Текст книги "А. П. Бородин"

Автор книги: Елена Дулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Приехал голубчик Корсаков. Приехал и учинил целое представление. Сложился в три погибели, встал на колени, бьет поклоны, причитает. Изображает, как он рыдает и молится об окончании «Игоря». Александр совсем сконфузился. Ну потом, конечно, посмеялись. Однако Сашура стал чаще раскрывать свою папочку. Ту, на которой написано «Либретто «Игоря» и музыкальные дела». Снова думает-передумывает некоторые места. Натащил книжек от Стасова. Вижу, что и музыкальными идеями увлечен. Вечер поработал, другой, третий. А на четвертый опять до ночи занимался деловыми бумагами. «Потону я, – говорит, – когда-нибудь в Российском Чернильном море». Тем временем дело идет к расставанию. Осень петербургская подбирается.

К ЕКАТЕРИНЕ СЕРГЕЕВНЕ БОРОДИНОЙ

13 ноября 1883 года.

«…У нас за столом к чаю является теперь новый член семьи – миниатюрный мужчина, Борька, преважно восседающий на своем высоком кресле и выгружающий весь запас своих знаний – запас, который с каждым днем видимо растет. Борьку водят теперь уже за одну ручку; впрочем, он ходит пешком и совсем один. Меня зовет теперь папой, а не трруа-папой…

«Игорь» мой подвигается, хотя и медленно. Пишу большей частью по утрам, так как встаю рано. Несмотря на удобство спанья в кабинете – я сплю безобразно мало. Что это такое: старость, что ли; или – как объясняет Павлыч в шутку – ковры мне не дают покоя?..»

ОТ АВТОРА

Помните шутливую надпись на том портрете, что подарен Людмиле Ивановне Шестаковой? Грустная, однако, шутка. «Князь Игорь» и впрямь выходит «неоканчиваемой» оперой. Кажется, еще чуть-чуть, совсем немного усилий – и сойдутся в одно целое отдельные блистательные номера. Завершатся и поиски лучших вариантов текста. То и дело среди деловых бумаг, на черновиках писем появляются все новые и новые наброски. Но в этот момент сваливается очередная гора дел, неотложных хлопот, беготни. Словом, все как всегда. Много лет стоит на письменном столе Бородина игрушечная черепашка, подарок Наденьки Пургольд. Подарено не без умысла – всеми способами друзья хотят подтолкнуть «черепашьи темпы», коими движется работа над «Игорем». Готовы инструментовать, расписывать партии, запоминать. Саша Глазунов на память может проиграть любой отрывок, в том числе и увертюру. Увертюру Александр Порфирьевич играл в кружке не один раз, а вот записать все не удосуживается.

Между тем из Бельгии в адрес Бородина стали приходить письма от поклонников «новой русской музыки». Многие его сочинения, как явствовало из писем, исполняются в Европе с громадным успехом. Восторженная почитательница «русских богатырей» Луиза Де-Мер-си Аржанто мечтает получить от Бородина еще неизвестные ей произведения. Завязывается переписка. В Бельгию отправлены романсы, отрывки из оперы. Специально для «Контессы» (графини) обещана новая фортепьянная пьеса. Экспансивная корреспондентка восклицает: «Какие необыкновенные существа вы там все, в ваших льдах!» Александр Порфирьевич отвечает с присущим ему добродушием, тактом и юмором; отвечает, конечно, на французском языке. А своей «Сергевне» сообщает…

К ЕКАТЕРИНЕ СЕРГЕЕВНЕ БОРОДИНОЙ

23 сентября 1884 года.

«…Графиня, шельма, сама перевела на французский язык все присланные нумера из «Игоря», и перевела превосходно (помимо некоторых частностей); переводы Кончака и Владимира Галицкого отлично передают весь характер их и смысл русского текста. Оказывается, что «Контесса» в самом деле замечательная женщина: превосходная пианистка, великолепно образована, говорит на многих языках свободно, пишет картины, ездит верхом, правит лошадьми, стреляет, сама ведет все свои хозяйственные дела, читает бездну, играла в Париже видную роль при дворе и, по карточке судя, очень красивая женщина; вдобавок ко всему очень богата…»

БОРОДИН

Не понимаю, что со мной происходит? Я в Веймаре. Я увижу Листа. «Ну и что, что за радость?» – вопрошает во мне кто-то унылый и скучный. Откуда такое безразличие? Что ж, что я отпустил седую бороду? Разве теперь надо и душой состариться? Разве и душа моя поседела? Нет, не верю. Тут что-то не так…

Достаточно было одного мгновения, одного бурного и одушевленного возгласа Листа, чтобы я ожил. И все пошло, точно в первый мой приезд. Дивные дни и вечера. Маэстро окружен молодежью. Он со своей огромной седой гривой, словно лев среди котят. Целый день в доме толчея, народ, музыка, телеграммы, газетчики, посыльные, пианисты, композиторы, певцы. А он тут же и работает, и слушает, и болтает без умолку, и топчется, и разбирает бесконечные приглашения, и принимает ораву учеников. Словом, моложе всех на свете. Новые мои пьесы играны и ужасно ему понравились. Я окончательно воскрес душой. Прошла усталость, прошло уныние, исчез этот мерзкий голосишко. Возрадуемся!

Ну, Александр Порфирьевич, признавайся, не ожидал ты, что когда-нибудь дойдешь до жизни такой, а? Бедного пасынка гармонии да вдруг поместили, можно сказать, в обитель этой самой гармонии. И катаюсь я тут, как круглый голландский сыр в пышном бельгийском масле. Замок Аржанто – натурально из сказки. Парк – роскошь. Скалы, водопады, руины и прочие красоты. Апартаменты мои во втором этаже. Окна в сад. Чистота всюду нестерпимая. «Контесса» и граф предупреждают всякое мое желание. А обеды каждый день торжественные. По той причине, что в замке пребывает почетный гость господин Бородин, «громадный» русский композитор (уж не по размерам ли это моего тучного тела?). «Контессе» я посвятил фортепьянную сюиту, целых семь пьес. Это идет здесь нарасхват. Ноты, конечно, еще не изданы. Так многие барыни уже подбирают пьески по слуху.

Ну, совсем, совсем меня тут замотали. Кажется, Бельгия обскакала по гостеприимству нашу хлебосольную матушку-Москву. Льеж, Брюссель, Антверпен, снова Льеж, Аржанто… Запутался, закружился. Обеды, завтраки, приемы, «музыкальные угощения». Вот уж что преподносят в огромном количестве, так это русскую музыку собственного моего сочинения. И даже очень хорошо исполняют. Не ожидал. Обе симфонии слышал. И «Верблюдов». И романсы многие. На Антверпенской выставке успехи мои достигли апогея. Подумать только, публика едет изо всех городов и даже из Франции. Словно я тут главная достопримечательность. Овации и толпы поклонников нарастают от концерта к концерту. Я вынужден то и дело обращаться со сцены к публике, к дирижерам, к оркестру. Так наловчился говорить по-французски прочувствованные речи, будто век этим занимался. Вот вам и «северный медведь», вот вам и «пожиратель сальных свечек»! Сердце мое бьется теперь молодо и ликует. Отчего? Оттого, что в Европе трудно победить предрассудки против русских. Особенно против нашего искусства. А тебе, голубчик Бородин, привалило невесть откудова такое счастье: сделался одним из «провозвестников». Обласкан, всеми понят. Успех в самом деле для меня неожиданный и громадный. Временами сам себе кажусь каким-то Иванушкой-дурачком, на которого свалилось и то, и се, и пятое, и десятое, и еще полцарства в придачу.

ОТ АВТОРА

В этот счастливый период Бородин частенько вспоминает разные сказки о «дурачках и добрых феях», о нежданных дарах, исполненных желаниях и «полцарствах». Шутки шутками, а дело обстоит куда как серьезно. Уже чуть ли не весь мир получил в свое владение композитор Бородин; уже и в Америке зазвучала его музыка. Из-за океана присланы хвалебные рецензии, биография на английском языке, где сказано: «Как музыкант г-н Бородин – один из наиболее выдающихся представителей новой «Русской школы…». «Контесса» пишет ему из Аржанто: «Ах, дорогой друг, не позволяйте засыпать в себе этому великолепному вдохновению, делающему Ваши вещи такими великими, даже если они – маленькие». А дома, в Петербурге, продолжается жизнь с теми же заботами, огорчениями, хлопотами. Снова – все как всегда.

«Новости и биржевая газета», 3 декабря 1885 года. «В воскресенье, 1-го декабря, состоялся в актовом зале Императорской Военно-медицинской академии бесплатный музыкальный вечер оркестра и хора студентов. Признаться сказать, с некоторым предубеждением шли мы на этот концерт. Нам казалось, что там, за Невою, на Выборгской стороне, свили себе гнездо такие науки, от которых изящные искусства должны обегать за версту… особенно же такое нежное искусство, как музыка!.. И каково же было наше удивление, когда оказалось вдруг, что искусства не только мирно уживаются в приюте человеческих скорбей, но, напротив того, как нельзя более процветают. Начать с того, что академический оркестр из любителей, профессоров и студентов академии (50 человек), под управлением профессора Бородина, не более как в два года своего существования достиг таких успехов, что годился бы для какого угодно из наших театров. Г-н Бородин положительно талантливый капельмейстер и дирижер. Довольно сказать, что такие трудные и серьезные вещи, как увертюра из оперы «Руслан и Людмила» Глинки и свадебный марш из оперы «Сон в летнюю ночь» Мендельсона, были исполнены оркестром с редким согласием и безукоризненностью… Вообще весь ансамбль концерта был так неожиданно и так замечательно хорош, что слушатели выразили участникам концерта единодушный общий восторг. Только и слышно было во всех концах зала: «Кто бы этого мог ожидать?»

ДИАНИН

Деятельность Александра Порфирьевича теперь почти всецело отдана Академий. Курсы близки к окончательному закрытию. Прошлой осенью их буквально выкинули из Николаевского госпиталя. Никогда не смогу забыть этого ужасного выселения. Приказали ломать все лаборатории. Профессор кинулся спасать все, что только можно. Созданную своими руками химическую лабораторию своими же руками разбирал. И при этом плакал. Плакал, не стыдясь никого. Потому что все, видно, перегорело в душе. Гнев, обида, сознание бессмыслицы, силы для борьбы – все. Нынче оборудование заколочено в ящики, свалено где-то в академических подвалах. А у Александра Порфирьевича моего теперь бессонница, слабость, дрянные мысли «о вечности и бренности». Хоть он никогда ни на что не жалуется, разве только пошутит мимоходом про «многая немощи».

К ЕКАТЕРИНЕ СЕРГЕЕВНЕ БОРОДИНОЙ

1 февраля 1886 года.

«…Все мечтаю о лете, о даче, о деревенской жизни, красной рубахе, купанье, приволье! Господи, какие скромные мечты, и то не всегда удается выполнить! А время все идет, идет на всех парах, вот уже тридцатый год дослуживаю, шутка ли!..

…А черт побери, хотелось бы пожить и на свободе, развязавшись совсем с казенною службою! Да трудное дело! Кормиться надобно; пенсии не хватит на всех и вся, а музыкой хлеба не добудешь. Вот будь я, например, живописец – другое дело! Маковского (Конст.) «Свадьба» имела в Антверпене успех и моя симфония тоже – даже последняя еще больший по существу, – но за картину дали 15 тысяч, а за симфонию – ничего! Вот она, музыка-то!..»

ДИАНИН

Так надеялся Бородин на лето, на отдых. Надеялся «Игоря» одолеть окончательно. Замаячила новая громада, Третья симфония. Да вот вышли одни мучения. Все лето мы с ним отхаживали Екатерину Сергеевну на подмосковной даче. Временами боялись в глаза друг другу поглядеть, до того дело было плохо. А едва ей полегчало, и он сам ожил. Стал к инструменту присаживаться, новые темы наигрывать. Оставили мы нашу «матушку» на московской квартире с сестрой милосердия и при двух служанках. Уход будет отличный, да только никто не может тут сравниться с «самим». А он здесь, в Петербурге, ушел с головой в работу. Опять рвется между службой и музыкой. Служба не пускает, а музыка одолевает. Много еще надо повозиться с окончательной отделкой «Игоря». Издательства шлют корректуры симфоний. Заграничные друзья сообщают о триумфах. Академический оркестр ждет репетиций. Между тем чувствую, все больше и больше его воображением завладевает новая симфония. На днях работаю в лаборатории. Слышу, за стеной гремит фортепьяно. Что-то совершенно новое… и мерещится грандиозное звучание оркестра. Вдруг – дверь нараспашку. Отче мой на пороге. Весь – смятение.

– Ну, Сашенька, я знаю, что у меня есть недурные вещи, но это будет такой финалище, такой финалище…

Закрыл лицо руками и выбежал. Да только весь этот финалище в его голове так и остался, ведь не записал ни строчки! И когда запишет, никому не ведомо.

К ЕКАТЕРИНЕ СЕРГЕЕВНЕ БОРОДИНОЙ

18 декабря 1886 года.

«…Рвусь в Москву ужасно, но когда попаду – не знаю!.. Приеду к тебе в штатском костюме; подумай, для военного мне надо тащить с собою: эполеты, шашку, шпагу, сюртучную пару, мундир, ордена (ибо надо иметь в виду праздники и Новый год!). Это целый багаж!.. Пишу тебе на лету, ибо утопаю в кипах исписанной бумаги разных комиссий, тону в чернилах, которые обильно извожу на всякие отчеты, отношения, донесения, рапорты, мнения, заключения – ничего путного не заключающие. Господи! Когда же конец этому будет…»

ОТ АВТОРА

На рождественские каникулы – в Москву. Состояние Екатерины Сергеевны не внушает тревоги. Как в прежние лучшие времена, много переговорено между ними на музыкальные темы. Бородин играет, обсуждает со своей голубкой, Зозо, Точкой новые замыслы. Промелькнули дни. Он уехал. На пюпитре фортепьяно остался забытый нотный листок: наброски будущей симфонии, которая так требовательно рвется к жизни.

В Петербург вернулся в хорошем расположении духа. Настроение вдруг сделалось настолько «весенним», что он решил при случае устроить настоящий домашний бал. Случай выдался скоро, во время Масленицы. Все воспитанницы Бородиных уже давно стали взрослыми, но по-прежнему называются «наши девчонки». По-прежнему Александр Порфирьевич рад всякой возможности побаловать их.

БОРОДИН

Так. Все идет отлично. Павлыч у меня нынче «танцор в хлопотах». Будет распорядителем. Мечется как угорелый, устраивая танцевальную часть вечеринки. Положительный умник – нанял тапершу. Сие означает, что никому из гостей и хозяев не придется разыгрывать на фортепьянах плясы. Великолепно! Я наблюдаю за преображением соседней аудитории в бальную залу. Озорство во мне какое-то прежнее закипает. Отношу это к области «веяния весны» в петербургском воздухе. Как там говорится в «Богеме» насчет роскошного бала? «Будет сожжено множество свечей». Да! У меня задумано несколько таких сюрпризов, каких никто еще не видел и не увидит больше. Ах, профессор, ах, «дедушка, дедушка, седая бородушка», расхвастался, словно мальчишка! Заразился, что ли, младенческим духом от Боба-Борьки? Ничего, подрастет еще чуть-чуть, вместе на балах озорничать станем. Трогательный мой мальчонка, ласковый…

Вот и 15 февраля. Вот и гуляет у нас широкая Масленица. Удивительно все хорошо сегодня. Народу немного, только свои, близкие. Оттого какой-то особенно добрый дух семейственного веселья. Гляди-ка, Павлыч носится как заправский бальный распорядитель.

– Вальс, вальс, вальс, господа!

И вся наша костюмированная компания закружилась по зале. Вальс, вальс, вальс…

Нахожу взглядом Машеньку Доброславину в ее русском костюме. Прекрасная будем пара! На мне – темно-красная косоворотка, шаровары, сапоги.

Вальс, вальс, вальс… Подплываю к Маше:

– Кума, разрешите ангажировать русскую красавицу?

А она смеется:

– Не могу отказать прелюбезнейшему Куму. Однако для вальса-то лучше фрак. Ничто так не украшает мужчину, как фрак. Идет всем одинаково и одинаково

изящен.

Я поворотился к ней, галантно изогнувшись и выжидая такта:

– Эх, Кума, ежели бы я знал, что Вы так любите фрак! Не снимал бы денно и нощно. Теперь непременно возлюблю фрак. Буду Вам всегда нравиться, буду только во фра…

– Вальс, вальс, вальс, господа!

МАРИЯ ДОБРОСЛАВИНА

«Я не успела вскрикнуть: «Что с Вами?» – как он упал во весь рост… Боже мой! Какой это был ужас! Какой крик вырвался у всех! Все бросились к нему, стали приводить его в чувство. Понемногу сошлись все врачи и профессора, жившие в Академии… Были испробованы все средства – ничто не помогло…

И вот он лежал перед нами, а мы все стояли кругом в наших шутовских костюмах и боялись сказать друг другу> что все кончено».

РИМСКИЙ-КОРСАКОВ

«Рано утром, в необычный час, 16 февраля 1887 года, я был удивлен приходом ко мне Стасова. Владимир Васильевич был сам не свой…

Не стану говорить, как меня и всех близких Бородину поразила эта неожиданная смерть. Немедленно возникла мысль: что делать с неоконченной оперой «Князь Игорь» и прочими неизданными и неоконченными сочинениями?.. Я забрал к себе все его музыкальные рукописи… вместе с Глазуновым разобрал… мы порешили докончить, наинструментовать, привести в порядок все, оставшееся после Александра Порфирьевича, и приготовить все к изданию, приступить к которому решил М. П. Беляев. На первом же месте был неоконченный «Князь Игорь»…»

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА А. П. БОРОДИНА

1833, 31 октября – в Петербурге в доме № 9 по Гагаринской улице родился Александр Порфирьевич Бородин.

1833–1850 – Домашнее воспитание. Пройден полный гимназический курс. Увлечение химией. Организация домашней лаборатории: Бородин овладел игрой на фортепьяно, флейте, виолончели. Первые детские и юношеские сочинения: Полька «Helene», фуги, вариации, концерт для флейты и фортепьяно, трио на темы оперы Мейербера «Роберт-Дьявол».

1850 – Бородин принят в число вольнослушателей Императорской Медико-хирургической академии. Много музицирует, посещает квартетные вечера, музыкальные собрания.

Написаны: трио на тему русской народной песни «Чем тебя я огорчила», Скерцо для фортепьяно, романс «Красавица-рыбачка» на стихи Гейне.

1855 – Бородин получает диплом лекаря с отличием и назначается ординатором Второго военно-сухопутного госпиталя. Защита диссертации и получение звания доктора медицины. Первая встреча с М. П. Мусоргским.

1859 – Императорская Медико-хирургическая академия посылает Бородина за границу «для усовершенствования в химии»: отъезд в Гейдельберг.

1860 – Участие в работе Первого Международного съезда химиков в Карлсруэ. Участие в гейдельбергских музыкальных кружках.

1861 – Бородин принимает участие в работе съезда немецких врачей и натуралистов в Шпейере. Встреча с Е. С. Протопоповой. Серьезные занятия композицией.

1862, 20 сентября – Бородин возвращается в Россию.

1862, осень – Назначение адъюнкт-профессором Императорской

Медико-хирургической академии. Знакомство с М. А. Балакиревым.

Начало работы над Первой симфонией.

1863 – Женитьба на Е. С. Протопоповой.

1864 – В Бюллетене Академии наук напечатана работа Бородина «О действии натрия на валериановый альдегид».

1866, конец – 1877, начало – Закончена Первая симфония.

1867 – Первый съезд русских естествоиспытателей в Петербурге.

Доклад Бородина.

Написан романс «Спящая княжна» на собственные стихи.

1868 – Романсы: «Морская царевна», «Песня темного леса», «Фальшивая нота» (на стихи Бородина), «Отравой полны твои песни (на стихи Гейне).

1869, 4 января – Под управлением Балакирева в Русском музыкальном обществе исполнена Первая симфония Бородина.

1869 – Сообщение Бородина на Втором съезде русских естествоиспытателей в Москве о своих новых работах.

Начало работы над оперой «Князь Игорь». Наброски Второй симфонии.

1870–1871 – Вместе с профессором Хлебниковым Бородин редактирует научно-популярный журнал «Знание».

На собственные стихи написан романс «Море». Оставлена работа над оперой «Князь Игорь».

1872, 4 мая – Сообщение Бородина на заседании Русского химического общества. Открытие Высших Женских курсов при Императорской Медико-хирургической академии; Бородин ведет курс химии.

1873 – Участие в Четвертом съезде русских естествоиспытателей и врачей в Казани.

1874 – Начало работы над Первым квартетом. Возобновление работы над оперой «Князь Игорь».

1876 – Знакомство с Ф. Листом.

1877, 26 февраля – Исполнение Второй симфонии Бородина в концерте Русского музыкального общества под управлением Направника.

1877, 19 марта – Бородин избран академиком Императорской Медико-хирургической академии.

1879–1880 – Сообщения Бородина в Русском физико-химическом обществе о работах, выполненных в его лаборатории. Закончен Первый квартет. Написана музыкальная картина «В Средней Азии».

1881–1882 – Вторая встреча с Ф. Листом. Создание романса на стихи Пушкина «Для берегов отчизны дальней», на собственные стихи – романса «Арабская мелодия». Написан Второй квартет.

1882 – Прекращен прием на Высшие Женские курсы.

1885 – Третья встреча с Ф. Листом. Огромный успех музыкальных сочинений Бородина за границей. Создание «Маленькой сюиты» для фортепьяно, «Серенады четырех кавалеров одной даме» (стихи Бородина).

1886 – Начало работы над Третьей симфонией.

1887, 15 февраля – Утром этого дня Бородин сочиняет финал Третьей симфонии, но не записывает его. 1887, 15 февраля, 23 часа 40 минут – Скоропостижная кончина А. П. Бородина.