355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элизабет Джордж » В присутствии врага » Текст книги (страница 11)
В присутствии врага
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 19:15

Текст книги "В присутствии врага"


Автор книги: Элизабет Джордж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Дверь, как они обнаружили, была глухая – толстый стальной лист в размер дверной рамы, прикрученный болтами прямо к дереву.

Однако же окна были защищены хуже. Хотя изнутри их закрывали щиты, стекла снаружи были выбиты, и Сент-Джеймс отыскал один щит, который отходил настолько, что желающий мог без особого труда пробраться внутрь. Пока Саймон отодвигал щит, Хелен сходила за стулом.

Окно, как понял Сент-Джеймс, забравшись на подоконник, принадлежало складу, зачем-то устроенному на первом этаже. Здесь стояли серванты, полки, а на пыльном линолеуме – даже в этом тусклом свете – Сент-Джеймс увидел следы.

Он спустился в комнату, подождал Хелен и достал из кармана фонарик. Направил луч света на дорожку следов, которые вели в переднюю часть здания.

На складе пахло плесенью и гниющим деревом. Осторожно продвигаясь по коридору в глубь дома, они вдыхали то отвратительную вонь кала и мочи, которой тянуло из туалета с давно не работающим смывом, то резкий запах штукатурки, сыплющейся из дыр, пробитых в стенах коридора, то тошнотворно сладкий запах тления. Последний исходил от частично съеденной крысы, которая лежала у лестницы, отделявшей складское помещение от магазина.

Следы вели не в магазин, где стояла непроглядная темень из-за металлических щитов, закрывавших окна и дверь. Нет, они поднимались наверх, и Саймон с Хелен направились туда. Хелен, передернувшись, обошла дохлую крысу и непроизвольно схватила Сент-Джеймса за руку.

– Господи, неужели эти мыши прокладывают ходы в стенах? – прошептала она.

– Скорее – крысы.

– Трудно представить, что кто-то на самом деле здесь живет.

– Да уж, это тебе не «Савой», – согласился Сент-Джеймс.

Он добрался до второго этажа. Через незаколоченные окна в комнаты проникали лучи клонившегося к закату солнца, освещая донельзя замусоренный пол и густо покрытые граффити стены.

На каждом этаже было, похоже, по квартире. Дорожка следов, натоптанная в обоих направлениях, привела Сент-Джеймса и Хелен на последний этаж и кончилась у коврового покрытия. Оно, как и в квартирах на двух предыдущих этажах, было оранжевым. Загибы у стен говорили о том, что его на какое-то время скатывали, а потом вернули в прежнее положение. Ковролин был не драный, но весь в застарелых пятнах самых разных оттенков, свидетельствовавших о том, что его чем только не кропили – от красного вина до собачьей мочи.

Как и в двух других квартирах, дверь была распахнута, но держалась на обеих петлях. Кроме того, снаружи имелось крепление для висячего замка: ушко было привинчено к косяку, а накидная скоба – к двери. Хелен прошла в комнату, а Сент-Джеймс в задумчивости провел пальцем по ушку, блестящему, не поцарапанному, по всей видимости новому.

Затем он тоже вошел в комнату. Крепление предполагало наличие висячего замка, и Саймон стал озираться, ища его взглядом. Он увидел, что, в отличие от двух нижних квартир, эта не завалена мусором, хотя на стенах красовались все те же граффити. Ни на полу, ни на полках металлического книжного стеллажа, прикрепленного к стене, замка не нашлось, поэтому Сент-Джеймс отправился разыскивать его на кухню.

Он заглянул в ящики и шкафы, обнаружил там жестяную кружку, вилку с погнутыми зубцами, несколько гвоздей и две грязные банки. Из крана в кухне сочилась вода, и, открутив его, Саймон отметил про себя, что вода течет абсолютно прозрачная, а не мутная и ржавая, как если бы год или два простояла в водопроводных трубах.

Он вернулся в гостиную в тот момент, когда Хелен вышла из спальни. Лицо ее сияло радостью открытия.

– Саймон, – проговорила она, – ты заметил…

– Да. Здесь кто-то не просто побывал, а пожил.

– Значит, ты угадал. Насчет бродяги.

– Это могло быть совпадением.

– Не думаю. – Она указала на комнату, из которой вышла. – Зеркало в ванной протерто. Не все, только часть. Достаточно, чтобы разглядеть свое лицо. – Она, похоже, думала поразить Сент-Джеймса, потому что, не дождавшись никакой реакции, нетерпеливо продолжала: – Ему же потребовалось бы зеркало, если б он маскировался под бродягу?

Все возможно, но Сент-Джеймс не торопился на основании столь скудных улик делать вывод, что они с первой же попытки напали на убежище того бродяги. Он подошел к окну гостиной. Примерно четвертая часть одного из его четырех грязных стекол была начисто вытерта.

Сент-Джеймс выглянул наружу, размышляя о контрасте между этой квартирой и остальными, о следах, креплении для замка, а следовательно, и о том, что эту дверь недавно запирали. Было очевидно, что постоянно здесь никто не жил – на это указывало отсутствие мебели, кухонной утвари, одежды и еды. Но кто-то здесь гостил – недолго и недавно… Раскатанный ковер, вода в кране, убранный мусор – все подталкивало его к такому заключению.

– Я согласен, что здесь кто-то был, – сказал Саймон, глядя в чистый кружочек стекла. Он понял, что прямо перед ним Джордж-стрит. Под определенным углом можно было увидеть вход на автостоянку японского ресторанчика, где он оставил свою «эм-джи». Сент-Джеймс чуть подвинулся, стараясь ее рассмотреть. – Но твой ли это бродяга, Хелен, я… – Вдруг он умолк, впившись глазами в то, что находилось на улице за автостоянкой. Не может быть, подумал Саймон. Невероятно. И тем не менее.

– Что такое? – спросила Хелен.

Он ощупью нашел ее руку и притянул к окну. Поставил перед собой, повернул в сторону японского ресторанчика и положил руки на плечи.

– Видишь ресторан? Автостоянку за ним?

– Да. А что?

– Посмотри за стоянку. Видишь следующую улицу?

– Конечно, вижу. У меня зрение не хуже, чем у тебя.

– А на той стороне улицы, здание? Видишь его?

– Которое… а, кирпичное? С крыльцом? Вижу входную дверь и несколько окон. – Хелен повернулась к Саймону. – А что? Что это такое?

– Блэндфорд-стрит, Хелен. И из этого окна – заметь, единственного чистого окна во всей квартире – открывается вид на школу Святой Бернадетты.

Глаза Хелен расширились. Она резко повернулась к окну.

– Саймон! – воскликнула она.

Отвезя Хелен на Онслоу-сквер, Сент-Джеймс нашел местечко для «эм-джи» на Лордшип-плейс и, толкнув плечом изъеденную дождями и снегом калитку, вошел в задний двор своего особнячка на Чейн-роу.

На кухне он обнаружил Коттера, чистившего в раковине молодой картофель, и Персика, сидевшего у его ног в вечной надежде на подачку. Пес посмотрел на Сент-Джеймса и приветственно вильнул хвостом, но явно посчитал, что нынешний его пост у ног Коттера предпочтительнее в смысле надежды на получение чего-нибудь вкусненького. Огромный, раза в два крупнее миниатюрной таксы, дымчатый кот по кличке Аляска, развалившийся на подоконнике над раковиной, отметил появление Сент-Джеймса с присущей кошачьему племени флегматичностью: кончик его хвоста приподнялся и опустился, после чего он опять погрузился в дрему, столь для него привычную.

– Как раз вовремя, если хотите знать мое мнение, – сказал Сент-Джеймсу Коттер, вырезая глазок из картофелины.

Сент-Джеймс поднял взгляд на часы с заржавевшим циферблатом, висевшие над плитой. Для ужина рано.

– Какая-то проблема? – спросил он.

Коттер фыркнул и указал в сторону лестницы ножом для чистки картофеля.

– Деб привела двух типов. Они здесь уже больше часа. Даже, пожалуй, два. Выпили чаю. Хереса. Еще чаю. Еще хереса. Один из них хотел уйти, но Деб не позволила. Они вас ждут.

– Кто они?

Сент-Джеймс подошел к раковине, взял там, горсть нарезанной морковки и принялся жевать.

– Это для ужина, – предупредил его Коттер, бросил картофелину в воду, взял другую. – Один из них тот парень, что приходил два дня назад, с Дэвидом.

– Деннис Лаксфорд.

– Второго я не знаю. Он похож на кусок динамита, готовый взорваться. Как пришли сюда, постоянно нападают друг на друга – эти два парня. Разговаривают сквозь зубы, словно соблюдают приличия только потому, что Деб не уходит из комнаты и не дает им схватить друг друга за грудки, как им хочется.

Сент-Джеймс положил остатки морковки в рот и пошел наверх, гадая, во что же он втравил жену, попросив принести образец почерка Лаксфорда. Задание казалось достаточно несложным. Так что же случилось?

Довольно скоро он это выяснил, когда нашел их всех в кабинете вместе с остатками дневного чая и хереса. Лаксфорд говорил с кем-то по телефону за его столом, Дебора нервно сжимала руки, а третий человек, оказавшийся Александром Стоуном, наблюдал за Лаксфордом с таким неприкрытым отвращением, что Сент-Джеймс удивился, как Деборе удалось держать его в узде.

С горячностью, показавшей, насколько она измучена, Дебора вскочила, сказав:

– Саймон. Слава богу, милый. Лаксфорд резко выговаривал:

– Нет, я не даю своего одобрения. Придержи до моего звонка… Это не спорное решение, Род. Тебе ясно или мне перечислить тебе последствия в случае твоего своеволия?

Александр Стоун сказал, видимо, Деборе:

– Наконец-то. А теперь прокрутите ему эту штуку, чтобы мы могли разоблачить игру Лаксфорда.

Дебора торопливо ввела Сент-Джеймса в курс Дела. Когда Лаксфорд завершил свой разговор, внезапно бросив трубку, Дебора взяла с письменного стола толстый почтовый пакет и сказала мужу:

– Мистер Лаксфорд получил это сегодня днем.

– Будьте добры, излагайте факты точно, – произнес Стоун. – Это было на столе Лаксфорда сегодня днем. Это могли положить туда в любое время. И кто угодно.

– Давайте не будем начинать сначала, – предложил Лаксфорд. – Моя секретарша дала вам информацию, мистер Стоун. Пакет доставил посыльный в час дня.

– Посыльный, которого вы могли сами и нанять.

– Ради бога. – В голосе Лаксфорда прозвучала безмерная усталость.

– Мы к нему не прикасались. – Дебора подала Сент-Джеймсу конверт и смотрела, как он заглядывает внутрь. – Но мы прослушали запись, когда увидели, что это такое. Я нажимала на клавиши незато-ченным карандашом. Деревянным концом, а не ластиком. – Произнося последнюю фразу, она вспыхнула и тихо добавила: – Так ведь нужно делать? Я сначала сомневалась, но подумала, что нам следует узнать, относится ли запись к нашему делу.

– Молодец, – сказал Сент-Джеймс и достал из кармана резиновые перчатки. Надел их, вынул магнитофон из пакета и нажал на клавишу.

Раздался тонкий детский голосок:

– Сито…

– Господи. – Стоун отвернулся к книжной полке и, не разбирая, схватил какую-то книгу.

– …этот человек говорит, что ты можешь меня выручить. Он говорит, что ты должен рассказать всем какую-то историю. Он говорит, что ты должен сказать правду. Он говорит, что ты парень не промах, но никто про тебя ничего не знает, и ты должен рассказать правду, чтобы все знали. Если ты расскажешь историю как надо, он говорит, что ты спасешь меня, Сито.

Стоявший у книжных полок Стоун поднес к глазам кулак и наклонил голову.

Послышалася едва различимый щелчок, и голосок продолжал:

– Сито, мне пришлось записать эту пленку, чтобы он дал мне сока, потому что мне очень хочется пить. – Новый тихий щелчок. – Ты знаешь, что за историю ты должен рассказать? Я сказала ему, что ты историй не рассказываешь. Я сказала ему, что истории рассказывает миссис Магуайр. Но он говорит, ты знаешь, что за история. – Снова щелчок. – У меня здесь только одеяло, а туалета нет. Но тут есть кирпичи. – Щелчок. – Майское дерево. – Щелчок. Запись внезапно закончилась.

– Это голос Шарлотты? – спросил Сент-Джеймс. В ответ Стоун, не оборачиваясь, произнес:

– Ты мерзавец, Лаксфорд. Я убью тебя еще до того, как мы ее найдем.

Сент-Джеймс поднял руку, предупреждая реплику Лаксфорда. Проиграл запись второй раз.

– Вы слышите, что она была смонтирована, но неумело.

– Ну и что? – резко бросил Стоун. – Мы знаем, кто это сделал.

Сент-Джеймс продолжал:

– Мы можем предполагать две возможности: или у похитителя нет доступа к нужному оборудованию, или ему было безразлично, узнаем ли мы, что запись монтировалась.

– Кирпичи и майское дерево? – спросила Дебора.

– Оставлено, чтобы сбить нас с толку. Шарлотта думает, что подсказывает своему отчиму, где ее искать. Но похититель знает, что этот намек нам не поможет. Потому что догадки Шарлотты о месте ее заточения неверны. – Стоуну Сент-Джеймс сказал: – Дэмьен Чэмберс говорил, что она называет вас Сито.

Стоун кивнул, по-прежнему уставясь на книги.

– Поскольку она обращается к вам, похититель, видимо, не открыл ей, кто на самом деле ее отец. Мы можем предполагать, что он велел ей наговорить следующее: ее отец обязан в чем-то признаться. Она считает, что этот человек имеет в виду вас, а не мистера Лаксфорда.

Стоун сунул взятую с полки книгу на место.

– Только не говорите, что вы готовы на это купиться, – с недоверием обратился он к Сент-Джеймсу.

– Пока я готов предположить, что запись подлинная, – объяснил Сент-Джеймс. – Вы согласны, что это голос Шарлоты?

– Конечно, это ее голос. Он куда-то ее засадил. Заставил сделать запись. А теперь нам приходится плясать под его дудку. Господи боже. Вы только посмотрите на конверт, если не верите мне. Его имя. Название газеты. Улица. Больше ничего. Ни марок. Ни почтового штемпеля. Ничего.

– Это и не обязательно, если пакет доставлен посыльным.

– Или если он «доставил» его сам. Или тот, кто заодно с ним в этом деле. – Стоун подошел к дивану, встал позади него, сжимая спинку, и сказал: – Посмотрите же на него. Просто посмотрите на него. Вы знаете, кто он. Знаете, что он собой представляет. Знаете, чего он хочет.

– Я хочу безопасности Шарлотты, – произнес Лаксфорд.

– Ты хочешь полоскать свое грязное белье. Грязное белье Ив.

– Пройдемте наверх, пожалуйста, – вмешался Сент-Джеймс. – В лабораторию. – И тихо добавил жене: – Ты настоящая героиня, любовь моя. Спасибо тебе.

Дебора улыбнулась дрожащими губами и выскользнула из комнаты, вне всякого сомнения радуясь, что может это сделать.

Сент-Джеймс захватил с собой магнитофон, конверт и образец почерка Лаксфорда. Мужчины последовали за ним. Между ними буквально бегали электрические разряды. Сент-Джеймс, ощущавший это кожей, поразился тому, что Деборе столько времени удавалось справляться с двумя мужиками, рвавшимися стереть друг друга в порошок.

– Что вы затеяли? – требовательно спросил Стоун.

– Хочу рассеять кое-какие сомнения, – ответил Сент-Джеймс.

Включив в лаборатории верхний свет, он прошел к серому стальному шкафу и достал оттуда чернильную подушечку и полдюжины плотных белых карточек. Разложил их на одном из рабочих столов, добавил еще банку с каким-то порошком, большие пушистые кисти и маленький фонарик, который весь день носил в кармане.

– Вы первый, прошу вас, – обратился он к Деннису Лаксфорду, который привалился к дверному косяку, в то время как Александр Стоун бродил между рабочих столов, сердито косясь на многочисленное оборудование Сент-Джеймса. – Затем мистер Стоун.

– Что? – спросил тот.

– Отпечатки пальцев. Простая формальность, но хотелось бы ее соблюсти. Мистер Лаксфорд?..

Деннис Лаксфорд посмотрел на Стоуна долгим взглядом, прежде чем подойти к Сент-Джеймсу и позволить ему взять отпечатки пальцев. Этот взгляд говорил о его непоколебимом желании сотрудничать и о том, что скрывать ему нечего.

– Мистер Стоун?..

– Какого черта…

– Для рассеивания сомнений мистера Сент-Джеймса, – прокомментировал Лаксфорд, вытиравший пальцы, – мы рассеиваем его сомнения.

Ругнувшись себе под нос, Стоун все же подошел и тоже позволил взять у себя отпечатки пальцев.

Закончив с этим, Сент-Джеймс принялся за магнитофон. Сначала он осмотрел его в свете фонарика, ища явные отпечатки, видные под определенным углом зрения. Вынул из магнитофона кассету и тоже осмотрел. На свету ничего не обнаружилось.

Под взглядами двух папаш, стоявших по другую сторону стола, Саймон окунул кисть в порошок – oн выбрал красный, как больше всего контрастировавший с черным магнитофоном – и посыпал магнитофон, сначала одну сторону, потому другую.

– Его как следует протерли, – сделал вывод Сент-Джеймс, когда порошок не выявил никаких отпечатков.

То же самое он проделал и с крохотной кассетой. И снова – ничего.

– И какие же сомнения мы рассеяли? – резко спросил Стоун. – Он не дурак. Он не собирается оставлять свои отпечатки.

Сент-Джеймс утвердительно хмыкнул.

– Вот-вот. Это мы и прояснили. Он не дурак. – Саймон положил магнитофон на стол нижней стороной вверх. Снял крышку с отделения для батареек и отложил в сторону. Осторожно, с помощью скальпеля, Сент-Джеймс вынул и батарейки и разложил их на листе белой бумаги. Взял фонарик и посветил им на обратную сторону крышки и на сами батарейки. И улыбнулся увиденному. – По крайней мере, не круглый дурак, – заметил он. – Однако ж мало кто может предусмотреть все.

– Отпечатки? – спросил Лаксфорд.

– Один очень четкий на крышке. Несколько фрагментарных на батарейках.

Он снова воспользовался порошком. Его гости молча смотрели, как он присыпает отпечаток, осторожно распределяет порошок кисточкой и, дунув, удаляет излишки. Не отрывая любовно-изучающего взгляда от проступивших рисунков, Сент-Джеймс взял клейкую ленту. С крышкой работать будет легко. С батарейками посложнее.

Он аккуратно наложил прозрачную ленту на отпечатки, следя, чтобы не осталось пузырьков воздуха. Нажал сильнее – большим пальцем на крышку и ластиком карандаша на батарейки. Одним движением снял ленту и прилепил ее к карточкам, вынутым из шкафа. Быстро надписал их.

Сент-Джеймс сосредоточился на отпечатке, взятом с обратной стороны крышки отделения для батареек. Обратил внимание на то, как загибаются папиллярные линии, и сказал:

– Большой палец, правая рука. Про остальные сказать труднее, потому что они фрагментарные. Думаю, указательный и большой пальцы.

Сначала Сент-Джеймс сравнил их с отпечатками Стоуна. Он воспользовался лупой скорее ради пущего эффекта, потому что сразу увидел, что это не его пальцы. Обратился к отпечаткам Лаксфорда – с тем нее результатом.

Стоун, казалось, прочел по лицу Сент-Джеймса, к какому тот пришел выводу.

– Ничего удивительного. Он в этом деле не один. Иначе невозможно.

Сент-Джеймс не стал отвечать сразу нее. Вместо этого взял образец почерка Лаксфорда и сравнил с записками, полученными им и Ив Боуэн. Не торопясь рассмотрел буквы, расстояние между словами, мелкие особенности. И снова не увидел ничего общего. Подняв голову, Сент-Джеймс сказал:

– Мистер Стоун, я взываю к вашему разуму, потому что вы – единственный, кто в состоянии воздействовать на вашу жену. Если магнитофонная запись не убедила вас в неотложности…

– Господи боже. – В голосе Стоуна прозвучало скорее изумление, чем гнев. – Он и вас поймал. Но что тут удивляться. Это же он вас нанял. Так чего же еще нам ожидать, как не вашего подтверждения, что он в этом не замешан?

– Ради бога, Стоун, проявите благоразумие, – взмолился Лаксфорд.

– Я очень даже благоразумен, – ответил тот. – Вы решили погубить мою жену и нашли средство это сделать. Равно как и помощников, чтобы это осуществить. Все здесь, – резким движением большого пальца он обвел комнату, – часть спектакля.

– Если вы так считаете, заявите в полицию, – сказал Сент-Джеймс.

– Разумеется. – Стоун безрадостно улыбнулся. – Вы подстроили так, чтобы у нас не было иного выхода. А всем понятно, чем нам грозит вмешательство полиции. Мы сразу же попадем в газеты. Чего и хочет Лаксфорд. Все это – письма, магнитофонная запись, отпечатки – не более чем детали плана, которому мы должны следовать и который заставит нас играть по правилам Лаксфорда. Мы с Ив на это не пойдем.

– Когда на карте стоит жизнь Шарлотты? – спросил Лаксфорд. – Господи, приятель, теперь-то вы должны понять, что нельзя допустить, чтобы какой-то маньяк ее убил.

Стоун резко повернулся к нему. Лаксфорд моментально занял оборонительную позицию.

– Мистер Стоун, послушайте меня, – вступил Сент-Джеймс. – Если бы мистер Лаксфорд хотел сбить нас со следа, он позаботился бы, чтобы внутри магнитофона не осталось ни единого четкого отпечатка пальцев. Он бы велел тщательно вытереть весь аппарат. Отпечатки указывают на то, что похититель совершил простую ошибку. Он не стал менять батарейки, когда решил записать голос Шарлотты. Он просто проверил, работают ли старые, забыв, что когда-то – как бы давно это ни было – вставлял их голыми руками. А так он действовал в перчатках. Начисто протер кассету и магнитофон. И я готов побиться об заклад, что если мы обследуем письма о похищении, – хотя, по моему мнению, времени на это у нас нет, – то обнаружим лишь отпечатки мистера Лаксфорда и мои на его письме и отпечатки вашей жены – на ее. Что ничего нам не даст, только заставит потерять драгоценные минуты и, желаете вы это слышать или нет, поставит под еще большую угрозу жизнь вашей приемной дочери. Я не предлагаю, чтобы вы убедили вашу жену позволить мистеру Лаксфорду опубликовать его статью в газете. Я предлагаю, чтобы вы убедили вашу жену позвонить в полицию.

– Все одно и то же, – произнес Стоун. Терпение Лаксфорда, похоже, лопнуло. Он стукнул кулаком по столу.

– У меня было десять лет, чтобы погубить вашу жену, – сказал он. – Десять проклятых лет, когда я мог тиснуть ее лицо на первой странице двух разных газет и до предела ее унизить. Но я этого не сделал. Вы не задумывались, почему?

– Момент был неподходящий.

– Послушайте меня! Вы сказали, что знаете, кто я такой. Хорошо. Вы это знаете. Я беспринципный тип. Мне не нужно ловить подходящий момент. Если бы я хотел обнародовать историю своих отношений с Ивлин, я бы сделал это не задумываясь. Я ее не уважаю. Ее политические убеждения мне противны. Я знаю, что она собой представляет, и поверьте мне, я бы с радостью разоблачил ее перед всем миром. Но я этого не сделал. Порой у меня чесались руки, но я этого не сделал. Так подумай, приятель. И спроси себя, почему.

– Не хотелось пачкать себя без особой нужды?

– Не одного себя.

– Правда? А кого же?

– Бога ради. Мою дочь. Потому что она – моя дочь. – Лаксфорд помолчал, словно давая этим словам проникнуть в сознание Стоуна. За несколько секунд образовавшейся паузы, отметил про себя Сент-Джеймс, в Стоуне произошла едва заметная перемена: чуть поникли плечи, согнулись пальцы, как будто он хотел схватить что-то невидимое. Лаксфорд заговорил уже спокойнее: – Выстрелив в Ивлин, я, в конце концов, попал бы в Шарлотту. Зачем мне мучить своего ребенка? Ведь у меня нет сомнений, что она моя дочка. Я живу в созданном мною мире, мистер Стоун. Поверьте мне, я знаю, как огласка, отскочив рикошетом от Ивлин, попадет в девочку.

Стоун хмуро произнес:

– Ив тоже так говорит. Он бездействует, потому что хочет оградить Шарли.

Лаксфорд, казалось, собирался возразить, но вместо этого сказал:

– Тогда вы должны внушить ей, что действовать необходимо. Это единственный путь.

Стоун оперся костяшками пальцев о поверхность рабочего стола.

– Как бы я хотел, чтобы существовал Бог, который наставил бы меня, – тихо сказал он сам себе, не поднимая взгляда от своих рук.

Саймон и Лаксфорд молчали. Где-то на улице раздался детский голос:

– Ты врешь, гад! Ты обещал сделать, а сам не сделал, и я на тебя нажалуюсь! Вот увидишь!

Стоун глубоко вздохнул, проглотил стоявший в горле комок и поднял голову.

– Позвольте мне воспользоваться вашим телефоном, – обратился он к Сент-Джеймсу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю