Текст книги "Змеиный король (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Хойт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– О, нет, вы – ангел, – выдохнул Саймон. Он провел губами по ее волосам и на какое-то безумное мгновение подумал, что мог бы поцеловать ее, осквернить эту чистоту своим поганым ртом. Однако на повороте повозку опять тряхнуло, и Люси отвернулась, снова сосредоточившись на лошади. Момент был упущен.
– Какая вы независимая, – пробурчал Саймон.
– У нас, деревенских леди, нет другого выхода, если мы хотим хоть куда-то доехать, – резковато ответила Люси. – Или вы считаете, что мы только и делаем, что целыми днями штопаем?
А вот и опасная стезя. Именно из-за подобного разговора два вечера назад она на него разозлилась.
– Нет, я прекрасно знаю, сколь многочисленны ваши таланты и обязанности, не последняя из которых – помощь нуждающимся в деревне. Вне всякого сомнения, вы могли бы стать замечательной леди-мэром Лондона, но тогда вам бы пришлось покинуть эту милую деревушку, а я сомневаюсь, что ее жители без вас выживут.
– Вы так считаете?
– Да, – искренне подтвердил Саймон. – А вы нет?
– Полагаю, все прекрасно обойдутся и без меня, – бесстрастно ответила Люси. – Уверена, какая-нибудь другая леди быстро займет мое место.
Саймон нахмурился.
– Вы так мало себя цените?
– Не в этом дело. Просто подобной благотворительностью может заниматься кто угодно.
– Хм. – Саймон внимательно изучил ее красивый профиль. – А если бы вы решили покинуть всех, кто зависит от вас здесь, в Мейден-Хилле, чем бы вы занялись?
Она задумалась над ответом, и ее губы приоткрылись. Саймон наклонился ближе. О, как же ему хотелось соблазнить эту невинную крошку!
– Танцевали бы на лондонских подмостках в фиолетовых туфельках? Отплыли бы в далекую Аравию на корабле под шелковыми парусами? Или стали светской львицей, знаменитой своей красотой и умом?
– Я стала бы сама собой.
Саймон моргнул.
– Но вы уже такая: красивая и решительная.
– Неужели? Никто, кроме вас, этого не замечает.
Саймон посмотрел в ее серьезные глаза цвета топазов, и ему очень захотелось что-то сказать. Слова так и вертелись у него на языке, но, как ни странно, виконт потерял дар речи.
Люси отвернулась.
– Мы почти приехали в Мейден-Хилл. Видите вон там церковную башню? – показала она.
Саймон послушно взглянул, пытаясь обрести спокойствие. Ему давно пора восвояси. Если он останется, желание соблазнить эту невинную деву лишь возрастет, а как показывала вся его жизнь, лорд Иддесли не в силах сопротивляться искушению. Черт, иногда он нарочно бежал навстречу соблазну. Но не в этот раз. И не с этой женщиной. Саймон наблюдал, как Люси, хмурясь, направила свою небольшую двуколку в городок. Локон темных волос выбился из прически и ласкал ей щеку, словно рука любовника. Если Саймон поддастся искушению и соблазнит эту малышку, то своими руками загубит нечто искреннее и хорошее. Нечто, чего он никогда и нигде не встречал на этой презренной земле.
И Саймон не думал, что ему удастся пережить эту потерю.
***
Люси вздохнула и погрузилась в горячую воду. Не слишком глубоко, разумеется, так как ванна была сидячей, – но какое же это наслаждение! Купалась она в задней части дома, в маленькой комнатке, ранее принадлежавшей ее матери. Комнатушка эта располагалась в двух шагах от кухни и прекрасно подходила для омовений. И все же Хедж недовольно ворчал, таская воду для ее, Люси, «противоестественного» купания. А что бы было, заставь она его наполнить ванну наверху?! Правда, после купания воду будет необходимо вынести, но Люси уже заверила и Хеджа, и Бетси, что это дело подождет до утра. Они спокойно могут идти спать, а не стоять над душой у хозяйки, пока та нежится в горячей воде.
Люси откинула голову на высокий край ванны и уставилась в потолок. По старым стенам плясали отбрасываемые пламенем мерцающие тени, отчего она чувствовала себя очень уютно. Papa сегодня вечером ужинал у доктора Фремонта, скорее всего, они до сих пор спорят о политике или истории. Лорд Иддесли уехал на постоялый двор повидаться с мистером Флетчером. Так что она осталась в доме одна, если не считать слуг, уже отправившихся спать.
Вокруг витал аромат роз и лаванды. Люси подняла руку и стала смотреть, как с кончиков пальцев стекает вода. Какая странная выдалась неделя – с того самого дня, как Люси нашла лорда Иддесли. За это время она думала о своей теперешней жизни и о том, что собирается делать дальше, гораздо больше, чем за все прошлые годы. Раньше ей и в голову не приходило, что можно заниматься чем-то еще, а не только домом Papa и благотворительностью, да принимать ухаживания Юстаса. И почему, спрашивается, брак с викарием она полагала пределом своих мечтаний и даже не помышляла об ином? Прежде Люси не осознавала, как же ей хочется большего. И вот она будто очнулась ото сна. В ее жизнь совершенно внезапно ворвался этот безумно яркий мужчина, не похожий ни на одного из ее знакомых. Почти женоподобный, если судить по его манерам и красивой одежде, и все же такой мужественный во всех своих действиях и взглядах, бросаемых им на нее, Люси.
Он над ней подшучивал и постоянно подначивал. При этом одного лишь ее молчаливого согласия ему было мало. Он хотел видеть реакцию. Саймон заставлял Люси чувствовать себя живой, такой, какой она себя никогда не представляла. Словно до его появления Люси просто-напросто ходила во сне, как сомнамбула. Сегодня утром она проснулась с острым желанием поговорить с виконтом, услышать его глубокий низкий голос, произносящий всякие глупости, которые то забавляли ее, то злили. Ей хотелось узнать гостя: отчего в его серебристых глазах иногда появляется грусть, что он скрывает за пустой болтовней и как вызвать его смех.
И это еще не все. Люси хотелось почувствовать прикосновения лорда Иддесли. Ночью, в полудреме, лежа на узкой кровати, она мечтала о том, как его длинные пальцы скользят по ее щекам. О том, как этот широкий рот накрывает ее губы.
Она прерывисто вздохнула. Люси понимала, что не должна думать об этом, но ничего не могла с собой поделать. Она закрыла глаза и вообразила, что бы чувствовала, окажись он сейчас здесь. Лорд Иддесли.
Саймон!
Люси вынула из воды мокрые руки – капельки с тихим плеском падали в ванну, – и провела пальцами по ключицам, представляя, что это ее ласкает Саймон. Она задрожала. По шее побежали мурашки. Ее соски, выглядывающие из воды, затвердели. Пальцы соскользнули ниже, и Люси почувствовала, какая мягкая у нее кожа, прохладная и мокрая. Кончиками средних пальцев она стала выводить круги под налитыми и округлыми грудями, а затем принялась ласкать пуговки сосков.
Люси вздохнула и беспокойно заерзала. Если бы Саймон сейчас за ней наблюдал, то увидел бы ее возбуждение, ее гусиную кожу. Он бы заметил голые груди и затвердевшие соски. При одной только мысли о его взгляде Люси закусила губу. Потом неспешно провела ноготками по соскам. От полноты ощущений она стиснула бедра. Если бы он наблюдал… Она коснулась обоих сосков большими и указательными пальцами и крепко сжала. Люси застонала.
И вдруг словно что-то почувствовала. Застыла на бесконечно долгое мгновение, а затем медленно открыла веки.
Он стоял на пороге, глядя ей прямо в глаза – жарким, жадным, откровенно мужским взглядом. Затем взгляд этот переместился вниз, и Саймон самым подробнейшим образом рассмотрел ее. От румяных щек к голым грудям, которые Люси продолжала сжимать в руках, словно подношение, и далее еще ниже – к тому, что вода практически не скрывала. Люси почти физически ощущала взгляд Саймона. Его ноздри раздувались, а на скулах выступили красные пятна. Он снова поднял голову и посмотрел ей в глаза. И в этом взгляде Люси увидела одновременно и спасение, и проклятие. В этот миг ей было все равно. Она хотела его.
Саймон повернулся и вышел из комнаты.
***
Виконт, тяжело и быстро дыша, взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, с колотящимся сердцем и до боли возбужденным членом. Боже! Да он не испытывал такого с тех самых пор, когда в юности украдкой подглядывал за лакеем, лапающим хихикающую служанку с нижнего этажа. Помнится, в свои четырнадцать Саймон был настолько озабочен, что думал о женском теле утром, днем и вечером. И о том, как бы найти сговорчивую девицу.
Виконт ворвался в свою комнату и захлопнул за собой дверь. Прижался головой к косяку и попытался отдышаться: грудь его ходила ходуном. Он рассеянно потер плечо. С того далекого времени, когда ему было четырнадцать, Саймон переспал со множеством женщин как из высшего, так и низшего сословий, с кем-то всего раз по-быстрому, а с некоторыми вступал и в длительные связи. Так что прекрасно научился читать в глазах леди, доступна ли она. Он стал своего рода гурманом в отношении женской плоти. Во всяком случае, по его собственному мнению. И вот теперь Саймон вдруг снова почувствовал себя одновременно и взволнованным, и испуганным четырнадцатилетним мальчишкой.
Прикрыв глаза, виконт мысленно перенесся чуть назад. Вот он вернулся после малосъедобного ужина с Кристианом. В доме было тихо, и Саймон решил, что все уже спят. Даже Хедж не остался встретить его, хотя, зная слугу, виконт не слишком этому удивился. Он уже было шагнул на первую ступеньку лестницы, но в нерешительности застыл. Саймон и сам не понимал, что именно привлекло его внимание, заставив вернуться и подойти к той каморке. Вероятно, какой-то мужской животный инстинкт подсказал ему, что он там найдет. Но, как бы там ни было, увиденное его потрясло. Саймон обратился, как жена Лота, в соляной столб.
Или, в его случае, в столб чистейшей похоти.
Люси в ванне: испарина покрывает бледную кожу, закручивает завитки волос на висках. Голова откинута назад, влажные губы приоткрыты…
Саймон застонал и, не открывая глаз, расстегнул застежку брюк.
Шея Люси выгнута, так что ему показалось, будто он видит биение пульса на горле, таком белом и нежном. Капелька воды сверкает в ложбинке между ключицами, точно жемчужина в устричной раковине.
Он обхватил твердую плоть между ног и провел рукой вверх, собирая кожу над пальцами.
Ее роскошные голые груди, белые, идеальной формы, в ее маленьких ладонях…
Он быстро провел вниз рукой, влажной от текущей смазки.
Пальцы Люси обводят красные, острые соски, она словно играет с ними, возбуждая себя в ванне в полном одиночестве.
Он обхватил яички левой рукой и стал их перекатывать, быстро двигая по члену кулаком.
И на его глазах она зажала соски между пальцами, крепко сдавила и потянула эти сладкие бутоны, пока не…
– Оу! А! Боже! – Он резко дернулся, бессознательно двигая бедрами.
...застонала от удовольствия.
Саймон судорожно вздохнул и провел лбом по дереву. Он снова попытался отдышаться. Неспешно вынул носовой платок и вытер руку, пытаясь не позволить отвращению к себе затопить душу. Подойдя к малютке-комоду, Саймон налил воды в тазик. Плеснув ею на лицо и шею, он замер над посудиной, свесив голову, с которой стекала вода.
Похоже, лорд Иддесли теряет выдержку.
С губ сорвался смех, неожиданно громкий в тишине комнаты.
Да он уже ее потерял!
Бог его знает, что виконт скажет Люси завтра – своему ангелочку, которую пожирал глазами, бесцеремонно нарушив ее уединение, пока она принимала ванну. Саймон выпрямился, превозмогая боль, вытер лицо и лег на кровать, не раздеваясь.
Давно пора отсюда уехать.
Глава 6
Люси поплотнее запахнула серый шерстяной плащ. Сегодня утром дул пронизывающий ветер. Своими ледяными пальцами он проникал под юбку и пробирал до костей. При обычных обстоятельствах Люси не отважилась бы выйти на улицу, тем более на пешую прогулку, но ей нужно было немного подумать в одиночестве, а в доме сейчас слишком людно. Если честно, там находились лишь Papa, Хедж и Саймон, но с двумя из них Люси говорить не желала, а Хедж раздражал ее и при лучших обстоятельствах. Потому-то прогулка и показалась ей верным решением.
Люси пнула камешек на тропинке. Как может девушка встретиться за обеденным столом с джентльменом, заставшем ее накануне совершенно голой и ласкающей свои груди? Кабы не стыдливость, она спросила бы совета у Патриции. У подруги наверняка нашелся бы ответ, пусть даже неверный. И, возможно, Патриция сумела бы вывести Люси из состояния жуткой неловкости. Ужасно, что виконт вот так ее вчера застал. Ужасно и в то же время чудесно, в таинственном и порочном смысле. Ей понравилось. Признаться по правде, ей хотелось, чтобы он остался. Остался и…
Позади раздались быстрые и тяжелые шаги.
Люси вдруг поняла, что одна на пустынной дороге, ни единого дома поблизости. Мейден-Хилл, вообще-то, деревушка тихая и спокойная, но все же… Люси развернулась к тому, кто вот-вот должен был ее обогнать.
Оказалось, это не разбойник.
А намного хуже. Это Саймон. Люси едва вновь не отвернулась.
– Подождите, – каким-то глухим голосом окликнул виконт. Он снова открыл было рот, но резко закрыл, словно не зная, что еще сказать.
Несвойственная ему немота заставила Люси почувствовать себя немного лучше. Неужели он смущен так же, как и она? Саймон остановился в нескольких шагах от нее. С непокрытой головой, без шляпы и парика, он молча пялился на Люси своими серыми глазами, в которых определенно читалась тоска. Как будто чего-то от нее хотел.
– Я собираюсь прогуляться к меловым холмам. Желаете составить мне компанию? – неуверенно предложила Люси.
– С удовольствием, самый великодушный из ангелов.
И вдруг все стало на свои места. Она снова пошла по дороге, но уже с виконтом, подстроившимся под ее шаг.
– Весной в этих лесах расцветает множество колокольчиков. Жаль, что вы попали сюда в это время года, когда все вокруг так уныло. – Люси указала на окружающие деревья.
– Я постараюсь, чтобы в следующий раз на меня напали летом, – пробормотал он.
– Вообще-то, весной.
Он окинул ее взглядом.
Люси лукаво улыбнулась.
– Именно тогда расцветают колокольчики.
– А.
– В детстве по весне, после зимнего заточения в доме, мама приводила меня и Дэвида сюда на пикники. Papa, конечно, почти все время проводил в море. Мы с братом собирали полные охапки колокольчиков и заваливали ими маму.
– Похоже, она была терпеливой матерью.
– Да.
– Когда она умерла? – проникновенным голосом спросил Саймон.
Люси снова вспомнила, что этот мужчина видел ее в самом уязвимом состоянии. Она посмотрела прямо перед собой.
– Одиннадцать лет назад. Мне тогда было тринадцать.
– Непросто в таком возрасте терять кого-то из родителей.
Люси глянула на Саймона. Как-то раз он упоминал своего брата, но больше о семье не говорил. Похоже, виконт стремился выведать всю небогатую историю Люси, при этом умолчать о себе.
– А ваша мать жива?
Отец его точно мертв, иначе лорд Иддесли не унаследовал бы титула.
– Нет. Она умерла несколько лет назад, еще до… – Он запнулся.
– До?
– До смерти моего брата, Итана. Слава богу. – Виконт откинул голову назад и вроде бы уставился вверх, на голые ветви, хотя, возможно, смотрел на что-то совершенно другое. – Итан был центром ее мироздания. Ее самым выдающимся достижением, человеком, которого она любила больше всего на свете. Он знал, как очаровывать – и молодых, и старых, – мог вести за собой людей. Местные фермеры приходили к нему со своими спорами. На пути его не встречалось человека, кому бы он не нравился.
Люси смотрела на Саймона. Он описывал своего брата совершенно бесстрастным голосом, но одновременно медленно перебирал руками на уровне талии. Интересно, сознавал ли Саймон эти свои движения.
– Вы рисуете его самим совершенством.
– Он и был им. И не просто совершенством. Гораздо больше. Итан отличал праведное от дурного, даже не задумываясь, без всяких колебаний. Очень немногие способны на это. – Саймон опустил взгляд и, видимо, заметил, что тянет правый указательный палец. И сцепил руки за спиной.
Люси, должно быть, хмыкнула, отчего виконт, кинув на нее взгляд, заявил:
– Мой старший брат был самым добродетельным человеком из всех, кого я знал.
Она нахмурилась, представляя себе этого идеального, умершего брата.
– Он был похож на вас?
Саймон, казалось, остолбенел.
Люси вопросительно вскинула брови, ожидая ответа.
– По правде говоря, мало, – пояснил виконт с полуулыбкой. – Итан был чуть ниже меня, – всего лишь на дюйм, – но шире в плечах и тяжелее.
– А волосы? – Люси посмотрела на его почти бесцветные локоны. – Тоже светлые?
– Хм. – Саймон провел ладонью по шевелюре. – Скорее, кудри золотистого оттенка. Он их не стриг, а также не носил париков и не сыпал пудру. Мне кажется, он ими слегка гордился. – Виконт озорно улыбнулся Люси.
И та улыбнулась в ответ. Такой Саймон ей нравился – озорной и беззаботный. Она вдруг поняла, что, несмотря на внешне беспечное поведение, он очень редко расслаблялся.
– Его глаза были чистого голубого оттенка, – продолжил виконт. – Мать говорила, что это ее любимый цвет.
– А вот я предпочитаю серый.
Он церемонно поклонился:
– Моя леди делает мне честь.
В ответ Люси присела в реверансе, но затем настроилась на серьезный лад и спросила:
– Как умер Итан?
Саймон остановился, вынудив застыть и Люси. Она посмотрела ему в лицо.
Он, казалось, боролся с собой; брови сошлись над красивыми серо-ледяными глазами.
– Я…
Мимо ее головы прожужжало насекомое, а затем раздался громкий хлопок. Саймон грубо схватил Люси и толкнул в канаву. Она упала на бедро, охваченная болью и удивлением. А потом на нее приземлился Саймон, вдавливая в грязь и опавшую листву. Люси повернула голову, пытаясь вздохнуть полной грудью: казалось, на спину взгромоздилась лошадь.
– Не двигайтесь, черт побери. Кто-то в нас стреляет, – выпалил Саймон, пытаясь рукой прижать ее голову обратно к земле.
Она выплюнула листок.
– Я знаю.
Как ни странно, виконт хмыкнул ей в ухо, обдавая дыханием с ароматом чая и мяты.
– Чудесный ангел.
Снова раздался выстрел. Листья взорвались в нескольких футах от ее плеча.
Саймон весьма витиевато выругался.
– Он перезаряжает.
– Вы знаете, где он? – прошептала Люси.
– Где-то с другой стороны дороги. Не могу указать точное местоположение. Т-с-с.
Если не считать нехватки воздуха и того факта, что она в любую секунду могла умереть насильственной смертью, Люси нравилось, что Саймон лежал на ней. Такой восхитительно теплый. И приятно пахнущий, не табаком, как большинство мужчин, а каким-то экзотическим ароматом. Возможно, сандаловым деревом? Его руки, обнимающие ее тело, успокаивали.
– Послушайте, – Саймон прижался губами к уху Люси, лаская при каждом слове. – После следующего выстрела мы побежим. У него всего одна винтовка, и ее нужно перезаряжать. Когда он…
Пуля вошла в землю всего в нескольких дюймах от лица мисс Крэддок-Хейз.
– Сейчас!
Саймон заставил ее подняться и побежать прежде, чем Люси успела понять его приказ. Она всеми силами старалась не отставать и каждую минуту ждала, что следующая пуля вонзится ей между лопаток. Сколько времени нужно, чтобы перезарядить ружье? Пара минут, не больше. Ей стало больно дышать.
Затем Саймон толкнул ее перед собой.
– Бегите! В лес. Не останавливайтесь!
Он хотел, чтобы она его бросила? Боже милостивый, Саймон же умрет.
– Но…
– Стрелок охотится за мной. – Виконт обжег ее взглядом. – Я не смогу защититься пока вы рядом. Бегите! Быстро!
Его последнее слово совпало с еще одним выстрелом. Люси развернулась и побежала, не смея ни оглянуться, ни остановиться. Она всхлипнула, а затем лес укутал ее прохладной темнотой. Люси мчалась, что есть духу, продираясь через подлесок. Ветки цеплялись за плащ, слезы страха и тревоги текли по лицу. Саймон остался там, безоружный, против человека с ружьем. О боже! Люси хотела бы вернуться, но не могла: без нее у Саймона по крайней мере имелся шанс выстоять против нападавшего.
Позади раздались тяжелые шаги.
Сердце Люси подскочило к горлу. Она развернулась лицом к нападавшему, подняв стиснутые в кулаки руки в жалкой попытке защититься.
– Т-с-с, это всего лишь я. – Саймон прижал ее к своей ходящей ходуном груди, и Люси ощутила на лице его частое дыхание. – Т-с-с, все хорошо. Вы такая храбрая, моя госпожа.
Она приникла головой к груди виконта и услышала биение его сердца.
– Вы живы, – выдавила Люси, вцепившись обеими руками в ткань его пальто.
– Да, конечно. Боюсь, что таким, как я, никогда…
Он запнулся, потому что Люси не смогла сдержать рыдание.
– Простите, – прошептал Саймон посерьезнев. Он отвел лицо Люси от своей груди и вытер ей слезы ладонью. Казалось, что он взволнован, насторожен и неуверен.
– Не плачь, милая, я этого не стою, право же.
Люси нахмурилась и попыталась сморгнуть все наворачивающиеся слезы.
– Почему вы всегда так говорите?
– Потому что это правда.
Она покачала головой.
– Вы очень, очень важный для меня человек, и, если захочу, я буду из-за вас плакать.
Уголок его рта приподнялся от нежности, Саймону и в голову не пришло насмехаться над ее дурацкой речью.
– Вы делаете мне честь своими слезами.
Люси отвернулась, не в силах вынести его взгляда.
– Стрелок, он?..
– Думаю, сбежал, – тихо ответил Саймон. – По дороге проехала какая-то фермерская колымага, запряженная серой клячей с провислой спиной. В колымаге сидело полно работников, должно быть, они-то и спугнули стрелка.
Люси прыснула со смеху.
– Это братья Джонс. Хоть раз в жизни они принесли какую-то пользу. – Но тут новая мысль пришла ей в голову, и Люси отклонилась, чтобы рассмотреть виконта. – Вы не ранены?
– Нет, – улыбнулся ей Саймон, но по его глазам Люси видела, что думает он совершенно о другом. – Давайте доставим вас домой, а потом…
Люси подождала, но он снова замолчал и задумался.
– А что потом? – уточнила она.
Поворачивая голову, Саймон задел губами щеку Люси, и та едва расслышала его слова:
– Потом мне надо будет уехать. Чтобы вы не пострадали.
***
– В вас стреляли! – час спустя орал капитан Крэддок-Хейз.
Вот он, тот человек, что тридцать лет железной рукой управлял кораблем и командой, внезапно убедился Саймон. Ему даже показалось, что из ромбовидного свинцового переплета окон напрочь повылетают стекла. Все это происходило в парадной гостиной семейства Крэддок-Хейз, к слову сказать, прекрасно декорированной: красновато-коричневые в кремовую полоску занавеси, там и сям диванчики той же расцветки, на каминной полке – довольно красивые китайские часы. И все же Саймон предпочитал небольшую гостиную Люси в дальней части дома.
Как будто у него был выбор.
– Моя дочь, цветок женственности, кроткая, почтительная девчушка, – вещал капитан, вышагивая по комнате. Он для пущей выразительности размахивал рукой и топал кривыми ногами. – Невинная, неопытная, всю жизнь оберегаемая – и на нее напали в нескольких шагах от отчего дома! Ха! Да в Мейден-Хилле уже четверть века как не случалось убийства! Двадцать пять лет! И тут появляетесь вы!
Капитан застыл на полпути между камином и столом с морскими безделушками. Набрав побольше воздуха, он, едва не сдувая брови Саймона, выпалил:
– Негодяй! Бандит! Хам! Гнусный угрожатель безопасности английских... а... э... – Капитан двигал губами, пытаясь подобрать нужное слово.
– Девиц, – подсказал Хедж. Именно он чуть ранее – очевидно, чтобы лишить Саймона женской поддержки и сочувствия, – принес чай, а не Бетси или миссис Броуди. После чего притаился поблизости, якобы возясь со столовым серебром, а на самом деле жадно ловя каждое слово.
– Дам, – поправил капитан, зыркнув на слугу, и перевел негодующий взгляд на Саймона. – Какая неслыханная подлость, сударь! Что вы можете сказать в свое оправдание? А? Что?!
– Я совершенно с вами согласен, капитан. – Саймон устало откинулся на спинку канапе. – Кроме ваших заверений в кротости и почтительности. Со всем уважением, сэр, но я не заметил в мисс Крэддок-Хейз ни того, ни другого.
– Как вы смеете, сэр, после того, как из-за вас моя дочь чуть не погибла! – Старик, с побагровевшим лицом, помахал кулаком в сторону виконта. – Ха! Если вы в течение часа не уберетесь из этого дома, я вас вышвырну. Я этого так не оставлю. Люси – само сердце и душа нашего общества. Она здесь многим дорога, а не только мне. Если потребуется, вас обмажут дегтем, вываляют в перьях и в таком виде вынесут на жердях из города!
– Господи! – воскликнул Хедж, по всей видимости, взволнованный речью капитана; хотя неясно, выражал ли он тем самым свою привязанность к Люси или надежду увидеть аристократа в дегте и перьях.
Саймон вздохнул. У него разболелась голова. Сегодня утром – гадая, а вдруг пуля убьет бесценное создание, лежащее под ним; сознавая, что в таком случае сойдет с ума; ужасно боясь не суметь спасти, – он натерпелся такого леденящего душу ужаса, какого на своем веку не испытывал ни разу. Пережить подобное вновь – этот беспомощный страх за жизнь другого человека – нет уж, увольте! Разумеется, Саймон был не в себе с тех самых пор, как между ним и землей оказались нежные ножки Люси. Проклятье, да у него сердце едва не остановилось от этого восхитительного ощущения! А ведь он поклялся, навсегда зарекся от того, что тогда чувствовал: ее лицо близко к своему лицу, уютно прижатую к паху попку. И даже с ужасом осознавая, что виноват во всем, что именно он подверг ее жизнь опасности, и несмотря на толстый слой добротной английской одежды между ними, Саймон возбудился от близости Люси. Теперь он знал, его ангелочек способен поднять мужчину из мертвых и десять дней спустя после смерти, и вовсе не в религиозном смысле.
– Капитан, я нижайше прошу прощения, что подверг опасности мисс Крэддок-Хейз. Уверяю вас, – сознавая, разумеется, запоздалость своего признания и малую его пользу, – что, подозревай я подобное развитие событий, вскрыл бы себе вены прежде, чем позволил вашей дочери пострадать.
– Пфф, – саркастично фыркнул Хедж, с успехом выражая свое мнение даже таким бессловесным способом.
Капитан целую минуту молча сверлил взглядом Саймона и наконец воскликнул:
– Ха! Красиво заливаете, но, полагаю, искренне!
После таких хозяйских слов Хедж выглядел слегка ошарашенным, впрочем, как и Саймон.
– И все же я хочу, чтобы вы покинули этот дом, – проворчал капитан.
Саймон кивнул.
– Я уже попросил Генри упаковать мои пожитки и послал записку мистеру Флетчеру на постоялый двор. Мы уедем не позднее чем через час.
– Хорошо. – Капитан сел и внимательно посмотрел на виконта.
Хедж поспешил к хозяину с чашкой чая.
Старик взмахом руки отказался.
– Да не эту трюмную водицу. Подай бренди, старина.
Тот благоговейно открыл буфет и достал графин. Сквозь стекло, налитая наполовину, просвечивала насыщенного янтарного цвета жидкость. Хедж наполнил два бокала и подал их господам, а затем тоскливо уставился на графин.
– Хэх, да плесни уже, – разрешил капитан.
Хедж отмерил себе напитка, не больше дюйма, и в ожидании поднял бокал.
– За прекрасный пол, – предложил Саймон.
– Ха, – проворчал старик, но все же выпил.
Хедж залпом осушил свой бренди и, закрыв глаза, содрогнулся.
– Чудесссная вещь.
– Твоя правда. Я знаком с береговым контрабандистом, – пробормотал капитан. – Когда вы уедете, Люси окажется вне опасности?
– Да. – Саймон опустил голову на спинку канапе. Превосходный бренди лишь усилил головную боль. – Они охотятся за мной, и, когда я уеду, эти шакалы бросятся следом.
– Так вы, стало быть, знаете убийц?
Саймон, прикрыв глаза, кивнул.
– Те же, что оставили вас подыхать?
– Или нанятые ими головорезы.
– Что это вообще такое, а? – проворчал капитан. – Рассказывайте.
– Месть. – Саймон открыл веки.
Старик даже глазом не моргнул.
– Вы мстите или они?
– Я.
– За что?
Саймон посмотрел в бокал, поболтал жидкость, глядя, как та окрашивает стенки.
– Они убили моего брата.
Старик выпил.
– Хм. Тогда желаю вам удачи. Но не здесь.
– Благодарю. – Саймон допил содержимое бокала и встал.
– Вы ведь знаете поговорку о мести.
Саймон развернулся и, – поскольку от него ожидали вопроса и старик отнесся к нему снисходительней, чем он имел право надеяться, – спросил:
– Какую?
Капитан ухмыльнулся, как злой старый тролль.
– Будьте осторожны с местью. Иногда она изворачивается и кусает вас за зад.
***
Люси стояла у выходящего на дорогу узкого окна спальни и наблюдала, как мистер Хедж и камердинер Саймона нагружают внушительный черный экипаж. Судя по всему, они спорили, как именно уложить вещи. Мистер Хедж неистово размахивал руками, камердинер презрительно улыбался необычно красивыми губами, а несчастный лакей, с предметом спора в руках, уже пошатывался под его тяжестью. Не похоже, чтобы они скоро закончили, но факт оставался фактом: Саймон уезжает. И хотя Люси знала, что день этот неминуемо настанет, все же оказалась к нему не готова и теперь чувствовала... что?
Стук в дверь прервал ее беспорядочные размышления.
– Войдите. – Люси обернулась, опустив прозрачную занавеску.
Саймон открыл дверь, но остался в коридоре.
– Могу я с вами поговорить? Пожалуйста.
Она молча кивнула.
– Я подумал, – нерешительно начал он, – не прогуляться ли нам по вашему саду?
– Разумеется. – Разговаривать с ним в спальне, наедине, было бы неприлично. Люси схватила шерстяную шаль и, идя впереди Саймона, спустилась по лестнице.
В эту пору огородик миссис Броуди являл собой печальное зрелище. Твердая земля покрылась тонкой коркой смертельного для растений инея. Ободранные стебли кучерявой капусты поникли и выстроились пьяным рядком. Подле виднелись хилые перышки зеленого лука, примерзшие к земле, черные и хрупкие. Сморщенные яблоки, из тех, что пропустили при сборе урожая, цепко держались за голые ветки подрезанных деревьев. Зима погрузила садик в сон, больше напоминавший смерть.
Люси обняла себя руками и вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Вы уезжаете.
Он кивнул.
– Я не могу остаться, не могу и далее подвергать вас и вашу семью опасности. Еще малость и сегодняшнее утро закончилось бы трагедией. Не промахнись убийца при первом выстреле... – Саймон поморщился. – Только мое эгоистичное тщеславие заставило меня задержаться так надолго. Мне следовало уехать еще на той неделе, я же знал, на что они могут пойти.
– И вы возвращаетесь в Лондон. – Смотреть на него и при этом оставаться невозмутимой Люси не могла, потому уставилась на колышущиеся ветви деревьев. – Но разве там они вас не найдут?
Саймон рассмеялся, звук получился резким и неприятным.
– Мой ангел, боюсь, вопрос, скорее, в том, найду ли я их.
При этих словах Люси взглянула ему прямо в глаза. И прочла там горечь и одиночество.
– Почему вы так говорите? – спросила она.
Он медлил, видимо, решая, что сказать, но в конце концов покачал головой.
– Вы обо мне многого не знаете и никогда не узнаете. Да и мало кто видел меня настоящего, в вашем же случае я предпочитаю, чтоб все оставалось как есть.
Итак, он ничего не собирался ей рассказывать. Внезапно Люси охватил гнев. Неужели Саймон все еще считал ее стеклянной статуэткой, которую хранят завернутой в марлю? Или не испытывал к ней достаточного уважения, чтобы довериться?
