Текст книги "Опаленные крылья"

Автор книги: Элизабет Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Не будь дурой, Джулия, ты совсем по-другому будешь думать об этом, когда придет время. Ты ведь любишь ранчо, не так ли? Ради тебя я не стану его продавать.

– Ты на самом деле так поступишь? – серьезно спросила она, понимая, что, возможно, это единственный способ сохранить усадьбу.

– При условии, что его содержание не окажется слишком дорогим.

«А таким оно и станет, естественно, в его неумелых руках», – подумала девушка, с трудом сдерживая раздражение. Ей хотелось доходчиво объяснить Ги, что он не добьется ее, пока не добудет первоцвет из адского пламени. Почему такая метафора пришла ей в голову, она и сама не знала. Должно быть, в этом безлюдном месте витало что-то дьявольское. Но Джулия не стала ему этого говорить – было опасно враждовать с ним, пока он в целости и сохранности не доставит ее домой.

– Спасибо за откровенность, – пренебрежительно сказала она. – Ты специально выбрал место и время? Я не уверена, что это подходящая обстановка для обсуждения твоего… э-э-э… предложения.

– Времени мало, Джулия, – напомнил он ей. – Мы скоро уезжаем в Бретань, и я хочу быть уверенным в твоем решении, прежде чем покину Мас.

– Итак, ты и твоя сестра устроили этот заговор, чтобы заманить меня в ловушку? – вскричала она, потеряв самообладание.

– И кто из нас теперь разыгрывает мелодраму? – усмехнулся Ги. – Ты хотела увидеть Ле-Бо, я обещал отвезти тебя на машине, она сломалась. Voilà! Это просто несчастье, но не западня.

– Что бы это ни было, я больше не хочу говорить с тобой сегодня, – утомленно сказала Джулия. – Так что будь любезен, дай мне ключ от моей комнаты, я пойду спать.

– Одна?

Ги сидел развалясь на стуле. Коньяк придал ему храбрости, и он лениво разглядывал девушку глазами эстета с самоуверенной улыбкой на пухлых губах. Весь его вид вызывал у Джулии отвращение.

– Конечно, – сдержанно ответила она. – По-моему, я ясно выразилась.

– Но тебе нет необходимости стесняться, ты же моя будущая невеста, – продолжал настаивать Ги. – В твоей Англии, совсем не строгой в вопросах морали, такое ведь часто происходит, не так ли?

– Я не говорила, что выйду за тебя замуж, – напомнила она ему.

– Но ты выйдешь, Джулия, выйдешь, – заверил ее Кордэ. – Ты не сможешь выдержать злобных сплетен. Люди еще помнят твою мать и станут говорить, что у тебя такая же дурная кровь. Ее многие осуждали за побег с возлюбленным. Так что ты будешь даже рада принять мое имя и мою защиту.

– Чепуха! – разгневанно воскликнула она. – Ты рассуждаешь, как в никудышных романах. Кроме того, я совсем тебя не люблю, Ги…

– Ты думаешь, что любишь кого-то другого, – прервал он ее. – И должна поскорее избавиться от этих мыслей. – Он хитро прищурился, а на лице застыла маска злобы. – И наше ночное приключение располагает к этому. Ты что, считаешь, что мы с сестрой позволим Арману завладеть дядиным поместьем? Ты уже погубила себя, chérie, зашла слишком далеко, обожглась. Может, тебя это удивит, но gitans [41]41
  Цыгане ( фр.).


[Закрыть]очень требовательны к своим женщинам. Они настаивают на том, чтобы их невесты были девственницами.

– Ты ничтожная маленькая шавка! – крикнула Джулия, ее щеки запылали. – Ты хочешь сказать, что осмелишься намекнуть Арману, что мы… что ты…

– Нет нужды даже намекать ему, chérie, – проказливо, улыбнулся Ги. – Он прекрасно знает, как следует поступать в таких обстоятельствах настоящему мужчине.

Внезапная догадка заставила Джулию вспыхнуть от возмущения. Дениза подбила ее на это путешествие и вполне могла, подгоняемая своей безумной ревностью, договориться с братом, чтобы тот поставил Джулию в безвыходную ситуацию, в надежде опозорить ее в глазах Армана. Мотивом же Ги было опасение потерять часть своего наследства. Да, этой парочке палец в рот не клади.

– Реакция Армана Боссэ меня не интересует, – холодно заявила Джулия.

– Неужели? – Ги недоверчиво ухмыльнулся, встал и, вытащив из кармана ключ с прикрепленной к нему биркой, покачал им перед носом Джулии. – Ну что, готова в постель?

Джулия схватила ключ, но Ги не выпустил его из рук.

– Ты же не будешь такой злой и не заставишь меня провести ночь в машине? – вкрадчиво спросил он. – Поскольку у тебя уже нет надежды на Армана, почему ты не хочешь позволить мне утешить тебя? Ты просто представь себе, что я – это он.

Джулия схватила свой наполненный до краев бокал с коньяком, выплеснула его содержимое прямо в ухмылявшееся лицо Ги и выбежала через открытую входную дверь в ночь.

Глава 6

Девушка оказалась в черно-белом мире, в котором руины и скалы выглядели зловеще на фоне залитого лунным светом неба. Она бежала, не разбирая дороги, с одной мыслью – спрятаться от Ги и его отвратительного смеха. Поднявшись по каменистой тропинке к разрушенной крепостной стене, Джулия с тревогой огляделась, нет ли поблизости служителя, который мог сказать Кордэ, куда она направилась. К счастью, там никого не оказалось, и она продолжила свой путь по узкой дорожке между обтесанных временем валунов, обещавших ей убежище, к которому она так стремилась. Жуткий вопль внезапно заставил ее остановиться. Сердце Джулии заколотилось от страха, но это была всего лишь пастушья собака, воющая на луну. Унылый, протяжный вой повторился и отдался эхом от скал. В памяти девушки до сих пор были свежи истории о «волках Ле-Бо», и она вдруг подумала, что здесь вполне могут бродить и настоящие волки, на четырех лапах. Она внимательно прислушалась, но не услышала ничего, кроме вздохов ветра среди разрушенных зубчатых стен. Не желая возвращаться, она пошла вперед и обнаружила, что каменная стена заканчивается маленькой площадкой, нависающей над залитой лунным светом бездной. Дальше идти было некуда, и Джулия остановилась в нерешительности на самом краю, ощущая легкое головокружение и тошноту. Холодный ночной воздух подействовал живительно, и последние пары вина, на которое был так щедр Ги, улетучились. Джулия отпрянула назад, в нишу, образовавшуюся между обвалившейся стеной одной из башен и отвесной скалой, и бросила тоскливый взгляд в сторону горизонта на востоке, гадая, как долго ей придется здесь пробыть, прежде чем наступит рассвет. Вновь завыла собака, и Джулия испуганно посмотрела вверх на зловещие вершины, почти ожидая увидеть там крадущуюся фигуру, но сразу же обругала себя за глупость. Хищники, будь то люди или волки, давно исчезли из Ле-Бо.

Мало-помалу девушка успокоилась. Она поступила необдуманно, поддавшись панике, – гостиница полна людей, а в двери комнаты есть замок. Это упоминание об Армане вывело ее из равновесия. А на все предложения Ги и матримониальные планы деда у нее был один ответ – «нет». Если же они станут на нее давить, она просто уедет домой в Англию. Мысль о том, что эта шальная выходка – путешествие в Ле-Бо – очернит ее в глазах Армана, причиняла боль, но Джулия решила, что он вряд ли поверит, будто ее привлекает Ги Кордэ. Если же поверит, тогда это уже не имеет значения. Тем более недавно он сам дал понять, что совершенно равнодушен к ней. И все-таки Джулии не хотелось, чтобы ее поведение укрепило плохое мнение Армана о британских девушках.

– Проклятый Ги, – вслух сказала она скалам и лунному свету и вновь подумала о том, какой идиоткой была, позволив поставить себя в такое двусмысленное положение.

Становилось все холоднее. Тонкое платье без рукавов совсем не защищало от ночной прохлады, а камень, на котором она сидела, казался глыбой льда. Джулия с тоской подумала о тепле гостиницы. Ги не пришел ее искать, возможно, он уже спит в той комнате на двоих, так что ей придется просидеть здесь всю ночь. Потом она решила, что в холле гостиницы будет гораздо удобнее, чем в этих скалах, и встала, собираясь пойти назад, но внезапно вздрогнула от испуга: между отвесными скалами, по направлению к ней, двигалась ярко светящаяся точка. Глаза какого-то зверя? Но вскоре Джулия поняла, что это всего лишь луч карманного фонарика. Видимо, Ги все же выследил ее. Она быстро оглянулась – за спиной небытие, падение в пустоту. С другой стороны гладкие скалы. Она не сможет убежать, ей придется с ним встретиться. Но может быть, он просто беспокоится о ее безопасности и раскаивается в своем поведении?

Джулия выпрямилась и решительно пошла на свет, но вдруг в тревоге остановилась. Приближавшаяся темная фигура была слишком высокой для Ги, и девушка не знала, окажется незваный гость другом или врагом. Луч фонаря выхватил из темноты ее платье, и мужской голос, при звуке которого Джулия окаменела, назвал ее по имени.

– Джулия, – повторил Арман, – с вами все в порядке?

Он остановился перед ней, осветив фонариком ее бледное лицо. Джулия привалилась спиной к стене каменного бастиона и глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь.

– Как вы меня нашли? – спросила она, затаив дыхание.

– Удача и немного дедукции… Первый ключ – ваша собственность. – Он протянул ей носовой платок, который она, видимо, уронила, когда летела сюда очертя голову. Когда она механически протянула руку, ее ледяные пальцы коснулись ладони Армана. – Вы совсем замерзли! – воскликнул он, снял пиджак и накинул ей на плечи. – Мне потребовалось время, чтобы обыскать это кроличье царство, – продолжил он. – Я думаю, что вы удрали сюда, когда увидели, что я приехал, Но незачем было от меня скрываться.

– Я не пряталась, – поспешно сказала она, размышляя, что мог наговорить ему Ги, и направилась вниз по каменистой тропинке.

Арман шел позади, направляя луч фонарика вперед, ей под ноги, чтобы осветить дорогу. Наверное, после звонка Ги его послали за ней, несмотря на все заверения кузена о ее безопасности. Но что сказал им Ги? Ей надо было самой позвонить в Мас.

– Я не пряталась, – повторила она, спотыкаясь на каменистой тропе, которая казалась более неровной, чем вначале, когда она в первый раз шла по ней. – Я… я поднялась сюда, чтобы увидеть рассвет.

– До рассвета еще далеко, – заметил Арман. – Вы успели бы окоченеть от холода. Сожалею, но я не верю вам, мадемуазель. Однако вам не было нужды скрываться от меня. У меня нет полномочий наказывать вас, хотя вы этого вполне заслуживаете. Моя задача – вернуть вас в полной сохранности вашему дедушке, что я и сделаю. – Он говорил спокойно, но за этой сдержанностью проскальзывало раздражение, которое, по мнению Джулии, было совсем необоснованным. Да, она поступила глупо, но ничего более, и Арман не вправе осуждать ее.

– Если Ги… – начала она, но Арман прервал ее:

– Я не хочу больше ничего слышать о Ги Кордэ, мадемуазель.

Они дошли до перекрестка, где начиналась более широкая дорога, по которой они могли идти рядом. Джулия все чаще спотыкалась, она сильно устала и никак не могла согреться, хотя закуталась в пиджак Армана. Облака закрыли луну, и только луч фонарика освещал им путь. Джулия была бы рада опереться на руку своего спутника, но он даже не предложил помощи, шествуя рядом с ней мрачной молчаливой тенью. И как всегда, когда он находился рядом, ее нервы были болезненно напряжены. Их тела были так близки, но так много миль разделяло их души. Скоро они встретятся с Ги. Девушка решила ничего не говорить в свою защиту, пока не узнает его линию атаки, но очень сожалела, что спасать ее приехал именно Арман, а не кто-то другой. Когда в поле зрения показалась гостиница, Джулия неуверенно спросила:

– Дедушка сильно беспокоился обо мне?

– Естественно, мадемуазель, – коротко ответил Арман.

– Я сожалею. – Джулия снова споткнулась, – но на самом деле не было никакой необходи… – Она оборвала себя на полуслове, и ее глаза расширились от удивления. Когда они вышли на площадь, снова показалась луна и осветила приземистый джип перед дверью в гостиницу, автомобиля же, на котором привез ее Ги, нигде не было видно. – Машина! – Джулия открыла рот от изумления. – Она же не могла уехать!

Повисла многозначительная пауза, затем Арман сухо сказал:

– Она довольно быстро уехала, как только Ги Кордэ увидел меня.

Итак, Джулия была права, подозревая, что с мотором все в порядке, однако это было облегчением – узнать, что Ги уехал. Теперь она сможет спокойно рассказать свою историю без каких-либо смущающих замечаний с его стороны.

– Не думаете же вы на самом деле… – начала Джулия, но Арман резко оборвал ее:

– Войдем внутрь и погреемся. Вам надо что-нибудь выпить, вы все еще дрожите.

Джулия вошла в гостиницу и направилась впереди него к бару, где горели лампы. Персонал уже привык к эксцентричности своих постояльцев, желающих посмотреть на руины в лунном свете или понаблюдать за поднимающемся над равниной рассветом. Ги же говорил, что это одно из чудес света. Однако Джулию в этот момент не интересовал рассвет в любом виде, она была уже по горло сыта этим Ле-Бо.

Сонная официантка приняла заказ. Арман попросил сварить кофе, так как Джулия с содроганием отказалась от вина и коньяка. Девушка опустилась на деревянную скамью и попыталась упорядочить свои мысли, украдкой глядя на Армана. Наверняка не так-то просто будет убедительно объяснить ему, что произошло. Официантка подала кофе, и Джулия с благодарностью обхватила горячую чашку окоченевшими пальцами. Арман привалился к стойке бара, его миндалевидные глаза были непроницаемы, лицо неподвижно, как камень. Было в нем что-то необычное, и Джулия только сейчас поняла, что он был в костюме отличного покроя, пиджак от которого все еще согревал ее плечи. В этом костюме, голубой шелковой рубашке и галстуке Арман казался незнакомцем. Она привыкла видеть его в рабочей грубой рубашке с открытым воротом, кожаных брюках и сапогах, но сейчас это был совсем другой человек. Джулия вспомнила, что он сказал ей, будто получил образование в Париже. Видимо, так он выглядел, когда учился в столице Франции. Официантка удалилась, и они остались наедине.

– Мы сегодня же вернемся домой? – спросила Джулия, немного поколебавшись. Она очень-очень устала, и долгая поездка в джипе совсем ее не привлекала.

– Нет, мадемуазель, я думаю, вам лучше немного поспать, – ответил Арман, взглянув на ее бледное лицо с темными кругами вокруг глаз. – Я понял, что комната для вас уже заказана заранее. – Джулия поморщилась, и лицо Армана посуровело. – Но сначала я позвоню месье Боссэ и спрошу его одобрения.

Он исчез в коридоре, где находился телефон, и официантка подошла, чтобы забрать чашку. Она спросила, не хочет ли мадам чего-нибудь еще, и, серьезно глядя на Джулию, посочувствовала ей в том, что месье, забирая ее отсюда, испортил ей отдых. Но, сказала она, пожав плечами, такие вещи здесь часто происходят. Это удивило Джулию, она не могла понять, о чем говорит девушка.

Вернулся Арман.

– Месье Боссэ согласился со мной, – произнес он, глядя на нее сверху вниз прищуренными глазами. – Вам лучше остаться здесь на ночь. Вернемся завтра утром.

Джулия зевнула и встала. Объяснения тоже могут подождать до утра. Вдруг она ошиблась, к Ги сообщил в Мас, что машина сломалась, а потом ему удалось найти кого-то, кто смог починить мотор, пока она отсутствовала.

– Тем лучше, – сказала Джулия. – Для одного дня и так слишком много событий.

Она сняла с плеч пиджак Армана и протянула ему, заметив, как в цыганских глазах затлела едва сдерживаемая злоба, а рот вытянулся в жесткую линию.

– Должен заметить, что вы слишком хладнокровны, мадемуазель. Вы, видимо, совсем не огорчены, что ваша шальная выходка стала причиной большого беспокойства для нескольких людей.

– Я уже сказала, что сожалею… – Джулия нерешительно запнулась, взглянув на него. – Но на самом деле не было причин волноваться. Ги же позвонил в Мас и объяснил, что произошло.

– Ничего подобного он не сделал. И помимо всего прочего, он без спроса взял машину. Я обнаружил, что она пропала, только когда вечером вернулся. Затем мы поняли, что и вас нет на ранчо. Я заставил Денизу рассказать мне, куда вы отправились. Она сказала, что вы с ее братом намерены провести здесь ночь, но об этом я не упомянул месье. Позвонив в гостиницу, я выяснил, что вы действительно в Ле-Бо, и сказал месье, что у вас сломалась машина и что я еду за вами. Когда я приехал, вы исчезли, а Ги ускользнул на машине, пока я наводил справки. Несомненно, он испугался, что я накажу его. Кстати, у меня было большое искушение сделать это. Затем я стал искать вас… – Он провел рукой по лбу. – Я боялся, что вы попали в аварию.

На всем протяжении этого повествования Джулия стояла, с ужасом глядя на Армана. Он разоблачил двуличного Ги. Ей не следовало доверять коварному парижанину. А у его драгоценной сестрички хитрости хватит на двоих – судя по всему, это она была инициатором всего происшедшего. Как она убеждала Джулию посетить Ле-Бо, а сама в это время готовилась возвести барьер между ней и Арманом, который сейчас смотрел на нее холодными неумолимыми глазами.

– Честно, Арман, я не знала, что замышлял Ги! – вскричала Джулия возмущенно. – Он сказал, что позвонил вам. Я могу все объяснить…

– Вам нет необходимости объяснять это мне, мадемуазель, – холодно прервал он ее. – Вы сможете завтра рассказать свою историю месье Боссэ, и я надеюсь, что вам удастся сделать это хорошо, ради его спокойствия.

Он надел пиджак и окончательно превратился в чужака – холодного, осуждающего ее незнакомца, который осмелился критиковать ее, а сам проводит ночи с Денизой, Женевьевой или с другой, не менее доступной пассией.

– Я даже не подозревал, что ваши отношения с Ги Кордэ столь близки, – продолжил Арман с оттенком горечи в голосе. – Но конечно, его виды на будущее гораздо привлекательнее. Единственное, что озадачило меня, – почему я нашел вас на скалах, а не в его кровати? Или смелость покинула вас в последнюю минуту?

– О! – Краска прилила к ее щекам. – Как вы смеете… вы… негодяй!

– Оскорбляя меня, вы не оправдываете себя, маленькая интриганка. – Теперь в его голосе скрежетало железо. – Предлагаю вам пойти в свою комнату и поспать, если сможете. Вы, конечно, знаете, что зарегистрированы здесь как мадам Кордэ?

Джулия позволила оформить все Ги, поскольку была незнакома с этой процедурой, особенно во французских отелях, и, оказывается, он воспользовался этим.

– Нет! – воскликнула Джулия. – Я не знала!

– Едва ли вам удастся убедить меня в этом, – презрительно бросил он. – Это ваш ключ, я полагаю? Спокойной ночи, мадемуазель. – Он пошел к двери, затем, как будто вспомнив что-то, повернулся к Джулии. – Между прочим, я сказал хозяину, что ваш муж был отозван по крайней необходимости и уполномочил меня доставить вас домой. Неубедительная история, но здесь люди привыкли к такого рода ситуациям и не станут болтать. Еще раз спокойной ночи.

Джулия поднялась наверх по единственной лестнице и без труда отыскана в коридоре комнату под номером три, как было написано на бирке ключа. В ней оказалось две одинаковых кровати, застеленные узорчатыми покрывалами и придвинутые одна к другой. Джулия посмотрела на них с содроганием. Месье и мадам Кордэ… Неудивительно, что хозяин предложил им одну комнату. Арман подумал, что она все знала о планах Ги и была с ним полностью согласна, решив прибрать его к рукам, чтобы обеспечить себе будущее, и надеясь, что месье Боссэ настоит на их женитьбе после такого неблагоразумного поступка… Хотя, по словам Ги, ее дед уже обдумывал такой брачный союз, если, конечно, можно верить тому, что он говорит. Джулия устало провела рукой по лицу. Завтра она должна любым способом убедить Армана, что ей не нужны ни Ги, ни его наследство, что она совсем не виновата в обмане и сбежала от своего кузена, когда ситуация вышла из-под контроля. Об этом Арман знает – он ведь нашел ее не в постели Ги, так что это весомый аргумент в ее пользу. А пока ей надо сделать передышку и попытаться немного отдохнуть перед суровым испытанием, которое предстоит ей утром.

Джулия вышла в коридор в поисках ванной комнаты. Ее руки и ноги были покрыты грязью от лазания по скалам. В гостинице стояла тишина, тусклый свет лампы освещал коридор. Джулия рассеянно подумала, где мог устроиться на ночь Арман. Снаружи было неспокойно – поднялся ветер, и под его порывами трещали ставни.

Она вернулась в свою комнату, освеженная умыванием. Здесь тоже ставни были закрыты и слабо дребезжали, но Джулия слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Она сняла платье, аккуратно сложила его и легла в постель в своей коротенькой комбинации. Несмотря на то что кровать оказалась довольно жесткой, девушка тотчас же заснула, и ей приснился страшный сон.

Она стояла на самой вершине Ле-Бо, среди руин главной башни средневекового замка, незрячие окна которой чернели на фоне светящегося серого неба. Зловещий красный прилив света на востоке провозглашал рождение нового дня. Вдруг девушку охватил страх – что-то ужасное происходило вокруг нее. Она услышала бряцание Железа, гулкий стук копыт и задохнулась от страха, когда призрачная процессия появилась в поле ее зрения, шеренгой въезжая через разрушенные ворота и заполняя плато. Это были солдаты в средневековых доспехах на огромных боевых конях. Ярко-красные флажки на копьях развевались на ветру, а рядом с лошадьми бежали огромные, как волки, собаки. Забрала шлемов всадников были подняты, открывая полуистлевшие лица, на которых еще сохранилось выражение жестокости и гордыни. Джулия с ужасом смотрела в их пустые глазницы. Один из всадников с оскаленными, злобно стиснутыми зубами был похож на Ги, другой – на ее деда. Они увидели девушку. Собаки злобно залаяли, натягивая поводки, и раздался звук походной трубы. Воины тут же выхватили мечи, клинки блеснули в меркнувшем лунном свете. Она бросилась наверх по ступенькам разрушенной лестницы башни, ноги были налиты свинцом от страха. Но лестница обрывалась в никуда, в безграничный космос. Уже были слышны крики преследователей, а ее голые ноги обдавало слюнявое дыхание собак. С отчаянным пронзительным криком Джулия бросилась с башни. Она падала… падала… и наконец проснулась.

Но и проснувшись, она продолжала слышать звон запаянных в металл ног на камнях и вскочила от ужаса, не осознавая спросонок, что это ветер стучит ставнями. Серый свет раннего утра вползал в щели, и в этом полумраке тяжелая мебель незнакомой комнаты казалась припавшими к земле фигурами опасных животных. Все еще находясь под влиянием ужасного ночного кошмара и уверенная, что кто-то пытается влезть в окно, Джулия безумно метнулась к двери, но со страху не сразу ее отыскала, и паника девушки возросла. Наконец ее рука нащупала ключ, она открыла дверь и вылетела в коридор с пронзительным криком:

– Арман! Арман… à moi! [42]42
  На помощь! (фр.).


[Закрыть]

Арман как раз выходил из ванной комнаты – в одних брюках с полотенцем в руке. Его мокрые волосы были взъерошены, подбородок идеально выбрит позаимствованной у кого-то бритвой, бронзовый от загара торс напоминал египетскую статую, на груди в свете лампы поблескивал медальон с изображением святого Христофора.

Все еще находясь под впечатлением ночного кошмара, Джулия даже не заметила, что Арман полураздет. Он был для нее всего лишь человеком, у которого она искала спасения от страшного калейдоскопа из черных скал, пустых глазниц, мертвенно-бледного лунного света и притаившихся в камнях огромных волков. Она видела в нем верного рыцаря, который должен освободить ее от этого ужаса, который всегда охранял ее, как сторожевой пес, и который мог оградить ее от всех опасностей. Инстинктивно Джулия понимала, что он был единственным человеком, кому она могла полностью доверять среди всех этих интриг, опутавших ее.

– Арман… волки! – выдохнула она.

Его руки, как тиски, сжали голые плечи девушки, и он втолкнул ее назад в комнату.

– Успокойтесь, – прошептал он. – Вы хотите разбудить весь отель?

Но она его не слышала.

– Волки, – повторила она, – хищники из Ле-Бо! Они пытаются войти! – Джулия бросила испуганный взгляд в сторону окна.

– Вам просто приснился кошмар. Теперь здесь нет никаких волков. – Арман с трудом отвел взгляд от ее трепещущего тела, едва прикрытого короткой комбинацией, и подтолкнул девушку к кровати. – Ложитесь спать.

– Не оставляйте меня! – как безумная, взмолилась она в страхе, что вновь останется одна, и обвила его шею руками. – Арман, я боюсь, не уходите!

Его ноздри расширились, он закусил губу. Теперь он сам казался волком. Оторвав ее руки от своей шеи, Арман оттолкнул Джулию. Но его голос был спокоен и сдержан, когда он сказал:

– Вам нечего бояться, уже почти утро. Я не могу остаться с вами, Джулия… Я не смею.

Она не поняла значения его слов, продолжая прислушиваться к зловещему стуку ставен. Миазмы жутких сновидений все еще окутывали ее. Это логово призраков, она сама видела давно истлевшего в земле пэра Арля и Оранжа, едущего верхом по скалам на рассвете.

Арман шагнул к двери, и Джулия поняла, что он уходит, оставляя ее наедине с призраками. С нечленораздельным криком она бросилась за ним. Она жаждала только его человеческого присутствия. Обхватив его руками, она вцепилась в него изо всех сил:

– Арман, пожалуйста, останьтесь со мной!

– Джулия, дайте мне уйти, – процедил он сквозь зубы, пытаясь высвободиться из рук девушки, сжимавших его в безумном страхе.

Ставни вновь затрещали, Джулия зарыдала и уткнулась лицом в плечо Армана. Ее шелковистые волосы, как сеть осенней паутины, рассыпались по его голой груди. Он перестал отбиваться и сам обнял девушку. То, что за этим последовало, было сном, исступленным восторгом. В объятиях Армана не было нежности, а его обжигающие губы скользили от ее голых плеч, нежной шеи к подбородку и, наконец, впились в ее губы. Джулия уступила нахлынувшему потоку неведомых доселе чувств, поглотившему ее со страшной силой и смывшему благоразумие и сдержанность. Для нее в этот миг не существовало ничего, кроме Армана и желания, которое он пробудил в ней. Она упивалась его обжигающей страстью.

За окном пропел петух, подавая сигнал призракам ночи, что им пора возвращаться в свое преддверие ада. Джулия почувствовала, как страстная дрожь желания пробежала по телу Армана. Он оторвался от нее, его руки ослабли, он опустил ее на кровать и прикрыл ноги одеялом.

– Прости меня, Боже, – хрипло прошептал он.

Джулия резко села, натянув одеяло до подбородка, и непонимающе уставилась на Армана. Первые серые лучи пробились через планки ставен и осветили его застывшее лицо. Она не могла поверить, что он покинет ее теперь, когда выдал себя, показав, что любит ее. Она и сама только сейчас поняла, что влюблена в него отчаянно и безрассудно, всеми фибрами своей души, как любила ее мать. Каждый нерв ее тела трепетал от того чувства, которое этот мужчина пробудил в ней. Она не могла собраться с мыслями, но инстинктивно понимала, что он создан для нее, а она принадлежит ему навеки.

С трудом сознавая, что делает, подгоняемая глубоким внутренним волнением, Джулия протянула к нему руки и прошептала нежно:

– Арман, останься со мной.

Ее просьба была естественным откликом на его пылкую страсть, но кувшин холодной воды был бы для нее меньшим шоком, чем его реакция. Он отпрянул от ее рук с отвращением, как будто это были змеи, и закрыл лицо ладонями. Мускулы на его шее и руках напряглись в усилии сдержать естественный порыв.

– Вы хотите еще раз разбить сердце своего дедушки?

Тон его голоса, суровый и резкий, сразил ее, подобно острому кинжалу. Глаза Джулии потемнели и расширились, она недоверчиво посмотрела на Армана, затем вдруг разразилась хохотом. Разве сам Жиль Боссэ заботится о чьих-то сердцах? Ей только сегодня вечером было сказано, что он собирается выдать ее замуж без любви, без уважения к ее чувствам. Он не щадил сердце ее матери и потому потерял ее. Это о ее, Джулии, сердце должен думать сейчас Арман, а не об этом упрямом старике. Она была близка к истерике, и Арман ударил ее по щеке:

– Замолчите!

Наступила тишина. Даже ветер, казалось, стих. Ни в комнате, ни в гостинице не было слышно ни звука. Вновь запел петух, созывая волков Оранжа и Арля в ад.

– Почему мы должны думать только о дедушке? – дрожа, прошептала Джулия. – А со мной не стоит считаться? – Она пристально посмотрела на Армана глазами, в которых отражались все ее чувства.

– Нет, – безжалостно ответил он не глядя на нее. – Месье Боссэ для меня все: отец, благодетель, друг. А вы для меня ничто.

Он бросился вон из комнаты, и на этот раз Джулия не делала попыток остановить его. Щелкнул замок, оповестив девушку о полном крахе ее иллюзий. Жестом обиженного ребенка она приложила ладонь к щеке, которая все еще горела от его пощечины. Арман отверг ее, потому что ока была внучкой его хозяина. Неверный в любви, он был непоколебимо предан своему благодетелю. Она же была всего лишь женщиной, желания которой никогда не осуществятся.

Желания? Стыд обжег ее. А чего она на самом деле хотела? Она, всегда брезгливо державшаяся в стороне от случайных любовных связей? Она, должно быть, сошла с ума, вообразив на мгновение, что Арман отвечает на ее любовь. Он не способен на это. У него азиатское отношение к женщинам – он смотрит на них как на игрушки. И ей следует быть благодарной, что он не воспользовался ее слабостью, как делал со многими другими. Дениза же предупреждала ее, что Арман берет любовь там, где находит, и бросает, как только начинает остывать. А она, бедная слепая дура, поверила на один восхитительный миг, что его обуревают те же сильные и прочные чувства, что и ее. В его отказе от ее любви не было никакого самоотречения, он даже не пытался смягчить этот отказ. Если же он на самом деле питает к ней настоящее чувство, ему нет необходимости отрекаться от нее. Он думает, что дед выразит неодобрение, но, скорее всего, он просто избегает продолжительной связи с одной женщиной. Дениза была права, утверждая, что он никогда не женится. И уж менее всего он хотел бы жениться на внучке своего хозяина. Поэтому он и оттолкнул ее – безжалостно, отвратительно, унизительно, не заботясь о том, какую обиду он ей нанес, какую боль причинил этими словами: «Вы для меня ничто!» Ничто… лишь очередная глупая британская девчонка, свалившаяся на его голову. Джулия заплакала, горько и отчаянно. Тихие мучительные рыдания сотрясали ее хрупкое тело, пока она, полностью обессиленная, не провалилась в беспокойный сон.

Утром симпатичная востроглазая служанка принесла Джулии завтрак в комнату. Персонал гостиницы увлеченно обсуждал драму, которая разыгралась этой ночью. Альфонс, тот странный рабочий, что смотрел машину, рассказал, энергично жестикулируя, как его подкупили, чтобы он не ремонтировал мотор. Но шалости мадам в корне пресек приехавший на джипе высокий незнакомец. Любовник был постыдно изгнан, а мадам заперли в комнате. Но кто был этот приезжий, который назвался Боссэ, презрительно отказался от комнаты и всю ночь бродил вокруг гостиницы? Мариетта, служанка, чья каморка находилась над спальней мадам, заявила, что слышала ближе к рассвету внизу голоса и женский плач. Может, он вернулся, чтобы убедиться, что птичка не упорхнула? Возможно, он даже подверг ее наказанию? Он слишком молод, чтобы быть ее отцом, вероятно, это ее обманутый муж. Но как он красив! Мариетта призналась, что быстрый взгляд его миндалевидных глаз заставляет чаще биться ее сердце, хотя выглядит он очень мрачным. Сочувствие всех было на стороне грешной жены, которая так мучительно страдала ради любви.