Текст книги "Опаленные крылья"

Автор книги: Элизабет Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Но некоторые прекрасные произведения искусства были сотворены пещерными людьми, – напомнила Дениза, враждебно взглянув на нее. – И если Арман имеет невысокое мнение о художниках, еще хуже он думает об английских девушках. Они прибывают сюда толпами в сезон экскурсий и пользуются успехом у gardiens. Мужчины называют их «горячими бабенками».

Джулия вспыхнула и отвернулась. Итак, Арман подумал, что она сама напрашивалась на поцелуй во время их стычки в коридоре. Девушка вспомнила его слова: «Это что, предложение?» И она по наивности спровоцировала его, не ожидая в этот момент, что он может неправильно истолковать ее слова. А потом он ясно дал ей понять, что не расположен к дальнейшему общению, что принимает за очередную английскую «горячую бабенку» без чувства юмора. Отвратительный, самодовольный сноб, подумала она в бешенстве, будто бы ей нужны его поцелуи! И хотя он делает вид, что презирает туристов, посещающих усадьбу, он живет за их счет, притворяясь благосклонным, завлекая значком gardiens и внешностью. Наверняка получает за это хорошие чаевые. Она покажет ему, что Джулия Арчер совершенно другая. Девушка уже сожалела о своем глупом капризе – и зачем она увязалась за ним на конюшню? С этого момента она ему больше слова не скажет. Рядом с ней айсберг покажется ему языком пламени.

Глава 3

За столом Арман не появился. Ги объяснил, что он часто остается обедать с работниками на ранчо, и злобно добавил:

– Так и должно быть всегда.

Тотчас же вспылила Дениза. Она гневно заявила, что Арман здесь, в поместье, – самый важный человек, без него все давно бы уже развалилось и пошло прахом, а это совсем не выгодно в первую очередь самому Ги.

– Хорошо, хорошо, tais-toi [26]26
  Замолчи (фр.).


[Закрыть], – попытался он успокоить сестру. – Все мы знаем, что Арман – совершенство, но ты должна признать, что он блистает только в своей среде, и в воскресенье мы в этом убедимся. – Он взглянул на Джулию: – Я слышал, что мне доверят отвезти тебя в Арль.

– И только ради тебя позволят взять машину, – подхватила Дениза. – Все последние годы мы добирались туда на автобусе.

– Покойного Жана это не заботило, – заметил Ги, – мы даже и не надеялись, что он когда-нибудь согласится нас туда подбросить.

Он не притворялся, что скорбит о своем кузене, чья смерть существенно улучшила его собственные перспективы.

– Расскажи мне об этом празднике, – попросила Джулия.

Ги объяснил, что День святого Георгия, отмечаемый каждый год в Арле, с давних времен был праздником gardiens. Они со всех концов съезжаются на лошадях в город, чтобы присутствовать на обряде в церкви Святого Георгия, который считается их покровителем. Его статую выносят из храма и устанавливают во дворе на постаменте, чтобы лошади тоже могли присутствовать на торжестве. Затем следуют выборы королевы праздника и различные зрелища, которые устраиваются на огромной римской арене, построенной задолго до Колизея и чудом сохранившейся.

– Все очень колоритно, очень по-провански, – с воодушевлением закончил Ги. – Я обязательно возьму альбом – там всегда есть то, что стоит увековечить.

Джулия все еще сомневалась, будет ли это интересно и для нее, но шли дни, и она стала ждать поездку с нетерпением. В конце концов, она увидит город, где, несомненно, есть магазины, в которых она не была целую вечность. Ее обычный распорядок дня не был особенно волнующим: утренние уроки верховой езды с Арманом в ледяной атмосфере, дневные прогулки с Ги или позирование для портрета, который он писал с нее, а по вечерам игра в карты с дедом.

Позировала она художнику в гостиной – ей так и не удалось до сих пор побывать в студии Кордэ, находившейся в доме под самой крышей. Дениза заявила, что там страшный беспорядок и им стыдно водить туда гостей, а Ги, ухмыляясь, заметил, что сестра просто не хочет, чтобы Джулия увидела картину, над которой она сейчас так усердно работает.

– Она ее увидит, когда я закончу, – пообещала Дениза. – Если все получится, как я задумала, Джулия сможет многое понять.

Джулия заинтересовалась, что задумала художница, но не стала проявлять особого любопытства.

Наконец настал день праздника в Арле, и Джулия со своими кузенами отправилась на машине в город. Она села впереди с Ги, а Дениза, выглядевшая совсем маленькой в огромном автомобиле, устроилась на заднем сиденье.

Арль, как и все современные города, разрастался предместьями, шумными и безликими, однако старая часть города сохранила все свое древнее очарование, включая окаймленные деревьями речные берега, узкие улочки и старинные дома. Этот город был когда-то второй столицей Римской Империи, возведенной при императоре Константине.

Ги припарковал машину, и они направились вверх по склону холма к арене, чтобы посмотреть на торжественный выезд gardiens из церковных ворот. И вот они появились: красивые и веселые мужчины в широкополых шляпах, узких, расклешенных внизу брюках и коротких куртках везли на своих белых лошадях позади себя девушек. Это были арлезианки, одетые в старинные костюмы, состоящие из облегающего корсажа и длинной, до лодыжек, широкой юбки. На плечи каждой была наброшена шаль: у одних из кружева, у других из настоящего кашемира. Головы покрывали чепцы в форме фригийского колпака, под которые были убраны волосы. Четко очерченные греческие профили, как на древних камеях, и миндалевидные глаза придавали девушкам особый шарм.

Арман, присоединившийся к рядам всадников, выглядел выше и стройнее, чем остальные мужчины-южане, которые в большинстве своем казались довольно коренастыми. Стиль одежды был ему к лицу, а красный кушак, выделявший его из общей массы, придавал ему вид испанского идальго. Джулия, немного оробев, вспомнила, что дед хотел заставить Армана взять ее с собой и как тот отказался, вызвав у нее досаду. Она даже не могла предположить, что он окажется звездой этого пышного парада, и уж тем более, что рядом с ним будет девушка. Та, что сидела позади Армана на лошади, обхватив его руками за талию, была и впрямь прекрасна, с великолепными темными глазами и чеканным профилем, как на старинных монетах.

Дениза возмущенно засопела.

– Женевьева Пату, – прошептала она. – Я должна была догадаться!

– Она и будет выбрана королевой праздника, – предсказал Ги. – Можете быть уверены, что первая красавица достанется Арману. Вот что значит быть романтичным ковбоем! А бедный художник не имеет ни малейшего шанса. – Он притворно вздохнул и с надеждой взглянул на Джулию.

– Напрашиваешься? – спросила она, улыбнувшись.

– Да, но ты ведь не снизойдешь – тоже предпочитаешь ковбоев.

– Ничуть, я совсем ими не увлекаюсь, – заверила она его.

Дениза, которая все еще глазела на Армана, с горечью сказала:

– Теперь понятно, почему он пренебрег мной, когда я попросила его взять меня с собой, и не разрешил поехать с ним верхом.

– Ты это сделала? – Ги был в шоке. – У тебя нет гордости? Хотела обратить на себя внимание на этом маскараде? Только цыганка Женевьева здесь на месте – бродяга в паре с бродягой!

Дениза откровенно завидовала и ревновала к прекрасной арлезианке, и, к своему ужасу, Джулия внезапно задохнулась от тех же самых чувств, что мучили француженку. Можно ли себе представить что-нибудь более нелепое? Она сразу же постаралась скрыть это, да и желания нестись по городу на крупе лошади Армана у нее совсем не было. Но ее взволновало открытие, что у хмурого ковбоя есть личная жизнь за пределами Мас.

– Здесь в округе много цыган? – спросила она.

– Не больше, чем в других местах, – ответил Ги. – На празднество святых Марий они прибывают со всех концов света, но всегда уезжают обратно. С них можно сделать интересные наброски. Когда ты видишь целую толпу цыган, сразу заметны два разных расовых типа: одни высокие с мрачными орлиными лицами, другие приземистые, забавные, с характерной внешностью. Предполагается, что они пришли из Индии, но по пути в Европу явно завернули в Египет. Посмотри, какая головка у Женевьевы – просто статуя Нефертити, египетской царицы!

– Конечно цыгане пришли из Древнего Египта! – уверенно заявила Дениза. – И то, что ты сказал, только подтверждает это. Они принадлежат к древнейшей расе в мире, гордые, таинственные, – ее глаза засверкали, – настоящие потомки фараонов.

– Я понял, о чем ты думаешь, но это только полет твоей фантазии, – язвительно заметил Ги. – Арман – настоящий провансалец, и, если ты в этом усомнишься, он сдерет с тебя шкуру. Надо же, потомок фараона!

Всадники ускакали, и брат с сестрой провели Джулию короткой дорогой, по каким-то боковым улочкам, на городскую площадь, где все уже ждали результатов выборов королевы. Это был большой, празднично украшенный сквер между порталом церкви Святого Трофима, напоминающим римскую триумфальную арку, и красивой ратушей, с балкона которой должны были объявить королеву.

Все кандидатки на это звание собрались в ратуше, а gardiens выстроились полукругом возле дверей. Лошади терпеливо и спокойно стояли, не обращая внимания на окружавшую их толпу зрителей. Ожидание казалось бесконечным, но вот наконец на балконе появился мэр и назвал имена королевы и ее фрейлин, назначенных из претенденток, занявших второе и последующие места. Женевьева Пату, гордая и надменная, вышла на балкон. Как и предполагал Ги, именно она была избрана королевой праздника.

– А сейчас идем на ленч, – заявил Кордэ и повел девушек в кафе по своему выбору.

Пообедав, они отправились занимать места в тенистом секторе трибун, которые, хоть и были кое-где разрушены временем, неплохо сохранились и вполне могли бы вместить все население Арля и Камарга, и еще остались бы свободные места. Королева в окружении свиты во всем своем великолепии уже восседала на самом почетном месте немного ниже и левее того ряда, на котором расположились Кордэ и Джулия. Высокий деревянный забор, ограждающий арену, защищал публику от быков.

Представление началось танцем маленьких девочек в нарядах арлезианок, поставленных в пары с мальчиками в безупречных фланелевых костюмчиках. Отплясывали они под звуки свирелей. Затем настало время course libre. Из огромных ворот, на которых было написано «TORIL» [27]27
  Загон, где содержатся быки перед корридой (фр.).


[Закрыть], на арену выскочил черный бык, и группа молодых мужчин в белом бросилась ему навстречу. Между широкими рогами животного были закреплены красная кокарда с эмблемой gardiens и гребень. Игра заключалась в том, чтобы сорвать эти украшения.

На острые рога зверя были надеты специальные футляры из металла. Бык знал правила игры так же хорошо, как и его противники. Он бросился на одного из них, но другой метнулся ему наперерез, отвлекая внимание. Зверь прыгал, как лошадь на скачках с препятствиями. Преследуя своего особо дерзкого противника, он перепрыгнул через барьер и попытался прижать юношу к деревянному забору. Но тому удалось вскочить на ограждение всего в нескольких дюймах от ужасных рогов и, ухватившись за верхнюю перекладину, благополучно избежать нападения, к удовольствию публики. Бык, оказавшийся в ловушке между барьером и оградой, вновь был выпущен на арену через дверь в заграждении. Он несколько раз повторил свои маневры, зрители вопили от восторга и ликовали каждый раз, когда очередной храбрец спасался от его рогов, но ни одному из участников этого боя не удалось завладеть кокардой. Наконец один из них, самый высокий, схватил сначала кокарду, затем гребень и, в свою очередь, благополучно избежал мести оскорбленного быка, перепрыгнув через барьер. Потерпевший поражение зверь вернулся в загон, а его место занял следующий.

Молодой мужчина, одержавший победу, появился у выхода на арену и остановился, внимательно разглядывая ряды трибун, как будто ища кого-то. Джулия, приглядевшись, поняла, что, как она и думала, это был Арман. Но он казался таким юным, бегая по арене и ловко уворачиваясь от быка, что она сомневалась в этом, не доверяя своему зрению. Теперь ошибки быть не могло – гордо поднятая голова, черные волосы, худое загорелое лицо… Арман прошел мимо королевы и ее свиты, слегка поклонившись им, и направился прямо к тому месту, где сидели Джулия и Кордэ. Размахнувшись, он бросил кокарду прямо на колени Джулии, и немедленно все головы зрителей, сидевших поблизости, повернулись в ее сторону. Один энтузиаст даже начал аплодировать. Дух старых трубадуров до сих пор жил в Арле. Этот жест Армана был в обычаях Прованса: победитель выражал таким образом почтение своей даме. Он поклонился, насмешливо улыбнулся и ушел. Кокарда соскользнула с коленей Джулии, и Дениза, как коршун, бросилась за ней.

– Это предназначалось мне! – грубо выпалила она, красные пятна выступили на ее щеках.

– Совсем нет, – язвительно засмеялся Ги. – Арман попал точно в цель, хотя и не смог обратить на себя внимание Джулии. Я считаю, что он вел себя нагло. – Он тоже злобно покраснел и приказал сестре: – Отдай ей это.

– Пожалуйста, оставь ее, – поспешно сказала Джулия. – Мне это совсем не нужно.

Карие глаза Денизы засверкали.

– Зачем ты приехала? – прошипела она. – Ты все портишь! – Она швырнула трофей на камни к ногам Джулии и бросилась к выходу с арены.

– Догоним ее? – спросила Джулия, чувствуя себя неловко.

– Пусть идет, – пожал плечами Ги. – Она как дура бегает за пастухом, которому и даром не нужна. – Он поднял «яблоко раздора» с земли и протянул девушке. – Возьми свой сувенир.

Машинально Джулия сомкнула пальцы на кокарде и заметила, что на месте, освобожденном Денизой, сидит какая-то девушка и с любопытством смотрит на нее. Девушка явно была туристкой из Англии, одетой в шорты и блузку без рукавов, в черных очках и огромной панаме. Джулия же, учитывая прованские предрассудки и особенно те, что существовали в Мас-Боссэ, надела шелковое платье и соломенную шляпку и теперь, глядя на эту девушку, вдруг почувствовала себя старомодной и даже немного позавидовала ей. Импульсивно она протянула кокарду своей соседке и сказала по-английски:

– Возможно, вам захочется взять это в качестве сувенира?

Девушка была явно удивлена, но стремительно схватила кокарду:

– Вы уверены, что она вам не нужна? Это не ваш поклонник?

– Совсем нет, – сдержанно улыбнулась Джулия. – Думаю, ему просто приглянулось мое лицо. Возьмите это с собой в Англию.

Волна тоски по родине захлестнула ее, и она уставилась невидящими глазами на сверкавшую в лучах солнца арену внизу, где взбешенно фыркал очередной бык. Дождливый серый Лондон, далекий от диких быков и непредсказуемых пастухов, вызывал ностальгические воспоминания.

– Вы англичанка? – с сомнением спросила туристка.

– Совершенно верно, – улыбнулась Джулия.

– Надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу так хорошо говорить по-французски, – вздохнула англичанка. Она, естественно, слышала шумную ссору с Денизой. – А вам действительно нравятся все эти быки и ковбойская чепуха? Я начинаю думать, что день потрачен зря.

Джулия была с ней полностью согласна. Она уже начала уставать от крупного рогатого скота, лошадей и обычаев древнего Прованса, и, когда девушка – она сказала, что ее зовут Трейси, – предложила ей пойти поискать более веселое развлечение, Джулия повернулась к Ги и умоляюще спросила:

– Можно?

– Да, если я смогу сопровождать вас, – галантно ответил он.

Они покинули арену и отправились туда, где, по словам Трейси и ее подруги Тины, можно было выпить чашку чая. Англичанки были явно заинтригованы Ги, который, рисуясь перед ними, вовсю изображал из себя французского художника, закатывал восхищенно глаза и восклицал постоянно: «О-ла-ла!» – пересыпая свой английский французскими ремарками, которые были не особенно куртуазны, но их понимала только Джулия. Она не смеялась так много с тех пор, как покинула Лондон. После чая девушки попросили, чтобы новые знакомые сопроводили их в центр развлечений, который они обнаружили в новой части города. Там находилась танцплощадка с автоматическим проигрывателем.

– Совсем как дома, – счастливо сказала Тина.

– Зачем же она тогда приехала в Прованс? – прошептал Ги по-французски, однако согласился сопровождать их, сказав, что сначала оставит Денизе записку на ветровом стекле машины, сообщая, куда они направились. Легковой автомобиль Боссэ с кузовом «универсал» поразил англичанок.

– Ей-богу, ваши родственники, должно быть, очень богаты, если владеют такой машиной, – прошептала Трейси на ухо Джулии.

– Старинная прованская семья, – ответила та, – но я в действительности к ней не принадлежу. Я сама зарабатываю на жизнь и здесь просто в отпуске.

Они отправились в центр развлечений под названием «Голубой кот». По дороге к ним присоединились несколько британских парней из туристической группы Трейси. Автоматический проигрыватель крутил английские популярные песни, молодые люди отплясывали те же танцы, что у себя дома, все болтали исключительно на английском, подкреплялись привычной едой, включая картофельные чипсы и мороженое, пили не французские вина, которыми славился Прованс, а кока-колу и кофе из баночного экстракта.

Вскоре в дансинге появилась Дениза и тут же присоединилась ко всеобщему веселью. Все это, как сказала она Джулии, за исключением мерзкой кока-колы, напомнило ей о любимом Латинском квартале. Она пребывала в радостном возбуждении и совершенно забыла о ссоре из-за кокарды Армана. Когда уже совсем стемнело, они попрощались со своими новыми друзьями.

– Это ведь твоя настоящая стихия, n'est-ce pas? [28]28
  Не правда ли? (фр.).


[Закрыть]– спросила Дениза Джулию. – Ты не чувствуешь себя в Мас как дома?

– Да, ты права, – согласилась Джулия.

– Значит, ты не сможешь долго выдержать жизнь в усадьбе.

– Все-таки там не так уж плохо, – засмеялась Джулия. – И потом, смена обстановки…

– Но ты страстно желаешь вернуться в Лондон? – гнула свое Дениза.

– Да, я буду рада вернуться.

Но была ли это правда? Они проезжали на машине по Камаргу, тихому и безмятежному в свете звезд, и единственным звуком, который долетал до них, был плеск воды в камышах. Присматриваясь к очертаниям плюмажей редких тамарисков на фоне бледнеющего неба и прислушиваясь к шелесту крыльев какой-то потревоженной ими птицы, взмывшей в испуге в ночь, Джулия вдруг поняла, что обманывает себя. Вопреки ее желанию любовь к этой загадочной земле уже дала ростки в ее сердце. Мысли девушки перенеслись к мрачному мужчине с миндалевидными глазами, чья жизнь была посвящена сохранению этой земли, к тому мужчине, который утром вез на своей лошади одну девушку, днем привел в замешательство своим вниманием другую, а ночь, возможно, проведет с третьей. Дениза дико ревновала, когда Арман бросил кокарду ей, Джулии, но у француженки не было для этого никакой причины. Его внимание было привлечено лишь на мгновение северной, необычной для француженок-южанок внешностью, но теперь он так же далек от нее, как Монблан. И все-таки он бросил кокарду именно ей. Почему? Бравада? Хвастовство? Желание смутить? Или простая учтивость по отношению к гостье Мас? Джулия никак не могла этого понять. Когда в поле зрения показалась усадьба, она вздохнула и отогнала от себя его образ. Дом стоял темный и безмолвный, только в окне Жиля Боссэ горела лампа. Он спал плохо и часто бодрствовал ночами напролет.

Дениза с Джулией подождали, пока Ги поставит машину в гараж. Они стояли, глядя на необъятный свод, искрящийся звездами, который нависал над бескрайней равниной. Джулия попыталась отыскать известные ей созвездия, но Дениза, задрожав, недовольно прошептала:

– Звезды… они так далеко, что заставляют думать о своей ничтожности. А я не люблю чувствовать себя ничтожеством.

Вернулся Ги, и они втроем вошли в безмолвный дом.

– Идем в гостиную, выпьем чего-нибудь, – предложила Дениза, – и избавимся от вкуса этой отвратительной кока-колы.

Джулия отказалась, сославшись на усталость и на то, что любит кока-колу.

– Chacun son goût! [29]29
  На вкус, на цвет товарищей нет! ( фр.).


[Закрыть]– засмеялся Ги, и, когда Джулия протянула ему руку на прощанье, пожелав спокойной ночи, он внезапно притянул девушку к себе и звонко чмокнул в губы. – Вот что я хотел сделать весь этот вечер, – заявил он, бросая извиняющийся взгляд в сторону своей сестры.

Джулия быстро взглянула на Денизу, удивляясь, чего опасается Ги. Француженка рассмеялась:

– Тогда ты ужасный растяпа, mon ami [30]30
  Мой друг (фр.).


[Закрыть], упустил столько благоприятных возможностей!

– Я надеюсь, что их будет еще предостаточно, – подмигнул он. – Спокойной ночи, chérie.

«Ох, если бы…» – подумала Джулия, взбегая по ступенькам наверх. Ей многое нужно было обдумать – до сих пор она не принимала Ги всерьез, но если он влюбился, то может стать помехой. Она совсем не хотела тратить все свои силы только на то, чтобы держать мужчин Мас-Боссэ на почтительном расстоянии.

Что до Армана, ее решимость держать дистанцию начинала слабеть. Джулия продолжала каждое утро кататься с ним верхом, несмотря на то что очень быстро набралась опыта и стала довольно искусной наездницей. Ги, оказывается, тоже умел управляться с лошадью, но редко садился в седло и не считался достаточно компетентным в верховой езде, чтобы удостоиться чести сопровождать «священную особу». Когда Джулия обратила внимание своего деда на то, что вполне может самостоятельно совершать прогулки верхом, он возмущенно запротестовал:

– Здесь столько гиблых мест, где ты можешь заблудиться!

Это зловещее предупреждение заставило девушку смириться.

Однако видеть каждый день Армана и при этом сохранять ледяное равнодушие было трудной задачей для девушки с легким характером. Он ни разу не напомнил о course libre и подаренном им трофее, поэтому Джулия решила рассматривать его поступок как доброжелательный жест и слегка огорчилась, что отдала кокарду Трейси в минуту раздражения. Дни ее отпуска быстро пролетали, и Дениза даже не пыталась скрыть своего ликования. «Арман тоже, наверное, радуется, что срок его тягостной повинности истекает. Только дед будет расстроен моим отъездом», – печально размышляла Джулия. Но ее отношение к gardien постепенно смягчилось. И он, в свою очередь, охотно пошел навстречу, хотя неоднократно раздражал девушку своей очевидной осторожностью в обращении с ней. Однажды утром, когда они спешились, чтобы посмотреть на гнезда водяных птиц и она оступилась у кромки воды, Арман протянул руку, чтобы поддержать ее, но тут же отпрянул, так и не притронувшись к ней. Этот поступок уязвил Джулию, и она больше не могла себя сдерживать.

– Хоть наше знакомство началось не слишком удачно, – резко сказала она, – это не повод, чтобы вести себя так, будто вы ждете, что я стану к вам приставать.

– Такая мысль даже не приходила мне в голову, мадемуазель, – заверил он, глядя на нее с удивлением. – Я знаю, что вы девушка не такого сорта.

– Большое спасибо! – И хотя ее тон был немного саркастичен, Джулия почувствовала облегчение, обнаружив, что он не ставит ее в один ряд с ее хищными соотечественницами. Она импульсивно протянула ему руку. – Может, будем друзьями?

Арман в изумлении поднял брови:

– Разве возможна дружба между молодыми мужчиной и женщиной без… – Он внезапно оборвал фразу.

– Почему нет? В моей стране парни и девушки часто бывают добрыми друзьями без более близких отношений.

– Я слышал, что англичане довольно хладнокровная раса, – заметил он насмешливо.

– А разве у французских мужчин никогда не бывает друзей-женщин?

– Только после того, как они были любовниками. – Арман едва прикоснулся к ее протянутой руке. – Я стану вашим другом, если хотите, но, естественно, вы понимаете… – Он снова не договорил, прикусил губу и отвернулся, но девушка успела заметить выражение его глаз, которое сказало ей о многом.

– Да… возможно, я понимаю, – поспешно ответила она и пошла к своей лошади. Ее сердце трепетало. Итак, Арман не отваживается прикасаться к ней потому, что она слишком сильно привлекает его. Это была волнующая мысль и даже немного лестная. Но вслед за ней быстро наступило уныние. Джулия подумала, что вряд ли у этого человека есть какие-нибудь серьезные намерения в отношении нее. Подобно Одиссею, он сам привязывает себя к мачте благоразумия, чтобы разрушить чары соблазнительных сирен. Но соблазнительницам нельзя терять бдительность и полагаться на осторожность хитроумного Одиссея.

Где-то в камышах горестно замычала корова. Арман натянул поводья и остановился.

– Она, наверное, потеряла своего теленка, – сказал он, – или сама в беде. Не подходите слишком близко – она может на вас напасть.

Он пустил лошадь легким галопом, и Джулия увидела вдалеке маленький живой комочек – теленок увяз в трясине. Рядом топталась его мать. Вернулся Арман и спешился.

– Подержите мою лошадь, – сказал он, протягивая поводья девушке.

Обратно он зашлепал по мелкой воде, схватил теленка и выволок его на твердую землю. Корова, не угадав добрых намерений, бросилась на Армана, и Джулия едва сдержала крик, когда увидела, как острые рога полоснули его по руке. Спасаясь от возбужденной твари, он бросился бежать, но корова не стала его преследовать – перенесла все внимание на своего отпрыска и принялась слизывать с него грязь и тину.

– Он завяз в болоте, – объяснил Арман. – Это не так часто случается… Хорошо, что мы здесь проезжали, иначе теленок мог утонуть.

Он подошел к Джулии, чтобы взять поводья, и она заметила красное пятно на рукаве его рубашки.

– Вы ранены?

– Царапина, – равнодушно ответил Арман.

Но Джулия была медсестрой. Продолжая держать поводья его лошади и не обращая внимания на его удивление, она решительно сказала, соскользнув с седла:

– Ее нужно обработать. Надеюсь, у вас есть с собой аптечка?

Он взглянул на свою подопечную с тревогой:

– В моей седельной сумке есть бинты, но…

– Так давайте их сюда, – перебила она. – Я хочу посмотреть на вашу «царапину», она сильно кровоточит.

Армана удивили повелительные нотки в ее голосе:

– В самом деле, мадемуазель…

– В самом деле, месье, – передразнила его Джулия. – У меня есть некоторый опыт работы медсестрой, так что делайте, что вам сказано.

– Вы медсестра? Х-м, очень полезная и важная профессия в наших краях, – пробормотал он и достал бинты.

Джулия осторожно закатала рукав его рубашки, невольно касаясь загорелой кожи, под которой застыли упругие мускулы. Ее пальцы не утратили профессиональных навыков, и, хотя девушка остро чувствовала, что Арман пристально смотрит на нее, она проворно и ловко наложила повязку на глубокую рану на его предплечье и закрепила ее шейным платком, который он вынул из кармана. Платок был белый, чистый и пах лавандой.

– Вот и все, – сказала Джулия и, полюбовавшись своей работой, осторожно опустила рукав рубашки. Арман глубоко вздохнул и расслабился. – Но вам надо зафиксировать руку, может, для перевязи сгодится ваш шарф?

Но он отказался от этой идеи.

– И так хорошо, спасибо, мадемуазель.

– Как только мы вернемся в дом, вы должны хорошенько промыть рану и продезинфицировать ее, – настойчиво потребовала она. – И хорошо бы наложить пару швов. – Джулия с беспокойством посмотрела на него.

– Жанна зашьет это кетгутом, – беспечно сказал Арман. Жанна была женой одного из gardiens. – Она всегда нас штопает. Но уверяю вас, мадемуазель, что здесь нет ничего страшного. – Он посмотрел на нее и улыбнулся. – Знаете, обо мне никто так не заботился с тех пор, как я побывал в госпитале, когда после ссоры с быком чуть не потерял половину потрохов.

– Ох! – Джулия почувствовала легкий приступ тошноты.

– Это было на празднике в День святых Марий, – продолжал он. – Вы еще будете здесь в это время?

Джулия уже слышала разговоры об этом празднике, на который все население Камарга отправляется как в паломничество, но он проводится в конце мая, когда ее отпуск закончится. Она сказала об этом Арману.

– Очень жаль, – заметил он, – вам следовало бы отложить свой отъезд и посмотреть на праздник. Это передаваемая из поколения в поколение традиция нашего народа. Туристы толпами съезжаются поглазеть. – Он скривился.

– А что это за праздник? – равнодушно спросила Джулия. На самом деле ее больше беспокоила его рана, чем фестиваль.

Арман сел на лошадь, и они направились в сторону усадьбы.

– Он отмечается каждый год 25 мая, это церковный праздник двух Марий: Марий Клеоповой, двоюродной сестры Пресвятой Девы, и Марии Саломеи, матери апостолов Иоанна и Иакова. Легенда гласит, что они бежали из Иерусалима и высадились на морском берегу Галлии. Но самое интересное действующее лицо этого предания – Сара, их служанка-египтянка. Ее день отмечают 24 мая. Святая Сара – покровительница и заступница цыган, хотя она и не была канонизирована. Кстати, останки обеих Марий хранятся в верхней церкви, а ее склеп находится в подземной часовне… Можно назвать это классовым снобизмом или просто расовой дискриминацией. – Арман сардонически усмехнулся. – Но цыган это совсем не заботит. Они любят Сару и собираются сюда со всех концов света. Несмотря на полчища назойливых туристов, это по-прежнему цыганский праздник: они вместе преломляют хлеб, произносят свои молитвы, поют и танцуют всю ночь напролет.

– Боюсь, я не смогу остаться до конца мая, – сказала Джулия, решив, что это совсем ее не привлекает и выглядит слишком прованским. – Вы, конечно, пойдете?

– Я никогда его не пропускаю, – ответил Арман и добавил спокойно: – Моя мать была цыганкой.

Итак, он сам признался ей в этом, и то, что говорила Дениза, было правдой. Его внешность могла быть даром древних фараонов: худое лицо, темные, как ночь, волосы, миндалевидные глаза. И только тонкогубый рот и волевой подбородок принадлежали к западному типу.

– Спасибо, что рассказали мне, – искренне поблагодарила она.

– Значит, вы не презираете меня за то, что я цыганский полукровка?

– Конечно же нет! Кстати, Дениза сказала, что цыгане – самая древняя раса на земле.

– Эта женщина просто сумасшедшая, – равнодушно заметил он. – Все мое детство мне вслед звучали только презрительные слова. Но когда я вырос и стал достаточно сильным, я бил каждого, кто меня обзывал. Ни один человек не посмеет оскорбить меня сейчас, мадемуазель.

– Никто и не захочет этого, – ответила она. – Но ваша мама… Она умерла?

– Да, она умерла, когда я родился. Никто не знает, кто был мой отец. Им мог быть и принц… и бродяга. – И вновь сардоническая улыбка появилась на его лице. – Мать забрела сюда, когда родные изгнали ее за нарушение закона. Месье Боссэ пришел нам с ней на помощь в трудную минуту. Он дал мне свое имя.

Об этом ей уже с презрением рассказывал Ги, человек, который не имел и четверти тех достоинств, что были у Армана.

– Я унаследовал беспокойные ноги, которые тянут меня в странствия, – мечтательно продолжал он. – Домашний уют и цивилизация совсем не привлекают меня. Я даже часто сплю по ночам под открытым небом.

– И вы еще никогда не покидали Мас?

– О нет, покидал, несколько раз. Месье Боссэ понимает меня. Я бродил по Испании… был в Греции… даже учился в Париже. – Арман засмеялся. – Вот это мне совсем не понравилось, но зато я теперь умею читать и писать.