Текст книги "Бунтарь Гейдж (ЛП)"

Автор книги: Элисса Эббот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Я хлопаю рукой по лбу.

– Он действительно только что сказал это?

Тор качает головой.

– Кажется, да.

– Возможно, – говорит Велакс. – Трудно быть по-настоящему смешным, если все боятся не смеяться над твоими шутками?

– Как ты планируешь заставишь свой план работать? – Спрашивает Давосо.

Гейдж пожимает плечами.

– Как обычно. Я буду импровизировать.

Рамона щебечет у его бедра, мигают огни на ее стволе.

– Он будет делать то, что он всегда делает. Зависит от его милого напарника. Понимаете?

Гейдж хмурится на нее.

– И ты пытаешься сказать, что я не смешной? И нет, я не понимаю.

Рамона резко вздыхает, но я вмешиваюсь, прежде чем она объяснит свою шутку.

– Я поняла, Рамона. Ты имела в виду: что он позволит тебе выполнить всю работу за него. Интересная версия. Думаю, что это забавно.

Гейдж качает головой.

– Это просто означает, что твое чувство юмора такое же слабое, как и ее.

Я игриво высовываю язык, прежде чем вспоминаю, что должна злиться на него. Проклятие. Почему это так трудно запомнить?

14

Гейдж

Мы прибываем в Гуллад через полчаса. Это обширный мегаполис, построенный на огромных угловатых сваях, которые выступают из бурлящей реки лавы. Оранжевые всплески расплавленной лавы распыляются к основанию города, но выпуклый щит активируется и отталкивает все, что подходит слишком близко. Корабли заходят и выходят из многих портов, и огромный космический лайнер размером в половину города пришвартован на милю выше Гуллада; постоянный поток небольших грузовых судов перемещается взад и вперед между гигантскими тягачами, вероятно, выгружая все от оружия до еды.

По планам Гая, до кражи почти неделя, поэтому у нас есть время, чтобы расположиться в городе и начать подготовку. Конечно, я на самом деле не планирую слишком много думать об этом. Да, я хочу, чтобы Ария была счастлива, как бы странно это ни было для меня. Но я добрался до места не из-за тщательного планирования. Я верю в свою подготовку, свою силу и свои технологии, чтобы все получилось. Чаще всего, все, что мне нужно сделать, это ринутся в драку и позволить телам накапливаться вокруг меня. Так что я не особо переживаю по поводу завершения миссии. Я знаю, что найду способ.

Когда Давосо, Тор, Велакс и доктор Гарви собирают свои вещи, чтобы найти нам место для проживания, я подталкиваю Арию.

– Я знаю здесь кое-какое место. У них лучшие класанские бургеры на Маркуле.

Глаза Арии загораются. Она пытается прийти в себя, заставляя свои черты проявлять мягкий интерес вместо щенячьего волнения при упоминании о гамбургерах.

– Было бы здорово поесть, – говорит она.

Я смеюсь. Странно смеяться по какой-то причине, кроме насмешек или иронии. Это чистая вещь, момент счастья, которого я не заслуживаю. Мои мысли быстро темнеют, и я веду Арию большую часть пути в ресторан с черной дымкой над крышей.

Мы добираемся до ресторана после того, как я пытаюсь несколько раз начать разговор. Значит, она все еще злится. Я заказываю нам еду, и кассир сканирует чип в запястье, который подключен к моим банковским счетам. Ресторан оформлен в виде гриба. Столы мягкие, как грибы, со свисающими вниз биолюминесцентными волокнами. Мы сидим на мухоморах, пока ждем еды. Ария, кажется, чрезвычайно заинтересована в ребристых стенах, которые выглядят как нижняя сторона гриба.

– Знаешь, – говорю я. – Я понятия не имел, что это будет отличаться от любой работы, выполняемой мной раньше.

Она смотрит на меня.

– Я не злюсь, что ты взялся за эту работу. В смысле, думаю, что не злюсь. Я расстроена, что ты не рассказал мне.

– Как? Привет, я Гейдж, член очень селективной группы наемников, которую послали убить тебя. Но теперь, когда я увидел, как ты красива, решил, что больше не хочу тебя убивать.

Ее глаза сузились.

– Ты считаешь меня красивой?

– Да.

Она поджимает губы, изучая руки, которые лежат на столе, плотно сжаты вместе.

– Почему?

– Почему?

– Почему ты думаешь, что я красивая? – Она спрашивает, все еще не встречаясь с моими глазами.

Я делаю все возможное, чтобы не ухмыляться. Не хочу, чтобы она видела, как я удовлетворен тем, что разговор ведется в этом направлении.

– Почему закат красивый? Из-за оттенков, окрашивающих небо? Или, потому что он настолько ярок, что на него тяжело смотреть? Или просто потому, что ты знаешь, что это не продлится долго, что это может быть твой последний шанс увидеть его, и что ты никогда не увидишь ничего подобного снова?

Она смотрит вверх, ее большие глаза встречаются с моими. Ее губы слегка приоткрыты.

– Это похоже на первый увиденный закат. Каждая женщина, на которую я смотрел, была просто… другой. – Я откидываюсь назад, грызя ноготь. Обычно общение с девушками протекает у меня черт знает как. Я поражен тем, что мои собственные слова послали озноб через меня, потому что они были полностью правдой.

Она открывает рот, чтобы заговорить, когда слизистый инопланетянин хлопает двумя грибными тарелками по нашему столу.

– Тарелки съедобны, – говорит он слизистым голосом. – Стол нет. Окей? Не ешь чертов стол. – Он закатывает глаза, прежде чем ускользнуть.

– Съесть стол? – Спрашивает Ария, улыбаясь. – Какое животное попробует это?

Приятно видеть ее улэбку.

– На самом деле, – говорит Рамона с моего бедра. – Гейдж пытался последний раз, когда был здесь. Думаешь, официант всем так говорит?

Я стараюсь сохранить невозмутимый вид, чтобы мой стыд не проявился. Но Ария видит насквозь, прикрывая рот и смеясь.

– О чем ты только думал? – Она спрашивает.

– В джунглях грибы – деликатес. Эти столы выглядят почти точно, как грибы фулмониус, одни из моих любимых. И я не пытался съесть все это. Я только сделал один или два укуса.

Она снова смеется.

– Ты не понял после первого?

Я скрестил руки.

– Почему ты не ешь свой класанский бургер?

Она берет бургер, все еще улыбаясь. Я смотрю с нетерпением, как она делает первый укус. Ее глаза расширяются, а затем онаопускает брови, глядя на гамбургер, когда жует, как будто он просто превратился перед ее глазами в сплошное золото.

Я кусаю свой собственный, наслаждаясь шквалом вкусов и специй. Они действительно лучшие.

– Итак, – говорит она, когда почти не осталось ее гамбургера. – Ты все еще на крючке.

– Что же мне делать?

В ее глазах появилось озорство.

– Давай поиграем в игру.

– Игру?

– Да. – Она опускает свой гамбургер и вытирает руки и рот. – Я задаю вопрос, а ты даешь мне честный ответ. Я буду знать, если ты врешь.

– Я не хочу играть.

Ее лицо твердеет.

– Ты хотел знать, что ты должен сделать. Ты должен доказать, что я могу тебе доверять. Первый вопрос: со сколькими женщинами ты был?

Дерьмо.

– Это не…

– Ответ.

– Никто не похож на тебя.

– Мне нужна цифра.

– Десятки, я не знаю. Но никто из них не имел для меня значения. Не как ты… – Черт. Я только что это сказал? Эта женщина и ее игры более эффективны, чем пытки.

– Почему ты отказался от статуса королевской семьи?

Я сомневаюсь, но думаю, что могу дать ей половину правды, которой должно быть достаточно.

– Я стал представлять опасность, для людей, о которых заботился.

Она хмурится, глядя, как будто собирается спросить больше. Кажется, чувствует, что я не скажу ей больше и двигается дальше.

– Почему ты пытаешься защитить меня?

– Потому что это моя вина, что ты в опасности.

– И это все? Ты просто защищаешь меня, потому что чувствуешь вину?

Я вздыхаю.

– Ты не будешь счастлива, если я не скажу что-нибудь дрянное, не так ли?

Она невинно поднимает брови.

– Хорошо. Я защищаю тебя, потому что я… ну… почувствовал что-то по отношению к тебе.

Она откидывается на своем месте, хлопает в ладоши что заставляет повернуть несколько голов.

– Я знала это!

– Да, хорошо. Поздравляю. Теперь я сошел с твоего страшного крючка?

– Посмотрим.

Я поднимаю руки в ярости.

– Ты никогда не забудешь об этом, не так ли?

– Посмотрим, – повторяет она.

Рамона решает присоединиться, как обычно, в самый неподходящий момент.

– Не позволяй ему взять верх, девочка. Если ты позволишь, его эго станет таким большим, что ты не сможешь провести его через дверные проемы.

– Полезно знать, – ухмыляется Ария.

15

Ария

Мы возвращаемся в город, и я до сих пор не могу оторвать глаза от всего, что передо мной. Я думала Джектан невероятный, но Гуллад еще более инопланетный. Здания извиваются, когда наночастицы перестраиваются и приспосабливаются к гравитационным силам и ветру. Окна вздуваются с каждым порывом ветра, который, по словам Гейджа, объясняется тем, что они используют своего рода биологический паразит для преобразования серного воздуха в богатый питательными веществами воздух идеальной температуры. Удивительно, но в центре города запрещены транспортные средства, поэтому на улицах кипят чужеродные виды столь разных форм, размеров и цветов, что я даже не спрашиваю Гейджа о них.

Когда мы возвращаемся в общую комнату, все отдыхают, кроме Давосо.

– Куда ушел Давосо? – Спрашиваю я Тора.

– Какая-то девушка Колари пришла. Он сказал, что пригласил ее поесть.

Велакс бросает мерцающую карту, ругаясь.

– Ты жульничаешь. Я знаю это.

Тор отворачивается от меня, чтобы потрясти пальцем Велаксу.

– Да ладно тебе. Ты не всегда бываешь таким раздраженным неудачником.

Доктор Гарви опускает руку.

– Если кто и жульничает, то это я.

Тор и Велакс смотрят на его карты, и их глаза округляются, когда доктор сгребает кучу кредитов к своей стороне стола обеими руками.

– Рада видеть, что вы поладили, – говорю я.

– С этим грязным плутом? – Велакс спрашивает, хмурясь на врача. – Я терплю его только для того, чтобы опустошить его карманы.

– Похоже, у тебя идет как надо, – говорит Гейдж.

* * *

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Я провожу все утро, наблюдая, как мужчины обсуждают, как они планируют помешать Гаю. Обычно дискуссию ведет Гейдж, у которого никогда не заканчиваются идеи или решения сложных проблем. Но на второе утро я решила добавить свои собственные мысли, и Гейдж поощряет меня настолько, что скоро добавляю почти столько же к разговору, сколько и все остальные.

Наши вечера в основном проводятся в ожидании. Мы знаем, что Гай ждет, пока Магнари не переместят тотем, а до тех пор не можем сделать ничего. И, несмотря на мои попытки и желания держать дистанцию, я все больше и больше провожу времени с Гейджем. Мы захаживаем в грибное кафе ради класанских бургеров. Ездим на его импульсном байке, который, как я теперь знаю, является моделью Тектон… эм… хорошо, я перестала слушать, но он быстрый, и выглядит сексуально. Я имею в виду, он выглядит сексуально в любом случае, но наблюдая за ним, это дает мне всевозможные непослушные мысли, которые идут полностью против моих благих намерений. Мы едем за город, и Гейдж показывает мне, как он проверяет следы и необычные сигналы. Он говорит, что мы ищем признаки прибытия команды наемников, поэтому я стараюсь уделять пристальное внимание, хотя, по общему признанию, трачу тревожное количество времени, обращая внимание на него, а не на то, что он делает.

Хотя он все еще может быть дерзким, абразивным, а иногда и совершенно грубым, в нем есть нечто большее. И с каждым днем, я начинаю видеть, это за его грубой внешностью. Но я также понимаю, что внутри него есть что-то еще. Что-то темное и испорченное, что Гейдж пытается скрыть. Оно показывает себя в отдаленном взгляде, который у него иногда появляется, или как его голос становится грустным или ровным при упоминании определенных вещей, особенно его прошлого. Как бы ни старалась, я не могу заставить его рассказать мне о том, кем он был до всего этого или каким было его детство. Он как закрытая книга на эту тему.

Ночи – это самое худшее. Когда мы возвращаемся в общую комнату гостиницы после какого-то небольшого приключения, в которое попали, а остальные спят в постели, мы с Гейджем оказываемся в подвешенном состоянии. Знаю, что он хочет двигаться дальше, и, честно говоря, я тоже. Но мне страшно. Мне кажется, что, если бы я не хотела этого так сильно, это не испугало бы меня. Меня волнует, что, сделав один шаг, я перепрыгну через край, и никогда не смогу вернуться. И ручеек вины, который проходит через каждый забавный момент, превращается в потоп каждый раз, когда думаю об этом. Как я могу жить, если делаю что-то, что помешает спасти мою маму?

Так что каждая ночь заканчивается одинаково: он ждет, наблюдая за мной с тяжелыми глазами и почти обнадеживающим взглядом. И я говорю спокойной ночи и ухожу в свою комнату.

16

Гейдж

Это наш шестой день в городе, когда пузырь между мной и Арией лопается. Я знал, что это произойдет. Никогда не позволял женщине подобраться так близко. Я все еще держал ее на эмоциональном расстоянии, но чувствую, даже мое желание делать это колеблется. Знаю, что, если мы продолжим в том же духе, я в конечном итоге впущу ее. Открою дверь в свое темное прошлое, и она побежит и закричит, не желая меня больше видеть. Я вполне в оправданном мрачном настроении, когда мы с ней отправляемся в город тем утром.

Я думаю, что хорошо скрываю свое настроение, но, как обычно, она видит все.

– Что случилось? – Спрашивает она, когда мы идем по одной из главных улиц города.

– Ничего.

– Нет, это не так. Если я должна доверять тебе, свою защиту, тебе тоже придется начать доверять мне. Так что расскажи немного, или я… Я сама попаду в неприятности.

Я смеюсь.

– Ты что?

– Верно. Пойду разозлю какого-нибудь страшного инопланетянина.

– Зачем тебе это делать?

– Потому что ты хочешь защитить меня. Так что теперь единственный способ обезопасить меня – это рассказать. Иначе я сведу с ума большого, страшного инопланетянина и он навредит мне. И это будет твоя вина.

Рамона смеется, ее металлический голос звучит громко в тихом утреннем шуме голосов.

– Она мне нравится. Она умнее тебя.

Я смотрю на нее, прежде чем обратить внимание на Арию.

– Большой страшный инопланетянин? – Спрашиваю я. – Как я?

Она вздыхает.

– Я буду продолжать сводить с ума больших страшных инопланетян, пока их не станет так много, что ты не сможешь остановить их всех.

– Я принес много патронов…

– Ты… – она топает ногой, действительно топает ногой. – Просто расскажи!

Ее гнев уже поднял мне настроение, но у меня нет желания открывать эти двери. Я даже не навещаю их в безопасности собственного разума. Слишком много крови и разрушений в моем прошлом.

– Нет, – говорю я небрежно. – Если ты начнешь что-то, просто знай, что их кровь на твоих руках. Я вскрою их черепа, прежде чем они смогут дотронуться до тебя. Мне все равно, сколько времени это займет.

Она выглядит так, будто собирается проверить меня, но в итоге стонет.

– Я просто хочу помочь тебе.

– Мне не нужна помощь. Я этого не заслуживаю, – говорю я.

– Каждый заслуживает помощи, – говорит она. – Знаешь, раньше я думала, что не заслуживаю помощи. Что была просто тряпкой, которая брала то, что жизнь бросала ей. Но посмотри на меня сейчас. Если бы не ты, я бы не была так близка… я имею в виду, мы бы не были так близки к завершению этой миссии.

Я сужаю глаза.

– Почему ты действительно хочешь это сделать? Я не попадусь на это. Ты не военного типа, и не похожа на патриота.

Она хмурится.

– Ты закрываешься как моллюск и ждешь, что я расскажу про себя?

– Как…?

– Моллюск, глупый! Ну, имею в виду, думаю, ты не должен знать, что такое моллюск. Однажды я смотрела видео о них на «Надежде». Они были существами с земли, которые было очень трудно раскрыть, но иногда в них спрятаны ценные жемчужины.

Я ухмыляюсь.

– Как женщины?

– Что? – Спрашивает она.

– Трудно раскрыть, но это стоит того, чтобы попасть внутрь.

Ее рот на секунду остается открытым, а затем она закрывает его, сердито указывая пальцем на меня.

– Ты… ты просто плохой. Это все, что я могу сказать об этом.

Она может утверждать, что хочет. Я видел, как ее взгляд скользит по моему телу, как ее лицо меняется, когда я встречаю ее глаза. Она хочет меня так же сильно, как и я ее, но убеждает себя, что нет. Мне просто нужно выяснить, почему, и тогда я могу открыть ее, как один из тех моллюсков.

– Я заключу с тобой сделку, – говорю я. – Ты расскажешь первой, а я вторым. Ты раскроешься, тогда и я раскроюсь.

Она перестает ходить, кладет руки на бедра и кусает губу. Через несколько секунд, она ведет меня к скамейке, и мы садимся. Скамья имеет охлажденное сиденье и спинку, а также минимизаторы силы тяжести, так что мне кажется, что я плыву по прохладному, освежающему облаку. Неплохо.

Ария заговорила, глаза яркие с восторженными воспоминаниями.

– Когда была маленькой девочкой, думала, что мой отец был самым большим, самым сильным человеком, которого я когда-либо встречала. Он всегда заботился о маме и обо мне. Когда он заболел, мой мир перевернулся с ног на голову. Мама была слишком занята своей работой, чтобы присматривать за мной, и она едва успевала заботиться о нем. Мы очень сблизились за эти годы, а потом… я потеряла его. У нас не было достаточно денег, чтобы продолжать платить за лекарства, в которых он нуждался, и он просто… умер однажды ночью.

Свет в ее глазах полностью исчез, замененный старой печалью, которая слишком глубока для ее молодого лица. Она достает ожерелье, которое я нашел в безопасном доме, из своей рубашки и прижимает его к груди, глаза мокрые от слез.

– Он дал мне это перед смертью. Он сказал, что так гордится женщиной, которой я становлюсь. Что я сильнее, чем думаю, и должна присматривать за мамой. Два года спустя у мамы появились те же симптомы. Прошло уже пять лет. И она, как отец в самом конце. Я могу сказать, что у нас мало времени, просто… все, что я могу сделать, это продолжать пытаться. Если я завершу эту миссию, получу достаточно кредитов, чтобы купить ей лекарство, возможно, еще на год… – Она замолкает.

– Что тогда? – Я спрашиваю.

Она качает головой.

– Я буду знать, что сделала все, что могла.

Я хмурюсь.

– Ты знаешь, что за артефакт пытается украсть Гай?

Она сводит брови в замешательстве.

– Какое это имеет отношение к чему-либо?

– Просто до меня дошли слухи об этом. Магнари называть это тотемом. По-видимому, он может соединить ДНК Примуса с любым видом.

– Хорошо, это интересно, но я не понимаю, как…

– В галактике нет болезни, которая может бороться с иммунной системой Примусов, – говорю я, делая паузу достаточно долго, чтобы осознать смысл.

Ария загорается.

– Думаешь, это может спасти маму? – На мгновение, я думаю, она может поцеловать меня. Понимание того, как сильно этого хочу, меня удивляет. Я действительно этого хочу. Хочу, чтобы ее мягкие губы прижались к моим, а ее маленькие руки запутались в моих волосах. хочу взять ее прямо здесь. Мне все равно, кто видит.

Все мои инстинкты выживания внезапно загораются, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть затененную фигуру, вытаскивающую ружье из куртки. Улицы все еще относительно пусты, поэтому большой Примус выделяется. Зеленые огни его ружья бросают его в жуткое зеленое свечение. Я чувствую страх. Настоящий страх. Не за себя, а за Арию. Мое тело замедляет восприятие времени, я бросаюсь к ней, удручающе медленно. Но мне удается схватить ее и нырнуть подальше от скамейки за секунду до того, как она взорвется. Ударная волна поднимает нас по воздуху. Ария вот-вот врежется в стену, когда я поворачиваюсь, поэтому моя спина принимает полную силу удара. Ветер сбивает меня, и мы падаем на землю вместе. Я быстро подскакиваю, толкая ее за собой и исследуя небо. Затем шквал ружейного огня рвется к нам со всей широкой площади. Через несколько секунд весь город кажется пустынным. У меня нет времени, чтобы сосчитать или найти всех врагов. Я вижу лучи плазмы, проникающие к нам из затененных окон и крыш.

Я ругаюсь, защищая Арию своим телом, чувствуя, что несколько выстрелов попали в меня. Морщусь. Я бывал в более дерьмовых ситуациях. Это было время на Гаморре с чертовыми силовыми костюмами. Сосредоточься, Гейдж. Я тащу ее через узкий промежуток между двумя зданиями и за укрепленную колонну, пока вражеский огонь разрывает бетон и нано-сталь вокруг нас, разбрызгивая обломки на наши лица. Я пытаюсь оглянуться по сторонам колонны, но меня быстро отбрасывают назад, поскольку воздух воспламеняется от плазмы в нескольких дюймах от моего лица.

Растущее чувство отчаяния наполняет меня, когда я понимаю, что мне нужно делать. Враги приближаются к нам. Мы посреди ловушки. Я заметил по крайней мере двенадцать траекторий огня, идущих в нашем направлении, и может быть еще больше. Там даже могут быть наемники, окружающие нас, когда я сижу здесь и думаю. Из этого есть только один выход. Один из способов спасти ее. Я пообещал, что больше никогда не перекинусь. Это одно из последних обещаний, которое сдерживал, но я знаю, что мне придется его нарушить. И с этим, я беспокоюсь, что также собираюсь потерять последнюю унцию надежды, которую когда-либо имел при искуплении. Но для Арии, я сделаю это.

Я приказываю своей броне прикрыть ее и бросить два поля разрушения у ее ног.

– Не двигайся, – говорю я, голос углубляется и становится хриплым. Я чувствую это, он, поднимается и изгибается в клетке, которую построил в своем уме, когда освобождаю его.