Текст книги "Зайчики (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Первым не выдержал Горя. Всем корпусом повернувшись к жалко шмыгающему носом омеге, он начал, впрочем, неуверенно:

– Эй… Тебя звать как, каваец? Сырость тут развел хуже девки… Меня – Игорь.

Оди немедленно и ожидаемо вскинулся, закипая злостью.

– Сам ревешь, – вякнул гнусаво, с акцентом, но четко и разборчиво*. – Я не глухой. – поразмыслил и примирительно-устало добавил, признавая необходимость наведения мостов: – Кто он тебе? Ну, этот, который тебя провожал? Муж? Просто парень твой?

Горя с трудом подавил позорный всхлип и ответил:

– Любимый.

Ему вдруг стало стыдно перед кавайцем. Омега – та же баба, только с яйцами. Нечего перед ним разнюниваться. Увы, юноша сильно ошибался в оценке омег и напрасно отрицал их мужскую сущность.

Оди истолковал взгляд невольного попутчика правильно и надулся.

– Но ты всегда снизу, – фыркнул он пренебрежительно. – Не возражай, у тебя на лбу написано. И как оно, без смазки, в задницу давать? Задница-то, наверное, потом неделю болит, не сядешь?

Удивленный осведомленностью инопланетника в земных интимных вопросах Горя заморгал. Он не знал, что сказать. Правду?

Омега заметил его растерянность и удовлетворенно кивнул:

– Значит, угадал. Тогда зачем, если больно, подставляешься? Сексуальное соитие должно приносить удовольствие обеим сторонам… Из мазохизма?

Настала Горина очередь фыркать. Окатив подбоченившегося кавайца презрением, землянин тоже подбоченился и выдал:

– Простата у вас и у нас одинаковая, недоучка. Анатомией бы тебе по башке.

Омега уставился весьма злобно.

– Что такое башка? Голова? – он развел руками. – И почему по ней надо анатомией? Это же наука! Ты хочешь, чтобы я занялся анатомией? Я бы почитал, мозг отвлечь, так у меня тут материалов нет…

Не понял, что речь идет об учебнике, но заданное направление учуял. Браво. Не глуп, похоже, полудевка. Обрадованный открытием Горя приободрился.

– Забудь, – милостиво велел он, с отмашкой кистью. – Не напрягай извилины, это тонкости русского галаха. Лучше скажи, наконец, как тебя зовут. Я уже раз спрашивал.

Каваец забавно пошевелил подщипанными, ухоженными бровями и музыкально окнул:

– Од-и-и.

Родовое имя юноша опустил, как, впрочем, и Горя фамилию. Да и зачем в космосе роды и фамилии?

– Оди, – повторил Горя. – Оки, запомню. Как думаешь, куда мы летим, Оди? Что-нибудь о спасательных капсулах знаешь? Может тебе твой альфа рассказывал? Он же пилот с лайнера, мне не показалось?

Оди горестно вздернул брови домиком и развздыхался.

– Мало знаю. Совсем мало. Что у них автопилот настроен на ближайший работающий маяк, и что на борту есть запасы кислорода, воды и пищи на гала-месяц. Больше ничего. Кстати, – омега смешно сморщил нос, словно его мучил чих, и повел им из стороны в сторону, – я бы поел, И-игорь. И попил – во рту сухо. Давай поищем, где здесь запасы? Поможешь?

Пустой с обеда желудок Гори отозвался громким, согласным урчанием. Жрать хотелось до тошноты.

– А давай! – и юноша протянул руку товарищу по несчастью, знаменуя начало нормальных, человеческих отношений. – Ты копай слева, – он обвел территорию поиска загоревшимся, голодным взглядом, – а я – справа. Копай, – уточнил, увидев озадаченное, вытянувшееся лицо кавайца, – это ищи. Прости за жаргон, инох*, мы оба привыкнем со временем…

Оди очаровательно, по-девчачьи похлопал подкрашенными длинными ресницами и крепко, по-мужски пожал Горе ладонь. Он не обижался на ерунду и был готов «копать», добывая пропитание. Выживания ж никто не отменял!

Комментарий к Яйца плюс яйца равно копать

Инох – инопланетянин, в смысле не землянин.

Оди хорошо говорит на галахе ради удобства, моего и читателей.

Слово отметали не правьте ПБ. Именно отметали. Метались, в смысле.

========== Армейские подошвы ==========

– Айэ-лли-и! – горестно воскликнул Оди, потрясая небольшим прямоугольным бруском в серебристой упаковке. – Ну, как это называется! И-игорь, ты только посмотри! Эти уроды сюда насовали «армейские подошвы»! И больше ни-че-го! О-оххх, бедные мы…

Горя взглянул и кисло скривился. Вот невезуха – и правда «армейские подошвы»! Самый подло знаменитый, самый отвратительный, самый дешевый сухой солдатский паек, по вкусу напоминающий опилки. Вскрываешь упаковку, заливаешь чашкой водички, ждешь пять минут и получаешь кашицеобразную, мягкую, белесую смесь – треть суточной нормы белков, жиров, углеводов и витаминов, давись на здоровье. А не нравится – подыхай от голода. Приплыли, короче.

Ну, обалденно туристическая компания, организатор рейса, пошутила! Спасибо чувакам. И из космоса жалобы не напишешь, выжить бы сначала.

Выругавшись, Горя взял протягиваемый омегой брикет, покачал на ладони – легонький – и безнадежно вздохнул.

– Это еда, – сказал глухо, утешая одновременно себя и кавайца. – Лучше, чем кулак сосать.

Оди не понял – не знал такого выражения, а объяснять ему у землянина не было сил.

– Потом, когда поспим, напомни, – попросил он. – Ладно? У меня ум за разум заходит. Прими как данность – «армейская подошва» на завтрак, обед и ужин, и не капризничай, или я тебя стукну. Мы могли на лайнере погибнуть – не погибли. Выживем и сейчас.

Почти готовый расплакаться от голода, усталости и страха Оди моргнул, признавая правоту товарища, и протянул еще брикет: в устроенном за панелью шкафу-нише их было много, поблескивали ровными рядками.

– Верно, – прошептал омега, смахивая тыльной стороной кисти прорвавшуюся на ресницы слезку. – Еда и еда. Могло быть хуже.

Горя подавил всхлип и, повинуясь внезапному душевному порыву, обнял кавайца за плечи. Тот глянул коротко-удивленно, прильнул в ответ, и оба затихли, шмыгая текущими носами и делясь теплом, совершенно измученные действительностью.

Стояли примерно с минуту, потом Оди предложил через зевок, хриплым шепотом, не разрывая кольца объятия:

– И-игорь… Давай уже поедим и ляжем, пожалуйста? У меня качается все и в глазах темнеет…

И у Гори качалось и темнело. Потому он молча приготовил два пайка, и юноши запихнули их в желудки, тоже молча. Потом они сунули опустевшие обертки в утилизатор и сразу легли, прямо на пол, расстелив найденное Оди под пилотским креслом термо-одеяло, прижались друг к другу, укрылись вторым термо-одеялом, из-под второго кресла, и почти моментально провалились в мертвый сон без сновидений.

Конец дня. Сколько таких дней внутри шлюпки предстоит в будущем? Загадка…

***

Разбудила их странная качка. Шлюпка будто подпрыгивала и виляла с кормы на нос.

– Папочка! – сипло испугался подскочивший и немедленно упавший от толчка обратно Оди. – Мы разбиваемся! Не хочу-у! – и каваец перешел на девчачий визг.

Горя забарахтался, панически скуля рядом, встать было невозможно даже на четвереньки. Но свет горел по-прежнему ровно, намекая – это, похоже, не авария. Неужели куда-то прилетели?

– Мы садимся! – вскрикнул землянин, прекращая подвывать. – Оди! Заткнись немедленно! Пожалей мои уши!

Омега – просто чудо – послушался и заткнулся, сжался в комочек на боку, подтянув коленки к животу и прикрывая голову руками.

Трях. Трях. Трях. Из открытого стенного шкафчика на лежащих на полу посыпались пищевые брикеты, свет мигнул и погас, и в неественной тишине капсулы явственно прозвучал равнодушный механический голос, на галахе.

– Пристегните ремни, – потребовал он, подтверждая догадку Гори. – Объект идет на посадку.

Горя и Оди с удовольствием бы пристегнулись, находись оба сейчас в креслах пилотов. Но, увы, кресла были недостижимы. Оставалось, зажмурившись от ужаса, цепляться друг за друга и молиться об удаче.

Трях. Трях. Трях…

Шлюпку с заключенными в ней двумя насмерть перепуганными хрупкими жизнями мотнуло, ударило обо что-то, она подпрыгнула, приземлилась, снова подпрыгнула и перевернулась вверх тормашками.

И настал полный, гудящий мрак, разрываемый лишь спаренным неровным звуком дыхания и шорохом оседающих «армейских подошв» – не все брикеты еще вывалились из шкафа, брякались то по одному, то кучками.

Комментарий к Армейские подошвы

Уважаемые ждуны. Вам не нравится оридж? Прошепчите хоть что-нибудь автору… Или на вас потрясенное онемение напало?

========== Везунчики ==========

Сознание возвращалось тошнотворными толчками. Оди лежал на спине, раскинув руки-ноги, под спиной было мягко, в ушах тоненько звенел рой итушов*, перед глазами плавали цветные круги и пилотские кресла вверх тормашками. Пол это потолок? Ну бред.

«Ох, папочка, как же плохо»… – застонал омега, содрогнулся и забился в накатившем рвотном спазме. Рвать было нечем, перла пенистая, желтая, горькая слизь.

Чьи-то руки заботливо подхватили и перевернули набок, поддержали мотающуюся голову.

– Мой Арти… – пролепетал юноша, но это был вовсе не Арт – сверху склонялся, приближая лицо, светловолосый, весьма миловидный… омега?

«Игорь, – услужливо подкинула имя память, и сердце мучительно сжалось. – Людь. Землянин. Мы вместе спаслись с круизного лайнера. А Арт, скорее всего, погиб».

Больно. Не телу, хотя и телу тоже. Но душе гораздо, в стократ больнее. Резко зачесалась метка, и Оди потер ее, окончательно выныривая.

«Прощай, Арт, мой истинный, я люблю тебя…»

– Оди? – Игорь смотрел расширенными, почти круглыми глазищами, в которых плескался бездонный ужас. – Оди, ответь мне! Или я с ума свихнусь! Оди! Не бросай меня здесь одного! – землянин плакал, не скрываясь, по его щекам катились крупные, блестящие, прозрачные слезы и он их не вытирал. – Оди, я боюсь!

Ничего не стал омега отвечать людю, просто приподнялся и порывисто обнял того вокруг торса. К чему лишние слова, если обоим и без слов все предельно ясно? Сотрясать воздух?

Игорь шумно втянул убегающие сопли, и юноши застыли, счастливые крохотной малостью – живые. Не соображая, что творит, Оди страстно потерся о щеку людя щекой и неожиданно укололся.

– Ой! – пораженно вскрикнул каваец и всхлипнул – течный организм откликнулся на прикосновение сладкой судорогой внизу живота и порцией выделившейся с похабным чпоканьем смазки. – Да у тебя щетина как у настоящего альфы! Не знал, что у вас, землян, есть щетина…

Не знал, теперь знает. И что? Людь волшебно превратился в альфу? Был непоняткой без внятного запаха и остался им. Не мужик, не омега, хилое пассивное недоразумение. Фу-у-у.

– Отпусти, – жалобно попросил Оди у Игоря. – У меня течка в разгаре. Трахаться хочу – умираю, а ты тискаешь.

И руки Игоря разжались, исчезли, да и сам Игорь торопливо отпрянул. Без землянина сразу стало очень холодно, пробрал озноб.

С трудом преодолев желание возобновить приятный телесный контакт, Оди оправил задравшуюся к соскам блузку и сел. Схватился за виски, охнув от головной боли.

– Сотрясение мозга, определенно, – поставил себе диагноз. – Чудо переломов нет.

Его ладонь без участия разума скользнула к паху и через ткань тонких брючек затерла налитую кровью, напряженную плоть. Молодец, Оди – нашел время для петтинга. В точку. Неизвестно где, с чужаком инохом, едва приземлившись. Проклятая течка! Ох, жутко трахаться охота, сзади мокрый насквозь, и сменной одежды – ноль. Одеяло на тампоны порвать, что ли? Или покопать в шлюпке еще? Может, тряпки какие-нибудь обнаружатся? Одеяло при нынешнем плачевном положении вещь ценная. Но почему пол и потолок поменялись и внизу кресла пилотов? Ах, точно, капсула же перевернулась. Тьфу. Но здорово, в принципе, и предусмотрительно – потолок обшит толстым слоем мягкого и пружинящего материала, от травм при авариях.

Игорь непонимающе щурился.

– Ты чего ерзаешь? – осведомился, хмуря русые брови. – До сих пор тошнит? Вставай давай! Пойдем обследовать, куда упали. Расселся цацей. Я тебе и скафандр принес, на минуточку. Одевайся, покажу интересное!

Эх, Оди бы встал, но коленки разъезжались самопроизвольно.

«Трахаться! – трубили бесящиеся гормоны. – Пусто в заднице, пусто! Кто бы засадил»…

Увы, мечталось напрасно. Значит, нужно срочно прогнать наваждение и сосредоточиться на иных, весьма важных проблемах. Например, на выживании. Что Игорь столь усердно втирает про скафандр?

– Не част`и! – омега яростно, до выступившей крови куснул губу, резкой болью возвращая минимальное соображение. – Что там, вне шлюпки? Что ты нашел?

Игорь замерцал из полумрака (полумрака? Свет откуда?) расширенными зрачками.

– Базу старателей! – порадовал он. – Замороженную, пустующую, но там полно всякого-разного-полезного! И жратва есть, хорошая! Почти не просроченная! И генератор заведем – будет чем дышать и свет! Связь наладим! Помощь вызовем! – землянин нетерпеливо подпрыгнул на месте, с коленок, он жаждал действий. – Вставай, Оди! Живем же! Мы – огромные везунчики!

О великий, безграничный, хищный и равнодушный космос, и течка, и вообще – людь был прав. Без сомнений.

Комментарий к Везунчики

Итуш – комар с планеты Кавая, производная от ятуш, иврит.

========== Что-то знаешь ты, что-то знаю я… ==========

– А как это надевают? – Оди растерянно крутил свой скафандр и так, и эдак, рассматривал со всех сторон и щупал. Вообще-то, скафандр был стандартный, подобными оснащали лайнеры, спасательные шлюпки и прогулочные катера на многих астероидах. Но, раз – мозг у омеги работал крайне плохо, замутненный сотрясением и течкой, два – на Кавае юноше приходилось сталкиваться с другой моделью, три – обязательный инструктаж туриста, проведенный перед круизом, он фактически проспал, будучи с сильного похмелья. И теперь не понимал, как всунуться в защитное средство, точнее – как его расстегнуть, чтобы всунуться. – И-игорь! Ну помоги!

Горя со вздохом отобрал у кавайца «головоломку», разложил на полу, бывшем потолке, и расстегнул двумя нажатиями на соответствующее сенсоры.

– Запоминай, – сказал он строгим, учительским тоном. – От этого твоя жизнь сейчас зависит. Вот, – землянин решил проявить к тупящей полудевке терпение, – здесь есть еще важные сенсоры. Красный – терморегулятор. – Юноша тыкал пальцем. – Синий – подача воздушной смеси. Зеленый – связь. Желтый – обязательно проверяй его перед выходом в вакуум, даже если на пять минут надо – уровень заряда в батареях. Ремни – их подтягивают, если штанины длинноваты, и закрепляют липучками. Повтори!

Оди повторил, удивительно, ничего не перепутав, и полез в скафандр. Защита оказалась ему немного велика и размер подогнали соответствущими ремнями над коленями, вокруг щиколоток, запястий и на талии.

– Сойдет, нам недалеко, – решил Горя, внимательно оглядев омегу. Сам он уже успел одеться и ждал, пока каваец копается.

Брать из шлюпки кроме полюбившихся одеял юноши ничего не стали, все личное, жалкое имущество и так уже было на них.

***

Неизвестная планета встретила неподвижностью и серым, мертвым пейзажем. Равнина, кое-где пересеченная трещинами, слева, примерно в километре пути – серебристый купол станции старателей, рядом с ним высокий холм горных пород – отвал отработанного при бурении шлака. Справа, далеко на горизонте, темная, напоминающая горный хребет масса и, вроде, еще купола, три или четыре. Ни травинки, ни веточки, ни дуновения. Под подошвами – песок и камни.

– Уныло-то как, И-игорь, – разочарованно протянул Оди без уверенности, что Горя его услышит. – Здесь атмосфера есть вообще?

Землянин громко вздохнул в динамиках – ура, связь работала – нащупал свободно висящую вдоль тела ладонь кавайца и сжал сквозь перчатку скафандра. Похоже, ему было страшно ничуть не меньше, чем омеге. Юноши сцепили пальцы в судорожный замок.

– Нам туда, – Горя указал свободной рукой на купол. – Дойдем – выживем, не дойдем… – он замолчал, подавленный предчувствием скорой гибели.

Оди усилием воли сдержал рвущийся из горла всхлип, зябко передернул плечами и кивнул.

– Тогда вперед? – предложил он полным непролившихся слез, сдавленным голосом и первый шагнул к спасению, утягивая Горю следом.

Двигаться в скафандрах было непривычно, они тянули весом вниз. Плохо подогнанные ботинки болтались у омеги на ступнях и терли в нескольких местах, Горе же, наоборот, оказались маловаты и сжимали пальцы. Короткий километр по сыпучей, неровной почве дался юношам тяжело. Добравшись до главного шлюза базы, оба успели изрядно захромать и шипели от боли при при каждом шаге.

У шлюза Горя остановился, сделал Оди знак подождать и задумался над тусколо светящейся возле него на стене огоньками-кнопочками панелью. Похоже, землянин не знал, что делать дальше.

– Как это открывается? – бормотал он, в отчаянии ломая руки. – Как? О Господи, великий, милосердный, подскажи… Буковки-то не наши… Не могли на галахе написать, уроды…

Омега присмотрелся и признал в выбитых на сенсорах значках письменность содружественного народа Вжживху, когда-то давно изучавшуюся им в школе и благополучно забытую впоследствии за ненадобностью. Вон где наука пригодилась-то, айэ-лли-и…

Возрадовавшийся душой, каваец мягко отодвинул топчущегося понапрасну товарища плечом и уверенно ткнул в панель управления указательным пальцем. Мгновение ничего не менялось, потом шлюз отъехал в сторону, открывая черный зев – вход.

– Добро пожаловать, – Оди широко, счастливо улыбнулся, впервые за целые сутки. – Заползай, И-игорь!

========== Омежий рейтинг ==========

Шлюз бесшумно закрылся за спинами просящих убежища, и в тамбуре загорелся свет. Неяркий и желтоватый, после царящей снаружи ночной темноты он показался юношам ослепительным и заставил сощуриться.

Что-то зашипело, из рядов отверстий в стенах повалил пар – автоматика в ответ на проникновение заполняла шлюз воздухом.

– Оди, – Горя дрожал мелким трясом, его зубы выбивали дробь. – Чья это база? Мы их дыхательной смесью дышать сможем? Или лучше пока скафандры не снимать?

Вместо ответа омега дождался, пока лампочка индикатор на потолке замигает зеленым.

– Процент кислорода атмосферы вжживху – двадцать шесть, – каваец нервно затрепетал ноздрями, словно через шлем пытался уловить запахи чужого, брошенного жилья. – Нам годится. Но ничего не снимай и не расстегивай – сначала надо найти пульт управления и включить обогрев. Станция же законсервирована, выстыла давно.

Он толкнул вторую дверь тамбура, и юноши попали уже непосредственно на территорию самой базы. Темно, недвижно. Под ногами замерцало голубым – зажглась, приветствуя гостей, дорожка-указатель.

– Смотри! – обрадовался Горя. – База нас сама ведет, куда нам надо! Здорово, время сэкономим!

Следуя светящимся стрелкам, юноши пересекли площадку, уставленную непонятными, большими и маленькими зачехленными машинами, миновали ряд черных, кубических контейнеров и оказались перед аккуратным белым блочным домиком. Дверь домика была закрыта, но не заперта.

Вряд ли покинувшие станцию старатели установили тут ловушки – Горя и Оди вошли внутрь без страха и заоглядывались в автоматически вспыхнувшем, вновь желтоватом и тусклом, свете.

– А вот и пульт! – землянин чуть ли не запрыгал, довольный, затыкал в одну из стен. – Оди! Давай! Нажимай, или там крути, чего нужно, поскорее! Задолбал этот скафандр, ёб!

Оди фыркнул и выразительно постучал спутнику по лобной части шлема кулаком в перчатке.

– И нажму, и покручу, – каваец презрительно поджал губы. – Но только когда разберусь, что именно нажимать и крутить. Или ты думаешь, я каждый день базы вжживху расконсервирую? Терпение, людь, терпение.

Омега был прав, и Горя предпочел заткнуть фонтан бесполезных в создавшейся ситуации советов. Приметив пустой пластиковый ящик, землянин уселся на него, вытянул утяжеленные ботинками ноги и приготовился ждать.

Оди возился довольно долго. Изучал многочисленные рычажки, лампочки и кнопки, что-то трогал, едва прикасаясь, разбирал надписи на не родном языке, бурчал и невнятно ругался. Недопонимал и боялся навредить. Наконец, он решился и махом повернул с пяток тумблеров, потом, уже медленнее, но уверенно нажал несколько кнопок и сдвинул два рычажка из положения вниз в положение вверх.

– Все, – всхлипнул, обессиленно приваливаясь плечом к стене. – Через час-полтора, примерно, можно раздеваться.

Возле его головы, на пульте, оживали дисплейчики и экранчики, двигались стрелочки на циферблатах, мигали циферки, неслышно для для закрытых шлемами ушей щелкало, потрескивало и попискивало нечто.

– Иди сюда, – каваец поманил землянина кивком. – Объясню важное. – Горя поскочил, подошел, хромая, и встал рядом. – Запомни вот эти экраны: температура и процент кислорода. Следи. Нам надо хотя бы восемнадцать градусов и 21 процент. Достигнут – позовешь, а я пока, – он отчаянно, с риском вывихнуть челюсть, зевнул, – прилягу… Мутит меня сильно…

И действительно лег, прямо на пол, и закрыл глаза. Горе совсем не хотелось торчать на ногах, наблюдая за циферками, он уселся обратно на ящик и откинулся спиной на стену. Сон подкрался незаметно и унес замученного страхом и неизвестностью юношу в свои теплые, исцеляющие глубины.

***

Разбудил себя Горя сам, нечаянно – свалился с ящика и больно ударился локтем и боком о твердый, бетонный пол. Ничего не соображая со сна, юноша потянулся потереть глаза и наткнулся кончиками пальцев на преграду – он по-прежнему был в шлеме с закрытой лицевой пластиной.

Моментально вспомнив все плохое, приключившееся в последние сутки, землянин тихо взвыл, вскочил и метнулся посмотреть, что показывают приборы. Дисплеи светились цифрами 22° и 26%. Ура!

– Оди! – завопил юноша, срывая шлем, наклоняясь и теребя спящего, свернувшись калачиком, кавайца за плечо. – Оди, ты победитель! Дай я тебя поцелую!

Рейтинг омеги лично для него резко повысился. Вот тебе и полудевка, как с чужой техникой лихо разобрался!

========== Запах ==========

Последующие несколько часов Горя и Оди были очень заняты, и отнюдь не поцелуйчиками – осваивались на базе. Быстро обшарив вдоль и поперек белый домик, они убедились, что в нем нет ничего важного, кроме пульта управления жизнеобеспечения купола и отправились дальше – искать запасы воды и продуктов. За домиком юноши обнаружили еще дом, значительно больший, состоящий из трех просторных, пустых комнат, маленькой кухни без посуды, и спаренного, простого санузла. К нему примыкал здоровенный контейнер – склад, битком набитый разнообразными, не просроченными – чудо – консервами, армейскими качественными пайками, квадратными пластиковыми канистрами и бутылями с непонятными жидкостями, свернутыми постелями и одеждой. Даже аптечка нашлась, с бинтами и прочей медицинской шушерой, и мыло в плоских, синих флакончиках…

Это было покруче оргазма. Громко, хором, на все лады благословляя вжживху и их схожую с земной физиологию и обмен веществ, напрочь оголодавшие Горя и Оди прямо на складе открыли несколько банок консервов, уселись на пол и для начала обожрались. Ели руками, давясь и чавкая, трескали подряд тушенку, похожую на рис белую кашу, смесь рубленых маринованных овощей и запивали из бутылки, одной на двоих, соком, напоминающим вкусом сливовый, но ярко-зеленого цвета.

Набив животы, юноши здесь же, на полу, расстелили два матраца и немного повалялись, отдыхиваясь, после – распотрошили несколько тюков одежды. К их общему огорчению, старательские робы были сшиты на рослых, крупных вжживху, а не на хрупких людей или омег-кавайцев, но зато это была чистая, теплая одежда. Пришлось выкручиваться – подгибать рукава и штанины, подвязываться кусками веревки. А, мелочь – все равно красоваться не перед кем!

Покончив с едой и переодеванием, Горя и Оди нашли небольшую тележку, легкую платформу с ручкой на колесиках, нагрузили на нее консервов, канистр, сколько влезло, пристроили сверху стопку постельного белья и полотенец и отвезли все это богатство в домик с санузлом. Оба чуяли – им предстоит торчать под куполом не сутки и не неделю, и вили удобное гнездышко для проживания.

– И-игорь, ты как хочешь, в одной комнате или в разных? – спросил Оди Горю, когда юноши вкатили тележку в дом.

Горя представил себя ночующим в одиночестве и полной тишине, побледнел и содрогнулся от нахлынувшего ужаса.

– Вот и я боюсь, – каваец со вздохом покачал головой и вытер вспотевший лоб рукавом. – Я, да ты, и кроме нас – никого вокруг на сотни тысяч километров… Кошмар… Лучше вдвоем, верно.

Он снял с тележки сверток полотенец, взял самое большое, встряхнул его за уголки и снова душераздирающе вздохнул.

– Я в душ, – сказал, стыдливо опуская глаза долу. – Проверю, что с горячей водой. Если нету – помоюсь и холодной, смазка уже по ногам льется.

Течному не удалось отыскать особых предметов омежьей гигиены, но он не расстраивался – разорвал на свои мокрые нужды пару простыней.

Проводив кавайца мрачным взглядом, землянин кинул в угол, на пол матрац и застелил его простыней. Вместо подушки юноша определил сложенное термо-одеяло из шлюпки, оно казалось мягче принадлежащих вжживху. Все, койка готова. Теперь бы еще чем развлечься…

Точнее, отвлечься – от висящего в воздухе запаха Оди. Насыщенный феромонами, тот будоражил плоть. Странно, раньше, за связанными с выживанием хлопотами, Горя на него почти не реагировал. Зато теперь, сытый и расслабленный, вдруг ощутил во всей полноте – дразнящий и сладкий, густой, цветочный. Вкусный… Сексуальный…

В паху мучительно заныло, задница ответила согласным спазмом. Задница хотела. Хотела, чтобы ее властно помяли мужские руки, нашлепали до красноты и отымели. Она сигналила – зарастает мхом!

И что? Мужиков на базе нет и в ближайшее время не предвидится. Придется страдать нетраханным, к омеге приставать Горя не собирался – бесполезно, каваец абсолютно нижний. Двум нижним в одной постели делать нечего, сплошное унижение для обоих. Максимум – попозже пошарить на базе какой-нибудь фаллический предмет, для самоудовлетворения. Зачем у вжживху все флаконы не циллиндричнские, а плоские?

Как же хочется трахаться!

«Уймись, жопа!» – строго велел бутнующей части тела землянин и через ткань штанов погладил себя по ягодице, невольно в ответ на прикосновение выгибая по-кошачьи спину.

Пока Оди не вернулся, можно было попытаться скоренько отдрочить – поможет, хоть и ненадолго. Кстати. А как омега справляется? Ему же тоже сейчас невыносимо хочется! Нужно срочно выяснить.

========== Не девушка ==========

Горя и Оди лежали, каждый в своей постели, в противоположных углах комнаты и взаимно делали вид, что спят, минимум часа полтора.

Ну, как делали вид? Ворочались. Вздыхали. Постанывали иногда. Обоим мешал заснуть отнюдь не приглушенный желтый свет – возбуждение. Кавайца терзала течка, землянина заводил до звездочек перед глазами и скрежета зубовного насыщенный омежий аромат.

«Ну нельзя так пахнуть, – молча подвывал Горя, грызя одеяльную подушку. – Нельзя! Это преступление перед человечеством!»

Юноша успел один раз отдрочить в комнате и дважды в д`уше, но – не помогло, едва отстрелявшись, его мужская гордость тут же снова вставала по стойке смирно.

Он же не альфа, почему так остро реагирует на течку иноха полудевки?! Ну почему?! Это стресс виноват? Накопился и требует выхода через секс? Ответа не было. Зато стояк – был. Чудовищный, звенящий стоячино. И в заднице свербило и чесалось, будто туда стая муравьев наползла и хозяйничает…

– И-горь? – Оди смотрел через комнату влажными, блестящими глазищами, вкусно облизывал припухшие, сочные губы. – Давай еще тут везде поищем? Может, найдем какую штукенцию подходящую? А? Не могу больше, умираю…

Горя замотал головой и натянул одеяло до макушки. Искали, и КАК искали. Склад вверх тормашками перетрясли и перевернули, содрали с машин в ангаре чехлы и ощупали их вручную, с фонариками обошли всю базу. Вжживху не признавали фаллических форм! Уроды поганые, асексуалы. Монстры. Им не нужны фаллосы: самки мечут созревшую икру, самцы оплодотворяют ее, уже отложенную, жидкостью, выделяемой наподобие мочи. Никаких проникновений. Никаких нуждающихся в массаже простат. О-о-ххх…

Шаги прозвучали коротко и шлёпко – Оди не удосужился обуться, и на Горю сверху припало тело, горячее, худенькое и дышащее прерывисто, через рот.

– И-игорь… – каваец всхлипнул и затерся об откляченную задницу землянина твердым, взывающим о ласке пахом. – И-игорь, ну ты же мужик, в конце концов… Не могу я больше, совсем не могу… Засади…

Бедным рулила течка, заставив утратить последние крохи стыда и соображения.

Горя испуганно поджал ягодицы и вскинулся.

– Но-но! – воскликнул он, выдавая визгливого, истеричного петуха. – Кыш, девушка! Я только по мужчинам!

Оди продолжал тереться, закатив глаза под полуопущенные веки.

– Вы, земляне, те же альфы, – шептал, колотящийся крупной дрожью желания. – Разве нет? Щетина, члены… Ну пожалуйста… Один раз… У меня мозги совсем расплавились…

И тут до кавайца, с опозданием, дошло, кем именно назвал его землянин. Рык, миг, и Горя брякнулся на спину от мощного толчка в грудь. Одеяло, под которым прятался юноша, полетело прочь.

– Девушка, говоришь? – почти пропел омега, надвигаясь, его ровные, беленькие зубки блестели в совершенно тигрином оскале. – Сам ты девушка! Я тебе сейчас покажу, какая я девушка!

Горя задергался, пытаясь освободиться – тщетно, Оди держал крепко.

– Ты же пасс, верно? Вот и расслабься, – голосок кавайца, обычно нежный и музыкальный, звучал низко, хрипло. – Получай удовольствие…

Такой хрупкий, такой не по-мужски изящный… Перевернул Горю на живот, тот и пикнуть не успел. Ловко содрал одной рукой штаны, второй прижимая землянина к постели за поясницу.

– Смазки у меня на двоих хватит – утоплю…

Горя заерзал, вонзил зубы в складку служащего подушкой термо-одеяла и послушно отклячил задницу, откликаясь на мужской, властный тон и проникновение в ложбинку между полупопиями мокрых, скользких омежьих пальцев.

«Вот вам и полудевка, – мелькнуло в гаснущем сознании землянина. – Мама…»

Никогда ранее юноша даже не предполагал, что он может быть настолько пассивом. Его натягивали, смачно и грубо, с хлюпаньем и похабными шлепками, потом переворачивали на спину и скакали на нем, с воем, криками и громкими, гортанными, исполненными наслаждения стонами, вновь переворачивали и засаживали, и снова укладывали на спину и оседлывали…

Сколько часов продолжалась бешеная, звериная ёбля и по сколько раз оба кончили? Горя не знал, не считал. Он подыхал от вожделения и унижения… и не сопротивлялся. А смысл? Ну не девушка Оди. Не девушка. Нигде. Доказал, блядь!

========== Памагити, или миру мир ==========

– Ты меня изнасиловал! – брошенная Горей банка с грохотом врезалась в стену и взорвалась ошметками, во все стороны брызнул пахучий мясной соус.

В принципе, землянин целился в Оди, но шустрый, гибкий как тростник омега успел уклониться. Счастливо избегнувший попадания в голову, он тут же вновь выпрямился и гневно засверкал глазищами.

– Ты был такой славный, пока спал, – юноша упер в бока сжатые до побелевших костяшек кулаки. – Я в тебя почти влюбился, можно сказать. И-игорь, – Горя скривился, – не вредничай и не кидайся? Тебе стонать больше идет…