Текст книги "Право на счастье"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– Нужно бесшумно, едва заметно подобраться к крепости, – и все это он проделывал одновременно с произнесением, – сорвать покровы, – ее белье с едва слышным треском рвалось под его пальцами, – и очень осторожно, – левая рука вновь легла на ее талию, чуть опуская девушку вдоль сильного, натянутого как струна тела, – совершить невероятное…
И пальцы уступили место тому, что так жаждало овладеть ее телом, но приникнув к ее телу, Ян остался на входе, не стремясь ворваться единым сильным порывом.
– Вы… – прошептала Кати, пытаясь вернуть способность говорить и в то же время задыхаясь от нахлынувших чувств, вы…
Он улыбнулся, едва заметно, и продолжил:
– Нужно совершить невероятное, Катарина… – осторожно входя в ее тело, прошептал Ян, – нужно сдаться этой самой крепости… – и он фактически усадил ее на себя, заполняя до основания.
Кати едва дышала… и от осознания происходящего, и от ощущений, и от возмущения, и самое невероятное – от того, что слившись с ее телом, Хассиян более не предпринимал никаких действий. Был он, наполненный желанием в ней, были его руки, лежащие на ее бедрах, и был его чуть затуманенный страстью взгляд, а еще улыбка – невероятная, чуть радостная, и такая лукавая… но действий никаких не было. Он даже не шевелился.
И некоторое время в темной камере слышался лишь треск свечи, да те самые бушующие волны, грохочущие где-то там, вдалеке. Кати тяжело дышала, напряженно глядя на того, кто ждал ее реакции.
– Нравится? – его голос, казалось, проникал в ее сердце.
– Я… – она сбилась, не зная, что сказать.
– Сверху, – прошептал Хассиян, и приподняв, вновь опустил ее на себя.
Это было так ярко, так остро-упоительно, так чувственно и вместе с тем невероятно.
– Попробуй сама, – мягко посоветовал Ян, одну руку оставив на ее бедре, а вот второй, проник под юбки вновь осторожно касаясь ее наиболее чувствительного места.
Катарина изогнулась, застонала, сначала почти мучительно, сквозь сжатые зубы, но вскоре это уже были исполненные наслаждения стоны, которые она не могла, и не желала сдерживать…
– Вверх, – Ян осторожно направил ее, – вот так. Тебе нравится?
Ответа он не ждал, да ответ и не требовался – Хассияну отвечало ее тело, ее приоткрытые губы, ее сбивающееся дыхание, ее прикрытые от наслаждения глаза…
Но глядя на свою прелестную наездницу, он вдруг с удивлением осознал невероятное – ее удовольствие, ее наслаждение, ее чувства, почему-то оказались значительно важнее, чем его собственные. Сейчас необходимость сдерживаться причиняла фактически боль, но один ее стон, и Хассиян был готов и дальше подавлять растущее возбуждение, уже настойчиво требующее разрядки…
– Ян, – ее полушепот, полустон и он начинает ласкать ее чуть быстрее, ощущая, как сжимаются мышцы находящейся на грани девушки. – Ян… Ян…
– Ты так божественно произносишь мое имя, – прошептал Хассиян.
Улыбка тронула нежные губы, а следующее мгновение Катарина изогнулась, ее тело напряглось и восторженный, исполненный наслаждения крик «Ян» огласил все подземелье и только тогда он дал себе волю, стремительно и резко раз за разом врываясь в ее тело, чтобы последовать за ней в ту грань мироздания, что позволяет влюбленным и любящим воспарить над миром…
Обессиленная Катарина лежала на собственном повелителе, прислушиваясь к биению его сердца. Истома, сладкая и теплая охватывала все ее тело, и уже не хотелось думать ни о чем совершенно ну разве что о крепости.
– Ян?
– Мм?
– Это… то, что ты делал, это…
– Тебе понравилось?
– Да.
– К чему тогда моральные терзания? – он чуть приподнял голову, осторожно поцеловал склоненную на его грудь головку и добавил. – Думаю, нам стоит покинуть это мрачное подземелье.
Не дождавшись ее ответа, Ян поднялся и протянул руку, помогая встать и Катарине. Все так же держа за руку, император провел ее по лестницам и переходам, и следующая лестница показалась Катарине смутно знакомой.
– Мы действительно в Дартане? – спросила Катарина.
– Да, дорогая, – Ян толкнул окованную железом дверь, пропуская Кати в гостиную с ярко-пылающим камином, – мы в твоем замке.
– Он не мой…
– Твой, – невозмутимо отозвался император, – твой по праву и перейдет к твоим детям, по праву наследования.
– У нас будут дети? – резко остановившись, переспросила Катарина.
– Будут, – уверенно ответил Ян, – пожалуй… трое, или четверо… Возможно… и я более чем уверен, что один из наших сыновей будет править в Ратассе.
Кати так и замерла. Несмотря на произошедшее только что, даже подумать о детях, ей было страшно…
– Что не так? – от Хассияна не укрылось ни ее возмущение, ни напряжение.
– Дети… – она нервно сглотнула. – Я… могу забеременеть?
Он рассмеялся, и обняв ее за плечи, склонился к аккуратному ушку, чтобы прошептать:
– Я даже рассчитываю на это.
Катарина вздрогнула, стремительно вырвалась, возмущенно взирая на него.
– Об этом не было упомянуто в договоре, – с раздражением, произнесла девушка.
Пожав плечами, Ян прошел и сел в кресло у камина. Ее слова, как и ее реакция неожиданно оказались крайне неприятными. Но он сдержался.
Задумчиво глядя на огонь, произнес:
– Если желаешь вернуться домой, выход вон за той дверью.
Катарина подошла к указанной двери, но, уже прикоснувшись к ручке, остановилась. Повернулась, глядя на гордого императора, который продолжал смотреть на огонь, словно не замечая ее ухода… Только руки, такие нежные и сильные одновременно, были сжаты в кулак, чуть вздрагивающий от напряжения.
И бывшая баронесса ассер Вилленская тяжело вздохнула, сняла плащ и вернулась к нему. Остановилась рядом, как и Ян несколько минут смотрела на огонь.
– Мне страшно даже подумать о детях, – Кати и сама не могла понять, почему оправдывается. – После всего, что пришлось испытать мне, страшно представить, что может произойти с беззащитным ребенком, в этом жестоком мире. Дело не в вас, Ян…
Он улыбнулся, едва заметно, лишь уголками губ, потянувшись, обхватил за талию, без труда усадил на колени и, прижав к себе, все так же продолжал смотреть на огонь.
– Тревожно-мучительное счастье, – вдруг произнес Хассиян.
– Как это? – удивилась девушка, и сев удобнее, положила голову на широкое плечо.
– Как сейчас, – он поцеловал ее волосы, – тревожно-мучительное счастье…
Его пальцы скользнули по ее рукам, развернув ее ладошку, он нежно погладил, вызывая невольную улыбку Катарины, лишь после этого он тихо спросил:
– Останешься?
И она не смогла ответить отказом.
Счастливую улыбку императора, Катарина не увидела, а он… он и не сомневался в ее ответе. Но команду «Сидеть, еще рано», продолжал мысленно отдавать своему телу, загоняя желание под жесткий контроль разума. И справившись с внутренним зверем, провел пальцами по ее руке вверх, умело зажигая огонь ее желания – ему было мало.
– Ян, – Катарина вздрогнула от его движения, – разве у вас нет детей от других… любовниц?
– Нет, – его пальцы переместились к тесемкам корсета, умело развязали узелки, – так лучше?
Кати, несколько возмущенная его действиями, после этих слов невольно улыбнулась, глубоко вздохнула и едва слышно ответила:
– Да, благодарю, дышать определенно легче.
– Наш разговор коснулся моих прежних связей… – его рука скользнула в вырез платья, но едва Катарина попыталась возмутиться, император продолжил. – Я не желал иметь незаконнорожденных детей. Мой младший брат незаконнорожденный, и я достаточно видел его мучения в детстве, да и в дальнейшем, чтобы не усвоить одну истину – дети, рожденные вне брака, обречены на… весьма мучительное существование. Посему все мои женщины, вольно или не вольно, принимали шамесс… К моему искреннему сожалению, чаще всего – невольно.
Катарина, до глубины души пораженная его откровением, не сразу поняла, что теперь рука императора вольготно поглаживает то, что ранее скрывал корсет, но ее возмущение вновь было прервано его рассказом:
– Ранее я не задумывался о собственных детях. Всегда был Хилайор, и я относился к нему как к родному сыну, не размышляя о сути вопроса. А сейчас… – он склонился и прикоснулся губами к тому, чем столь незаметно завладела его рука. – Сейчас я понимаю, что хочу своих сыновей и дочерей, хочу растить собственное продолжение, и ты, та единственная, кого бы я желал видеть матерью моих детей.
И его губы мягко накрыли ее рот, не позволяя произнести ни слова, словно затягивая в сладкий плен, из которого уже не было выхода. Катарина не сопротивлялась, отдаваясь во власть нежных прикосновений, но ощущая растущее желание, с грустной улыбкой, подумала о шамессе… Он был сложен в приготовлении, но… что такое трудности в ее положении и при ее знаниях… И позволяя Яну лишать ее покровов одежды, Кати уже думала о том, где достанет нужные ингредиенты, потому что дети были совсем не тем, что она была готова отдать императору.
«Дети не должны нести ответственность за ошибки своих родителей» – в этом Катарина была убеждена.
Внезапно Ян замер, отстранился, внимательно посмотрел в карие, чуть задумчивые глаза, и усмехнулся. Его широкая ладонь в последний раз провела от нежной шеи, по пленительным изгибам и до бедра, а затем, император поднялся и, пересадив ее в кресло, и склонившись к ее губам, прошептал:
– Что тебя не устраивает?!
– Ваши планы на наше будущее, – предельно честно ответила Катарина.
И на сей раз Хассиян просто не сдержался. Стремительно выпрямившись, он окинул удивленную его реакцией девушку, а затем молча развернулся и ушел.
Она так и осталась сидеть перед камином, слушая вначале его удаляющиеся шаги, а затем приказ охраны открывать ворота, и удаляющийся перестук копыт…
Вошли две служанки, склонившись, вежливо спросили, не желает ли госпожа герцогиня отдыхать, или предварительно следует подать ужин.
– Спать, – задумчиво ответила Катарина, все еще не в силах поверить, что он действительно оставил ее одну.
* * *
Она спала в гордом одиночестве, на огромной постели в огромном замке, под шепот волн и неясный гул океанского ветра. Вот только сны были тревожными, как и мысли о будущем. Слишком страшным оказалось для нее желание Хассияна иметь детей, и более того – сместить наследника престола. Будь Катарина той, наивной юной баронессой, что с восторженным трепетом взирала на приближении королевской галеры, мысль, что именно ей предстоит стать матерью наследника, несомненно, обрадовала бы, но сейчас…
В очередной раз проснувшись от того, что во сне у нее отнимали дитя, Кати села на постели, обняла колени руками, и так и просидела до самого рассвета, глядя в занавешенное окно. Ей было страшно, бесконечно ужасающе страшно за еще нерожденных детей, потому что прожившая при дворе Шарратаса Катарина знала, как быстро и мучительно гибнут те младенцы, что неугодны влиятельным особам мира сего.
Она забылась сном лишь на рассвете, сжавшись на огромной постели и обняв одну из многочисленных подушек.
* * *
Проснувшись, девушка обнаружила утреннее платье, видимо привезенное из особняка ассер Вилленских, и невольно улыбнулась, подумав, что это утро ей не испортят ни обидные слова Расвера, ни молчаливое неодобрение отца. Однако спустившись к завтраку, девушка с изумлением увидела и второй прибор за столом.
– Его Величество скоро прибудет, ваша светлость, – юная служанка низко поклонилась.
Ян появился, когда Кати допивала шоколад. Он ворвался как утренний ветер, мгновенно наполнив собой чинно-благопристойное пространство столовой. Снимая и отбрасывая на ходу перчатки, плащ, шляпу, словно вихрь прошел к восхищенной столь неординарным появлением Катарине. И как будто в танце, потянув ее за руку, поднял, прижал к себе, и страстно поцеловав, прошептал:
– С добрым утром, моя Катарина!
Затем, отпустив, совершенно спокойно сел за стол. Но при этом Катарина почему-то ощущала его внутреннее напряжение…
А Ян шутил со служанкой, наливающей ему чай, весело потребовал булочек, вместо политых шоколадным сиропом блинов и уже более серьезно переговорил с главой стражи, который сообщил, что возле замка ночью видели подозрительных людей.
Озадаченная его поведением, Катарина, медленно опустилась на стул, сделала глоток, уже не чувствуя вкуса шоколада и потянулась за хрустящим печеньем. Ян проследил за ее движением, и отвернулся, едва она заметила его взгляд.
Булочки императору принесли, как и топленное в печи кислое молоко, и невольно наблюдая за тем как он с аппетитом есть, Катарина искренне досадовала, что не потребовала себе того же.
– Могу поделиться, – Ян лучезарно улыбнулся, – как-никак, я теперь обязан делиться с тобой абсолютно всем, так почему бы не начать с завтрака?
Катарина вежливо ответила:
– Благодарю вас, не стоит.
– И как вам спалось? – подхватил ее любезно-светский тон император.
– Великолепно, – Катарина старательно улыбнулась, – люблю спать в одиночестве…
– Вот как, – Хассиян пристально смотрел на нее, – надеюсь, вскоре, вы возненавидите одинокие ночи.
– Сомневаюсь, – Кати ответила ему очаровательной улыбкой, – но определенные преимущества в жизни вашей фаворитки нельзя не заметить.
– И какие же? – Хассиян изучающее взирал на нее.
– Жизнь вдали от осуждающих взглядов отца и брата, – Катарина грустно улыбнулась, но уже в следующее мгновение подумала о том, чем планировала заняться. – Надеюсь, вы не откажете мне в такой малости, как открытие приюта для детей, и… столовой для бедных.
– Святая дева Ортанона… – Ян усмехнулся, – Раенер мне рассказал о забавном случае с девочкой. И все же любопытно, для чего вам возня с благотворительностью, Катарина?
Чуть заметно пожав плечами, девушка тихо ответила:
– Это то единственное, что доставляло мне радость в Шарратасе, и то немногое, чем я могу заниматься. Увы, если вы планировали что как ваша фаворитка…
– Вторая жена, – поправил Хассиян.
– Что как ваша вторая жена я буду вести светский образ жизни, я вынуждена вас разочаровать, так как предпочитаю избегать дворцовых увеселений и тратить свое время на заботу о нуждающихся.
К ее удивлению Хассиян отреагировал едва слышным «хм», а после, чуть кивнув, задумчиво произнес:
– Что ж, идея мне нравится. Ответ дам в ближайшее время. Желаете что-то еще?
Под его пристальным взглядом, Катарина смутилась и прошептала:
– Вы, – Кати тяжело вздохнула, – не сообщили мне о судьбе князя Арнара, как впрочем, и о событиях, вследствие которых я очнулась… – в ее глазах промелькнул гнев, – в ошейнике!
Ян медленно перебирая пальцами по столу, с усмешкой ответил:
– Ваш… весьма примечательный разговор я оценил, – Катарина побледнела, – и ваше стремление обнять нелюбимого супруга тоже, – бледность сменилась пунцовым румянцем, – а его абсолютная уверенность в возможности вывезти вас из Ратасса и вовсе рассмешила.
Ее руки нервно искали возможности схватить веер, но вспомнив, что оставила его в спальне, Кати сцепила пальцы и судорожно вздохнула.
– Мне следовало бы понять, что вы близко – Харан сбежал с поспешностью обрадованной появлением хозяина собачки.
– Вам следовало бы понять множество иных вещей, – Хассиян улыбаясь, смотрел на нее, – но вернемся к вашим просьбам. Итак – благотворительность, – император поднялся, – я пришлю к вам лорда Анеро, он лично представит вам лорда Вейсера, казначея империи. Вы довольны?
– Вы намекаете на благодарность? – не поднимаясь, лукаво поинтересовалась Катарина.
– Ну что вы, – император наклонился, упираясь одной рукой в край стола, а второй на спинку ее стула, – вы и благодарность… по моему опыту несовместимы! – Хассиян поймал ее не сопротивляющиеся губы своими, несколько мгновений целовал, но добившись ее невольного стона, резко отошел. Уже у дверей, напомнил. – У нас сегодня великий день, дорогая, поторопитесь, нас ждут во дворце!
* * *
Алиссин медленно прогуливалась по дворцовому парку. Позади держась на приличном расстоянии, молча следовали фрейлины, боясь привлечь внимание Ее Величества – королева была не в духе. Вторая беременность протекала значительно хуже первой, и вынужденная расставаться с едой по нескольку раз в день Алиссин, больше походила на злобную фурию, чем на доброго ангела.
Внезапно в кустах затрещали ветки, и серая тень бросилась под ноги. В отличие от фрейлин, Алиссин радостно улыбнулась, мгновенно угадав в звере единственного верного друга.
– Анраш! – королева опустилась на колени и обняла зверя, – Анраш, ты вернулся… А это что?
Ошейник на волке выглядел более чем несуразно, но осматривая кожаное творение руки неизвестного мастера, Алиссин обнаружила пришитый к внутренней стороне мешочек. Вынув кинжал, королева стремительно вскрыла его и в ее белоснежную ручку упала маленькая бутылочка с мутным содержимым, а следом сложенное в миниатюрный конверт послание. Королева вчиталась в ровные строки на маленьком листке бумаги, и отчаяние сменилось надеждой.
– Катарина, – с восторженной улыбкой произнесла королева, – маленькая отважная Катарина, ты все же добилась желаемого.
Еще месяц назад Алиссин получила сведения о том, что ее агентурная сеть раскрыта, а противоядие достать не удалось. И все это время прекрасная королева Шарратаса тщетно, теряя надежду, искала иные способы получить спасение своей жизни… И вот противоядие в ее руках. Алиссин сжала ладонь, и на мгновение закрыла глаза… Жизнь, ее жизнь вновь принадлежала только ей и надежды на будущее обрели крылья.
Бывшая принцесса Лассрана поднялась, гордо взглянула на королевский дворец, и в ее торжествующей улыбке отразилось все ее отношение к Шарратасу, который отныне, без сомнений принадлежал только ей.
– Дариан, ты сдохнешь, – едва слышно прошептала готовая мстить королева.
* * *
Хассиян был доволен и счастлив – двор воспринял его вторую супругу с пониманием, народ с ликованием. Да и невозможно было не полюбить эту хрупкую девушку с огромными карими и такими добрыми глазами, особенно если учесть, что наряд для церемонии был выбран с умыслом.
– Дева Ортанона, – шептался народ, – она святая.
– Наследница Ортанона, – поговаривали придворные, – очень выгодный политический брак.
Анеро, глядя на ухмылку императора, не менее довольно произнес:
– Осталось лишь подарить короне наследника.
– С этим пока сложности, но мы решим и эту проблему, – Ян погладил сидящего у его ног Харана.
Чуть нахмурившись, Анеро все же имел наглость спросить:
– В чем же возникли трудности?
– В принципах нашей пресвятой Девы Ортанонской, – Ян отложил вино, которое налил себе сам. Впрочем, это вино он всегда наливал себе сам – оно было особым.
Император и его доверенный советник сидели в личном кабинете правителя Ратасса и торжествовали. Накануне на высочайшем уровне прошло представление второй супруги герцогини тае Дартан как двору, так и народу. Затем был торжественный обед, после бал и роскошнейший фейерверк. Катарина была безупречна – мила, элегантна, сдержанная и прекрасна. Свадебный наряд, призванный подчеркнуть ее сходство со статуей Пресвятой Девы Ортанонской, со своей задачей справился отлично. Единственное, что несколько омрачало радость Хассияна – императрица Анестин и наследник империи Хилайор демонстративно не явились ни на бракосочетания, ни на сопутствующие ему торжества.
– Катарина опасается за судьбу своих детей, потому и против, – вернулся к разговору Ян.
– В вашей власти настоять, – Анеро подленько улыбнулся. В ответ Хассиян лишь грустно улыбнулся и тихо произнес:
– В моей власти… да. Но есть одно «но», Анеро, – и тяжело вздохнув, Ян добавил, – я люблю ее.
– В этом ни у кого сомнений не возникло, – поддел советник.
– Ты не понимаешь, – поднявшись, император подошел к окну. – Это не просто влюбленность, я действительно люблю ее… даже больше чем Ратасс, больше чем себя. Это странно, нелогично, и наверное, неправильно, но… Принуждать ее я не могу и не буду. Если Кати захочет, она подарит мне наследника, а если нет…
Он замолчал, услышав, как тихо скрипнула дверь, но советник этого не услышал…
– Это даже не смешно! – возразил Анеро. – Ваше величество, вы женились, чтобы у империи был здоровый наследник! Здоровый и нормальный, а не этот…
Тихий стук каблучков и полный ярости голос императрицы:
– Этот?! Кто «этот»? Вы посмели…
Хассиян прервал начинающийся скандал требовательным:
– Анеро, выйди! На сегодня вы свободны!
И только после этого повернулся к первой супруге, чуть склонил голову и поприветствовал ее:
– Моя императрица.
* * *
«Как ты могла подписать подобное соглашение?! Святая наивность, жизнь тебя совершенно ничему не учит!»
Катарина перечитала эти строки в третий раз, нахмурилась, но стоически вернулась к прочтению.
«Зачем ты это сделала, Кати? Зачем?! Или Хассиян столь хорош в постели?»
Чуть поджав губы, Катарина невольно взглянула на постель… Да, хорош, даже слишком, и он добился того, что герцогиня тае Дартан с замиранием сердца ожидает каждой ночи… но проводить их ей все так же приходилось в одиночестве. И понять, было ли это следствием его обиды, или же очередным этапом соблазнения, Катарина не могла.
«Катарина, душа моя, Катарина, твоя влюбленность в Ранаверна была следствием лаандана, но объясни мне, какой из порошков использовал этот укротитель диких животных, чтобы привязать к себе твое сердце? Остановись. Пока не поздно, пусть объявит своей женой Елизавету, твоей сестре подобный статус будет только в радость. И возвращайся, Кати… возвращайся ко мне, дни нашего большого мальчика уже сочтены. Он болен, а врачи «не могут» ему помочь. Возвращайся, прошу тебя».
Послание доставили на рассвете. Одна из служанок, словно нечаянно обронила запечатанный конверт, который упал в ладонь спящей Катарины, а девушка удалилась, оставив утреннее платье для герцогини.
В результате Кати отказавшись от завтрака, вновь и вновь перечитывала написанные уверенной рукой строки, в которых была благодарность и вместе с тем негодование, выраженное лишь одним предложением: «Я же просила, только не он!».
Руки новоиспеченной герцогини дрогнули, но письмо она удержала.
«Вернись в Шарратас, Катарина! Вернись сама и сейчас. Я не потерплю Хассияна, Кати. Кто угодно, только не он. В день, когда ты получишь это письмо, на закате у замка тебя будет ждать карета, с изображением орла в орнаменте. Ты выйдешь из замка и сядешь в эту карету, Кати. Ты сделаешь это! Не заставляй меня угрожать».
Она еще долго сидела у окна, вновь и вновь вчитываясь в эти строки. Вот только поводов для возвращения у Катарины не было. Как и желания покидать Ратасс.
Во внутреннем дворике послышался шум открываемых ворот, цокот копыт по брусчатке, а после и голос раннего гостя – судя по тону, Хассиян был не в духе.
Катарина стремительно поднялась, торопливо спрятала послание в шкатулку с драгоценностями, заперла, вернула медальон, который и открывал резной сундучок, обратно. Застегивающей цепочку и застал ее император, без стука вошедший в спальню второй супруги. И Кати вздрогнула, увидев нечто невероятное – Ян был пьян. Абсолютно и совершенно. Едва на ногах держался. А еще… Хассиян был зол, практически в ярости. Но напугало герцогиню иное – его глаза…
– О Пресветлый! – воскликнула Кати, которая не могла и пошевелиться от ужаса.
– Ты! – сорвался на крик император. – Исчадие ада, сжигающее меня изнутри!
Она не слушала. Ни этого, ни остальных эпитетов… Подбежав к мужчине, встала на носочки, обняла его лицо и чуть потянув на себя, вгляделась в его глаза… И вскрикнула, осознав что предположение было верным – Хассияна отравили.
– Не смей ко мне прикасаться! – заорал он.
В ответ Кати прижалась к нему, обнимая так крепко, как только могла, и он едва расслышал ее шепот:
– О, Пресветлый, спасибо, что привел его ко мне.
– Я сам пришел, – грубовато ответил Ян, и вдруг голос его охрип, а слова вырвались не те, что желал произнести. – Мне плохо, Кати…
В следующую секунду, она отступила, вышла из спальни и потребовала как служанок, так и помощи стражников.
– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – ревел позади нее император Ратасса.
«Яд морской рыбы. Расширенный зрачок, учащенное дыхание, приступ гнева, – шептала про себя Катарина, – противоядия нет… нет… никакого. Нужно избавиться от яда!».
– СТРАЖА!!! – ее крик казалось, расколол небо надвое.
Ее небо! Ее личное небо, в котором прежде была значима лишь ее семья, а сейчас вдруг обрел важность Хассиян и его жизнь.
На ее зов, прогромыхав по лестнице башни, явилось шестеро закованных в латы воинов, позади них толпились служанки.
– Император Хассиян отравлен! – каким-то чужим, не своим голосом, возвестила Катарина.
А в мыслях пронеслось «Ты так божественно произносишь мое имя» – и сердце сжалось… но на слезы времени не было.
– У меня только один шанс его спасти, – продолжила она. – И потребуется ваша помощь. Помните, в случае отказа я, как вторая супруга императора, обвиню вас в измене. И еще – любые слова его величества сейчас будут сказаны им под влиянием яда. – А затем к служанкам. – Воды, много! Сменные простыни! Быстро! Воины, за мной!
Хассиян, слушавший и слышавший ее слова, презрительно искривил губы и нагло вопросил:
– И что ты задумала?
Кати не ответила ему ничего, не глядя на стражников, она отдала приказ:
– Связать!
И почему-то ей возразить не сумели.
Ян рычал и сопротивлялся, как зверь разбрасывая набросившихся на него стражников. Услышав крики императора, со двора прибежал Харан, но Кати удержала зверя, а после вывела из спальни. К ее возвращению разгневанный, сыплющий проклятиями и обещаниями кровавой расправы мужчина лежал связанным на полу, рядом толпились растерянные стражники.
– На постель, – приказала Катарина, – уложите на живот, голова чтобы свешивалась с кровати.
И на сей раз ей не посмели возражать.
Служанки принесли воду и тазы, один из них Кати стремительно пододвинула ложу, затем села рядом с извивающимся императором и прошептала лишь:
– Не откуси мне пальцы, пожалуйста.
Не откусил, хотя избавиться пытался. Когда рвать Яну уже было нечем, Кати приказала:
– На спину!
Из стражи с ней осталось лишь двое – начальник гарнизона крепости Джеро и начальник личной охраны императора Нардаэ. Оба не одобряли ее действий, но подчинялись неукоснительно.
– Мне потребуется еще раз промыть его желудок, – уверенно произнесла девушка. – А возможно и не раз. Офицер Нардаэ, распорядитесь: Лорда Анеро сюда, а так же лекаря Раенера.
– Ему что-то передать? – выполняя первый приказ и укладывая императора, вопросил стражник.
– Да, я напишу, какие потребуются травы. Сейчас держите его! – и уже служанкам. – Воду.
Хассиян уже практически не сопротивлялся процедурам. Сейчас, именно сейчас факт его отравления уже никто не подвергал сомнению, и оба стражника с уважением смотрели на хрупкую девушку, которая, срывала голос до хрипоты, требуя от служанок быстрых и необходимых действий.
А Кати… вытирая бледное лицо Хассияна, думала лишь об одном:
«О, Дариан, как же я благодарна тебе!»
Именно при дворе Шарратаса, Катарина видела, как король отравил одного из сановников, именно там ей пришлось наблюдать и агонию несчастного. Но нечеловеческая жестокость Дариана, здесь и сейчас позволила предотвратить смерть императора Ратасса, и потому Кати была благодарна. Действительно благодарна…
– Все, вода чистая. Уже все… – после четвертого промывания, прошептала Кати. За затем, повысив голос: – Джеро, помогите. Его нужно переложить на кресло.
Когда сменили, перестелив чистым бельем, Катарина приказала уложить бледного и уже бредящего Хассияна, затем начала стремительно раздевать его. Наготы она не стеснялась, на стеснение не было времени.
– Где Раенер? – вот единственный волнующий ее вопрос.
– Уже поднимается, – отозвался Нардаэ.
Когда прибыл встревоженный советник Анеро, он застиг невероятную картину – покрасневший и бессознательный император лежал в ванне, наполненной отваром трав, служанки уставшие и измотанные кто носил воду, кто вновь перестилал постель, кто убирал остатки учиненного безобразия. А над всем этим Кати – бледная, растрепанная, испуганная, но решительная и быстрая.
– Уже все, – заметив вошедшего, отозвалась девушка. – Он будет жить, глаза не мутные.
– Что? – совершенно не понял ее Анеро.
Кати лишь досадливо махнула рукой и вновь склонилась к императору. Лорд с удивлением смотрел, как она осторожно касается супруга, губами ко лбу, затем пальцами к шее, и словно прислушивается к чему-то.
– Нет, – Катрина посмотрела на Раенера, – больше нельзя. Сердце бьется слишком быстро.
– Я бы еще подержал, – отозвался лекарь.
– Нет! – Кати выпрямилась. – Нардаэ, Джеро, переносите его на постель.
И только после того, как император был уложен, ею самолично вытерт насухо и укрыт, Катарина вернулась к прерванному с Анеро разговору.
– Что он сегодня пил? – требовательно начала девушка. – С кем встречался! Кто вообще мог решиться отравить императора? Кому это выгодно?!
«Да-а-а, – подумал советник, – девочка не из робких…» Откашлявшись, он осторожно полюбопытствовал:
– Ваша светлость, я прошу прощения за вопрос, но почему вы так убеждены в наличии яда?
Катарина нахмурилась. Слишком хорошо знала, что времени на объяснения нет, а потому, решительно повернувшись к лорду Нардаэ, отдала приказ:
– Возвращайтесь во дворец. Выясните, чем занимался его величество до приезда ко мне. И конкретно – что пил. Яд черной морской рыбы горький, просто отвратительный на вкус, поэтому с едой он попасть в организм императора не мог. Это напиток, вероятнее всего вино.
И тут Анеро ощутил, как неприятный холодок пробежался по спине, заставляя цепенеть все тело. Советник уже понял, практически все понял. И мрачно выругавшись, даже не постеснявшись.
– Императрица, – произнес Анеро. – Полынное вино, вот чем он был отравлен. Лорд Нардаэ, запечатать кабинет императора, созывайте совет, это необходимо обнародовать!
Но его распоряжение прервало тихое:
– Нет.
Лорд стремительно повернулся к девушке, чтобы услышать:
– Никто ни о чем не должен знать. Император только что женился и вполне имеет право медовый месяц с молодой супругой, вот и все что вы сообщите двору! Негоже, чтобы кто-либо знал о том, что правитель Ратасса уязвим! Что касается императрицы, это решать самому Хассияну и только ему.
Анеро, привычно подавил свое чувство справедливости, так как понимал – Катарина права. Однако кое в чем возражения имелись:
– Но я должен принять меры, для того чтобы предъявить его величеству необходимые доказательства.
– Действуйте, – устало согласилась Кати. – Раенер, отвар готов?
– Да, Катарина, – отозвался лекарь. – Кстати, все хотел спросить, откуда вы знаете этот рецепт.
– Видимо, случайности не случайны, – девушка грустно улыбнулась, – этому меня научила княгиня Надия Арнар, так что мне есть, за что быть благодарной Ранаверну.
На закате одинокая карета подъехала к замку Дартан и простояла до самого рассвета… но Катарина не покинула своего императора.
