Текст книги "Коты с улицы Роз. Король Терний (СИ)"

Автор книги: Элис Атлед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Так, народ, притормозите… Если со Хмелем все понятно, то с Розами что не так?

– Он жесткий. Очень. Злой, как сам Дьявол.

– Говорят, что его последнего ученика до сих пор никто не нашел. А это было лет пятьдесят назад.

– Да ведь явно больше пятидесяти…

– Неважно, суть в том, что его не нашли. А искали маги! Должно быть, он испепелил его за непослушание… Или еще чего похуже…

– М-да-а, – протянула я. – Утешающе.

– Да ничего, говорю же, он не берет к себе на обучение уже довольно давно.

– Внимание! – раздался громкий голос по всему шатру. – Всем участникам пройти за ограждение у сцены! Всем участникам пройти за ограждение у сцены! Спасибо!

– Ну что ж, – я положила руку Робин на плечо, – удачи, подруга. Порви там всех.

– Я постараюсь, – она улыбнулась. Явно переживала. Как и я за нее.

Прорезая толпу, я шла к сцене с другой, лицевой стороны. Там уже выступала полноватая девушка. Она демонстрировала способность становиться невидимой в разных ее проявлениях. Заставляла исчезать маленькие вещи, большие, себя целиком и частично. На моменте с частичным исчезновением кого-то прямо перед сценой стошнило, ведь выглядело это, будто выступающую разрезали вдоль туловища, а вторую половину просто выкинули. Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я начала крутить головой в поисках источника взгляда, и увидела высокого мужчину в черных одеждах. Он тенью стоял в отдалении, у стенки шатра, но на меня не смотрел. В данный момент. Но стоило мне отвернуться, чувство чужого взгляда ко мне возвращалось. Пока на сцене выступали молодые волшебницы и волшебники, мужчина продолжал терроризировать меня, иногда меняя место дислокации. Он подбирался все ближе.

Наконец, на сцену вышла Робин. Я перехватила ее испуганный взгляд и улыбнулась ей. Страх в ее глазах медленно начинал отступать. Она подняла руку. Из воздуха посыпались металлические предметы без определенной формы, похожие на сосульки. В метре над сценой и головами зрителей они застыли в воздухе. Взмах руки – и объекты превратились в изящных стальных птиц. Еще взмах – они стали кружить под самым потолком шатра. Со следующим взмахом они слились воедино, и масса их была похожа на каплю ртути в невесомости. Вдруг из нее с рычанием вырвались волки и пробежали по невидимой дороге к сцене. Вновь став единым потоком и выскочив из него грациозными оленями, они навернули пару кругов в воздухе вокруг сцены, напоминая мне упряжку Санты Клауса. Толпа завороженно ахнула. Олени, ринувшись прямо в нее, распались на бабочек. Человек со светлыми волосами и льдистыми глазами заинтересованно смотрел на металлическое насекомое, сидевшее у него на пальце. Крылья были настолько тонкими, что я бы никогда не подумала, что это существо – ненастоящее. Вдруг бабочка вспорхнула, ее собратья подоспели к ней, и они вместе, мельтешащим потоком, устремились к потолку и обернулись невообразимой кучей искр. Те медленно падали и исчезали, не достигнув людей. Я слишком поздно поняла, что потеряла бдительность, увлеченная представлением юной колдуньи.

– Разве ты не должна выступать на сцене?

Он стоял прямо позади меня. Я повернула голову так, что смогла увидеть его периферийным зрением и улыбнулась.

– Вы меня с кем-то путаете. Я не волшебница.

– Не стоит лгать мне. Может, детектор лжи в людском городе ты и смогла бы обмануть, но не меня. Ты – ведьма.

– Не такая, как они. Мне здесь не место.

– Мне лучше знать, где тебе место, – он положил руку в черной перчатке мне на плечо, а второй указал в толпу. – Вон, видишь того человека? – палец указывал на полного рыжего мужичка с бородой. Вот уж кто точно получает удовольствие от шоу. Он отпил какой-то, явно алкогольный напиток из фляги. Человек позади меня опустил руку. – Вот ему здесь точно не место. Однако, он занимает должность мастера на улице Хмеля. Такие, как ты, – редкость. И таким здесь самое место. Здесь самое место тебе, Бриджет из Варлеона.

Я резко развернулась к нему лицом, отходя на шаг, ровно настолько, насколько позволила толпа людей вокруг нас. Никто не знает этого. Никто.

– Кто Вы такой, чтобы лезть в мою голову?!

Мужчина в черном молча улыбнулся, будто наконец получил то, что хотел. Он протянул мне руку, видимо, в качестве приветствия. Я, толком не понимая зачем, протянула ему свою.

– Мастер с улицы Роз, – он поклонился, легко касаясь губами кожи моей руки. Я ее тут же отдернула. Он на это лишь ухмыльнулся.

– То, что Вы – мастер, не дает Вам права лезть в мою голову.

– Ты меня не поняла. Я хочу поговорить с тобой. Наедине.

– Нет, спасибо, – я развернулась и пошла прочь от него, протискиваясь сквозь наблюдавшую за происходящим на сцене толпу. Снова этот взгляд за спиной. Какой же он ощутимый!

Я прошла еще несколько метров и остановилась, решив, что это место даже лучше предыдущего. Претенденты все выступали, стараясь удивить не столько людей, сколько учителей. Были гипнотизеры, телепаты, угадывающие числа, загаданные зрителем, но магия их в большинстве случаев была посредственной. До Робин им было далеко.

Время выступлений подошло к концу, великие учителя сделали свой выбор. Постепенно народ стал расходиться, и шатер быстро опустел. Я все караулила, когда же появится новоиспеченная ученица мастера. Наконец она вышла, и я накинулась на нее с объятиями и поздравлениями.

– А я говорила! Говорила! Черт возьми, будешь учиться на улице Пик! Это же так классно!

– Да, спасибо, – мы расцепились. – Бриджет, я… Все ученики сейчас расходятся по домам своих учителей…

– Ничего-ничего, я до гостиницы сама дойду, здесь буквально пять минут. А завтра еще увидимся. Я приду и съем всю вашу еду, – я слегка толкнула ее в бок локтем, показывая, что это шутка, а не угроза. Она вновь обняла меня.

– Спасибо.

– Да не за что. Обращайся, если что. Я ведь могу еще на следующее лето сюда приехать повидаться. Ты, наверное, к тому времени соскучишься.

– Конечно соскучусь. Я уже скучаю, на самом деле. Как представлю, что вытащить тебя погулять не смогу, так тоскливо сразу становится.

– Ой, да ладно. Мы же еще кучу времени будем переписываться. Не навсегда же разлучаемся.

– Робин, ты идешь? – позвал ее мужчина, тот самый, со льдистыми глазами.

– Да, учитель. Бриджет, мне пора…

– Давай. Вгрызайся в гранит магической науки.

Мы попрощались, и я в одиночестве покинула шатер. Тучи рассеялись, и было видно, как солнце близится к горизонту. У шатра стоял мастер с улицы Роз и, по всей видимости, ждал именно меня. Лицо его было серьезным и сосредоточенным.

– А вот и ты. Проводить тебя до гостиницы? Заодно обсудим один вопрос. Мы и без того потратили много времени.

Я была слишком уставшей, чтобы спорить с ним, и просто сдалась. Мы медленно двинулись по улице в сторону заходящего солнца.

– Та-ак… Что Вам от меня нужно-то?

– Я хочу обучать тебя.

Я посмотрела на него, как на последнего психа, и рассмеялась.

– Это ты, мужик, зря. Я не умею ничего такого. Я даже способностями своими не умею толком пользоваться.

– Для этого есть я. Учитель. Я могу тебя научить.

– Не, мне не надо. Я уже живу среди людей. Там на магов косо смотрят. Не хочу, чтобы группа особо инициативных личностей повесила меня на ближайшем дереве.

– Зачем возвращаться к людям? Разве тебе, обладающей способностями, там не будет скучно?

– Мне никогда не бывает скучно, – пробормотала я.

– Ну, значит и здесь не заскучаешь.

– Зачем? Разве ты не бросил обучать? И почему именно я? Там было полно других начинающих волшебников, которые хотят обучаться, которые готовились к этому несколько лет… Так почему?

– Потому что мне, в отличие от всех других мастеров, видно то, чего больше никому не видно. Поэтому им и нужен весь этот фарс с демонстрацией способностей. Но мне это не нужно. Я могу с первого взгляда сказать, что из себя представляет человек. И ты, Бриджет, годишься мне в ученицы. Да, ты пока многого не умеешь и не знаешь, но это мы быстро исправим.

– Спасибо. Но мне не нужно. Прощайте, – я развернулась лицом к зданию отеля и вошла внутрь, не оглядываясь назад.

Когда я на следующий день вышла из отеля, он снова был там.

– Знаешь, Бриджет, я очень не люблю, когда на встречи со мной опаздывают.

– Нет никакой встречи с тобой.

– Есть. И ты на ней присутствуешь.

– Нам не о чем разговаривать, – я прошла мимо него.

Улица Пик была не так далеко. Парк находился почти в центральной части Города, отель был рядом с ним, а все великие улицы были расположены как раз в самом его центре. Учитель тогда так и не отстал от меня, проводив до самого дома мастера с улицы Пик, который оказался очень необычным волшебником. Я просидела у них до пяти, попрощалась и отправилась на станцию. Но на выходе из дома меня снова настигла неприятность в лице все того же учителя.

– Может, хватит?

– Нет, не хватит.

– Тоже знаешь эту песню?

– Что?

– Ничего. Проехали. Я уезжаю из Города.

– Но ты ведь еще вернешься. По глазам вижу.

– Не на начало следующей секции.

– Ничего страшного. Это твоя судьба. Ты все равно будешь обучаться у меня. Ты не можешь этого изменить. Можешь отсрочить, но тебе же хуже. Пропустишь эту секцию, придется ждать начало следующей. Тебе так хочется подождать десять лет?

Я лишь усмехнулась.

– Я не буду обучаться магии. Ни у тебя, ни у кого-либо другого. А теперь действительно прощай. Мне пора на поезд.

– Хорошо. Имей в виду, я жду тебя. Так что не задерживайся.

Я тогда подумала, что он меня не понял. Но он все прекрасно понимал, много лучше меня.

Вернувшись домой, я продолжила работать на своей старой работе. Год выдался трудным, неожиданно для всех наступил кризис. Я попала под сокращение и потеряла прежний источник дохода. Много меняла работы, чтобы банально купить себе еды и накопить на билет на поезд до Старого Города. Я обещала Робин приехать, и я выполнила свое обещание.

– Уже поздно… Может, останешься на ночь у нас?

Мы стояли в прихожей дома ее учителя. За окном уже давно стемнело, но мне было все равно.

– Да не, не хочу вас беспокоить. Спасибо. Я наверняка не впишусь в ваше расписание, и…

– Это нестрашно, – заверила меня Робин.

– И все же, нет, – я улыбнулась ей. – Все-таки эту ночь я проведу в отеле.

Попрощавшись, как мне казалось, в последний раз в жизни, выйдя на улицу и полностью погрузившись в остывший вечерний воздух, я пошла вверх по улице. Фонари освещали мне путь своим ржавым светом, и на душе у меня было невероятно тепло. Наконец-то у Робин все идет как надо.

Капля воды упала мне на руку. Вторая – на щеку. Их падало все больше и больше, пока дождь не перешел в мощный ливень. Я сидела под козырьком, на ступеньках крыльца первого попавшегося дома, уткнувшись лицом в коленки, и пряталась от падающего с неба водного потока. В шуме воды я не смогла различить приближающийся звук шагов.

– Я же говорил, – раздался знакомый голос, и я вздрогнула, но голову не подняла.

– Ты что, все еще хочешь обучать меня?..

– Да. Для тех, кто веками живет в этом мире, один год – секунда.

– Тогда через твою минуту я уже как пять секунд буду мертва.

– Не будешь, если начнешь у меня учиться.

Я подняла голову и взглянула на него. Он вновь был в черном. И стоял он под большим зонтом с загнутой на конце деревянной ручкой.

– Следующая секция через девять лет.

– Уверен, для тебя я могу сделать исключение.

– Тебе не понравится меня обучать, – я скривила рот в подобии улыбки.

– Это уже мне решать, – он подал мне свободную от зонта руку, и я, недолго думая, взялась за нее.

Я подскочила в кровати от неожиданно раздавшегося сигнала. Вчера я завела будильник на телефоне, чтобы случай с опозданием на завтрак не повторился вновь. Потянувшись, я выбралась из-под теплого одеяла и Ры. Последняя только перевернулась на другой бок и продолжила спать. Собрав в охапку вещи, я удалилась в ванную. Огромный плюс квартиры учителя – личные ванные. Для каждой спальни, а их здесь было три, была предусмотрена своя ванная комната. Для меня, любившей пропадать там на час, это стало лучшей новостью месяц назад. Наведя марафет, я вернулась в спальню и заметила появившуюся стопку бумаг на столе. Это таким образом подоспело мое наказание за то, что проспала. Сверху на стопке лежала бумажка с заклинанием для очистки памяти от конкретных воспоминаний. Я запихнула ее в карман и ушла в кухню, где учитель, впрочем, как и всегда, читал газету, ожидая меня.

– Листы видела?

– Да. Но в комнату мою заходить нельзя. Это грубо и неприлично.

– Вот еще, кто мне будет нотации о поведении читать…

– Вот именно! Тебе уже я – я! – нотации читаю. Докатился ты, в общем.

Он тяжело вздохнул.

– Ешь.

– Да ем я, ем…

– Молча ешь.

– Я молча ем…

Он отложил газету, поднялся и навис надо мной, упершись одной рукой в столешницу.

– Давай. Я жду.

– Ты ужасен…

– Что-что?

Я, молча пережевывая пищу, подняла на него прищуренные глаза. Он слегка улыбнулся.

– У меня дела в Совете, так что придется тебе и сегодня побыть одной, – учитель прошел в коридор. – Не забудь стереть той девице память.

Да, такое вряд ли можно забыть. Все-таки, я ей эту память, так сказать, и создала.

Мастер обулся и вышел за дверь. А я доедала завтрак. Молча.

Спустившись на первый этаж, я прочесала весь офис вдоль и поперек, но Джулии там не было. Когда же я спросила у ее коллег, где она, мне ответили, что сегодня утром она уволилась, а почему именно – не сказала. Она лишь упомянула, что собирается покинуть Старый Город навсегда. Это, конечно, было подозрительно, даже очень, но поделать с этим я ничего не могла. Тем лучше. Для всех нас.

***

Учитель вернулся ровно в три часа, объяснив это тем, что остальные мастера справятся и без него, а я без него не справлюсь. И вообще, у меня там метла без дела простаивает. Хотя мне казалось, что остальные просто решили сплавить его куда подальше. Все же Поднесение – праздник счастья и веселья, а учитель совершенно не умел веселиться. В этом плане учитель с улицы Хмеля им был полезнее, что, несомненно, ущемляло чувство собственной важности моего учителя. Именно поэтому я не стала задавать дополнительные уточняющие вопросы: его гневная тирада длилась бы часа два, не меньше. А потом он причитал бы, что мы только потеряли время, которое могли бы потратить с пользой. Пришлось есть свой обед молча.

– Ты готова?

– К чему?

– К полету. На метле. На улице впервые за долгое время светит солнце.

– А, ну да, ну да… Я сейчас, – я поднялась из-за стола и двинулась к себе в комнату.

Поменяв юбку на брюки и захватив из спальни метлу, я вышла в коридор, где меня уже ждал со своей тростью готовый выходить учитель.

– Мы в парк? – спросила я его, надевая туфли.

– Нет, это ни к чему.

– Ну, на ветки приземляться мягче, есть шанс выжить, – он укоризненно глянул на меня. – Ладно. Поверю на слово.

Мы вышли на залитую солнечным светом улицу. Лучи отражались от камней брусчатой дороги и слепили глаза.

– Для начала, подними в воздух метлу. Только не руками, пожалуйста.

Я послушалась, и метла зависла в воздухе на уровне пояса.

– Так, что теперь?

– Теперь садись.

– Но она же упадет. Я же удерживаю ее над землей.

– Садись.

Я сначала неуверенно облокотилась на парящую метлу, а затем села. Мои ноги болтались в сантиметрах пятнадцати над землей. Я не упала.

– Хорошо. Попробуешь полетать? Только не перестарайся. Ты еще не…

Я сорвалась с места и стрелой помчалась ввысь. Летать на метле было легко, я не ощущала своего собственного веса. Всегда считала, что это должно быть страшно неудобно, сидеть на деревянной палке довольно продолжительный период времени. Но в такие моменты ты будто сливаешься с метлой в одно целое и теряешь все, что тянет тебя вниз, к земле. Однако, если отпустить метлу, то ты сразу же все это обретаешь и камнем летишь вниз. Это я узнала спустя две минуты полета над Городом. Метла падала следом, но из-за разницы в массе падала медленнее, чем я, и схватить ее не представлялось никакой возможности. Камни дороги быстро приближались, я зажмурила глаза. Послышался удар чего-то металлического о камни мостовой. Оглушающе громкий звон медленно и плавно угасал.

– Я же говорил.

Я открыла глаза. Мое тело зависло в метре над землей. Похоже, он стукнул тростью по одному из камней в дороге, тем самым остановив мое падение. Рядом тут же зависла метла. Я, ничуть не растерявшись, перевернулась на бок, лицом к учителю, будто лежу на диване у себя дома.

– Как дела?

– Ужасно. Моя ученица меня не слушает.

– Ну-ну, не расстраивайся. Ей просто не хватает усидчивости, а ты слишком долго все объясняешь.

Он вновь стукнул тростью, и мы с метлой рухнули на землю, но я, в отличие от нее, приземлилась на ноги. Учитель убрал выбившуюся прядь темных волос за ухо.

– Давай-ка еще разок.

Я вновь воспарила верхом на метле. На этот раз я постаралась лететь не так высоко и не так быстро. Еще не хватало улететь на солнце. Учитель не обрадуется, если одной сожженной ведьмой станет больше.

Спустя час, дабы не заскучать и не уснуть, сидя на метле, я уже летала стоя, лежа, цепляясь ногами за метлу, словно за перекладину, и даже делала бочки и мертвые петли на ней.

– Ладно, Бридж, заканчивай.

Я приблизилась к земле и спрыгнула с метлы, взяв ее в руки.

– Жаль ты не ведьма, учитель.

– Это еще почему?

– Было бы здорово полетать вместе над Старым Городом. Одной все же малость скучно.

Он хмыкнул.

– Мастер!

Мы вдвоем обернулись на крик. К нам спешил учитель с улицы, кажется, Полумесяца. Вид у него был крайне обеспокоенный.

– Что случилось?

– Там мастер с улицы Хмеля…

– Что он натворил? – учитель закатил глаза.

– Нет-нет, ничего такого… Его отравили.

– Кто?

– Мы не знаем, – мастер с улицы Полумесяца приблизился к моему учителю и продолжил говорить уже шепотом, – это магическое отравление. Он без сознания.

Учителя словно ударило током.

– Что? А лечебные отвары мадам ЛеРо не помогли с этим разобраться?

– Нет. Иначе бы я не пришел за Вами.

– Бриджет, иди домой. Я помогу мастеру с улицы Хмеля и вернусь.

– Ла-адушки.

Они оба трансгрессировали, и я осталась стоять на улице одна. Подумалось, что стоит зайти и забрать артефакт, что я открыла недавно. Отправив метлу к себе в комнату, я двинулась в сторону театра. Уже стоя в коридоре до меня дошло, что вряд ли я смогу так просто вынести шкатулку за пределы подвала. На ней же имеется защита. Поэтому я сфотографировала символы на телефон и поднялась домой, как и сказал мастер.

Даже несмотря на то, что я переписывала вторую стопку все утро и день до прихода учителя, она все еще находилась на моем столе. Да, я сделала явно больше половины, намного больше. Но доделывать начатое придется.

Сев за стол, я принялась перерисовывать символы с фотографии на листок. Это заняло от силы пять минут, и сразу после я, положив бумажку с символами в карман, принялась разгребать стопку. Ее за пять минут мне сделать не удастся. Но была в этом своя польза, и учитель наверняка это знал. Все-таки, это один из видов памяти. Ты читаешь, а затем переписываешь. Намного проще так запоминать, хоть и затратно относительно времени и сил. Моих сил. Учителю-то хорошо. А у меня рука болит столько писать.

Часы тихо тикали. Когда я в следующий раз на них посмотрела, было без пятнадцати семь. На стол ко мне запрыгнула Рысь.

– Долго его нет, да?

– Мряук.

Я почесала ее за ухом и продолжила переписывать сводки о положении звезд. Многое из них я знала, мама рассказывала мне про звезды, когда я еще жила в Варлеоне. Я помнила около восьмидесяти процентов из того, что содержалось на страницах. Приятно осознавать, что я хоть что-то знаю. Я дописала страницу и остановилась передохнуть. Искаженными желтыми квадратами застыли на стене солнечные лучи, косо проходящие через окно от низкого вечернего солнца. В прихожей хлопнула дверь, и я метнулась туда.

– Ну?..

– Что?

– Ты знаешь, что меня заживо сжирает интерес. Не делайте мне больно, учитель! – я театрально поднесла руку ко лбу.

– Переигрываешь. Но если тебе так хочется об этом поговорить, то ладно.

– Ты поднял его на ноги?

– Да. Уже бегает по всему Городу и рассказывает о своих ведениях, что он видел, пребывая во сне.

– А что за ведения?

– Да бред какой-то, про то, что его рука стала говорящим карпом.

Я рассмеялась.

– Да уж… Наверняка он по ошибке выпил один из напитков ЛеРо.

– Ты эту отраву напитками называешь? Впрочем, неважно. Думаю, ты права, и в произошедшем действительно виновато халатное отношение этого балагура.

– Я…

Раздался истошный женский крик. Я заглянула учителю в глаза и столкнулась с тревогой. Должно быть, она отражалась и на моем лице.

– Это из подвала?..

– Я пойду посмотрю. Не выходи из дома.

– Я с тобой.

Он с секунду смотрел на меня, оценивая мою решимость, и затолкал в мою же комнату, поставив заклинание замка на дверь. Снимать его я, конечно же, не умела. Я затарабанила ладошками по дереву.

– Учитель! Выпусти меня!

– Сиди. Тихо.

Его голос был тихим, но я хорошо его слышала. Он стоял прямо за дверью. Ближе, чем когда-либо подходил ко мне.

– Почему?..

– Я сейчас приду.

С той стороны раздались удаляющиеся шаги. Сидеть здесь и ждать? Он смеется надо мной? Я схватила метлу, распахнула окно и спрыгнула с третьего этажа, на лету садясь на нее и замедляя свое падение. Не долетая до земли, я остановилась и спрыгнула, бросив метлу там же. На полусогнутых ногах я тихо подобралась к черному входу в театр. По шагам я определила, как спустился по лестнице мой учитель и юркнул в подвал, откуда доносились всхлипы. Я осторожно пошла за ним, перебежками на короткие дистанции, прячась за колоннами и углами. Он прошел в зал и скрылся за поворотом. Я двинулась следом. Войдя в зал, я не сдержалась и ахнула от ужаса, слишком поздно осознав, что мастер меня заметил, и закрыв рот ладонью. Но я смотрела сейчас не на приближавшегося ко мне учителя. Я смотрела на труп Нэит, висевший в петле прямо над сценой. Прожекторы хорошо его освещали, и в память вместе с болью врезалась каждая деталь. У самой сцены стояла женщина, видимо, та самая, которая кричала. Слезы сами потекли по лицу, все вокруг задрожало, как это бывает, когда слезной жидкости слишком много, и она не успевает вытекать из глаз. Вид мне преградил мастер. Обняв и прижав к себе, он продолжил идти, и я, пытаясь перебирать ногами и выбраться, споткнулась об его ноги, и просто повисла на нем. Судя по тому, что освещение изменилось, он на ходу трансгрессировал в мою спальню, и все продолжал идти, а я все продолжала двигать ногами, не осознавая, что мешаю ему делать шаги. Он усадил меня на кровать, а сам сел прямо передо мной на колени, положив руки мне на лицо. Слезы скатывались по его кожаным перчаткам, падали на пол.

– Я говорил тебе не ходить туда, – спокойно и тихо сказал он мне. Без привычной надменности, без укоризны и давления с его стороны.

– Угу, – я хотела кивнуть, но тогда бы он убрал руки. – Она мертва… Нэит мертва.

– Не стоило этого делать.

– Это все из-за меня, да?..

– Нет, конечно нет…

– Убийца перепутал ее со мной.

Он умолк. И все же убрал руки от моего лица, напоследок вытерев медленно ползущую по щеке слезу. Хоть слезы и перестали течь, мое состояние было далеко от спокойствия.

– С чего ты взяла?

– Ее повесили. Как ведьму. Но она не ведьма. Мы ведь похожи… И мы ровесницы.

С улицы до нас донесся звук сирены, и на окне и стенах заиграли красно-синие блики от мигалок. Учитель поднялся и подошел к окну.

– Они вызвали полицию?

– Да. Убийства людей здесь должны решаться людьми. Вот если бы убили мага – юрисдикция была бы нашей.

– Но они же здесь ничего не найдут…

– Знаю. Я вижу больше любого мага, но все же и этого слишком мало, чтобы точно сказать, что произошло.

Он закрыл окно и задернул шторы.

– Надо получше все осмотреть, пока они там все не перевернули. Из комнаты не выходить.

Я кивнула и поджала ноги под себя в знак того, что не сдвинусь с места до его прихода. Он исчез, потом появился с моей метлой в руках, поставил ее в угол и снова исчез. Его не было еще как минимум пятнадцать минут, а я все смотрела на поочередно вспыхивающий синий и красный свет в щели между шторой и стеной. Когда он вернулся, то позвал меня ужинать. Тишину нарушил он сам, когда мы уже поели.

– Что ж, не знаю, была ли ты права.

– В чем именно?

– В том, что приходили за тобой.

Я была уверена, что была права.

– А полицейские?

– Им ничего не известно. Отпечатков нет, девочка умерла от асфиксии.

– Ну ясно, что не сгорела заживо, – пробурчала я.

– Я имею в виду, что ее повесили, а не перерезали горло, а уже потом повесили.

Я посмотрела на него так, будто он сказал, что убивает котят для забавы.

– Извини. Она же, все-таки, была твоей подругой…

– Нэит была самой безобидной и доброй из всех, кого я знаю…

– В любом случае, из дома одна не выходи. Одна без меня, – добавил он, и я кивнула. – А сейчас тебе лучше поспать.

Я снова кивнула и взяла тарелку, чтобы помыть ее, но учитель меня остановил:

– Я помою. Иди.

Я знала, что уснуть не смогу. Знала, потому что каждый раз, как я закрывала глаза, я видела лицо Нэит. Ее открытый рот, синие потемневшие губы и открытые глаза, глядевшие в пустоту за моей спиной. Лучше не спать, чем спать и видеть это.

Под мерное тиканье часов я принялась переписывать бумаги. Мне осталось буквально пять листов, что, безусловно меня бы порадовало, если бы целью моей не было посидеть подольше. Запястье еще болело, и я писала через силу, останавливаясь после каждой третьей буквы, давая руке отдохнуть. Разделавшись с последним листом и кинув его в стопку к остальным, я глянула на часы. Стрелки показывали час ночи с лишним. Я встала, потянулась. Походила по комнате. Включила и выключила свет в ванной. Погладила уснувшую на ковре Ры. Села на кровать и поняла, что на ночь не пила чай, как всегда это делаю. Может, в этом все дело? Может, сон у меня, как слюна у собаки Павлова, появляется только после кружки чая.

В самом начале моего обучения учитель предупредил меня, чтобы ночью из комнаты не выходила, и что он ценит режим. На свой страх и риск я отворила дверь и прошла по коридору, перешагивая через спящего на полу черного кота, в кухню. Включать свет я не стала, ибо уж слишком это заметно, а я как раз добиваюсь обратного. К тому же, фонари с улицы давали достаточно света. Проверив уровень воды в чайнике, я поставила его на газ. Постояв немного и подождав, пока тот закипит, я выключила плиту. На кухне включился свет. Я посмотрела в дверной проем, заранее зная, что, а точнее кого, я там увижу. Учитель, вопреки моим ожиданиям, не спросил своим обычным тоном, что я тут делаю. И это значило, что я могу спросить первой.

– Тебе чаю налить?

– Да, – он все же вошел в кухню и сел за стол, пока я доставала его кружку.

– Как обычно?

– Нет… Давай что-нибудь на твой вкус.

Я заварила нам чай из розы. Учитель хмыкнул, увидев мой выбор. Поначалу мы пили молча, каждый думал о своем, но об одном и том же. Убийцу надо найти. От людей в Городе нет никакой пользы, их легко обмануть и запутать. И нужен кто-то… кто справился бы с этим. Кто-то из магов. Но вряд ли кто-либо из мастеров за это возьмется…

– Я найду его.

Я подняла глаза на учителя.

– Научи меня ставить блок на мысли.

Он не оценил мою шутку. Как и все остальные мои шутки. А может, и оценил, но не показал этого. Да не, бред какой-то. Кстати, о бреде…

– О, я вспомнила, – я достала из кармана бумажку с символами и отдала учителю. Тот с интересом принялся ее разглядывать.

– М-да, – наконец выдал он. – Так себе это твое сообщение. В основном тут про смерть.

– А поподробнее можно?..

– Так… Если ты, такой же, как и я, читаешь это, будь осторожен… Ибо смерть ждет каждого, кто ходит по земле и вдыхает воздух… Но только твоя смерть ближе остальных… Ты здесь, а значит, ты проклят… И ни мое послание тебе, ни помощь всех великих мастеров не спасет тебя от гибели… Помни об этом, – мастер отложил листочек.

– Позитивненько так. Особенно в свете последних событий.

– Не думаю, что он знал, что так будет.

– Да, он определенно писал о чем-то другом. О чем?

– Без понятия.

– Да ла-адно тебе. Ты ведь знаешь, о чем он, не так ли?

Он допил чай и поставил кружку на стол.

– Бриджет, иди спать.

Мой вздох был ему ответом. Я поднялась, сполоснула кружку и побрела к себе, перешагивая все через того же кота. Сегодня днем будет Поднесение, а это значит, что я либо останусь дома одна, что более всего вероятно, либо буду таскаться за учителем, что нарушает его «древние традиции», ведь ученики должны справлять Поднесение вместе с людьми и отдельно от мастеров. Но одно я знала точно: день будет тяжелым.

***

– Я не считаю, что поступил неправильно! – вскричал парень в черном плаще.

– Они считают, – спокойно сказал учитель.

Лес вокруг них стоял темной стеной. И пересечет ее сегодня лишь один.

– Но Вы же… Вы, учитель, так ведь не думаете? – в глазах молодого ученика мелькнул страх.

– Я думаю, Солар из Варлеона, что ты не контролируешь свою силу. Умеешь, но не хочешь.

– Я… Я помог ей…

– Ни люди, ни маги не могут решать, кому жить, а кому умереть. Та девушка умерла своей смертью, ты не помог ей. Ты лишь заставил вновь ее через это пройти. Отсрочил неизбежное. И я бы не стоял сейчас здесь, если бы дело ограничилось только ей. Из могил поднялась половина кладбища. Совет найдет тебя и повесит. Но я им этого не позволю.

– Не позволите?.. – в глазах моего земляка появилась слабая надежда.

– Да, мой ученик. Это только моя ошибка, – он положил руку парню на плечо, – и только мне ее исправлять.

Из ниоткуда появилась черная веревка и одним концом обвила шею Солара, а другим она зацепилась за толстую ветку, подняв его в воздух. Парень болтал ногами в воздухе, пытался разодрать пальцами петлю. Вдруг из его шеи, там, где веревка соприкасалась с кожей, побежали тоненькие струйки крови. «Это не веревка, – дошло до меня, – это – лоза. Лоза с шипами». Учитель стоял в двух метрах от своего ученика и наблюдал, как тот извивается. На лозе появились крошечные красные бутоны. Спустя еще немного времени подергивания прекратились, а бутоны раскрылись, став алыми, как кровь молодого ученика, розами. Солар был мертв. Учитель вздохнул и повернулся в мою сторону, но смотрел явно сквозь меня. Лоза превратилась в обычную веревку, а розы исчезли. Я обернулась тоже и увидела, как из тени деревьев выходят мастера. Первым шел мастер улицы Пик, я узнала его.

– Если бы мы знали, что ты сделаешь это сам, то не пришли бы сюда просто так, – сказал он.

– Вы все здесь не просто так. Засвидетельствуйте его казнь и закройте уже это дело.

Не все мастера смотрели на него с презрением, когда он уходил. Многие смотрели с ужасом, кто-то смотрел с сожалением. Мастер с улицы Пик не смотрел на него, он смотрел на труп Солара.