Текст книги "Обещанная демону. Огненная академия (СИ)"

Автор книги: Элис Айт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Понимаете, что выхода не было? Вернее… – вздыхаю, но искренне рада, что с Федором Ивановичем все теперь дует хорошо. – Уверена, вы бы так же поступили. Что теперь будет?

– Телефон бери, – кладет два гаджета передо мной. Я тут же хватаю свой, второй Ермолаева. – Звони родителям. Пусть привозят паспорт твой, да забирают.

– И все? – не верю в такой легкий исход.

– Нет конечно, – усмехается. – Штраф все-таки придется выписать, – охлаждает мой пыл.

Я послушно киваю. Включаю телефон и листаю последние вызовы. Маме? Не знаю, не хочу ее беспокоить. Сергею? Попробую и нажимаю на кнопку вызова.

– Алло, – тут же отвечает. – Алиса? Что случилось? Я только сейчас увидел твой звонок.

– А вы меня можете забрать?

– От деда? – спрашивает.

– Из отделения. Только нужно еще паспорт привезти мой, – прошу его. – И маме пожалуйста ничего не говорите. Она будет волноваться.

– Что случилось?

– Я все расскажу. Все нормально, правда, – тороплюсь заверить.

– Хорошо, жди, – и отбивает вызов.

– Привезет сейчас, – говорю следователю.

– Ну вот и отлично, – кивает. – Можешь подождать в коридоре.

– А в клетку не посадите? – удивляюсь.

– Ну что я, зверь какой? – усмехается. – Пойдем, друга твоего допрошу.

***

Лев

В голове каша. Да такая, что коротит. А все началось со слов Тихоновой… “…Я боюсь…”. И все, меня будто отключили. Вернее, ощущения все, вырубили рубильник. Только действия по плану, который появился в тот же миг. Ехать и быстро, к ней.

Как выходил из комнаты, не помню. И как ключи от машины в прихожей взял, тоже в тумане. Видела ли меня мать, не знаю.

Сознание щелкнуло лишь, когда машину снял с сигналки. Далее дело техники. В прямом смысле. Я знаю наш район хорошо. Где только с пацанами не были, все задворки прошманали. Поэтому я быстро нашел дорогу до парка, где были Тихонова с дедом. Проблема лишь в том, что я не на ногах, а на огромной тачке. Которая ни черта не маневренная. Но удача была на моей стороне и уже спустя минут семь я уже влетал на пешеходную территорию и летел по тротуару на тачке.

Увидев деда понимаю, что там проблемы с сердцем скорее всего. Он держится за грудину, морщится. И дышит часто. Вспоминать, что я там самостоятельно изучал по оказанию первой медицинской не было времени. Его срочно нужно было доставить в больницу. Что собственно и делал. Гаишники появились не по плану. Тормозить не собирался. Только у больницы. А там будь что будет. Но вот только я не ожидал снова… я снова не смог контролировать свои эмоции, когда Алису подхватил один из ментов под руку, да так небрежно, с силой. Она же девочка! Не сдержался. Не знаю, куда бил мента, но тот быстро сориентировался и лишил меня возможности шевелиться. Лишь потом, когда началась суета с дедом и медиками немного пришел в себя. Осознание произошедшего вклинилось в голову. Но сожаление не пришло.

Сижу на скамейке в обезьяннике. Ладони все еще болят, да и тело тоже. Вонь еще жуткая от бомжа. Того и гляди глаза начнут слезиться. А он дрыхнет.

Внимание привлекает мельтешение в коридоре. Идет следак. За ним Тихонова. Улыбается и показывает знак большим пальцем вверх.

Усмехаюсь. То, что у нее все будет хорошо, я не сомневаюсь. Да я даже за последствия после разговора со следаком не боюсь. Больше всего меня беспокоит отец. Ведь заставят звонить родокам. А я не хочу. Нужно оттянуть по максимуму нашу встречу. Потому что про мед теперь можно даже не мечтать.

– На выход, – подходит дежурный и открывает клетку.

– Пройдем, – зовет за собой следак. На вид, мужик нормальный. Даже вон, Тихонова довольна.

Она сидит в коридоре и виновато улыбается. Вот что мне меньше всего надо, так это жалости. Поэтому отворачиваюсь и не реагирую на нее. Не удивлюсь, если она себя винит в произошедшем.

– Проходи, – мужик передо мной открывает дверь, пропуская в кабинет. – Присаживайся, – показывает рукой на стул и сам садится за стол. – Меня зовут Захаров Антон Михайлович. Рассказывай, – складывает руки на столе и впивается в мое лицо внимательным взглядом.

– Что рассказывать? Вы и так все знаете, – отвожу взгляд в сторону.

– Хочу услышать твою версию.

– Моя версия точно такая же, как и версия Тихоновой, – парирую и снова смотрю на следока.

Он откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди.

– По ее словам можно подумать, что она чуть ли не насильно тебя запихала за руль, сподвигнув угнать у отца тачку, – выдает мужик, а я от удивления вот-вот потеряю глаза.

– Чего? – звучит обалдело.

– Да, – кивает. – Говорит, не виноват Ермолаев и все.

Вздыхаю. От услышанного неожиданно приятно и тепло в груди. Ощущения для меня новы, но они определенно волнуют. Боюсь даже признаться, что нравятся. Это что же выходит? Девчонка за меня заступилась?

Но тут же отгоняю сопливые мысли. Это все из-за чувства вины. Не более того.

– Ни на что она меня не толкала. Это мое решение. Позвонила, сказала, что деду плохо…Кстати, как он? – спохватываюсь.

– Жить будет, – предельно честно отвечает мужик.

– Вот и славно, – хмыкаю. – Значит не зря рисковал.

– Ей и дедом. А еще теми, кто мог попасть под колеса.

– Все было под контролем, – отвечаю.

– Права есть? – прищуривается.

– Я так подозреваю, что уже нет? – выгибаю бровь и жду ответа.

Захаров ничего не отвечает, лишь скривив губы в усмешке.

– Вот, – кладет на стол передо мной телефон. – Звони родителям. Нужно разобраться с машиной.

– А что с ней разбираться? – спрашиваю.

– Я надеюсь, отец на тебя не будет катать заяву.

Очень интересный и щепетильный вопрос. Я вот дам пятьдесят на пятьдесят. В тех же воспитательных целях.

– Пусть документы твои привезут, – пододвигает гаджет ближе ко мне.

Я пялюсь на аппарат и не тороплюсь его брать в руки.

– А если я не буду звонить? – снова смотрю на следователя.

– Зачем усложнять?

– Я не буду звонить, – отказываюсь.

– Почему? – спрашивает.

– Потому что я не буду звонить, – отвечаю резко и поднимаюсь со стула. – Уводите меня обратно. Посижу, подумаю над своим поведением, как сказал один умный человек, – ерничаю.

Антон Михайлович вздыхает, но никак не комментирует мой выпад. Отводит меня обратно в клетку.

Плюхаюсь на скамью, потираю горящие ладони. До слуха доносится возмущения девчонки.

– Но почему его туда снова? – спрашивает она мужика. – Вы же сказали…

– Это его желание, – усмехается мужик и оборачивается, посмотрев на меня. – Не имею права отказать. Как твои приедут, ко мне в кабинет сразу, – дает наказ Тихоновой и скрывается из вида.

К клетке подходит Алиса и обхватывает пальчиками прутья. Смотрит на меня. Я вижу, как она на меня смотрит. Не могу понять ее взгляд. Что-то в нем такое, что я отвожу свой в сторону.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает.

– Отвали, Тихонова, – отмахиваюсь.

– Зачем ты это делаешь? Для чего? – повышает голос.

– Тебе не понять.

– Да? Думаешь ты один такой, понимающий? Другие не умеют? – злится, слышу, как меняется ее голос.

– А не надо меня жалеть! – отвечаю резко.

– А ну тихо, – влезает третий голос, дежурного.

– Я не жалею. Ты… ты такое большое дело сделал, – ее голос гаснет.

Поднимаю взгляд на девчонку.

– Хотела тебя поблагодарить. Ты хороший, Лёв, как бы не хотел казаться плохим, ты не такой, – ошарашивает меня своими словами и отходит в сторону.

А я так и сижу, пялюсь на нее, сидящую в коридоре и пытаюсь переварить сказанное ею.

Потом приезжает Сергей. Алиска кидается ему в руки. Они обнимаются. Мне даже завидно, что у нее такие теплые отношения по сути с чужим мужиком. Он же не отец. У меня вот…бестолку даже сравнивать.

Они скрываются из вида. Проходит достаточно много времени, прежде чем Сергей с Алисой и следователь появляются снова. Мужчины жмут друг другу руки. Сергей, поймав мой взгляд, кивает мне. Хмурюсь и стреляю взглядом в Тихонову. Она же отводит взгляд, прячет руки в карманах куртки. Уходят. Следак еще раз смотрит на меня.

– Не передумал сидеть тут? – спрашивает, будто между делом.

– Нет, – качаю головой.

– Ну-ну…

Глава 17

– Ну вы, блин, даете, – выдает известную фразу Сергей, когда мы сели в машину.

Я сижу, тереблю пальцами край куртки. Сердце все никак не успокоится. На улице уже темнеет. Сколько времени, даже не берусь предположить. А в телефон лезть нет желания. Жуткое чувство, что я сделала что-то не так.

– Чего нервничаешь? – заводит машину, но выезжать не собирается.

– Зря мы, наверное, позвонили его отцу, – выдаю я то, что меня так тревожит. – Он не хотел, а мы влезли.

Сергей молчит. Будто тоже обдумывает сделанное.

– В любом случае, они сами нашли бы Ермолаева-старшего. Но вопрос времени. А чего пацану сидеть в отделении? – спрашивает и смотрит на меня.

– Тогда, давайте подождем, когда за ним приедут, – предлагаю.

– Давай, надеюсь, ждать не долго, а то нас мама потеряет, а Тимоха ей всю плешь проест, – усмехается.

И мы замолкаем, будто сидим в засаде, наблюдаем за входящими-выходящими.

Мама все-таки звонит Сереже. Он быстро сворачивает разговор, сказав, что у нас все хорошо и что скоро приедем.

Ждать действительно приходится не долго. К отделению спустя минут двадцать подъезжает машина представительского класса. Из нее выходит уже знакомый мне мужчина. Отец Ермолаева.

Он запахивает плотнее пальто, поднимается по ступеням крыльца и скрывается за дверью. Я замираю в ожидании.

Не могу понять, почему Лев не позвонил отцу? Неужели его бы не стали искать, если бы он не вернулся домой ночью? Я не знаю, что у них за отношения с родителем, но мне безумно жалко парня. Он действительно готов кинуться на помощь, только позови, но тут же может сделаться несносным грубияном. Моментом отталкивает от себя. Говнюк просто.

Сейчас разрешаю себе на него позлиться. Это притупляет чувство вины. Но когда я вижу, как из отделения выходят две фигуры, одна, высокая, в пальто – отец, и сын, почти такого же роста, в куртке, но с поникшей головой. Мне снова становится не по себе. И совесть начинает точить.

Мужчина садится в машину, а Лев немного притормаживает и поднимает голову, смотрит на нашу машину. Хотя у нас фары не работают и двигатель заглушен. Но он будто смотрит на меня, сквозь лобовое. Даже под слабым уличным освещением я вижу его грустную ухмылку. Почему мне кажется, что он разочарован? Мне же это кажется? Может он уже и сам жалеет, что ввязался в то?

– Ну что? – в мои мысли врывается мужской голос. – Домой то едем? – спрашивает меня Сергей, пока с парковки выезжает машина, в которую сел Ермолаев.

– Ага, едем, – киваю и обхватываю себя за плечи.

Дома нас с вопросом в глазах встречает мама. Тимоха крутится под ногами, то и дело рассказывает, как прошли его занятия. Я пытаюсь слушать, честно. Но мозг отказывается усваивать услышанное.

– Ты меня не слушаешь, – хмурит бровки мальчуган. – Как дед? Возьмешь меня в следующий раз? – спрашивает и забирается на стул за кухонный стол, который накрыла мама для нас с Сергеем.

– Дай им поесть, малыш, – ерошит его кудрявую шевелюру мама.

– Я не малыш, вообще-то, – заявляет деловито. – Пап, ну скажи ей. Мама меня позорит перед друзьями, – выдает с возмущением в голосе.

– Скажу, правда, только чуть позже, – отвечает мужчина.

– Значит я от вас не дождусь ответа где вы столько времени пропадали? – спрашивает мама.

– Дядя Сережа тебе расскажет, – говорю я, и сама впервые замечаю, как назвала маминого мужа. Обычно обходится просто именем. А тут… Я вижу, как они переглядываются и улыбаются друг другу.

– Расскажу, – усмехается мужчина, посмотрев на меня. – Давай жуй и отдыхать. Денек у тебя сегодня выдался активный, – качает головой.

– Угу, – соглашаюсь, пряча улыбку.

После плотного ужина клонит в сон. Мама уговаривает Тимоху оставить меня в покое. Я в свою очередь обещаю ему завтра погулять в парке. На что он соглашается и чмокнув меня в щеку, отпускает в мою комнату.

Я быстренько переодеваюсь и заглядываю в ванную. Ополаскиваюсь, умываюсь и напялив на себя мягкую пижаму, возвращаюсь в комнату.

Первым делом проверяю телефон. Там ни звонка, ни сообщения. Открываю ноут и захожу в Вк. Проверяю страничку Льва. Его не было уже несколько дней там. Странно… Его и в пятницу не было в школе.

Набираюсь смелости и пишу ему сообщение, конечно же от имени Тихони. Она то как раз смелее, чем я.

“Привет. Как дела?”

Нажимаю на кнопку “Отправить” и замираю в ожидании.

Но ничего не происходит. Парень не появляется в сети. Ни через пять минут, ни через десять, ни через час. У меня уже начинают слипаться глаза. Поэтому перебираюсь на кровать и тащу с собой в постель ноутбук. Потом до меня доходит, что проще открыть на телефоне приложение. Ноут остается на столе. Я с телефоном в кровать и под одеяло. Решаю позвонить отцу между делом.

– Сам хотел тебя набрать, но боялся, что спишь, – заговорил он.

– Ты же помнишь, что я совунья, – смеюсь.

– Ага, как же, – парирует. – Что у тебя там хорошего?

И я рассказываю. Весь день от и до. Меня будто прорвало, слова так и льются, как из автоматной очереди…А когда замолкаю, повисает тишина.

– Обалдеть, – выдает папа. – Ну вы молодцы конечно. Сам я даже не знаю, как поступил бы в такой ситуации. А твой Лев, ух, крутой парень, – гордо заявляет отец.

– Угу, крутой, только кажется он думает по-другому, – вздыхаю и подкладываю ладонь между щекой и подушкой.

– Почему ты так решила?

Я ему объясняю ситуацию, на что он вздыхает.

– Ты знаешь, все же разные. Кто-то не любит излишнего внимания от совершенного поступка, кто-то будет этим кичиться. Думаю, там и отец может люлей отвесить за машину. Но спасенная жизнь должна перекрыть все проступки. Я бы по крайней мере так рассуждал.

– Спасибо, пап, – благодарю отца. – Поддержал мою веру в хорошее.

– Мы же родные, принцесса, – усмехается. – Давай, спокойной ночи, своим привет передавай. Пока.

– И тебе хороших снов, чмоки.

Звонок обрывается.

А я с надеждой заглядываю в соц.сеть, но ничего там не нахожу. Лев не выходит на связь. Тогда я заглядываю в мессенджер, последний выход у него тоже не сегодня. И я решаюсь написать уже от своего имени:

“Лёв? Все хорошо?” и грустный смайлик.

Откладываю телефон в сторону. Выключаю светильник и укладываюсь поудобнее, гипнотизирую телефон, пока не проваливаюсь в беспокойный сон.

Лев

Отец приехал достаточно быстро. Я почему-то так и думал, что тут не обошлось без Тихоновой. Ведь не просил, но кто-то решил сунуть свой нос не в свое дело. И это безумно злит и бесит. Я не планировал так быстро с ним связываться. У меня были по крайней мере пара часов, до того, как найдут контакты отца, чтобы все взвесить и подумать. Но нет же…

Входит и останавливается у клетки. Я сразу чувствую его взгляд и поднимаю голову.

– Хорошо развлекаешься, – кривит губы в усмешке. – И на час оставить нельзя.

Разворачивается и пересекает небольшое помещение, останавливается у окна дежурного.

– Ермолаев Борис Евгеньевич, – представляется. – За сыном. Вызовите следователя, – словно отдает приказ. И снова оборачивается ко мне. Сверлит взглядом, но молчит.

Потом у него верещит в кармане телефон и он отвлекается на разговор. Спустя минут пять приходит следак. Отец сразу же сворачивает разговор и отвечает рукопожатием на протянутую руку Антона Михайловича.

– Иван, открой выпусти нашего гостя, – обращается следователь к дежурному, но отец его перебивает.

– Давайте побеседуем без него, – выдает холодно.

Захаров секунду молчит, но потом кивает, и они исчезают из поля зрения. Я снова утыкаюсь лицом в ладони, потираю лицо. Я пока не могу понять, что последует потом, после их разговора. Даже не могу предположить последствия. Отберет права? Да это вообще не максимум жести. Что еще может? Закрыть меня дома? Так я не девочка…

Через минут двадцать мужчины возвращаются. Меня выпускают. Отец благодарит следока и прощается с ним. Покидаем отделение молча. Отец идет первым, я следом.

В воздухе повисает напряжение. Сейчас еще больше, чем, когда он только пришел. Негатив волнами исходит от него. Это напрягает.

Выходим на улицу, я почему-то сразу подмечаю тачку, которая стоит в стороне. Знакомая. Впиваюсь взглядом в лобовое, будто знаю где искать девчонку. Меня магнитом тянет, но от этого ощущения только хуже. Понимаю, что ничего не изменилось бы даже после того, как отца сами менты вызвали бы в отделение. Но не могу перестать злиться. Если этим хотели помочь, то ни черта лучше не сделали.

Отец садится на заднее, приходится сесть рядом. Предстоит непростой разговор. При матери он не станет говорить то, что сейчас мне придется услышать.

Машина плавно выкатывается с территории отделения. До дома минут тридцать, если не больше. Этого достаточно, чтобы поговорить. Поэтому я молчу и жду начала шоу.

– Ты меня разочаровываешь все больше и больше, Лев, – тихим, холодным голосом заговаривает отец. Даже мои горящие ладони холодеют.

– Чем же?

– Поведением, поступками, – отрезает холодно. Но объяснение не следует.

– Что не так? Машину угнал? Извини, не мог иначе.

– Не придумал ничего лучше. Ты, будущий юрист, должен понимать последствия. Я один из ведущих адвокатов нашего района. И что теперь будут говорить? – поворачивается ко мне.

– Что твой сын не дал окочуриться старику на лавочке, – предполагаю, ухмыльнувшись.

– Героем себя возомнил?

Градус повышается.

– Ни разу.

– Вот и правильно. Никто на тебя лавры вешать не собирается. Ты угнал машину, нарушил правила ПДД, чуть не угробил деда и девчонку. Ты за это мог влипнуть. Если бы еще и дед помер в машине, вот тут… – зло поджимает губы и отворачивается к окну.

– Он не помер.

– И слава богу. Ты только подумай о последствиях! Ситуация: машина не останавливается на требования, в машине труп. За рулем сын известного адвоката! Ты мог лишить меня того, чего я добивался всю свою сознательную жизнь. Просто все просрать в один миг, не подумав головой! – вот теперь он очень зол. Хоть и тон его голоса ни на децибел не вырос.

Вот в чем проблема заключается! Могла пострадать его репутация. Не дошло до меня раньше.

– Мы разные, – нарушаю повисшее напряженное молчание. – Ты до мозга костей циник, не имеющий ни капли сострадания к ближним. Ты любишь зарабатывать деньги. Да, на проблемах людей. Ты первоклассный адвокат, тебя многие бояться и мало кто хочет с тобой связываться. Ты же по судам затаскаешь и сдерешь за все издержки до последней нитки. Может это и круто, по-своему. Но когда встает вопрос жизни и смерти, я уверен, чаша “жизни” должна перевешивать. Поэтому я не пойду по твоим стопам. Никогда. Я не стану таким как ты, – поворачиваюсь и ловлю его красноречивый взгляд. Он в бешенстве. Но я продолжаю гнуть свое. – Мне жаль, что ты такой. И рад, что я совсем другой.

– Пока еще ты живешь на деньги, которые я зарабатываю и вроде не жаловался до этого момента, – звучит с пренебрежением. – Видимо нужно было тебя оставить в ментовке, – говорит достаточно сдержанно. Но от этого голоса не по себе. Он умеет нагнать страху одним лишь деланным безразличием. – Посмотреть, как ты сам выкарабкаешься? Ты совершеннолетний, – кривит губы.

– Оставить меня не смог, хотя очень хотел, – продолжаю его слова. – От этого же могла пострадать твоя репутация, – подмечаю.

– Именно. Поэтому ты не оставляешь мне выбора. Я лишаю тебя карманных денег. Отбираю права. И впредь ты будешь посещать только школу и репетиторов. По окончанию одиннадцатого класса поступаешь на юрфак. И это мое последнее слово.

– Нет, – категорически отказываюсь. – Не быть этому. Мне не нужны твои репетиторы. Мне не нужен твой жизненный путь, который ты и мне хочешь приписать, – взрываюсь. Меня всего колотит изнутри. Бесит от сознания, что этот, вроде бы родной человек не хочет меня понять. Я же не бездельник, не пропащий… Почему ко мне такое отношение?

– Что? – его бровь взлетает вверх. Не привык отец, что я не соглашаюсь с его мнением вот так.

– Именно то, что слышал. Я не буду ходить к этим репетитором. Я не буду поступать на юрфак и не приду работать на пригретое тобой место. Не дождешься, – высказываю ему в глаза.

Повисает звенящая тишина. Машина останавливается на светофоре.

– Тогда ты больше в моем доме жить не будешь.

– Серьезно? – усмехаюсь, до конца не веря в услышанное.

Отец не отвечает, уставившись в окно. Машина медленно трогается, когда загорается зеленый. У меня в ушах до сих пор его голос. Фраза, сказанная им, только что записалась мне на подкорку мозга.

– Маме сам скажешь? Или мне? – спрашиваю.

Знаю, если он заявит об этом матери, будет грандиозный скандал. Сомневаюсь, что мама примет его сторону. Я даже уверен, в том, что она его пошлет.

– Лизе об этом знать не нужно, – говорит спокойнее. Будто его наконец отпустило. – Еще раз, последний, уж поверь мне, спрашиваю. Ты решил все точно по поводу юрфака?

– Абсолютно. И будь уверен, мое решение не изменится, – говорю серьезно.

– Тогда поступим так, – поворачивается ко мне. – Твоя жизнь, черт с тобой. Поступай куда хочешь, но от меня и от матери помощи ты не получишь. Ни на репетиторов, ни на поступление, ни на что-либо еще. Заканчиваешь школу и пакуешь чемоданы. Это мое окончательное решение. И чтобы мать о нем не знала. Я думаю ты меня понял, – качает головой и отводит взгляд, который я выдерживаю.

Пытаюсь осмыслить сказанное. Перевариваю каждую строчку. Каждое слово. Это что значит? Мне дали свободу действий?

– И ты не передумаешь? – спрашиваю с сомнением.

– Будь уверен, – отмахивается. – И еще, – добавляет. – Не поступишь, пойдешь в армию. Отмазывать не буду.

Куда уж понятнее…

Я как идиот всю оставшуюся дорогу пытаюсь сдержать улыбку. А когда машины въезжает во двор и останавливается у дома, я выхожу первым, не дожидаясь отца, тороплюсь к подъезду. И первым поднимаюсь домой.

– Господи, Лёва, – на пороге встречает мать и сразу же обнимает. – Что случилось?

– Все хорошо, ма, – улыбаюсь.

Серьезно! У меня есть повод радоваться. Радость конечно поутихнет и придет осознание. А там и масштаб бедствия будет явно перевешивать в сторону растерянности и много чего еще.

После ужина иду гулять с Ричи. Для себя решаю сегодня ничего глобального не думать. Если так, как сказал отец и он реально дает мне право выбора, то мне предстоит колоссальная работа. Но это не сегодня. Я не разрешаю себе закапываться в мыслях. Играю с псом. Он довольный лает и носится как угорелый. Домой себе позволяю вернуться через полтора часа. Когда время уже перевалило двенадцать ночи.

Мою лапы Ричу, потом и сам забираюсь в душ. Моюсь, так тщательно, будто хочу содрать с себя кожу. Закрываю глаза, а вижу Алису. Каждый раз, когда я хочу выдохнуть спокойнее и попытаться собраться с мыслями, я вижу ее. Подбешивает, если честно.

Возвращаюсь в свою спальню. Рич как обычно забирается на постель и укладывается в ногах. Я, наконец, откидываюсь на подушки и беру в руки телефон. Висят пропущенные вызовы, сообщения. Меня потеряли.

Открываю мессенджер и взгляд цепляется за сообщение от Тихоновой. Сердце непривычно учащает свой ритм. Палец дрогнул, прежде чем коснулся экрана, чтобы открыть сообщение.

Девчонка спрашивает все ли у меня хорошо. Смотрю на последнее время ее появление в сети. Почти час назад. Спит уже, наверное. Да и отвечать не хочу. Открываю следующие сообщения.

Переписываюсь с пацанами. Не рассказываю о произошедшем. Не хочу. А вот про картоху вываливаю все, что думаю.

Потом захожу в вк и снова удивляюсь. Тихоня написала. Мы не переписывались несколько дней. Поэтому быстро строчу ответ. Выдаю почти все. Сообщение получается длинным и сумбурным. Все, начиная с непростых дней с отцом в деревне у деда с бабкой, заканчивая сегодняшним происшествием. Вываливаю все в текст и сворачиваю страницу, закрываю крышку ноута. Отставляю его на стол и наконец, заложив руки за голову, закрываю глаза.

Сон не идет долго. Я то и дело, проваливаюсь в забытье, но снова, неожиданно выныриваю. Открываю глаза, сердце лупит о ребра. Но поняв, что еще рано и за окном темно, снова закрываю глаза, пытаюсь уснуть.

Утром просыпаюсь от того, что Рич, тычется мокрым носом мне в щеку.

– Эй, – отмахиваюсь от пса. – Рич, – приходится открыть глаза и сесть в постели.

Пес, заметив мои шевеления, воодушевился. И теперь ко всей этой возне добавился лай.

Мажу взглядом по часам. Обалдеваю. Десять почти. Теперь понятно, что пес так активен. Нам пора гулять. Срываюсь с постели, в ванную. Быстро собираюсь и тороплюсь в прихожую. Пес за мной по пятам. Хватает свой поводок зубами и садится. Смотрит на меня, наблюдая, как я обуваюсь. Накидываю куртку, игнорируя шапку и подхватив поводок, цепляю за ошейник. И мы с ним выходим из квартиры.

Погуляв на площадке для собак, становится скучно и мы направляемся в сквер, который тут недалеко. За соседним домом. Жалею, что не взял с собой скейт, можно было бы прокатиться пару раз. Но возвращаться нет желания. Подходя все ближе к скейт-площадке отчетливее слышу голоса. Мы с псом выходим на открытую местность, замечаем девчонку с пацаном.

Тихонова. Узнаю ее сразу. Рич начинает суетиться, натягивая поводок.

– Тихо, парень. Нам лучше уйти, – дергаю его на себя.

Но нас замечает мелкий.

– О, – восклицает он и бросив скейт, бежит ко мне. – Привет!

– Привет, – здороваюсь и ловлю взглядом движение. Алиса направляется к нам, держа доску в руках.

– Твоя собака? А можно погладить? – заваливает вопросами, хотя сам уже гладит пса.

Я лишь хмыкаю.

Алиса останавливается рядом с пацаном и приседает на корточки. Гладит Рича. Тот довольно поскуливает. Лижет ее руки, тянется к лицу и заваливает ее. Девчонка оседает на пятую точку, Рич лижет ее в щеку. Алиса забавно морщит нос и смеется.

– Фу, – одергиваю пса.

– Он в отличии от своего хозяина дружелюбный, – поднимается на ноги, отряхивается от листвы.

Игнорирую ее слова.

– Красивая собака, – говорит пацан.

– Да, мне тоже нравится, – хмыкаю.

– Пойдем, Тим, – Алиса берет за руку мальчишку. – Нам домой пора.

– Да мы не так давно пришли, – возмущается.

– Нам пора, – настаивает она и не смотрит на меня. Это становится слишком заметно.

– Пока, – машет мне рукой пацанчик.

Я в ответ поднимаю руку, махнув ему. Рич садится рядом и мы оба пялимся этой парочке вслед.

– Тихонова? – окликаю девчонку.

Она останавливается и оборачивается, пацан тоже с любопытством на меня уставляется.

– К деду хочу сходить в больницу, навестить. Составишь компанию? – спрашиваю, сам не ожидая от себя. Не собирался же. Ни к деду, ни тем более говорить об этом ей.

– Во сколько? – спрашивает, чуть вздернув брови вверх. Удивлена, значит.

– И я, и я! – заканючил мальчишка, дергая за руку Алису.

– Через час.

– Тогда через час, на углу дома, – говорит она и хмуро зыркнув на брата, парочка направилась к выходу из сквера.

– Ну что, Ричи и нам пора домой, – говорю псу, поймав его взгляд. – Ладно, еще десять минут, – отстегиваю поводок от ошейника, отпуская его еще немного побегать.