Текст книги "Обещанная демону. Огненная академия (СИ)"

Автор книги: Элис Айт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11

Лев

Вторник. Что там вещает историк ни вникать, ни думать не хочу. Готов вообще уснуть. Да только если бы хаотичные мысли не бомбардировали мою башку с такой назойливостью, то точно вырубился бы. Катька рядом листает конспект. Я же откидываюсь на спинку стула и закинув руки за голову медленно поворачиваю голову в сторону последней парты крайнего ряда.

Пусто. Уже второй день Тихоновой нет в школе. Вздыхаю, почесав затылок.

– Ермолаев, – звучит голос препода. – Ты работать на уроке совсем не собираешься? – спрашивает и сверлит меня взглядом. – Так хоть бы сделал вид, что что-то делаешь. Совсем обнаглел, – качает головой. – Кто ЕГЭ за тебя сдавать будет?

– Пал Сергеич, работаю я, работаю, – ухмыляюсь и утыкаюсь в свою тетрадь, взяв ручку в руки. Но писать не тороплюсь, кручу в пальцах ее.

Отсутствие Тихоновой на празднике зацепило. Ведь при всех, выделил ее. Думал подействует безотказно. Потому и предупредил ведь ее заранее. Но нет, не пришла.

Интуитивно касаюсь зубами кончика ручки.

Проигнорировала.

Снова пытаюсь понять, что там требует Сергеич. Ни черта не понимаю, что написано в учебнике. Я дня три как в астрале. Не в этом мире. Тупеж какой-то дикий. Потираю глаза, потому что буквы расплываются.

– Ермолаев! – снова недовольный голос иторика.

Катька толкает локтем под ребра.

– Ты чего? – шепчет. – На, смотри, – двигает свою тетрадь чуть ближе ко мне. – Списать то можешь?

Что-то черкаю в тетради. Бездумно. Почему-то совершенно плевать на результат проверочной.

Почему нет Тихоновой? И Ирины Васильны сегодня нет, не у кого спросить. Уверен, она в курсе. А позвонить ей неудобняк. Ладно. Сегодня к Иванычу, надеюсь Тихонова не прогуляет и навестит его. Сегодня вторник, так-то. И я приду. Пусть объяснит, почему не пришла.

С трудом дождавшись конца уроков, быстро собираю рюкзак и вперед всех тороплюсь к выходу.

– Лев, – доносится Шиловский голос. – Лев, подожди, – слышу быстрые шаги девушки.

Черт! Все-таки увязалась.

– Ну и куда ты так торопишься? – дергает меня за руку, останавливая.

– К Федору Ивановичу, – отвечаю честно. – Ты тоже? – смотрю на нее и матерю себя за субботний вечер. Какого черта я на это подписался? Ну какого?

– Издеваешься? – голубого цвета глаза девушки сверкают злостью. – Мне не уперся этот старпер. А у тебя много свободного времени, смотрю.

– Нет, ты же знаешь.

– Так зачем ты бежишь туда? – прищуривает глаза, словно сканирует. Вру или нет.

– Тихоновой нет второй день. Может и к деду не придет. А ему нужны продукты, – выкручиваюсь.

– Считаешь сколько ее не было? – натягивает улыбку.

– Слушай, ты меня достала, честно. Мне плевать есть она или нет.

– Ладно, чего орешь, – отступает на шаг. – У вас это взаимно, успокаивает знаешь ли, – снова не удержалась от колкости. Язык бы ей оторвать за напоминание.

У самого эхом в голове пронеслись кадры с экрана проектора. «Не нужен мне твой Ермолаев»… Не нужен. Нет, я понимаю, что орать об обратном не будут. Это я уже вчера понял, когда перебрал все досконально, до винтика буквально в своей голове. Что-то же случилось, что она такое высказала, да еще так эмоционально, что меня сразу как кувалдой шарахнуло от услышанного. И Катька как назло оказалась рядом. Словно ждала моей реакции. Ну я и…

– Так ты со мной? – спрашиваю, поглядывая на часы.

– Нет, – фыркнула. И отступив направилась к подружкам.

Уже хорошо. Может удача сегодня на моей стороне?

А потом как резанет… «ТВОЙ».

– Стоять, Шилова! – прорычал я.

Девчонки все разом на меня посмотрели.

– Чего? – уставилась на меня Катя.

– Иди, разговор есть, – подозвал ее.

– Ну, – подходит ближе.

– Кто снимал видео, то, что в субботу показали? – спрашиваю, смотря в ее глаза.

– Какое видео? – вижу, как дернулась.

– Шилова, не ври только, – грожу пальцем. – Где Тихонова орет, что я ей не нужен.

– Да мне то откуда знать? – дергается уйти, но я ее ловлю за локоть.

– Она сказала «твой».

– Лёв, ты совсем? – глаза огромные, губы дует. – Да не сдалась мне эта Тихонова. Чего ты хочешь от меня услышать? – повышает голос, хмурится.

– Ты ее достаешь? – спрашиваю впрямую.

– Тебе придумать больше нечего? – выдергивает свою руку и торопится к подругам.

Врет. Чувствую.

Сжал кулаки. Нужно хоть немного успокоиться и узнать все как есть. Но мне нужна сама Тихонова. Она то должна мне рассказать правду. Еще раз окинул взглядом Катю и развернувшись зашагал к выходу с территории школы.

– Ты куда лыжи намылил?

Хочется материться.

– Серега, чего хотел, быстро говори и проваливай, я тороплюсь, – не останавливаясь направляюсь к остановке с территории школы.

– Чего злой такой? – нагоняет.

– Не твое дело.

– Ладно, хватит бычить, ну серьезно. И так чуть половине класса не накостылял из-за этого видоса. Ну посмеялись. Никто никого не хотел обидеть. Да и не умер же никто, – хмыкает.

– Никто никого? Ты издеваешься что ли? – резко торможу и разворачиваюсь, схватив за грудки Фомина.

– Ну подумаешь трусы в сердечко. Ну поржали. Ну! – краснеет. Дергается. – Да похрену какие там трусы, чес слово, – отбивается.

– Ты давно перестал трусы с бананами носить? – рычу в лицо другу.

– Да чего ты завелся? Ее один хрен не было.

– Так донесете же, черти, – отпускаю и отступаю, чтобы не дай бог не сорваться. Ведь разнимали уже раз.

– Да брось. Мы не со зла.

– Кто дал эти фотки? Ну! Говори давай, – снова шаг к нему.

– Не могу, – разводит руками и на пару шагов отходит, будто чувствует исходящую от меня агрессию. – Вот успокоишься, тогда скажу. Может быть.

– Я тебе сказал. Я нахрен пошлю нашу дружбу, если ты не скажешь.

– Вот, – поднимает палец вверх. – Я же говорю, остынь сначала. Да и чего ты разошелся? К Тихоновой не ровно дышишь? – уголок губ дергается в ухмылке. – Никогда бы не подумал, что променяешь меня на бабу, – и ржет над своей шуткой.

Да вот только мне не смешно.

– Да пошел ты, Серега, – сплюнул и крутанувшись на пятках рванул к подъезжающему автобусу.

До Федора Ивановича добираюсь как всегда. Быстро поднялся, буквально через две-три ступеньки перепрыгивал. И вот, звоню в дверь. На самом деле внутренне жду, когда Тихонова откроет ее и удивится меня увидев. Может быть. А может и не удивится или сделает вид что ей все равно.

Бред какой-то.

Тряхнул головой.

Щелкает замок и открывается дверь. На пороге появляется дед. На этот раз в новой фланелевой красной в клетку рубашке и домашних брюках. И, конечно же, теплые носки с тапками.

Как он в этом не упарился еще?

– А почему один? – спрашивает, все еще стоя в дверях.

– Одного не пустите?

– Ну почему же, – отступает в сторону. – Входи, – пропускает.

Кидаю рюкзак на пол, пинаю его в угол, к обувнице. Снимаю куртку, стягиваю ботинки.

– А где подруга-то твоя? – шаркает своими тапками по полу. В кухню пошел.

Я за ним.

– Вы о ком? – не сразу въехал.

Приземляюсь на табуретку, наблюдая как дед чиркает спичкой, чтобы зажечь конфорку. Раз спичка, два спичка. А газ все не вспыхивает и огонь гаснет.

Аж глаз задергался.

– Дайте я, – вскакиваю на ноги и в миг оказываюсь около него.

Забираю спички. Сам зажигаю газ, ставлю чайник.

– Вам надо пьезозажигалку купить, – говорю ему и снова сажусь. – А то вы этими спичками спалите квартиру. Как рванет блин, – хмыкаю.

– Так подруга-то твоя где? – повторяет свой вопрос старик.

– Да о ком речь-то? Шилова? Тихонова?

– А Алиса тебе подруга? – как-то странно смотрит на меня старый.

– Так вы про Катьку, – до меня дошло. – Не знаю где она. Со мной ехать отказалась, – выпаливаю, а потом думаю, что может зря так сказал. Да ни хрена не зря. Пусть сама разгребается с этим.

– Не хорошая она девка, – продолжает говорить дед. – Хитрая и злая. Ты видел же как она смотрела на Алису?

– Не видел, – качаю головой.

– А то и верно, – кивает. – Ты дальше своего носа и не видишь ничего, – сказал, как отрезал.

– С чего вдруг такие наблюдения, – я подаюсь вперед, сложив руки на столе.

– Тут и много ума не надо, – проговорил дед, смотря на меня даже не моргнул.

– Разъясните для особо одаренных, – огрызаюсь.

– А сам все поймешь, – отмахнулся и выключил чайник, который засвистел.

Нормально. Сказа, заинтриговал. И думай сам.

Когда слышу шум за дверью входной, прислушиваюсь.

– Никак Алису ждешь? – спрашивает дед, разлив чай по чашкам и ставит кружку передо мной.

– Прогуливает, – поясняю я.

– Болеет, – садиться за стол.

Двигает ко мне ближе пиалу с вареньем и баранками.

– Откуда вы знаете? – удивляюсь.

– Так она сама меня предупредила. По телефону. А потом и Маша звонила, так как и ее Алиса поставила в известность. Один ты ни сном, ни духом, – берет одну баранку, ломает ее в крепкой ладони и кидает кусочки в чашку.

Значит болеет. Значит из-за болезни и в субботу не пришла?

– Ладно, дед, купить чего надо? Я быстро метнусь да поеду домой, – в голове зреет план.

– Надо. Сейчас список напишу, – поднимается со стула и дойдя до шкафчика, достает блокнот с ручкой.

Пока Федор Иванович составляет список, я пью чай с клубничным вареньем. Вкусно. Сто лет не ел варенья. Кажется, домашнее, не покупное.

Через пятнадцать минут я уже шарахаюсь по магазину. Пялюсь в клочок бумажки. Дед экономит, оторвал кусочек. Разбери что он тут настрочил. Как только Тихонова разбирается в этом?

Набрал в корзину все то, что написал дед. Тороплюсь на кассу. После магаза с объемным пакетом прусь в аптеку. Недавно покупали ему таблетосы. И вот опять. Он их горстями что ли трескает.

Вернувшись с покупками к деду, раскладываю все по полкам, в холодильник.

– Я вам зажигалку специальную купил, – показываю деду. – Спички уберите подальше.

И показываю ему как пользоваться новым приобретением.

– Апельсины купил? – спрашивает

– Купил все по списку. В холодильник фрукты убрал, – отчитываюсь.

– Вот возьми их и занеси Алисе. Скажешь от меня. Переживаю я за девочку, уж очень она хорошая.

– Да я не знаю где она живет, – возмутился.

– Совсем не знаешь? Что же вы за одноклассники такие? – хмурится. – В мое время… – и он стал рассказывать, как было в его юности.

С этих слов обычно начинается затяжная история жизни. Слушать нет ни желания, ни времени. Это Тихонова улыбаясь кивала бы, даже умудрялась бы вставлять свои словечки. Так. Стоп.

– Я понял, дед. В твое время огонь как жилось. И люди другие были, и мы потерянное поколение. Ок. Не возражаю. Еще что-то нужно? Побегу, раз еще к прогульщице заходить, – выдаю я.

– Так ты же сказал, что не знаешь ее адреса, – подлавливает меня этот хитрец.

– Узнаю сейчас, – достаю мобилу из кармана и строчу сообщение Ирине Васильевне.

Она отвечает быстро с вопросом. а зачем мне это надо. Спустя пару минут переписки я получаю номер квартиры.

– Готово, – победно улыбаюсь.

– Тогда беги, – кивает дед.

Добираюсь до дома Тихоновой. Хотел написать ей сообщение. Но подумав, отказался от этой идеи. Поднимаюсь в лифте на нужный этаж. Останавливаюсь у двери нужной мне квартиры. Замираю. Сам бы я не приперся. Прекрасный повод передать фрукты от деда. Так что смело жму на кнопку звонка. И жду.

На часах седьмой час. Дверной замок щелкает.

– О, знакомые лица, – на пороге стоит тот самый Сергей.

Мужчина в домашнем костюме. Внимательно сканирует меня взглядом.

– Я к Алисе, – кажется я впервые говорю ее имя вслух.

– Она болеет.

– Увидеть ее совсем нельзя? – спрашиваю. даже не знаю, надо оно мне или нет.

– Боюсь она спит. Скорая недавно только уехала. Уколы поставили.

– Серьезное что-то? – не знаю, но я за девчонку запереживал.

– Да не понимаем что с ней. Все симптомы простуды. А температура зашкаливает второй день. Если завтра легче не станет, будем госпитализировать.

– Обалдеть. Я тут… – запинаюсь. – Дед, Федор Иванович, передал фрукты и пожелания скорейшего выздоровления. И я желаю, да, чтобы она скорее вернулась за учебу, – несу отсебятину. – Передадите?

– Обязательно, – кивает. – Спасибо за внимание. Ей оно очень нужно, – выдает мужик.

На что я лишь киваю.

Прощаемся и я отхожу к лифту. Вызвав его задумываюсь. Дед все-таки молодец. Сам бы я не додумался и фруктов купить. Завтра надо еще раз зайти, проведать.

Глава 12

– Доктор, как она? – сквозь вату слышу женский голос.

Очень знакомый. Он вызывает во мне волны тепла и нежности.

– Острый период мы сняли, – теперь звучит мужской. Совсем незнакомый. – Сейчас многое зависит от организма.

– Но она так долго спит, – в женском голосе волнение.

– Набирается сил. Ждем. Все что мы могли сделать – сделали, – отвечает мужчина.

А потом я слышу шелест, шаги и звук закрываемой двери.

Снова тишина. Пытаюсь себя почувствовать и в миг ощущаю слабость во всем теле. Хочется повернуться. Спина затекла. Ноги будто онемели от долгого положения в одной позе.

Дернулась. Еще и еще раз.

– Алиса, – вдруг раздается тот же женский голос. – Дочка, – рядом проминается матрас.

Пытаюсь открыть глаза и это мне удается. Тут же жмурюсь. Яркий свет слепит.

– Господи, как же ты нас напугала.

Снова открываю глаза и вижу маму. Сидит рядом. Гладит мою руку. В вене игла, от которой тянется прозрачная трубка, вверх на штативе в бутылочку.

– Витамины капают тебе, – поясняет она. – Как ты себя чувствуешь? Что у тебя болит? – и заглядывает мне в глаза с беспокойством.

– Где я? – спрашиваю, голос мой еле слышно. Во рту все пересохло.

– В больнице, маленькая. Мы с Сережей за тебя так испугались. Пришлось обратиться за помощью к врачам.

– Что со мной?

– Температура четыре дня под сорок. Приехали в воскресенье, а ты спала. Вся горела. Я даже не хочу вспоминать эти дни, – по щеке мамы скатывается слезинка.

– Пить хочу, – облизываю пересохшие губы.

Через час бодрствования я чувствую себя немного лучше. Усталость только накатывает, а так вполне себе жизнеспособна.

– Сереже с Тимошкой приедут к тебе. Мальчишка весь извелся, тоже очень за тебя переживал.

Потом приходит врач. Маму просят выйти. Мне задают вопросы, измеряют температуру, давление. Берут кровь на анализы и наконец убирают капельницу. По словам доктора, если до начала следующей недели все будет хорошо, то меня выпишут.

Приносят обед. Какой-то бульон. Мама порывается меня покормить, но я отказываюсь. Уж ложку держать я и сама могу. Потом действительно приходят Сергей с Тимошей.

– Лиса-а-а, – заметив меня сидящей в постели, вбегает брат.

– Тише, Тим, ты же в больнице, – одергивает его мама.

– Ну и что. Я скучал, – обнимает меня.

Сердце сжимается от нежности.

В пятницу, после обеда меня навещает Лена.

– Привет, – входит в палату с пакетом. – Это тебе, фруктики, – кладет их на стол и садится на стул, чуть придвинувшись ко мне.

– Привет, – улыбаюсь.

Ее я очень рада видеть.

– Ты как? Тебя тут некоторые потеряли, – хмыкает.

– Да кто меня может потерять? – улыбаюсь. – Я вообще думаю попросить маму перевести меня на дистанционное обучение. Не хочу больше никого видеть, – сегодня все утро только об этом и думаю.

– Вот так быстро сдашься? – бровь девушки взлетает вверх.

– А я не хочу воевать. Я пришла учиться. И все, – качаю головой. – А то получается, чтобы меня не трогали, нужно отвоевывать свое спокойствие? За что? – нервный вздох вырывается.

– Ладно, – хмурится. – Тебя все-таки подкосило вечернее плавание.

– Я родителям ничего не говорила.

– Поняла.

– Не хочу чтобы они об этом узнали, – поджимаю губы. – Лучше расскажи, что там в школе говорят? Обо мне легенды не складывают? – усмехаюсь.

– Да ничего не говорят, – пожимает плечами.

– Так уж и ничего? – сомневаюсь. Очень сильно сомневаюсь.

– Ну, – тянет она. – Ермолаев пресек все разговоры. Буквально. Пообещал, что будет жестко расправляться с тем, кто хоть слово про субботу скажет.

– Так, – вздыхаю. – Он знает, что я там была? Мы же не виделись.

– Я сказала. Мы поговорили. Мы же ходим к одному репетитору по обществу и истории. Вот и столкнулись. Слово за слово, – девушка нервничает. – Он на следующий день в школу пришел взвинченный. С Шиловой разругался в дребезги. Всем заявил, чтобы никаких больше обсуждений тебя и того, что случилось. А Фомин так и вовсе пришел весь побитый. Кто его разукрасил – молчит. Но все уверены, что это Лев его так уделал. Короче треш полный.

Откидываюсь на подушки. Сердце бьется быстро-быстро.

– Меньше всего мне бы хотелось, чтобы вы все там переругались, – выдыхаю с сожалением.

– Ладно, переживем. Просто эта Катя слишком много на себя взяла. Вот и все, – пожимает плечами. – Ее поставили на место. Давно надо было. Ладно, я пойду. Давай поправляйся. А то Ирочка переживает, что ты так неожиданно попала в больницу.

– Спасибо, что пришла, – благодарю.

Потом забегает мама. Приносит еды, радуется, что я ожила. После ее ухода созваниваюсь с папой. Мы долго разговариваем. Он рассматривает меня. Подмечает как я похудела.

– Эта болезнь здорово тебя потрепала, – выдает заключение.

– Да уж. Знаешь, ощущения то примерно такие же, как и мой видок, – с улыбкой отвечаю.

Потом я долго копаюсь в телефоне от нечего делать. Уснуть бы, да не спится. Кажется, я выспалась на сто лет вперед. Мое безделье прерывает стук в дверь. Кого там принесло в такое время? Посмотрела на часы, через полчаса закончится время посещений.

– Входите, – произношу, потому что постучать постучали, а войти не торопятся. А может меня приглючило уже?

– Привет, – дверь открывается и на пороге появляется Ермолаев.

Я тут же подхватываю одеяло и натягиваю его до носа.

– Привет, – говорю настороженно. – Зачем пришел?

– Я пришел узнать, как у тебя дела, – осторожно улыбается и подходит к стулу, садится. – Твоя мама сказала, что ты пришла в себя и идешь на поправку.

Так, мама все слила вот этому? С каких пор она стала такой болтливой?

– Да, стало гораздо лучше, – отвечаю, а сама даже смотреть на него боюсь.

– В субботу…

– Давай не будем говорить о субботе? – прошу его.

– Нет. Я должен сказать. Это было жестоко то, что придумали ребята. Серега по глупости повелся на поводу у Катьки. В общем никто и слова не скажет.

– Спасибо. Не стоило. Лучше расскажи, как там Федор Иванович, – перевожу тему.

Мне действительно интересно как он там. И справляется ли Лев.

– Все нормально, – пожимает плечами. – Во вторник все ему закупил. Зажигалку новую ему купил, а то он спичками колдует всякий раз, когда нужно зажечь конфорку. Вчера передвигали диван. Дед завелся, – усмехается. – Нужно будет со шторами разобраться. Показал ему приложение одно. Он там шторы заказал. Без тебя не справимся. Я честно, запутался в этой ткани.

– Здорово, – оживаю. И будто стеснение куда-то пропадает. Ведь может он быть нормальным. Но все равно, отголоски той ужасной субботы я все еще ощущаю. Кажется, что этот позор я никогда не смогу забыть.

В понедельник с самого утра меня выписывают. Сергей на работе, поэтому он забрать меня не может. Мама отзвонилась, сказала, что они с Тимохой едут на такси. Скоро будут. Вот я и сижу в коридоре с сумкой.

– Ну и чего раньше времени с палаты убежала? – напротив меня останавливается врач.

Петр Сергеевич.

Поднимаю взгляд, оторвавшись от экрана телефона.

– Чтобы место не занимать, – пожимаю плечами, смотря в улыбчивое лицо доктора.

– Глупости, – отмахивается. – Ты давай, береги себя. И чтобы больше у нас тебя не видел, – подмигивает и направляется к сестринскому посту.

Мне и самой сюда больше не хочется. Да и не хотелось.

Мужчине лет сорок, не больше. И его очень любит женский коллектив. Это заметно.

В руке оживает телефон. Взглядом цепляюсь за уведомление из вк. Открываю приложение, захожу в сообщения. Ермолаев.

Эти несколько дней мы переписывались с ним в соц.сети. Он пишет мне как известной ему Тихоне. А мне начинает нравится это общение. Мне проще оставаться для него не Тихоновой, которую он знает, как новенькую. А именно Тихоней. Тут я могу быть самой собой и не стеснятся. А в его обществе мне неуютно.

“Привет”.

“Привет” – отвечаю.

За эти несколько дней мы разговаривали на разные темы. Не знаю, что толкнуло его писать мне. Он спрашивал, как меня зовут. Но я так и не призналась. Он порассказывал про своего пса Ричи. О том, что любит скейт, да и вообще спорт. Не любит школу. На это я лишь хмыкнула. А еще он оказывается мечтает стать врачом. Но отец его настаивает на юридическом. Поэтому ему приходится поднажать именно на историю с обществом, вместо биологии, которую он любит.

Это откровение стало для меня шоком. Представить Ермолаева да врачом! Это что-то на грани фантастики.

“Я бы подался в мед. Но тогда мне будет не сладко. Боюсь я в одиночку не потяну даже бюджет” – писал он мне.

“Почему в одиночку?” – мне было странно это слышать. “Неужели родители тебя не поддержат, даже с бюджетным местом?”.

“Нет” и злой смайлик. “Увы”.

Я была мягко говоря удивлена. Мне казалось, что родители должны поддерживать выбор своих детей. Я же не до конца уверена в своем выборе. Юридический. С моим характером. Такое себе.

Он ведь даже ходит к репетиторам для того, чтобы отец был доволен. А сам тайком штудирует химию. Вот в этом я им восхищалась. Такое странное чувство растекалось внутри, когда он строчил эти сообщения, признаваясь в том, что никому не мог рассказать. А еще мне стало казаться, что Ермолаев на самом деле не тот, которого все знают в школе, на улице. А тот, которого знает Тихоня по сообщениям в соц.сети.

– Вот ты где, – в коридоре показывается мама.

Я быстро гашу экран телефона и убираю его в карман толстовки.

– Привет, – растягиваю губы в улыбке.

Обнимаемся.

– Привет, милая, – целует в висок. – Пойдем. Вещи твои внизу. Тимошка там ждет, – и забирает у меня из рук сумку.

Мы спускаемся на первый этаж. Тимоха же не может усидеть на месте и срывается с кушетки в нашу сторону.

– Лиса! – чуть ли не кричит проказник. – Ура, ты домой, – обнимает меня.

Ерошу его по кудрявой голове.

– Тише, в больнице находитесь, – шикнула на нас женщина в халате, которая мимо проходила.

Мама извинилась.

А мы с братом улыбнулись друг другу.

Приехав домой я первым же делом иду в ванную. Хочу смыть с себя больничный запах, запах лекарств и пота. Под душем стою долго, что даже мама забеспокоилась, постучав в дверь, спросила все ли со мной в порядке. Заверив ее, что у меня все хорошо, она попросила не задерживаться и не злоупотреблять горячей водой. Мне нельзя ни перегреваться, ни переохлаждаться.

После душа, умываюсь, чищу зубы и забегаю в свою спальню. Тут уже переодеваюсь в свободную домашнюю одежду.

Мама приготовила обед. Я с огромным удовольствием накидываюсь на суп с фрикадельками.

– Колобки, – улыбается Тим, хитро поглядывая на меня.

– Фрикадельки, – поправляю.

Но эта словесная баталия шутливая.

– Колобки, – вздергивает бровью.

– Митболы, – смеюсь. – Сейчас так модно называть эти мясные шарики. Нам обязательно надо пиццу заказать с этими штуками. Уверена, тебе понравится, – говорю брату, явно его заинтересовав.

– Мам, – поворачивается к маме. – Мы же закажем? Или сходим в пиццерию? – тут же задает вопрос.

– Обязательно. На выходных, если папа будет свободен, – обещает.

Весь день я провела в постели. После плотного обеда почувствовала усталость. Мама сказала, что это нормально, потому что мне теперь нужно набираться сил.

Ближе к шести вечера в сети снова появляется Лев.

Когда я вижу строчку – “…Лев печатает”, то мое сердце начинает нервно сходить с ума. А на губах расплывается идиотская улыбка. Я уже пару раз себя одергивала, замечая эту странность за собой. Но спустя пару минут, снова улыбалась.

“Все. Свобода. Я к репетитору. Буду через два часа. Поболтаем потом?” – спрашивает.

Конечно поболтаем. Что ему и пишу. Но попроще, конечно же. Что бы ничего плохого не подумал.

За вечер делаю пару звонков. Сначала набираю Федора Ивановича. Он рад меня слышать. Ему я обещаю, что если завтра буду себя хорошо чувствовать, то завтра приду его навестить. Поблагодарила за фрукты. Он мне оказывается передавал через Льва, об этом мама рассказала.

– Это я тебя должен навестить, дорогая Алиса, – вздыхает. – Но куда я один? До магазина то дойти никак, – жалуется.

– Вот как только я наберусь сил, мы с вами обязательно пойдем гулять, – обещаю ему.

– Обязательно, – его голос звучит бодрее. – Очень буду рад.

А потом разговариваю с папой.