.
– Нет, не все равно.
И это была правда. Несмотря ни на что, она любила мужа, и ее волновало, что с ним и чем он занимается.
Саймон не ответил, однако сел в кресло у огня и снял башмаки. Потом снова встал, стянул парик и повесил на подставку. Сильно потер руками голову, отчего короткие волосы встали дыбом.
– Да так, бродил там да сям. – Муж расстегнул жилет и кинул тот на кресло. – Поболтался в Земледельческом обществе. Заглянул в книжную лавку.
– Ты не охотился на отца мистера Флетчера?
Вот чего она все это время боялась. Что муж подготавливает почву для следующей дуэли.
Виконт посмотрел на Люси, потом снял рубашку.
– Нет. Предпочитаю хотя бы день отдыхать перед следующим забоем.
– Не смешно, – прошептала она.
– Да, не смешно.
Оставшись в одних только бриджах, он налил в тазик воды и стал мыться.
Люси смотрела на него с кровати. Сердце ныло. Как мог сей человек с усталыми и все же грациозными движениями этим утром убить другого человека? Как она могла выйти за него замуж? Отчего до сих пор переживает?
– Ты можешь мне все объяснить? – тихо спросила Люси.
Виконт на миг замер с поднятой рукой. Потом, ополаскивая подмышку и бок, заговорил:
– Все они вложили деньги в одно предприятие. Пеллер, Хартуэлл, Джеймс, Уокер – и Итан, мой брат. – Обмакнул ткань в воду, отжал и принялся тереть шею. – И очевидно, сэр Руперт Флетчер, отец Кристиана. – Саймон взглянул на Люси, будто ждал возражения.
Она не произнесла ни звука.
– Они закупили партию индийского чая. Не просто партию, а несколько груженых кораблей, – продолжил он. – Черт, целый проклятый флот, словно какие-то торговые тузы. Цены на чай росли, и они собирались разбогатеть. Легко и быстро.
Саймон круговыми движениями водил полотенцем по груди, стирая кровь, пот и грязь.
Люси смотрела на него, затаив дыхание, и боялась прервать рассказ. Но внутри у нее все дрожало. Ее одновременно тянуло к мужчине, который так невозмутимо приводил себя в порядок, и в то же время отталкивал незнакомец, только что утром убивший человека.
Саймон плеснул водой себе в лицо.
– Единственный риск заключался в том, что корабли потонут в море или попадут в шторм, но для любого торговца это не новость. Они наверно всего с минуту о том и подумали и решили не принимать в расчет. В конце концов, их манили громадные барыши. – Саймон взглянул на тазик мыльной воды, опорожнил его в помойное ведро и снова наполнил. – Но Итан, вечно правильный Итан, упрашивал компаньонов застраховать корабли и прибытие груза. Дорогое удовольствие, но брат говорил, что это умный ход. И ответственный.
Виконт вновь наклонился над тазом и полил себе на голову.
Люси подождала, пока муж не отожмет волосы и не выпрямится.
– Что же случилось?
– А ничего. – Он пожал плечами, взял полотенце и стал вытираться. – Погода была прекрасной, корабли крепкими, и команда, полагаю, умелой. Первый корабль успешно добрался до порта.
– И?
Какое-то время Саймон старательно складывал полотенце, прежде чем положить его рядом с тазом.
– Между тем цена стала падать. И не просто упала, а обрушилась. Произошла одна из тех причуд рынка, которые нельзя предусмотреть. Образовался непредвиденный излишек чая. Их товар стал стоить не больше стоимости его разгрузки с корабля.
Саймон прошел в гардеробную.
– То есть вкладчики потеряли свои деньги? – спросила Люси.
– Так произошло бы. – Он вернулся с бритвой. – И вот тогда они и вспомнили о страховке. Страховке, которую их заставил оплатить Итан. Такая поначалу нелепая затея теперь стала их единственной надеждой. Если бы они потопили корабли, то смогли бы возместить потери.
Люси помрачнела.
– Но Итан…
Саймон кивнул и указал в ее сторону лезвием.
– Итан был человеком слова, самым честным из известных мне людей. Твердо уверенным в себе и своих принципах. Он отказался. Наплевал на деньги, на гнев компаньонов, на маячившее на горизонте разорение, но не стал принимать участие в жульничестве.
Саймон намылил лицо.
Люси подумала о чести Итана – каким наивным человеком был покойный и как трудно такому мужчине, как Саймон, с этим жить. Голос виконта звучал ровно. Возможно, стороннему наблюдателю он показался бы бесчувственным, но она, женщина, которая его любила, слышала скрытую за словами боль. И гнев.
Саймон поднес бритву к шее и провел по ней первый раз.
– Они решили избавиться от Итана. Без него компаньоны могли потопить корабли и вернуть свои деньги – с ним же потеряли бы все. Но ведь не так-то просто убить виконта? Поэтому они распустили гнусные слухи, которые невозможно было опровергнуть, с которыми невозможно бороться.
Он вытер пену с лезвия о ткань.
– Слухи о нем? – прошептала Люси.
– Нет. – Саймон уставился на бритву, словно забыл, зачем ее взял. – О Розалинде.
– Что?
– О добродетели Розалинды. О законности рождения Кармашек.
– Но Кармашек похожа на тебя как две капли воды…
Люси осеклась, поняв, в чем же дело. «Господь милосердный».
– Именно. Как две капли воды. – Он скривил губы. – Они назвали Розалинду шлюхой, якобы я ее обольстил, мол, Кармашек незаконнорожденная, а Итан рогоносец.
Люси, должно быть, ахнула.
Саймон повернулся к ней, в глазах стояла боль.
– Как считаешь, отчего, ради всего святого, мы не посещаем лондонские балы, приемы, музыкальные вечера? Репутация Розалинды погублена безвозвратно. Она уже три года никуда не выходит. Замужние женщины, за плечами которых несть числа любовных связей, не здороваются на улице с ней, безукоризненно добродетельной леди.
Люси не знала, что сказать. Как отвратительно поступили с этой семьей, с братьями.
«Бедная, бедная Розалинда».
Саймон глубоко вздохнул.
– Они не оставили моему брату выбора. Он вызвал на дуэль Пеллера, самого из них громогласного. Итан никогда не дрался на дуэлях, едва знал, как держать шпагу. Пеллер прикончил его меньше чем за минуту. Привел как овечку на заклание.
Люси затаила дыхание.
– А где был ты?
– В Италии. – Он снова поднял лезвие. – Изучал руины и пьянствовал. – Взмах бритвой. – И ходил по девкам, должен признаться. – Очистка лезвия. – Я ничего не знал, пока не прислали письмо. Итана, спокойного, скучного Итана, послушного сына, моего брата Итана убили на дуэли. Я решил, что это шутка, но тем не менее, поехал домой. – Взмах бритвой. – К тому времени мне уже наскучила Италия. Каким бы хорошим ни было вино, кроме руин там смотреть нечего. Я прискакал в поместье Иддесли и…
На сей раз он помолчал, вытирая лезвие. Саймон отвернулся от Люси, но она увидела, как дернулось адамово яблоко, когда он сглотнул.
– Дело было зимой, и родные сохраняли тело Итана до моего возвращения. Кажется, похороны не могли состояться без меня. Не то чтобы на кладбище пришло много народу: только Розалинда, почти обессилевшая от горя и потрясения, Кармашек и священник. Больше никого. Их избегали. Их жизнь разрушили. – Саймон посмотрел на Люси. Она заметила, что он порезался под мочкой левого уха. – Мало им было убить моего брата, они еще и погубили его имя. Погубили репутацию Розалинды. Погубили надежды Кармашек на замужество, хоть она еще слишком мала для того, чтобы это понимать.
Саймон помрачнел и далее уже в полном молчании принялся заканчивать бритье.
Люси разглядывала мужа. Что ей делать? Она чересчур хорошо понимала его жажду мщения. Если бы кто-нибудь так неправедно поступил с Дэвидом или с Papa, она бы тоже кипела от негодования. Однако гнев все же не оправдание убийству. И чего это стоило Саймону, его душе и телу? Он не смог бы сражаться на всех этих дуэлях, не теряя попутно часть себя. Может ли она просто сидеть в стороне, пока муж уничтожает себя в мщении за погибшего брата?
Саймон сполоснул лицо, вытерся и прошел туда, где сидела Люси.
– Можно к тебе присоединиться?
Неужели думал, что она ему откажет?
– Да.
Люси подвинулась, чтобы дать ему места.
Саймон снял бриджи и задул свечу. Люси почувствовала, как прогнулась кровать, когда муж на нее забрался. Подождала, но он к ней не придвинулся. Тогда она свернулась рядом с ним. Саймон помешкал, но обнял ее.
– Ты так и не закончил ту сказку, что мне рассказывал, – прошептала Люси, уткнувшись в его грудь, и ощутила ответный вздох.
– Ты и в самом деле хочешь ее услышать?
– Да, хочу.
– Тогда ладно. – Его голос поплыл к ней в темноте. – Как помнишь, Анжелика пожелала другое платье, еще красивее первого. И тогда Змеиный король показал ей серебряный кинжал и предложил отсечь ему правую руку.
Люси пробрала дрожь: она запамятовала эту часть сказки.
– Пастушка сделала то, что он просил, и появилось серебряное платье, усыпанное опалами. Словно сотканное из лунного света. – Виконт провел пальцами по волосам Люси. – И Анжелика отправилась на бал, где чудесно провела время с прекрасным королем Резерфордом, а потом поздно вернулась домой …
– Но что произошло со Змеиным королем? – прервала Люси. – Разве он не пребывал в сильных муках?
Рука Саймона замерла.
– Разумеется. – Он продолжил гладить Люси. – Но такова была воля Анжелики.
– Что за самовлюбленная девчонка.
– Нет. Просто бедная сирота. Она не могла удержаться от соблазна потребовать еще больше красивых платьев так же, как змей не может жить без своей кожи. Таковыми их создал Господь.
– Хмм. – Люси отнюдь не устроило подобное объяснение.
– Как бы то ни было. – Муж похлопал ее по плечу. – Анжелика вернулась и рассказала Змеиному королю о бале и красавчике Резерфорде, и как все восхищались ее платьем, а он только молча слушал и улыбался.
– И, как я полагаю, на следующий вечер она захотела новое платье ради глупого Резерфорда.
– Да.
Саймон замолчал, и Люси в темноте несколько минут прислушивалась к его дыханию.
–Ну? – подсказала она. – И разумеется, оно должно было быть красивее предыдущего.
– Разумеется.
Виконт сжал ее плечо.
– Нет ничего проще, заверил Змеиный король. Он даст ей самое красивое платье, самое прекрасное на свете.
Люси поколебалась. Почему-то предисловие ей не понравилось.
– Она должна была отсечь ему вторую руку!
– Нет. – Саймон тоскливо вздохнул в темноте. – Его голову.
Люси отпрянула.
– Ужас какой!
И почувствовала, как муж пожимает плечами.
– Самое красивое платье, последняя жертва. Змеиный король встал перед пастушкой на колени и подставил шею. Анжелика, конечно, ужаснулась, замешкалась, но она любила Резерфорда. Как еще бедная пастушка могла завоевать короля? В конце концов она поступила, как сказал Змеиный король, и отсекла ему голову.
Люси закусила губу. Ей захотелось заплакать от этой дурацкой сказки.
– Но он ведь воскрес?
– Тише. – Ее лицо обдало его дыханием. Должно быть, Саймон повернул к ней голову. – Ты хочешь услышать сказку или нет?
– Хочу.
Люси снова уютно свернулась около него калачиком и затихла.
– На сей раз платье было воистину великолепным. Все из серебра, сплошь усыпанное бриллиантами и сапфирами так, что, казалось, Анжелика буквально купается в свету. Короля Резерфорда одолела страсть – или, возможно, жадность, – он немедленно упал на колено и предложил Анжелике руку и сердце.
