Текст книги "Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения"

Автор книги: Элисон Пейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 35
Джек Дэвис, предсказатель судьбы

Я сделал открытие: если долго смотреть на какой-нибудь предмет, его значение забывается.

Энди Уорхол

Сидя в салоне в ожидании своей очереди, я с интересом листала февральский «Аллюр» и поражалась собственной решимости, не в силах поверить, что уже в марте уйду от Дика Риза.

– У меня запись к Мартину на три часа. Дейзи Кроу, с «е» на конце.

Я замерла. У приемной стойки стояла посетительница – темноволосая и не особенно высокая. Из сумки не торчал стек для лакросса, а широкое пальто не позволяло определить, толстая она или стройная. Мне вдруг расхотелось это узнавать. Через минуту она обернется, и я увижу ее лицо. Но я не хотела ее видеть! Она по-прежнему с Джеком? Счастлива или с беспокойством отгоняет опасения вроде «я увела, и у меня уведут»? А может, и не беспокоится, может, она лучше относится к Джеку, чем я. Или и того неприятнее – ему с ней лучше, чем со мной. Сейчас она обернется, и я увижу, светятся ли счастьем ее глаза…

Увидев это, я узнаю, хорошо ли Джеку без меня.

Я поднялась, без объявления и сопровождения прошла в противоположный конец салона, подальше от Дейзи Кроу, и попросила ассистентку вымыть мне волосы. Девушка растерянно спросила, освободился ли мой мастер.

– Мастер готов, – ответила я, чувствуя себя сильной как никогда. – И я тоже.

– Ну что, какую прическу будем делать?

– Ничего кардинального, просто подровняйте концы. На полдюйма.

Мой стилист Энтони придирчиво взглянул на меня:

– Вам нехорошо с длинными волосами. Вы красивая девушка, я хочу показать ваше лицо.

– Нет-нет, но как же…

Один из нас раздраженно притопнул ногой. Признаюсь, не я.

– Я сказал: только стрижка! – Сердито засопев, Энтони отошел, давая мне время на размышление.

Интересно, почему он так настаивает? Неужели сразу понял, что все в моей жизни изменилось, и хочет хорошей стильной стрижкой подчеркнуть новую силу и раскрыть внутреннюю красоту?

Стилист вернулся, и уговоры возобновились:

– Ты же знаешь, я всегда оказываюсь прав, куколка!

А может, у мастера руки чешутся привести в порядок жалкую растрепу? Наверное, очень обидно слышать – оставьте при себе свой творческий экстаз, не нужно новых идей, просто подровняйте концы!

Энтони терпеливо ждал.

– Хорошо, Энтони. – Мы гордо улыбнулись друг другу. – Но не короче плеч. Я не желаю каре до подбородка.

Его глаза на секунду вспыхнули при фразе «каре до подбородка», но я прищурилась, и это подействовало отрезвляюще. Энтони очнулся и запорхал вокруг, раскладывая ножницы, расчесывая и подхватывая пряди волос зажимами, радостно повторяя: повернись влево, теперь вправо и немного опусти голову, куколка.

Я засыпала Энтони подробностями моих путешествий в последние месяцы, рассказав о городах, где побывала, и о том, чем занималась. Стилист заявил, что это незабываемая, чудесная поездка, и я с энтузиазмом согласилась. За разговорами я и глазом не успела моргнуть, как стрижка была готова.

Ровно подстриженные волосы лежали гладко, посеченные концы исчезли, тусклость и безжизненность уступили место сиянию и пышности. Лучшего нельзя было и желать: стрижка подходила идеально. Полагалось рассыпаться в восторженных благодарностях, но, взглянув в зеркало, я чуть не расплакалась. Увидев себя с волосами почти до плеч, я вспомнила фотографию с Джеком на пляже, которая долго стояла у него на ночном столике, а потом бесследно исчезла.

– Детка, тебе не нравится? – расстроился Энтони.

Я не ответила, обратившись к воображаемому Джеку, которого видела в зеркале рядом с собой, преображенной: «Неужели ты не любил меня?» Мысленно я тысячу раз задавала ему этот вопрос, но теперь, спустя полгода, точно знала ответ: нет. Нет, он меня не любил.

Он не любил меня так, как я мечтала.

Может, он любит Дейзи, но до этого мне дела нет. Я снова взглянула в зеркало и на этот раз не увидела призраков. Джек оказался прав, предсказывая, что я стану лучше и сильнее. В одном он ошибся – не благодаря ему, а вопреки. Присмотревшись, я поняла – новая стрижка не похожа на прическу, которую я носила, когда познакомилась с Джеком. Из зеркала на меня смотрела другая женщина.

– Энтони, – сказала я наконец. – Это чудо.

Глава 36
Возвращение

А теперь, мои дорогие, начинается настоящая сказка.

Энди Уорхол

На следующее утро Йен приехал в аэропорт прямо из Коннектикута, когда посадка уже началась. Я очень обрадовалась встрече. Когда мы заняли места, Йен вытащил свой билет, что-то в нем высмотрел, улыбнулся и взглянул на меня:

– Три часа лететь!

– Да. – У нас так давно не было возможности пообщаться, что трех часов казалось прискорбно недостаточно. – Только три часа. – Впервые мне захотелось подольше побыть в самолете.

– У вас новая стрижка? – спросил он.

– Да, – сказала я, обрадовавшись, что Йен заметил.

– Вам очень идет.

– Не слишком коротко?

– Нет, Джейн, вы прекрасно выглядите, правда.

– Спасибо.

Достав из сумки свежий «Артфорум», я обратила внимание на удачный снимок Йена на обложке – он стоял, чуть наклонив голову к скульптуре «Без названия: серое». Мимо нас к туалету прошла женщина с длинными волосами. Я вдруг пожалела, что позволила укоротить свои, и повернулась к Йену:

– Видели эту девушку? Вот уж у кого прическа! Хочу такие же волосы, как у нее!

– Нет, Джейн, не думаю, что с длинными вам будет лучше, чем сейчас. У вас изумительно удачная прическа. Я обожаю ваши волосы. Я люблю вас.

Боже мой!

Его глаза испуганно расширились – последняя фраза нечаянно слетела с языка. Вряд ли он собирался признаваться таким образом. Однако Йен не выглядел огорченным, не походил на мужчину, допустившего досадный промах. Он просто замер от неожиданности.

Боже, неужели Йен Рис-Фицсиммонс только что признался мне в любви?!

Я страстно желала, вкладывая в немую мольбу всю душу: пожалуйста, пусть он не поправит себя, добавив «то есть вашу новую прическу». Пусть вторая фраза не окажется еще одной похвалой искусству парикмахера! Пожалуйста, пусть он и вправду любит меня!

– Что? – прошептала я, невольно вытаращив глаза.

Йен, казалось, внутренне собрался. Дважды с силой пригладив волосы, он сел прямо, глубоко вздохнул и поднял на меня взгляд:

– Я люблю вас, Джейн.

Я. Люблю. Вас. Джейн.

– Я уже давно люблю вас. Да, мне очень понравилась ваша прическа, но не только. Я люблю в вас все, люблю работать с вами, путешествовать, узнавать вашу внутреннюю и внешнюю красоту. Я полюбил все наши артвыставки, потому что имел счастье работать с вами. Признаться, я терпеть не могу летать самолетом, но вы сами видели – всякий раз, на протяжении последних месяцев поднимаясь на борт, я первым делом узнавал продолжительность полета, потому что знал: это время проведу рядом с вами.

Он замолчал и улыбнулся. Минуту мы молча смотрели друг на друга. Йен снова глубоко вздохнул, уже не так нервничая, и взял меня за руку.

– Глядя на вас, я чувствую небывалую уверенность – любовь на всю жизнь существует. Джейн, вы – мои болота. Вы – мой Рим.

Я – его болота! Я – его Рим!

– Я отдаю себе отчет в том, что вы, возможно, не любите меня, – продолжал он. – Все это крайне непрофессионально, и вы вправе упечь меня в тюрьму с помощью какого-нибудь американского адвоката – специалиста по сексуальному домогательству.

Я наслаждалась каждым услышанным словом, даже «домогательством», которое Йен употребил в единственном числе, – в его устах это прозвучало настоящей творческой находкой. Я не могла мыслить логически; под ложечкой что-то сжималось и расслаблялось, но ощущение казалось восхитительным. Йен уже давно любит меня! Почему я не догадалась раньше? Но как же его отношения с мерзкими пиарщицами? Тысячи вопросов готовы были слететь с языка, и я решила начать – ну хоть с этого:

– А как же пиарщи… женщины, с которыми вы встречаетесь?

– Я бы не назвал наши отношения романтическими. Обеды и коктейли с пиар-агентами ни разу не переросли в нечто большее. Джейн, – нежно сказал Йен. – Я – скульптор и должен думать о рекламе. Хороший пиар – важная составляющая успеха. Однако я предпочитаю не выходить за рамки профессиональных отношений.

– А, понятно… – медленно проговорила я, пытаясь выровнять дыхание. Дыхание-придыхание… Я вспомнила Карину Кратц. – А Карина? С ней вы встречаетесь? – Просто шоу Барбары Уолтерс, но надо же расставить точки над «i»! Я твердо решила выяснить правду.

– С Кариной? Боже упаси, конечно, нет!

– Но…

– Я знаю, знаю – мы довольно часто ужинали вместе… Джейн, здесь я не был с вами полностью честен, – серьезно сказал Йен.

Он не был со мной честен?!

Улыбка моя погасла, и, по-моему, заболело сердце.

– Нет, Джейн, у вас нет причин огорчаться, ничего подобного не было! Даже не будь я безнадежно влюблен в вас, меньше всего на свете я хотел бы начать роман с Кариной Кратц: она женщина совершенно не моего типа. Но в профессиональном отношении она выше всяких похвал – феноменальный артдилер, владелица первоклассной артгалереи. Дело в том, Джейн, что я решил отказаться от услуг Дика Риза. Я считаю его пренеприятным человеком. Меня возмущает его отношение к подчиненным и то, как он третирует вас. Не боясь показаться нескромным, добавлю: Дик мало что сделал для моей карьеры. Практически всем я занимаюсь сам. Черт побери, даже пиар себе обеспечиваю! На протяжении всего турне я обсуждал с Кариной возможность перехода в ее галерею. Артпроект принес Дику кругленькую сумму – гораздо больше, чем он рассчитывал. Весьма солидные отступные, по-моему. Я собираюсь сообщить ему о своем решении сразу после возвращения из Майами.

Я ликовала. Конечно, нехорошо радоваться беде ближнего, но повеселеть при мысли о неприятностях, ожидающих Дика, наверное, можно. На вершину счастья меня вознесло признание Йена Рис-Фицсиммонса в том, что он давно в меня влюблен.

– Все это… Даже не верится… Но почему вы мне не говорили?..

– Ну, сначала вам нужно было оправиться после расставания с тем высоким техасцем, и я решил ждать, сколько потребуется. Потом появился тот громила из Чикаго, и еще другой – я плохо его знаю… Да, нужно было признаться. Не знаю, почему я молчал.

– Нет-нет, Йен, спасибо, что дали мне время. Мне действительно нужно было прийти в себя, а теперь вы все рассказали, вы любите меня, а остальное не важно.

Йен придвинулся ближе и поцеловал меня. Это был самый лучший первый поцелуй за всю историю поцелуев. В тот момент я знала, что легко переживу, если больше ни с кем у меня не будет первого поцелуя. Я ощущала готовность двигаться дальше, ко всему, что подразумевает признание в любви. Я готова прожить с Йеном всю жизнь. Мне не терпелось сказать, что я люблю его. Я мечтала повторять ему это каждый день. Но сперва требовалось кое-что прояснить.

– Йен!

– Да?

– Я хочу спросить… Когда мы приземлимся в Майами…

– Да? – Он подбодрил меня улыбкой.

Я тоже улыбнулась. С радостью буду теперь улыбаться почаще.

– Ты согласишься пойти на ужин к моей подруге Кейт?

– Джейн, – ответил он. – С огромным удовольствием, правда-правда.

…и теперь она очень счастлива.

Энди Уорхол