Текст книги "Жемчужина Авиньона"

Автор книги: Элейн Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава двенадцатая

Жофрей придвинулся к Катарине поближе, и она беспокойно заерзала в своем кресле. Его рука обхватила ее плечи, а одним из коротких с обкусанными ногтями пальцев он принялся водить по ее открытой шее от плеча до уха. Незадолго до этого, когда назойливый граф дважды откровенно сжал ее бедро, она решила выбрать меньшее, как ей казалось, из зол. Граф, наконец, отвернулся от нее и принялся о чем-то оживленно беседовать с Хью. Катарина подумала, что теперь вздохнет свободнее, но Жофрей продолжал настойчиво прижиматься к ней.

– Мсье Жофрей, – сказала она, стряхивая с руки воображаемое насекомое, – вы ведь добрый друг графа, не правда ли?

– Да, он мой должник.

Катарина нежно улыбнулась ему.

– В таком случае, может быть, вы используете свое влияние на графа, чтобы убедить его сменить циновки в зале. Весь вечер какой-то докучливый жучок ползает по моей шее и меня это настолько нервирует, что, боюсь, я не смогу дольше это выносить. Если и в комнатах творится такое же…

Палец, елозивший по ее шее, замер. Жофрей Уинфри откашлялся и отхлебнул пива.

– Я буду счастлив поговорить с ним об этом.

– О, благодарю вас. А теперь я должна идти, сегодня был трудный день, а завтра, по словам Хью, будет еще тяжелее.

– Вы должны позволить мне проводить вас.

– Нет, спасибо, вы и так сегодня слишком добры ко мне, – уверила его Катарина, быстро поднимаясь. Она хотела уйти как можно быстрее в надежде, что Жофрей, изрядно накачавшийся к тому времени вином и пивом, не поспеет за ней. Но она ошиблась – Жофрей мгновенно вскочил и, схватил ее за руку, зашептал ей на ухо:

– Я настаиваю, дорогая Катарина.

Катарина в панике бросила умоляющий взгляд на Хью, но тот сидел погруженный в свои мысли, невидящим взглядом уставившись перед собой. Она посмотрела в дальний угол зала, где незадолго до того видела Аврила, но мальчик куда-то исчез. Прежде чем Катарина смогла привлечь к себе хоть чье-нибудь внимание в Большом Холле, Жофрей крепко ухватил ее под локоть и в мгновение ока взлетел с ней по ступенькам на галерею. Когда они уже находились в коридоре, ведущем к спальням, он крепко прижал ее к себе, так, что она ощущала на шее его разгоряченное дыхание.

– Но, право, Жофрей, не стоит, – воскликнула она, – вы и так сегодня уделили мне слишком много внимания.

– В таком случае вы не откажете мне в небольшой награде, дражайшая Катарина.

– Но я не понимаю…

– О, прекрасно понимаешь! Или ты бережешь все свои поцелуи для Хью Вунэ? – Катарина вздрогнула, застигнутая врасплох его словами. – Ага, я вижу, я был прав, ты отказываешь мне в своих милостях, но с удовольствием даришь их Вунэ. Не ты ли, милая Катарина, говорила мне, что не можешь ничего позволить себе, потому что помолвлена.

– Но это так! Я помолвлена! – Катарину охватила паника. Он вел ее по темному коридору, освещенному лишь редкими факелами в железных подсвечниках, прикрепленными к холодным каменным стенам.

– Чепуха! Многие помолвлены или замужем, это ничего не значит, моя дорогая. Я давным-давно узнал, что законы брака важны только для папы и его священников. Мне приходилось утешать множество жен и невест. Я умелый любовник, Вунэ и вполовину не таков, как я.

– Хью не любовник мне! – возмущенно воскликнула Катарина. Она остановилась как вкопанная, решив, что больше не сдвинется с места и не позволит Жофрею Уинфри сделать еще хотя бы шаг по направлению к ее комнате. – Пускай вам и приходилось утешать жен тех, кто отправился воевать, но я не одна из них. Я помолвлена и собираюсь предстать перед моим будущим мужем нетронутой. Я буду любить его, и хранить ему верность.

Не успев договорить, Катарина почувствовала неискренность своих слов.

Она еще никогда не задумывалась всерьез о своем будущем замужестве. Ей придется предстать перед священником и поклясться в любви и верности, но это будет неправдой, потому что она любит Хью! Она полюбила его с той минуты, как впервые увидела, теперь она в этом не сомневалась. Она любила его все те годы, когда он воевал в Святой Земле, она любила его и сейчас. Жофрей Уинфри тоже почувствовал фальшь ее слов, и в глазах его загорелся победный огонь.

– Вот видишь, Катарина, мы с тобой одного поля ягоды. Мы даем клятвы, но не выполняем их, принимаем законы, но не живем по ним. Плоть так слаба! Я сказал, что уезжаю в Святую Землю, но неужели я такой болван, чтобы проводить время в этом Богом проклятом месте, когда я мог наслаждаться изысканными кушаньями в императорском дворце на Босфоре и ублажать свое тело лобзаньями восточных красавиц, готовых явиться по первому моему зову. А теперь я возвращаюсь во Францию героем! Победителем! Крестоносцем! Я не хуже любого другого, я лучше, потому что знаю эту жизнь. Все кругом фальшиво, мы направо и налево твердим, что стремимся к добру и справедливости, но на самом деле, мы – всего лишь пленники собственных страстей! – он ухмыльнулся и пожал плечами. – Так что же лучше, Катарина? Признать правду или скрывать ее?

Катарина отрицательно покачала головой. Мир был не таким, как он представлял его себе. Существует любовь и честность, существует благородство и люди, которые обладают им. Хью был именно таким человеком, а люди, подобные Жофрею Уинфри, не способны увидеть хорошего в других. Поэтому они смотрят на таких, как Хью, с ненавистью и стараются где только можно навредить им. Катарина не верила ни одному его слову. Да, она полюбила человека, с которым не могла соединить свою судьбу, но это ее слабость и вина. Хью здесь ни при чем. Она поедет в Страсбург, выйдет замуж за своего барона и будет ему верной женой. И если по ночам она будет с любовью вспоминать о Хью, то это ее крест и она будет нести его.

– Ну, поцелуй же меня, Катарина, – в темноте коридора он притянул ее к себе. Крепко держа ее, чтобы она не вырвалась, он впился в ее губы. От него пахло вином и пивом, и к горлу Катарины подкатила тошнота.

Она уперлась руками ему в грудь, и что было силы, оттолкнула его. Однако Жофрей Уинфри ждал слишком долго. Он тщательно все спланировал и был уверен в победе. Еще ни разу в его жизни не было случая, чтобы он не мог преодолеть сопротивление женщины. Если они сопротивлялись, он применял силу. И хотя Катарина и была самой красивой дичью из всех, за кем ему приходилось охотиться, он не собирался менять тактику. Он знал слабые стороны женщин, умел пробудить в них все самое темное, и они часто подпадали под его власть. Они могли протестовать, кричать и плакать, но их крики всегда переходили в стоны наслаждения. Руки, отталкивающие его, прижимали к себе крепче и не хотели отпускать. Он знал, как заставить их просить о продолжении, знал, как заставить их платить. Его мать хорошо обучила его.

Катарина упиралась изо всех сил, но Жофрей прижимал ее к себе все крепче, с такой силой впившись ей в губы, что у нее заболела шея. Она услышала треск рвущейся материи, и жадные руки зашарили у нее по груди.

Со слезами на глазах она пыталась вырваться из его железных объятий. Это не может случиться! – кричало все в ней. Этого не может произойти. Жофрей поднял ее на руки и, продолжая целовать, быстро понес в сторону ее комнаты. В отчаянии она изо всех сил укусила его за губу. Жофрей вскрикнул и отпрянул. Катарина судорожно хватала ртом воздух, но передышка была недолгой.

– Так ты любишь, когда делают больно? – прошипел он с холодным блеском в глазах. – Я умею это. – Быстрым движением он ухватил ее за волосы и с такой силой запрокинул ей голову назад, что ей показалось, что шея ее сейчас сломается. Он быстро наклонился и впился зубами в нежную грудь.

Катарина хотела закричать, но голова ее была так сильно запрокинута, что она не смогла издать ни звука. Лицо Жофрея снова появилось перед ней.

– Тебе понравилось это, Катарина? Понравилось, потому что я не слышал крика боли. Это хорошо, я заставлю тебя биться в экстазе. Ты будешь умолять, чтобы я продолжал. У тебя больше никогда не будет такого любовника, мы будем любовниками.

Я буду приезжать к тебе в аббатство. Это будет чудесно. Настоятельница и ее глупые монахини будут учить тебя, как быть хорошей женой, а я под этой самой крышей буду учить тебя, как тосковать по боли. Мне будет не хватать тебя, когда ты поедешь к своему старику барону в Германию. Даже в Константинополе я не встречал женщины, равной тебе. Ты бесподобна, Катарина! Бесподобна. Если ты еще и умна, ты научишь своего барона тому, чему научу тебя я. Он будет очень счастлив, уверяю тебя.

– Жофрей, не делай этого, – взмолилась Катарина. – Хью поклялся защищать меня. Он убьет тебя не моргнув глазом.

Его пальцы сомкнулись на ее шее, так что девушка слышала гул крови в ушах, не в силах вдохнуть.

– Хью ни о чем не узнает, верно? – прошипел он ей в ухо. – Верно, Катарина?

Она напрягла все свои силы и покачала головой. Он отпустил ее горло, и она, наконец, смогла вдохнуть живительного воздуха.

– А теперь, – сказал он спокойно, – пригласи меня в свои покои.

Катарина знала, что никогда не сможет сделать этого. Скорее она умрет здесь, в темном коридоре чужого замка, чем позволит этому безумцу воспользоваться ею. Она открыла уже рот, чтобы сказать ему об этом, как в это мгновение что-то просвистело над ее головой, и она увидела, как стрела вонзилась в перекрытие в дюйме от уха Жофрея.

Рыцарь отшвырнул ее в сторону, как будто она была ненужной игрушкой, и быстро осмотрелся по сторонам.

– Что такое?!

В двух родах [15]15
  Род – старинная мера длины, ок. 5 метров. (Примеч. пер.).


[Закрыть]от них стоял Аврил. В руках он держал старенький лук, стрела которого была нацелена прямо в сердце Жофрея Уинфри.

– Отойдите от нее, – дрожащим голосом крикнул он.

– Ах ты, сопливый недоносок, – выдохнул Жофрей. – Да я тебе все кости переломаю, – трясясь от ярости, он двинулся на пажа.

– Не подходите! – воскликнул мальчик, натягивая лук посильнее. Оружие дрожало в его руке, но он держался изо всех сил.

– Ты кого решил испугать, мальчишка?! Рыцаря-крестоносца?

– Вы не были в крестовом походе!

Жофрей громко расхохотался.

– И ты решил, что поэтому можешь тягаться со мной? – он сделал еще шаг.

– Стойте! Я предупреждаю вас, господин. Вы угрожаете моей госпоже, и я убью вас, если вы немедленно не уйдете. Даю вам возможность, мсье Жофрей, спасти свою жизнь.

Жофрей взревел и бросился на мальчика. Катарина закричала, увидев, как они покатились по полу. Затем раздался сдавленный стон. Рыцарь перекатился на бок, и Катарина с ужасом увидела, что из груди его торчит стрела.

Она подбежала к мальчику и помогла ему подняться.

– С тобой все в порядке? – спросила она дрожащим голосом.

Мальчик кивнул, не в состоянии говорить. Рядом с ними зашевелился и застонал Жофрей. Струйка крови вытекла у него изо рта, смешиваясь с той, что уже натекла на пол из раны на груди.

– Я умираю! – прохрипел он, как бы не веря в случившееся. – Я умираю из-за тебя, мальчик, и из-за твоего глупого рыцарства! Ты что, ничего не понимаешь? Да она ничуть не лучше остальных женщин. Она позволяет все этому надутому индюку, которого ты считаешь богобоязненным и благородным. Понимаешь, все! А ты убил меня только потому, что я тоже захотел попробовать, какова она на вкус! – он засмеялся, и вместе с последним смехом отлетела и его душа.

Катарина и Аврил стояли в коридоре и смотрели на мертвеца, лежащего перед ними. Катарина судорожно пыталась запахнуть на себе разорванное платье и тунику. Ее била крупная дрожь. Аврил тоже весь трясся, и Катарина притянула его к себе.

– Какой ты глупый, – прошептала она и разрыдалась. – Он же мог убить тебя!

– Нет, – тихо ответил мальчик, – это я собирался убить его.

– Что же теперь делать? – спросила Катарина после долгого молчания. – Если все узнают, что Жофрей мертв, граф…

– Мы никому не скажем, – кивнул Аврил. – Он был другом графа, а мы находимся на его земле. Граф может не поверить нашим объяснениям и убьет нас.

– Я могу сжечь его одежду, а ты положи лук туда, где взял его, а что делать с телом? У нас с тобой не хватит сил, чтобы унести его отсюда. Бесполезно, Аврил. С минуты на минуту кто-нибудь может войти сюда и увидеть его.

– Нет, – горячо возразил мальчик. – Я знаю еще двоих пажей, которые ненавидели мсье Жофрея. Я им доверяю. Вы можете подождать, пока я разбужу их? – Катарина кивнула. – Я мигом, – прошептал Аврил и помчался по коридору.

Некоторое время Катарина стояла без движения, пытаясь обрести самообладание. Сознание ее отказывалось принять случившееся. Она потеряла счет времени. Она не могла понять, часы или только минуты прошли с того момента, как она ушла из Большого Холла. Чем больше она смотрела на распростертое перед ней тело Жофрея Уинфри, тем нереальнее казалось ей все происшедшее. Она стояла над безжизненным телом, принадлежавшим человеку, с которым провела весь сегодняшний вечер. Она подумала, что отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас как можно дальше от замка графа де Невиля.

От тягостных мыслей ее пробудил звук торопливых шагов. Сердце Катарины застучало, как бешеное, но она не могла сдвинуться с места, руки и ноги отказывались повиноваться ей.

В свете факелов появился Аврил, а с ним еще два пажа. Мальчик подбежал к Катарине, а двое его товарищей, раскрыв в изумлении рты, смотрели на открывшееся перед ними зрелище.

– Ради всего святого, Аврил! – воскликнул один из них. – Ты убил рыцаря короля Людовика!

Аврил нетерпеливо отмахнулся от них:

– Вы со мной? В таком случае давайте поможем моей госпоже. Она в беде! – мальчики закивали. – В таком случае хватайте его за ноги, – приказал Аврил.

Паж постарше покачал головой.

– Нет, Аврил, так не пойдет. Не потащим же мы его по коридорам!

– У тебя есть другой план? – поинтересовалась Катарина.

– Конечно, – кивнул тот. – Мы находимся неподалеку от выхода в одну из башен. Если мы оттащим его туда, то сможем сбросить в ров. Пройдет не один день, прежде чем его обнаружат, если обнаружат вообще.

– Неплохо придумано, – согласился его товарищ. Они быстро сняли с него окровавленную куртку, взяли его за ноги и потащили в сторону башни, понимая, чем рискуют, если кто-нибудь увидит их. Катарина присоединилась к ним. Вчетвером они в считанные минуты втащили его на парапет, затем поднатужились и перевалили тело через стену. Раздался громкий всплеск, и они замерли, ожидая крика часового, привлеченного шумом. Однако охрана замка не привыкла, что опасность может таиться прямо здесь, за стенами, и никто не поднял тревоги.

Бегом вернувшись обратно в коридор, Катарина собрала окровавленные циновки и вместе с курткой Жофрея быстро отнесла их в свою комнату. Бросив их в огонь, она сидела и молча смотрела, как последние свидетели бесславного конца Жофрея Уинфри превращаются в дым. Когда от вещественных доказательств преступления остался только пепел, Катарина вернулась на место происшествия. Пажи уже постелили свежие циновки. Все было спокойно в тихом коридоре и никто бы не смог сказать, что несколько минут назад здесь разыгралась кровавая драма. Аврил унес лук. Катарина не спрашивала, где он взял его, да и не хотела знать этого. Больше всего ей хотелось сейчас забыть о сегодняшней ночи, представить себе, что ничего этого просто не было. Она не представляла, что скажут окружающие об исчезновении Жофрея завтра. Катрина скажет, что ничего не знает об этом. Аврил защитил ее, а она защитит мальчика, чего бы ей это ни стоило.

Глава тринадцатая

– Клянусь святым Франциском! – пробормотал Хью. – Когда я найду Уинфри, то подвешу его за пальцы ног, и он будет висеть так, пока не объяснит, где можно пропадать столько времени!

С утра у рыцаря было испорчено настроение. Во-первых, оказалось, что две лошади охромели, что сделало невозможным ранний отъезд, а теперь куда-то запропастился Жофрей Уинфри.

– Аврил! – рявкнул он.

– Да, мой господин?

– Где госпожа Катарина?

– В часовне, молится перед отъездом. Если хотите присоединиться, то служба только началась.

Хью отрицательно потряс головой. Он не присутствовал на мессе ни разу с тех пор, как вернулся во Францию, и сейчас не имел ни малейшего желания сделать это. Многое накопилось в его душе, в чем бы он не хотел признаваться на исповеди.

– Кстати, – спросил он, – что произошло прошлой ночью?

Аврил почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились.

– Прошлой ночью, господин? О чем вы?

Хью бросил на него раздраженный взгляд.

– Я видел, как ты последовал за Катариной и мсье Жофреем. Полагаю, ты убедился, что она благополучно добралась до своей комнаты?

Аврил энергично кивнул.

– Конечно, мой господин.

– И ты не видел его с тех пор?

– Нет, господин.

Хью озадаченно посмотрел на него.

– Что с тобой сегодня? – поинтересовался он. – Ты что-то неразговорчив. Обычно ты торопишься передать все новости и сплетни, которые умудряешься узнать, а сегодня, словно язык проглотил. Впрочем, неудивительно, ведь вчера было полнолуние. Здесь все словно заколдовано.

Аврил пожал плечами.

– Могу я вернуться к работе, господин? Мне еще многое надо закончить.

– Иди и проследи, чтобы, как только месса закончится, Катарина была готова к отъезду.

– Думаю, это будет нетрудно, господин, – кивнул Аврил, направляясь в сторону конюшен.

Хью удивленно посмотрел вслед юному пажу.

– И что это он имел в виду? – пробормотал он. Впрочем, у рыцаря не было времени гадать, что значат странные слова мальчика, так как краем глаза он заметил, что к нему приближается граф де Невиль.

– Надеюсь, вы спали хорошо? – осведомился граф слащавым тоном, в котором не было ни капли искренности.

– Замечательно, благодарю вас.

Граф задрал голову, оглядывая чистое голубое небо, на котором сегодня не было ни облачка.

– Чудесный день для поездки, не правда ли? – заметил он. Хью промолчал, а де Невиль продолжал. – Особенно, когда возвращаешься в объятия той, на которой вскоре должен жениться!

Граф говорил, предпочитая не смотреть Хью в глаза и делая вид, что его чрезвычайно интересует все происходящее во дворе его замка.

– Я так рад, что у нас было время побеседовать прошлой ночью. Это многое прояснило, не так ли, мсье Хью?

– Если вы полагаете, что, учитывая ваше желание владеть Понтуазом, я поеду к Людовику и скажу ему, что отказываюсь от замка и титула, то вы глубоко ошибаетесь, – спокойно сказал Хью.

Граф напрягся, что было заметно, несмотря на толстую мантию, в которую он был сегодня одет.

– Значит, вы не подумали о возможных неприятностях, которые угрожают вам, мсье Хью! У меня есть влиятельные друзья, и я хочу получить Понтуаз!

Хью с непроницаемым лицом повернулся к графу и заговорил с ледяным спокойствием:

– У меня тоже есть влияние при дворе. Разве я не говорил об этом? Впрочем, это не имеет значения, так как угрозы никогда еще не могли меня испугать. Мне не раз уже угрожали, и я умею справляться со своими врагами. Понтуаз мой, имейте это в виду. Не ошибитесь, граф, я буду защищать свои права и свою собственность, – не дожидаясь ответа, Хью пошел прочь от графа, в ярости сжавшего кулаки.

Глядя в широкую спину Хью, де Невиль с ненавистью подумал, что не сдастся без боя. Он уже потерял всякую надежду завладеть Понтуазом, но Жофрей Уинфри подсказал ему одну возможность, которую он собирался теперь использовать, чего бы ему это ни стоило. Не все еще потеряно, и этот дурак Вунэ еще увидит, что де Невиля не остановить грубыми угрозами. Резко повернувшись на каблуках, он бросился в дом, едва не сшибив с ног мальчика-слугу.

– С дороги, тупица! – рявкнул граф и отвесил мальчику звонкую пощечину. Слуга, рассыпавшись в извинениях, поспешил, было прочь, но граф остановил его:

– Стой! Найди господина Жофрея Уинфри и немедленно пришли его ко мне.

Мальчик помчался исполнять приказание, а граф отправился к себе, громогласно требуя немедленно прислать к нему писца.

– Составь письмо! – приказал он, когда писец появился перед ним.

– Кому будет отправлено письмо, мой господин?

– Госпоже Адели де Пизан, в замок Понтуаз.

* * *

Хью решил, что ждать дольше он не может. Куда бы ни исчез Уинфри, он не счел нужным предупредить кого-нибудь о своем отсутствии. Пока шли его поиски, Хью стало известно, что тот вчера отправил куда-то своего пажа. А теперь Жофрей и сам исчез, не потрудившись поставить его в известность.

– Аврил! – позвал он своего верного пажа. – Передай графу, что мсье Жофрей может нагнать нас по дороге в Париж, а может возвращаться домой. Пусть поступает, как хочет.

Решив, что сделал все от него зависящее, Хью поискал глазами Катарину. Девушка уже сидела верхом на своей лошадке и помахала ему рукой. Подъехав к ней, он дал своим людям сигнал к отправлению.

Когда всадники проезжали по мосту, Катарина почувствовала, как ладони ее вспотели, а по спине пробежал холодок. Она не отважилась бросить взгляд в мутную воду под ними, в страхе, что увидит там белое, мертвое лицо, смотрящее на нее.

Как и накануне, погода была ясной и солнечной, и с каждой новой милей, отдалявшей их от замка графа де Невиля, дышать девушке становилось все легче, но она ни на минуту не могла забыть о трагических событиях прошлой ночи. Ей не хотелось разговаривать, и все утро она ехала в молчании.

В полдень отряд остановился перекусить. Времени развести костер и приготовить горячую пищу не оставалось, так как надо было наверстать упущенное время. Мужчины даже не спешивались, они достали из сумок по куску вяленого мяса и по ломтю хлеба и наскоро подкрепились, запив все это вином, которым были наполнены небольшие меха. Сидя на коврике, который Хью постелил для нее на маленькой освещенной солнцем полянке, Катарина смотрела, как мужчины едят сухое безвкусное мясо.

– Поешь, – предложил Хью, наклоняясь к ней.

– Сегодня я что-то не голодна.

– Не голодна? И это говорит девушка, которая вчера чуть не упала в обморок от одного запаха пищи?

Катарина рассмеялась.

– Боюсь, та пища, что мы ели вчера, больше соответствует моим вкусам. Мне еще надо привыкнуть к тому, что едят в походе.

– И все же я хотел бы покормить тебя, – настаивал он. Катарина обреченно кивнула и с удивлением обнаружила, что ее собираются кормить вовсе не вяленым мясом. Хью положил перед ней свой боевой топор, на широком блестящем лезвии которого лежал небольшой круг свежайшего сыра, гроздь винограда с прозрачными алыми ягодами, пара ломтей свежего хлеба с маслом и соты с медом, который тут же начал таять на солнце.

– Хью! – в восторге воскликнула она. – Откуда у тебя такая роскошь?

– Было нетрудно уговорить графского повара приготовить что-нибудь вкусное в дорогу для прекрасной дамы, – ответил он, радуясь тому, что сумел доставить ей такое удовольствие.

Катарина запустила тонкий палец в мед и с наслаждением облизала его, закрыв глаза и запрокинув голову, чтобы полностью отдаться такому наслаждению, как поедание сладостей, тем более, что не кто иной, а ее любимый рыцарь преподнес их ей.

Она прогнала мучившие ее все утро мысли, ей так хотелось, чтобы все было спокойно и хорошо, пока они не достигнут Шантильи. «Господи, дай нам это время!» – молилась она беззвучно. – «Дай нам эти оставшиеся часы! Мне ведь должно хватить их на всю жизнь!»

Открыв глаза, Катарина увидела, что Хью внимательно смотрит на нее. Он медленно опустился возле нее на одно колено, и она подумала, что он собирается поцеловать ее, как он сделал это в Авиньоне, а потом у реки. Но она ошиблась. Он отрезал кусочек сыра, положил его на хлеб и протянул ей.

– Для моей прекрасной дамы, – мягко сказал он.

– А я твоя прекрасная дама? – спросила Катарина.

– Поешь, – только и сказал он. – Путь до следующего замка неблизкий.

Катарина закусила губу.

– А мы обязательно должны останавливаться в замке? Провести ночь на свежем воздухе кажется мне куда более привлекательной мыслью.

Хью недоверчиво взглянул на нее.

– Ты предпочтешь спать на земле, в палатке, а не в мягкой постели под теплым пуховым одеялом? – он покачал головой. – Но даже если это и так, я же знаю, что ты скорее будешь голодать, чем питаться вяленым мясом.

Катарина попыталась объяснить ему, почему ей пришла в голову такая мысль:

– Хью, мне совершенно нет дела до графа де Невиля, но он вел себя вчера просто отвратительно. Я знаю, что не во всех замках хозяева таковы, но, по правде говоря, мне не хотелось бы еще раз встретить подобного человека. Ты сам говорил мне, что никогда нельзя быть уверенным в том, какого человека встретишь.

Обдумав слова Катарины, Хью кивнул.

– Ты права, граф де Невиль – странный хозяин. Честно говоря, будь моя воля, я бы всегда проводил ночи, под открытым небом, и раз ты считаешь так же, то так тому и быть.

Девушка облегченно вздохнула:

– Спасибо тебе, Хью.

Потянувшись к ней, он взял ее руку и нежно поцеловал.

– Это самое малое, что я могу сделать для моей госпожи.

При этих словах сердце Катарины забилось от радости. Она знала, что скоро пути их разойдутся, но она любила его и хотела знать, что и он испытывает к ней те же чувства. Посмотрев в сторону сгрудившихся за едой рыцарей, она спросила:

– Как ты думаешь, они считают нашу дружбу чем-то дурным?

– Они видят только, что мы едем вместе да иногда делим трапезу. Не думаю, что это можно считать чем-то непристойным.

– А ты?

– Я?

– Да, – мягко сказала Катарина. – Ты не думаешь, что нехорошо нам проводить столько времени вместе, если я должна выйти замуж за другого?

Хью поднял с земли веточку и молча начал крутить ее в пальцах. Катарина ждала. Она не могла забыть слова Жофрея о том, что они с Хью – любовники. Было ли это плодом больного воображения Жофрея Уинфри, а может, ее чувство к Хью просто видно со стороны? Ей надо было знать, что думает по этому поводу Хью.

Тишина становилась напряженной и, наконец, Хью ответил:

– У них нет причин думать так. Все знают, что ты едешь в аббатство, а оттуда в Страсбург, где выйдешь замуж. Я просто сопровождаю тебя.

Катарина не стала больше задавать ему вопросов, хотя ответ Хью и не удовлетворил ее. Они с Хью разделили трапезу, которую он приготовил для нее, и все оставшееся до вечера время болтали о всяких незначительных вещах. Несколькими часами спустя, когда солнце еще не село, Хью отдал распоряжение разбить лагерь.

– Я думала, мы будем ехать до темноты, – удивленно сказала Катарина. – Неужели мы нагнали упущенное время?

Хью тряхнул головой.

– Нет, мы отстаем, но я думаю, что если мы приедем днем позже, монахини не будут очень расстраиваться. Любая поездка может затянуться. Кроме того, было бы неплохо сегодня поесть свежего мяса. Я хочу взять Бастона и Гриера и попробовать выследить оленя. Ты ведь не отказалась бы от вкусного ужина? – он весело подмигнул девушке.

Та в ответ рассмеялась.

– Нет, мой господин. Вы же знаете мой аппетит.

Хью осмотрел ее с ног до головы и усмехнулся:

– Послушай, Катарина, куда же ты деваешь всю эту пищу? Ты же худенькая, как воробушек.

– Зато я довольно тяжелая, – возразила она.

– Ну, об этом судить буду я, – он обхватил ее пальцами за талию и с легкостью поднял в воздух. Она была так тонка, что пальцы его рук касались друг друга. Если бы он захотел, то мог бы легко поднять ее одной рукой. Она само совершенство, подумал Хью, поставив девушку на землю. Она была легкой, как птичка. Он обожал ее зеленые, как у горного льва, глаза и любовался кожей цвета свежих сливок. Огненно-рыжие волосы ее горели в лучах заходящего солнца. Если бы он мог прижать ее к себе и покрыть поцелуями с ног до головы. Только от того, что он находился рядом с ней, все в нем трепетало от нежности и любви. Но он знал, что не имеет права на эту любовь, и должен хранить ее в себе, не показывая никому, как он страдает.

Поставив Катарину на землю, он отступил на шаг.

– Ты легкая, как перышко, – сказал он и, не добавив ни слова, пошел к рыцарям, ждавшим его распоряжений.

* * *

У плеча Катарины тут же появился Аврил.

– Я поставлю вам палатку, госпожа, но на это уйдет некоторое время. Может, развести пока костер?

– Не стоит, Аврил. Ты обращаешься со мной так, как будто я ничего не умею. Делай свое дело и не думай обо мне.

– Госпожа Катарина? – спросил мальчик, понизив голос. – С вами все в порядке? Я хочу сказать, после того, что произошло прошлой ночью… – он замолчал.

– А с тобой? – вопросом на вопрос ответила она.

Аврил расправил плечи и нахмурил брови.

– Я сделал бы это снова.

Катарина улыбнулась и обняла мальчика за плечи.

– Я знаю. Спасибо тебе, Аврил.

К ним подошел Гладмур, огромный неуклюжий мужчина, который служил отцу Катарины, сколько она себя помнила. Не зная, куда девать глаза от смущения, он обратился к девушке:

– Госпожа Катарина, простите мне мою дерзость, но не окажете ли вы мне милость, сыграв со мной партию в шашки?

Катарина удивленно посмотрела на вассала.

– У тебя с собой есть шашки?

– Да, госпожа. Я очень люблю играть в них, когда представляется такая возможность.

– А что, среди тех, кто едет с нами, нет ни одного, кто хотел бы сыграть с тобой?

Ковыряя носком башмака землю, Гладмур развел огромными ручищами и пожал плечами:

– Для меня было бы честью сыграть с вами, госпожа.

– С удовольствием, Гладмур, но ты должен признаться, почему попросил об этом именно меня.

– Лучше будет, если мы все будем проводить некоторое время в вашем обществе, госпожа Катарина. Мы тут поговорили с остальными… – он помедлил и выпалил. – Кто знает, куда подевался мсье Жофрей. А он давеча очень много болтал о вашей дружбе с господином Хью. Если он вернется, мы сможем сказать, что все проводили время с вами.

Катарина кивнула.

– Значит, вы беспокоитесь о моей репутации?

– Что вы, госпожа, – он весь зарделся от смущения. – Мы доверяем господину Хью и не верим всем этим россказням. Но будет лучше, если вы сыграете со мной в шашки, чтобы заставить замолчать злые языки.

Когда Хью, Бастон и Гриер вернулись в лагерь, таща с собой на длинной жерди добытого кабана, было уже темно, а из кучки сгрудившихся у костра людей доносились громкие возгласы и смех, перемежаемый изредка витиеватыми ругательствами. Подойдя к костру, Хью похлопал по плечу Весли дю Фона и спросил:

– Кто выигрывает в кости?

Весли взглянул на него и ухмыльнулся.

– Это не кости, Хью. Госпожа Катарина уже трижды обыграла Гладмура в шашки, а он считается лучшим игроком в Авиньоне! Мы опасаемся, что вскоре он лопнет от досады.

Войдя в круг зрителей, Хью поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Катарина своей дамкой «съедает» последнюю шашку соперника.

– Вот и все! – сказала она с победным блеском в глазах.

– Но, мадемуазель, – запротестовал Гладмур. – Как получилось, что вы снова выиграли? Здесь какое-то колдовство!

Катарина добродушно рассмеялась и подмигнула ему.

– Ты же не спросил меня, насколько я сильна в шашках, когда предлагал сыграть партию. Я не знала, что когда играешь с тобой, нужно обязательно проигрывать. Может, сыграем снова? Я согласна дать тебе еще один шанс.