Текст книги "Адам и Ева"
Автор книги: Элис Тайтл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава восьмая
Адам не на шутку разошелся и решил устроить Лауре праздник, который она бы запомнила на всю жизнь. Полет на частном самолете в Сан-Франциско, шикарный лимузин с шофером, сказочные апартаменты в «Фэйермонте», царские подарки – все это только цветочки.
Солнце клонилось к горизонту, когда Лаура спустилась вниз, одетая для предстоящего вечера: на ней было открытое изумрудно-зеленое платье из дамасского шелка. На обнаженной шее красовалась золотая цепочка с сердечком, унизанным сверкающими изумрудами, сияние которых усиливалось зеленью наряда и ее собственных глаз. Золотистые волосы были уложены в пышный пучок, и только несколько вьющихся локонов спускалось вниз, обрамляя ее очаровательное личико.
Увидев ее, Адам не мог сдержать вздох изумления. Боже мой! Неужели это чудо совершили изысканное платье и новая прическа? – ломал он себе голову. Или Лаура с каждой минутой становится все более и более прекрасной и неотразимой? Одно было неоспоримо: в жизни он не встречал женщины, которая бы производила на него такое неизгладимое впечатление, что он просто терял голову. И дело было не только в ее удивительной красоте. Еще больше привлекали ее душевные качества. Может быть, оттого, что она не имела прошлого, в ней с такой силой проступала необычайная духовная красота. В отличие от большинства женщин, которых ему приходилось знать, – с их вечной усталостью, загнанностью, подозрительностью и приземленностью, – от Лауры исходила аура целомудрия и непосредственности, в ней чувствовался самобытный ум, и в то же время какая-то беззащитность, а в самой глубине – безудержная сила, отчего все в нем переворачивалось, и чему он, к своему величайшему удивлению, не мог сопротивляться. Это неведомое чувство завладело Адамом с такой силой, что он вдруг схватился за сердце.
Напряженный, пристальный взгляд Адама смутил Лауру. Она инстинктивно подняла руку и прикоснулась к золотому сердечку, прижавшемуся к ее шее в том месте, где пульсировала жилка.
– Что-нибудь не так? Тебе не нравится платье? – занервничала она, хотя это не могло уменьшить восхищения, которое вызвал у нее вид Адама.
В безупречном смокинге с бутоньеркой в петлице он был воплощением мужской красоты, будто сошел с экрана. Сердце ее бешено забилось, и она почувствовала легкое головокружение от одного его присутствия, не говоря уж о ярких воспоминаниях о сценах их любви – в самолете компании и в горячем облаке пара под душем.
– Что ты, платье сногсшибательное, – заверил ее Адам, подходя ближе. – Одна только беда.
– Что? Волосы? Я могу распустить их.
– Прическа у тебя фантастическая.
– Так что тогда? В чем беда?
– Мне... мне плохо.
– Что? – Она внимательно посмотрела на него. Действительно, он был очень бледен. – Адам, дорогой, тебе нехорошо? Может, это из-за шампанского? Или из-за икры? Я в икре не разбираюсь...
– Это не из-за икры, Лаура.
– Не из-за икры?
Он неторопливо покачал головой. Затем нагнулся к ней, поцеловал в губы и ласково прошептал:
– Боюсь, что беда в тебе.
– Тебе плохо из-за меня? Может, присядешь?
– Это так необычно!
– Не огорчайся, Адам. Я тронута.
– Ты тронута?
– Да. С той самой минуты, когда мы впервые встретились.
Он ласково положил ладонь на ее щеку.
– Но почему меня не покидает чувство, что все это я когда-то уже испытывал? – пробормотал он. – Что все началось давным-давно? – Пальцы Адама поглаживали ее по щеке. – Время от времени я ловлю себя на мысли, что не видел тебя раньше, но знаю тебя и теперь словно заново открываю. – Адам чуть слышно засмеялся. – Думаю, нам пора идти обедать, а то еще немного – и я наделаю глупостей.
Если Лаура ожидала, что они будут обедать в каком-нибудь шикарном ресторане, то она снова ошиблась. Сначала они выпили по коктейлю в баре под крышей «Фэйермонта», откуда открывался вид ночного Сан-Франциско. Потом лимузин вез их извилистыми улицами вечернего города, пронизанного ветром, и высадил на частном пирсе на Эмбаркадеро.
Там, сверкая под лунным светом, покачивалась серебристо-белая одинокая яхта.
– Будем надеяться, что морской болезнью ты не страдаешь, – заметил Адам, помогая ей выбраться из лимузина и отпуская шофера.
Лауре ничего не оставалось делать, как глазеть на великолепное судно. Лимузин укатил, и она различила еле слышные звуки музыки. Нежной, загадочной музыки.
Адам положил руку ей на плечо.
– Это наша песня.
– Не знала, что у нас есть песня.
Улыбаясь, он повел ее по трапу.
– Это что, плавучий ночной клуб? – спросила Лаура, когда они поднялись на палубу.
– Что-то вроде того, – усмехнулся Адам. Он подвел ее к двойным резного дуба створкам дверей, распахнул их, затем легко втолкнул ее в просторный салон, где звучала музыка. У стены выстроились трое официантов в белоснежных костюмах во главе с метрдотелем во фраке. Сквозь открытые французские двери на палубе под стеклянным навесом можно было разглядеть одинокий столик на двоих, освещенный канделябром.
– Теперь, кажется, мне плохо, – пробормотала Лаура, оцепенев от этого великолепия.
Адам заключил ее в свои объятия.
– Еще рано слабеть.
Они начали танцевать под мягкие медленные звуки блюза сороковых годов. Лаура прижалась щекой к груди Адама и услышала частое биение его сердца.
Аромат ее цветочных духов пьянил и возбуждал Адама. Ему стоило величайших усилий продолжать медленный танец, вместо того чтобы утащить ее с танцплощадки в ближайшую каюту и предаться безумной любви.
– О, Адам, это все как в сказке! – шептала одурманенная происходящим Лаура.
Для некоторых принцесс сказка становится былью.
– Что ты хочешь сказать? – Она почувствовала, как голос ее прервался, но всем сердцем надеялась, что музыка не позволит Адаму понять это.
Вероятно, он не расслышал и поэтому продолжал со своей обворожительной улыбкой:
– Так может быть всегда, Лаура. Эта сказка может длиться вечно.
Лаура остановилась, выражение ее лица стало печальным.
– Да, конечно. Что это стоит баловню фортуны Форчэну? Пара телефонных звонков в нужное место и нужным людям.
Она хотела было уйти, но Адам успел схватить ее за руку.
– Что случилось? А я-то думал, тебе так хорошо. Я надеялся, что ты будешь очарована.
– Так оно и есть, Адам, – ответила Лаура. – Но иногда для тех, кто не очень привык к богатству, это бывает... несколько чересчур. Я и сама не знаю, сколько могу... вынести.
В ее голосе послышались какие-то особые нотки, но он не мог толком их объяснить. Он уже их, кажется, слышал – такое впечатление, будто его отталкивают и привлекают одновременно.
Лаура каждый раз изумляла его. С одной стороны, он не встречал женщин, которые были бы столь открыты, столь безусловно восхищались бы им. Она ничего от него не ожидала, у нее явно не было никаких притязаний на его богатство. С другой же стороны, в ней было что-то загадочное, что-то неуловимое. Одно его особенно поражало: Лаура ни разу не заговорила о будущем. Может, именно из-за отсутствия опоры в прошлом она целиком и полностью сосредоточена на настоящем?
Но больше всего Адама ставило в тупик то, что именно теперь, когда у него наконец есть женщина, которая не собирается предъявлять ему никаких требований и живет сегодняшним днем – как он всегда мечтал, – это он, Адам, желает от нее чего-то большего. А может, он желает чего-то большего от себя самого?
Они сели за столик на палубе и только приступили к первому блюду – аппетитному, душистому супу по-вишийски, – как Адам вдруг отложил ложку и с решительным видом заявил:
– Надо все-таки разрешить тайну твоего прошлого.
Лаура бросила на него недоуменный взгляд.
– Что побудило тебя говорить об этом именно сейчас?
– Даже не знаю.
– Может, это тайна так действует? – спросила она тихим голосом.
Он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом.
– Что правда, то правда. В таинственных женщинах есть что-то возбуждающее. Но есть и что-то мучительное. С тобой это разве не так?
– Что может быть мучительнее, чем не знать своего прошлого? – задумчиво сказала Лаура.
– Это, наверное, не позволяет строить планы на будущее.
Теперь она посмотрела на него долгим вопрошающим взглядом.
– На будущее?
Адам потянулся через стол и взял ее за руку.
– Я и сам, по правде говоря, не очень задумываюсь о будущем. Но твой случай, Лаура, не совсем обычный. Впрочем... мы могли бы... сохранить его. Столько, сколько нам угодно.
Лаура молча посмотрела на него и наконец произнесла:
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Адам.
– Лаура, милая, я могу тебе дать все, что ты пожелаешь: сказочное жилье, машину на твой выбор, невероятные путешествия, платья, какие тебе нравятся, – все, что только можно захотеть...
– Это очень щедрое предложение.
Но тон, каким были произнесены эти слова, говорил о противоположном.
– Что ты хочешь сказать, Лаура?
– Ничего, Адам. Если тебе что-то показалось, прости. Я действительно не могу думать о будущем. А если все же придется о нем думать – ну что ж! Только как знать, что я тогда захочу? Или что ты захочешь?
Лаура поднялась из-за столика и облокотилась о поручень. Яхта была сейчас прямо напротив моста «Золотые Ворота».
Адам подошел к ней и встал рядом. Он уже жалел, что полез с этим идиотским «щедрым предложением» – он явно поторопился. Связь их была столь недолгой и хрупкой. А если говорить о Лауре – то и временной. Ведь, как только к ней вернется память, ее, скорее всего, потянет к прежней жизни. А может, и к прежней любви – как знать.
Он не мог насмотреться на ее чистый милый профиль. Разве может ее кто-нибудь обожать так, как я? И кто еще способен доставить ей столько удовольствий?
– Я обидел тебя, Лаура? Честное слово, я не хотел. Просто я так счастлив, когда с тобой. И нам так хорошо. Ты такая удивительная, Лаура. И я подумал...
– Можешь не продолжать, Адам. Я и так знаю, о чем ты подумал.
– Но я не хотел обидеть тебя. Упаси Боже! – как можно ласковее сказал Адам. – В данных обстоятельствах это все, что я могу тебе предложить.
Лаура пристально посмотрела на него: на лице Адама была такая нежность и страсть, что Лаура испугалась, что еще мгновение, и от ее решимости не останется и следа. Она резко отвернулась от Адама и стала смотреть на мост, боясь, что расплачется. – В данных обстоятельствах это ничего не даст.
Когда на следующее утро Адам проснулся, Лауры рядом не было. На подушке лежала записка. Дрожащей рукой он развернул ее.
« Дорогой Адам, не никогда в жизни не забыть наше невероятное романтическое приключение. Но в тот момент, когда ты прочитаешь мою записку, я буду уже на пути в Денвер, чтобы поблагодарить твою щедрую семью за их доброту и терпение, проявленные по отношению ко мне. Ты сказал сущую правду. Я должна узнать, кто я.
Лаура».
Адам скомкал листок и в сердцах бросил его в угол, затем отшвырнул простыни, голым бросился к стенному шкафу и распахнул дверцу. Все платья и прочие предметы туалета, которые он купил для Лауры, аккуратно висели на плечиках и лежали на полках. Она не взяла ничего. Он стал яростно шарить по всей комнате, теша себя надеждой, что не найдет золотое сердечко с изумрудами. Но уповать надо было на то, чтобы она оставила в Сан-Франциско свое сердце.
Ни свет ни заря Лаура позвонила Питеру и попросила его заказать ей билет на самолет из Сан-Франциско в Денвер. Он не задал ей ни одного лишнего вопроса. Уже через час Лауре было забронировано место в первом классе рейсового самолета, отправляющегося в семь пятнадцать утра. Она долго билась над запиской Адаму, затем поспешно облачилась в то же платье, в котором прилетела в Сан-Франциско, и скрепя сердце, на цыпочках, как можно осторожнее вышла из роскошных апартаментов.
Полет до Денвера прошел гладко и без приключений. Лаура чувствовала себя совершенно подавленной, но твердила себе, что поступила правильно. Подобного рода связь была не для нее. Не может же она вечно нянчиться с Адамом Форчэном. Их отношения не имеют будущего. Как она ни крепилась, к глазам подступили слезы. Ни будущего, ни прошлого, одно безумное, запутанное настоящее.
Не успела она сойти на землю, как, к немалому своему изумлению, увидела, что у выхода ее ждет Джессика Форчэн.
Пожилая женщина внимательно посмотрела на Лауру и со свойственной ей энергичностью коротко бросила:
– Непорядок в Эдеме?
Лаура вяло улыбнулась
– Непорядок у меня в голове, и я хочу навести его там.
– А я-то думала, что лучшего места для предложения руки и сердца, чем Сан-Франциско, нет, – пропела Джессика.
– Это только предположение... – откликнулась Лаура по дороге через терминал на улицу, где их ждал лимузин с шофером.
– Что ж, – не моргнув глазом подхватила Джессика, – уж мы-то с тобой знаем, что, если от такого человека, как Адам, ждать традиционного предложения руки и сердца, как принято у всех нормальных людей, можно умереть старой девой.
Хотя Лаура и чувствовала себя плохо, она не могла сдержать улыбку.
– Вы безнадежный романтик, Джессика. Но боюсь, вы отстали от жизни. Впрочем, я, кажется, тоже. – Улыбка слетела с ее лица. – Я вернулась, чтобы поблагодарить вас за все и попрощаться. Я уезжаю. – Лаура опасалась, что Джессика начнет ее уговаривать остаться, но та просто кивнула головой в знак согласия. – Перед тем как уехать, мне хотелось бы повидать Пита, Тру и Тейлора, – закончила Лаура, уже садясь в лимузин.
– Тогда надо высадить тебя у магазина. Они сейчас все там. Пытаются предотвратить новую заваруху.
– Заваруху?
– Насколько я знаю, дела там, прямо скажем, плохи.
Лаура с беспокойством посмотрела на Джессику.
– Вы хотите сказать, что назревает новая забастовка?
– Несанкционированная забастовка без ведома профсоюза. Группка смутьянов подстрекает служащих, уверяя их, что новый пакет уступок со стороны администрации – чистая липа. У входа собираются пикетчики и выдвигают самые нелепые требования. Одного из этих смутьянов зовут Симмонс, не знаете такого?
Грант Симмонс? – вдруг вспомнила Лаура. Когда они с Адамом занимались этим вопросом, они с самого начала выявили главного виновника беспорядков, некоего Симмонса, помощника управляющего в отделе «Мужская одежда». Хотя сам Симмонс в том не признавался, но, насколько можно было понять, он имел зуб на Форчэнов за то, что его проект по улучшению работы отдела был отвергнут, хотя это решение было принято на основе отчетов старших управляющих. Он больше всех нападал на пакет, предложенный ею и Адамом на основании анализа отчетов.
– Я не в курсе, кто зачинщик, – пожала плечами Джессика. – Мне известно только, что Питер очень обеспокоился, когда явился в девять в универмаг и застал там десятка два служащих, пикетирующих у главного входа.
– Но это нечестно, – возмутилась Лаура. – Адам сделал серьезный шаг вперед в разрешении конфликта, предложив этот пакет. А принимая во внимание время и экономическое положение, этот пакет уступок не только честный, но даже очень щедрый. – Она повернула голову к Джессике. – Не могли бы вы позвонить ему? Он в «Фэйермонте». А я прямиком в универмаг, может, я там понадоблюсь.
* * *
Телефон без умолку звонил, когда Адам вошел в апартаменты. Надеясь в глубине души, что это Лаура, и что она переменила свое решение, он бросился к телефону. Но это оказалась не Лаура.
– Адам, где ты был? Я все утро пытаюсь дозвониться.
Он сел на диван и с меланхолическим видом уставился в потолок.
– Гулял по Ноб-Хиллу, бабуля. У нас в Сан-Франциско потрясающее утро. Яркое солнце, голубое небо...
– Я встретила Лауру в аэропорту.
– Надеюсь, она прекрасно долетела.
– Не пытайся обманывать меня, Адам. Ты как в воду опущенный, и нечего притворяться.
Адам сухо рассмеялся.
– Бывает и хуже. Но я всегда выхожу сухим из воды. Ты же меня знаешь, бабушка. Я из таких передряг выхожу быстро. Ты что, позвонила, чтобы утешить меня? Есть о чем волноваться. Пошатаюсь по этому чудесному городу – и все с меня как с гуся вода!
– Некогда шататься, Адам. Ты нужен Лауре. Немедленно возвращайся!
Адам выпрямился, сжал в руках трубку.
– Я нужен Лауре? Мне так не кажется. Она мне все написала, с тех пор не прошло и двух часов. Вот лежит прощальная записочка.
– Она просила дозвониться до тебя. А теперь послушай. Мы что, будем попусту еще десять минут играть в кошки-мышки, или ты берешь ноги в руки и летишь домой?
– Уже лечу, – засмеялся Адам.
Стюард принес Адаму чашку кофе. Самолет компании «Форчэн Энтерпрайзиз» взял курс на Денвер.
– Только что получен факс по поводу событий в денверском универмаге, мистер Форчэн. Не желаете взглянуть?
– События в универмаге? – удивился Адам.
– Забастовка, сэр. Я так понимаю, это причина вашего спешного возвращения в Денвер.
Сами справятся, пробормотал Адам себе под нос.
* * *
Когда Лаура переступила порог кабинета Питера и увидела, что тот без пиджака, со сбившимся галстуком, она сразу поняла, что дела плохи. Тру шагал из угла в угол, а Тейлор, как всегда, что-то чиркал на листочке бумаги.
– Могу я чем-нибудь помочь? – обратилась она ко всем.
Тейлор постучал карандашом по своему листочку, Тру перестал мерить шагами комнату, а Питер только тяжело вздохнул.
– Мы с Адамом были совершенно уверены, что новый пакет уступок будет встречен с энтузиазмом, – начала Лаура. – И вдруг служащие встали на дыбы. Что случилось?
– Кучка смутьянов... – заговорил Тейлор.
– Я продолжаю настаивать, – резко вставил Тру, – что смотреть надо в корень этих проблем. Необходимы кардинальные перемены, пересмотр приоритетов, публичное признание необходимости увеличения финансирования, обновление самой концепции нашей деятельности...
– Тру, дорогой, сейчас не время для философствований, – оборвал его Питер. – Мы имеем дело с неожиданной стачкой, и она может в любой момент перекинуться на все другие отделения, как пожар, если мы в ближайшее время не овладеем ситуацией.
– Может, когда появится Адам... – начала было Лаура, но три брата с явным неодобрением посмотрели на нее.
Она пожала плечами.
– Ну хорошо. Я понимаю, что все ему здесь внове, но вы не можете не признать, что он сделал немало полезного за последние несколько недель, работая как раз над требованиями служащих.
– Лаура, – обратился к ней Тру, – мы ничего против Адама не имеем. Ты оказала на него самое благотворное влияние. И пока это было для него развлечением, он горячо взялся за дело. Но сейчас, когда запахло жареным, надо признать, что он плохой помощник.
Не успела Лаура сказать, что Адам сумел добиться гораздо большего, чем думают братья, как зазвонил телефон. Питер схватил трубку, выслушал, что ему говорили, затем, выругавшись про себя, бросил трубку.
– Сиэтл присоединился. Портленд вот-вот присоединится.
– Беру на себя Сиэтл, – заявил Тру. – Ты, Тейлор, отправляйся в Портленд. Только присутствие Форчэнов может еще как-то исправить положение.
Тейлор не горел особым желанием ехать, но Питер поддержал предложение Тру:
– А я тем временем составлю записку о том, что мы готовы выслушать новые пожелания и обсудить их, если только работники будут вести себя благоразумно, и отправлю факсом во все отделения.
Лаура, не теряя времени, схватила блокнот и стала помогать Питеру составлять записку. Они просидели целый час и выработали удовлетворительный, с точки зрения обоих, текст. Лаура разослала его по факсу во все универмаги Форчэнов.
– Я, пожалуй, пройдусь по отделам, – сказал Питер, поднимаясь, – и гляну, что там поделывают наши забастовщики.
Лаура посмотрела на часы. Было уже около трех. Куда запропастился Адам? Джессика, конечно, дозвонилась до него.
Уже ближе к вечеру у Питера состоялась жаркая встреча с тремя представителями бастующих служащих. Зачинщиком всей смуты оказался, как правильно предположила Джессика, Грант Симмонс, непримиримый сердитый молодой человек, который был заинтересован не столько в том, чтобы прийти к обоюдовыгодному компромиссу, сколько в том, чтобы мутить воду. Сдержанные манеры Питера и его твердая позиция только подлили масла в огонь и окончательно вывели из себя Симмонса и присных, так что встреча явно зашла в тупик.
Лаура сидела в сторонке и вела записи. Еще до начала встречи Питер потребовал, чтобы она присутствовала только в качестве наблюдателя, но то, что ей пришлось наблюдать, очень огорчило ее.
Питер, сам глубоко огорченный всем происходящим, предложил разойтись часа на два для того, чтобы каждая сторона еще раз обдумала свои претензии. Когда Симмонс и двое других делегатов удалились, Питер закрыл глаза и положил голову на руки.
– Они чертовски несговорчивы. Особенно этот Симмонс, – пожаловался Питер.
– Да, – согласилась Лаура, – Адам тоже с ним намаялся. Но у него все же как-то получалось... – Она чуть было не сказала: держать его в узде, – но, понимая, как это было бы сейчас неприятно Питеру, пробормотала что-то вроде того, что Адаму удавалось временно его умасливать.
Питер молча кивнул, а Лаура задумалась, выкладывать ли ему все, что она думает. Дело в том, что, по ее мнению, подход Питера к проблеме был в корне неверен. Он считал себя обязанным во что бы то ни стало навязать делегатам готовое решение, даже вопреки их интересам. Адам же, напротив, совершенно вроде бы не разбираясь в бизнесе, обладал безошибочным чутьем на людей. Он чувствовал, как надо привлечь их на свою сторону. Вместо того, чтобы навязывать решения, он поднимал проблемы и ставил вопросы, тем самым заставляя партнеров самим искать ответы. Затем он умело подводил их к тому, чтобы рассмотреть и определить слабое место и попытаться найти выход из создавшейся ситуации. Он положил доброе начало, но, если в ближайшее время результатов не будет, все пойдет прахом.
Питер перехватил взгляд Лауры: она смотрела на часы. Он дружески улыбнулся ей.
– Не хотел бы огорчать тебя, Лаура, но Адам не придет. Развлечение закончилось, ничего тут не попишешь.
– Ты не прав, Пит, – вскинула голову Лаура. – Не спорю, может, поначалу это было развлечением для Адама. Но в действительности он душой болеет за компанию. Для него самого это оказалось такой же неожиданностью, как и для всех вас. Я просто не сомневаюсь, что если он узнает о забастовке, то немедленно явится сюда.
– Почему ты улетела из Сан-Франциско без него? – как можно мягче спросил Питер.
Лаура разглядывала свои руки, лежащие на коленях.
– Думаю, ты и сам понимаешь. – Она не спеша подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты прекрасно умеешь во всем разбираться.
– Боюсь, не так хорошо, как сам думал.
– Не будем сейчас об этом. Надо подготовиться к новой встрече. Я напечатаю свои заметки и посмотрю, что можно сделать, если они выдвинут новые требования.
Питер кивнул головой и направился к выходу. В дверях он вдруг остановился и оглянулся на Лауру.
– У нас сейчас тяжелые времена, Лаура. Для меня наша компания – все. И я не могу позволить, чтобы все развалилось к чертовой матери.
– Я помогу, как умею, Пит.
* * *
– Мы в отчаянном положении, Адам, – пожаловалась Иона. – Аукцион на носу, а Деннис Куинн имел наглость отказаться от этого дела буквально час тому назад. Можешь представить, как я рада, что ты появился в клубе. Тебя послало само небо.
В улыбке Адама было что-то меланхоличное. Целые сутки он чувствовал себя на седьмом небе. Возвращение на грешную землю оказалось несколько болезненнее, чем он мог подумать.
– Твою улыбку следует понимать как согласие? – не отступала Иона.
– Само собой разумеется, – с мальчишеской беспечностью бросил Адам.
– Прекрасно. Значит, сегодня вечером мы все отрепетируем, и завтра вечером все пройдет без сучка, без задоринки.
– Отлично.
Иона внимательно посмотрела на Адама.
– С тобой все в порядке? Ты словно витаешь в облаках. Насколько я слышала, – вздохнула она, – у Форчэнов дела плохи. Я видела программу «Новости» по телевизору в баре. Там говорили о забастовке в компании Форчэнов. Один телекомментатор взял интервью у Пита. Тот был абсолютно непробиваем, как всегда, и заверил, что он полностью контролирует ситуацию. Ах да, угадай, кто стоял с ним рядом?
Адам бросил на Иону недовольный взгляд и ничего не ответил. Ее тонкие брови высоко взлетели.
– Слава Богу, милый Адам, что ты не ревнив.
