Текст книги "Пропавшая без вести (СИ)"

Автор книги: Елена Вахненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

* * *

Он расположился на берегу моря, а скинутый пиджак небрежно бросил у самой воды. Подумывал избавиться и от ботинок, однако это придало бы его образу слишком уж небрежный вид... и хотя Радомир отказался от мысли искать Катриссу, представать перед ней босым и растрепанным (если она все-таки появится), ему не хотелось.

Родомир не знал, сколько просидел так, почти без движения, рассеянно созерцая горизонт: минуту, час, дольше? Он не пытался следить за течением времени, его мысли были далеко отсюда, и все, что его окружало, служило для них просто фоном.

Из этого состояния прострации его вывел новый звук, несколько диссонирующий с шуршанием волн и посвистыванием ветра... не сразу он понял, что это перестук копыт.

Радомир обернулся и в первый миг не поверил собственным глазам; ему почудилось, что он видит Катриссу верхом на кентавре, возможно – на Романосе... картина показалась ему донельзя неприличной и в то же время возбуждающей; вскочив на ноги одним рывком, он сощурился, надеясь, что наваждение развеется.

И оно развеялось, и в тот же миг пришло облегчение. Да, это была Катрисса, но оседлала она, хвала мирам, самую обыкновенную лошадь... да и странно было бы предположить, что наследник древнего рода, коим считал себя Романос, позволит эдакую вольность...

И все-таки Катрисса была не одна, компанию ей составлял кто-то еще, и именно этот второй нежданный персонаж ввел Радомира в заблуждение, создав иллюзию, будто женщина едет верхом на человекообразной лошади.

-Кто это, черт возьми? – раздраженно пробормотал мужчина.

Катрисса спешилась в нескольких метрах от него; второй всадник соскользнул с лошади вслед за амазонкой, упав на песок безвольной грудой... живой ли человек? Или просто кукла? Радомир не стал присматриваться и перевел взгляд на ту, ради которой и пришел сюда.

Друидесса тоже смотрела на него – невысокая, ладно скроенная, с поджарым загорелым телом, практически обнаженным, лишь самые интимные места были кое-как прикрыты неким подобием одежды. Темно-каштановые волосы женщина собрала в узел и перевязала кожаными ремешками, а выпуклый лоб и округлые щеки покрыла причудливым разноцветным узором – эдаким боевым окрасом индейца, ступившего на тропу войны... Красивая и горделивая, амазонка стояла перед ним, расправив плечи и надменно улыбаясь пухлыми губами.

У Радомира перехватило дыхание. Нет, она нисколько не походила на его Катрин... его жена была мягкой, женственной... и все-таки в ней тоже иногда просыпался подобный бунтарский дух... ее глаза тоже порою загорались мятежным огнем – как тогда, когда она решила противостоять ему, своему мужу.

Сделав глубокий вдох, Радомир усилием воли перевел взгляд на второго всадника... вернее, как оказалось, всадницу, юную девушку... ему слишком хорошо знакомую.

-Что она тут делает?! – прорычал Радомир, впившись глазами в тело Оли, безвольно раскинувшееся на песке.

Катрисса холодно взглянула на него, нисколько не взволновавшись:

-Она приходит в себя. После того, что ты с ней сделал.

-Она должна быть мертва! – взвыл он.

Радомир разъярился, как никогда в жизни, буквально захлебнулся бешенством. Как она смеет?! Как смеет лезть в дела, ее не касающиеся... так же, как Катя, его Катя, когда приняла решение умереть, потому что ввязалась туда, куда не следовало.... потому что не могла иначе.

Осознав причину собственной злости, Родомир сразу успокоился, задышал ровнее.

-Она должна была погибнуть, – повторил он уже без гнева.

В конце концов, эта амазонка и его Катрин – одна и та же женщина в разных ипостасях... немудрено, что они поступают одинаково.

Амазонка пожала плечами, взглянула исподлобья:

-Ей повезло... я выловила ее, когда она, бездыханная, погружалась на дно... что она тебе сделала?

Радомир поморщился. Что сделала? Ничего, по сути... просто могла помешать...

-Зря я ее сюда привез, – скупо обронил он, с неудовольствием взирая на Олю. Ее лицо было иссиня-бледным, она дышала с большим трудом. – Но, может, она умрет? Выглядит как нежилец... – добавил он с невольной надеждой.

Глаза Катриссы вспыхнули, в этот миг она была копией его жены в минуты ссоры. Радомир даже залюбовался ею... вспомнились былые счастливые деньки.

-Она не умрет! Я не позволю... В нашем мире свои законы, И у нее есть все шансы.

-Да, ваш мир похож на сны, а в сновидениях возможно многое, – кивнул он, успокаиваясь. Оля все-таки умерла, для его реальности – умерла. Туда ей дороги нет... ну а здесь пускай себе живет, под патронажем Верховной Друидессы ей будет комфортно. Конечно, девчонка не сразу поймет, что с ней приключилось, и будет твердо убеждена, будто повредилась рассудком... хотя так ли уж неправа она окажется, считая себя сумасшедшей? Этот мир – воплощенное безумие! Но он все же предпочтительнее небытия.

-Зачем ты ее сюда привезла? – продолжал Радомир, носком ноги коснувшись плеча лежащей на песке Оли. Посмотрел на нее презрительно, свысока – в прямом и переносном смыслах... в свое время... годы, годы назад, он был в нее немного влюблен. Что он нашел в ней, мальчишка?.. такая заурядность, стыдно вспомнить!

-Я приволокла ее, как ты мило выразился, чтобы ты посмотрел на дело рук своих.

-И устыдился? – он хохотнул, качая головой. – Не про меня, сама понимаешь.

Катрисса приблизилась к нему почти вплотную. Она была ниже него, и ей приходилось вскидывать голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

-Ты ее мог убить сотнями способов, с гарантией, – прошептала амазонка, щуря глаза. – Ты этого не сделал... ты лишь оглушил ее и бросил в море, причем у нас... ты дал ей шанс. И я знаю, почему.

Ее близость кружила голову. От нее пахло почти так же, как некогда от Катрин, и этот аромат пьянил, туманил рассудок.

-И почему же? – хрипло спросил Радомир и откашлялся, повторил тверже: – Почему я дал ей шанс... по твоему мнению?

-Она часть твоего романтического прошлого. Ты был с ней близок... и не можешь этого забыть.

-Ерунда!– фыркнул он. – Эта сентиментальная дребедень точно не про меня.

-А я думаю, про тебя! Ты уязвим сейчас... и я, опять-таки, знаю почему.

-Судя по всему, ты знаешь все, – зло улыбнулся Радомир. Он начинал сожалеть, что поддался импульсу и пришел сюда... Катрисса оказалась слишком проницательной, такой же, как его супруга... вот только Катя, в отличие от Друидессы, была мягче... и любила его. Это все меняло, меняло кардинально. – Например, как ты узнала, что я здесь?

-Рамонос сказал, – последовал лаконичный ответ.

-Вот уж не поймешь его! – прорычал Радомир, вновь свирепея. – Всегда и все делает наперекор...

-Тебе ли его судить? – улыбнулась женщина. – Вы ведь одно и то же...

-Я бы поспорил, – не согласился Радомир.

Они стояли так близко друг к другу, опасно близко... он видел каждую родинку на ее щеке, каждую веснушку... и чувствовал исходящий от ее тела томный жар.

Она смотрела на него немного насмешливо, но без отвращения, скорее, с интересом и... желанием. Да, ошибиться было невозможно, эта предводительница феминисток его хотела, хотела как мужчину...

«Интересно, а ей позволительно заниматься любовью?» – вдруг подумалось ему, и Радомира бросило в жар от этой мысли.

Что ж, лучший способ узнать ответ – проверить на практике... и он потянулся к Друидессе, коснулся губами ее влажных губ. И вскоре выяснил, что, вероятно, амазонки могут наслаждаться любовью во всех её сокровенных проявлениях...

Или, может быть, Катрисса решила нарушить заветное табу ради него? Было бы лестно...

* * *

Заходящее солнце ласкало морской берег последними на сегодня лучами, чьи красноватые отблески озолотили влажный песок и растянувшиеся у самой кромки воды обнаженные тела. Вернее, лишь одно из них, женское, было полностью обнаженным... на мужском оставалось несколько несущественных предметов гардероба, хотя и в плачевном состоянии. Была, правда, еще одна представительница слабого пола, но она лежала чуть в стороне и напоминала, скорее, куклу. Трудно было угадать, живой это человек или просто манекен.

-Спасибо... – пробормотал Радомир наполовину смущенно, наполовину рассеянно. Он не знал, что сказать, и как теперь держать себя с нею, его случайной любовницей. Импульс, толкнувший их в объятия друг к другу, мог привести к самым неожиданным последствиям.

-Чудак, – донеслось до него ироничное. – Но, раз уж настаиваешь... пожалуйста!

Катрисса оказалась куда более темпераментной любовницей, чем его жена. По-животному страстная, ненасытная, она набросилась на него яростно и алчно, как оголодавшая хищница на случайную добычу... А Радомиру не нравилось чувствовать себя добычей, бездушным средством удовлетворения чисто физического желания. Никаких эмоций, простая физиология. Странно было сознавать, что ЭТОЙ вариации Катрин он, Радомир, как человек совершенно безразличен...

Он не мог для себя решить, понравилось ли ему действо в целом, если отбросить мысли о чувствах и прочих пустяках. Пожалуй, нет... хотя удовольствие он получил, отрицать глупо. Однако Катрисса слишком уж доминировала, ей недоставало разве что плетки в руках, чтобы превратить любовную игру в нечто из разряда садо-мазо, эдакие 50 оттенков серого, с тем лишь исключением, что в подчиненной роли был бы он, Радомир... а он терпеть не мог подчиняться ни в жизни, ни (за редким исключением) в постели.

И теперь он чувствовал себя едва ли не изнасилованным... и жутко утомленным. Конечно, порою такие амурные приключения даже неплохи, но делать подобную тигрицу постоянной пассией Радомир не стал бы.

Хотя ни о каком постоянстве и повторении речь вроде бы не шла... у мужчины даже создалось неприятное впечатление, что Катрисса несколько разочарована в нем, как в любовнике... будто она ждала чего-то иного... большей страстности? Нежности?

Эта мысль болезненно задела самолюбие, и Радомир поспешил отогнать ее, переключить внимание на что-то другое.

-Ты, видимо, ради меня нарушила свой обет... – спросил он небрежно. – Я угадал, верно?

Она издала смешок:

-Обет? Какой еще обет? Обеты для рабов... а мы, амазонки, свободны.

-И можете выйти замуж, если пожелаете? – поддел он, уязвленный насмешливостью ее тона.

-Наверно... но зачем?

Этот вопрос поставил его в тупик. Радомир не разбирался в нравах амазонок, да и вообще не был уверен, что представляет собой институт брака в столь сюрреальном мире...

-Зачем тогда все это? – спросил он не без обиды. – Зачем я тебе?

-Мое тело требует порою ласк. Почему бы не побаловать его, если есть время, место и объект?

Ответ, донельзя циничный, болезненно уколол его. Радомир свел брови и какое-то время молчал, размышляя. Время, место и объект... до чего обидно это звучало, быть объектом как-то раньше не приходилось...

Катрисса и Радомир все еще лежали, оба неодетые. Впрочем, для Катриссы полуодетость мало чем отличалась от полной экипировки, обычно составлявшей несколько кожатых лоскутков и сандалии, ну, иногда жилет, если погода обязывала...

-Ты только что предал свою жену, – вдруг сказала женщина.

Радомир вздрогнул и повернул голову. Амазонка лежала на спине, глядя куда-то в небо, и ее соблазнительный силуэт был тонко прочерчен на фоне моря, а каштановая грива густой каштановой массой рассыпалась по песку. Мужчина нахмурился и торопливо отвел взгляд от обнаженных прелестей Катриссы, сейчас ему важно было сохранить трезвость рассудка.

-Я никого не предавал, – возразил он после паузы, сосредоточенно отгоняя мысли об упругом бюсте Друидессы, призывно устремлявшемся, как и взгляд оной, к небесам.

-Ты переспал со мной.

-И что? – фыркнул Радомир, торопливо садясь. Он вдруг остро ощутил собственную неодетость и потянулся за брюками, сомневаясь, что в разоблаченном виде выглядит столь же восхитительно, как Друидесса. – Я мужчина, мы проще относимся к таким вещам.

-Каким таким? – ухмыльнулась она, по-кошачьи потягиваясь. – К сексу, что ли?

Радомир хмуро кивнул, прилагая титанические усилия, чтобы не коситься в ее сторону. Вот ведь чертовка, специально, что ли, дразнит его?!

-Да, я говорю именно об этом, – процедил он сквозь зубы. – Поэтому наша с тобой... короткая связь не имеет значения.

Катрисса тоже теперь одевалась. Ей это было куда как проще... и времени много не заняло.

-Дело не в том, что ты переспал с другой женщиной, – мягко, словно слабоумному, пояснила она, стягивая на затылке волосы. – А в том, что на роль другой выбрал именно меня... ее аналог.

Ему не было нужды спрашивать, о ком она говорит.

-Не лезь не в свои дела, – зло обрубил он, поднимаясь и отряхивая брюки. – Она это она, а ты... это ты...

Друидесса снизу вверх глянула на Радомира, в глазах ее таилось лукавое озорство. Именно так порою смотрела на него, своего мужа, Катрин... Ощутив внезапный спазм боли, мужчина не без труда сглотнул и отвернулся. С каждой секундой ситуация становилась все более невыносимой...

-Поможешь подняться? – совсем нехарактерным для нее тоном спросила женщина, протягивая ему руку.

Радомир ловко поймал ее ладонь и потянул на себя. Красотка легко поднялась, оказавшись в его объятиях.

-Вот видишь... – хрипло прошептала она, дыхание ее участилось.

-Что... что вижу? – он понимал, что снова теряет контроль над собой. Этот аромат, эти глаза... Катя, Катя, я все равно верну тебя.

-Ты предал ее, – негромко заметила амазонка и рывком высвободилась, отступила на шаг. – Ты предаешь ее прямо сейчас... когда думаешь, что я – это она. А значит, ты обречен на неудачу.

Ему вдруг захотелось ее ударить, он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь ранил его больнее.

-Я сам разберусь в своих проблемах и своих отношениях.

-Нет, не разберешься, – рассмеялась она, щурясь. – И знаешь почему? Ты принимаешь неверные решения! Как вон то... – и Катрисса кивнула в сторону Оли... о которой Радомир успел напрочь позабыть.

Покраснев, он глянул на девушку, но она оставалась неподвижной... и по-прежнему мало напоминала живого человека. Это немного успокоило его; интимная близость при свидетелях никогда не была его «фишкой», и мысль, что они с Катриссой предавались страсти на глазах у его первой любви (пускай в иной вариации времени), энтузиазма не вызывала.

-Тебе пора, – сурово сказала Друидесса, холодно взирая на недавнего любовника. – Ты и так совершил много ошибок сегодня...

-Прощай, амазонка, – буркнул он и ушел, зябко ссутулившись.

8. Неизбежность

Оля так и не нашлась. Никто ничего о ней не слышал... слухи множились, как снежный ком, и Рома уже не знал, чему верить, и верить ли хоть чему-то...

-Я ничего не понимаю, – хмуро говорил он Диме во время большой перемены, когда они вышли во двор покурить. – Последние несколько дней происходит что-то странное... не только прошлой ночью, но и вообще.

Колпаков пожал плечами, делая глубокую затяжку. Он тоже находил события минувшей ночи волнующими и загадочными, только вот тревогу друга не разделял. По сути, ему было безразлично, что произошло с Олей и почему.

-Родились здравые мысли? – спросил он. – Помнится, ты надеялся на «утро вечера мудренее»...

-Увы, мудренее оно не оказалось, – вздохнул парень, с остервенением затушив окурок о каменную стену университетского здания. – Все это мне не нравится...

-Мне тоже, – не вполне искренне отозвался Дима, широко зевая и даже не трудясь прикрыть рот ладонью. – Но Оля – не наша забота... пусть ее родичи переживают. Мы-то что?

Рома с отвращением покосился на приятеля:

-Если все так будут рассуждать...

-А ты типа мир спасать решил? Ну-ну...

Мирославский отвел взгляд:

-Ну, мир нет... но, блин, Ольку мне жаль...

Он замолчал на полуслове, не став уточнять, что ему жаль не столько ее саму, сколько их несостоявшегося счастья... пускай даже недолговременного.

-Да, девчонку чисто по-человечески жаль, – согласился Дима, тоже туша свой окурок. – Но послушай, ты-то как поможешь? Ее родители наверняка связались с полицией... пусть ищут.

-Ну, тогда мне надо поговорить с полицейскими и рассказать все, что я знаю! – запальчиво воскликнул парень.

Колпаков ехидно посмотрел на него и саркастично заметил:

-Ага, представляю твой разговор с полицаями... особенно ту часть, где ты описываешь этого, как его, Радомира... весьма правдоподобно будет звучать!

Рома вздохнул и какое-то время молчал. Потом заговорил снова, с прежним напором:

-Хорошо, тогда я еще раз схожу к самому Радомиру. Человек, который может так запросто справиться с бандой отморозков, может помочь и в другом.

-Отговаривать тебя бесполезно? Я угадал?

-Пытался уж... я все решил.

-Ладненько, только вот не ворчи потом... я предупредил.

Дневники

Я люблю вспоминать. Люблю раскладывать события прошлого по полочкам, перетасовывать, согласовывать между собой... приводить мысли в порядок.

Вот сейчас я вспоминал, как нашел ее, бездыханную... она лежала на диване, и в первую минуту мне хотелось верить, будто она просто спит... ее лицо, такое спокойное, такое умиротворенное, казалось одухотворенным, оно разгладилось и даже помолодело. Никогда не скажешь, что этой красивой женщине за сорок... вечный сон стер с него следы возраста и усталости.

Я понимал, что она умерла, понял в первый же миг, когда увидел ее. В конце концов, на это моих способностей хватило... жаль только, их недостало спасти ее, уберечь от беды. Я проиграл.

А впрочем... проиграл ли? Еще посмотрим...

Успокоив себя таким образом, я отогнал сомнения на безвестное «потом» и шагнул к дивану, на котором лежала она, моя Катя. Я двигался, словно сомнамбула, в полубеспамятстве, плохо сознавая, что делаю.

Я смотрел на нее сверху вниз и так сильно сводил брови, что заныла переносица.

-Что ты сотворила, крошка... – пробормотал я, опускаясь на колени, и не утерпев, погладил ее по нежной щеке... еще теплой. – Что ты сотворила...

Она не ответила мне, конечно... ответил другой голос, холодно и отрывисто прозвучавший за моей спиной:

-Она сделала то, что должна была. Вернее, помогла сделать мне.

Я вскочил на ноги и рывком обернулся. В дверях стоял он, Кьяно. Как и всегда, насмешливый и самоуверенный, лощеный до отвращения... как же я его ненавидел в тот миг. Да и не только в тот...

Помню, как бешено стучало мое сердце – вовсе не от страха, конечно. От бешенства и злости. О, я был готов убить этого мерзавца сотнями способов... будь он просто человеком. Но, подобно мне, Кьяно обладал определенными способностями... поэтому общаться с ним приходилось крайне осторожно. В конце концов, моя жизнь стоила очень дорого... цена ее – судьба Кати. Я не мог позволить себе умереть, пока не спасу ее... идея соединиться с любимой женой на небесах меня мало прельщала. Моя дорога явно лежит в ад, тогда как душа Катрин обретается в раю... и наши пути за чертою жизни вряд ли пересекутся.

-Повтори, что сказал, – потребовал я.

-Зачем повторять? – усмехнулся Кьяно, щуря и без того узковатые глаза. – Ты и сам понимаешь... я сделал, как говорил. Миа снова со мной.

Перед глазами все закружилось, потемнело... в голове словно щелкнуло, – к счастью, у меня крепкие сосуды, иначе не миновать инсульта.

-Ей, твоей Миа, недолго жить... – прохрипел я, мечтая убить его, уничтожить... растоптать. – Недолго! Я позабочусь об этом.

Кьяно не слишком испугался моей угрозы, а зря.

-Я позабочусь об обратном, – пожал он плечами совершенно беспечно, наверняка донельзя довольный собой. – Миа будет жить. Жизнь твой госпожи на жизнь моей сестры. По-моему, честно.

На моих скулах заиграли желваки. Я шагнул к нему, сдерживаясь из последних сил...

-Ты пожалеешь об этом, мальчишка, – почти выплюнул я, ибо он и был мальчишкой, сравнительно со мной. – Я найду способ отомстить... и в первую очередь – твоей полоумной сестре.

Его глаза сверкнули зеленым, я тоже сумел задеть его за живое. Никогда не мог понять этой нежной привязанности к сестре... да, он заменил ей отца, родители давно умерли... но все равно, странно как-то.

-Не испытывай меня, – прошипел Кьяно, приближаясь ко мне. Ноздри его крупного носа трепетали. – Я могу потерять терпение...

Признаться, я этого хотел. Хотел получить повод ударить – и ударить в тот миг, когда он зол, а значит, плохо контролирует собственные инстинкты, в том числе и инстинкт самосохранения.

-Потерять терпение? – я издал презрительный смешок, сознательно дразня его. – И что тогда будет?

-Война! – отрывисто произнес он.

-А сейчас у нас перемирие? – фыркнул я и кивнул в сторону дивана. – А Катрин... кто? Случайная жертва?

-Я бы сказал, добровольная, – поправил меня Кьяно. Его взгляд тоже скользнул по дивану, и в черно-зеленых глазах, мне показалось, появилось сожаление. И добавил он не без грусти: – У тебя хорошая жена... была. Порядочная.

-Она не была, а есть! И не порядочная, а просто глупая... глупая девчонка, которая жаждала спасти весь мир.

Кьяно пожал плечами:

-Не будем спорить. Я пришел предупредить: оставь нас в покое.

-Нас?

-Меня и сестру. Будем считать инцидент исчерпанным... ты не так уж стар, в конце концов. Найдешь себе другую подругу... супругу.

И вот тут я не выдержал. Я рванулся к нему с бешенством раненого зверя; Кьяно от неожиданности попятился и уперся спиной в стену. Мгновение спустя я уже со всей силой сжимал его горло – чисто физически сжимал, безо всякой магии.

-Исчерпан?! Другую?! Идиот! – рыкнул я с ненавистью. – Ты еще пожалеешь о том, что твоя безмозглая сестрица переступила порог моего кабинета...

Кьяно сделал резкий взмах рукой, и меня отбросило от него упругой волной. Я не удержал равновесие и рухнул на пол у дивана.

-Я давно пожалел, – сухо сообщил Кьяно, глядя на меня сверху вниз и поправляя лацканы пиджака. – И да, я несколько циничен... но, помнится, и ты не был столь уж любезен, когда я пришел к тебе? После происшествия с Миа?

Да, я тогда сказал, что сожалею... но, мол, такое случается, ничьей вины тут нет... и, кажется, я добавил, что сестра – это просто сестра.

Ну, а что мне оставалось? Что я мог сказать в свое оправдание?

-Прощай, – обронил он и растворился в воздухе. Я и раньше замечал, что Кьяно любил эдакие никчёмные эффекты... сплошное позерство, никакой практической пользы, только силы зря тратишь. Всегда считал, что намного проще выйти через дверь.

-До свидания, дружок... – сказал я шепотом, хотя он меня и не слышал.

Я укрыл Катрин покрывалом до подбородка, я не хотел, чтобы она мёрзла. Я понимал, ей уже все равно... Понимал умом. Чувства твердили иное.

Я сел в кресло, так чтобы видеть ее, постоянно видеть... и глубоко задумался. Мне было, о чем поразмыслить.

* * *

Радомир отбросил ручку и устало потёр покрасневшие глаза. Что ж, немудрено, что они покраснели, столько часов без сна, без желанной возможности забыться небытием хоть ненадолго... вот и приходилось развлекать себя всякого рода дневничками. В конце концов, однажды эти записи о прошлом могут пригодиться.

Пока, правда, они пригождались только в качестве снотворного... но чем черт не шутит?

И с этой мыслью, позевывая, Радомир отправился спать... и наконец-то заснул.

А утром, совсем рано, его разбудил чей-то настойчивый звонок в дверь. Ворча себе под нос, мужчина хмуро натянул домашний халат, который обычно надевал после ванны, и поплёлся в прихожую... он ещё не глянул в глазок, а уже знал, что за ранняя пташка к нему пожаловала. И, конечно, не ошибся – неурочным гостем оказался Роман.

Парень выглядел смущенным и неловко переминался с ноги на ногу, явно понимая, как не вовремя появился.

-Простите, – пробормотало он. – Надо было позвонить... только вот номера вашего не знаю.

-Можно было прийти чуть позднее. – заметил Радомир, не упрекая, а просто констатируя факт.

-Мне не терпелось, – признался Роман и нахально добавил: – И потом, я не знаю, как рано начинается ваш день... вдруг приду, а вас не застану? Было бы обидно...

-И потому ты заявился в 7 утра, – кивнул Радомир, отступая в сторону. – Что ж, проходи... ранний гость.

Рома не заставил себя упрашивать и вскоре уже пил кофе на хозяйской кухне.

-Кофе у вас просто отличный, – искренне похвалил он, причмокивая от удовольствия. – Я вообще кофеман, а уж такой готов пить литрами.

Радомир скупо улыбнулся:

-То есть ты пришел насладиться моим фирменным напитком с утра пораньше? Лестно... но странно.

Рома покраснел:

-Да нет, дело в другом... – он замялся, подыскивая слова. – Дело в моей знакомой, однокурснице.

-Оле, – кивнул Радомир. – Я помню. Вы именно ее искали той ночью, угадал?

-Да, я о ней, – вздохнул парень. – То есть... черт, вы меня впечатлили. Вы явно что-то такое умеете и знаете... может, и здесь сумеете помочь?

Радомир ответил не сразу. Несколько минут он задумчиво пил кофе, делая вид, будто размышляет, тогда как ответ был давно готов, конечно...

-Я могу помочь, но не с Олей. Боюсь, что ее нет этом мире... уже.

Роман сильно побледнел:

-Она... умерла? – он нервно сглотнул, последнее слово далось ему с трудом.

-Я не говорил, что умерла, – возразил Радомир. – Просто тут ее нет... и искать бесполезно.

«Уж я побеспокоился о том», – добавил мужчина мысленно.

Лицо Романа напряглось, между бровями пролегла морщинка.

-Выходит, я зря вас разбудил ни свет ни заря... – пробормотал он, опуская взгляд. С горечью добавил: – Ну разве что кофе напился.

-Может, и не зря, – мягко сказал Радомир. – Оле ты помочь не можешь, но я готов поделиться своими знаниями... в меру моих способностей наставника.

Глаза парня вспыхнули, идея явно пришлась ему по душе.

-Ну... я не то чтобы верю во все это... но почему бы не попробовать? – казалось, он говорит сам с собой, себя же убеждает.

Радомир поднял брови:

-Я не стану тебя уговаривать. Поверь, я не нуждаюсь в учениках... просто ты – мой родственник. Я мог бы помочь.

-Я согласен! – с жаром воскликнул парень, отринув последние сомнения. В конце концов, Колпакову незачем знать, что его друг обучается... ну... странным приемчикам.

Радомир словно прочел его мысли. По крайней мере, заговорил о том же человеке:

-А твой приятель? Не захотел составить тебе компанию?

Рома отвел взгляд:

-Ну... он не одобряет все это...

-Его право, – милостиво признал Радомир. Лицо его сохраняло бесстрастное выражение, хотя мысли приняли не самое безопасное направление.

Не одобряет, вот как... что ж, значит, смерть этого юноши уже не возможность, а неизбежность.

9. Откровенный разговор

Прошло больше недели с той безумной ночи. Дни пролетели, как одно мгновение, и были заняты всевозможными делами – казалось бы, важными, но беспокойными. И за всей этой суетой Дима не сразу заметил, что его общение с Ромой несколько снизило интенсивность... Даже на лекциях Мирославский все чаще садился поодаль от того, кто считался его лучшим другом.

-Слушай, как насчет пивка вечером? – перехватив приятеля после очередной ленты, бодрым тоном спросил Колпаков. Он не столько хотел выпить, сколько надеялся развеять закравшееся опасение, что друг его избегает.

Обычно Рома отвечал на такие вопросы бурным согласием, сейчас же, однако, неуверенно нахмурился и промямлил что-то о плохом самочувствии и сверхважных делах завтра с раннего утра.

-Пиво плохому самочувствию не помеха, – решительно отмел Дима первую причину. – И дела твои только завтра, а я предлагаю пить сегодня.

Рома поджал губы. Последнее время он стал частым гостем у Радомира, и тот недвусмысленно дал ему понять, что не одобряет его приятельства с Димой Колпаковым. Не осуждал, конечно, просто... молчаливо упрекал. И это было куда действеннее открытой критики, которая могла произвести эффект, обратный желаемому.

-Мне очень рано вставать, – нашелся Рома. – И хорошо бы со свежей головой, – и он выдавил из себя вымученный смешок.

Дима прищурился, присматриваясь к другу, возможно – бывшему.

-Слушай, не надо лапшу мне вешивать, – сказал он грубовато. – Не хочешь, так и скажи, но не пой мне про дела... я не идиот.

Рома вздохнул и мрачно покосился на приятеля:

-Та нет, не выдумывай... ну, ладно, давай выпьем по бутылочке темного...

* * *

Он вернулся в свою комнату в общаге пару часов спустя, еще до полуночи, крайне недовольный... не в таком настроении возвращаются после пива с приятелем. Стоило признать, встреча получилась мутной, напряженной, разговоры – натянутыми... Рома то и дело отводил взгляд, говорил уклончиво, а потом и вовсе заявил, что засыпает на ходу, и был таков.

Колпаков, обескураженный столь внезапным «адью», допил пиво в хмуром одиночестве, после чего от злости заказал себе на последние деньги порцию суши-роллов. Сразу пожалев о содеянном (до следующих финансовых поступлений следовало как-то дотянуть!), он расправился с популярным японским блюдом с яростным остервенением, словно каждый ролл был персонально виноват во всех его неудачах. И лишь набив желудок сырой рыбой, рисом и имбирем, парень мрачно отчалил домой... если, конечно, общежитие могло сойти за дом.

Он делил комнату с двумя соседями, но ни с одним из них так и не смог сдружиться – как-то «не пошло». Ссориться не ссорились, однако общих тем для разговоров или хотя бы пустого трепа не находилось, даже выпить было «не о чем». К счастью, сегодня оба «сожителя» отсутствовали, поэтому Колпаков переступил порог спальни с уверенностью, что ближайшие часы скупые метры общежития безраздельно принадлежат ему... ошибся.

В комнате кто-то находился... поджидал его? Тонкий профиль неведомого гостя был прорисован на фоне сероватого прямоугольника незашторенного окна – ночь оказалась довольно светлой, лунной. На звук открываемой двери незнакомец обернулся, и Дима узнал в загадочном визитере мужчину, спасшего их с Ромой в ту памятную ночь.

-Ого! – воскликнул Колпаков удивленно, останавливаясь на пороге и зажигая верхний свет. – Как вы тут очутились?

Радомир (кажется, его так звали?) хмуро улыбнулся и окинул убогую комнатку насмешливым взглядом:

-Ну, сюда несложно проникнуть...

-Тоже верно, – в тон гостю усмехнулся Дима и вальяжно прошествовал по комнате, сохраняя делано беззаботный вид, мол, «А мне плевать на все». Растянувшись на кровати и закинув руки за голову, парень вперил в Радомира настороженный взгляд, изо всех сил изображая ироничное равнодушие и скрывая (даже от себя самого) смутную тревогу. – Ну и чего, так и будем молчать?

Радомир улыбнулся одними губами. У Димы по телу прошел озноб, но он и виду не подал и демонстративно зевнул – тем более что спать и правда хотелось.

-Может, предложишь выпить или закусить? Как гостю...

-Та ну, – фыркнул Дима. – Я вас не звал. Да и нечем угощать-то...

-Тогда угощу я, – весело заявил Радомир, энергично поднялся и сделал быстрый пас рукой. Расположенный между кроватями столик-тумбочка тотчас преобразился, и стопку потрепанных книг, конспектов и разного мелкого мусора заменила изящная сервировка: два бокала, бутылка с вином, сырная нарезка на тарелке... У Димы сразу слюнки потекли, так красиво это выглядело, хотя голодным он точно не был – съеденные суши все еще давали о себе знать, покоясь в желудке непереваренным грузом.