Текст книги "Эльфийская месть"

Автор книги: Элейн Каннингем

Глава 24

После того как все раны были перевязаны, а погибшие возвращены лесу, лесные обитатели отправились на север. По общему согласию они решили основать новое поселение на Лебяжьей Поляне, где останутся жить и Эльманесси, и Сулдаски. После сражения всем стало ясно, как важно объединить свои силы.

Эрилин и Ганамед шли рядом. Полуэльфийка все еще была слаба, но сознание выполненной миссии поддерживало ее, как ободряло и послание, переданное Амарилом.

Ни она, ни литари никогда не отличались склонностью к болтовне, кроме того, каждому из них было о чем подумать.

Девушка вспомнила, что ей снова придется просить друга о помощи. Теперь ей было легче обратиться к литари с просьбой. С ее помощью лесные племена осознали необходимость сотрудничества, и попросить или предложить поддержку уже не казалось чем-то необычным. Теперь лесные жители ощущали себя единым целым.

– Прежде чем я покину владения лесного народа, я должна сделать еще кое-что, – сказала Эрилин. – Когда-то ты сказал, что настанет день и мне придется перешагнуть границу между двумя мирами. Этот день настал, но мне нужна твоя помощь.

Ганамед на мгновение всмотрелся в ее глаза, а затем кивнул, выражая согласие и одобрение.

– Я перенесу тебя на Эвермит, – пообещал он.

Королева Амлауруил с беспокойством взглянула на свой мизинец: кольцо на нем подавало беззвучный сигнал тревоги. Это кольцо многие годы оставалось на ее пальце и должно было предупреждать о том, что кто-то вошел через волшебные врата, находившиеся в отдаленном уголке дворцового парка. Это же колечко могло мгновенно перенести ее туда вместе с любыми спутниками. Но Амлауруил не побоялась бы отправиться туда и одна. Она не была хрупкой и беспомощной, чтобы нуждаться в опеке и защите. Амлауруил и сама была могущественной защитницей безопасности Эвермита. Она знала секреты древней эльфийской магии и обладала волшебными силами, которыми одарил ее Селдарин. Немного нашлось бы храбрецов, которые могли одолеть законную правительницу Эвермита.

Амлауруил кивком подозвала писца и двух личных стражников, а затем повернула кольцо. Все четверо тотчас оказались на тенистой лесной поляне. Там их ожидали двое: огромный серебристо-серый литари и высокая стройная лунная эльфийка. Но ни один из них не заметил появления королевы.

Эрилин с восхищением оглядывала родину своих предков. Лужайка пестрела лесными цветами, над которыми порхали многочисленные мотыльки; древние дубы шелестели темно-зеленым убором позднего лета. Если бы не аура волшебства, пронизывающая воздух наравне с солнечными лучами, такую картину можно было бы отыскать во многих девственных лесах.

– Эвермит, – прошептала Эрилин.

– Я оставлю тебя и вернусь, когда ты закончишь свои дела, – сказал Ганамед и исчез.

Эрилин ощутила призыв Лунного Клинка и опустила взгляд: от меча распространялся бледно-голубой туман. Она проследила взглядом за туманом и замерла от удивления. Призрачные струйки, словно пальцы благоговейного странника, тянулись к мерцающему овалу магических врат. Только однажды Эрилин приходилось видеть нечто подобное, но она запомнила это на всю жизнь. Этот дар ее мать передала волшебному мечу непреднамеренно – связь между миром людей и миром эльфов.

– Кто ты, что осмелилась посягнуть на этот мир?

Вопрос мог показаться резким, если бы не благозвучность голоса, произносившего эти слова. У Эрилин перехватило дыхание. Голос далеким эхом отозвался в ее сердце и напомнил о колыбельной, которую мать напевала своей маленькой дочке в далеком прошлом. Ручеек звездного света – почему-то именно с ним сравнивала Эрилин голос своей матери. В только что прозвучавших словах звенела и переливалась та же прозрачная чистота.

Эрилин обернулась и оказалась перед Амлауруил Лунный Цветок, королевой Эвермита.

Тогда настала очередь эльфийки замереть от удивления.

– Амнестрия?! – прошептала она с тоской и восторгом одновременно.

Ее реакция озадачила Эрилин. Полуэльфийка никогда не считала себя похожей на свою мать. Но королева мгновенно поняла ошибку, и ее лицо снова приняло выражение царственного спокойствия. Как заметила Эрилин, и сама Амлауруил не слишком походила на Амнестрию. Черты лица королевы казались более утонченными, а ее волосы наводили на мысли о шелке и пламени. Она была высокой, даже выше полуэльфийки, и обладала неброской неземной красотой, напомнившей Эрилин женщин из клана литари. Кроме того, если королева и предпочитала одиночество, как и ее дочь, она явилась в сопровождении двух золотых эльфов, явно стражников, и пожилого лунного эльфа – писца или советника.

Что ж, в одном они были единодушны – каждая увидела в другой Амнестрию. Сама Эрилин никогда не верила, что королева эльфов согласится признать между ними родственную связь. Что ж, пусть будет так. У нее есть немало других забот.

Арфистка обнажила Лунный Клинок и опустилась на колено. Волшебный меч лег на траву у ног королевы.

– Я Эрилин Лунный Клинок, дочь и наследница меча Амнестрии из Эвермита. Пока огни Миф Драннора горят в этом мече, он будет верно служить народу эльфов и его королеве.

Над поляной надолго воцарилась тишина. Амлауруил застыла, подобно статуе из мрамора и лунного камня. Эрилин понимала ее. Все Лунные Клинки были связаны обетом служения эльфам, но королева вряд ли могла принять присягу клинка, не признав ту, кто им владеет. Эрилин заговорила снова, и ее слова дали возможность гордой королеве достойно выйти из затруднительного положения. Полуэльфийка достала пергамент с посланием королевы, переданный через Каррейга Макумайла, и положила его рядом с мечом.

– Я исполнила долг посланника Эвермита и пришла сюда, чтобы отчитаться,

– Поднимись и рассказывай, – наконец заговорила королева.

Она жестом отослала стражников и предложила писцу присесть на ствол упавшего дерева.

Эрилин сжато, но подробно рассказала обо всех событиях, произошедших в Тефирском лесу. Когда она умолкла, королева задала несколько вопросов. Наконец Амлауруил удовлетворенно кивнула.

– Это не совсем то, о чем я просила, но ты поступила правильно.

– В таком случае разреши мне попросить вознаграждение, – спокойно сказала Эрилин. – Каррейг Макумайл говорил, что уполномочен обещать все, что бы я ни попросила. Должна сказать, что ничего не имею против такого благородства, но в будущем, прежде чем подписывать подобные послания, не мешало бы оговорить пределы награды.

Ее слова развеселили королеву.

– Ты определенно дочь Амнестрии, – улыбнулась она. – Она тоже всегда говорила то, что думала. Хотя я вижу в тебе и большое сходство с отцом.

– То, что ты видишь, касается только меня, – так же спокойно отозвалась Эрилин. – Я не суп, который приготовили, смешав в горшке разные продукты. А что касается моего отца, то мы впервые встретились три зимы тому назад. – Полуэльфийка помолчала и дотронулась до драгоценного камня в рукояти вновь обретенного меча. – Ты и твои приближенные позаботились об этом.

В ее словах не было и намека на обвинение – только простое изложение фактов. По приказанию Амлауруил волшебный камень сняли с Лунного Клинка, и две его части были поделены между отцом и матерью Эрилин. Такое разделение предотвращало от посягательств на сохранность эльфийских врат, но в то же время лишило Эрилин семьи и знаний о могуществе меча.

Но королева не отвела взгляд.

– Ты, наверно, не раз удивлялась, что мы не разыскали тебя после смерти Амнестрии.

– Нет.

Амлауруил приподняла брови.

– Ты не склонна облегчить мне задачу. Что ж, я в твоем положении вела бы себя точно так же. Всем известно, что потомки от смешанных браков не допускаются в островное королевство. Ты должна понять. Эвермит – наше последнее убежище, последний оплот, где мы можем не опасаться вторжения людей. Многие эльфы, особенно те, кто занимает высокое положение по праву рождения, опасаются вредного влияния людей на наши традиции и культуру. Полуэльфы сами по себе не представляют угрозы, но предубеждения слишком сильны. Мы не можем делать исключений, даже для тебя. Возможно, особенно для тебя.

– И все же я здесь, – заметила Эрилин.

– Да.

Королева надолго замолчала, и в ее взгляде мелькнуло сожаление. Впервые черты ее лица исказились.

– Ты отлично справилась. Насколько мне известно, никто не смог в одиночку раскрыть все могущество Лунного Клинка. Если бы мы заранее знали о твоих способностях владеть волшебным оружием, мы поступили бы по-другому. Конечно, мы знали, что меч Амнестрии перейдет к тебе, но не ожидали…

– Что я выживу? – сухо закончила Эрилин.

– Немногие эльфы соответствуют требованиям Лунных Клинков, – заметила королева. – Многие мечи спят долгие столетия, и лишь горстка Лунных Клинков проявляет свое могущество. Некоторые эльфы отказываются от своего наследства, и это не считается зазорным. Мы не могли и предположить, что ребенок от смешанного союза сможет принять вызов.

– Но вы позволили мне попытаться, заранее зная, что я могу погибнуть. Я впервые обнажила Лунный Клинок, ничего не зная о требованиях, которые накладывает владение подобным оружием.

– А если бы знала, то поступила бы иначе?

В вопросе королевы прозвучал вызов, и Эрилин поразилась проницательности Амлауруил. Полуэльфийка не могла отрицать справедливость ее слов и ответила жестом фехтовальщика, признающего получение удара.

– Что сделано, то сделано, и пусть все остается на своих местах, – сказала Эрилин. – Но я здесь не просто так. Моя мать восхищалась своим младшим братом, а потому я назвала принца Ламруила своим наследником. Не известишь ли ты его об этом наследстве? И пожалуйста, позаботься, чтобы принца обучили надлежащим образом. Я взяла в руки Лунный Клинок, будучи совершенно неподготовленной, и не хочу, чтобы кого-то еще ожидало такое испытание.

И снова королева надолго задумалась.

– Я все сделаю, – пообещала она. – От имени своего сына я благодарю тебя за оказанную ему честь. – Амлауруил помолчала, подыскивая слова. – Ты упомянула о вознаграждении, – напомнила королева, желая перевести разговор на более понятные темы. Эрилин твердо встретила ее взгляд.

– Я хочу получить во владение большой участок земель, лежащий к востоку от Тефирского леса, от границ Спалзирского замка до истоков реки Сулдаскон. Прикажи своим агентам – Арфистам или кому-то еще – приобрести эту землю.

– Ты требуешь высокую плату, – заметила королева.

– Судя по слухам, богатства Эвермита неисчислимы. А ты сказала, что я могу требовать все, что захочу.

Королева взглянула на Эрилин с любопытством.

– А как ты собираешься поступить с этой землей?

В ответ Эрилин запустила руку в сумку и достала оттуда пригоршню семян: кленовых крылаток, сосновых шишек и желудей.

Долгое время королева и полуэльфийка молча изучали друг друга.

– Твое требование будет выполнено. Земли будут записаны на твое имя, и ты можешь распоряжаться ими по своему желанию

Эрилин поклонилась и прошла к тому месту, где исчез Ганамед.

– Подожди минуту, – попросила ее королева. – От имени народа эльфов я принимаю твою присягу и твой меч. Можешь и дальше служить эльфам так, как делала до сих пор.

Полуэльфийка обернулась к королеве. Она выхватила Лунный Клинок из ножен и подняла его в истинно эльфийском салюте.

Две женщины еще некоторое время стояли лицом к лицу, но им больше нечего было сказать. Вряд ли они еще когда-нибудь встретятся, и Амлауруил не могла выказать большей признательности, чем она это сделала только что. И это было больше, чем надеялась Эрилин.

Словно почувствовав, что ее задача выполнена, на поляне появился серебристый литари. Вместе с ним Эрилин унеслась в его укромный мир, а затем обратно в Тефирский лес.

Королева осталась на поляне и долго смотрела на мерцающие врата, через которые на Эвермит проникла полуэльфийка. Поскольку положение королевы требовало большой ответственности, Амлауруил не могла не думать о безопасности. Раньше ей никогда не приходило в голову, что этими вратами могут воспользоваться Серебряные Тени. До сих пор ни один литари не был замечен в предательстве, но следует все же принять меры.

Амлауруил нагнулась за оставленным Эрилин пергаментом. Она рассеянно развернула свиток и бросила взгляд на аккуратные строки. Внезапно ее глаза остановились на одной букве, и королева изумленно моргнула. Тонкий, почти незаметный штрих превратил выбранное полуэльфийкой имя «Лунный Клинок» в «Лунный Цветок», клановое имя королевского семейства.

– Капитан Макумайл, – прошептала Амлауруил, моментально узнав автора подделки.

Но ожидаемого гнева по поводу такого святотатства она почему-то не почувствовала. Амнестрия была потеряна для Амлауруил, но дочь ее дочери заслужила доверие эльфов… и ее клана.

– Эрилин Лунный Цветок, – тихонько прошептала королева.

Хотя она понимала, что ни один эльф Эвермита не должен услышать от нее таких слов, Амлауруил понравилось, как звучит это имя.

Спустя несколько дней все, кто принимал участие в битве под предводительством Зоастрии, собрались на рассвете у восточной границы Тефирского леса. Пришли все: лесные эльфы, Эльманесси и Сулдаски, литари, даже фавны и кентавры. Не хватало только Джилла и Кендела Лифбоуэра. Они сочли свою миссию выполненной, и, поскольку дворфу не терпелось снова увидеть своих родичей, двое приятелей накануне вечером отправились в путь.

Все собравшиеся принесли с собой правнуков Кормантора – семена древних деревьев, которые через столетия должны были превратиться в шикарный лес. По сравнению с тем, чего лишился лесной народ, по сравнению с тяжелыми испытаниями это было немного, но каждое дерево связывало их с утраченной родиной и должно было олицетворять новый союз племен с литари и другими обитателями леса. После пережитых бед необходимо обновление.

Весь долгий летний день они трудились сообща и в полном согласии, что было редкостью для лесного народа. С наступлением ночи все укрылись под знакомым пологом леса.

Когда закончился ужин и стихли песни и легенды, Амарил отыскал Эрилин и пригласил прогуляться. В полном молчании они шли до тех пор, пока не очутились на краю только что посаженного леса. Это место, в котором перемешивались надежды на будущее и воспоминания о прошлом, показалось самым подходящим для разговора.

– У меня есть для тебя послание от Ротомира, – заговорил Амарил. – Ему нелегко было бы высказать все самому, и я предложил свою помощь. Я взялся за это поручение с радостью.

– Так ты теперь глашатай старейшины? – поддразнила его полуэльфийка.

Амарил слегка улыбнулся, но сохранил серьезность.

– Народ Тефирского леса предлагает тебе место в своем поселении. Присоединяйся к нашему клану и живи под сенью деревьев, посаженных твоими собственными руками. Оставайся со своим народом, – негромко закончил он.

– Одна часть моей души с радостью принимает это предложение, – искренне ответила Эрилин. – И частица души останется здесь. Но посмотри вокруг, – сказала она, указывая рукой на молодые саженцы и холмики свежевскопанной земли, где лесные обитатели посеяли семена новых надежд. – Ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть, как растут деревья. Но я эльфийка только наполовину и уйду раньше, чем сомкнутся между собой ветви этих дубков. И в других местах меня ждут дела. Подобно литари, мне дано жить между двумя мирами. Ты открыл мне, что у меня эльфийская душа, но мой путь и мое сердце принадлежат людям. Лишь одно я могу тебе обещать, – добавила она, вынимая из старинных ножен Лунный Клинок. – Пока огни Миф Драннора горят в этом мече, герой всегда будет возвращаться в Тефирский лес в дни великих испытаний.

Эрилин показала эльфу новую яркую руну, которая недавно зажглась на лезвии, и убрала меч.

– Мне дано было добавить новое свойство Лунному Клинку. Оно состоит в следующем: когда обитатели Тефирского леса попадут в беду, носитель этого меча придет им на помощь. Скорее всего, это буду уже не я. Моя жизнь не так уж длинна, а я желаю вам долгих лет спокойствия и после того, как уйду к своим предкам.

Амарил кивнул и заключил ее в объятия. Эрилин приникла к нему, ни о чем не забыв, ни о чем не жалея. Ее эльфийская душа навсегда будет связана с лесом. Возможно, когда-нибудь в будущем, она действительно вернется, ее сущность пополнит силу волшебного оружия. Но, как призналась она своему другу-эльфу, сердце Эрилин принадлежало другому, и к нему вела ее дорога.

Глава 25

Лето перевалило на вторую половину, когда экипаж лорда Хьюна въехал в город через северные ворота Зазеспура. В Глубоководье, северном городе, соперничающем с Зазеспуром, время было потрачено не зря. Хотя по сравнению с прошлыми годами продажа южных вин несколько уменьшилась. Да и задумки относительно гильдий наемных убийц и воров не оправдали ожиданий лорда Хьюна, что доставило ему немалое огорчение, поскольку именно эти организации были излюбленными инструментами Рыцарей Щита. Сам он был признан агентом Рыцарей Щита и выслан из Глубоководья. Кроме того, Рыцари Щита лишились еще одного своего очень ценного агента. Леди Люция Тион была также изгнана из города. Теперь Рыцарям Щита потребуется немало времени, чтобы внедрить очередного агента в высшее общество Глубоководья.

Но даже при всех этих осложнениях лорд Хьюн надеялся извлечь из сложившейся ситуации кое-какую выгоду. Сам он больше не имел права вступать на земли Глубоководья, но это никак не отразится на морской торговле между севером и югом. А жители Глубоководья еще не оправились после гибели урожая, появления ужасных чудовищ, разогнавших всю лесную дичь и уничтоживших большую часть домашнего скота, и политической нестабильности. Излишков урожая в Зазеспуре и товаров южных ремесленников с нетерпением ожидают на северных рынках. Кроме всего прочего, лорд Хьюн прихватил с собой изгнанного агента и всю дорогу на юг мысленно подбирал подходящую этой женщине роль в своих собственных замыслах.

Люция Тион, бывший агент ордена Рыцарей Щита в Глубоководье, представляла для Зазеспура исключительный интерес: она была одним из немногих выживших членов свергнутой королевской семьи, хотя и довольно дальней их родственницей. В Зазеспуре общественное мнение уже постепенно склонялось в пользу роялистов, и кто знает, каких высот может достичь честолюбивый человек, имея супругу с таким происхождением? Кроме благородного происхождения леди Люция обладала редкостной красотой и острым практическим умом. Было время, когда лорд Хьюн с удовольствием проводил время в ее компании. Теперь, получив над женщиной полную власть, он был в восторге.

Естественно, ни о чем подобном он не стал говорить своей спутнице. В краю своих гонителей Люция Тион могла ожидать самого жестокого преследования, вплоть до казни, а потому в течение всего путешествия потратила немало сил, чтобы завоевать расположение лорда Хьюна. Старания красивой, благородного происхождения женщины льстили самолюбию мужчины, и лорд Хьюн не собирался облегчать ей задачу.

Но как ни стремился он поскорее устроить свою «гостью» в загородном поместье, в первую очередь лорд Хьюн велел направить экипаж к одной из своих городских контор. Сначала дела, потом удовольствия!

Войдя в помещение, он кивнул служащим и приказал позвать старшего писца. К удивлению лорда Хьюна, на его зов явился калишитский парень – его новый ученик из семьи паши Балика.

– Добрый день, лорд Хьюн, – приветствовал его Хашет. – Надеюсь, поездка в Северные Земли прошла благополучно?

– Где Акниб? – прервал его Хьюн.

На лице парня появилось скорбное выражение.

– Он мертв, мой господин, – прямо ответил Хашет. – И пусть всех воров и предателей постигнет та же участь. Но вам не обязательно выслушивать эту историю из моих уст. Известие о вашем возвращении пришло сегодня утром. В кабинете вас ожидает герцог Хембреон.

Башмаки лорда Хьюна на мгновение приросли к полу. Герцог переносил все переменчивые бури политической жизни Зазеспура со стойкостью векового дуба. Он происходил из старинного рода и обладал неимоверным богатством, да и сам отличался непреклонным характером и обостренным чувством чести, что отражалось на всех без исключения поступках. Герцог смотрел на свое участие в деятельности Рыцарей Щита как на необходимое дополнение к своим обязанностям перед обществом. Кроме того, он был одним из высших руководителей этого ордена. Все эти сведения пронеслись в голове Хьюна, пока он старался стряхнуть оцепенение.

При появлении лорда Хьюна герцог поднялся с кресла и протянул ему руку.

– Вы сослужили отличную службу нашему городу, – произнес он.

– Вся моя жизнь посвящена службе, – уклончиво ответил Хьюн, искоса поглядывая на своего молодого помощника.

Хашет незаметно кивнул, словно советуя продолжать в том же духе.

– Как вы распорядились, лорд Хьюн, – заговорил Хашет, – в ваше отсутствие я постарался выяснить, кто из ваших служащих может быть связан с нелантарскими пиратами. Как вы и подозревали, этим негодяем оказался Акниб. Двое из числа пиратов сейчас находятся в темнице и готовы присягнуть, что их нанял Акниб и при этом обещал расплатиться информацией о графике выхода судов и их маршрутах. Но это не единственное его преступление. Он вас обкрадывал, собирая незаконную мзду с караванов. Что он собирался сделать с награбленными средствами, я сказать не могу.

– У Акниба всегда было слишком развито самомнение, – задумчиво заметил Хьюн, надеясь, что такая оценка будет соответствовать замысловатому сценарию молодого ученика.

– Писец не ограничивался продажей сведений пиратам. Он затеял торговлю вооруженными судами, ведя переговоры с капитаном наемников по имени Бунлап. Что еще хуже, эти двое пытались навести тень преступления и на вас.

– Вот как? – воскликнул лорд Хьюн, в душе удивляясь дерзости молодого человека.

Как ни странно, но герцог Хембреон принял разыгранный спектакль за чистую монету. Он встал со своего места и снова пожал руку Хьюну.

– Благодаря вашим усилиям город получил в свое распоряжение пятнадцать кораблей. Позвольте вас поблагодарить от имени всех жителей Зазеспура.

Хьюн пробормотал слова признательности и проводил герцога до дверей. Вернувшись, он вопросительно прищурился на своего помощника.

– Почти все, что я сказал, истинная правда, – с честным видом заявил Хашет. – Акниб подворовывал деньги и был в сговоре с капитаном наемников. Но после того как вы наняли Бунлапа для охраны лесорубов, он занервничал и собрался смыться. Он купил себе проезд до Лантана. Защищая ваши интересы, я приказал убить обоих – и Акниба, и Бунлапа, а корабли, как конфискованный товар, передал Совету Лордов. Они бы все равно о них узнали. Лучше остаться героем, чем идти под суд.

– Ты проявил исключительную лояльность, – скривился лорд Хьюн.

– А какая мне выгода навлекать на вас подозрения? – довольно убедительно ответил молодой человек. – Кроме того, Рыцари одобрили мою инициативу и пообещали подумать о моем вступлении в ряды ордена. Таким образом, защищая ваши интересы, я позаботился и о себе.

Хьюн, явно изумленный таким поведением, недоверчиво покачал головой.

– А как ты вышел на герцога Хембреона? Откуда узнал, что он пользуется влиянием среди Рыцарей Щита?

– Дворцовые сплетни, – солгал Хашет, вспоминая монету, лежащую в его кармане. Он хотел произвести впечатление на Хьюна своими связями среди обитателей дворца. – Это одно из преимуществ рождения. Но вы должны узнать еще кое-что. К вашим делам проявили интерес Арфисты. Вот тогда я понял, что проблему надо решать как можно скорее. Арфистов убедить труднее, чем герцога Хембреона.

– Хорошая работа, – раздался приятный женский голос.

Хьюн поднял голову, он уже почти забыл о Люции Тион.

– У тебя новый талантливый союзник, дорогой лорд. Возможно, ты не будешь возражать и против третьего? Каких только высот в Тефире не смогут достичь три умные головы?

Хьюн посмотрел на красивую женщину и молодого южанина с профилем хищной птицы и согласно кивнул.

– Познакомься с моим учеником, дорогая, – обратился он к Люции. – Хашет, перед тобой Люция Тион. Тебе наверняка знакомо это имя, и ты понимаешь, что произносить его за этими стенами до определенного момента может быть очень опасно. Со временем, я думаю, это имя принесет нам удачу.

Несколько секунд все трое напряженно вглядывались в лица друг друга.

В глазах Люции вспыхнула радость: теперь она знала, какую роль уготовил ей Хьюн. Открыв ее имя, лорд Хьюн не только оказывал обоим некоторое доверие, но и подвергал смертельной опасности. Теперь все трое были связаны невидимыми узами. Одной только фразой Хьюн дал понять Люции, что принимает ее предложения, но и напомнил, что ее судьба всецело зависит от него. Более того, от него не укрылся и заинтересованный взгляд, брошенный украдкой в сторону молодого помощника. Что ж, если Люция собирается завоевывать положение в Тефире при помощи своих чар, тем лучше для него.

– Тебе не стоило убивать Акниба, – мягко упрекнул Хьюн Хашета. – Он не блистал особым умом и был совершенно чужд амбиций. Он выполнял свои обязанности достаточно хорошо и проявил такую верность, которую можно отыскать только у четвероногих блохастых друзей. Такого человека нелегко заменить. Я предполагал, что ты захочешь его убрать, но все же надеялся, что этого не случится. Но это твоя единственная ошибка. Испытание пройдено почти отлично.

– Ис-испытание? – заикаясь, переспросил Хашет.

– Конечно, – самодовольно ответил Хьюн. – Неужели ты думал, что я позволю тебе самостоятельно распоряжаться своим флотом? Должен заметить, я не в большом восторге от твоей сделки с пиратами, но ты заплатишь за тот корабль из собственного жалованья. Во всем остальном ты поступил точно так, как я и предполагал. Флот теперь находится в руках Совета Лордов. Я все равно не мог оставить его себе – слишком большой риск, что о нем узнают завистники. Но купцы Тефира получат немалую выгоду от этих судов, пока Совет будет платить за его содержание. А кто, по-твоему, глава гильдии морских торговцев и влиятельный член Совета? Кто будет контролировать действия вооруженного эскорта?

Понимание, а вместе с ним и страх отразились на лице молодого человека; он понял, что далеко не так умен. Мысль о том, что он действовал по плану лорда Хьюна – и наверняка под его пристальным контролем, – одновременно потрясла и унизила Хашета.

– Но как?… – начал он.

– Как? – холодно переспросил Хьюн. – А вот для того, чтобы это узнать, тебе еще предстоит учиться. Ты неплохо взял старт. Если хочешь занять высокое положение в ордене Рыцарей Щита, надо постараться. Можешь начать с рассказа о твоей красивой Арфистке и ее планах относительно Зазеспура.

Эрилин попрощалась с Хашетом через несколько дней после сражения. Арфистка выслушала его путаные объяснения, но решила не вмешиваться. Она забрала оставленную на его попечение лошадь и с радостью покинула южный город.

Сначала Эрилин не собиралась заезжать в Зазеспур, но Тинкерсдам вошел во вкус военных действий и решил, что беспокойный Тефир как нельзя лучше подходит для испытаний его опасных игрушек. Феррет тоже отправилась в город, намереваясь свести счеты с лордом Хьюном, но после долгого разговора с принцем Хашетом, похоже, отказалась от своих планов.

Зато в ту же самую ночь от руки неизвестного и никем не замеченного убийцы погиб правящий Зазеспуром паша Балик. Ходили слухи, что его предал кто-то из приближенных, поскольку стражники не заметили, чтобы мимо них проходил убийца. Единственной уликой оказался длинный шелковый разноцветный шарф вроде тех, которыми придворные дамы украшали свои тюрбаны.

И на следующее утро Хашет стал полноправным членом ордена Рыцарей Щита, заплатив за доказательство своей преданности интересам лорда Хьюна цену, которая многим людям могла показаться слишком высокой.

Эрилин выехала из города еще до рассвета и не знала о произошедших событиях. С легким сердцем она выехала из городских ворот и поскакала на север – домой. Впервые в жизни она не сомневалась, какому миру принадлежит ее сердце.

Не успела Арфистка отъехать от стен Зазеспура, как услышала шум боя. Невероятно, но лязгу оружия вторил знакомый тенор. Эрилин тряхнула поводьями и понеслась вперед.

По мере приближения к месту схватки до нее стали долетать слова песни. Судя по разухабистой мелодии, это были какие-то частушки, показавшиеся ей смутно знакомыми.

 
Мы собрались почтить кончину паладина,
Честнейшего и лучшего из всех.
Он шел прямым путем и с твердой волей,
Но вот погиб, как если б грешен был.
Он выступил один на орды людоедов,
Без колебаний обнажил могучий, грозный меч.
Не дрогнул он, не отступил назад.
А надо было попросту подумать!
 

Знакомое чувство восхищения с примесью раздражения заполнило сердце полуэльфийки. Эта насмешливая песенка могла принадлежать только одному человеку. Эрилин спрыгнула с лошади и, обнажив Лунный Клинок, побежала к дерущимся.

Но разыгравшаяся на дороге битва скорее была пародией на сражение, чем настоящим боем. В центре стоял Данила и, скрестив руки на груди, наблюдал, как нанятая им стража бьется с бандой грабителей. Свое участие в битве он ограничил пением, что, по его мнению, должно было пробудить в участниках боевой дух. Хотя какой боевой дух могла пробудить эта насмешка над балладой, Эрилин даже не пыталась себе представить.

Данила не заметил приближения полуэльфийки и продолжал петь:

 
Небесные врата открылись пред героем;
Наш паладин вознесся без преград.
Со всем своим прямолинейным пылом
Он тотчас осудил роскошный пир и ласковых девиц.
Хоть мы лишились грозного бойца,
Оплакивать героя мы не будем.
А если вы хотите плакать, посочувствуйте богам,
Принявшим утомительного гостя!
 

Оказывается, участие Данилы в битве не ограничивалось его музыкальными способностями. В перерывах между куплетами он творил несложные заклинания, которые вносили смятение в ряды противников. На глазах Эрилин один бандит внезапно рухнул лицом в грязь, поскольку на его башмаках сами собой связались шнурки. Полуэльфийка не смогла удержаться от смеха. Молодой маг, заслышав мелодичный эльфийский смех, резко поднял голову. При виде Эрилин его лицо вспыхнуло от радости, как вспыхивает небосвод под первыми лучами солнца. Данила обнажил меч и ринулся в бой, пытаясь пробиться к девушке сквозь толпу дерущихся.

С губ Эрилин сорвался вздох. Данила довольно хорошо управлялся с мечом, но пока не достиг вершин боевого искусства. Полуэльфийка подняла Лунный Клинок, и над дорогой прозвенел боевой эльфийский клич.

Неожиданное вмешательство ошеломило неудачливых грабителей. Появление эльфийской воительницы окончательно сломило их решимость. Бандиты дрогнули и бегом ретировались на восток, к холмам. А там, мрачно усмехнулась про себя Эрилин, их уже поджидал один талантливый алхимик, ищущий цель для испытания своих новых опасных устройств.