Текст книги "Охотница за удачей"

Автор книги: Элизабет Хардвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Нет в жизни Мэтью другой женщины и быть не может. Она чувствует его настойчивое желание. Притянув к себе его лицо, она поцеловала его в губы. Провела языком по его нижней губе и прошептала:

– Какой ты вкусный…

Он неожиданно засмеялся и всю тяжесть своего тела перенес на ее бедра. Желание, словно прекрасный огненный цветок, вспыхнуло в ее лоне и разлилось по всему телу. Она увидела, как изменилось его лицо, когда он расстегивал пуговицы ее платья. Приподняв ее, он снял платье через голову. Она смутилась под его жадным горящим взглядом, исследующим каждый изгиб ее тела. Как только он сбросил с себя рубашку, она сделала то, что давно хотела сделать: провела ладонью по его телу, при этом ее груди нежно и соблазнительно колыхались в кружевном лифчике. Мэтью нырнул лицом в ложбинку между грудей, вдыхая запах ее кожи. Она прижала его голову ладонями и закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях, которые вызывала его исследовательская деятельность.

Лифчик присоединился к ее платью и его рубашке на ковре. Выражение его лица, когда он ласкал ее грудь и шею, заставляло ее почувствовать свою женскую власть и одновременно глубокое смирение. Не зная точно, как разобраться в своих ощущениях, она прошептала:

– Ремень впивается в меня.

– Это нам ни к чему, – охрипшим голосом сказал он и быстро снял с себя последнюю одежду.

Его обнаженное тело настолько заворожило ее, что она не могла отвести от него восторженных глаз.

– В чем дело, Олли? Ты и раньше видела обнаженного мужчину.

Тень скользнула по ее лицу. Видимо, он имеет в виду Мелвина. Ей не хотелось вспоминать о нем в объятиях Мэтью.

– Ты не похож на Мелвина, – доверительно сообщила ему Оливия, оплетая его своими ногами и целуя со всей страстью, которую он пробуждал в ней.

– Извини, мне не стоило напоминать тебе об этом. – Он осыпал ее поцелуями. – Я хочу, чтобы ты получила удовольствие, Оливия.

Она засмеялась.

– Удовольствие? Я обожаю то, что ты делаешь со мной!

– Правда? А я ведь еще не начинал.

– А еще я обожаю крошечные морщинки вокруг твоих глаз, когда ты улыбаешься, – сказала она.

Он смеялся, и смеялись его синие глаза.

Он стал неторопливо целовать ее соски, слегка прикусывая их губами.

– О! – простонала она с восторгом первооткрывателя. – О Мэтью! Пожалуйста, еще!

Потом он взял ее ладонь и провел ею по своему животу и ниже, пока она не коснулась его затвердевшего члена. Стыдливое смущение и желание одновременно охватили ее. Он поцеловал ее страстно и властно, словно заявлял на нее свои права. Она обхватила ногами его бедра, захваченная новыми для нее ощущениями и чувством свободы, которые они давали ей. Закрыв глаза, она потерлась щекой о его грудь и поцеловала ему сосок. Задохнувшись от острого наслаждения, Мэтью упал на нее. Они целовали и ласкали друг друга, голод одного усиливал голод другого, их взаимная страсть все нарастала. Извиваясь под ним, она со стоном повторяла его имя. Он легко скользнул в нее и вдруг почувствовал сопротивление. Острая боль исказила ее лицо. Он испуганно замер.

– Олли…

– Не останавливайся, Мэтью, пожалуйста, – взмолилась она.

Мэтью растерялся.

– Ты говорила вроде, что только однажды… но…

В ответ она приподняла бедра. И вскоре их тела уже жили в одном ритме, сливаясь в одно целое. Она чувствовала, как все глубже и глубже он проникает в нее, унося ее с собой сквозь бурю к райским высям. Туда, где она неотделима от него, но при этом еще больше становится собой…

12

Оливия медленно приходила в себя. Потная голова Мэтью покоилась на ее груди, и громко в унисон бились их сердца. Она провела рукой по его спине и с нежностью ощутила под ладонью выступы позвонков.

– Я и не знала, что будет так… У меня нет слов. Могу только поблагодарить тебя.

Он поднял голову. Никогда она не видела у него такого лица, открытого, беззащитного, и ее грудь сдавило от волнения. И голос его звучал по-другому.

– Ты как-то неопределенно говорила о своей девственности, а я не поверил… не мог поверить. А должен был. Потому что это правда.

– Да, было правдой. – Она потерлась носом о его подбородок. – Хотя теперь уже нет.

– Не знаю, что сказать, Олли. Даже не знаю, что полагается говорить в таких случаях. – Он отодвинулся и теперь лежал, опираясь на локоть. Между ними возникла дистанция. – Я первый, кому ты доверилась, чтобы избавиться от последствий травмы, нанесенной тебе Мелвином?

Может, и так, ей это было безразлично. С легким разочарованием она почувствовала, как холодно стало там, где только что было жаркое тело Мэтью.

– Наверное… – рассеянно ответила она. Интересно, о чем он думает. – Должно быть, я делала что-то не так… У меня нет опыта. Извини…

– Ради Бога, – сказал он хрипло, – я не об этом. – Он пригладил волосы рукой. – Ты замерзнешь, лучше одеться, – заволновался он. – Представляю, каково было тебе на полу.

Она совсем забыла, что лежит обнаженная на ковре в мансарде среди разбросанной вокруг одежды. Она подобрала кружевное белье и неловко поднялась на ноги; к счастью, волосы закрыли ее лицо. Ей хотелось знать, какие чувства испытывает к ней Мэтью, но не хватало мужества спросить. А может, она боится ответа? Может, она напрасно доверилась ему? Как узнать, понравилось ему заниматься с ней любовью или она раздражала его своей неопытностью? И, наконец, самый главный вопрос: почему оборвалось так быстро то чудо внезапного слияния двух существ?

По шороху за спиной она догадалась, что он одевается, и не посмела оглянуться. За последние полчаса она поняла, что за штурвалом самолета ей гораздо легче: там все честно и понимаешь, чем рискуешь. К тому, что происходит с ней теперь, она не готова.

К общей растерянности добавилась и та мысль, что у Мэтью, наверное, есть другая женщина в Нью-Йорке, где находится его дом, и потому он не прикасался к ней в лесном домике. Ей стало больно, и она отогнала эту мысль. Не мог же он быть одержимым страстью к ней, если у него есть другая?

Оливия надела платье, с трудом справившись с пуговицами, которые так легко расстегнул Мэтью. Она чувствовала себя как человек, свалившийся с небес на землю. Ей вспомнилась библейская история изгнания из Рая. Теперь она поняла, что это означает. Невыносимое чувство утраты, отторжения. Все, что происходило между нею и Мэтью несколько минут назад, кончилось, словно и не бывало.

Нет, плакать она не станет. Из-за ее плача все и произошло, к тому же у нее хватит гордости не показывать Мэтью своей печали. Играй, Олли, играй!

Засунув ноги в туфли, она собралась уходить.

– Наверное, отец беспокоится, что я тут пропала. Я приходила за фотографиями.

– Он мне и сказал, где тебя искать, иначе бы я не нашел тебя. Почему ты так заторопилась?

Какой он высокий и… волнующе мужественный! Какой близкий и какой далекий! Отчаяние захлестывало ее.

– Он ждет меня, – резко ответила Оливия. – Ты хочешь, чтобы он догадался, чем мы тут занимались?

– А ты стыдишься этого?

– А я должна?

– Послушай, мне не следовало…

Боясь услышать от него, что ему не следовало заниматься с ней любовью, Оливия быстро отвернулась и выбежала на лестницу. Щеки ее горели, ей казалось, что каждый, увидев ее, догадается, чем она только что занималась. Изменилась ли она? Заметит ли это отец? Она услыхала шаги догонявшего ее Мэтью.

Но тут из комнаты, где завтракал, вышел Брэд, опираясь на палку.

– А, вот ты где, – сказал он. – Нашла что-нибудь интересное для себя?

В спешке она оставила фотографии на полу в мансарде. Вместе со своей девственностью.

– А? Да, нашла, – запинаясь сказала она. – Извини, что задержалась.

– Неважно… тебе все равно собираться в Нью-Йорк, поговорим в другой раз.

Вмешался Мэтью.

– Я должен быть в Манхэттене после ланча; у меня деловая встреча. А Оливия… приедет позже.

Манхэттен… и другая женщина. Все ее подозрения ожили с новой силой.

– Па, я не поеду с Мэтью. Лучше я останусь с тобой.

– Первая обязанность женщины – ее муж, – нравоучительно произнес Брэд.

– Устаревшее представление о браке, – парировала Оливия.

– Вам следует обосноваться в Манхэттене, – продолжал Брэд. – Плохо начинать совместную жизнь в разных домах.

– Но мне хочется побыть с тобой, – возразила она и, взяв себя в руки, уже спокойно добавила: – А с Мэтью у нас вся жизнь еще впереди.

– Ты должна поехать с ним сегодня, Оливия. Я настаиваю. Думаю, вам надо присмотреть там дом, который станет вашим общим домом.

Бесполезно спорить с Брэдом, когда он говорит таким тоном. Придется ехать, хотя Мэтью наверняка этого не хочет.

– Я вернусь не позднее пятницы.

– Хорошо. Пока вы были в Вермонте, я поручил Робину организовать прием в понедельник. Отпразднуем вашу свадьбу. Приглашения разосланы, все заказано. Купи себе новое платье в Манхэттене, Олли. Я люблю тебя видеть красивой.

Ей хотелось визжать, кричать и топать ногами.

– Чудесно! – радостно сказала она. – Будут танцы?

– Камерный оркестр для нас, стариков, и группа патлатых с очень странным названием для молодежи.

Кажется у отца опять шутливое настроение. Как же он радуется ее замужеству!

– В следующий раз, папа, посоветуйся вначале со мной, мы же празднуем мою свадьбу. А теперь мне пора собираться. Во сколько мы уезжаем?

– Как только ты будешь готова, – ответил Мэтью.

Со мной обращаются как с пешкой и загоняют в угол, подумала Оливия.

Через пару часов она уже входила в нью-йоркскую обитель Мэтью.

– Я тороплюсь, – сказал Мэтью. – Надеюсь, встреча не затянется и я вернусь к семи часам. Потом мы пойдем ужинать. Вот тебе запасной ключ, если надумаешь выйти.

Весь полет он провел, уткнувшись в документы, и ему не было до нее никакого дела.

– Желаю удачи, – холодно обронила она.

Он сжал зубы.

– Я понимаю, что я не… черт, сейчас нет времени затевать разговор. Поговорим позже.

Дверь за ним закрылась. Оливия прислонилась к стене с дубовыми панелями. Она закрыла глаза, пытаясь превозмочь тяжесть на сердце, мешавшую ей свободно дышать. Деловая встреча или это только предлог? Может, сейчас он рвет и мечет, что оказался с женой в городе, в котором всегда чувствовал себя свободным представителем мужского племени?

Оливия открыла глаза и огляделась. Просторно и светло. Сверкающий дубовый паркет и удивительной красоты современные скульптуры, мебель финского дизайна, который всегда нравился ей. Все, что окружает Мэтью, нравится ей, почему же он сам такой чужой?

Она обошла квартиру, осмотрела его коллекцию абстрактной живописи, порылась на книжных полках, отметила хорошую аудиоаппаратуру с набором кассет. Целую полку занимали записи опер. Опера и Мэтью? Странное сочетание. Это не вписывалось в ее представление о нем. Да, он владеет искусством доставлять наслаждение женщине; даже она, не имевшая опыта, поняла это. Но речь идет о сексе, который не дает предпосылок к внутреннему слиянию. Всего лишь удовлетворение потребности плоти.

Она переходила от окна к окну, из которых открывался вид на Гудзон: вон буксир тянет баржу под мостом. Мэтью оставил ей номер телефона, по которому его можно найти. Значит, действительно, встреча деловая. А может, он позвонил любовнице раньше и предупредил, что приедет с женой?

Остановись, Олли, приказала она себе. Твое воображение завело тебя слишком далеко, у тебя нет ни одного доказательства, что у Мэтью есть другая женщина. Надо выйти, побегать, побродить по магазинам и, вообще – вести себя как туристка, а не терзаться, сидя в квартире.

Она достала спортивный костюм, захваченный из дому, и направилась в Центральный парк, где пробегала около часа. Затем вернулась в квартиру, приняла душ, переоделась и пошла бродить по Пятой авеню. В одном из магазинов она нашла ослепительной красоты платье из темно-синей тафты, которое как нельзя лучше подходило для приема в понедельник. Потом купила книгу о летчиках и журнал по авиации. В шесть тридцать она вернулась в квартиру. Мэтью не было. Она попыталась читать, затем принялась рассматривать картины абстракционистов. Интересно, что видит на них Мэтью, какие у него ассоциации? Он ничего не рассказывал ей о себе, о своих друзьях, почти ничего – о своих родителях и о том, каково было ему растить Стеллу. Он был совсем ребенком, когда его бросила мать. Отец пил, что не могло не отразиться на его характере и сделало его сдержанным и замкнутым. Оливия тяжело вздохнула. Загадочная личность этот мужчина, чье тело так властно влечет ее к себе.

Она постояла у высокого окна. Без четверти восемь.

Оливия направилась в спальню Мэтью и, стараясь не смотреть в сторону широкой кровати, прошла в гардеробную, затем в ванную комнату, но нигде не обнаружила никаких следов женского присутствия. Оливия почувствовала презрение к себе за учиненный обыск. Я шпионю за собственным мужем, я ревную, обвиняла она себя. Однако тут же оправдывалась: все это потому, что невыносимо представить его с другой женщиной. Где он? Почему не приехал домой?

Мэтью успешно провел переговоры, которые потребовали от него большого напряжения и заняли больше времени, чем он рассчитывал. К тому же выяснилось, что ему придется провести почти всю следующую неделю в Японии и Новой Зеландии.

Когда он садился в лимузин, было уже без пяти восемь. Звонить не имело смысла и так ясно, что он опоздал.

– Ларри, можно побыстрей?

– Есть, сэр! Только все улицы забиты.

Мэтью стал просматривать захваченный им последний выпуск журнала по недвижимости, задерживаясь на тех объявлениях, которые могли бы заинтересовать Оливию, но так нервничал, что не мог сосредоточиться.

Его жена. Он все еще не мог привыкнуть к этому словосочетанию. Даже не понимал, что оно значит для него. Он не собирался заниматься с Оливией любовью утром. Он планировал дождаться, когда она сделает первый шаг. Она явно была недовольна его поведением в домике. А разве ему было легко держать дистанцию? Он чуть с ума не сошел – жить с ней в такой близости и не сметь даже дотронуться до нее!

Зачем он так поступал? Хотел показать, кто тут главный? Или доказать себе, что у него хватит выдержки? Или, что более вероятно, дать ей возможность самой определиться? Что бы там ни было, но сегодня утром его хваленая выдержка обратилась в прах. Вид плачущей Оливии, сидящей на полу в пустой мансарде, тронул его до глубины души.

Душа… Значит, она у него есть и в ней живет Оливия? Нет, первым побуждением было утешить ее, и только потом, когда она посмотрела на него и улыбнулась, в нем пробудились первобытные инстинкты. Она сама сказала: «Я хочу любить тебя». Они этим и занялись.

Вот только она оказалась девственницей. Он до сих пор не мог прийти в себя от такого открытия. Она доверила ему себя, свои чувства. Дар более ценный, чем редкий желтый бриллиант.

– Приехали, сэр, – сообщил Ларри.

– Спасибо, – буркнул Мэтью и выскочил из машины.

Не дожидаясь лифта, он бросился бежать вверх по лестницам, удивляясь собственному нетерпению.

– Оливия! – позвал он, влетев в квартиру.

Она появилась из спальни в простом, но соблазнительном черном платье с распущенными волосами. Каждый раз он воспринимал ее красоту как откровение.

– Извини, что опоздал, – сказал он, ставя на стол портфель. – Я быстренько переоденусь. Можешь посмотреть пока журнал, там есть два пентхауза, на которые стоит взглянуть.

– Я не собираюсь обзаводиться собственностью в Нью-Йорке, – сообщила она ледяным тоном.

Он повесил пиджак на ближайший стул и развязал галстук.

– Я могу купить, – сказал он, не задумываясь, что это прозвучало бестактно.

– Только не для меня.

Мэтью нахмурился.

– Олли, я ведь извинился за опоздание.

– Ты кое-что забыл. У нас фиктивный брак. Временный. Нам нет необходимости обзаводиться общей собственностью, что бы ни говорил мой отец.

– Ты настроена на ссору?

– Как ее зовут, Мэтью? – спокойно спросила Оливия.

Его удивлению не было предела. Он даже рот открыл.

– Кого?

– Ту женщину… твою любовницу. Из-за которой ты не приближался ко мне во время нашего свадебного путешествия. А сегодня опоздал домой.

Он подошел поближе. Лицо у Оливии было бледное, глаза огромные, от нее исходило такое напряжение, – что, казалось, дотронься и ее разорвет на куски.

Ему, как всегда, хотелось дотронуться. Стараясь говорить ровным голосом, он спросил:

– Ты обвиняешь меня, что последние несколько часов я провел с женщиной?

Ответ последовал мгновенно.

– Да.

Грудь его разрывалась от боли и гнева. Гнев – это понятно. Но почему ему так больно? Он никогда не позволял женщинам причинять ему боль.

– Я не был с женщиной. Я был на переговорах. Могу назвать свидетелей, если ты мне не веришь, – моих конкурентов, так что сговор исключается.

– В домике я чувствовала себя то старой девой, то неприкасаемой. Потом в мансарде ты занимаешься со мной любовью. – Голос ее слегка дрогнул. – После чего ведешь себя так, словно мы едва знакомы. Ты…

– Ты веришь мне? – настойчиво спросил Мэтью. – Оливия, у меня нет другой женщины.

Она долго молча смотрела на него. У него так громко стучало сердце, что, наверное, в этой тишине слышала не только она, а весь дом.

– Да, – медленно произнесла она. – Я верю тебе. Но почему ты игнорировал меня весь день, Мэтью? Я не понравилась тебе? И так велико твое разочарование?

Он вспомнил ее тело, трогательные неумелые движения, светящуюся кожу. Он не собирался, он соблюдал условие контракта, черт бы его побрал! Но он потерял над собой контроль. Знаменитая выдержка Бертрама изменила ему, когда он увидел свою жену в слезах. Не горячись, Мэтью, скажи ей правду. Или часть правды.

– Ты мне понравилась. Ты была такой прекрасной, что дух захватывало.

– Я не желаю играть в игры, в которые, похоже, играют все. Поэтому общество меня не привлекает, в Хиброне я чувствовала себя уютней, чем в Нью-Йорке. Я могу выглядеть соответственно, каждый может. Но, когда доходит до секса, я никуда не гожусь. Скажи откровенно, Мэтью, ты занялся со мной любовью, потому что хотел утвердить свою власть надо мной? Ты хотел доказать мне, какой глупой и несостоятельной я была, когда сочиняла наш контракт? – Она засмеялась. – Никакого секса. Какой наивной надо быть!

– Я тоже подписал этот контракт. Что, по-твоему, двигало мной?

– Только ты сам можешь ответить на этот вопрос, – сказала она и нахмурилась, явно над чем-то размышляя. – Я все время использую слово «любовь». Это неправильно. Мы занимались не любовью, а сексом. Только сексом.

Мэтью попытался возразить, но она не слушала его. Если ее так больше устраивает, то пусть, решил он.

– Тогда опусти слово «только», ладно?

К его тайной радости, она порозовела.

– Ты… ты хочешь сказать, что тебе понравилось?

– Ради Бога, Олли! Конечно, понравилось.

– Тогда почему?.. – снова начала она.

Мэтью решил, что хватит слов. Он заключил ее в объятия и поцеловал с жаром, который шел из самой глубины его существа. Как будто в первый раз, мелькнуло у него в голове.

Вдруг его словно что-то подтолкнуло изнутри.

– А тебе понравилось?

Она уставилась на пуговицы его расстегнутой рубашки.

– Мне понравилось… Разве ты сам не знаешь?

Разговор двух подростков, насмешливо подумал Мэтью. Он никогда не вел таких разговоров с женщинами, которые делили с ним постель. Ему никогда не хотелось говорить об этом. Нет чувств – нет обязательств.

– Настолько, что ты готова повторить?

Он почувствовал, как трепет пробежал по ее телу.

– Сейчас?

– Предпочитаю снять с тебя такое сексуальное черное платье, чем сидеть в ресторане и смотреть на него.

– Правда?

– Конечно. – Напряжение понемногу отпускало его.

– Мы можем заняться этим в постели?

– Отличная идея. – Он посмотрел на пол. – Вряд ли эти дубовые половицы предназначались для занятий сексом.

– Да, сексом, – повторила она. – Только сексом, Мэтью.

– Разумеется, я только этим и собирался заняться.

Какого дьявола из-за женщины так убиваться? Он теперь точно понял, чего она хочет. Обычного секса без всяких накруток. И почувствовал себя ребенком, чья любимая игрушка развалилась на кусочки.

– На этот раз будем предохраняться, – сказал он строго.

Она широко открыла глаза, вспомнив, как они с Мэтью вели себя в мансарде.

– Я совсем забыла об этом… Я же говорила, что у меня нет опыта.

Он значительно опытнее, но и он не подумал об этом тогда. Впрочем, тогда все произошло так спонтанно. Он нарушил еще одно из своих железных правил.

– Я буду беспокоиться об этом. – Чтобы скрыть обуревавшие его чувства, он говорил нарочито холодным тоном. – Я приму душ, и можем отправляться в постель. Потом мы закажем тайскую еду.

Такой тон поставит ее на место. Сандвич из секса между душем и соусом карри.

Она вздернула подбородок.

– Не задерживайся в душе.

Если бы только во всем, что она делает, не было бы постоянного вызова! Но ведь ты хотел острых ощущений, вот и получай, думал Мэтью, стоя под душем. И в Гималаи не надо лететь. Может, стоило предложить ей вместе принять душ? Нет. Хорошенького понемножку.

Когда Мэтью вошел в спальню с полотенцем на бедрах, Оливия уже лежала под одеялом и читала. Словно эта постель ее собственная территория. Впрочем, она его жена, и если кому и принадлежит его постель, то ей по праву. Он разглядел, что ночнушка на ней крошечная. Господи, как он хочет ее! Но зачем ей знать об этом?

Он сел на постель рядом с ней.

– Что читаешь?

– О летчиках дальних перелетов, – ответила она, переводя взгляд с книги на его голую грудь и обратно в книгу. – Может, этим я и займусь. После… – Она запнулась. – Отец не разрешит мне, он скажет, что это опасно.

– После того как мы разведемся, ты хотела сказать, – насмешливо подсказал Мэтью. – Беспосадочные перелеты обычно совершают через Северный полюс. Далековато от Манхэттена. Дальше некуда.

– Почему все так сложно?! – закричала Оливия.

– Потому что продолжительность нашего брака зависит от того, сколько осталось жить твоему отцу, а ты любишь отца… Вот почему. Единственная причина, между прочим.

Она уставилась на обложку книги с самолетом, словно никогда не видела самолетов вообще.

– Единственная причина, – глухо повторила она. Он хочет сказать, что с ним это не связано.

– Мы в безвыходной ситуации из-за твоего отца. Думаешь, я не понимаю? – сказал Мэтью.

– Ты жалеешь, что женился на мне?

Ну как ей ответить, когда совсем рядом шелковистая кожа ее плеч, глубокая ложбинка меж грудей, в которую хочется уткнуться лицом, ее влекущие полураскрытые губы…

Прощай хваленая выдержка… вместе с полотенцем.

Книга с глухим стуком упала на пол.

Оливия, обняв его руками за шею, поцеловала со всей страстью, так долго копившейся в ней, воспламенив в нем все чувства. Оливия… Его жена… В его постели…

Но это был только секс, и оба знали это.