Текст книги "Воин и чародей"

Автор книги: Элизабет Бойе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Вероятно, – согласился Адиль, изогнув одну бровь. – Однако она не сказала тебе всего, что должна была сказать, и отсюда все наши беды. Ты уверен, что она имела в виду именно Хальвдана? Ярлов множество, и льесальвов, и доккальвов.

Сигурд упрямо помотал головой:

– Нет, это может быть только Хальвдан. Он был в Тонгулле, он держит меня в плену и насылает на меня мороков, и других доказательств мне не нужно – этого вполне достаточно.

Адиль тяжело вздохнул и обеими ладонями потер виски.

– Поговорим об этом как-нибудь после. Сейчас я слишком устал.

Рольф тоже клевал носом и вовсю зевал.

– Ну тогда, Адиль, спокойной ночи. Ты, верно, будешь рад узнать, что вернулся в Хравнборг как раз перед днем рождения Ранхильд.

– В самом деле? Что же ты подаришь ей, бутыль уксуса или ожерелье из иголок? Ты ведь все еще обожаешь ее, верно? – с усмешкой спросил Адиль.

Рольф зло ухмыльнулся:

– О да, еще пуще прежнего! Мы с Сигги приготовили ей замечательный подарок. Веселья будет – обхохочешься!..

– Точь-в-точь как от морока, – мрачно пробормотал Сигурд.

Его угрюмое настроение продолжалось несколько дней, и только предвкушение подарка, который готовил Йотулл для Ранхильд, немного развлекало Сигурда. За день до ее дня рождения в форт прибыл караван из другого горного форта, доставил съестные припасы и дюжину новых лошадей, в чем особенно нуждались всадники. Рольф только вздыхал, алчно пожирая их глазами:

– Спорим на что угодно, они не достанутся такой мелюзге, как мы с тобой. Счастье еще, если мне дадут конягу хоть наполовину так заезженную, как моя нынешняя кляча. Лучшие кони лучшим воинам – ничего не поделаешь, таков закон. – Он опять испустил тяжкий вздох. – Знал бы ты, какие у нас были прекрасные табуны, пока не появился Бьярнхард!

– У тебя хотя бы есть свой собственный скакун, – отозвался Сигурд, с грустью вспоминая своего крепкого пегого конька, доставшегося троллям. – Я бы с радостью проехался верхом. Тебе, должно быть, не меньше, чем мне, обрыдло сидеть безвылазно в форте, а ведь это все из-за меня. Ты бы должен ненавидеть меня, Рольф.

– Чушь какая! – откликнулся тот. – Ты с лихвой возместишь мне потраченное время, если поможешь усмирить Ранхильд. Завтра, кстати, и день рождения. Интересно, что придумал для нее Йотулл?

Начали распределять новых коней, разумно и по справедливости: лучшие попали к самым достойным воинам, а самых слабых и старых освободили от воинской повинности, отправив либо на заслуженный отдых, либо на откорм – на случай нехватки съестного. Появление новых лошадей вызвало в конюшне много смеха и шуток, а заодно и стонов и жалоб. Рольф с радостью узнал, что ему выделили другого скакуна, но тут же выяснилось, что достался ему зверь, Знаменитый привычкой сбрасывать с седла седока и в одиночку гордой рысью возвращаться в форт. Он терпеть не мог носить на себе всадника, а потому изо всех сил пытался отбиться от такой чести, немилосердно кусаясь, лягаясь и брыкаясь, с чего и начинался каждый разъезд с его участием.

Упрямец стал знаменит во всем Хравнборге и все время переходил от одного всадника к другому. Был он некрасив и не слишком быстр, зато время было над ним не властно. Должно быть, злобный нрав прибавлял ему живучести.

Рольф тотчас же стал мишенью для добродушных насмешек, что отнюдь не уменьшало его жалости к себе. Его прежнюю клячу отправили на пастбище, и Сигурд проводил ее тоскливым взглядом, думая о том, что она могла бы пронести его на себе хотя бы часть пути до Хравнборга. От мрачных размышлений его отвлек голос Хальвдана, выкрикнувший его имя.

– Сигурд-скиплинг, подойди сюда и возьми своего коня! – прокричал Хальвдан, легко перекрывая многоголосый шум.

Сигурд протиснулся к нему через толкотню и сумятицу, едва веря собственному счастью. Хальвдан поднял глаза от списка лошадей и всадников и указал на крупного мышастого скакуна.

– Он твой, и ты должен за него отвечать и смотреть за ним. Расспроси старшего конюха, что надо делать. Я хочу взять тебя в дневной разъезд около форта с дюжиной юнцов, которые только начинают обучение. Рольф пойдет с тобой, а командовать вами будет старый Боргиль. Он слишком хороший воин, чтобы прозябать в праздности, только он плохо видит в темноте, так что ночные рейды не для него. Надеюсь, тебе по душе это назначение? – Хальвдан, слегка хмурясь, взглянул на Сигурда.

– Конечно, – отвечал Сигурд, который был вне себя от счастья, только не хотел этого показывать. – Начнем прямо сегодня?

Хальвдан махнул рукой в сторону Боргиля, который распределял среди юношей самых дряхлых кляч.

– Почему бы и нет? Поговори с Боргилем.

Боргиль не возражал. Сигурду он тотчас понравился. Это был высокий и худой старый альв с висячими серебристо-серыми усами, которыми он крайне гордился. Они придавали Боргилю достоинства и осанки, когда он командовал своим шумным маловозрастным отрядом. Говорил он тихо и оставался спокоен при самых раздражающих обстоятельствах. Мальчишки сыпались со спин скакунов как горох, кони взвивались на дыбы и отказывались подчиняться седокам. Седел не было ни у кого, кроме Боргиля, Рольфа и Сигурда – ему Рольф отдал свое старое седло, которое и седлом-то назвать было неловко: так, тряпица, готовая в любую минуту развалиться на куски. И все же Сигурд никогда еще не чувствовал себя в Хравнборге таким счастливым. Ему досталась славная кобылка, пожилая и смирная, но охотно пускавшаяся в галоп – конечно, не слишком быстро, но у других юношей кони оказались намного хуже. Почти все седоки не раз свалились наземь, многих кони понесли, но никто не потерял задора. Когда они возвращались в форт, навстречу выезжал ночной разъезд, хорошо снаряженный и на лучших конях, – сравнение было настолько не в пользу разношерстной компании Боргиля, что вызвало здоровый смех у всех зрителей. Сигурд едва не сгорел от стыда, увидав, что Ранхильд, стоя у дверей большого дома, хохочет над ними вовсю, и лишь мрачно понадеялся, что Йотулл приготовил ей в высшей степени неприятный подарок.

Йотулл появился после заката в канун дня рождения Ранхильд – как раз когда уехал разъезд Хальвдана. Острым наконечником посоха постучал он в низкую дверь старого донжона.

– Выходите! – крикнул он, когда Рольф открыл. – Подарок прибыл. Скоро слух о кое-чем необычном дойдет до ушей Ранхильд, так что поторопитесь, если хотите опередить ее. Идите в конюшню, где Ранхильд держит свою лошаденку.

Адиль широко распахнул дверь и встал перед Йотулл ом.

– Надеюсь, Йотулл, ты не замыслил никакой пакости? – предостерегающе проговорил он.

– Это всего лишь шутка! – поспешно вмешался Сигурд. – Это я попросил Йотулла нам помочь. Право, Адиль, беспокоиться не о чем. Пойдемте, глянем на подарок.

– Я-то уж точно пойду, – отозвался Адиль, беря посох.

– Нужды в этом нет, – заверил Йотулл, снисходительно улыбаясь. – Да и вряд ли ты выдержишь дорогу к конюшне. Судя по всему, колени у тебя теперь слабоваты.

Адиль поднял посох.

– Ну так избавимся от колен! Когда ты поймешь и запомнишь, Йотулл, что тело мага всего лишь бренная оболочка его духа?

Он пробормотал несколько слов и исчез в слепящей вспышке света, а миг спустя возник уже в виде небольшого сокола. Птица качнула головой вверх и вниз, чтобы лучше их видеть, – при этом взгляд у нее был весьма смышленый – и почистила клюв о косяк, на котором восседала. Затем сокол, пронзительно свистнув, расправил крылья и полетел к конюшням.

Глава 6

Добравшись до конюшни, они обнаружили, что Адиль уже удобно устроился в кресле, которое любезно принес ему старший конюх, и потягивает из кубка что-то ароматное и горячее.

– Я уже видел, – приветствовал он их, – и мне это совсем не нравится. – Он кивнул на ближайший денник, откуда выглядывала лошадиная морда, принюхиваясь к новоприбывшим. Это был стройный и изящный конь, весь белый, с большими темными глазами и острыми чуткими ушами. Сигурд потрепал его по шее, вне себя от восхищения и зависти.

– Он чересчур хорош для Ранхильд, – сказал он. – Лучше подарить ей клячу наподобие Рольфовой.

Йотулл снисходительно хохотнул и смахнул с носка сапога соломинку.

– О нет, этот скакун в самый раз для Ранхильд. Знай ты хоть немного его привычки, ты бы тотчас со мной согласился.

Адиль фыркнул:

– Я знаю, что такое этот конь, и ваш замысел мне совсем не по душе. Я намерен положить конец этому заговору и сделаю это единым словом. – Он поднялся и вперил в Йотулла сердитый взгляд – так ястреб-перепелятник зло шипит и щелкает клювом на орла.

– Да нет же, все будет замечательно! – жизнерадостно воскликнул Рольф.

– Завтра в честь великого праздника будут устроены всякие состязания – скачки, поединки и тому подобное. Ранхильд, само собой, возгордится своим новым конем – он ведь явно самый красивый и быстрый в форте, а доброму воину от него будет мало проку. В самый разгар празднеств один из нас подъедет к ней и шепнет словечко на ушко этому красавцу – а тот помчится прочь стрелой, прямо к ближайшему пруду и плюхнется туда у всех на глазах.

Все промокнет насквозь – новая сбруя, праздничная одежда, а главное – сама Ранхильд и ее нахальный носик, который она задирает так высоко! После такого унижения она месяц никому не покажется на глаза. Ты же знаешь, Адиль, как она похваляется своим умением управляться с лошадьми. Я вот только не знаю, куда бы ее окунуть – в лошадиную запруду или в озеро на краю долины. В запруде полно ила и пиявок, так что, может быть, в конце концов остановиться на ней?

Сигурд настороженно поглядывал на своих приятелей и помалкивал, не желая глупыми вопросами выдать свое невежество. Адиль тотчас же уловил выражение его лица и пояснил:

– Это не простой конь, а никур, злобное чудовище в лошадиной шкуре. Он кажется кротким и ласковым, охотно несет на себе всадника, но стоит назвать его по имени, и он опрометью поскачет прочь, чтобы окунуться в ближайшем водоеме. Известны случаи, когда такие твари подминали седоков и топили. Вообрази, как вы будете объясняться с Хальвданом, если что-то подобное приключится с Ранхильд.

– Да ведь мы позаботимся, чтобы с ней ничего не случилось. Промокнет – вот и все, – добродушно заверил его Рольф. – Сигги и я будем держаться поблизости, чтобы первыми над ней посмеяться. Может быть, мы будем участвовать в скачках к озеру, чтобы назвать нужное слово, когда она доскачет до воды.

Адиль решительно покачал головой:

– Слишком опасно все это.

– Да ведь там будет половина форта, и ее сразу выволокут на сушу, – не сдавался Рольф. – Да и озеро совсем неглубокое. Если хочешь, мы с Сигги будем ждать там, чтобы выкрикнуть имя коня и сразу прыгнуть за ней, если понадобится. Лично я предпочел бы, чтобы она немного поплавала, наглоталась водички и как следует промокла.

– Как только утром вернется Хальвдан, я поговорю с ним об этом, – резко, почти враждебно бросил Адиль Йотуллу. – Это все твои штучки, и я предчувствую, что дело обернется бедой.

Йотулл лишь пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.

– Я вижу, тебя не переубедишь. Поступай как знаешь, Адиль.

На мгновение он встретился взглядом с Сигурдом, и тот вдруг ощутил странную уверенность, что Йотулл не намерен смиряться со вмешательством Адиля.

В эту минуту к конюшне подошла Ранхильд в сопровождении целой толпы альвов – она явилась лично убедиться, что ее ожидает какой-то особенный подарок Хальвдана. Даже не глянув на Рольфа и Сигурда, она бросилась к коню, и альвы, столпившиеся за ее спиной, чтобы не упустить такое зрелище, совершенно оттеснили Адиля – он никак не мог предостеречь ее. Рольф пришел на помощь к Адилю, боясь, как бы в толчее не переломали его старческие кости. Старый маг был так сутул и мал ростом, что его могли ненароком придавить и даже не заметить. Он упрямо надвинул шляпу ниже на лоб, протискиваясь в толпе рослых альвов, и почти уже добрался до Ранхильд, когда вдруг Сигурд увидел, что старик согнулся в три погибели, судорожно хватаясь за спину.

Рольф тотчас это заметил и, протолкавшись между альвов, подхватил старца и бережно опустил на охапку соломы, не дав ему свалиться на пол.

– Проклятая спина!.. – прокряхтел Адиль, серея от боли. – Боюсь, Рольф, придется тебе нести меня домой. И лечиться предстоит не один день. Я и пальцем не могу шевельнуть.

– Часто у тебя бывают такие приступы, Адиль? – спросил Сигурд, все еще косясь на порог конюшни: ему чудилось, что секунду назад он увидел притаившегося в тени Йотулла, который делал движения, весьма похожие на заклинательные пассы. Сигурд едва не сказал об этом Адилю, но, поразмыслив немного, все же промолчал – сказать означало бы сплетничать об Йотулле, а тому бы это наверняка не понравилось.

– Всегда не вовремя накатывают… – проворчал Адиль, пока Сигурд и Рольф укладывали его на широкую доску, чтобы отнести домой. – Точно дюжину кинжалов воткнули в поясницу… Проклятье, я ничего не смогу сделать с никуром, которого вы подсунули Ранхильд вместо нормальной лошади. Ох, Рольф, если ты меня хоть немножко любишь, не следовало тебе поручать Йотуллу эту проказу. Но я вижу, ты желаешь повеселиться, несмотря ни на что. Если случится беда, не говори потом, что я тебя не предупреждал!

– Не случится никакой беды, – успокаивал старика Рольф, пока они спускали доску с Адилем, головой вперед, по крутым ступенькам в подвал. – Мне только жаль, что ты пропустишь такую потеху.

Сигурд упорно молчал, пока пробовали снадобье за снадобьем – травы, от которых слезились глаза, едкие мази и горячие припарки, которые, казалось, вот-вот испекут старого мага живьем. Когда ни одно средство не помогло и Адиль пришел в совершенную ярость, Сигурд как бы между прочим заметил, что причиной недомогания могут быть чары.

– Ну конечно! – вскричал Адиль. – Как это я сам не догадался? Бегите за Миклой, сейчас же! Только Йотулла не зовите – не хочу, чтобы он шатался поблизости.

Микла, появившись в подвале, был серьезнее обычного. Не говоря ни слова, он принялся за заклинания, то и дело с неудовольствием поглядывая на Рольфа и Сигурда.

– Очень сложные чары, – вздохнув, наконец признался он. – Нужно много времени, чтобы снять их, а Йотулл вряд ли меня отпустит надолго – особенно когда ему выгодно, чтобы Адиль подольше оставался беспомощным.

– Всему виной этот злосчастный никур, – простонал Адиль. – Йотулл не даст мне убрать его, покуда тварь не причинила беды.

– Мне тоже этот замысел совсем не по нраву, – согласился Микла, опять строго глянув на Рольфа и Сигурда. – Я-то постараюсь следить за событиями, но вряд ли кто-нибудь из нас сумеет что-то сделать, если уж в дело вмешался Йотулл. Знаешь, Сигурд, не следовало тебе просить у него помощи в этом дурацком заговоре.

– Вовсе он не дурацкий! – огрызнулся Сигурд скорее со злостью, чем с убежденностью, – надо же ему было как-то защищаться! – Рольф считал, что это совсем неплохая идея. И он, между прочим, не старается во всем обвинять меня, когда даже еще ничего не случилось.

Микла спрятал в суму свои магические инструменты.

– Адиль, я вернусь, когда смогу продолжить лечение. И найду кого-нибудь, кто мог бы посидеть с тобой, пока не встанешь на ноги.

Завтра, наверно, тебе будет одиноко – почти все сбегутся смотреть на скачки. – В последний раз сурово глянув на Сигурда и Рольфа, он ушел и плотно прикрыл за собой дверь.

Позднее, когда Адиль то ли спал, то ли путешествовал где-то в облике своей фюльгьи – маленького сокола, – Сигурд спросил у Рольфа:

– Ты не боишься, что завтра с Ранхильд случится что-то плохое? Может, мне и вправду не следовало просить совета у Йотулла?

– Ну, по правде говоря, мне немного не по себе. Однако я говорю себе, что Йотулл не сделает ничего ужасного, или он отпугнет тебя и навсегда потеряет свое на тебя влияние.

– Меня, отпугнет? Ха! – Сигурд помолчал немного, упорно глядя на угли в очаге. – С чего бы мне его бояться? И о каком влиянии ты говоришь?

– Когда просишь у кого-то одолжения, он тоже кое-что может попросить в ответ, – сонным голосом пояснил Рольф.

Сигурд надолго задумался и наконец подал голос:

– Что же, по-твоему, он мог бы у меня попросить? – Его взгляд остановился на камне очага, под которым все еще была спрятана шкатулка. – А, Рольф? Ты спишь?

Рольф действительно спал, и Сигурд остался наедине со своими тревожными мыслями, а в комнате между тем становилось все темнее и холоднее – ночь вступала в свои права.

Утром, еще до рассвета, начались приготовления к скачкам и состязаниям в честь дня рождения Ранхильд. Разношерстный отряд юнцов Боргиля задумал большое представление, скачки с эстафетой и демонстрацию своего весьма несовершенного искусства верховой езды – по мнению Рольфа и Сигурда, это предприятие обещало стать на празднике самым смешным. Другие разъезды замышляли показать прыжки через препятствия и покрасоваться прочими своими талантами, а также устроить шутливое сражение. В каждом случае были подготовлены награды – и для лучших, и для худших, потому что альвам свойственно относиться к побежденным почти с тем же восторгом, что и к победителям. Завершением праздника будут скачки, сначала – среди самых неумелых наездников, включая женщин и девушек форта. Ранхильд с презрением отказалась от этой части состязаний. Она не считала достойным для себя ни одно состязание, кроме самого последнего, – в нем должны были участвовать лучшие наездники форта, четверо командиров разъездов и еще несколько воинов, чьи кони могли сравняться быстротой с их скакунами. Первым в этом состязании был бы, несомненно, Хальвданов огромный жеребец стального серого цвета – если б только Хальвдан успел вернуться из рейда пораньше, чтобы дать коню отдохнуть до начала скачек на закате.

В суматошном круговороте дня Сигурд гораздо чаще вспоминал Йотулла, а не Адиля, хотя Микла и сказал ему, что Йотулл не намерен появляться на празднике. Все же ему удалось отвлечься от мрачных мыслей и даже выиграть награду за прыжки – в этом состязании награждали каждого, кто во время скачки ни разу не вылетел из седла.

К полудню, когда в состязаниях был устроен перерыв и началось грандиозное пиршество, надежда увидеть на скачках Хальвданова серого изрядно потускнела. Разъезд Хальвдана до сих пор не вернулся, и самые мрачно настроенные альвы начали уже беспокоиться. Впрочем, такие задержки были не в новинку, так что веселого духа празднества это не понизило, тем более что в достатке было эля, чтобы пить за здоровье Ранхильд. Ей исполнилось двадцать – самый подходящий возраст, чтобы избрать себе супруга; однако Ранхильд уже не первый год усердно заверяла всех и каждого, что в Хравнборге не найдется мужчины, достойного стать ее избранником.

Наконец пришли к концу дурашливые состязания, и лучшие наездники проезжали по кругу, чтобы разогреть коней перед решающими скачками.

Ранхильд была в роскошном красном одеянии, обильно покрытом вышивкой от высокого ворота короткой куртки до изящных отворотов сапог из оленьей кожи. Белый конь-никур приплясывал под ней, развевая длинный хвост; грива его струилась на ветру, точно морская пена. Когда солнце начало опускаться к горизонту, наездники заняли места в начале скакового круга, а Рольф и Сигурд понеслись к небольшому озеру, которое огибала тропа. На берегу, почти вырастая из самой воды, высился утес, и как раз по нему пролегал путь скачек.

Никто больше не захотел выезжать так далеко из форта. День угасал, удлинялись тени, порывистый ветер становился все холоднее, и Сигурд вдруг осознал, что они совсем одни. Темная вода озера казалась ледяной, и он никак не мог разглядеть дна.

– Едут, едут! – хихикнул Рольф, прятавшийся за валунами неподалеку от подножия утеса. – А за ними половина форта. И на глазах у всех она позорно плюхнется в воду!

Копыта коней стучали по камням, и Ранхильд намного опередила соперников. Всадники отражались в темной воде под утесом. Далеко позади скакали жители форта, криками подбадривая своих любимцев. Сигурд вдруг увидел, как белый никур замотал головой, попятился и заметался так, что усмирить его было невозможно. Прочие кони сбились с двух сторон, едва избежав опасного столкновения. С другого берега озера донеслись тревожные крики – там собрались зрители, которые хотели видеть, как наездники проскачут вдоль воды. Никур взвился на дыбы, бросаясь из стороны в сторону, и Ранхильд никак не удавалось его усмирить.

Рольф и Сигурд, спотыкаясь, спешили из своих укрытий в валунах на помощь к Ранхильд. Падение с утеса грозило бедой – из воды у его подножия торчали острые черные камни, о которые могли разбиться и конь, и всадник.

Они подбежали к Ранхильд, увертываясь от кованых копыт никура, и попытались поймать его за узду. Отдуваясь и сыпля ругательствами, Сигурд вдруг различил едва слышный зов.» Никур, никур!»– звал голос, а тварь с удвоенной силой порывалась спрыгнуть с утеса. Сигурд схватил коня за ухо и дернул изо всей силы – так укрощали непослушных коней; но никур лишь взвился в последнем прыжке, увлекая с собой Сигурда. Ранхильд пронзительно закричала – они падали вниз, к камням, торчащим из воды. Миг спустя черная вода сомкнулась над головой Сигурда. Чудом ему удалось в падении миновать камни. Вынырнув на поверхность, он увидел Ранхильд – она пыталась уцепиться за впадинку в камне. Берег здесь был так крут, что вскарабкаться на него не было никакой возможности, и бурлящая вода безжалостно сводила на нет все их попытки спастись. Сигурд подтолкнул Ранхильд к месту, где можно было продержаться, пока не прибудет помощь. Рольф на вершине утеса кричал во все горло, призывая подмогу, но, насколько мог судить Сигурд, без длинной веревки здесь трудно было что-нибудь сделать.

– Так хо-олодно! – Зубы у Ранхильд дробно стучали. – Я больше не могу держаться! – Ее пальцы посинели от ледяной воды и кровоточили, содранные в попытках уцепиться за камень. – Видишь где-нибудь моего коня или он утонул?

Сигурд рискнул быстро оглянуться, но коня не увидел – лишь сильнее вздымались гонимые ветром волны, и солнце раньше времени гасло, опускаясь в непроницаемо-черную тучу. Очень скоро те, кто придет им на помощь, даже не смогут разглядеть их в воде.

– Есть о чем беспокоиться и без этой проклятой твари! – бросил Сигурд, надеясь, что голос не выдаст его страха. Он замерз, израненные пальцы нещадно ныли. Однако во что бы то ни стало нужно было помешать Ранхильд соскользнуть в воду. Нет времени гадать, кому принадлежит голос, который в скалах над озером звал никура, – но одно воспоминание об этом зове пробуждало в душе Сигурда черные предчувствия. Он глянул вверх, где альвы что-то ободряюще им кричали, а кое-кто пытался спуститься вниз по отвесному склону, рискуя переломать руки, а то и шею. За веревками в форт уже послали. С каждой минутой темнело.

– Что это? – вскрикнула вдруг Ранхильд. – Там, в воде, под нами…

Похоже, мой конь, бедняжка, наконец всплывает на поверхность.

Сигурд оглянулся. В самом деле из воды показалась узкая морда коня с еще открытыми глазами, бледная грива колыхалась на воде. Миг спустя он увидел неподалеку еще две головы и извивающуюся груду чешуйчатых шей и щупалец. Ранхильд тоже увидела чудище и, пронзительно завизжав, прыгнула с камня, на котором они стояли, в воду и, барахтаясь, поплыла к другому камню, дальше от берега. Сигурд поплыл следом, едва двигаясь, – промокшая одежда и секира у пояса тянули его на дно не хуже якоря. Он нагнал Ранхильд и схватил ее сзади за куртку – тяжелое одеяние мешало девушке удержаться на плаву. Ранхильд билась и царапалась в ужасе, захлебываясь водой, но Сигурд крепко держал ее, понимая, что в панике она способна утопить их обоих. Доплыв до камня, он оглянулся на морока. Тот плавал кругами, держась между ними и их спасателями. Одна голова высунулась из воды и оскалила клыки, жутко зарычав, – Ранхильд завизжала, вжимаясь в камень и, против своей воли, не могла отвести взгляда от чудовища. С булькающим хохотком морок подплывал все ближе, и три пары его глаз водянисто блестели над темной гладью озера.

– Ему нужен я, а не ты, – прохрипел Сигурд, обнажая секиру. – Проберись на другую сторону и скройся из виду, ясно? Может, я смогу удержать его поодаль, если у меня будет твердая почва под ногами. – Его ноги нашарили скользкий уступ, и он перехватил секиру обеими руками, но, увы, противник оставался пока страшной глыбой в темной воде.

– Глупости! – всхлипывая, возразила Ранхильд. – Он не успокоится, пока не убьет нас обоих. Я не хочу остаться здесь одна, так что пускай он прикончит меня первой. Не могу видеть это… – Она взвизгнула от ужаса – скользкое щупальце хлестнуло ее по плечу и задело лицо. Сигурд и Ранхильд из последних сил бросились к другому камню, и Сигурду даже показалось, что он коснулся ногами дна. Рольф, помнится, говорил, что озеро не глубже лошадиной запруды, – кроме мест вокруг утесов. Так что у морока было в достатке глубокой воды, чтобы беспрепятственно продвигаться по озеру.

Тварь гнала их от камня к камню, с каждым разом все дальше от спасателей.

Уже вокруг всего озера горели костры, и в форте кричали до хрипоты, так что вряд ли там расслышали бы крики с озера.

Наконец Сигурд и Ранхильд добрались до последнего валуна. Дальше отступать было некуда. Сигурду удалось выволочь Ранхильд из воды на отлогую вершину камня, и девушка цеплялась за каждую трещину, тихо постанывая всякий раз, как соскальзывала еще немного вниз. Глаза морока горели во тьме, устремленные к тому месту, где притаились его жертвы.

Сигурд одной рукой держался за какой-то скользкий выступ, а другой сжимал секиру. Когда первая голова оказалась в пределах досягаемости, он изо всех сил швырнул в нее секиру. Морок с ужасным ревом взвился, наполовину вынырнув из воды, щупальца извивались и корчились, точно змеи, поблескивая в кровавых отсветах последних солнечных лучей. Тварь торжествовала победу и ярилась, вспенивая воду и утробно рыча, – и вдруг темноту прорезала стрела огня и, шипя, вонзилась в одну из трех шей. С пронзительным воплем морок нырнул, пытаясь погасить огонь, но пламя обратилось в раскаленный уголь, въедавшийся в плоть чудовища.

– Хальвдан! – прокричал Сигурд в ветер и тьму. Он постоянно вспоминал ярла и его чудесную перчатку с тех самых пор, как морок принялся гонять их от камня к камню.

Словно отвечая на его зов, бледное сияние очертило на берегу озера силуэт всадника на коне. Конь прыгнул в озеро – вода была ему по грудь – и двинулся вперед, разрезая волны, точно нос корабля, и несколько раз почти выпрыгивал из воды в мощных фонтанах брызг – стало казаться, что всадник и конь летят над водой. Всадник крутил над головой секиру сверкающим кругом и, прянув почти в самую гущу спутанных змеевидных щупалец, с убийственной меткостью метнул оружие. Морок с яростным ревом втянул в себя секиру и отступил, попытавшись напоследок хлестнуть щупальцем Хальвдана, – тот мечом легко отразил удар. Да, это был Хальвдан – Сигурд признал его по перчатке, которая колдовски светилась на правой руке.

Морок отступил далеко, зловещими стонами отмечая свои раны и щелкая тремя рядами зубов. Конь Хальвдана не слишком устойчиво стоял на подводном камне, а его седок глядел на горящие во тьме глаза чудовища.

– Теперь он больше не нападет, – сказал Хальвдан. – Он испробовал на себе силу перчатки; боюсь только, что храбрость очень скоро к нему вернется. Усади Ранхильд в седло и сам сядь позади нее. Когда доберешься до берега, пошли за мной Атли. Он храбрый и славный конь, но троих зараз не вынесет.

Сигурд поднял Ранхильд в седло, но сам взбираться на коня не спешил.

– Только трус, – сказал он, – оставит другого посреди озера лицом к лицу с мороком. Я могу поплыть, держась за хвост или стремя.

– Нет, я приказываю тебе – возьми Ранхильд и уходи.

– Ни за что, – стуча зубами, ответил Сигурд. – Я сам доплыву до берега.

Посмотри на Ранхильд – она замерзла до костей. Нельзя тратить время на споры.

Хальвдан глянул на девушку, которая покачивалась в седле, уткнувшись лицом в гриву коня.

– Ты прав. Но все же ты сядешь в седло, а я поплыву. Ты и так сегодня довольно наплавался.

Обратное путешествие оказалось куда медленнее. Конь Атли просто плыл, а не летел над водой. Хальвдан держался за стремя и все время осторожно оглядывался. Позади, в тишине озера, мягко всплескивала и шипела вода – что-то большое плыло следом за ними.

Морок не решился напасть еще раз. Они благополучно добрались до берега, где их ожидали альвы с охапкой сухих одеял и горячим пряным вином.

Ранхильд, почти потерявшую сознание, закутали с ног до головы, и тогда Сигурд позволил кому-то набросить на его плечи плащ, но настойчиво требовал, чтобы девушку немедля доставили в форт, и довольно самонадеянно предлагал для этой цели Хальвданова Атли, поскольку знал, что никто не сравнится с этим конем в быстроте.

Он не успокоился, покуда не передал Ранхильд с рук на руки ее служанкам, которые, уж верно, поставят форт на уши, но вдохнут жизнь в ее бледное холодное личико. Сигурд ушел в зал и стоял там у жарко горящего очага; пар валил от его сырой одежды, но он наотрез отказывался переодеться в сухое и начисто отвергал все предложения что-то съесть и выпить, дабы согреться. Физические неудобства были сущим пустяком в сравнении с той бурей ярости, которая бушевала в его мыслях.

Вошел Хальвдан и, не говоря ни слова, прошел мимо Сигурда, чтобы поскорее узнать, как дела у Ранхильд. Скоро он вернулся, уже сменив одежду, и категорически велел Сигурду переодеться в сухое, пока он не подхватил горячку.

– Никуда я не пойду, пока не услышу, что Ранхильд вне опасности! – строптиво ответил Сигурд, не обращая внимания на дружеское беспокойство столпившихся в зале воинов.

Хальвдан нахмурился.

– Что ж, если тебе так угодно глупить, можешь исходить паром возле моего очага – там все вести о ней дойдут до тебя достаточно быстро. Она замерзла, ее знобит, но хуже всего, я думаю, потрясение от страха. – Он поманил Сигурда за собой, и тот молча пошел следом, снова отказавшись от еды, питья и сухой одежды. Хальвдан сел в кресле у огня и молча курил трубку, держа свои мысли при себе.

– Полагаю, ты все еще думаешь, что это я наслал на тебя Гросс-Бьерна, – вдруг сказал ярл.

– Так я думал вначале, – ответил Сигурд после долгого молчания. – Но теперь я не могу поверить, чтобы даже ты рисковал жизнью невинной девушки, только бы добраться до врага. Правда, мне казалось подозрительным, что ты покинул форт именно тогда, когда все и случилось. – Он пронзительно глянул на Хальвдана, все еще не в силах окончательно отречься от подозрений.

– И мое возвращение оказалось весьма кстати, – продолжил Хальвдан, точно прочтя его мысли. – С Ранхильд, в конце концов, ничего дурного не случилось. Один из вас легко мог погибнуть. Быть может, в следующий раз тебе так не повезет. Если б ты только согласился отдать шкатулку мне на хранение, все коварство Бьярнхарда обратилось бы против меня, а ведь я гораздо лучше, чем ты, способен постоять за себя в этом мире. – Увидев, как Сигурд мгновенно насторожился, Хальвдан встал и, бормоча проклятия, прошелся по комнате. – Я вижу, твоя бабка непобедима! Что бы я ни сделал, твоей благосклонности не добьюсь.