Текст книги "Невеста по найму"

Автор книги: Элисон Фрейзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – возразила Ди.

– Бэкстер, – представился незнакомец, как будто это что-то меняло.

– Послушайте, мистер Бэкстер… – она собиралась выложить ему все, что думает по поводу его предложения.

– Не Бэкстер, – поправил он, – а…

– Знаю, – перебила Ди, – степень, да? Доктор Бэкстер.

– Я только хотел сказать, что моя фамилия Росс.

– Росс?

– Мистер Росс, соблюдая все формальности, – отплатил он ее же монетой. – Я не придаю большого значения должности.

Дурацкое положение, в котором Ди оказалась, отнюдь не способствовало их сближению.

– Бэкстер? Это твое имя? – И после его утвердительного кивка буркнула: – Что это за имя такое?

– Шотландское.

– Ну да, ясно.

Бэкстер знал, что напрасно спрашивает. Но спросил:

– Что ясно?

– Почему у тебя такой забавный выговор.

–  У менязабавный выговор? – Он рассмеялся. Исключительная дерзость. – Во всяком случае, интонация не вихляет туда-сюда, как у некоторых.

– Зря придираешься, – смутилась Ди. – Зачем же тогда предлагал выйти за тебя замуж?

– На самом деле я не предлагал тебе выходить замуж за меня, – сказал он, наконец.

Ди нахмурилась. Может, он и не говорил, но уж точно имел в виду. А теперь темнит.

– Ты хотел выдать меня замуж за другого, что ли? – Судя по ее тону, такое предложение было бы еще безумнее.

– Что бы это ни было, не стоит так волноваться. Само собой, брак фиктивный.

– Никаких интимных отношений, так? – Ди предпочла называть вещи своими именами. – То есть этот вопрос я решаю сама… Я нужна тебе как прикрытие?

– Какое прикрытие?

– Ты хочешь убедить всех, что ты нормальный, а жена – лучший аргумент. Естественно, фиктивная, потому что тогда она бы ожидала от тебя… ну, в общем, ты понял.

– Кажется. – Бэкстер понял, что она думала совсем о другом. Но что за беда, если, в конце концов, они придут к одному и тому же, только разными путями?

– Послушай, – смягчилась Ди, – мне действительно нет дела до того, что ты гей. Если ты хочешь сохранить это в тайне, я тебя пойму. Но, может, жить станет легче, если ты «откроешься»? Просто заяви об этом один раз, а уж потом живи спокойно и ни о чем не думай… Многие так поступают – телезвезды, актеры, поп-знаменитости. Можешь назвать это даже модой… Ты же знаешь, что говорят про честность: быть честным – лучшая политика.

– Сомневаюсь, что это тот случай. – Бэкстер понял, что симпатичен ей лишь благодаря своей мнимой принадлежности к сексуальному меньшинству.

– Ну что ж, это твоя жизнь. – Ди решила, что ей не пристало советовать что-либо другим. – Насколько я понимаю, фиктивная жена гораздо удобнее, чем настоящая.

– Что? – Он снова перестал понимать ее.

– Так поступают некоторые, – пояснила она. – Женятся, даже заводят детей, а потом р-р-раз – возрастной кризис, сорок лет, и они оставляют своих жен ради мужчин.

– А ты, как я вижу, на этом деле собаку съела? – ехидно заметил он.

– Да нет, – возразила она. – Отец моей школьной подруги… Семья была просто в шоке, – деловито сообщила она.

– Ты встречала людей счастливых, без осложнений в жизни? – спросил Бэкстер, когда она закончила рассказывать эту печальную историю.

– Нет, а ты встречал?

Похоже, она не верила в существование счастья. Бэкстер не понимал, откуда такой пессимизм.

– Да, встречал, – ответил он. – Моя сестра Катриона и ее муж – они кажутся вполне счастливой парой.

– «Кажутся», – не могла удержаться Ди. Она сама видела такие пары, которые на самом деле скрывали трещины поглубже Большого Каньона. Например, ее мать и отчим. Окружающие считали их образцовой парой. И, видимо, до сих пор считают прекрасно ладящими друг с другом супругами, единственное проклятие которых – непутевая дочь.

Ди не питала никаких иллюзий. Именно такой ее и считали: непутевой, которая закончит под забором.

– Ты сама сможешь убедиться в этом. – Его голос снова прервал ход ее мыслей.

– Убедиться в чем?

– В том, что их счастье настоящее… Но должен сразу предупредить: они все время улыбаются и смеются и частенько даже целуются. Неприятное зрелище для уставшего от мира циника.

Он тоже смеялся. Над ней. Ди попробовала было обидеться, но не смогла. Было что-то обезоруживающее в его улыбке.

– Я еще ни на что не соглашалась, – сказала она, затем мягче добавила: – Я не могу принять твое предложение.

– Почему?

Ди нелегко было сразу найти ответ.

– Ты хочешь, чтобы я забралась в глушь Шотландии…

– Мы живем приблизительно в пятнадцати милях от Эдинбурга. Можно сказать, в центре цивилизации.

– Хорошо. Но в таком случае время, – выдвинула Ди новую причину. – Или ты ожидаешь, что я приеду, разыграю из себя скромницу-невесту, а на следующий день уеду? Вряд ли это убедит других.

– Нет, тебе придется задержаться подольше. Скажем, на год.

– На год?!

– Самое большее. Но если все пойдет хорошо, я отпущу тебя раньше.

– Отпустишь? – повторила Ди. – Начинает попахивать тюремным заключением.

– Вовсе нет. Ты же не будешь сидеть на хлебе с водой и шить почтовые мешки, – усмехнулся Бэкстер. – Вместо этого у тебя будет своя комната, трехразовое питание и сумма на мелкие расходы в пределах разумного. Разве плохо?

– Восхитительно, – сказала Ди и передернула плечами. – Медленно сходить с ума, играя роль юной хозяйки.

Бэкстер захохотал.

– Хоть и не очень мудро говорить такое в самом начале переговоров, но слишком уж абсурдно звучит. Ты? Юная хозяйка? У тебя просто не хватит таланта сыграть ее.

– Спасибо, – надулась Ди. – Так почему же ты выбрал меня?

Хороший вопрос, признал он.

– Собственно, и выбор-то был невелик.

– Ты сумасшедший, – вслух произнесла Ди, а про себя подумала, что она тоже ненормальная.

Бэкстер молча вынул из внутреннего кармана пиджака ручку и чековую книжку. Ди смотрела, что он пишет, и увиденное поразило ее.

– Столько ты получишь в день свадьбы, – объяснил он, – а остальное – на исходе двенадцатого месяца или раньше, как только я отпущу тебя.

Пять тысяч фунтов! И еще столько же в конце. Она снова и снова перечитывала написанное. Ей казалось, что это галлюцинация, и она видит слишком много нулей.

– Ты шутишь, – усмехнулась Ди.

– Шотландцы с деньгами не шутят. – Он положил чек перед ней на стол. – Разве ты не знаешь?

Ди не верила своим глазам. Фантастика!

– Ты заплатишь мне десять тысяч только за то, чтобы я вышла замуж?

– Думаешь, слишком много? – спросил он.

Ди готова была крикнуть «да», но удержалась.

Вдруг он сбавит цену?

– Тебе решать. В твоем возрасте год – срок порядочный, – предупредил он и взглянул, будто оценивая ее настоящий возраст.

– А сколько тебе! – парировала Ди.

– Тридцать четыре. – Ди поморщилась, и он спросил: – Староват?

– А ты думал, как окружающие отнесутся к такой разнице в возрасте? Если хочешь выглядеть добропорядочным гражданином, тогда ничего не выйдет, моя внешность может оказать прямо противоположный эффект.

– За десять тысяч фунтов, я думаю, ты могла бы постараться соответствовать, – предположил он, не вдаваясь в детали.

Ди знала, как она выглядит с этой прической, в камуфляже и в зашнурованных грубых ботинках – как современный крутой панк, которому никто не нужен. Этого она и добивалась. Когда ее волосы были длинными, а одежда женственной, ей приходилось отбиваться от сутенеров и извращенцев, проявлявших повышенный интерес к таким, как она.

– Могла бы, – ответила Ди. – Но давай смотреть трезво. Ты думаешь, что твоя семья, твои друзья поверят, что мы подходим друг другу?

Ни в коем случае, согласился с ней Бэкстер. Хотя сестра в течение последних десяти лет и предпринимала попытки женить его, даже она отказалась бы от этой девчонки. Коллеги подумали бы, что у него наступил возрастной кризис. А друзья, за неимением других аргументов, сочли бы, что она великолепна в постели.

– А притяжение противоположностей? – улыбнулся он. – Ладно, не беспокойся. Тут проблем не будет… Просто попробуй. Веди себя помягче, когда приедем в Шотландию. Я могу выдать аванс, чтобы ты купила себе кое-что из одежды.

– Твидовые юбки и кофточки с пиджаками в тон? – съязвила она.

– Тебе решать. – Для него это было не так уж и важно.

Ди понимала, что он не шутит. Она вдруг поймала себя на том, что обдумывает предложение. Да и что она теряет?

– Ну, так как?

– Не знаю. – Ди колебалась.

– Послушай, если ты в будущем захочешь выйти замуж, – сказал Бэкстер, – то тут не о чем беспокоиться. Я оплачу все расходы по разводу.

– Дело не в этом. Я не собираюсь выходить замуж. Во всяком случае, по-настоящему, – поправилась она.

– Никогда? – удивился Бэкстер.

– Никогда, – повторила она твердо.

– Только не говори, что будешь ненавидеть мужчин до конца своих дней.

– Не всех, и потом, мне противны все эти свадебные церемонии.

– Девушка, которая не грезит о замужестве? Ни за что не поверю.

Он шутил. Она понимала это. И все равно, странно было слышать такие слова от него.

– Не знала, что ты интересуешься девушками.

Бэкстер удивился. Видимо, пришло время раскрыть все карты.

– Думаю, пора прояснить ситуацию, ты меня поняла неправильно.

– Ты не гей?

– Нет, – усмехнулся он.

Что-то в его манерах заставило Ди поверить. Ей бы рассердиться, и она рассердилась, но вместе с этим почувствовав облегчение.

– Итак, почему же ты сказал, что ты гей?

– Я этого не говорил, – поправил он. – Я сказал: «Меня не интересуют молоденькие девушки». И я действительно предпочитаю зрелых женщин… Так что ты все равно в безопасности.

В безопасности, но совершенно сбитая с толку.

– В таком случае, зачем фиктивный брак?

– Это гораздо сложнее. – Бэкстер не торопился.

– Бьюсь об заклад, это наследство, – поспешила сделать свои выводы Ди. – Ты должен жениться до тридцати пяти лет, или твоя богатая тетушка лишит тебя наследства. Я права?

Бэкстер не переставал удивляться. Ну и фантазия же у этой девушки! Тем не менее, он не решался довериться ей полностью.

– Да, это имеет отношение к наследству, – наконец подтвердил он.

– Так я и знала! – воскликнула Ди, довольная, что угадала.

– В любом случае я не могу сейчас вдаваться в подробности, – заявил он. – Но уверяю тебя, это будет фиктивный брак.

Но Ди и так превосходно поняла его: она этого мужчину нисколько не привлекает.

– Мне придется взяти с собой Генри.

– Само собой. – Он бросил взгляд на пса, растянувшегося у них в ногах. – Выглядит вполне воспитанной собакой. Как он переносит поезда?

– Так мы поедем поездом?..

– Я совсем недавно из Африки и пока без машины. Мой контракт только что закончился, – продолжал он. – Этой осенью я займусь исследованиями в Эдинбургском университете.

– Скажи мне, во сколько отходит поезд, и мы встретимся на вокзале, – предложила Ди.

Для Бэкстера это было так неожиданно, что он не сразу понял.

– Ты согласна?

– А почему бы и нет?

– Отлично. – Бэкстер отбросил всякие сомнения и позволил себе расслабиться.

– Если ты еще не знаешь, когда отходит поезд и все такое прочее, можешь позвонить в кафе, Рику. Он мне передаст. – Ди решила, что пора идти, пока она снова не передумала.

Бэкстер взглянул на Рика, который, облокотясь на стойку, просматривал странички газеты с результатами забегов. Бэкстеру он не внушал доверия.

– Может, лучше мне заехать за тобой на такси?

– В эту развалюху?! Нет, спасибо. Либо мы встречаемся на вокзале, либо сделка отменяется.

Бэкстер снова полез в карман, достал паспорт и передал его Ди.

Она открыла паспорт и посмотрела на фотографию. Паспорт был старым, и на фотографии Бэкстер выглядел моложе. Она проверила остальное. Имя: Бэкстер Макфарлейн Росс. Профессия: врач. Место рождения: Бангкок.

– Бангкок… – вслух прочитала Ди. – Это в Таиланде?

– Мои родители были миссионерами, – пояснил он. – Когда появился я, они трудились над обращением Юго-Восточной Азии в христианство.

– Так где же ты рос?

– В разных странах, но в основном в Шотландии. Там жили мои бабушка и дедушка, и там же мы с сестрой ходили в школу.

– Пансион? – попробовала угадать она.

Бэкстер кивнул.

Это многое объясняло. Он говорил почти без акцента, хотя она и высмеяла его. Его речь была нейтральной, как у иностранца, в совершенстве владеющего английским.

– А твои родители тоже живут в Эдинбурге? – спросила Ди и почувствовала облегчение, когда он помотал головой. Ее не привлекала перспектива разыгрывать невесту перед какими-то святошами, которые наверняка все еще верят в свадебные обеты.

– Они умерли, когда мне было двенадцать, – быстро произнес Бэкстер.

– Извини. – Ди стало неловко за свои недобрые мысли.

– Это случилось давно. Я плохо знал их… Со мной живет моя сестра.

– Вот как. – Значит, придется встретиться кое с кем из его родни. – Вы с сестрой дружите?

– И да, и нет. Я довольно долго пробыл за границей. А ты? У тебя есть братья, сестры?

– Нет, я «маленький император». – Она вычитала это выражение в одном из журналов.

– Кто-кто?

– Единственный ребенок. Так зовут детей в Китае, у них сейчас проводится политика рождения одного ребенка… По-видимому, британцы тоже стремятся иметь одного ребенка, чтобы дать ему все.

– И это то самое «все», что тебе дали? – Бэкстеру интересна была эта девушка – сплошные противоречия.

– Конечно, – съязвила она. – Ужинаю в отеле «Риц», одеваюсь у Харви Николса, а живу в миленьком домике в районе Саут-Кенсингтон.

Ди вернула паспорт.

– Теперь, когда ты знаешь, кто я такой, может, скажешь мне свой адрес? – спросил Бэкстер.

– Потому что ты доктор Росс? – Ди фыркнула пренебрежительно, давая понять, что он не произвел на нее должного впечатления.

Бэкстер взял одну из салфеток и что-то написал на ней.

– «Континенталь», – прочитала Ди. – Шикарное заведение.

Он написал название ближайшей станции метро и подробные указания, как найти гостиницу.

– Жду тебя завтра в фойе, в девять утра. Мы отправимся по магазинам купить тебе что-нибудь из одежды. Идет?

Ди кивнула и положила салфетку в карман. Она даже не взглянула на него, лишь, поднявшись, сказала пару слов в благодарность за угощение, собрала свои пожитки, взяла собаку и направилась к выходу. Бэкстер понимал, что, возможно, больше не увидит ее.

Ди шла быстро, несколько раз оглядывалась, но никто и не думал преследовать ее. Он доверял ей. Он верил, что завтра они встретятся.

– Простофиля чертов, – выругалась она вслух, но все равно чувство вины не проходило. Она вовсе не думала дурачить его. Сам виноват. Такое заманчивое предложение – спать в чистой постели, хорошо питаться и зарабатывать деньги, практически ничего не делая.

Но в жизни за все приходится платить. Ди это хорошо понимала. Она вспомнила отчима – уважаемый всеми консультант, радушный хозяин, щедрый отец. Таким он был, по крайней мере, вначале, пока не пришло время расплаты.

Ди еще раз оглянулась, прежде чем свернуть к заброшенному пустырю, окружавшему ее жилье. Забитые досками квартиры выглядели жутковато. Но она знала, что некоторые служили пристанищем для таких, как она. Ее жилище было в конце блока и на втором этаже.

Ди осмотрелась кругом, проверяя, нет ли кого. Потом отодвинула доску, закрывавшую окно снизу. Она протиснулась в щель и протащила Генри. Затем снова задвинула доску и подперла ее кирпичом. В рюкзаке у нее был фонарик – с его помощью она добиралась до свечей и спичек, спрятанных в шкафчике под ржавым умывальником.

Ди спала в задней комнате, где ее предшественник оставил старый матрас, в своем спальном мешке, который она стирала вместе с одеждой в прачечной, когда появлялись деньги.

Вот уже три месяца она и жила то в одной квартире этого дома, то в другой и стала уже привыкать. Встреча с Бэкстером заставила ее задуматься о своей жизни. Она зашла в туалет и посмотрелась в треснувшее зеркало над раковиной. Оттуда на нее глянуло худое лицо с ввалившимися глазами. Когда-то она считалась хорошенькой. Наступит ли время, когда ее былая красота вернется? Или она ушла вместе с прошлым?

Ди вспомнила о предложении Бэкстера Росса. Пожалуй, это единственный шанс изменить жизнь. И она просто сумасшедшая, что отказалась. Пусть это сплошная ложь, но что с того? Ее мать живет так уже много лет.

Интересно, притворялась ли мать так и с отцом? Казалось, ее потрясла его смерть, но уже через несколько месяцев появился Эдвард Литтон. Вроде бы они очень подходили друг другу. На свадьбе мать выглядела счастливой. Но очень скоро их совместная жизнь дала трещины. Даже будучи красавицей, мать Ди оставалась неуверенной в себе и легко поддавалась депрессиям. Отец всегда морально поддерживал ее, но Эдвард был совсем другим человеком, и его раздражение и разочарование были очевидны.

Ди боялась, что отчим оставит их. Боялась потому, что в свои четырнадцать лет была такой же эгоистичной, как и любой подросток, и не хотела брать на себя заботу о матери.

Но мать с отчимом заделали трещины в отношениях и стали идеальной парой. Ди была благодарна отчиму за то, что он остался. Они стали ближе, он просто обожал ее.

Эдвард первым заметил, что она выросла, и стал давать ей деньги, чтобы Ди могла купить себе стильные вещи, а не те детские одежки, которые ей покупала мать, все еще видевшая в ней ребенка.

Именно Эдвард разрешил ей пойти на первую дискотеку и смеялся, когда она пришла домой немного навеселе. Он принимал близко к сердцу ее мелкие подростковые провинности вроде курения и прогулов. Он же возражал против школы-пансиона – говорил, что Ди уже слишком взрослая, чтобы привыкнуть к пансиону.

Лишь тут ее мать проявила настойчивость, и Ди отправили в школу для девочек в Гэмпшире. Ди не хотела ехать, но освоилась на удивление быстро. После напряженной домашней обстановки жизнь в пансионе показалась ей почти курортом.

И все же она с нетерпением ждала рождественских каникул, а Эдвард и мать, казалось, были рады ей. Эдвард купил ей несколько «взрослых» платьев – в том числе и мини, открывавшее ее длинные ноги.

Никто не возражал, когда она пила вино вместе с гостями. Она не опьянела, вино лишь развеселило ее, и она много танцевала с Джеймсом, который был старше ее. Потом они целовались в летнем домике. Деборе это понравилось, и она даже позволила Джеймсу легкие ласки. Но у нее и в мыслях не было пойти дальше.

Эдвард решил иначе, застав их в страстных объятиях. Он превратился в строгого отца и отослал молодого человека. Затем настала ее очередь. Она помнила, что все время повторяла: «Ничего не было, ничего не было». Но отчим не слушал. Он схватил Ди за руку, когда та попыталась уйти. Только позже она поняла – он был пьян и поэтому зол.

Тогда же она чувствовала лишь стыд. Он назвал ее шлюхой и обвинил в том, что она «сама напрашивалась». Он также обвинил ее и в другом, но она, еще наивная девочка, не испугалась его слов. Она все еще видела в нем разгневанного взрослого. Затем наружу выплеснулось раздражение, которое он испытывал к ее матери. Тут-то их отношения отца и дочери закончились.

Ди пыталась вырваться из крепких тисков его рук, пока он посвящал ее в детали безрадостного брака с матерью, где отсутствовали сексуальные отношения.

– Ну, по крайней мере, мы знаем, что ты у нас не фригидна, малышка Дебора, – безжалостно продолжал Эдвард. – Да и не малышка уже…

Его взгляд упал на ее маленькую грудь, подчеркнутую легким облегающим платьем, и рука, сжимавшая Ди, начала поглаживать ее, вызывая ужас и тошноту.

– Пожалуйста, Эдвард, давай вернемся к гостям… – Ее лицо побелело от страха.

– Зачем? Чтобы этот мальчишка снова облапал тебя? – Эдвард недобро засмеялся, преграждая ей путь. – Сладенькая девочка, очевидно тающая от желания… то, как ты расхаживаешь по дому в своих коротеньких ночнушках…

Ди только мотала головой. Он обхватил ее и прижался к ее губам, стараясь разомкнуть их и просунуть в рот язык. Ди изворачивалась, била его и отталкивала, пока, наконец, ей не удалось высвободиться.

Она опрометью кинулась к дому. Вечеринка все еще была в полном разгаре. Никто не обратил внимания, когда Ди ворвалась в дом и заперлась в туалете. Там ее стошнило.

Ди собиралась обо всем рассказать матери, но Эдвард опередил ее. Согласно его версии, Ди слишком много выпила и вешалась всем на шею, включая и его. Он обратил все в шутку, приписав это нормальной реакции подросткового организма. Мать не стала ни о чем расспрашивать, а когда Ди попыталась объяснить ей, что это Эдвард целовал ее, она даже слушать не стала.

Теперь, лежа на матрасе в грязной комнатушке, Ди поняла, что именно в тот вечер кончилось ее детство. Она сбежала не сразу – ей еще не хватало смелости. Так хотелось верить Эдварду, его обещаниям, что это больше не повторится. Но через два месяца история повторилась. Потом еще и еще.

С каждым разом Эдвард заходил все дальше, а Ди все больше замыкалась в себе, скрывая происходящее, так как с самого начала мать не поверила ей.

Каждый поцелуй, прикосновение, случайное касание неминуемо приближали тот день, когда он изнасиловал бы ее. Она пыталась запугать отчима, грозя, что все расскажет. Но кому? Матери, которая глотала таблетки при малейшей неприятности и жила как будто на другой планете? Друзьям семьи, которые восхищались Эдвардом за то, что он не побоялся жениться на женщине с взрослым ребенком?

Однажды он приехал в пансион и решил сделать ей сюрприз, поведя на обед в ресторан. Ди хотела отказаться, но что она могла сказать начальнице, когда он в ее кабинете изображал любящего отчима? Кто, кроме нее, мог знать, что скрывается за его улыбкой? Только не миссис Чемберс, которая улыбалась в ответ Эдварду, очаровавшему ее и тем самым завоевавшему доверие.

И потому Ди поднялась наверх за курткой и спрыгнула с верхней площадки на землю. Может, это было глупо, к тому же больно – она растянула сухожилия лодыжки и разорвала связки колена. Ей пришлось вытерпеть, как Эдвард строил из себя обеспокоенного отца и заботливого врача. Но трюк ее стоил мучений. Вместо обеда они поехали в больницу.

Ди решилась именно тогда. Она дождалась, когда зажило колено и были сданы все экзамены, и купила билет в один конец до Лондона. Ди остановилась в дешевой гостинице. Она не нашла ни работы, ни маленькой однокомнатной квартирки – ничего, на что смутно рассчитывала. Через полтора месяца у нее закончились деньги. Через три дня ее нашла и подобрала полиция – она спала у дверей магазина. Ей не поверили, когда она сказала, что ей шестнадцать, нашли ее в списках беглецов и позвонили домой.

Родители приехали за ней. Мать была расстроена, но простила Ди, а Эдвард, казалось, почувствовал облегчение, когда она нашлась. Он подошел к ней и обнял так, как это было раньше, давным-давно. От его объятия веяло теплом, и оно было таким естественным для отца. Эдвард как будто обещал, что все будет хорошо. После трех ночей, проведенных на улице, и постоянного страха Ди поверила бы и не такому. Она вернулась домой как раз ко дню семнадцатилетия и была окружена родительским вниманием.

В течение восьми месяцев Эдвард держался. Это было нетрудно, так как Ди вернулась осенью в пансион, а большую часть рождественских каникул провела в лыжной поездке. Но затем она совершила ошибку, поехав на Пасху домой. В свои семнадцать лет она была довольно-таки самоуверенна и думала, что может справиться с любой проблемой.

Ничто не предвещало надвигавшейся беды. У матери болела голова, но в этом не было ничего необычного. Ди села обедать вместе с Эдвардом. Эдвард был в ударе, он рассказывал забавные случаи из больничной практики. Ди даже и не заметила, что он постоянно подливает в свой бокал. Она не заметила, как изменилось его настроение, пока не стало слишком поздно…

Ди закрыла глаза. Ей не хотелось заново переживать то, что последовало потом. Происшедшее казалось кошмарным сном, но легче от этого не становилось. Она испугалась и убежала во второй раз, только искать ее уже никто не стал.

Теперь у нее не было ни дома, ни семьи, ни прошлого. Она могла делать все, что ей вздумается, быть тем, кем ей захочется. Она могла выйти замуж за Бэкстера за десять тысяч фунтов и не беспокоиться об этом. А почему бы и нет? Так ли уж трудно быть миссис Бэкстер Росс?

Ей не придется делить с ним постель. Возможно, не придется и сидеть за одним столом. Даже, наверное, разговаривать не придется, когда они будут одни.

Десять тысяч фунтов – и она будет спать в чистой постели, перестанет прислушиваться к каждому звуку в темноте, прекратит беспокоиться о том, где раздобыть еду, начнет жить без страха, чувствуя себя в безопасности.

В самом деле, даже такому цинику, как Ди, было понятно: Бэкстер Росс – это мечта, сбывающаяся наяву!