Текст книги "АН Том 10 (СИ)"

Автор книги: Элиан Тарс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

На территории загородной усадьбы Платовых имелся так называемый зал для зимних приёмов – просторный крытый павильон вроде оранжереи. Именно здесь Слуги Арвина организовали место для экстренного собрания глав родов.

Столы были поставлены вплотную друг к другу, так что образовали один гигантский длинный прямоугольный стол. Мы не стали играть в соблюдение этикета и садить во главе этого громадного стола хозяина – Арвина.

Во главе стола сел я. Улыбчивый Арвин разместился справа от меня, а серьёзный Андрей Оболенский – слева.

– Господа, благодарю всех собравшихся, – обведя взглядом союзников, колеблющихся и прихвостней Годуновых, проговорил я. – С вашего позволения перейду сразу к делу. За последние два часа стали известны некоторые подробности случившегося. В личном разговоре, который у меня случился недавно, Канцлер подтвердил, что император и его дети мертвы.

Я замолчал, давая возможность аристократам осознать услышанное.

– Что? Не может быть… – пробормотал княжич Благовещенский, Максим Валентинович. Его отец не смог приехать на торжество, так что наш приятель на этом импровизированном съезде был главным представителем своего княжества.

– Подтвердил? – поморщился великий князь Минский. – Значит, об этом он хочет объявить сейчас?

Присутствующие закивали, соглашаясь с его мнением. Тем самым все продемонстрировали, что уже знают, что на шесть часов вечера назначена экстренная телевизионная трансляция выступления Канцлера.

– Позвольте узнать, Аскольд Андреевич, – махнул рукой князь Новгородский – Георгий Григорьевич Орлов – родной брат великой княгини Тверской, – о чём ещё вам поведал Канцлер?

– О том, что несмотря на то, что Боярский род Хранителей не смог сохранить род Рюриковичей, Александр Борисович Годунов не собирается никому отдавать власть над империей, – холодно ответил я. – О том, что готов воевать с любым, кто осмелится пойти против него.

– Было бы странно, будь иначе, – усмехнулся великий князь Минский – Руслан Щербатов.

– Александр Борисович лучше других знает, как управлять страной, – пробасил хмурый Волынский, с самого начала собрания буравящий меня настырным взглядом. – Никто лучше него не справится с этой ролью!

– Но у него на это нет никакого права, – возразил великий князь Казанский.

– Ни у кого сейчас нет на это права, – пожал плечами Щербатов. – Но у Канцлера есть опыт, знания. Среди его предков было немало женщин-Рюриковичей, если вы забыли.

– И всё же по вине Канцлера род Рюриковичей уничтожен! – гневно воскликнул Антон Иванович Троекуров.

– В этом повинны британцы! Это их агенты несут ответственность за столь страшное преступление, – громко сказал Макар Матвеевич Изморзкий – Министр экономического развития – шарообразного вида лысоватый мужичок.

– Откуда у вас такие сведения, Макар Матвеевич? – сухо спросил отец Кати Морозовой, министр путей сообщений – Алексей Денисович Белозерский.

– Не только князь Енисейский успел побеседовать с Александром Борисовичем! – выгнул грудь Изморзкий, отчего стал казаться ещё круглее.

– Но ведь именно Александр Борисович взял курс на сближение с британцами, – возразил Никанор Петрович Орликов, щеголявший на празднике в своём любимом кафтане. – Не удивлюсь, если втайне от остальных он встречался с этими самыми британскими агентами.

– Вы намекаете, что Александр Борисович прямо повинен в смерти императорской семьи? – с пол-оборота завёлся Святослав Владимирович Демидов, Московский генерал-губернатор, чья родная сестра – жена Первого Вице-канцлера Дмитрия Александровича Годунова.

– Прямо или косвенно, но повинен, – пожал плечами Орликов, – даже если он и не желал плохого, должен был учитывать такую вероятность.

– Если в каждом видеть потенциального предателя, то можно вообще забыть о чести! – воскликнул Волынский, вскочив на ноги.

Слева от меня послышался скрип, и стол чуть пошатнулся.

– И смеет говорить о чести тот, кто атаковал ничего не подозревающих юных барышень?! – прорычал Андрей Оболенский, раздирающий Министра Обороны пылающим взглядом.

– Ну да, тем, кто взял в заложники гостей уж точно неприятно слышать о чести! – съязвил Волынский.

– Да как ты см… – от Андрея Оболенского во все стороны пошли волны невидимой силы, он дёрнулся вперёд.

– Хватит, отец, – я поймал его за запястье. – Мы договорились со всеми присутствующими устроить это рабочее совещание не для того, чтобы сражаться друг с другом, а наоборот. Чтобы найти способ избежать ненужных сражений.

– Да, ты прав, сын. Прости, – кивнул он и сел на место.

Остался стоять только Волынский. Я смотрел в его бешеные глаза, полыхая Аурой. Я сдерживал её, поэтому золотых молний видно не было. Однако всполохи родовой силы коснулись Министра Обороны. Нас разделяло солидное расстояние. Давление Ауры было не столь велико, как раньше…

Волынский дёрнул губой и плюхнулся в своё кресло.

– Господа. Канцлер предлагал мне место регента при императоре, – заявил я. – А императором он видел моего сына. Полагаю, не нужно объяснять, почему именно его.

Аристократы начали переглядываться и перешёптываться. До меня доносились обрывки фраз:

– Ну да… логично…

– Ближняя кровь…

– Сын главной наследницы…

– Именно, – прогремел я. – И кроме всего прочего, Архей – первый ребёнок вновь созданного рода. Рода с могучей родословной, но при этом не обросшего историей. Кто-то должен стать императором. Но если это место займёт кто-то из древних родов – другие древние рода могут посчитать себя ущемлёнными.

– Если младенец из новорождённого рода станет выше других, древним родам всё равно будет обидно, – сухо произнёс Альберт Алексеевич Вильин – наследный княжич Люблинский.

Люблинские князья – единственные князья, над которыми стоит не император, а другой князь – великий князь Варшавский. С которым у нас не самые тёплые отношения, после того как наш друг Акихито сразился с Людомиром Казимировым – их великим княжичем. Так что Казимировы не приняли приглашение на свадьбу Арвина, сославшись на занятость. «Отправили» сюда вассального княжича. То есть даже не самого князя Любинского, а всего лишь его сына.

Я недобро посмотрел на Вильина.

– В любом случае кто-то может обидеться. Но мы не можем под всех подстраиваться.

– Аскольд Андреевич! – впервые с начала собрания подал голос Николай Нарышкин. – Позвольте вопрос. Если Александр Борисович сделал вам столь щедрое предложение, почему вы отказались?

Гости притихли, сосредоточив все взгляды на мне. Каждому было интересно, как именно я отвечу на этот вопрос.

– Потому что Канцлер желает сохранить свою власть, – вздохнул я. – А я не могу ему это позволить. Я открою вам страшную тайну. Не было никакого проклятия Рюриковичей. На протяжении веков у Годуновых имелся артефакт, позволяющий с помощью манипуляций с кровью контролировать представителей этого рода. Подконтрольные, насколько я понимаю, теряли жизненную энергию. От этого и умирали раньше. Точнее, Годуновы убивали их – возможно, со временем начинались проблемы с контролем. И на место одного подконтрольного императора приходил другой. Мои слова может подтвердить моя супруга. Александр Борисович пытался взять её под контроль прямо в день свадьбы, но, к сожалению, для него, мы смогли найти способ этого избежать. Может подтвердить это и вдовствующая императрица Елизавета Александровна. Моему отцу, Артёму Вениаминовичу, Антону Ивановичу и Александру Ивановичу, – плавным жестом я указал на князя Выборгского и великого князя Киевского, – также было известно об этом. Теперь обо всём известно и вам. Годуновы давно узурпировали власть. Давно предали род Рюриковичей, став не Хранителями, а пленителями. Цареубийцами. Однако никто не смел бросить им вызов, ведь Годуновы могли велеть императору объявить неугодных предателями. Раньше. Сейчас они из-за своей оплошности и глупости лишились этой возможности. Я могу ошибаться, но Канцлер сам стал жертвой контроля во время встречи с британцами. Мы сталкивались с подобным во время войны в Швеции. Были подобные прецеденты и в России. Полагаю, Канцлер быстро избавился от контроля, но… к тому моменту он уже отдал приказ об убийстве императорской семьи. А может быть он под контролем британцев до сих пор? В любом случае такой человек недостоин возглавлять страну. Ему не место у власти. И вы это понимаете.

Я замолчал, наблюдая за тем, как опытные высокородные аристократы не в силах удержать маску невозмутимости на лицах.

Они были шокированы.

Пялились на меня во все глаза.

Пытаясь отыскать поддержку, изумлённо смотрели друг на друга и на тех, кто, кроме меня, знал об артефакте.

Андрей Оболенский, Арвин, Троекуров и даже Аксаков кивали, подтверждая мои слова.

Поймав взгляд великого князя Казанского, я одними губами извинился и кивнул. То же самое сделал и по отношению к князю Астраханскому. Эти двое наших союзников ведь не знали о контроле над императором. Они были недовольны тем, что Годунов хотел сблизиться с франко-испанцами и британцами, с которыми воюют сейчас наши ратники в Швеции. Тем, что Годунов пустил в Россию клан Анже за моей головой. Они поддерживали нас из своих собственных побуждений, были готовы противостоять Годуновым. Но вряд ли до сегодняшнего дня считали, что дело может дойти до открытого военного конфликта.

И всё же я могу назвать их союзниками. Но я утаил от них столь важную информацию.

Поймут ли?

Великий князь Казанский молча кивнул, принимая извинения.

То же самое через секунду сделал и Урусов.

А ещё через секунду зал взорвался недовольными выкриками:

– Что вы такое говорите?!

– Что вы несёте?!

– Его Величество был под контролем?! Это оскорбление венценосной семьи!

Я молчал, откинувшись на спинку кресла. Давить Аурой я не стал – пусть прокричаться и придут в себя.

Через сорок секунд гул начал стихать. Вот тогда я и решил продолжить.

Встав из-за стола, я поднял Ауру до её не визуализированного максимума.

– Господа, я понимаю, что трудно поверить в мои слова. Но я готов поклясться, что говорю правду. Полагаю, и другие князья тоже готовы сделать это. Годуновы в самом деле держали императоров под контролем. И сейчас пришла пора покончить с ними. Годуновы не потерпят никого, кто способен угрожать их власти. Когда Канцлер понял, что у нас есть способ противодействовать его контролю, он помог французскому клану Анже подготовить нападение на мой дом и мою семью. У меня есть доказательство этому. Канцлер хотел смерти моей семье, видя в нас угрозу. Теперь же угроза для его власти стала более существенной. Я уверен, что даже если бы я наступил себе на горло, если бы закрыл глаза на все прошлые преступления Годуновых, на их попытки навредить мне и моим близким, и принял бы предложение Канцлера… То улучив момент, он бы избавился от меня. Вероятно, стал бы искать способ, как и дальше держать императора… теперь уже новой династии под контролем. Это не тот человек, кто придерживается только честных методов. Прикрываясь интересами государства, он пойдёт на любую подлость. А если… Если он попытается сделать из Годуновых новый имперский род, то уж точно постепенно лишит нас всех нашей свободы. Княжества для Годуновых всегда были бельмом в глазу. Уверен, разобравшись с внешними проблемами, он начнёт укреплять власть внутри страны и бороться со всеми, кто, как ему кажется, представляет для него угрозу.

– Вы говорите так, Аскольд Андреевич, будто Александр Борисович безумец! – воскликнул великий княжич Крымский.

Некоторые князья посмотрели на молодого Нарышкина, точно на малое дите.

– С точки зрения медицины он, полагаю, полностью здоров, – отозвался я. – Но пытаясь защитить то, что считает своим, человек иногда совершает поистине безумные поступки. А он считает, что Российская империя – его собственность. Но, пожалуй, хватит об Александре Борисовиче, господа. Я прошу вас всех поддержать кандидатуру моего сына в качестве первого Российского императора от рода Александрит. Я стану его регентом до его совершеннолетия. И я даю слово, что не посягну на княжеские свободы. Более того, я собираюсь включить представителей княжеств в Совет Империи. Я хочу расширить и реорганизовать этот Совет. Добавить ему нижнюю палату, в которую будут входить представители непривилегированных слоёв империи из разных княжеств и губернаторств. Чтобы у государственных органов были более объективные представления о нуждах всего населения Российской империи. В верхнюю же палату будут входить, как и раньше – министры, генерал-губернаторы и губернаторы. Плюс теперь добавятся доверенные лица от каждого княжества. И раз я уже упомянул министров и губернаторов, я хочу особо подчеркнуть, что не собираюсь лишать этих должностей тех, кто присоединится ко мне. Представители ваших родов и в дальнейшем будут главными кандидатами на эти должности.

– Погоди! – стоило мне замолчать, махнул рукой великий князь Минский. – Что-то ты увлёкся, парень, не думаешь? Ни с того ни с сего пытаешься убедить нас в том, что раз уж Годуновы не подходят, то Александриты – лучшие кандидаты на императорский трон… А почему, например, не Щербатовы?

– Я уже сказал почему, и повторять не собираюсь, – спокойно ответил я.

– Пусть так… Но ты, считай, с порога заявляешь, что собираешься пустить простолюдинов во власть. Я ведь правильно тебя понял?

– Именно. Я считаю, стране стоит обратить внимание на все слои населения, независимо от происхождения. Да, аристократы, в силу лучшего образования и большого внутриродового опыта управления и дальше будут занимать важные руководящие должности. Но и обычным людям тоже нужно дать возможность высказаться. Простолюдинов гораздо больше, чем аристократов. Неудивительно, что среди них рождаются настоящие самородки, способные принести пользу империи. Вы все наслышаны о наших космодоспехов. Но знаете ли вы, что главный их создатель – бывший простолюдин? И он не один такой уникальный – его ближайшие ученики и помощники, те, без кого не удалось бы наладить производство так быстро – тоже простолюдины.

– И всё-таки я очень сомневаюсь, что вам стоит управлять империей, Аскольд Андреевич, – неожиданно изрёк боярин Изморский, едва я замолчал. – Вы явно не понимаете, где и чему место. Эти ваши странные либеральные идеи уж точно не подходят высшему обществу, – он многозначительно взглянул на других министров и князей.

Я улыбнулся.

– Я всего лишь хочу быть честным с вами с самого начала. Да, я мог бы, говорить сейчас только то, что большинство желает услышать, а делать потом совершенно другое. Но это то, что я называю обманом. А строить какие-либо долгосрочные отношения на обмане для меня неприемлемо. Поэтому я заранее всё проговариваю. Чтобы потом для тех, кто пойдёт за мной, будущее было максимально предсказуемым. Чтобы все заранее понимали, какую империю я мечтаю построить.

– Империю, в которой даже представителям старых родов придётся доказывать свою состоятельность? – хмыкнул Пётр Шереметев-старший. – А звучит-то неплохо. Я лично считаю, что при честной оценке для Петрограда не сыскать лучшего губернатора, чем я. И в воспитании своего потенциального преемника я тоже уверен. Если выбирать и в самом деле будут достойного, то достойный и победит. Лично мне по душе такой вариант.

– Достойные слова достойного аристократа, – посмотрев на него, проговорил Никанор Орликов.

– Господа! – я вновь взял слово. – Я никого не тороплю с ответом. Я просто надеюсь, что все вместе мы сможем сделать нашу страну лучше. Ну а пока вы думаете, предлагаю всем вместе посмотреть выступление Александра Борисовича. Время пришло.

Глава 22

Что ж… Александр Борисович в своём выступлении по главным телеканалам страны выглядел очень уверенно. Говорил он негромко, но при этом его слова способны были пробиться в любую слабенькую душу и поселиться в ней.

До тех пор, пока кто-нибудь другой их оттуда не вынет.

Да, глава рода Годуновых умеет заводить толпу… Но важнее слова, сказанные им: он признал, что император мёртв. «Боги на небе проливают горькие слёзы вместе с нами, оплакивая закат великой династии», – красиво завернул Канцлер.

Затем Годунов сообщил, что нужно двигаться дальше. Что британцы и их союзники франко-испанцы повинны в смерти императорской семьи, и что они хотят разрушить нашу страну. И он, Канцлер, готов противостоять им.

Упомянул он и императрицу… Сказал, Маргарита Рюрикович потрясена произошедшим и уже несколько недель не покидает своих покоев, оплакивая смерть близких. Пожалел её, мол, ей тяжелее, чем кому бы то ни было, ведь в одночасье она потеряла мужа и двоих детей. Говорил, что каждый во дворце сочувствует императрице и оплакивает горе вместе с ней…

– Но потребуется много времени, прежде чем её величество сможет вновь показаться себя подданным. И я считаю, что наш долг восстановить страну до того момента, как Её Величество придёт в себя. Объединиться и покончить с агрессорами!

И он продолжил рассказывать нам, какие британцы вероломные твари.

А затем, вскинув кулак, ещё громче повторил, что мы должны быть единым целым! Просил всех поддержать его! Следовать за ним!

И…

Перешёл к финальному аккорду:

– Сложные времена всегда срывают маски. Становятся видны лица подлецов и предателей. Так всегда случалось во времена смут. Так случилось и сейчас. Едва британцы объявили о смерти Его Величества, императора российского, как появились люди, возжелавшие власти, которая ещё недавно принадлежала ему. Люди, наплевавшие на законы гостеприимства, и взявшие в заложники гостей прямо во время свадьбы. Я говорю о князьях Енисейском, Новочеркасском, Выборгском и о великом князе Тверском. В данный момент они вынуждают других князей, министров и губернаторов – тех, кто больше других радеет о судьбе империи, поддержать их в их глупой жажде власти. Я не могу смотреть на это спокойно… Мне больно оттого, что среди высшей аристократии империи обнаружились голодные стервятники, готовые рвать империю на части перед лицом страшного врага. Да, им плевать на то, что в любой момент в нашу страну могут вторгнуться враги. И тогда страна окажется в огне. Я не могу допустить этого. Я всем сердцем люблю империю и приложу все усилия, чтобы защитить её. И поэтому я с тяжёлой душой объявляю эти три княжеских рода и великокняжеский род Оболенских, предателями и мятежниками. И я объявляю, что, используя мощь армии Российской империи, сокрушу предателей! И заставлю их пожалеть об их бесчестии.

* * *

– Это был самый тяжёлый день за последнее время, – проговорил Соня, покачивая бокал с вином. Жена сидела в кресле напротив меня, в просторной гостевой спальне, которую нам любезно предоставили Платовы.

– Он ещё не закончился, – я бросил взгляд на настенные часы. Внутреннее чувство времени, как всегда, не обмануло. Было лишь без двадцати одиннадцать.

– Надеюсь, больше ничего сегодня не случится, – проговорила Соня, скосив взгляд.

– Ты молодец, отлично потрудилась, – тихо произнёс я и, потянувшись через стол, положил ладонь на её руку. – Уверен, аристократки сейчас наседают на своих мужей. Убеждать людей ты прекрасно умеешь.

– Спасибо, – чуть улыбнулась Соня.

Да, пока я выступал с речами перед главами родов, моя жена делала примерно то же самое перед их жёнами. Только не в закрытом зале, а лавируя по цветущему парку.

Я нежно погладил её по руке, подумав о том, что вести светские разговоры сегодня Соне было особенно тяжело. Но когда наше собрание закончилось, и я вышел в приусадебный парк, издали увидел, как моя жена разговаривает с княгиней Новгородской, её сыном и невесткой. Соня выглядела уверенно, но не бесчувственно. Управляя своими эмоциями, она отчасти давала им волю, что придавало её словам больше силы.

– Ну хватит, дорогой, – на её лице вновь мелькнула грустная полуулыбка. – Со мной всё в порядке. Не переживай.

– Не запирай свои чувства, – проговорил я.

– Я просто… устала… и… Знаешь, я плохо помню своего старшего брата. Его нормального – до того, как он стал марионеткой Годуновых. А его детей я и вовсе никогда не видела. Но… Я хотела бы, чтобы у них всё было хорошо, – Соня сжала кулаки и негромко ударила по столу. – Годуновы… – прорычала она, – твари! Никогда их не прощу!

– И не нужно.

– Даже если всё случилось из-за этого Бекингема, даже если сейчас Годуновы не хотели убивать брата… Рано или поздно они бы убили его по собственной воле! Так же, как было с отцом! Я ненавижу Годуновых, Аскольд! Но… мне грустно оттого, что мы не успели спасти Игоря раньше…

Соня резко выпрямилась и заглянула мне в глаза:

– Нет, ты не подумай! Я бесконечно благодарна тебе за всё, что ты делаешь! Я ни в чём тебя не виню! Просто… просто…

– Это нормально – чувствовать грусть. Даже если умом ты понимаешь, что сделал всё, что мог, – я встал с кресла, обошёл разделявший нас столик и прижал жену к себе.

– Я волнуюсь за Архея, Аскольд, – тихо пробормотала она. – Умом я понимаю, что княжество сейчас защищено ещё лучше, чем когда напали французы. Что сейчас здесь в Новочеркасске опаснее, чем у нас дома, но…

– Всё с ним будет хорошо, – проговорил я, гладя Соню по волосам. – Бабушка позаботится о нём. Как и Марина. И Вероника, в конце концов.

– Давай всё-таки будем надеяться, что ситуация не дойдёт до такого, что ей придётся заботится о нашем сыне? – подняв глаза, улыбнулась Соня.

– Договорились, – улыбнулся я в ответ.

* * *

Мы заснули в обнимку. Правда, насладиться отдыхом мне не удалось – мозг упорно анализировал происходящее, предлагал варианты действий, пытался предугадать следующие ходы Канцлера.

И всё это как будто было во сне!

Форкх меня дери, не люблю, когда не удаётся отключить мозг и хорошо выспаться.

Вместо того чтобы провалиться в забытье, я, наоборот, широко распахнул глаза посреди ночи и уставился в потолок. Мы не выключали ночник, лишь приглушили свет, так что я мог любоваться узорной ковкой неизвестного мастера, создавшего массивную люстру для этой гостевой спальни.

«Война уже идёт!» – набатом прозвучала в голове успевшая опостылеть мысль.

Я выдохнул и осторожно вылез из кровати. Форкх меня дери, ещё и двух часов ночи нет, а мне не спится.

– М-м-м? – промурчала Соня.

– Спи-спи, – прошептал я.

Натянув брюки и свитер, я тихо вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. И пошёл по коридору к лестнице.

В один момент я подумал, что нам отдали лучшую из гостевых спален. Ту самую, что располагалась рядом с хозяйской спальней. Новый князь Новочеркасский уважил дорого гостя…

Да, эта мысль пришла мне в голову, когда, проходя мимо массивной двустворчатой двери, я услышал за ней приглушённые стоны новой княгини Новочеркасской.

Молодцы ребятки! Несмотря на все трудности сегодняшнего дня, не забыли о консумации брака.

Мысленно пожелав Арвину успехов, я спустился по лестнице.

В холле меня встретил охранник.

– Как мои ребята? – коротко спросил я.

– Одни отдыхают, ваше сиятельство. Другие несут службу.

– Понял. Я к ним.

По мощёной дорожке я прошёл к гостевому домику. Входная дверь была не заперта.

– Господин? – удивлённо уставился на меня Вадим. Я зашёл в тот момент, когда он вместе с Васей Антохиным осматривал свой космодоспех.

– Ага. Всем привет. Дежурите?

– Только вернулся с вылета, – ответил Вадим. – Поменяли топливный картридж, на всякий случай.

– Ясно, – кивнул я и остановился перед белоснежным космодоспехом, стоявшим посреди гостиной возле дивана лазурного цвета.

– Аскольд, что-то случилось? – удивлённо спросил Вася. Я перевёл взгляд на него. Объёмные мешки под глазами Антохина, свидетельствовали, что он давно нормально не спал. Но из техников с нами здесь только он и Маша Роднина – днём они были на приёме в честь свадьбы друзей, а сейчас заняты работой. Хотя Маша, судя по всему, спит, как и ещё пятеро космодесантников.

Четверо космодесантников из отделения Вадима, должно быть, патрулируют небо над Новочеркасском.

– Аскольд? – голос Васи прозвучал встревоженно.

– Прости, задумался, – хмыкнул я. – Хочу облачиться. Не спится мне. Дай, думаю, полетаю.

Вася и Вадим изумлённо уставились на меня. Эх, не хотел я волновать людей своим странным поведением. Но… Форкх меня дери. Война уже идёт. Пусть мы и не сидели без дела, пусть и предприняли несколько важных шагов, я не могу унять клокочущую в груди жажду.

Жажду битвы, жажду деятельности… Не могу я унять нетерпение, что охватило меня! Ведь после нашей победы… После нашей победы планета Земля будет готова войти в космическую эру.

Спустя полторы минуты в доспех был облачён не только я, но и Вадим.

Когда мы вышли из домика, к нам навстречу спешили десять человек, возглавляемые единственным Гуру Новочеркасского княжества – боярином Алексеем Константиновичем Махмудовым.

Вид этого невысокого мужчины с длинными закрученными усами, напомнил мне о том, что на территории усадьбы Платовых сейчас находятся представители аж трёх княжеских фамилий: Александриты, сами Платовы и Ромодановские. Последние вместе с Урусовыми заявили о том, что согласны сражаться на нашей стороне сразу же, как мы на нашем импровизированном съезде закончили смотреть выступление Годунова.

Забавно, что великий князь Киевский – родной дед Сони и покойного императора Игоря, официально присоединился к нам лишь после этих двух родов. Александр Иванович Аксаков не слишком-то торопливый…

Но я рад, что он всё-таки решился быть с нами. А значит, минус один министр на стороне Годуновых.

Минус второй Министр – отец Кати Морозовой. Он передал мне, что имеет желание принять нашу сторону, но не лично, а через своего зятя великого князя Казанского.

Катя же, наоборот, улучив момент, шепнула, что они с нами.

Ну а кроме неё, ещё двое аристократов встретились со мной тайно.

Больше никто к нам пока официально не присоединился.

Убедив Махмудова, что в данный момент усадьбе ничего не угрожает, я наконец взмыл в небо.

Форкх меня дери… Как же здорово.

Чуть сбавив скорость, я открыл забрало, подставив лицо потокам воздуха.

Однако ощущение лёгкости от полёта быстро угасало, уступая место напряжению в преддверии боя.

Я закрыл забрало. Велел подлетевшему Вадиму лететь вправо, а сам направился влево.

Возможно, со стороны могло показаться, что я напрасно жёг топливо. Может быть. Однако я привык полагаться на свои предчувствия и доверять своему внутреннему голосу.

И всё же за полчаса полётов я никого не обнаружил, кроме других космодесантников, следящих за воздушным пространством.

– Господин, вам всё же стоит отдохнуть, – связался со мной через рацию Вадим, когда мы вдвоём зависли недалеко от усадьбы. – Зачем вы себя изводите?

– Гляди, – усмехнувшись, я указал вниз. – Не один я такой странный, верно?

С территории усадьбы в небо взмыл космодесантник. Я бросился ему наперерез. В итоге мы с Арвином зависли в воздухе в трёхстах метрах над землёй, друг напротив друга.

Оба одновременно подняли забрала.

– Тоже не спится, да? – бодро спросил он.

– Слушай, ну ладно я, – усмехнулся я, – но ты-то куда? У тебя праздник как-никак.

– Не бойся. Уверяю тебя, у Юли претензий ни к кому не возникнет, – он подмигнул мне.

– Не сомневаюсь,

Взгляд Арвина вдруг стал предельно серьёзным.

– Вот и началось, Аск. То, к чему мы все так долго готовились. Я очень рад, что могу вновь сразиться с тобой плечом к плечу против могучего врага, – проговорил он.

– Мне приятно слышать твои слова. Но, прошу тебя… Не забывай, что сейчас всё уже не так, как раньше. Ты не первый Меч Империи, а я не наследный принц.

– Будь уверен, дружище, я прекрасно это понимаю. Ну что, князь Енисейский, продолжим патрулирование?

– Продолжим, князь Новочеркаский.

Мы пожали друг другу руки и скрыли лица за забралами.

– Бах!

До слуха донёсся глухой взрыв далеко внизу, слева от нас.

Затем ещё один справа.

А через секунду, прямо передо мной в трёх километрах вспыхнуло пламя.

Форкх меня дери… Там ведь разместили на ночь Волынских!

Ну что ж… Предчувствия в очередной раз меня не подвели.

В бой!