Текст книги "Опаленные крылья"

Автор книги: Элизабет Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– И тем не менее я буду вас сопровождать, – непреклонно заявил он.

– Но в самом деле, Арман, в этом нет необходимости.

– Это решать мне. – Он сдвинул брови. – Вас поручили мне, а не месье Ламону.

Джулия засмеялась немного нервно, думая о том, какими тягостными кажутся для Армана его обязанности.

– Вам совсем не нужно быть таким добросовестным. Мне кажется, вы с радостью избавились бы от меня… – Она искоса взглянула на Армана, втайне надеясь, что он начнет отрицать, будто она является для него помехой.

– Такая мысль никогда не приходила мне в голову, – возразил он невозмутимо. – Я за вас отвечаю, и вы никуда не поедете без меня.

– Но это абсурд! – возмущенно воскликнула Джулия. – Я не нуждаюсь в охране.

– Нет? – Он удивленно поднял брови. – Ламоны молоды и невнимательны. Они могут завести вас в трясину, и кто вас оттуда вытащит, если меня не окажется поблизости? Мадемуазель, будет так, как я сказал.

– Но что подумают Ламоны… – начала Джулия.

Чуть заметная улыбка тронула его губы.

– Вы можете сказать им, что я ваш грум.

И он ушел, оставив Джулию в растерянности она не знала, смеяться ей или плакать. Зачем ей нужен грум, зачем вообще сопровождать ее? То, что он делал, было смешно и старомодно. Она ошибалась: его настойчивость вовсе не была обусловлена желанием ее общества, и от этого ей захотелось заплакать.

Джулия вновь подняла этот вопрос, когда пришла вечером к деду, но тот решительно поддержал точку зрения Армана.

– Пока ты с ним, я чувствую себя спокойно, – заявил он и сказал, что будет рад принять у себя Ламонов после их верховой прогулки, поскольку прошло уже довольно много времени с тех пор, как он виделся с ними в последний раз. – У меня появился план, как тебя немного развлечь, – радостно добавил он.

Верховая прогулка прошла успешно. Гюстав относился к Джулии с галантностью, на которую имеет право претендовать хорошенькая женщина, Клотильда беспечно болтала, а Арман следовал за ними по болотам на благоразумной дистанции. И хотя Джулии понравились веселые компаньоны, она каждый миг чувствовала присутствие Армана и всем сердцем желала быть рядом с ним.

К Мас Клотильда приближалась с опаской и даже хотела повернуть домой – в детстве, когда они с братом шалили, их пугали живущим по соседству великаном-людоедом по имени Жиль Боссэ.

– Тебе нечего бояться, – успокоила ее Джулия. – Великан-людоед давно превратился в доброго волшебника.

Жиль Боссэ принял молодых людей радушно и тотчас послал Марселя за вином. Он даже сделал гостям комплименты, сказав, что Клотильда расцвела и стала очаровательной юной леди, а Гюстав вымахал и возмужал. Они, в свою очередь, отнеслись к старику с большим почтением. Джулия была удивлена, когда дед поинтересовался, кто теперь гостит на ранчо Ламонов. Услышал, что вскоре к ним нагрянет компания молодых людей, среди которых будут и англичане, старик радостно воскликнул:

– Тогда мы пригласим их сюда и устроим вечеринку! Тебе это понравится, Жюльетта, правда?

– Ну… – Джулия не могла представить себе подобное развлечение здесь, в Мас, да и Гюстав, видимо, тоже засомневался.

– Их манеры очень, как бы это сказать… э… современные, – сказал он.

– Жюльетта тоже девушка современная, – заверил его Жиль, – так же как и мои племянники, которые совсем не умеют себя вести в приличном обществе. Сам я, естественно, не участник.

Дед оживился, радуясь, что сможет доставить внучке удовольствие повеселиться в компании своих сверстников. Он сказал, что в доме есть радиола, а Ги достанет необходимые пластинки. Молодые люди смогут потанцевать, ведь они это любят. И конечно, Джулия должна купить себе новое платье.

– Что-нибудь такое, что было бы к лицу дочери Камарга, – неопределенно добавил он, и Джулия поняла, что имеется в виду платье с длинной юбкой.

Гюстав сказал, что они с сестрой собираются в Марсель и будут рады захватить с собой Джулию, чтобы она смогла сделать необходимые покупки. На том и порешили.

Они отправились туда на следующий день. Джулия была счастлива вновь оказаться в большом городе, красочном и полном жизни. Клотильда сразу же повела ее в первоклассный модный магазин. Тоскливо оглядев развешанные повсюду шорты и брючные костюмы, Джулия, покорная долгу, выбрала себе длинное шелковое зеленое платье. Оно, с небольшими поправками на современную моду, было чем-то похоже на то, в котором была изображена на портрете ее мать. Она подумала, что деду, столь доброму и щедрому к ней, будет приятно увидеть ее в таком одеянии.

Клотильда пришла в восторг от ее выбора, заявив, что платье прекрасно подходит Джулии и вполне соответствует ее положению внучки месье Боссэ. Это замечание повергло девушку в уныние, почти заставив ее почувствовать себя дамой средних лет. Ощущение усилилось, когда Клотильда купила себе экзотический ансамбль с шортиками, чтобы произвести впечатление на своих гостей в Мас-Ламон. Джулия не смогла устоять против искушения и, прежде чем они покинули магазин, приобрела вельветовые узкие бриджи и к ним легкую блестящую безрукавку глубокого изумрудного цвета. Довести композицию до совершенства должен был широкий золотой ремень. Покупка очень понравилась Клотильде.

– Но когда ты сможешь надеть это? – спросила она, откровенно полагая, что такой наряд совсем не подходит для Мас-Боссэ.

– Когда вернусь в Лондон, – вздохнула Джулия и задумалась, когда же это будет.

Гюстав пригласил девушек пообедать в кафе на Кеде-Бельж, специализирующееся на рыбных блюдах. Сидя на открытой веранде, они наблюдали за катерами и яхтами, сновавшими вокруг островка, на котором стоял замок Иф – крепость, прославленная в истории, как место заточения таинственной Железной Маски. Гюстав сказал, что в следующий раз обязательно нужно съездить туда на экскурсию.

Француз был моложе Джулии, но рядом со своей совсем юной сестрой выглядел взрослым мужчиной. Еще несколько недель назад Джулии наверняка бы понравился избыток веселья и глупых шуток, но теперь все, что говорил Гюстав, казалось ей пустой болтовней. Она подумала, что, возможно, это было результатом ее общения в последние дни с людьми другого поколения. Другого? Кордэ был ее ровесником, да и Арман не намного старше, но все они казались ей более взрослыми, чем Ламоны. Вероятно, все дело в том, что она сама под влиянием Армана.

Когда Джулия прощалась со своими спутниками, Гюстав извинился, что они больше не смогут ездить с ней верхом – им надо позаботиться о своих гостях, – но сказал, что надеется увидеться с ней на вечеринке, куда будет сопровождать своих друзей.

– Они, конечно, пустозвоны, но с ними весело, – добавил он.

Джулию эта разлука не огорчила – ведь она возвращалась к Арману. К ее удивлению, Кордэ с большим энтузиазмом отнеслись к подготовке предстоящей вечеринки, которую они называли «первым балом Джулии». Марта пекла, жарила и варила, но была не в духе: она не одобряла неожиданное открытие дверей усадьбы для тех, кого она именовала «иностранными отбросами из Мас-Ламон». Однако она решила сделать все на высшем уровне, чтобы им не к чему было придраться. Жиль Боссэ даже распорядился нанять группу местных танцоров для выступления, а Ги достал новейшие пластинки.

Арман держался в стороне от праздничных приготовлений – по-видимому, тоже не одобрял их, решила Джулия. Но накануне вечеринки, когда все обсуждали, как лучше переставить мебель, чтобы превратить гостиную в танцевальный салон, он предложил свою помощь.

– Отлично, нам нужны крепкие, мускулистые, сильные парни! – заявила Дениза, вне себя от радости.

Как только закончился ужин, все направились в гостиную, и, пока Арман двигал тяжелую мебель, а Дениза порхала вокруг него, Ги прокручивал пластинки.

– Все самое современное и популярное, – радостно сообщил он.

– Ужасная дрянь! – передернулся Арман.

– А что предпочитаешь ты, mon ami? «Венгерские танцы» Брамса или «Кармен»? Это не цыганский табор, знаешь ли.

Арман мрачно взглянул на него, но ничего не сказал в ответ на эту колкость. Быстро вмешалась Дениза:

– Возможно, гостям понравится, если мы разбавим все это народной музыкой. – Она заискивающе взглянула на Армана: – Ты не споешь для нас?

Джулия изумленно уставилась на него. Что это еще за новость?

– Он играет на мандолине, – просветила ее Дениза, – но только по очень особым случаям.

– К которым этот не относится, – решительно добавил Арман.

– О, Арман, – Дениза обидчиво надула губки, – пожалуйста, это же первый бал Джулии!

Он посмотрел на Джулию. В своей рабочей одежде и сапогах Арман совершенно не походил на участника вечеринки, и она даже засомневалась, появится ли он там вообще, хоть ненадолго.

– А вы, оказывается, скромник, – сказала она ему. – Я даже не предполагала, что у вас столько разных талантов.

– Этот – самый бесполезный, – весело улыбнулся он. – Но вы разве забыли, что я провансалец? Прованс всегда был домом трубадуров и галантных рыцарей, пока люди с севера не навели здесь порядок.

– Вы поете песни Прованса? – спросила Джулия с интересом. – Мне они нравятся.

– Вы любите не только поп-музыку, как называет ее Ги?

– Конечно нет. Мне хотелось бы послушать вас, Арман.

– Даже если ваши гости умрут от скуки?

– Откуда вы знаете, что они будут скучать? Возможно, им понравятся ваши песни.

– Сомневаюсь, но, чтобы доставить вам удовольствие, я, быть может, спою.

– Конечно, – недовольно вмешалась Дениза, – он сделает все, чтобы угодить Джулии, и ничего, чтобы доставить удовольствие мне.

– Всегда к вашим услугам, мадемуазель Дениза, – холодно возразил Арман, – но вы редко взываете ко мне.

Француженка взглянула на него полными слез глазами.

– Потому что ты отказываешься дать мне то, чего я хочу, – прошептала она, задыхаясь.

Джулия подошла к Ги, занятому пластинками. Она была немного смущена вульгарным поведением Денизы. Немного погодя, когда все громоздкие предметы были удалены из гостиной, она увидела, что Арман и Дениза уходят вместе, причем француженка висит у него на руке. Ги хихикнул.

– Держу пари, она отправилась получать то, о чем просила, – шепнул он.

Джулия поежилась. Собирался ли Арман воспользоваться случаем, как однажды с ней? Она ругала себя за то, что просила его спеть, проявив интерес к его неожиданному таланту, вместо того чтобы отнестись к нему с презрением, чего он и заслуживал.

На вечеринку она надела маленькие золотистые туфельки и зеленое шелковое платье. Оно было длинным, облегающим и оставляло открытыми руки и плечи. Расчесав до блеска волосы, Джулия отправилась показаться деду. Он раскладывал один из тех бесконечных пасьянсов, за которыми коротал свои одинокие часы. «Пасьянс требует терпения и мастерства, спасает меня от скуки, и его можно бросить в любой момент, если я устану. Эта игра расслабляет», – объяснил он ей однажды свою склонность. Когда Джулия вошла в комнату, старик оторвал взгляд от раскинутых карт, и его темные глаза расширились.

– Жюльетта! – воскликнул он.

Поскольку дед всегда называл ее на французский манер, ей потребовалось время, чтобы понять, что сейчас он принимает ее за мать.

– Дедушка, я не привидение, – улыбнулась она. – Вам нравится? Я купила это платье в Марселе. – Она повертелась немного перед ним, давая ему время прийти в себя.

– Прости мне стариковские фантазии. – Он горестно улыбнулся. – Для меня теперь прошлое более реально, чем настоящее. Ты выглядишь ослепительно, chérie, ты будешь королевой бала.

– Это вряд ли можно назвать балом, дедушка, – возразила она, – и королевы, и кавалеры давно вышли из моды. Но я рада, что вам понравилось, и надеюсь, что вы присоединитесь к нам сегодня. Вы спускаетесь вниз?

– Иногда, если здесь никого нет. Я не люблю выставлять напоказ свою немощность. Когда Дениза и Ги уедут, Марсель будет относить меня вниз, чтобы я смог пообедать с тобой.

– Я буду ждать этого, – сказала Джулия, с грустью подумав, что после отъезда Кордэ здесь останется только Марта, да иногда будет появляться Арман. – А сегодня вечером вы не хотите спуститься?

Он покачал головой:

– Там будет слишком шумно для меня, но ты мне обо всем расскажешь завтра.

Джулия слегка прикоснулась губами к его щеке и побежала в свою комнату, чтобы взять забытый носовой платок. Шум, доносившийся с улицы, означал, что гости прибыли. Гюстав Ламон позаимствовал у отца большой джип, чтобы привезти всех сразу. Местность между двумя ранчо была слишком заболоченной и неровной, чтобы там могла пройти легковая машина.

Отдернув занавеску, Джулия выглянула в окно и увидела, как из битком набитого джипа весело выскакивают молодые люди – ни один не был одет в вечерний костюм, девушки, которых она насчитала пять или шесть, были в брюках или шортах.

Джулия отошла от окна и взглянула на свое платье, вспомнив вдруг, какой старомодной почувствовала себя в Арле рядом с Трейси. Повинуясь внезапному импульсу, она сняла платье и надела вельветовые бриджи и безрукавку, которые ей так нравились. Из зеркала на нее смотрел средневековый длинноногий паж с золотистыми волосами до плеч. Джулия улыбнулась: в этой одежде она и правда походила на мальчишку, правда в те времена слуги не ходили с обнаженными руками и ногами. Она быстро выскочила из комнаты и сбежала вниз по ступенькам.

Радиола была запущена на полную мощность, и пары уже танцевали в гостиной. Ги, в мешковатых брюках и голубой блузе – «в стиле Ван Гога», как сказал он ей утром, – стоял у дверей, обнявшись с белокурой англосаксонкой, полногрудым созданием с длиннющими ногами в коротеньких брючках. Он уставился на Джулию, не узнавая ее, затем его лицо осветилось улыбкой.

– Очаровательно! – воскликнул он, его взгляд остановился на ее стройных загорелых ногах. – Но какой сюрприз! Дядя Жиль видел тебя в этом?

– Конечно, – беззаботно солгала она, хотя тут же почувствовала угрызения совести. Но Жилю Боссэ незачем было знать о смене наряда.

– Это, – сказал Ги, указывая на блондинку, – Лиз. Она никогда прежде не встречала настоящих художников и теперь в полном восторге. – Так как он говорил по-французски, Лиз не поняла его, но дружелюбно улыбнулась. – Никто не собирается разводить церемонии и официально представляться друг другу, так что разбирайся сама. – Он повернулся к Лиз и сказал по-английски с нарочито преувеличенным акцентом: – Это есть ваш хозяйка. Лиз, мадемуазель Джулия.

– Приятно познакомиться с вами, – небрежно бросила блондинка, не отрывая глаз от Ги.

Джулия прошла в гостиную. К ней тотчас же подбежала Клотильда.

– Ты хитрая бестия! – воскликнула она. – Значит, длинное платье было только для отвода глаз, чтобы ввести в заблуждение месье.

Джулия виновато покраснела.

– Я чувствовала бы себя в нем не в своей тарелке, – попыталась она оправдаться.

Она увидела Денизу. Та, как и ее брат, была в широких брюках и блузе – оба Кордэ афишировали свою профессию. В гостиную вошел Арман в парадном костюме gardiens, в котором Джулия видела его в Арле и который придавал ему испанский вид. Глаза всех женщин в комнате немедленно остановились на нем. Рыжеволосая девушка с нахальным взглядом, стоявшая рядом с Денизой, издала глухой стон и закатила глаза.

– Он настоящий? – воскликнула она. – Или у меня эротические грезы? Это тот мужчина, которого я ждала всю свою жизнь! – Она протянула к Денизе руки. – Отведи меня к нему!

Дениза с силой хлопнула ее по рукам и прошипела злобно:

– Дура!

Арман искал в комнате Джулию. Вот его взгляд остановился на ней, глаза расширились от удивления. Затем он вопросительно поднял брови и его губы изогнулись в сардонической усмешке. Дениза ликовала. Джулия ответила на пристальный взгляд Армана дерзким вызовом. Это не его дело, как она одета. Она только надеялась, что он не доложит о ее неблагоразумном поступке деду – ей не хотелось огорчать старика. В это время Гюстав подхватил ее и увлек в веселом танце. То ли это был вызов миндалевидным глазам, наблюдавшим за ней со все возраставшим неодобрением, то ли радость от возможности вновь оказаться с такими же молодыми и веселыми людьми, как она, Джулия не могла понять, но никогда еще она так дико не отдавалась веселью и не была такой кокетливой. Гюстав и другие парни, даже Ги, весь вечер порхали вокруг нее, как мотыльки вокруг свечи, и только Арман ни разу не подошел к ней.

Его расположение вернулось позже, когда после щедрого ужина, поданного женами gardiens и Мартой, которая неодобрительно взглянула на Джулию, он достал свою мандолину. У него оказался чувственный баритон, и Джулия, несмотря на внутреннее сопротивление, ощутила, как по спине побежали мурашки. Он пел старинные песни Прованса о любви. Большинство гостей не понимали слов, но их значение всем было и так ясно: острая тоска, мольба влюбленного, обращенная к его избраннице. Арман сидел на низкой скамеечке, а все девушки собрались около него, усевшись возле его ног, нагло прижимаясь к его коленям и положив руки ему на плечи. Рыжеволосая даже наклонилась и поцеловала его волосы, но он, казалось, забыл обо всем на свете, его взгляд был устремлен вдаль, как будто он смотрел на что-то, что они не могли видеть.

– Сладкоголосый трубадур, восседающий в замке Любви, – язвительно прошептал на ухо Джулии Ги. – И почему я не научился играть на каком-нибудь струнном инструменте?

После заключительной грустной песни о том, как влюбленный оплакивает свою жизнь, разрушенную жестоким сердцем его повелительницы, Арман отложил мандолину, быстро вскочил, гибким движением схватил рыжеволосую девушку, покружил ее в воздухе, затем поставил на ноги и крепко поцеловал в губы. Другие слушательницы, толпившиеся вокруг него, страстно просили о том же. Джулия отвернулась, испытывая досаду оттого, что знала, как Арман относится к этим девицам на самом деле. Он презирал их, считая пустыми легкомысленными созданиями без чувства собственного достоинства, которые не заслуживают уважения. А теперь он и ее отождествляет с ними. Он просто ограниченный и самодовольный человек, сказала она себе, тупой, старомодный педант. Джулия почувствовала отвращение к этой ищущей любовных приключений толпе и, никем не замеченная из-за суматохи вокруг Армана, выбежала через открытую дверь в ночь. Привалившись спиной к стволу одной из сосен и глядя вдаль на застланные туманом болота, она размышляла о том, что с ней происходит, почему она больше не может от всей души предаваться безудержному веселью. Ведь еще совсем недавно она мечтала о пляжах Майорки, об отдыхе в компании таких же беззаботных молодых людей, как нынешние гости Мас-Боссэ. Почему же ее так беспокоит, что пара цыганских глаз смотрит на нее с осуждением? Он не имеет права критиковать ее после того, как сам показал себя с дурной стороны. Но видимо, как и у большинства мужчин, у него был один закон для себя и совсем другой – для женщин.

Рядом раздался шорох шагов по траве – кто-то шел за ней. Повернувшись, Джулия увидела высокую фигуру того, о ком она только что думала, – резкий силуэт в снопе света, падавшего из открытой двери дома.

– Привет, – сказала она беззаботно. – Как вам удалось вырваться от своих ярых поклонниц? – Она почувствовала себя лучше, увидев, как он равнодушно пожимает плечами.

– От такого рода обожания очень быстро устаешь.

– В самом деле? А мне показалось, что вы упиваетесь им.

– Это был лишь мой вклад в развлечение ваших гостей, – небрежно возразил он. – Я только делал то, что они хотели.

– Лицемер! – Слово выскользнуло так быстро, что Джулия не успела его задержать.

– Так же как и вы… лицемер. Но какое это имеет значение, если вы прекрасно провели время.

– Вы осмеливаетесь читать мне нотацию? – холодно спросила она, сжав кулаки.

– Я не могу себе этого позволить, – спокойно ответил он.

– Но вы считаете, что я вела себя возмутительно? – упорствовала Джулия, горя желанием услышать, что он на самом деле о ней думает. – Ну же, давайте, скажите это!

– Я не зашел бы так далеко. – Арман был все так же спокоен. – Но поскольку вы – внучка моего хозяина, я должен уважать вас, и мне не нравится видеть, как вы выставляете себя напоказ перед этими юными бездельниками.

– Вы невыносимы! – выпалила она, задетая его холодным тоном. – Выставлять себя напоказ, ну и ну! А что тогда делали вы, если не рисовались, щеголяя своим мужским обаянием, в самой отвратительной манере перед этими девицами… – У нее перехватило дыхание, когда она подумала, что просто ревнует.

Не обращая внимания на ее насмешки, он тихо сказал:

– Я пел для вас, как вы просили. Мои песни были о днях рыцарства, когда мужчины носили на шлемах знаки благосклонности прекрасных дам, к которым относились с великим почтением, а женщины дорожили своей чистотой.

– Должно быть, им было ужасно скучно, – возразила Джулия. – Нет ничего веселого в том, что тебя возводят на пьедестал.

– Возможно, нет, – согласился Арман, – веселье имеет первостепенное значение. – Его тон вновь стал саркастическим. – Надеюсь, вы прекрасно провели время, мадемуазель. Хотя вы, кажется, сбежали от всего этого.

– Я вышла подышать свежим воздухом, – надменно ответила она. – А вы зачем пришли? – Джулия напряженно ждала ответа, надеясь услышать, что он заметил ее отсутствие и отправился на поиски.

Внезапно послышался скрип ободов. Тяжелая повозка неспешно тащилась в Мас.

– Я вышел посмотреть, не подъехали ли танцоры, – пояснил он. – Они должны скоро появиться.

Разочарованная, Джулия отвернулась и сказала:

– Тогда я лучше пойду в дом.

– Боюсь показаться любопытным, но… – остановил ее Арман, – ваш дедушка видел вас в этом наряде?

Девушка повернулась и прямо посмотрела ему в лицо.

– А что вам до… – высокомерно начала она, затем, вспомнив, что он может выдать ее, по-детски взмолилась: – Арман, но вы же не скажете ему?

– Значит, не видел, – усмехнулся он. – Но не беспокойтесь, я не ябеда. Я даже рад, что он в полном неведении. Узнай он, что вы появились перед гостями в таком виде, он бы очень сильно огорчился.

За соснами показалась повозка, и Арман пошел приветствовать прибывших. Джулия услышала, как он радостно спросил:

– Это ты, Женевьева?

Труппа продемонстрировала публике, совершенно обессиленной плясками и с наслаждением отдыхавшей и наблюдавшей, местные народные танцы. Девушки были в длинных юбках в горошек и черных бархатных корсажах поверх белых батистовых блузок. На головах у них красовались черные бархатные чепцы с белыми оборками. Мужчины почти все были одеты так же, как Арман. Лучше всех выглядела Женевьева – прекрасная, женственная и скромная. Она танцевала грациозно и с огоньком, и Джулия заметила, что Арман не сводит с цыганки восхищенных глаз. На рыжую девушку, которая уселась рядом с ним, он не обращал никакого внимания, и она, раздосадованная, повернулась к Гюставу Ламону и шепотом спросила:

– А как бы я смотрелась в крестьянской юбке и чепце?

– Так себе, – нахально заявил он. – Волосы и особенно ноги – это все, чем ты можешь гордиться.

Она резко отодвинулась от него, бросив на цыганку мрачный взгляд. Представление закончилось, танцоры отправились в столовую подкрепиться, и Арман пошел с ними под руку с Женевьевой. Джулия наблюдала за их уходом с презрением в глазах. Хоть Женевьева и носит длинную юбку и производит впечатление скромницы, Джулия не думала, что Арман слишком трепетно относится к ее целомудрию. Их отношения определенно носили более интимный характер. Этот gardien, оказывается, совершенно бесстыден: прошлой ночью Дениза, этой – цыганка.

Ги поставил новую пластинку, и они с сестрой показали пародию на танец французских апашей. Он энергично швырял свою миниатюрную сестру по всей комнате, и вскоре остальные гости с большим удовольствием начали ему подражать. По гостиной закружились визжащие девицы с взъерошенными волосами. Их одежда была наполовину сорвана не в меру увлеченными юношами. Джулия сбежала в свою комнату – ее врожденная скромность была оскорблена оргией, начавшейся внизу. На кровати лежало брошенное зеленое платье из шелка. Когда Джулия посмотрела на него, ей в голову внезапно пришла идея. Так же импульсивно она переоделась во второй раз, решив, что ее прощание с гостями должно быть таким достойным, как того хотел Жиль Боссэ. Она ни на секунду не допускала, что ее поступок был продиктован критикой Армана, но в душе все же оставалась тайная надежда, что он увидит ее в этом платье и одобрит.

– Джулия! – пронзительно закричала Дениза, поднимаясь по ступенькам. – Где ты? Мы расходимся!

Эффект от появления Джулии был поразительный. Растрепанная компания в изумлении воззрилась на нее. Затем Гюстав, повернувшись к портрету на стене, на котором была изображена девушка в таком же зеленом шелке, перевел взгляд на Джулию и отвесил низкий поклон.

– Возвращение Жюльетты Боссэ! – торжественно провозгласил он. – Увы, нашей бедной Джулии больше нет с нами. – Ламон был совсем пьян.

Остальные, поняв его намек, устроили новую игру, прощаясь с ней преувеличенно официально, и Джулия благословила импульс, заставивший ее переодеться. В то время как Дениза и Ги принимали бурные объятия и поцелуи, она получала только реверансы, поклоны и целомудренные поцелуи кончиков пальцев.

Танцоры уже уехали на своей повозке, и теперь остальные гости были готовы набиться в джип. Джулия стояла на пороге и махала им рукой, когда они отъезжали, распевая на все голоса. Ее вечеринка была закончена. Она вернулась в гостиную и нашла там Ги, лежащего на полу и совершенно обессиленного. Дениза вяло пыталась навести порядок.

– У тебя есть чувство драмы, Джулия, – сказала она. – Этот твой последний выход был довольно эффектен, но подействовал на всех угнетающе. По-моему, они перепугались.

– Я думаю, Джулия пришла к выводу, что la vie de bohème [39]39
  Богемная жизнь (фр.).


[Закрыть]не для нее, – заявил с пола Ги.

– И все же я получила огромное удовольствие, – возразила Джулия и повернулась к его сестре: – Не стоит беспокоиться, Дениза, я думаю, что у Марты и ее помощниц уже чешутся руки навести здесь порядок. Спокойной ночи вам обоим.

Когда Джулия была уже у двери, она услышала, как Ги пробормотал: «Она ведет себя как хозяйка Мас!» – и Дениза быстро ответила: «Не беспокойся, Ги, она никогда ею не станет, если только ты не…» Джулия не уловила окончания фразы, но решила, что они к ней несправедливы – она никогда не претендовала на то, чтобы стать хозяйкой Мас.

В холле она встретила Армана, выходившего из столовой. Он остановился, увидев ее, и легкое одобрение мелькнуло в его глазах.

– Вот такая, – сказал он, – вы прекрасны.

– Скажите это дедушке, – серьезно попросила она. – Это то, что он хотел услышать.

Джулия взбежала вверх по ступенькам, чувствуя необычайную легкость на сердце. Арман назвал ее прекрасной!