Текст книги "Ветер моих фантазий (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Когда вернулась к себе в комнату, там была смс-ка от Леры:

«добралась»

И больше ни единого сообщения не было, даже в соцсетях. И от Виталия – того со вчерашнего дня не было онлайн.

Вздохнув, потянулась открыть заветную папку с самыми драгоценными файлами на своем ноутбуке. Раз друзья сегодня такие неразговорчивые, я попробую дальше какую-нибудь историю написать или отредактировать. Вот нету настроения себя на дз загонять, даже пинками. И даже обещанием слопать любимую шоколадку с кокосами, которую Виталий незаметно запихнул в карман моей куртки перед прощанием. Полагаю, что и Лере тоже.

Даже любимая шоколадка настроения не поднимала.

Просто разговор этот тоскливый… И то направление, куда его завернул Виталий. Эх, да и память о некоторых «достижениях» науки, которая некстати всплыла. Про этот несчастный «абортивный материал», когда ученые не хотят прямо и честно говорить, что используют трупы маленьких беззащитных четвертованных заживо детей ради каких-то своих целей и потребностей, просто «для добывания стволовых клеток». Которые «полезны» для каких-то целей, скажем, омоложения чьих-то лиц. Про добывание яйцеклеток из зрелых здоровых женщин, которое их калечит и не дает им в будущем зачинать новых своих детей, просто ради того, чтоб возможность родить получила женщина чужая, которая слишком сильно этого хочет. Про суррогатное материнство с продажей своих детей, о которой договорились еще даже до рождения малюток.

Тьфу, зачем я в тот день трубку сняла, когда мне позвонила взволнованная одноклассница?! Она рано с парнем загуляла, потом аборт сделала. Несколько лет спустя наткнулась на группу какую-то православную и столько всего у них начиталась. И звонила всем знакомых девчонкам в истерике. Мол, чтобы мы сами так никогда со своими детьми не делали. Чтобы знали, что с ними бывает, с теми младенцами. До сих пор меня трясет от того разговора, как вспомню.

Нет, я понимаю, что малодушно сбегаю, пытаясь на время опять окунуться в забвение. Понимаю, что пока я тут малодушно радуюсь своей скучной и тихой жизни, в жизни всякое разное происходит. И отчасти это разное неприятное или откровенно гадкое, страшное временами.

Обхватила голову руками, опершись локтями об стол.

Но что я, что лично я могу сделать?! Покуда я прячусь в моем тесном уютном мирке, в мире много разного происходит. Много ужасного происходит, с чем я ничего не могу поделать. Я могу только трусливо сбегать в искусственные миры, чтобы не видеть. Не слышать… не чувствовать… А окажись я на месте той девушки, которая слишком рано влюбилась и ни о чем особо не думала, наслаждаясь своей первой любовью, да еще и упоенно взаимной… Вот что бы я сделала на ее месте? Я не знаю. Если быть честной с самой собой, то я и правда не знаю. Я смелая в моих мечтах, но я не знаю, насколько смелой я буду, когда что-нибудь ужасное случится уже в моей собственной жизни.

А, нет! Не могу! Не хочу об этом думать!

И сил нету думать о домашке!

Но если так подумать… У самих ученых тоже были ужасные судьбы. Джордано Бруно изгнали с родной страны, в тюрьме держали шесть лет, потом заживо сожгли на костре потому, что сказал, что Земля круглая, а не плоская, еще и усомнился в возможности непорочного зачатия Иисуса девой Марией. Виктор Франкл перенес концлагерь и видел много человеческих мучений и смертей, прежде чем написал свою книгу о том, как найти смысл во всех проявлениях жизни, даже отвратительных, чтобы суметь выжить, о знакомых ему людях, которые смогли выжить даже там.

Ууу, тоскливая тема для размышлений. Важная, но… тоскливая. И домашку делать не хочется вообще.

На хрен домашку! Я уйду от этого всего! Я смогу! Я ведь уже не раз успешно от всего убегала, уносясь на ветре моих фантазий в очередную какую-то свою историю!

Так… вдох-выдох. Я книгу открываю. Мм, пусть будут эти кианины и люди. Пусть будут люди, открывшие космос, сражения разных цивилизаций и их общение, взаимопонимание.

Да, файл открыт. Я улетаю. Прощай, мерзкая, страшная жизнь!

***

И вроде тело кианина уже восстановилось, но что-то было не в порядке. Будто бы он волновался. Так люди волнуются. Особенно, если близкие их не в порядке. Но они вроде бы близкими не были?..

Кри Та Ран осторожно и неощутимо, рассчитывая нажатие, коснулся лба человека, потерявшего сознание. Потом покосился на камень-стол под ним.

И со стоном упал на пол, задыхаясь, скрючившись.

Стол…

Кровь…

Комок кровавый…

Ножи с тонкими лезвиями…

Что-то сжимается внутри…

Кровавое месиво на операционной поверхности стола… запах крови такой яркий… это здесь было?..

Кианин отшатнулся, отполз подальше, упираясь затылком в ри-стекло.

Тяжело дышал, глаза были слишком широко распахнуты. Он, чуть помедлив, активизировал свой компьютер, подключаясь к камерам слежения этого дома, выискивая базу данных. Записи прошлых лет…

Когда новые хозяева пошли по последнему коридору, кианин успел отключиться от чужой паутины. И даже копии данных для себя не сделал, чтобы меньше была возможность быть пойманном на чрезмерном любопытстве к обитателям этого дома. Но, впрочем, Кри Та Ран уже успел заметить одну странность – крисов с данными записей за некоторые минуты и часы в хранилище не было. Если учитывать информацию других показателей – все приборы работали нормально. И, все-таки, записи некоторых минут и пары часов пропали. Они отсутствовали в здешнем хранилище. Причем, и следов взлома системы никаких не было. Явно в системе покопался профессионал. Будто бы что-то пытались скрыть. Но что хозяева дома пытались скрыть друг от друга, от соседей с других этажей, от Советов местных дарина и вообще?..

– Вот мой мальчик, – сказал его создатель, входя и указывая спутнице на замершего кианина. Он почему-то не злился, что его творение самовольно вышло из того помещения и ушло куда-то по своим собственным делам, которых у него вообще-то еще как бы быть не должно.

Женщина, худая, болезненная, прошла к ним. Нет, последние шестнадцать шагов пробежала. Присела возле сидящего у операционной плиты. Глаза ее расширились.

– Так похожи… – выдохнула растерянно.

Подняла дрожащую ладонь, коснулась его щеки.

– Если бы… – начала и запнулась, глаза ее заволоклись слезами, будто ей сейчас стало очень больно.

– Кри Та Ран, – сурово сказал создатель, присаживаясь рядом с женщиной и обнимая ее за плечи, – Ты теперь будешь всем говорить, что мы – твои настоящие родители. Как мы и договорились на корабле.

– Я понял, – тихо ответил тот, внимательно глядя на них.

Его что-то беспокоило, хотя вроде создатель не сердился, да и женщина, которую он обнимал, не выглядела ненавидящей. Что-то было не в порядке. Или… в порядке? Что-то не то во всем этом было. И почему-то сбился ритм его сердца. И с датчиками на компьютере что-то не то было. Нет, это просто кровь как-то иначе запульсировала в теле. Мм… это, что называется… руки и ноги затекли?..

– И Кристанран должен так считать, – сурово произнес создатель, – Вообще, я подумал… Скажем, что мы вначале не собирались давать тебе похожее имя. Мы даже не были уверены, что ты выжил. Но когда я увидел тебя, я уже знал об аварии, случившийся с братом, и решился назвать тебя именем, схожим с именем его выжившего сына, твоего сводного брата. Впрочем, про эту деталь не говори пока. Про аварию мы скажем Кристанрану позже. Я боюсь, что сразу он не вынесет. Пусть пока отвлечется на тебя и порадуется, что у него появился брат. Ему одиноко было жить одному.

– Я понял, – равнодушно произнес кианин.

Женщина вдруг зарыдала и обняла его, прижала к себе.

Это было неприятное чувство, когда его без причины трогают. Так сильно сжимают его тело руками. Но у людей живых принято обниматься. Так принято. Только он задохнется от ее рук… он сейчас задохнется!

Но, впрочем, названная мать его выпустила, едва отец-создатель сказал:

– Не сейчас. Сначала давайте перенесем Кристанрана в его комнату.

– Но стоит ли? – его жена резко поднялась, сжала плечо супруга.

Он говорил, что родителем его будет притворяться вместе со своей женой. И сейчас обнимал эту женщину. К ней домой спешил. Значит, это его жена. Люди обнимают тех, кто им дорог.

– Мы попробуем, – устало улыбнулся создатель.

Нет, отец. Но, впрочем, у себя внутри хотя бы Кри Та Ран может помнить, что это не так?.. Все просто. Два человека и кианин, собранные вместе по воле создателя ради спасения этого мальчишки-человека. Только… отчего так больно внутри?.. Ведь все показатели тела в норме! Ничего плохо не случилось. И будет хорошо, если его аини очнется.

– А ты давай, приготовь что-нибудь, – мужчина погладил супругу по щеке, – Такое, ароматное. Может, он очнется от запаха?

И та, улыбнувшись от этой идеи, которую сочла хорошей, ушла, нет, убежала куда-то вглубь этажа. А ученый поднял хрупкое тело с операционного стола и вынес за ограждение ри-стекла.

Так и должно быть. Этот мальчик – центр всего. И еще он теперь центр мира его кианина. Кри Та Рана создали, чтобы спасти его. Чтобы был рядом. Чтобы развлекал его. Сам по себе Кри Та Ран ценности в этом доме не имеет. Но… почему же ему так нехорошо? Тело же в норме! В норме…

Кианин невольно схватился за край плиты из особых кристаллов, пытаясь удержаться.

Дыхание перехватило. Сбилось сердцебиение. В голове зазвенело. Точки цветные поплыли перед глазами.

Если с телом все нормально, почему же так больно?..

Нет, это не сердце… что-то внутри… запах крови…

– Кри Та Ран! – испуганно вскричал создатель.

Сквозь туман кианин различил руку на своем плече, цепкую хватку. Пальцы сжались до боли.

– Что… со мной… отец? – спросил он отчаянно, когда к нему вернулась возможность видеть, – Почему мне так больно?..

– Может, твой артэа не прижился? – недоуменно предположил тот, – Тот кристалл, который должен заменять у тебя душу, искусственное подобие души. Он даже на приборах будет отображаться очень похожим на отблеск проявленной человеческой души. То, благодаря чему ты сможешь притворяться, будто испытываешь какие-то эмоции и чувства. Хотя… Нет, технологию создания искусственного артэа уже двольно-таки сносно отработали… Проблем быть не должно. Разве что на момент создания искусственного артэа… но тогда все благополучно прошло. Вроде.

Его супруга поджала губы, поморщилась, будто в нее внезапно вонзили раскаленное лезвие.

А лицо у создателя, переведшего взгляд с его творения на нее, а потом – обратно на кианина, вдруг стало какое-то бледное, глаза как будто напуганные.

– Милая, что с тобой? – спросил ученый напуганно.

– Ничего, – произнесла женщина, не разжимая зубы, – Просто волнуюсь за этого мальчика.

Кианин невольно вслушался, выцепляя звуки сердцебиения создателя. Неровные, взволнованные, хотя внешне тот был спокоен. Но почему-то хотелось вслушиваться в его сердцебиение, быть рядом. Так люди себя должны чувствовать, когда что-то не в порядке с их семьей? Просто начали работать особые программы, делающие его очень похожим на людей?

– Пойдем, – сказал ученый как-то резко, унося своего племянника, важную свою ношу. Неприятности у кианина его не слишком волновали.

И почему-то тот, второй мальчик, скрючился от странной боли внутри.

Быть человеком было больно. Хотя он лишь притворялся человеком.

Глава 3.4

Взвыв, обхватила голову.

Настроение у меня было препоганое. И мое состояние ощутимо переползло на создаваемую мною проду. Вон даже у моих героев в жизни что-то ужасное творилось.

И даже подарок Виталия меня не успокоил, хотя в обычное время я эту шоколадку с кокосом сильно любила и очень радовалась каждый раз, когда она мне в руки попадала. На часах уже за полночь было.

Пошла тайком мимо комнат родни. Родительской. Бабушки с дедушкой. На кухне тихо заварила кипятка, нового. Насыпала в чашку какао, сахара. Кипятком залила, молока сверху плеснула. Села, наслаждаясь любимым вкусом. Я и так, кажется, сегодня не усну.

Мне на глаза попался тюбик маминой помады, оставленный на подоконнике. Вспомнились разговоры девушек из вуза, что многие виды косметики сначала на животных испытывают. Берут, к примеру, кроликов-альбиносов, которые не моргают, цепляют их, чтоб не двинулись – и на глаза им льют химию. И смотрят, как долго им эти образцы глаза разъедают, сколько этот кролик не сдохнет. Говорят, что красота требует жертв. Вот их и миллионами ради красоты намазанной убивают. Зверей этих несчастных, подопытных. Потому что наука выдумала эту самую косметику, красоты женской ради. Хотя… раньше вроде где-то белила делали из свинца – тоже была отрава. Да, блин, в жизни этой уйма была пакости. Адские мгновения, когда обо всем этом начинаешь задумываться!

Но, все-таки, в творчестве я забывалась и, бывало, что забывалась счастливо.

Поэтому после двух чашек какао я тихо и незамечено – или моим уже надоело вылезать и ругаться со своей домашней совой – прокралась обратно в свое логово. Задвижку задвинула. И снова открыла заветный файл. И снова улетела…

***

Кри Та Ран дошел до комнаты его аини чуть погодя. Нашел по запаху высохшей крови и пота, оставшихся в воздухе. Тем более, создатель сильно вспотел в последние минуты. Его найти было несложно.

А потом они стояли возле мальчишки, неподвижно замершего на кровати. С приоткрытой дверью, дожидаясь того самого, спасительного запаха.

Кристанрана вывел из забытья отнюдь не запах свежеприготовленной еды, хотя первое блюдо, из тушенных овощей с многочисленными приправами, уже начало наполнять пространство своим манящим ароматом. Нет, его пробудило какое-то странное чувство. Присутствия. Чего-то иного. Кого-то другого. И даже не резкий запах пота усталого тела, не запах крови. Нет, кто-то другой стоял рядом.

Мальчик медленно разлепил веки. Бледный-бледный, усталый.

Не удивительно: после того ужасного падения его, размазанного в кровавое месиво, вперемешку с искусственными и природными материалами из летающей птицы, соскребали, выбирали от металлических частей и кристаллов. Потом отделяли его останки от останков его родителей. Потом разделяли на молекулы в специальных емкостях, каждого из пострадавших по отдельности. Потом врачи – люди, кианины и роботы – двое суток собирали каждого заново, подмечая упущенные фрагменты тел и органов, поспешно отдавая заказы на доставку искусственно выращенных клеток и фрагментов органов, целых органов.

Он единственный выжил. Только у него сердце и легкие подлежали восстановлению. Может потому, что их не задело прогибающимся металлом внутренностей птицы. Или потому, что та часть птицы, в которой летел он, зашиблась об землю на несколько мгновений позднее, а вся сила удара ушла на родителей. А может… или все то было к тайнам жизни? Вроде и понятым, вроде уже расковырянным дочиста, но… Эта жизнь иногда подкидывала сюрпризы. Дикая природа… Иногда ее действия были непредсказуемы. Вот почему они упали с одной высоты, одинаково были смяты и раздавлены, но выжил только он один?..

А впрочем, Кристанран и не думал ни о чем таком. Он сколько-то мгновений рассматривал потолок комнаты, в которой лежал, узнавая давно привычные узоры. Он запоздало отметил, что через просторные окна с ки-стеклом льется яркий свет. Значит, уже день. Значит, на стенах домов, напоминающих россыпь причудливых кристаллов, сейчас играют солнечные лучи. Город мерцает сотнями бликов, нежных, ярких. То время, когда людям не рекомендовано самим управлять летающими птицами без специальных очков, а лучше – довериться автопилотам, точно выверяющим курс и учитывающим траекторию других летающих средств. Но… Летающие птицы… почему так душу от ужаса скрутило при упоминании о летающих птицах?..

Худой мальчик напряженно всматривался в пространство над собой. Разметались по подушке его длинные волосы, черные с едва приметным синим отливом. Структура волос еще не оправилась полностью – и это с отчаянием заметил его дядя, слишком рано забравший его из лучшего лечебного места этого дома. Тускло заблестели лже-кристаллы в заколках, которыми у висков были собраны волосы – мини-лекарни с обследующей техникой и мини-коллекцией лекарственных капсул.

Запоздало, медленно, Кристанран повернул голову. Увидел два дневных светила – чей свет был немного сглажен ки-стеклом. Увидел рядом мужчину, смутно знакомого, на отца похожего даже, но точно не его. И…

Кианин и человек замерли, встретившись взглядами.

«Если бы мой сын был сейчас жив, то, может, был бы похож на него, – с досадой подумал ученый – и душу его запоздало кольнули муки совести, – Или… мой мальчик был бы другой? Каким бы он был?..»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но было уже поздно. Его мальчик умер десять с чем-то лет назад. Быть может, он бы смог выжить, если бы не они.

Мужчина невольно сжал кулаки, вспоминая мучительные пытки в плену у исследователей иной цивилизации, сине-серых ящерообразных. Вспомнил слабость и жуткое чувство бессилия, когда перед глазами у него протащили его связанную жену, когда ее распяли на плите перед ним, когда ее резали, то с обезболивающим, то без… Его жену, которая уже тогда была беременна!

«Нет, – сказал он себе мысленно, – Нет, я не чувствую вины за создание Китрит 66-1»

И даже улыбнулся вдруг, вспоминая чудесный завораживающий вид, когда на темноте космоса разрывались на мелкие кусочки планеты и звезды чужой цивилизации. Разноцветные сверху – на тех планетах была некоторая суша и растения – и ярко-красные внутри, желтоватые в середине, белые у ядер…

Тот вид нелюдей они уничтожили подчистую. Вместе с базой пиратов, воровавших представителей иных цивилизаций на опыты их ученым. А пираты, кстати, долго горели. Заживо. Медленно задыхаясь и запекаясь внутри своей станции. Выскочить на катерах и кораблях не успели. Запеклись как клубни картофеля и лопуха в фольге на углях.

Да, естественно, иные цивилизации людей тогда страшно испугались. Но местами, по крайней мене, у человеческих территорий, работорговля и пиратские набеги прекратились.

Да, уже на родине подверглись атаке и осуждению от людей, мол, ваши технологии и ваша особая серия боевых кианинов разведки – это уже слишком. Но, впрочем, за создание, за деятельное участие в разработке Китрит 66-1 ему не совестно. Так надо.

Да, и плевать Хритар хотел на того безумца, старого-старого ученого, отправившего ему голограмму с угрозами. Мол, дикая природа не терпит насилия над собой. Природа рано или поздно отомстит всем, кто попер против ее законов.

«Ха! Люди – венцы природы! Мы – боги, если реальные боги существуют. Нет, мы даже не те боги, в которых верили глупые прежние народы на заре нашей цивилизации. Мы – намного лучше»

Мужчина разжал кулаки.

Да и стал бы он, ученый-практик, отдавший двести с чем-то лет развитию особых человеческих технологий, верить мнению какого-то глупца, выбравшего для изучения иные слаборазвитые цивилизации и те, якобы памятники прошлого, якобы оставленные людьми, жившими до нас? Ведь до нашей цивилизации иных людей не было! Наука не подтвердила все эти глупые гипотезы, витавшие еще на заре расцвета человеческих технологий. А наша наука, наш прогресс – воистину сила богов! Хотя… Нет, богов не существует. Боги – это сказки. Есть люди – особое ответвление эволюции – венец природы. И ни в каких вселенных и галактиках других человеческих цивилизаций так и не возникло. Мы – единственная человеческая цивилизация. Мы – лучшие из всех разумных существ, когда-либо существующих.

– Ты кто? – первым заговорил племянник ученого.

И его дядя порадовался своей идее притащить для сына погибшего брата этого спутника жизни. Вот как заметно мальчик среагировал на новую игрушку! А, впрочем, нет, нельзя показывать радости.

– Почему ты так на меня похож? – растерянно добавил обычный мальчик, с трудом приподнимаясь и садясь.

И второй вдруг метнулся к нему, подложил под спину подушку. И они опять замерли, задумчиво разглядывая друг друга, близко-близко.

«На его месте мог бы быть мой сын» – невольно подумал ученый, и душа его мучительно сжалась.

Но нет, сожаления уже ни к чему. Он сделал все, что мог тогда. И сейчас он нашел лучшее из решений. Тем более, что он доверил единственного ребенка своего брата одному из малочисленных кианинов, той самой серии Китрит 66-1. Случись недоразумения с Советом или столкновения с иной цивилизацией – и Китрит 66-1 окажет много пользы сыну погибшего брата. Но только бы не поняли, что Кри Та Ран создан в обход лицензии и даже вне территории людей!

– Ты… кианин? – вдруг спросил Кристанран.

Его дядя кашлянул, притягивая внимание обоих мальчишек к себе. Подошел к постели племянника, присел с краю.

– Что случилось? – испугался добрый мальчик, разглядев и порванную защитную одежду, и раны с запекшейся кровью, и грязь, серо-синие разводы пыли с поверхности трех планет, где дяде пришлось разыскивать порталы иного вида ящерообразных и змееголовых.

– Со мной все в порядке, – мужчина потянулся встрепать его волосы, но впрочем, тут же руку отдернул – кианин проследил за его движением каким-то странным взглядом – не хватало еще заразить бедного мальчика иноземной какой-то инфекцией. А Кристанран и без того пострадал изрядно. Шутка ли – один из малочисленных несчастных случаев по сбою техники за несколько последних веков – и свалился на его семью, – Так, устал с дороги. Но оно того стоило, правда. Ты! Подойди сюда! – и указал на место перед собою, в поле зрения.

И его создание послушно сдвинулось на указанное место. Невозмутимо.

Ученый чуть подумал, подбирая слова – племянник растерянно ожидал объяснения – и, покосившись на кианина, застывшего с каким-то странным взглядом, грустным даже, начал объяснять:

– Возможно, тебе родители говорили, что я и моя супруга попали в плен к цивилизации ЙРхжщиисС? Было это лет десять назад.

– Так… – на лице родного мальчика появилось оживление и даже улыбка, – Вы тот самый?.. Вы – мой дядя?! Хритар?

– Да, я младший брат твоего отца, – произнес ученый смущенно, запоздало вспомнив, что вообще-то прежде у них даже встречи для знакомства не было ни одной. Пока его носило по экспедициям и военным операциям.

«Эх, а еще про родителей ситуацию объяснять, еще и успокаивать потом! Но, впрочем, хорошо, что я придумал притвориться, будто это его младший брат. Брат его отвлечет хотя бы отчасти. Он же и рос всегда один, а тут еще мальчишка рядом будет, живой. Как будто вполне живой. Да нет же! Если не считать отсутствия души, да иной формы артэа, они вполне живые будут, вполне себе как люди. Может, племянник вообще не отгадает. Тем более, что это я придумал и создал Китрит 66-1»

– В общем, мы в плен попали, – добавил обманщик, погрустнев уже натурально.

– Папа говорил, – с сочувствием кивнул племянник, – Родители еще боялись, что вы не вернетесь.

– Такая возможность была, – ученый мрачно сжал кулак, потом разжал, – Нас пираты продали на опыты, – Каньян еще к тому же была беременна.

– Тетя… беременна? – растерялся мальчик.

И уже с большим оживлением покосился на мальчика, стоявшего возле постели.

– Наш ребенок родился раньше срока. Мы думали, что он уже умер. Уже совсем, – ученый вздохнул.

Он же не соврал. Ну, почти не соврал. Единственная ложь, что их ребенок с Каньян смог родиться. Но это же все ради блага племянника! Ради блага близкого можно соврать! Ради блага близкого можно убить… даже собственного ребенка, единственного из своих детей.

«Ведь если бы Каньян родила его, то могла бы не выжить, – помрачнев, подумал ученый, – Или даже бы умерла, еще нося его под сердцем»

Нет, иногда его мучила совесть за то, что навязал супруге то жестокое решение. Но Каньян после плена и изуверских опытов была сама едва жива. Не было сил у нее выносить ребенка! Так что тому, кто оттянул бы на себя немало материнских сил, просто не дали родиться.

«Но, все-таки, жалко…»

Мужчина встал и нервно заходил по комнате.

«Нет, я был прав, – повторил Хритар себе уже в миллионный с чем-то раз, – Там ведь и человека-то еще не было никакого, так только, кусок мяса. Просто маленький кусок мяса…»

– Так… ваш сын… это он?! – с надеждой вскричал Кристанран, на кианина оглядываясь.

– Да, это мой сын, – невозмутимо соврал мужчина, – Он выжил. Недавно мне сообщили кой-какие сведения о нем. И я помчался на его поиски. Я его нашел.

– Значит, ты мой брат?! – радостно вскричал племянник, подскакивая, слезая с кровати и кидаясь ко второму мальчишке.

Ослабшее тело не дало ему ни стоять, ни шагать. Мышцы начали атрофироваться от долгого лежания на одном месте. Но реакция кианина, как и следовало, была выше всех похвал: и тот, второй, приемыш, метнувшись вперед, подхватил человека. Придержал.

Глаза Кристанрана сияли. Ведь он еще не знал, что его родители не выжили. А еще в их роду его ровесников и сколько-то молодых не было. Так и жил один, а тут вдруг объявился брат, еще и ровесники почти, уже осознанный возраст, схожие еще интересы, есть о чем общаться. Да и… лицо кианина…

«Если бы я не был его творцом – подумал бы, что он человек» – растерянно подумал ученый.

Потому что радость и волнение на лице второго мальчика выглядели очень искренними. Настоящими.

Мужчина криво усмехнулся. Сердце царапнуло.

«Это же Китрит 66-1. Мое детище. Их от людей крайне редко кто мог отличить»

А эти двое – Кри Та Ран теперь уже сам потянулся обниматься – выглядели такими счастливыми…

И страшно больно сжалась душа у ученого. В отчаянии подумал он:

«Или я был не прав тогда?!» – ведь сейчас на месте кианина мог быть его сын. Именно его.

Но та жизнь была уже оборвана. Еще десять с чем-то лет назад.

«Разве что…»

Мужчина с ненавистью ударил себя по лбу.

«Нет, невозможно. Души сохраняются недолго вне тела, даже если суметь их кристаллизировать или запереть в искусственную телесную оболочку. Они гниют, пылью осыпаются слишком быстро. Мы и использовать-то могли лишь тысячную долю из них»

И в который раз помянул недобрым словом дикую природу. Но, впрочем, поганка эта уже почти вся под контролем у них. То, что от нее осталось, малоизученного или даже неопознанного – слишком мало. Люди стали великими со своей наукой. А природа – проиграла.

Но эти дети… видеть это чудовище, выращенное им самим, было противно. Там мог сейчас стоять его сын. И брат родной мог сейчас его сына обнимать.

Но что сделано, то сделано. Сколь бы ни была велика человеческая цивилизация, были вещи, которые они изменить не могли. Тем более, что труп своего ребенка он видел сам, своими глазами. Жалкий кусок мяса. Нет, уже месиво кровавое. Плоть от плоти его и Каньян.

«Нет, – в миллионный с чем-то раз сурово сказал себе мужчина, – Жизнь Каньян намного дороже этого существа. Каньян своя, родная, мы уже столетие и несколько десятилетий путешествуем вдвоем, из каких только передряг ни выбирались! А еще ласкать ее было упоительно прекрасно, даже интереснее, чем других, бывавших в моей постели ранее»

Мило улыбаясь, вплыла Каньян с подносом с благоухающей едой. Большим подносом: хватило бы на двоих очень голодных или даже на троих, если чуть поделятся.

Прикосновением колена выдвинула подставку-столик у кровати.

– Перекусите, мальчики, – сказала, мило улыбаясь.

Взгляд кианина сдвинулся на нее. Взгляды их повстречались.

«Наверное, она тоже думает о том же, – с болью подумал ее супруг, – Здесь мог стоять сейчас наш сын. Правы ли мы были тогда или нет?..»

Каньян улыбнулась детям. И повернувшись к мужу, бросила резко:

– Сходи-ка, помойся для начала. Мало ли каких иноземных микробов нацеплял.

Сказала, как плюнула. И ушла сразу.

Ученый вздохнул. И, выдавив искусственную приветливую улыбку мальчишкам – своему и чужому – ушел отмываться.

– Угощайся, – улыбнулся человек кианину. Чуть помолчал и добавил смущенно: – Может, ты сядешь возле меня? Вместе с братом я еще не обедал ни разу. Мне интересно, каково это.

Тот послушно присел. Невозмутимо следил, как Кристанран поковырялся в разных тарелках, потом сам же ему одну придвинул:

– Бери эти овощи. Они самые вкусные.

Изобразив улыбку, принял тарелку. И вилку.

Впервые Кри Та Ран пробовал обычную пищу. Теплая… Со взрывом разных вкусов, непривычных… Он надолго застрял с пустой вилкой и кусочками во рту, смакуя этот удивительный вкус и новые ощущения.

– Вкусно, да? – засмеялся его аини, – Ты даже забыл как жевать!

Улыбнувшись, тот задумчиво прожевал. Проглотил. И потянулся за второй порцией. Названный брат ему другую тарелку подсунул под вилку.

– А вот это второе.

Хианриа послушно стянул губами корнеплод в какой-то жиже желтоватой с крапинками. И снова забыл даже как дышать. Тут совсем был другой вкус! Намного лучше той безвкусной жижи и капсул из аптечки, которыми создатель кормил его в пути. Терпкий… А, нет… Тут было так много вкусов!

– Как? – спросил названный брат, внимательно наблюдая за ним, – Что ты о нем думаешь?

– Это что?

– Базилик, если ты об основной приправе. Так, какое вкуснее, первое или второе?

– Я еще исследую, – с серьезным лицом ответил кианин – у него от этого букета непривычных вкусов и ощущений даже из головы выскочило, что надо бы и эмоцию какую-нибудь изобразить.

А Кристанран радостно потчевал его, сам даже не сразу вспомнив про свой голод. Просто… это было такое странное чувство, когда рядом с тобой сидит брат, а ты его угощаешь! И чувство это было несказанно приятным…