Текст книги "Стрекоза для покойника"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

}– Это еще что за фигня? – спросила она у него шепотом.}

}Тишина, царившая в коридоре, подавляла. В ней, как волокна мяса в желе холодца, застыли спрессованные секунды, складывающиеся в столетия, нет, тысячелетия! Повышать голос здесь казалось кощунством.}

}Кот коротко мяукнул и посмотрел на потолок. Лука посмотрела туда же, но ничего не увидела. Она опять поймала себя на том, что ей не страшно. Да, непонятно, да, раздражает, бесит! Не по ней ощущать себя беспомощным котенком на разъезжающихся лапах, а у нее лапы разъезжаются с того самого момента, как она узнала о том, что она приемная дочь!}

}Решительно шагнув к коту, она подхватила его под мышку и двинулась вперед. Пахло сыростью и пылью. От основного коридора отходили ответвления, вдоль их стен стояли треноги, на которых лежали тусклые цилиндры. Разглядеть их Луке никак не удавалось, а сворачивать с пути казалось глупостью. Коридор пересекся с другим. На каменных плитах пола блеснули рельсы. Вдали послышался шум, и Лука предусмотрительно отступила к стене. Какой смысл бежать и прятаться в месте, где ее вообще не должно быть? Спустя несколько минут, погромыхивая, подъехал смешной поезд, состоящий из двух вагончиков. «Паровозика» у поезда не было – на передней части первого вагона располагалась панель с горящими огоньками, запрятанная под стекло. Поезд остановился прямо рядом с девушкой. Та переглянулась с котом, прочитала в его глазах настороженное одобрение и залезла на сиденье, обтянутое искусственной кожей. Состав тронулся мягко, дробно стуча по рельсам, покатил в глубину подземелья, и Луке наконец удалось рассмотреть «цилиндры» – на подставках под определенным углом лежали винные бутылки, покрытые толстым слоем пыли. Кое-где они же были запрятаны в специальные ниши в стене. Но больше всего здесь было бочек. Огромные, окованные широкими металлическими полосами, они лежали пирамидами друг на друге, и на самой нижней из них была прикреплена табличка с цифрами и текстом. Ехали долго и быстро. Лука не успевала читать, что написано на табличках, и уже устала изумляться размеру помещений, переходящих одно в другое, когда поезд остановился перед неприметной дверью в стене. На дверь ванной комнаты она никак не походила!}

}Вольдемар тихонько муркнул, стек на пол и остановился у двери, поглядывая на нее. Лука спрыгнула с подножки вагончика. Толкнула створку. За спиной поезд прощально загудел и укатил в темноту. Впереди маячил призрачный свет. Мерцающей дорожкой падал на камень, указывая путь. Кот первым ступил на него. Сияние сделало его похожим на привидение, но он никак не походил на Стражей Эммы Висенте – ни ртутно-синего блеска, ни смешных «металлических» крыльев за спиной. Красный контур кошачьего тела был повторен голубым, словно в одном коте прятался другой, синхронно повторяющий движения первого. Какая-то мысль мелькнула у Луки и тут же пропала – девушка ступила в свет и начала светиться сама. От рук и одежды сияние исходило как пар, кожа казалась полупрозрачной. Все это сильно напоминало сюрреалистический сон, однако пол ощутимо холодил ступни даже сквозь подошвы тапочек, а от древних стен резко пахло стылым камнем.}

}Но внезапно холод кончился: Лука шагнула через высокий порог и оказалась в круглом помещении, наполненном светом факелов и сотен свечей, стоящих на каменных выступах стен. В центре, в бочке, торчало белое разлапистое растение, больше похожее на скелет и украшенное лампадками из разноцветного стекла. Вокруг него на некотором отдалении возвышались высеченные из камня кресла. Одно пустовало. В другом клубилась странная полупрозрачная субстанция, напомнившая Луке показанную Яром на кладбище претку. Остальные были заняты.}

}– Встань рядом с лозой, дитя, – прозвучал хриплый, но сильный голос.}

}Говорила смуглая пожилая дама, одетая в черное широкое платье и закутанная в цветастую шаль. На худых запястьях – массивные золотые браслеты, на высокой скульптурной шее – многочисленные мониста. Непонятно, как и носить-то такую тяжесть!}

}– Мулло пусть остается с тобой!}

}Вольдемар прижал уши и заворчал.}

}– Цыц! – прикрикнула она на него. – Не твое место и не твой вопрос!}

}Лука на всякий случай вновь взяла кота на руки и подошла к бочке. Вблизи растение еще сильнее напоминало белую кость, иссушенную ветром и временем. Неприятное зрелище.}

}– В 1165 году эта лоза понесла плоды, – заметив ее взгляд, заговорила дама, – она была сильна и упорна, тянулась к свету, питаясь соками земли Риоха-Алавеса. Только филлоксера смогла убить ее, и случилось это лишь в 1865-м. Она стоит здесь как символ.}

}– Символ чего? – уточнила Лука. Она бы еще спросила – кто такая филлоксера, но понимала, этот вопрос сейчас не главный.}

}Собеседница улыбнулась.}

}– Того, что рано или поздно все заканчивается. Помолчи и дай посмотреть на себя!}

}Лука прищурилась на взгляд глубоких темных глаз, но промолчала. Что ж, пусть они смотрят на нее, а она пока посмотрит на них!}

}Разные, как стихии, и такие же опасные. Женщины – и ни одного мужчины. Четыре явные азиатки, три темнокожие, с неодинаковой степенью черноты кожи – от коричнево-шафранового до иссиня-черного, остальные светлокожие, но непонятно откуда. В разнообразных одеяниях – как современных, так и явно традиционных. Пустое кресло тревожило взгляд. Так нарушает покой внезапно занывший зуб. А в кресле с туманной сущностью неожиданно обнаружилась еще одна женщина – полупрозрачная. Несмотря на эфемерность, четкие сияющие линии – словно кто-то рисовал голубой и золотой красками – позволяли разглядеть не только ее одеяние, но и черты лица. Заметив, что Лука разглядывает ее, она озорно улыбнулась.}

}«У меня сегодня день рождения, – раздался в голове у девушки голос, – а ты – мой подарок!»}

}«Ну вот еще, – фыркнула Лука, крепче прижимая к себе кота, – не собираюсь быть чьим-то подарком!»}

}«С характером? – вмешался другой голос. – Это неплохо! Мирела, я – за!»}

}«Упряма, скрытна и злопамятна… – задумчиво добавил еще один. – Я – против!»}

}«Несдержанна! Против».}

}«Девушку никто не учил, а ошибки расстраивают ее! Я – за!»}

}Они обсуждали Луку беззвучно и так, словно ее здесь не было. Вспоминали случаи из детства, шалости и провинности, тайные мысли, которые есть у каждого и которых каждый стыдится, добрые дела и слова, происшествия во снах, лужу с живыми облаками и головастиков из глины, ласковый язык огня в печи и… трагедию, произошедшую с братом.}

}Осознав, что они знают про нее ВСЕ, Лука решила, будто попала на Страшный суд, и ЭТИ сейчас решают, куда определить кандидатку: в рай или в ад. Последнее, скорее всего! Кошачье тело на руках тоже было напряжено. Вольдемар странным судиям не доверял и готов был биться за хозяйку до последнего. Непонятно, кто кого из них успокаивал больше – Лука, нервно почесывая кота за ушами и прижимая к себе, или Вольдемар – тихонько мурлычущий и ободряюще втыкающий когти в ее плечо.}

}– Мы можем спорить до хрипоты, – вслух сказала Мирела и зябко запахнула шаль. Мониста устало звякнули. – Эммы нет, значит, кворум не соблюден. Но ждать мы не можем – Альберран решила покинуть этот мир, а желание духа – закон! Нужно принимать решение!}

}– Сестры позволят мне сказать?}

}Лука вздрогнула. Ее будто током прошило – так звучал в реальности голос призрачной Альберран. Сразу вспомнилась слышанная где-то фраза: «По ком звонит колокол? Он звонит по тебе!»}

}– Говори, – за всех ответила Мирела.}

}– Девушка необразованна, но мы все видели, как чутко она воспринимает погрешности бытия. Она может сколько угодно ошибаться в личной жизни, однако на них реагирует верно! Кто из вас, сестры, может сказать обратное?}

}Ответом было молчание.}

}– Как и положено, я провела слияние со всеми кандидатками в ковен, – продолжила Альберран. – С этой девушкой мы пробовали целительство, подвернулся подходящий случай – молодой ведьмак, зараженный ядом альгуля. Опыт оказался самым удачным из всех. Кроме того, она молода, а значит, у нее будет много времени на обучение и приобщение к мудрости. Я за то, чтобы дать ей шанс!}

}– Сестра, мы всегда уважали и уважаем твое мнение, – церемонно склонив голову, заговорила одна из азиаток, сидящих напротив, – но голоса разделились поровну. Голосовать без Эммы при равном разделении голосов нельзя, так же как и ждать, когда она сможет явиться перед нами в свой день рождения – в сорок дней со дня смерти. Я предлагаю рассмотреть другую кандидатку!}

}Лука смотрела на нее в некотором обалдении. Слова звучали не на том языке, который был ей родным, но она понимала их! Знание пришло неожиданно – каждая из присутствующих говорила на своем наречии, однако это не доставляло им проблем в общении.}

}Альберран поднялась. Странно смотрелась призрачная фигура, висящая в воздухе. Ног у нее не было – тело развеивалось в светящийся шлейф где-то на уровне бедер.}

}– Я прошу ковен об Испытании души! – негромко сказала она, но слова гулко разнеслись по залу, отразились от стен, загудели погребальными колоколами.}

}Сидящие переглянулись. Мирела наклонилась вперед, и мониста недовольно звякнули.}

}– Чью жизнь ты готова поставить на кон, Альберран? – спросила она.}

}– Мы решим это, – спокойно ответила та, – но без кандидатки! Ей ни к чему знать, кто из ее окружения покинет этот мир!}

}– Что ж… – подала голос азиатка. – Мы не вправе отклонить твою просьбу об Испытании. Но тебе придется задержаться. Пусть это ненадолго, однако сопряжено со страданиями, ты же знаешь?}

}Светящееся лицо призрака скривилось.}

}– Знаю. Свет давно и внятно зовет меня, но я потерплю… Ибо чувствую – так будет правильно!}

}– Ощущения Сестры Равновесия святы, – подвела итог Мирела и посмотрела на Луку. – Ступай, молодая лоза!..}

}– Один мой знакомый утверждает, что в бочки с напитком обязательно должен попасть десяток жучков, и тогда напиток становится божественным!}

}Последний голос никак не мог принадлежать сидящим на каменных креслах, хотя бы потому, что был мужским!}

}– Десяток? – засмеялась Анфиса Павловна. – Думаю, на бочку нужно не меньше пяти десятков жучков различных пород!}

}От громкого смеха Лука вздрогнула.}

}– Ну что ты ржешь, как конь? Разбудил девоньку! – шикнула старушка.}

}Лука открыла глаза и обнаружила себя уютно лежащей на плече Ярослава Гаранина. Ни каменной кладки вокруг, ни лозы, похожей на скелет, ни пугающих и красивых женщин, решающих твою судьбу…}

}– Ты чего? – встревоженно спросил Яр, глядя, как резко, полосой, бледнеет порозовевшая со сна девушка.}

}Она молчала. Неожиданно вспомнила, сколько было кресел в том зале.}

}* * *}

}На следующее утро Лука проснулась в отличном настроении. Тревожащие воспоминания из полусна-полуяви накануне постепенно стирались из памяти, сменяясь путаными картинами, свойственными обычному сновидению. Лука оставалась уверена в реальности одного – где бы она ни была, Вольдемар оставался с ней. Оставался, чтобы защищать. Между ней и котом будто образовалась связь, позволившая хозяйке и зверю чувствовать друг друга.}

}– Эх, молодежь! – ворчала за завтраком Анфиса Павловна. – Не вложили в вас понятие о пользе систематизации! Сколько дней мы уже не занимались?}

}Луке было очень стыдно, но посчитать она не смогла. Последние события сплелись в какой-то клубок, из которого более-менее четко она могла вспомнить лишь смерть Эммы Висенте и прощание с ней в «Черной кошке» да тепло гаранинского плеча под щекой вчерашним вечером.}

}Поскольку клуб еще не открылся и день оказался свободным, Лука прибралась в квартире, сходила в магазин, поиграла с котом, а после до самого вечера занималась с учительницей отработкой новой стихии – земли. Девушка старалась и выкладывалась по полной. Эта стихия давалась ей куда легче, чем огонь, возможно, потому, что последний всегда вызывал в живых существах страха больше, нежели остальные, вместе взятые.}

}– Анфиса Павловна, а Яр очень похож на маму? – спросила она в перерыве.}

}Старушка усмехнулась.}

}– Всяко сильнее, чем на отца. Это сейчас парень заматерел, в плечах раздался, двигается, как тигр в камышах, а раньше щепка щепкой был, прямо как Марина – одни глазищи!}

}– А какая она была, Марина Гаранина?}

}– Марина Доманина, – поправила домохозяйка, – стихийница потомственная. Гаранин – фамилия Бориса. Ведьмы свои фамилии в браке не меняют.}

}– А как же Этьенна Вильевна Прядилова? – удивилась Лука.}

}– Прядиловой была – Прядиловой и помрет. Род у них такой, Прядиловых, – пожала плечами Анфиса Павловна. – Муж ее фамилию взял. Видела их пару раз вместе – любит он ее сильно, супружницу свою.}

}– А Марина Бориса любила? – сверкая глазами, спросила Лука.}

}Старушка внимательно посмотрела на нее поверх очков.}

}– История старая, иллюминация. Тебе зачем?}

}Лука отвела глаза и увидела Вольдемара. Кот, сидя на пороге кухни, увлеченно вылизывал заднюю ногу с растопыренными пальцами. Но едва почувствовал взгляд, это интереснейшее занятие прекратил. Муркнул и, подойдя, вспрыгнул к хозяйке на колени, боднув ее в плечо ушастой головой, будто говоря: «Ну чего же ты? Признавайся!»}

}– Яр мне нравится, – вздохнув, призналась Лука. – Знаете, как нравится, не чтобы в койку с ним завалиться, а чтобы узнать поближе. Только он молчаливый… нет, не так! Есть вещи, о которых, мне кажется, его нельзя спрашивать. Но, – она вскинула умоляющий взгляд на Анфису Павловну, – знать-то хочется!}

}– Конечно, хочется, – хмыкнула та. – Я тебе расскажу, что знаю, а об остальном ты все-таки найди возможность с ним поговорить. Яр ведь все в себе, в себе. А это тяжело. Марина такая же была. Слышала песню «Та, что идет по жизни, смеясь»? Вот это про нее. Для других – солнце ясное: приветит, обогреет, поможет. О том, что в своей жизни происходит – о болячках ли, о тоске-грусти, – ни слова. Борис, едва увидел ее, влюбился без памяти. Она мне жаловалась тогда, мол, ведьмак какой-то сумасшедший попался – преследует, цветами заваливает, по телефону звонит и молчит в трубку, а она точно знает, что это он! Ну коли точно знала, значит, заметила все-таки? – лукаво улыбнулась рассказчица. – Пару лет их роман длился. Гаранин старался все время быть рядом, решал все проблемы – у нее мама болела тяжело в старости и умирала нелегко. Он и больницу организовал, и лекарства заграничные… В общем, как-то она пришла ко мне и говорит: «Анфиса Павловна, я замуж выхожу за Бориса. Он – тот человек, что мне нужен! Я за ним как за каменной стеной!» – «А ты любишь ли его?» – спрашиваю. Молчит, в глаза не смотрит. Потом уронила: «Я ему нужна…»}

}– Так она его не любила? – изумилась Лука.}

}Как-то не сочетались у нее представления о матери Яра и «нелюбовь».}

}Анфиса Павловна пожала плечами.}

}– Недаром говорят: «Стерпится – слюбится!» Поначалу-то все у них хорошо было. Борис дикую охоту оставил, устроился в Службу безопасности и начал карьеру делать. Зубами конкурентов рвал – все заработанное в дом, в дом. Для любимой жены и сына. Квартиру они купили, загородную виллу отгрохали… Марина к тому времени учиться у меня закончила, однако старуху не забывала! В гости заглядывала, иногда одна, но чаще с сыном, которого девать некуда было: Борис все время на работе, и его, и ее родителей уже не было на свете. И, знаешь, иллюминация, она будто таять начала. Вот как свеча сгорает, а огарок все прозрачнее и прозрачнее становится. Улыбается, а глаза нерадостные. Я даже испугалась, что она больна, как и мать ее… Наследственность, понимаешь, страшное дело! Стала спрашивать, что происходит, но она ж, как Яр, – молчальница. Упорно молчала, да я упорно ответа добивалась. Добилась только одной фразы: «Душно мне, Анфиса Павловна, за каменной-то стеной».}

}Домохозяйка замолчала, глядя в окно. Память туманила картинку, рисуя перед глазами лица давно ушедших.}

}– А потом жизнь меня как-то закрутила, и я их на время из виду потеряла. Да и Марина пропала – перестала звонить, заходить. Это я уже после узнала, что она с Борисом развелась и второй раз замуж вышла, тоже за ведьмака. Я на нее не в обиде – она заслуживала счастья, а когда получила его, окунулась по самую макушку и забыла обо всем. По слухам, со вторым мужем у них страсть такая была, что едва не вспыхивали оба. Наверное, Борис не хотел ее отпускать… Наверное, между ними все было непросто, и как оно происходило, не знаю, иллюминация, врать не буду… – Голос Анфисы Павловны дрогнул: – Потом они с мужем поехали на шашлыки к друзьям, а когда возвращались, попали в автокатастрофу и оба погибли. Яр вот остался и девчонка от второго брака… Не помню, как ее зовут.}

}– Алуся, – подсказала Лука.}

}«Бабошкина я… Алуся».}

}– Алуся? – переспросила старушка. – Это, наверное, в честь Алены – так мать Марины звали. Алена Доманина. Ты ее видела?}

}Девушка кивнула. Рассказывать о том, где и при каких обстоятельствах она виделась с младшей сестрой Яра, не посчитала возможным – не ее тайна!}

}– А Дар у Алуси есть? – уточнила Анфиса Павловна.}

}Лука пожала плечами. Какой Дар, когда жизнь из девочки истекает ежедневно, капля за каплей?}

}– Жаль, – покачала головой домохозяйка, – Марина сильной стихийницей была. Ты вот как она…}

}– Чего? – удивилась Лука. – Я – сильная стихийница?}

}– Сильная, но глупая, – хихикнула старушка, – необразованная еще…}

}«Девушка необразованна, но мы все видели, как чутко она воспринимает погрешности бытия».}

}– Мы это порешаем, – задумчиво улыбнулась Лука.}

}Слово вылетело само собой, не поймаешь. Вот не ко времени вспомнила Найджела, прости господи, Паршонкова. От кого, а от него, мажора, не ожидала услышать такое простецкое «порешаем»!}

}– Порешаем, – не менее задумчиво повторила Анфиса Павловна, – так один мой знакомый говорил… Эх, давно дело было! И вообще, что-то мы заболтались! Давай-ка продолжим!}

}«Вечером, – решила для себя Лука, – схожу к Прядиловым и поговорю с Этьенной Вильевной, заодно еще раз посмотрю на фото Марины Доманиной!»}

}Вольдемар, внимательно прослушавший весь разговор, спрыгнул на пол и снова занялся мытьем задней ноги.}

}* * *}

}Петр Васильевич Прядилов человек был темпераментный, увлекающийся, заслышав или прочитав что-нибудь интересное, тут же спешил донести известие до домашних, очки при этом засовывая куда ни попадя: в ящики стола, под диванные подушки, за телевизор. Один раз они даже были обнаружены в корзине с грязным бельем. Вот и сегодня, когда Лука пришла к Муне, вся семья искала очередные любимые окуляры хозяина дома, причем упрямый предмет не обнаруживался даже при помощи сверхспособностей Видящих мамы и дочки.}

}– Ты их на улице где-то оставил! – звучал в недрах квартиры сердитый голос Этьенны Вильевны. – Нет их дома, я их не вижу!}

}– Но я же только что читал в них газету! – восклицал Петр Васильевич. – На кухне? В гостиной? Или я статью писал в кабинете?}

}– Господи, дай мне терпения! – взмолилась супруга и выглянула в коридор на радостный лай Семен Семеныча, прыгающего вокруг гостьи. – Лука, привет! Мы ищем очки, присоединяйся!}

}– Лучше бы они нашлись, а то у папы надолго испортится настроение, – вздохнула Муня, – а когда у папы портится – мама звереет.}

}– И где вы искали? – уточнила Лука.}

}– Везде! – пожала плечами Муня. – Их нет нигде! Скорее всего, мама права: папа забыл их или в машине, или где-нибудь еще! Но он не признается и стенает…}

}Стенания Петра Васильевича сотрясали стены.}

}– Давай еще раз поищем, – прислушавшись, предложила Лука. – Где будем искать?}

}– Пойдем в кабинет, я там не смотрела! – опять вздохнув, сказала подруга.}

}Кабинет у супругов был общий. Просторная комната продолжала «книжно-сувенирную» тему гостиной, но вместо уютных диванов и кресел здесь стояли письменный стол и изящная кушетка у стены, напоминающая кушетки в кабинетах психоаналитиков, виденных Лукой в зарубежных фильмах. Приглушенные бордовые тона ковров, штор и обивки, темный – дерева книжных шкафов разбавляли многочисленные бронзовые подсвечники и светильники, явно антикварные, а также люстра, украшенная красными ограненными подвесками, которые Луке показались драгоценными камнями из сокровищниц каких-нибудь королевских семейств. Она представила, как будет выглядеть комната, если зажечь свечи, и затаила дыхание от восторга – кабинет представлялся дивными чертогами, полными несметных богатств.}

}Черный массивный стол с полированной столешницей был почти пуст. Очков не обнаружилось ни в органайзере из какого-то красно-черного камня со множеством отделений, ни в корзине для бумаг под столом. Под подушкой на кушетке их тоже не было, как и на подоконнике. Соскучившийся Семен Семеныч, радостно пыхтя, бегал за Лукой и лез под руки – видимо, решил, что это такая игра.}

}– Лука, – вдруг тихо сказала Муня, – а знаешь, я с ним встречалась!}

}– С кем? – не поняла та.}

}– С Мефодием… С капитаном Арефьевым.}

}Лука изумленно оглянулась.}

}– Он тебя вызвал на допрос?}

}– Ну если можно так назвать, – криво усмехнулась подруга. – Мы в кафе сидели.}

}– И как? – осторожно поинтересовалась Лука.}

}– Как – что? – не менее осторожно спросила Муня.}

}– Как посидели?}

}Муня молча и сосредоточенно рылась в ящиках стола. Лука подождала ответа, но не дождалась. Вместо этого подруга неожиданно пробормотала:}

}– А это старье что тут делает?}

}В руках у нее был пожелтевший номер «Криминальной хроники». Газета как газета… но при взгляде на нее у Луки побежали по спине мурашки.}

}– Можно я полистаю? – спросила она.}

}– Держи!}

}И Муня снова полезла в ящики.}

}Из коридора доносились стенания Петра Васильевича, экспрессия которых развивалась по экспоненте.}

}Сев на кушетку, Лука принялась листать страницы. Газета двадцатилетней давности, зачем держать такую древность в ящике стола? Разве только в ней есть что-то памятное для хозяев.}

}На одном из разворотов была размещена фотография почти полностью сгоревшего дома. Крыша провалилась, остались лишь закопченные развалины стен.}

}– Здесь ничего нет! – раздался расстроенный голос подруги. – Да что ж это за горе такое!}

}– Разве ж это горе? – пробормотала Лука. – Вот где горе…}

}Муня подошла, склонилась над газетой. Палец Луки, с коротко подстриженным ноготком, окрашенным черным лаком, ткнул в статью под фотографией.}

}«Страшная трагедия произошла в одном из частных домов, расположенных в колхозе „Красная Явь“. Около полуночи загорелось двухэтажное здание, в котором проживал известный художник Виктор Литвин с супругой и новорожденной дочерью. Время было позднее, соседи уже спали. Пожарных вызвали, лишь когда заполыхала крыша.}

}– Пожарные приехали быстро, но дом уже горел, – рассказывает очевидец происшествия, 53-летний местный житель Василий Соболев, – хозяева, видать, крепко спали. Мы сами-то проснулись, когда черепица стрелять от жара начала, треск стоял – аж уши закладывало.}

}В тушении пожара участвовали двадцать человек личного состава 54-й пожарной части и две автоцистерны. Площадь возгорания составила 80 метров. Пожарные прибыли через двенадцать минут после вызова. Казалось, спасать из горящего дома уже некого, однако, услышав раздававшийся из подвала крик о помощи, пожарные разломали стену и вытащили обгоревшую женщину с младенцем. Хозяин дома погиб. Женщина с ожогами семидесяти процентов поверхности тела была доставлена в местную больницу, туда же привезли и полуторамесячную девочку. Последняя, к сожалению, скончалась. Причины возгорания устанавливаются. Предварительной причиной названа неисправность в электропроводке».}

}– Виктор Литвин! – воскликнула Муня. – У нас же его картина есть! У родителей в спальне висит!}

}Лука застывшим взглядом смотрела на фото. Она вспомнила, где видела надпись «Кхз. Красная Явь»… и этот дом.}

}В комнату заглянула Этьенна Вильевна:}

}– Не нашли, девочки?}

}Муня покачала головой, вытащила газету из пальцев Луки.}

}– Мам, это, наверное, завалялось? Я выкину?}

}Этьенна Вильевна подошла, глянула и вдруг изменилась в лице. Выхватила газету из рук дочери, молча свернула. Губы у нее дрогнули. Лука с удивлением разглядывала ее. Старшая Прядилова быстро прошла к столу и убрала газету обратно.}

}– Это мне нужно! – отрывисто сказала она. – Пойдемте в гостиную поищем! Или мне придется сейчас все бросать и ехать с ним покупать новые очки! Но перед этим он мне весь мозг вынесет!}

}– Солнышко, ты выражаешься неполиткорректно! – донесся из-за дверей голос Петра Васильевича. – И потом, очки я уже нашел! Видишь, какой я молодец!}

}– И где они были? – в один голос спросили Прядиловы.}

}– У Семен Семеныча в корзинке! Должно быть, я их туда смахнул с тумбочки и не заметил!}

}– Ура! – расцвела Муня, а Этьенна Вильевна облегченно вздохнула: – Значит, можно чай пить спокойно!}

}– Идемте, я вас напою! У нас как раз пирожные есть из нашей любимой кондитерской! – подмигнула девушкам Этьенна.}

}Ее оживление показалось Луке наигранным. Глядя на хозяйку дома, она вновь видела появившееся всего на мгновение выражение ее лица. Замкнутое, холодное, чужое… Страшное. Вспомнилось вдруг, с какой легкостью Этьенна навела на нее морок в доме Эммы Висенте… Вспомнился странный взгляд и поведение тогда, на похоронах… Что она знает о старшей Прядиловой, кроме того, что та мама Муни и потомственная Видящая? Ничего. Что она знает про ее отношения с Эммой, кроме того, что в молодости они дружили?.. Но люди со временем меняются! Поэтому она и об этом не знает ничего! Что она, наконец, знает о проклятой стрекозе с глазами из наборных самоцветов? Почему Эмма носила ее, не снимая? Почему кто-то посмел похитить ее на виду у всех?}

}Тяжесть знания, точнее, незнания, обрушилась, будто цунами. Впервые с тех пор, как узнала о периферическом мире, Лука почувствовала себя в ловушке. Она и раньше не любила делиться с близкими своими проблемами, но знала, что в крайнем случае всегда может это сделать. А сейчас ей не с кем было поделиться… С Муней? Так она дочь Этьенны, разве можно ей говорить о подозрениях насчет матери! С Анфисой Павловной? Та давно живет в покое и мире с самой собой, подобные откровения ее только расстроят и напугают. С Димычем? Отчего-то не хотелось вмешивать его в эту историю… Ведь никто из ребят до сих пор не знал о том, что Эмма Висенте умерла у нее, Луки, на руках. А если бы узнали? Как бы смотрели на нее? С любопытством или с опаской? Нет, лучше не нужно!}

}Мелькнула мысль о капитане Арефьеве. Вот кто наверняка сможет понять все хитросплетения этой истории и вычленить главное, то самое, чего она никак не может увидеть… Но он влюблен в Муню и сделает все, чтобы защитить ее и ее семью, если виновной окажется Этьенна Вильевна. Хуже продажного мента только влюбленный! Кроме того, она не вправе рассказывать ему о периферическом мире. И с Этьенной теперь не поговоришь о собственном Даре… Не стоит.}

}Отчаянно захотелось оказаться в старом доме на болотах. Слушать, как свистит чайник на плите, бубнит Михал Кондратьич Бабайка… Есть такие места, в которых ты оставляешь свое сердце, даже если вынужден их покинуть. Там дышится легче, солнце и звезды светят по-иному, а сны родом из детства. В гости, что ли, напроситься к Гаранину? И пусть думает что хочет!}

}– Знаешь, Мунь, я пойду, – Лука остановилась на пороге кухни, – совсем забыла, мне для универа надо презентацию сделать! Прости!}

}– Я думала, ты со мной и ребятами гулять пойдешь! – расстроенно сказала Муня. – Раз «Кошка» сегодня закрыта, сходили бы еще куда-нибудь, музыку послушали или просто погуляли бы?}

}Решительно отказавшись, Лука оделась и вышла на улицу. Охранник в будке приветливо кивнул и дистанционно открыл калитку в подворотню. Зябко обхватив себя руками, девушка вышла в полную огней ночь большого города.}

}Одиночество – точка в предложении, состоящем из потерь.}

}* * *}

}От стены отлепилась высокая фигура. Девушка машинально отшатнулась, но крепкие пальцы схватили ее за плечо, а знакомый голос успокаивающе сказал:}

}– Тихо-тихо, ты чего? Это я…}

}Лука разглядела Ярослава Гаранина. Ноги будто в асфальт вросли. Так не бывает! Когда думаешь о ком-то, а он тебя ждет на улице – так не бывает!}

}– Мне Анфиса Павловна сказала, что ты к Муне пошла, – сказал Яр, – я… хотел тебя пригласить куда-нибудь.}

}В его спокойном негромком голосе смущения не было вовсе, лишь некоторое удивление, будто он сам себя спрашивал – а что я тут делаю и на хрена мне это нужно?}

}– Давай погуляем? – предложила Лука. – А потом можно зайти куда-нибудь кофе выпить… Или шоколада горячего!}

}В ее голосе прозвучали такие мечтательные нотки, что Гаранин засмеялся.}

}– Ты сладкоежка? – спросил он, когда они вывернули из подворотни на улицу.}

}– А ты? – вопросом на вопрос ответила она.}

}– Боже упаси, – ужаснулся Яр, – я мясо люблю!}

}Лука поглядывала на него снизу вверх и тайно гордилась тем, что такой парень идет рядом. В нем ей нравилось все – и давно не стриженные волосы, падавшие на лицо, и мимолетно-дикий блеск зрачков в темноте, где не горели уличные фонари, и распахнутая куртка, из-под которой выглядывала футболка с изображением хамелеона в смешной шапочке, и верный рюкзачок…}

}– Твой рюкзак Алусе принадлежит, почему его носишь ты? – спросила она.}

}– Я ей обещал, что буду его охранять. Так охранять удобнее всего! – ответил Яр. – Ей, когда в больницу в первый раз ложилась, с собой ничего не разрешили брать, даже носильные вещи. Это сейчас какие-то послабления есть, вроде игрушек, а тогда к ней в бокс даже не пускали никого.}

}– Мама переживала сильно? – тихо спросила Лука.}

}Отчего ей казалось, что она первая, с кем он говорит об этом?}

}– Очень… похудела на десять килограммов… Если бы не отчим, не знаю, как бы она это все выдержала!}

}– Отчим? Алусин отец? Как его звали?}

}– Макс… Максим Бабошкин.}

}Они замолчали. Лука не догадывалась, о чем думал Гаранин, но он шел рядом все так же размеренно и широко, будто предстояло пройти еще не один километр. Его лицо было спокойным. Пережил? Или маска невозмутимости настолько срослась с его образом, что стала второй личиной?}

}– Он… хороший был? – спросила Лука и ощутила, как тоскует по своему отцу.}

}Точнее было бы сказать, по Павлу Владимировичу Должикову, но язык не поворачивался.}

}– Мама была счастливой, – ответил Яр, вложив в три коротких слова все возможные объяснения, и посмотрел на Луку. – Ты так и не скажешь мне, почему с родителями не живешь?}

}Горло перехватило.}

}– Скажу, – хрипло сказала Лука, – вот сядем где-нибудь, и я тебе все расскажу о себе… если тебе интересно, конечно.}

}– Мне – интересно, – улыбнулся Гаранин. – Ты вообще интересная, Лука. Маленькая, взъерошенная, как сычик…}

}– Какой я тебе сычик? – возмутилась Лука. – Сам ты…}