Текст книги "Право на счастье"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Елена Звездная
Право на счастье
Город спал в сиянии уличных фонарей, а двое влюбленных, держась за руки, бродили от улицы к улице, не желая расставаться. Они целовались на ветру у пристани, прогуливались по городскому парку, неторопливо переходили от статуи к статуе в главном храме империи… И слушая задорный смех девушки и счастливый голос мужчины, никто и не подумал бы, что в недорогих черных плащах бесшабашно гуляют император Ратасса и княгиня Гаоры.
Хассиян рассказывал о городе, о зданиях и людях, которые их строили, а Кати восторженно слушала, и чем больше знакомилась с удивительной столицей империи, тем удивительнее ей казался древний Дархаран.
– Этот город на тебя похож, – неожиданно сравнил Ян.
– Почему? – изумилась как никогда счастливая Кати.
– Его столько раз завоевывали, но Дархаран всегда восстанавливался и с каждым разом становился крепче и прекраснее… Как и ты. – В темноте блеснула его белоснежная улыбка. – Я все верно понял?
– Возможно, – уклончиво ответила девушка, – а с чем можно сравнить вас, мой император?
Он усмехнулся и повел ее вновь к главному храму, на площади перед которым они гуляли в момент разговора.
– Вот! – Хассиян величественно указал на не менее величественное, чем его жест здание главного храма, – но я лучше! И моложе… И не столь продажный и…
– Значительно привлекательнее, – не удержалась Катарина.
Притворно-грозное рычание императора, и Кати со смехом бросилась прочь, спасаясь от гневного Яна. Он без труда догнал, подхватил на руки и, закружив визжащую от восторга девушку, резко прижал к себе и тихо прошептал:
– Счастье ты мое… где же ты столько лет была?
– Я была в аду, – прошептала Катарина, – в мрачном подземном лабиринте без выхода и права на смерть, а сейчас…
– Сейчас, что? – переспросил Ян.
– Боюсь поверить, – девушка улыбнулась и положила голову на его плечо.
– Одно твое слово… – намекнул император.
– А кому посвящена эта статуя? – Кати указала на мраморное изваяние девушки, словно застывшей на краю обрыва и прижавшей руки к груди, перед тем как упасть в пропасть.
– Деве Ортанонской, – Хассиян осторожно поставил ее на ноги и едва отпустил, тут же вновь взял за руку, – у нее очень печальная история.
– Правда? – удивилась Катарина. – Считается, что род Вилленских ее прямой потомок, но…
– Но?
– Сложно представить, как могли появиться потомки у невинной девы! – Кати улыбнулась.
Они продолжили гулять, и вскоре дошли до конца аллеи, где Катарина увидела старую статую дракона. В отличие от остальных скульптур в парке, эта стояла не только в самом конце, но и оказалась в полуразрушенном состоянии.
– Дракон из черного гранита, – поведал Ян, заметив ее взгляд, – когда-то начало аллеи находилось именно здесь, и эта статуя хранителя города венчала вход в храм Дракона.
– А потом?
– Культ Пресветлого Огитана, полностью вытеснил языческое поклонение драконам.
Хассиян явно не желал говорить об этом, но Кати была заинтригована.
– Поговаривают, – девушка отпустила его руку и подошла к статуи, осторожно коснувшись крыла чудища, – что в давние времена, когда все известные нам государства были объединены в королевство Айшеран, которым правил род оборотней-драконов.
– Как мило, – Ян рассмеялся. – Идем, а эту статую давно пора убрать.
– Почему? – Катарина продолжала стоять, разглядывая в свете магических шаров огромного дракона.
– Все что нам осталось от них, это свет, – Ян, осторожно взяв ее за руку и уводя прочь.
– Я обратила на него внимание, но как он загорается?
– Никак. Эти шары просто постоянно светятся вот уже несколько сотен лет, чем мы и пользуемся.
И Ян увлек ее за собой. Они гуляли до рассвета, говоря ни о чем и обо всем, танцевали среди пустых аллей, и долго-долго стояли обнявшись у ворот особняка Вилленских.
– Ненавижу рассветы, – тихо призналась Кати, глядя на алеющий восток.
– Ты мне расскажешь? – он приподнял ее личико, вглядываясь в карие глаза и с досадой замечая одинокую, скользнувшую по щеке слезинку.
– Нет, – прошептала Кати.
– Расскажешь, – он нежно поцеловал, – просто еще не время. Сладких снов, моя Катарина…
Так и завершилась их первая ночь… Кати вошла ворота, нехотя поднялась по ступенькам к дому и обернулась – Хассиян стоял у открытых ворот, ожидая пока она войдет…
* * *
А новый день встретил ее сладким ароматом цветов. Катарина потянулась, открыла глаза и первое что увидела – огромный букет у ее постели. За окном ярко светило полуденное солнце, шумел город, а букет белоснежных роз словно напоминал о прогулке под луной.
– Катарина, – баронесса вошла и в изумлении остановилась – Кати радостно обнимала букет. – Дитя мое, это еще не все… в холле десятки букетов и не только. Кто твой поклонник?
– Да? – девушка подскочила, поспешно надела утренний халат и нетерпеливо воскликнула, – а что? Что еще?
– Спускайся, – матушка и сама улыбалась, – и все увидишь.
Везде были цветы… На ступеньках, в холле, в гостиной, на дворе… Белоснежные розы, лилии, хризантемы… И в самых больших букетах крошечные послания, перевитые серебристыми ленточками…
– А-а-а-а, Пресветлый! – Элиза сбежала по лестнице обогнав сестру, – Цветы! О-о-о, кому все это?
– Катарине! – Рассан достал одно из посланий, игнорируя неодобрительный взгляд матери, нагло развернул и удивленно прочитал.
– «Твой смех серебристыми колокольчиками звучит во мне, счастье мое, Катарина».
– Рас, – Гарсан резко подошел, вырвал из его рук послание, – верх невоспитанности читать чужие письма!
– Верх распутности возвращаться на рассвете! – прорычал младший брат.
– Ты меня ненавидишь? – спокойно спросила Кати.
– Я тебя презираю! – Рассан бросил крошечный свиток и развернувшись ушел.
– Я тебя понимаю, – вслед ему сказала Катарина, – только помни, Рас, осуждать всегда просто… понять сложнее.
– Ты позор нашей семьи! – уже у дверей закричал юноша.
Элиза, с неожиданной для нее суровостью посмотрела на него, и едва слышно произнесла:
– Рассан, благодаря этому позору ты сейчас жив! Или забыл, как войска Дариана расправлялись с каждой посмевшей восстать семьей? Или забыл как на твоих глазах казнили друзей? Жаль, что не было тебя, когда тонули связанными те, чьи жены за гибелью были вынуждены молча наблюдать!
Юноша вздрогнул и опустил глаза.
– Хватит! – Катарина медленно спустилась, подняла брошенную братом записку и с улыбкой вновь прочла написанное.
Элиза молча подала ей следующее послание: «Возвращаясь, пришел к странному выводу – люблю тебя…».
Кати прочитала и дала прочитать сестричке, следом послание взяла баронесса.
Третье гласило: «Считаю минуты…»
– Катарина, – баронесса взглянула на дочь, – поведай нам имя столь… не бедного поклонника.
Девушка лишь хитро улыбнулась в ответ, осторожно раскрывая следующее послание. Она не могла поверить, что все это ей. Нет, не цветы – послания. Нежные, трогательные, наполненные чувствами.
Спустя час доставили ожерелье из белого жемчуга. Спустя еще час браслет из белого золота. К обеду конфеты из белого шоколада, и новое послание: «Дай полюбоваться на тебя… хоть издали…».
– Матушка, как скоро мы поедем во дворец? – сдерживая улыбку, спросила Кати, у заинтересованной баронессы.
К удивлению матери и сестры на этот раз Катарина наряд для раута во дворец выбирала тщательно. Улыбаясь и что-то радостно напевая надела браслет из белого золота, ожерелье и жемчужное платье, с серой накидкой. Кокетливо спустила один из локонов на плечо…
– Впервые с момента твоего прибытия я вижу, как улыбка не покидает милое личико, – заметила баронесса уже в карете.
– И, не взирая на твое упорное молчание, нас радует тот факт, что таинственный поклонник все же дворянин, – подметил сопровождающий их барон.
– Не буду скрывать, – Катарина распахнула веер, пряча улыбку, – он благородного происхождения, вот только… – улыбка померкла, – Он неверный муж, а я неверная жена… И следовало бы остановиться, да я не в силах. Не хочу, не могу, и, наверное, не желаю. Так хочется верить, что меня любят. Просто любят, без грязи, без низменных порывов, без подлости, без…
А перед глазами вдруг, словно наяву, полускрытое сумраком лицо королевы Шарратаса, ее блестящие, завораживающие глаза и тихое: «После того, что с тобой сделал Дариан, а затем и Ранаверн, ты возненавидишь мужчин, Катарина! Ты уже их ненавидишь, но где-то внутри наивно надеешься на любовь и счастье. Что ж… я позволю тебе испытать еще одно, убийственное разочарование. А после, ты придешь ко мне сама, Кати».
Катарина вздрогнула, встревожено огляделась, тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но червь сомнения медленно заползал в душу, внося смятение в ее безоблачное счастье. Вспомнился Ранаверн, их первая встреча, та ночь что перевернула все в ней… И та, что стала страшным открытием – ее муж извращенец. Невероятный, гордый, прекрасный и сильный князь Арнар, ее герой и ее спасение, оказался хуже, чем Дариан. А кто в действительности тот, кто правит империей Ратасса?!
– Катарина, – позвал барон, – дитя, что с тобой?!
– Мне страшно, – призналась девушка, – мне вдруг стало так страшно…
Сомнения, сомнения, сомнения… Катарина распахнула веер и скрыла выражение полного смятения от родных, но она не смогла бы скрыть его от себя. Где-то в глубине души, было сожаление по поводу того, что она осталась в империи… Но разве могла она поступить иначе? Ведь знала, отчетливо знала, Арнар плывет за ней. Но бегство посчитала слишком унизительным для себя. Благородство, ее вечное благородство…
И снова в памяти всплыли слова Алиссин: «И куда тебя завело твое благородство, Катарина?».
– Кати, – Элизавет осторожно коснулась ее руки, – Кати, что с тобой?!
«Я очень надеюсь, что пройдет время и на месте жертвы, появится хищник, способный дать отпор. Не разочаровывай меня, Катарина!»
«Мой белокурый демон, – с грустью подумала Катарина, – твои слова сладкий яд! Твои слова не отпускают меня, преследуют, отравляют душу. И все же я тебя не разочарую, и жертвы больше не будет. Хватит!».
– Все хорошо, Элиза, – Кати сложила веер, улыбнулась и добавила, – буду совершать глупости. Хоть раз в жизни, позволю себе просто получать удовольствие.
Некоторое время в карете слышался лишь перестук колес да уличный шум. Молчание нарушила баронесса:
– Я не смею осуждать тебя, Катарина… Время, проведенное при дворе Шарратаса, стало испытанием для меня. Король Дариан жесток и у него… случаются помутнения рассудка, и тогда монарх способен убивать голыми руками. Находясь там, я с ужасом думала о тебе, о годах, что ты была вынуждена… Он не забыл тебя, Катарина, – баронесса поспешно вытерла слезы, – в пьяном бреду, он кричал имя твое, звал тебя, молил кого-то, чтобы ты вернулась… Тогда мне было почти жаль его, но уже в следующее мгновение он одним ударом лишил жизни мальчика из прислуги, за невольно пролитые капли вина. И в глазах Дариана не было раскаяния, когда уносили тело мертвого.
Кати отвернулась к окну, поджав губы… Сейчас, все прошедшее казалось ей страшным сном, но слова матери напомнили слишком многое.
– В каждом мужчине есть зверь, – прошептала девушка, – он стряхнет оковы сна рано или поздно… Знаю эту истину, но остановиться уже не могу. Пусть день, два, или, о сжалься, Пресветлый, три дня, но я хочу быть счастливой…
Карета подъехала к воротам дворца, и Катарина улыбнулась. Всем сомнениями назло и всем событиям вопреки.
«Буду счастливой, – уверяла себя княгиня Арнар, – просто буду. Столько, сколько мне отмерено!».
Они вошли во дворец, раскланиваясь с придворными и неспешно двигаясь к галерее у перехода в дворцовый парк. Кати лучилась счастьем, даря улыбки миру и притягивая взгляды. И вопреки слухами и сплетням к ней тянулись сердца, и вот уже вокруг княгини и друзья и недруги, невольно улыбающейся готовой обнять весь мир девушке.
Но истинное счастье пришло вместе с несколько испуганной леди Вьетени.
– Леди Мирабел, – Кати, поспешно попросила присутствующих извинить ее, и поторопилась к удивленной ее присутствием леди. – Вы здесь!
– Ох, леди Катарина, – Вьетени взяв ее за руку, поспешно увела в сад, и лишь сев на скамеечку у фонтана начала рассказывать. – Этот арест, приговор, священник уже исповедовавший меня и неожиданное распоряжение императора: «Помиловать, с сохранением всех титулов и положения».
Кати мысленно вознесла благодарность Пресветлому, и опуская глаза от синего неба, заметила входящего в сад императора в окружении придворных. Хассиян неторопливо прошел мимо, скользнув равнодушным взглядом по склонившимся в реверансе леди, Катарина не повернула готовы, игнорируя монаршее появление. Двор, несколько шокированный событиями накануне с облегчением выдохнул, а вопрос о таинственной фаворитке вновь бередил умы придворных дам. И неважно, что император остановился у фонтана так, чтобы Катарина была в пределах его видимости, и не заметил никто, как скользнула рука девушки, поправляя сначала колье, затем браслет… И счастливая улыбка Хассияна и его донельзя довольный вид дам Ратасса интересовал безмерно, но спросить… Спросить не смели.
Загадочная улыбка Его Величества, непривычно прекрасное настроение и часто бросаемые взгляды на солнце, стали предметом бурных обсуждений едва император покинул придворных, возвратившись к государственным делам. Катарина вежливо выслушивала сотни предположений, логические и не слишком рассуждения молодых и не очень леди, комплименты старающихся завоевать ее внимание лордов и… ждала, когда же завершится этот длинный день. О как же ждала она его завершения!
* * *
– Княгиня Арнар невероятно хороша сегодня, – заметил лорд Анеро, следуя за императором.
Хассиян не отреагировал на его слова, неспешно шагая вдоль галереи, с портретами его предков.
– Она даже выглядит счастливой, – продолжил лорд.
Легкая улыбка скользнула по губам императора, а взгляд вновь задержался на окне… Ян отчаянно желал наступления ночи. Желал столь же страстно, как и объятий нежной Катарины Арнар, урожденной баронессы ассер Вилленской, той единственной, что вызывала уважение, восхищение и затаенный трепет. Император был влюблен, влюблен страстно и пылко, как в той далекой юности, которая вызывала легкую грусть уже одним тем, что миновала.
Лорд Анеро взглянул на своего сюзерена и не сдержался:
– Это безумие, мой император!
Ян остановился, величественно повернул голову к преданному соратнику и уважаемому советнику.
– Безумие? – задумчиво повторил император. – Возможно это и так, с другой стороны… – легкая грусть промелькнула в его взгляде, – это шанс.
– Шанс? – удивлению лорда Анеро, казалось, нет границ.
– Шанс, – Хассиян вновь уделил внимание портретам его рода, тем, кто правил великой империей до него.
Там, в конце галереи мрачным лицом и неестественной усмешкой выделялся его родной брат. Полубезумный, жестокий, больной душой и телом. Припадочный… как и его сын.
Лорд Анеро понял все без слов, и, понизив голос до едва слышного шепота, произнес:
– Вам нужна новая жена, а не новая любовница, мой император. И вам нужен наследник, чья кровь не будет отравлена, как кровь кронпринца Хилайора.
– Это не тема для разговора! – внезапно сорвался Хассиян.
Он не мог, не мог этого слышать, не мог и не желал знать! Припадочный… Его сыну и наследнику было пять, когда гувернантки впервые произнесли это страшное слово… А он, вбежав детскую и увидев наследника, сделал то единственное, что мог – всунул меж зубов выломанную деревяшку, в страхе что сын захлебнется пеной, шедшей изо рта. А после это прекратилось, и почти десять лет Хассиян старался верить в лучшее, в то, что подобное не повториться. Повторилось! Хилайор начал пить, несмотря на запрет отца и врачей…
– И все же я настаиваю, – Анеро не желал молчать, – вам нужна жена и жизненно необходим наследник. Приступы Хилайора чаще, чем у вашего брата, агония может наступить стремительно. Особенно учитывая политические реалии.
– Что-то изменилось? – удивленно спросил Хассиян.
– В Лассаране новый король, мой император, – с явным негодованием произнес Анеро. – Его величество король Аллес, – это имя было произнесено с ненавистью. – И я более чем уверен, что вскоре в Шарратасе будет только одна королева – сиятельная Алиссин. И нет даже сомнений в том, что эти дети дьявола направят свои сапфировые взоры в сторону давнего врага их государство – война с Ратассом неизбежна, мой повелитель.
Хассиян слушал молча и лорд решил продолжить:
– А вы, влюблены в женщину, что уже пошла на обман и воровство ради королевы Шарратаса. И это я называю безумием, мой император.
На сей раз Ян не сказал ничего. Он думал об этом… думал постоянно, но в то же время:
– Я не желаю ее терять, – уверенно произнес правитель империи. – Не могу, и не хочу. И если я задумаюсь о детях, Анеро, я желал бы, чтобы их матерью стала Катарина. – он невольно улыбнулся, представив как Кати играется с маленьким кареглазым малышом… его сыном. Сердце сжалось.
Лорд Анеро с неодобрением смотрел на повелителя, и понимал – Ян не откажется от той шлюхи, что побывала в стольких постелях. Но вместе с тем, Анеро слишком хорошо знал и иное – выгоды можно найти даже в самой патовой ситуации. И императорский сановник мрачно взглянул на изображение императора Харраса, старшего брата ныне правящего повелителя Ратасса, а затем начал размышлять вслух:
– Я так понимаю, возможность женитьбы на Катарине ассер Вилленской не вызывает отторжения у вашего величества?
Ян пристально взглянул на лорда, улыбнулся и полюбопытствовал:
– Есть варианты?
Анеро сцепил пальцы и начал размышлять:
– В данный момент барон ассер Вилленский единственный наследник княжества Ортанон, и как вам известно, особенность Ортанона в том, что наследование идет не по мужской, а по женской линии, следовательно в случае развода Катарины и князя Арнар, девушка возвращает себе имя ассер Вилленская, следовательно именно она становится наследницей княжества. Вы понимаете, о чем я?
– Брак между императором и княгиней? – вопросил Ян.
– Не совсем, – Анеро коварно улыбнулся, – мы обязаны учитывать интересы не столько Вилленских, сколько империи. Я полагаю, что статус второй жены будет гораздо более выгоден короне.
Хассиян задумался. Эта идея нравилась ему все больше, вот только…
– Катарина откажется, – задумчиво произнес он.
– Доверьте это дело мне, – попросил сановник. – Мы создадим такие условия, в которых у баронессы не останется иного выхода, кроме как согласиться. И не забывайте, что корабль князя Арнар уже в порту, нам следует действовать быстро.
Император нахмурился. В глубине души он понимал – быстро с Катариной нельзя. И грубо так же нельзя.
– Моральные терзания оставьте на потом, – неожиданно резко произнес лорд Анеро. – Когда у нее будет статус вашей второй жены и герцогини вашего рода, вы сумеете исправить сотворенное.
Хассиян мрачно усмехнулся… несмотря на все разумные доводы, что-то внутри было против. Тот зверь, который иной раз действовал по собственному желанию, где-то глубоко внутри недовольно рычал. Очень недовольно.
– Слишком быстро, – Ян нервно поправил перевязь, – и все же тянуть нельзя, тут ты прав, Анеро. Что ж, будем действовать жестко.
* * *
Мир словно раскололся надвое – день, обремененный долгом и обязанностями и ночь, полная дурманящей свободы… И едва зашло солнце, Кати поспешила покинуть родительский особняк и окунуться в объятия ночи.
Она неспешно шла по освещенным улицам, часто останавливаясь и оглядываясь. Оба преданных стражника, бесцеремонным образом остановленные накануне телохранителями императора, тенью скользили следом. А Катарина все ждала, шла медленнее… теряла надежду.
Быстрые шаги и сильные руки обнимают, чтобы мгновенно увлечь в темный проулок, подальше от света и людей.
– Невероятно длинный день, – прошептал Ян, склоняясь к ее губам.
– Не могу не согласиться, – ответила Кати.
– Могу ли я надеяться, что и вы скучали… без моего общества? – иронично вздернув бровь, поинтересовался император.
– Можете, – слукавила Катарина, – ведь надежды имеют свойство жить вечно.
– Коварная! – притворно возмутился Хассиян, – И месть моя будет… сладкой.
Он медленно склонился к ее губам, осторожно касаясь, нежно лаская, чуть настойчиво размыкая ее уста, чтобы отступить, едва ощутил протест смущенной его действиями девушки.
– Странная месть, – Кати рассмеялась, когда его поцелуи от пальцев и ладоней переместились на щеки, нос, губы.
– Это не месть, – обиженно пояснил Ян, – это проявление моей радости по поводу встречи, а месть… – послышался звук подъезжающей кареты, – она впереди…
В закрытой темной карете, не позволяя Катарине выглянуть в узкое окошко, Ян молча ехал, на все расспросы отвечая тихим смехом. Карета остановилась, когда шум морского прибоя уже заглушал стук колес. Не обращая внимания на шутливое сопротивление, император подхватил вопящую о нежелании погибнуть утопленной во цвете лет девушку, и уверенно понес к витой беседке над обрывом.
– Я не настолько молод, чтобы вновь гулять ночь напролет, – пояснил Хассиян, – сегодня гуляем исключительно по воспоминаниям.
– Сколь длинное, а главное малоприятное путешествие вы изволили мне предложить.
Кати, как не была влюблена в императора, оказавшись у него в руках, задрожала от страха.
Ян понял, одарил ее своей понимающей усмешкой, и, отпустив, повел за собой.
Их ждал накрытый стол, вино в хрустальных бокалах, и ароматное мясо на вертеле. Единственный слуга низко поклонился, приветствуя, и тут же вернулся вновь к приготовлению трапезы.
– Вы не против отужинать в моем обществе? – помогая ей сесть на узкую тахту, поинтересовался Ян.
– Вы оставляете мне выбор? – Катарина рассмеялась.
– Выбирать всегда тебе, Кати, – Ян сел напротив, знаком приказал подавать мясо, – я никогда принуждать не буду.
И она ему поверила. Понимала, что вера не основана ни на чем, но все же верила… в этот миг.
– Расскажи о себе! – Ян отсалютовал бокалом, не отводя взгляда от девушки, сделал глоток.
– Я… – Кати задумалась, – Я, вопреки всему, теряю голову в вашем присутствии, и в то же время вы вызываете во мне…
– Страх? – Хассиян улыбнулся. – Не отрицай, это заметно.
– Да, страх, – Кати потянулась за своим бокалом, но… в следующую секунду отложила так и не пригубив.
Для нее вкус красного вина навсегда смешался с воспоминанием о первой ночи, с болью, унижением и крушением всех надежд. С тех пор она не пила даже на празднествах, всегда вежливо отказываясь. Хассиян нахмурился, жестом подозвал слугу и что-то приказал. Через мгновение бокал Катарины был убран, а взамен принесен другой, в котором, искрясь сотней пузырьков, плескалось что-то прозрачное.
– Это белое вино, – улыбаясь, пояснил император, – попробуйте… Только глоток, и возможно вы оцените его утонченный вкус.
Напиток был сладким, чуть пощипывал язык и Кати сама не заметила, как опустел ее бокал, под веселый рассказ Яна о его первом купании в море. И она весело смеялась над добрыми шутками обличенного властью собеседника, ровно до тех пор, пока Ян снова не вернулся к разговорам о ней.
– Так что же сподвигло тебя на бегство от супруга?
Едва заметный жест и слуга вновь наполняет бокалы до краев. Кати улыбнулась, и попыталась мягко отойти от более чем неприятной темы.
– А вас жениться? – девушка произнесла это так, словно просила прощения за вопрос, – Ведь императрица значительно старше вас.
Хассиян улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, и подмигнув, потребовал:
– Откровенность за откровенность, Кати.
– Новая игра?
– Продолжение старой, – он снова улыбнулся, – согласна играть на равных?
Его улыбка пьянила, сильнее самого крепкого вина, но и вина Катарина выпила достаточно, чтобы на мгновение забыть обо всем, кроме императора Ратасса.
– Ранаверн спас меня, – Кати подняла бокал, всматриваясь в спешащие к поверхности пузырьки, – увез из Шарратаса и я была очень благодарна ему. Я так хотела верить, что он хороший, как… Виарта. Но сказка обернулась кошмаром… И все же я и не мыслила о побеге, потому как перед богом и людьми мы обвенчаны, просто… у меня не было выбора. А потом… не было и причин для возвращения.
Катарина тряхнула головой, словно вырываясь из плена воспоминаний:
– Ваша очередь, мой император.
Хассиян заставил себя улыбнуться, понимая, что сейчас она следит за его реакцией, и с трудом, но заставил себя не задавать вопросов… пока не задавать.
– Я женился в семнадцать, на супруге своего брата. Вот такая история.
– Но… – Кати изумленно смотрела на него.
– Но что?
– Но Аллария не являлась женой Харраса, – Кати задумалась, потом переспросила, – ведь так?
– Являлась. Не совсем так, как она сама желала бы… впрочем, это не та история, которую я готов рассказывать, – Ян подмигнул, – по брачному соглашению Ратасс получал Веллейские острова, а это несколько нервировало достаточно сильный тогда Лассаран. Мы ожидали военного… скажем так военного выражения недовольства с их стороны, поэтому брак был заключен тайно. К сожалению Харрас погиб раньше, чем данный факт был обнародован. Фактически следовало бы выслать Алларию в Веллей, и вернуть вместе с ней острова, а это было несколько невыгодно империи. В результате отец предложил мне вступить в брак с принцессой Веллея, тогда почти тридцатилетней. Не буду скрывать, что я был против, невзирая на некоторую привязанность к Ее Высочеству, но… Как выяснилось, Аллария ждала дитя, и я не смог отказать ей в просьбе. Мы обвенчались, провели немало времени вместе, а спустя шесть месяцев на свет появился Хилайор, мой сын и наследник.
– О-о-о, – только и сумела выдавить Катарина.
– Что вас удивляет? – Хассиян насмешливо приподнял бровь.
– Вы… – выдохнула Кати, – поговаривали, что вас заставила жениться на невесте брата большая любовь, а выходит… долг и благородство.
– Как емко вы обрисовали ситуацию, – он улыбнулся. – Моя очередь, задавать вопрос… Как вышло, что невеста герцога Ларише предпочла объятья короля?
Катарина вздрогнула. Перед глазами пронеслось то, самое страшное воспоминание: Бледный Ниар и его едва слышное «Наш брак невозможен, леди Катарина…». Больно, так больно было вспоминать о случившемся.
– Он отказался от меня… – Катарина залпом опустошила бокал, но его почти мгновенно наполнили. Слуга отошел и девушка продолжила. – Тогда я ненавидела и презирала за это… и за то, что произошло в родовом замке Ларише, сейчас… спустя годы, я понимаю, что и у него не было выбора. И все же… это было предательством.
– Он отказался, – повторил Ян, пытаясь понять, – а вы согласились с его решением?
Кати стремительно отвернулась, пытаясь скрыть слезы… ту ужасную ночь она так и не сумела забыть… И ведь так много их было, ночей без надежды на рассвет, но ту ночь она помнила и сейчас… «Король умер! – Дариан резко поднялся, положив кубок на столик и раздеваясь, направился к ней. – Да здравствует новый король! Ну же, поздравь меня, Катарина! Поклянись мне в верности! И люби меня, ведь теперь я твой король!!!»
– Я… – Кати поднялась, – я проиграла… простите. Видимо, я еще не способна играть на равных.
Когда она ставила бокал, руки дрожали. Хассиян видел и ее смятение и ее слезы и не мог понять причины! Поговаривали, что Дариан неоправданно жесток, но… свою бессменную фаворитку король Шарратаса более чем любил. Любил настолько, что оказывал знаки внимания прилюдно, одаривал подарками, позволил ей присутствовать на Совете Лордов. Эту любовь называли одержимостью, о ней шептались во всех дворах королевств Геонта, о ней слагали легенды и песни, в которых описывалось, как молодой принц Дариан повстречал прелестную деву Катарину на скалистых берегах Ортанона и отдал ей сердце. Дариан принял возлюбленную даже после бегства от супруга, и о влюбленном короле, что посвящал ей песни и ночевал в палатке офицера, предоставив любимой королевский шатер, сплетничали все придворные. Но сейчас он смотрел на хрупкую кареглазую девушку и видел лишь страх, ненависть, отвращение. Почему?!
– Катарина, куда вы? – встревожился Хассиян, увидев, что девушка направляется к выходу из беседки.
– Уже поздно, – Катарина остановилась, мир в ее глазах покачивался, – и я… хотела бы вернуться.
Ян стремительно поднялся, подошел властно обнял за плечи и развернул к себе:
– Кати, сегодня столь чудесная ночь, неужели вы хотите нарушить очарование вечера? Давайте не будем касаться неприятных тем, только не оставляйте меня.
Он говорил, но думал об ином.
И руки сами скользнули на тонкую талию, прижимая к себе, а губы уже искали ее уста.
Катарина вздрогнула, попыталась освободиться и едва слышно прошептала:
– Вы… вы сказали, что выбирать всегда мне…
Он позволил себе еще один, быстрый и нежный поцелуй и отступил. Катарина зябко обхватила плечи руками, и не глядя на него, попросила:
– Я хочу вернуться… прошу вас.
«Не могу я тебя вернуть сегодня, не могу! – с нарастающим отчаянием думал император. – И сделать тебе больно мне придется, малышка. Очень больно… Но иначе занозу нам не вытащить!»
– Как пожелаете! – Хассиян склонился в шутливом полупоклоне. – Идемте.
* * *
В карете на этот раз ехали молча, Кати закрыв глаза старалась думать о море, огромном синем море и возвращении в ненавистную Гаору, Ян пристально смотрел на едва видную в сумраке Катарину. Дорога показалась обоим бесконечно долгой, но вот финал ее оба представляли себе иначе.
Кати ожидала услышать шум города, но едва карета остановилась, послышался скрип открываемых врат… Девушка замерла, боясь даже вздохнуть. Затем залаяли собаки, о чем-то переговаривались стражники, а карета… карета въезжала в какой-то замок, потому что колеса загрохотали по брусчатке.
– У меня слишком мало времени, – неожиданно жестким голосом произнес Ян, – и нет более ничего, в чем вы были бы столь заинтересованы, что пришли ко мне сами. Итог – я вынужден так поступить!
Карета проехала во внутренний двор и остановилась, отсекая их от внешнего мира двумя рядами стен. Катарина окаменела. Не было сил кричать, сопротивляться, просить… Катарина в оцепенении взирала на императора, просто не желая верить в происходящее!
– Все ваши слова… – прошептала Кати.
– Оказались ложью! – Хассиян грубо вытащил ее из кареты и, перебросив через плечо, понес в замок.
Серые каменные стены, темные лестничные переходы, большая комната где-то высоко, как будто в башне, ярко горящие дрова в камине и огромная кровать, покрытая красным покрывалом. Император швырнул девушку на постель, словно и не заботясь о ее безопасности. Кати беспомощно попыталась встать, но была остановлена рукой, придавившей ее к постели.
Он раздевался молча, не отрывая взгляда от нее. Снял рубашку, сапоги, расстегнул брюки. Ледяным тоном приказал:
– Раздевайся!
Кати молча попыталась отползти подальше, но Ян легко схватил за ногу, подтягивая к себе, затем наклонился, усмехнулся ей в лицо и прошептал:
