Текст книги "Китайский секрет"
Автор книги: Елена Данько
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Сегодняшние чудеса
В заводском музее вам покажут вещи, которые бывало приводили в восторг дам-посетительниц. Дамы закатывали глазки, утирали слезы умиления кружевным платочком и нежно всхлипывали:
– О, какая красота!
Вам покажут белый фарфоровый букет. Цветы разложены узором на голубой пластине. Розы, георгины, гвоздики сделаны в натуральную величину. Просвечивают жилки на лепестках, вокруг пестиков трепещут нити тычинок.
Мастер Иванов трудился над этим букетом чуть ли не всю жизнь. Он унес в могилу тайну букета. С тех пор никому не удавалось сделать так тонко фарфоровые цветы.
Потом вы увидите большую статую из матового фарфора. Это – «Офелия», работы Каменского. Вам скажут, что это – самая большая статуя, которую когда-либо сделали из фарфора в России. Она ростом с человека.
Вам покажут также балерину, стоящую на одной ножке на самых кончиках пальцев, и объяснят, что эту фигурку неимоверно трудно обжечь. Ножка то гнется, то трескается в обжиге.
Все это – вчерашние чудеса. Все эти вещи было трудно сделать – не легче, чем исполнить заказы богдыханов.
Сколько стараний приложил мастер Иванов, чтобы собрать свои цветы лепесток к лепестку! Тычинки из фарфоровой массы, верно, крошились у него в руках.
Сколько тяжелых «Офелий» пришлось перетаскать в горн, пока добились, что хоть одна статуя вышла без трещины! Сколько балерин выбросили в лом из-за погнувшейся ножки!
Невольно спросишь: а стоило ли так надрываться?
Для красоты? Полно, красиво ли это?
Цветы из шелка или бумаги были бы всё же нежнее фарфоровых цветов. Большие статуи хороши из мрамора или алебастра. Балерину на одной ножке легко отлить из бронзы.
Зачем нужно было делать все эти вещи из фарфора?
Затем, что из фарфора их сделать труднее всего.
Люди заставили фарфор подделаться под другие материалы. А ведь каждый материал красив, если он похож сам на себя. Китайцы и старые русские мастера понимали это. Их фарфор – белый, блестящий, его формы плавны и округленны. Он красив.
А эти «вчерашние чудеса» не похожи на фарфор. Фарфору придали формы, которые ему несвойственны, и он до сих пор бунтует против этого насилия.
Фарфоровый букет приходится хранить под стеклянным колпаком на особом рессорном столике. Любое сотрясение пола может повредить фарфоровым тычинкам. Ножка балерины отламывается от пьедестала, если мимо завода проедет тяжелый грузовик. «Офелию» приходится мыть горячей водой с мылом, потому что неглазурованный фарфор вбирает в свои поры пыль и становится серым.
Фокус – не искусство. Очень трудно, например, писать ногой. А есть такие фокусники – зажмут перо пальцами ноги и пишут. От этого они еще не делаются писателями.
Теперешние художники не занимаются фокусами. Их фигурки стоят на двух ногах и не ломаются, не трескаются в обжиге. Художники показывают людям свойства фарфора – его белизну, блеск, плавность форм.
Перед художниками завода стоят иные трудности – те же, какие преодолевает все советское искусство. Нужно сделать вещи, которые выразили бы великую борьбу за нового человека в нашей стране. Нужно сделать вещи простые, красивые и убедительные, нужно запечатлеть в фарфоре образы лучших людей нашего времени.
Вот фарфоровая скульптура: Ленин на трибуне говорит речь. Он в зимнем пальто, с шапкой в руке. Видно, приехал на рабочий митинг или на проводы красных отрядов на фронт гражданской войны. Вся его фигура стремится вперед, глаза смотрят вдаль. Он говорит о грядущей победе социализма во всем мире.
Вот большой фарфоровый бюст его верного соратника, великого вождя трудящихся – Сталина. Рядом с ним бюсты Кирова, Калинина, Ворошилова и Максима Горького. Их черты знают и любят все народы Советского Союза – и ненцы-охотники в далеких северных тундрах и узбеки-хлопководы в своей солнечной стране. Много таких бюстов выпускает фарфоровый завод, а все нехватает. Каждому клубу, каждой школе хочется поставить на видное место бюст любимого вождя, сделанный из твердого, прочного, чистого фарфора.
В советских витринах музеев множество ваз, тарелок, чашек и фарфоровых фигурок. Посмотришь эти изделия – словно прочтешь всю историю нашей родины. Сколько тут нового, интересного, красивого!
Вот две фигурки: рабочий-красногвардеец с винтовкой и матрос с красным знаменем. Такие смелые, решительные люди стояли, верно, на страже у Смольного в историческую ночь на 25 октября 1917 года.
А вот красный партизан идет, шагает по снежным сугробам. Он в овчинном тулупе, в валенках, с самодельным «обрезом» за спиной, но на шапке у него уже блестит красная пятиконечная звезда. Он вступил в Красную армию и в ее стройных рядах будет сражаться с белыми.
Вот и сам герой гражданской войны – Чапаев. Он мчится на бодром скакуне, бурка его развевается по ветру, на лице – решимость, отвага, воля к победе. Сколько поражений нанес он белым своими смелыми, быстрыми, как вихрь, налетами!
А вот вещи, сделанные в те дни, когда Юденич стоял под Петроградом и в городе было так мало хлеба, что каждую его корку приходилось беречь для бойцов. На тарелке красивая, четкая надпись: «Кто не работает – тот не ест!» Рядом с этой тарелкой стоит фигурка девушки-милиционера с винтовкой за плечом. Такие девушки охраняли тогда революционный порядок в осажденном городе, потому что все мужчины ушли на фронт. С усмешкой поглядывает фарфоровая милиционерка на другую фигурку – на буржуйку с разной рухлядью в руках. Буржуйка заносчиво подбоченилась и задрала голову: меня, дескать, не заставишь работать! Она продает на рынке свои старые юбки, бусы и другие побрякушки.
Трудящиеся Петрограда отразили натиск Юденича – пришлось белому генералу убраться, несолоно хлебавши. Об этом событии рассказывает живопись на вазе: темной ночью идут на фронт красные отряды, ощетинившись ружьями, волоча за собой пулеметы. А вот они возвращаются обратно ясным утром. Они победили. Красные знамена блещут на солнце.
Все эти вещи яркие, блестящие, фигурки выразительные и оживленные. Так и кажется, что они шевелятся за стеклом.
Они не оставляют равнодушным того, кто на них смотрит. На разных людей они действуют по-разному.
На выставке в Брюсселе кучка русских эмигрантов бросилась громить советскую витрину, и нарядные дамы побили зонтиками наши чашки. Видно, рассердили их советские изделия.
А французские работницы, приезжавшие в Ленинград, долго и внимательно рассматривали советский фарфор в музее завода и выбрали себе фигурку – «Работница, говорящая речь». Они повезли эту фигурку в Париж в подарок газете «Работница», которая борется за права трудящихся французских женщин.
Всемирноизвестный физик увез с собой в Англию фигурку – «Работница, вышивающая красное знамя».
Такая же фигурка отправилась на другой конец света в чемодане японского студента, сотрудника рабочей газеты. Французский депутат-социалист увез на родину фарфоровых пионеров. Турецкие делегаты – фигурку женщины, сбрасывающей чадру.
Да мало ли советских фарфоровых фигурок, чашек и тарелок раскидано теперь по всему свету!
Везде и всюду эти хрупкие, блестящие вещицы смело говорят тому, кто смотрит на них:
– К великой борьбе за дело трудящихся всего мира – будь готов!
Художники завода любят свою родину и чтут память великих людей ее прошлого. В музее завода мы увидим изображение прекрасного поэта Грузии – Шота Руставели, фигурки и портреты Пушкина, бюст великого ученого Менделеева.
Но еще интереснее, еще красивее вещи, посвященные великим победам социализма. Вот сервиз – «От тайги до постройки». Живопись на нем рассказывает о том, как в дремучей тайге, на мерзлых болотах советские люди строят фабрики, заводы и новые города – превращают суровый Север в богатую, счастливую страну. На сервизе «Кировск» написаны виды нового чудесного города за полярным кругом.
А вот фарфор, посвященный прекрасным сооружениям советской столицы: сервиз – «Первый метро СССР» и большая ваза – «Канал Москва – Волга». Блестит голубая вода нового канала, сияют на солнце звезды кремлевских башен.
Другие изделия рассказывают нам о героических подвигах советских людей. Вот сервиз – «Челюскин», ваза – «Северный морской путь», другая ваза – «Сталинский маршрут» и фарфоровая группа – «Папанинцы». Четыре героя стоят на снежной глыбе, всматриваясь в даль. Пес Веселый тоже тут, насторожился, нюхает ветер. Герои ждут вестей с «Мурмана» и «Таймыра». Над ними развевается красное знамя. Они выполнили сталинское задание – завоевали северный полюс.
Вот большая чернильница, украшенная фигурами, – «Обсуждение проекта Сталинской Конституции в узбекском ауле». Узбеки в полосатых халатах и узорных шапочках сидят кружком на ковре. Они слушают чтение «Правды». Женщина с ребенком на руках тянется поближе к чтецу. Радостно ей слушать о том, что говорится в Конституции о правах женщины. Седой старик задумчиво поглаживает бороду, как бы говорит: «Сталинская Конституция – это мудрый закон, хороший закон».
Растет и крепнет колхозное хозяйство в советской стране. Вот на большой вазе изображен колхозный фруктовый сад. Загорелые девушки снимают с деревьев сочные, румяные яблоки. А вот фигурка – колхозница вышла поутру покормить молодой скот. Жеребенок, теленок и поросята радостно бегут следом за ней.
Не унимаются враги Советского Союза. Они посылают к нам своих шпионов и диверсантов, чтобы повредить делу социализма. Но Красная армия всегда настороже, всегда готова отбить удар.
Вот фарфоровая группа – «Конная разведка». Два красных бойца верхом на конях зорко всматриваются в даль и обсуждают между собой расположение сил противника. А вот еще группа – школьник прибежал на пограничную заставу и рассказывает бойцам, что он видел в лесу нарушителя границы. Бойцы готовят винтовки, зовут собаку, – сейчас они пустятся по следу врага.
Все эти фигурки сделаны просто, без фокусов и ухищрений, сделаны хорошо, потому что заводским художникам дорого дело советского искусства.
Кроме фигурок, сервизов, ваз, завод изготовляет вещи, которые необходимы электростанциям, колхозам, научным институтам.
В цехах завода мы увидим немало таких умных вещей.
Вот на длинных досках стоят рядами, как серые солдатики, маленькие фарфоровые столбики. Каждый – не больше мизинца. По середине столбика – широкий поясок, верхушка сужена. Вид у столбика неказистый.
А без такого столбика не двинется с места ни один автомобиль, ни один трактор.
Это изоляторы для автосвечей.
Мотор трактора, автомобиля, аэроплан, работает потому, что в нем непрерывно происходят взрывы. Взрывается газовая смесь и толкает поршень. Вал мотора приходит в движение.
Чтобы произошел взрыв, нужно зажечь смесь. Нужно, чтобы вспыхнула искра и запалила пары бензина или керосина. «Магнето» дает мотору электрический ток, а искру дает автосвеча.
Главная часть автосвечи – фарфоровый изолятор. Он не позволяет току убежать по металлу автосвечи – он заставляет ток дать искру.
Выньте из зажигалки кремень – придется выбросить зажигалку. Выньте из человеческого сердца желудочек, который, сокращаясь, толкает кровь, – придется хоронить человека. Выньте из трактора, автомобиля, аэроплана изолятор – никуда не будет годна машина.
Вот какую важную службу несет маленький серый солдатик.
Он очень вынослив. Ему приходится терпеть и встряску от взрывов, и толчки машины, и жару градусов в шестьсот, и двадцатиградусные морозы. Его делают из особенно прочной массы, в которую вместо шпата и кварца подбавляют тальк. Его обжигают в особых электрических печах. Для него выстроили специальное помещение, где приготовляется особая масса.
Делают автосвечной изолятор так. Машина выдавливает длинные колбаски из желто-коричневой массы. Механический ножичек режет колбаску на равные кусочки. Каждый кусочек – болванка будущего изолятора. Станок пробивает в болванке сквозное отверстие для электропровода. Другой станок в один миг придает болванке форму изолятора. Три ножичка врезаются в болванку. Вжжиг… Только глиняная стружка валится гирляндой под станок. А работница уже ставит обточенный изолятор на доску и берет следующую болванку.
Делают изоляторы быстро, а проверяют и осматривают их медленно, тщательно.
Вышел изолятор чуточку тоньше или толще, чем нужно, – он уже не годится. Он не подойдет к металлическим частям автосвечи, которые делают на другом заводе.
Маленькая трещинка, еле заметный пузырек или плешинка на глазури тоже делают изолятор негодным. Такой изолятор пропустит ток.
Самая серьезная проверка изолятора – испытание электрическим током. Выдержал изолятор это испытание, – значит, он годен.
На заводе мы увидим разные изоляторы – от маленького автосвечного до огромного, чуть не в половину человеческого роста, изолятора для трансформаторов наших новых электростанций. Есть тут и подвесные изоляторы-тарелки, которые, словно серьги-великаны, висят, покачиваются в ушах сквозных железных башен, передающих ток на большие пространства.
Изоляторы везде и всюду караулят ток, не дают ему убежать от работы, направляют его туда, где он облегчит, ускорит, улучшит труд людей.
Люди научились использовать удивительное свойство фарфора – его диэлектричность, то есть неспособность проводить электричество.
Есть у фарфора и другие ценные свойства. Блестящую, твердую поверхность фарфора не разъедает никакая кислота, кроме плавиковой. Фарфор, как говорится, кислотоупорен. А для чего нам нужна посуда, которую не разъедали бы кислоты?
Прежде всего – для очистки золота. Золото часто находят в руде в виде мельчайших золотых пылинок, вкрапленных в твердую кварцевую породу. Отделить эти пылинки от кварца было бы невозможно, если бы нам не помогала химия.
Химики нашли очень сильную кислоту – цианистый калий. Такая едкая эта кислота, что если человек проглотит хоть крупинку, он сразу же умрет. Цианистая кислота растворяет в себе золото, а на кварц она не действует. Мелко истолченную золотую руду заливают цианистой кислотой. Кислота вбирает в себя все золотые пылинки, «выедает» их из частиц кварца. Тогда получается жидкий золотой раствор, а его уже не трудно отделить от твердых кусочков руды – слить или процедить. Потом раствор сгущают и добывают из него золото.
Никакие деревянные, глиняные шли металлические сосуды не годятся для этой работы. Кислота разъедает всё, растворяет любой металл. В металлическом сосуде золотой раствор получается не чистый, а с примесями, от которых опять приходится очищать золото.
А фарфор не поддается цианистой кислоте. Ведь в его состав входит кварц. Завод делает большие фарфоровые чаны и чаши для очистки золота. Такие огромные делаются здесь чаши, что тяжелые гипсовые формы, в которые заключают эти чаши, приходится поднимать особым подъемным краном.
Из всех кислот только плавиковая кислота разъедает фарфор. Бывает, что живописец отдаст в обжиг свою работу, не заметив, что он оставил на ней какое-нибудь ненужное пятнышко или штришок. Выйдет работа из обжига – как ее исправить? Обожженную краску уже ничем не отмоешь. Тогда живописец берет бутылочку с плавиковой кислотой и, обмакнув в нее обструганную щепочку, осторожно трет кислотой ненужное пятнышко на фарфоре. Кисточкой этого делать нельзя – кислота испортит кисточку. От кислоты идет едкий дымок – щиплет глаза и нос. Пятнышко на фарфоре сначала побледнеет, а потом вовсе исчезнет, съеденное кислотой. На глазури останется мутное, матовое местечко, потому что кислота, растворяя краску, разъест и глазурь. Плавиковая кислота не часто употребляется в производствах, а никакой другой кислоты фарфор не боится.
Для азотной кислоты завод делает большие узкогорлые кувшины. Они называются «турилло».
Для приготовления борной и лимонной кислот, для аспирина, пирамидона и других лекарств здесь делаются фарфоровые котлы с крышками. В таких же котлах при помощи кислот приготовляют разные краски – для тканей, для окрашивания домов, автомобилей, трамваев и др.
А сколько кислотоупорной посуды требуется химикам в наших лабораториях, где каждый день делают анализы при помощи кислот! Завод вырабатывает разные чаши, чашки с утиными носами, лодочки, мензурки, воронки, трубки для стока кислот, которые употребляются в лабораториях.
Ломоносов писал когда-то:
В земное недро ты, хими́я,
Проникни взора остротой…
В наше время химия проникла в земное недро. Советские лаборатории исследуют, анализируют, пробуют новое сырье, металлы, минералы, которые приносят им разведчики со всех концов Союза. Каждый день открывает новые богатства в недрах нашей страны. Лаборатории работают на фарфоровой посуде Ломоносовского завода.
Завод делает и большие тигли и маленькие тигельки величиной с наперсток. В них можно выпаривать любую жидкость на большом огне. Это свойство фарфора – его огнеупорность – знал еще Бётгер. Он искал огнеупорную массу для своих тиглей и нашел красную фарфоровую глину.
У нас на производствах уже ставят фарфоровые котлы, а скоро и в домах заведутся блестящие коричневые кастрюли из керамических масс, чистые, нержавеющие, не требующие полуды.
Фарфор заменяет металл. На Ломоносовском заводе мы увидим электрические утюги и чайники, дверные скобы и вешалки из керамических масс, фарфоровые радиаторы для парового отопления, фарфоровые трубы, трубки, трубочки. Одни трубки длиной почти в 2 метра, другие – маленькие, тоненькие, диаметром в 0,35 миллиметра.
Длинные трубки – для пирометров, измерителей температуры в печах. В такую трубку заключают термопару – пару проволочек из разных металлов, между которыми возникает электрический ток. Фарфоровая трубка, заключающая термопару, вставляется, вмазывается в печь. Чем толще стенка печи, чем дальше от ее края надо измерить температуру горна, тем глубже вставляется термопара, тем длиннее должна быть фарфоровая трубка. Она защищает термопару от огня.
Сквозь маленькие, тоненькие трубки вытягивают тончайшие проволочки-волоски для электрических ламп.
Эти трубки по тонкости не уступают цветочным тычинкам мастера Иванова. Они даже перещеголяли эти тычинки, потому что в каждой из них – два сквозных отверстия для проволочек. Отверстия еле видны глазом, их диаметр – 0,1 миллиметра.
Есть у фарфора еще одно ценное свойство – чистота. Вспомните феодалов, которые предпочитали есть на фарфоровых блюдах, чтобы не положить в рот какой-нибудь гадости вместе с пищей, поданной на темной металлической посуде.
Это свойство не забыто и сейчас. Мы тоже хотим есть на чистой фарфоровой посуде, в наших лабораториях чистота – первое условие работы. Нам хочется и самих себя держать в чистоте.
А вот зубы портятся. Гнилой зуб загрязняет весь рот. Его нужно вырвать. А без зубов трудно жевать.
Фарфор и тут приходит на помощь. Фарфоровые зубы чище и крепче, чем металлические, а по виду они ничем не отличаются от настоящих зубов.
Можно делать зубы всех оттенков – желтоватые, синеватые и молочно-белые. Они похожи на ракушки «яо», которые Марко Поло привез из Китая. Для них делают особую массу, их обжигают в особых электрических печках.
Прежде фарфоровые зубы привозились из-за границы. Состав зубной массы на Западе держали в тайне. Но советские керамисты открыли этот секрет.
Так хорошо работал зубной цех Ломоносовского завода, что из него сделали особую зубную фабрику, которая теперь работает самостоятельно. Эта фабрика – родное детище Ломоносовского завода.
Вот как работает Ломоносовский завод, бывшая «фарфоровская богадельня». Он участвует во всей жизни страны. Ни одна отрасль промышленности не обходится без фарфора.
На дворе завода, там, где в годы гражданской войны над кучами обледенелых дров торчал забытый чугунный бюст Елизаветы, – теперь стоит новый трехэтажный корпус. Его высокие стены прорезаны огромными четырехугольниками окон. Старые корпуса завода как будто принизились и покривились от соседства в с новым, стройным зданием.
В новом здании – светло, просторно, тепло. Здесь приготовляют особенно тонкую массу для тоненьких фарфоровых трубочек.
В художественной лаборатории работают художники. Скульпторы лепят новые модели фигурок, живописцы делают новые рисунки для росписи ваз и сервизов. Они придумывают новые формы посуды, удобной, чистой и дешевой – для общественных столовых. Они изобретают новые способы украшения фарфора красками, золотом и лепкой.
Когда изобретение проверено в лаборатории, его передают на производство. Но и в цехах работники лабораторий не спуская глаз следят за выработкой изделий.
Все должно быть проверено, сосчитано, проконтролировано в новом, социалистическом производстве.
Старой, расхлябанной работе «на-глазок», да «на-авось», да «спустя рукава» пришел конец.
Китайский секрет перестал быть секретом.
Кусочки драгоценного «яо» работают нам на пользу. В каждом выключателе, который вы рассеянно поворачиваете, зажигая свет в своей комнате, есть фарфоровая пластинка. Наливая чай в звонкую чашку и глядя на борозды, которые проводит трактор по колхозному полю, и прислушиваясь к гудению телеграфных столбов, обвешанных изоляторами, как стебель колокольчика цветами, вспоминайте о том долгом пути, который прошел фарфор, прежде чем стать нашим помощником в строительстве нашей страны.
