Текст книги "Зайчики (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Никто больше не называл Арта забавным, детским прозвищем Ачичи, кроме Дараника, никогда, лишь папа и он.

Ник и есть Дарчи? О великий космос…

Разом растерявший все силы и слова каваец коротко выдохнул и пошатнулся. Когда именно Дараник его узнал? Очевидно, еще на лайнере. И молчал, не выдал себя ни звуком, ни жестом, только в рубке, готовящийся к скорой смерти, ответив на поцелуй. До сих пор любит? Вряд ли. Он любит этого молоденького, хрупкого, светленького Игоря, землянина…

Так вот что усердно тер парень в тук-туке – оставленную зубами Арта метку!

– А ты бы хотел, чтобы я к тебе постучался, Дарчи? – не в привычках альфы было отвечать вопросом на вопрос, но мозг отказал вместе с ногами и языком.

Ник сдул со лба растрепанную, закрывающую обзор челку и фыркнул.

– Я открою, если постучишь. – ключ в его сильных, крепких, но по-прежнему длинных пальцах мелодично позвякивал, подкидываемый, прыгал на колечке, поблескивал в электрическом ярком свете гостиничного лобби белым металлом. Насыщенный взрослой хрипотой голос парня звучал твердо и ровно. – Но приходи с бутылкой, пожалуйста. Нам о многом нужно поговорить, Ачичи.

Комментарий к Ачичи и Дарчи

Тук-тук – реальная открытая машинка. Водится в Таиланде, такси.

========== Планшет с интернетом ==========

В номере Арту делать было нечего – помыться он уже помылся, еще в космопорте, переодеваться не во что и болтать не с кем. Разве позвонить родным на Каваю, сообщить – жив, здоров, в ближайший год домой не вернется, так как сменил контракт и планету обитания. Но аппарата межгаласвязи здесь не имелось, только местный, по Римону, и звонок пришлось пока отложить.

Потому альфа помаялся в одиночестве, решился, пощупал лежащее в нагрудном кармане портмоне – радость, не потерял на лайнере, вместе с документами и кредиткой – и направился улучшать свою жизнь. Перво-наперво ему требовалась новая одежда, затем – планшет с подключением к интернету, потом – продукты питания, ибо в этой гостинице квартирного типа не кормили, и предметы гигиены: растворяющие щетину пенки для бритья, полотенца, расческа и зубные щетки. Да, щетки, аж две. Дарчи тоже же надо! А как людь будет завтра, наутро, с нечищенными зубами? И про посуду не забыть, обязательно, минимальную и многоразовую – готовить в ладонях не получится, есть со скатерти руками неприлично.

Спустившись на рецепшен, Арт обратился к скучающей за приемной стойкой женщине-служащей и попросил рассказать ему, где находятся в округе магазины. Та удивилась и ответила, с милой улыбкой: «можно сделать заказ отсюда, и в течение часа доставят прямо в номер с небольшой наценкой, зачем бегать?» Пришлось объяснять: «хочется прогуляться и посмотреть город». Женщина поняла и быстро набросала Арту на вынутом из ящика стола листе бумаги – настоящей бумаги, белой, о-о-о, римонцы до сих пор пользуются бумагой, дикари – схемку будущего маршрута. Подписала на галахе названия улиц и особо выделила требующиеся альфе магазины.

– На себе хоть не тащите обратно покупки! – взмолилась, суя пилоту в кулак визитку гостиницы. – Везде говорите наш адрес, пришлют сюда. Надорветесь ведь!

Арт поблагодарил служащую прикосновением браслета-коммуникатора к светящемуся зеленым окошку кассы, тем самым закинув на ее личный счет чаевые, кивнул и покинул гостиницу. Тело мужчины жаждало движения, любопытство – приключений.

Новое всегда притягивало пилота. Ранее ему доводилось бывать на Римоне, но лишь на главной планете и, шагая по тротуарам, он с интересом оглядывался по сторонам. Дома – кирпичные, белые и розоватые, трех и четырехэтажные, с острыми крышами, на подоконниках высоких стрельчатых витражных окон – горшки с разнообразными живыми растениями, клетки, в которых попискивают то ли птицы, то ли зверьки наподобие летучих мышей, зеленые, голубые и желтые. Тук-туки и мотороллеры на солнечных батареях. Замужние женщины в ярких, длинных, закрывающих коленки платьях, ведущие за руку красивых, ухоженных детей. Мужчины, не менее яркие, чем женщины, сплошняком в открывающих загорелые, крепкие ноги шортах, откровенно оборачивающиеся вслед высокому, ладно сложенному иноху в форме, некоторые завидуще подмигивали и цокали языками. Стайки холостой молодежи, девушек и юношей, весьма легко одетых, и их замысловатые, разукрашенные заколками и деревянными шпильками прически… Девицы и парни строили пилоту глазки одинаково.

«Занятный народ римонцы, размышлял Арт, ловя бросаемые прохожими светлые, часто игривые улыбки. – Без комплексов совсем. Сдается мне, тут процветает здоровое блядство и при желании найти партнера на ночь – раз плюнуть».

Первый же магазин подтвердил создавшееся у альфы впечатление – подскочившие помочь продавцы, юнец лет двадцати и девушка чуть старше, помогая, чуть ли не обтирались течными омегами. Они были свежи и миловидны, сверкали беленькими зубками. Но Арт вежливо пресек ухаживания обоих. Не хотелось пилоту знакомиться, помнил об Оди и Даре.

Набрав шмотья включая белье, альфа расплатился кредиткой, велел продавцам упаковать покупку и отправить по адресу своего проживания и поспешил дальше. И в каждом магазине, в который заходил пилот, повторялась история с попытками его заклеить. Кроме электроники – здесь за прилавком сидел, читая бумажную книгу… омега. Молоденький, привлекательный, серьезный белокурый омега в «умных» серебристых очках.

При появлении Арта парнишка неуверенно потянул носом, отложил, явно неохотно, книгу и встал, оправляя указательным пальчиком очки.

– Мне бы планшет, – сказал прелестнику пилот, втягивая ноздрями сладкий омежий аромат. – С интернетом. Пожалуйста…

Пилот ощутил перед мальчиком странное смущение и испытал укол вины – тот так красиво, вдохновенно читал, а он ему помешал…

Вот с омегой Арт бы замутил. Если бы не Оди с Дарчи и не равнодушие самого омеги. Полностью проигнорировав призывные вздохи альфы, юноша выложил на прилавок несколько планшетов, снова поправил очки и принялся на кавайском тараторить об их достоинствах и объяснять различия.

В результате через полчаса Арт покинул магазин сразу окрыленным и разочарованным – мозг пилота плавился от обилия полученной технической информации, а телефончик для связи омега не дал. Отказался наотрез, мотивируясь наличием жениха, но солгал – не пахло от него альфой. Тогда почему отверг ухаживания? Загадка… Наверное, Арт не понравился.

========== Не проси у небес свечей. Купи сам ==========

Последней в списке магазинов осталась аптека. Арт толкнул ее стеклянную дверь, вошел и нос к носу столкнулся с Ником – парень уже расплатился и топал вон. В правой руке он сжимал прозрачный небольшой пластиковый пакет, в котором болтались пачка кавайских, под узел, презервативов, тюбик анальной смазки и две зубные щетки, в левой держал, за горлышко, литровую бутылку бренди. Занятный наборчик. А где коробка шоколадных конфет и цветочки?

Людь фыркнул пилоту в лицо и скривил рот, предчувствуя расспросы. Арт не разочаровал, лукаво осведомился, вздернув бровь:

– А почему презики только такие? Свой член в рассчет не берешь?

Ник более чем удивленно выпялился в ответ и даже побледнел.

– Плохие шутки шутишь, – вздохнул, отступая. – Как был трепло, так и остался. Зря я все это затеял, – и парень, отпихнув хихикающего альфу с дороги, метнулся на улицу.

Арт бросился догонять, и таки догнал – через два квартала, поднапрягшись. Ник бегал быстро, но то ли кавайские ноги оказались длиннее, то ли людь хотел, чтобы его догнали. Ухватив парня за плечо, альфа рывком повернул его к себе.

– Дар! – выкрикнул в расширившиеся навстречу темно-серые глаза. – Перестань злиться! Что было то прошло! – и на тон ниже предложил, отдыхиваясь. – Давай куда зайдем перекусим? Там и поговорим спокойно?

Ник моргнул и скинул с плеча руку пилота.

– Нах, – мотнул головой, поджимая губы и встряхивая бутылкой. – Лучше в гостиницу – трубы горят. Продукты уже, наверное, подвезли, приготовлю нам романтический обед, как когда-то. Жаль, свечей нету! – и издевательски заржал.

Целовать и обнимать человека было явно рановато, хотя альфячьи презики купил именно он! И метку с тела до сих пор не свел. Неужели за одиннадцать долгих лет не разлюбил? Не-е. Скорее, решил – раз ночью напьются вместе, вполне могут оказаться в одной постели. Кто тогда поведет, ясно и без карточных гаданий, вот и обеспокоился. Предусмотрительный, помнит и о толщине мужского достоинства бывшего любовника, и о венерических болячках, общих для людей и кавайцев, жалеет собственный зад.

Или все не так?

«О космос, – молча взмолился к высоким Римонским небесам Арт. – Вразуми!»

Жидкая какашка от неведомой, пролетающей в облаках римонской крылатой твари шмякнулась на макушку, расплываясь по волосам, и альфа вздрогнул. А ведь папа говорил: «не жди от неба чудес, надейся, сынок, на себя». Как в одном очень старом, виденном в детстве земном фильме: «получай, фашист, гранату!». Кто такие фашисты, пилот давно забыл, злые военные, вроде бы, а фраза всплыла в памяти…

– Свечи купить не проблема, Дар, – назвать взрослого, мрачно хмурящегося Дараника домашним «Дарчи» у пилота вслух язык отказался. – Тебе которые зажигают или ректальные, с анестетиком, на утро?

«И зачем ляпнул глупость, идиот? – ужаснулся альфа, едва вырвалось. – Сейчас Дарчи взбесится окончательно и приложит больно, в морду заслуженную плюху!»

Ник смотрел в упор, скаля ровные, крепкие зубы. Не улыбнулся, но и махать кулаками не спешил.

– Мдя, – протянул парень, почесывая подбородок. – Ты не изменился, Ачичи. Совсем. Короче, мы идем или стоим дальше? Если стоим – стой один, на здоровье, пускай тебя еще обсирают, памятник, а я лично голодный. – и он приглашающе ткнул бутылкой в сторону гостиницы.

Прежний скромный, ласковый нескладный мальчик старшеклассник Дарчи канул в прошлое, факт. Новый же грубоватый, прямолинейный и хамящий крупный, играющий стальными мускулами почти мужчина Ник космачик – нравился. Арт нервно облизнул пересохшие губы, перехватил поудобнее зажатый подмышкой, норовящий выскользнуть планшет, и альфа и людь плечом к плечу зашагали к гостинице.

По пути они завернули в лавочку и приобрели вторую бутылку бренди, тоже литровую, мало ли, вдруг не хватит литра на двоих, и свечи. Обычные стеариновые, желтовато-белые, десять штук россыпью.

Романтика так романтика. Чтобы и правда как когда-то. Про презики для себя заробевший в душе Ник не заикнулся, а хитрый Арт – предпочел забыть. Альфа никогда не был снизу и не планировал попробовать в ближайшем будущем. Зря он недооценивал Дараника. Ох, зря.

========== Такое херовое утро ==========

Утро. Утро. Утро? Сколько, вообще, времени, точно утро? Не день?

Арт завозился, пытаясь сообразить, где и «в когда» находится и громко, жалобно застонал. Болело ВСЕ. Раскалывалась голова, будто в ней, вместо мозгов, перекатывались обломки кирпичей. Болели мышцы. Болели губы и сводило судорогой челюсти. Болела поясница. Болела задница, да так, что хоть вой. Во рту царила вонючая, кислящая пустыня.

Разлепив опухшие, склеивающиеся веки, альфа тупо уставился в чью-то явно мужскую, бритую подмышку и заморгал, придавленный тяжестью обнимающей поперек груди чьей-то руки. Рука была крепкая и мускулистая, слегка смугловатая, с цветной татуировкой по предплечью – паук в паутине – покрытая негустым темным волосом и на омежью не походила.

Что за на… И почему горит огнем зад?

Воспоминание, первое в череде грядущих, медленно всплыло из похмельного тумана и заколыхалось кошмаром.

«Папочка, роди меня обратно…»

Он и Ник, который вовсе не Ник, а Дарчи, но уже не Дарчи, в мерцающем, колеблющемся свете десятка зажженных свечей пьют, сидя за столом, бренди, вяло закусывают салатом, оба уже сыты. Арт пьян в драбадан, хоть выпил и не очень много – увы, спиртное никогда не было его сильной стороной. Ник рядом, небрежно облокотился о столешницу, что-то рассказывает, улыбается. Зубы у парня крепкие, белые, глаза загадочно блестят, ладонь правой руки альфы поглаживает людю поясницу.

– Еще по одной? – спрашивает Ник небрежно, и Арт кивает. Его несет. Пустота и свечи.

Снова Арт и Ник. Целуются на полу. Как оба оказались на полу? Целуются страстно, влажно, взасос с похабными причмокиваниями. Ник сверху, трется о бедро твердым, пачкающим капельками липкой смазки стоячиной, кусает за губы, напирает, одежды на нем и на Арте ноль.

Арт слишком пьян, чтобы противиться, плывет по течению – грубоватые ласки людя доставляют удовольствие. Вот Ник проводит ладонями по бокам, сладко, тягуче, властно, вновь терзает губами рот, язык людя изучает на вкус десны альфы, сталкивается с его языком… Хорошо, но комната и находящаяся в ней мебель тошнотворно крутятся.

Пустота. Свечи. Губы Ника скользят, играя, прихватывают сосок, и Арт выгибается навстречу наслаждению. Еще…

Пустота и свечи. Губы Ника и его язык оставляют на коже альфы крохотные ожоги возбуждения, спускаются ниже, ниже по поджимающемуся в предвкушении животу, нежат и заводят. Зубы Ника прикусывают, язык Ника тут же зализывает укус. Что-то неправильно, мешает расслабиться и провалиться в пьяный сон. Много Ника, Ник везде… Его пальцы хозяйничают между ягодиц кавайца, теплые, чем-то смазанные, надавливают, проникают… Неправильно! Нельзя, нет, пусть уберет их и не трогает, Арт не омега там его трогать! Не слышит… Или делает вид, что не слышит? А ведь тоже приятно, пожалуй… Попросить потрогать еще… Вспышка изнутри, перетряхивает, мутные от алкоголя глаза Арта изумленно распахиваются. Еще!

Пустота. Сплетение двух тел на полу, чьи ноги, чьи руки – неважно, тело звонко ударяется о тело, Ник ведет гонку, то ускоряясь, то замедляясь или вообще останавливаясь на пару мгновений, дразня, не давая достигнуть вершины. Из того места, где тела соединены в одно, плывут волны испепеляющего жара, окрашенного приглушенной болью. Не просто хорошо – непередаваемо. Под животом подушка, член трется о нее, из горла рвутся, в ответ на распирающее движение внутри большого и толстого, всхлипы и стоны, во рту пальцы Ника, Арт их смачно сосет и прикусывает, сходя с ума от желания. Ник мастерски таранит у него внутри некую точку – невыносимо. Вспышки, вспышки, вспышки… Еще… Ближе, ближе, накатывает…

Взрыв, подобный падению в звездную, ослепительную бездну, и провал. И – здравствуй, утро, носом в мужскую подмышку. Значит, это Ник обнимает рукой поперек груди, а зад болит, потому что… блядь.

Протестующе передернувшись, пилот спихнул с себя руку людя и совершил попытку сесть. Копчик прострелило болью вверх по позвоночнику, голова согласно отозвалась – хреново, братуха, находящийся между копчиком и головой желудок скрутило тошнотным спазмом.

Зачем Арт вчера так напился, о космос. Зачем позволил Нику уложить себя на живот. Зачем радовался его пальцам в себе и подмахивал как течный омега, и выл, и скулил «еще», «глубже» и «сильнее»? Не зачем, а почему, идиот – ведь Ник был предельно нежен и аккуратен, а простата и у кавайцев, и у людей одинаковая. Да, парень лишил Арта задней девственности. Но как феерично лишил…

Пусть спит. Арт тихо встанет, примет душ, опохмелится пивом из холодильника, возьмет в аптечке таблетки от головной боли и, если повезет, найдет там ректальные свечки с анестетиком.

Морды бить лучше во вменяемом состоянии, сейчас не до разборок и выяснений, до душа бы доползти – раз. А два – Ник очень красиво спит, раскинулся у стены звездой, улыбается, светло и счастливо, по-детски. Будить жалко… Дарчи…

========== Покажи мне Дарчи ==========

Ник вошел в душевую, когда Арт уже смыл с лица пену-депилятор и дочищал зубы. Остановился в шаге, кусая губу – задумчивый, красивый людь с растрепанным птичьим гнездом густой черной шевелюры на голове, копался пятерней в затылке, поигрывая литыми грудными мускулами. Ждал реакции альфы на свое появление.

Пилот сплюнул в раковину зубную пасту, выпрямился и поощряюще улыбнулся отражению парня – первый шок уже схлынул, желание мстить за «поруганный» зад пропало, сменившись умиротворением.

Будь на месте Ника кто другой… А Нику можно, он же Дарчи. Лихо подросший, заматеревший в космосе нежный мальчик, меченый Артом одинадцать лет назад, им же лишенный девственности и брошенный во имя свободы, оказавшейся на поверку мифом и одиночеством. Тот мальчик, которого Арт… по-прежнему любил? Нет, не по-прежнему. По-новому, даже сильнее, пожалуй.

– Я не жалею о нашей вчерашней ночи, – сказал альфа, опять отражению Ника – обратиться к парню напрямую у него не хватило духа. – И не собираюсь ни орать, ни материться. Мойся спокойно.

Дараник моргнул и отмер, перехватывая почти съехавшее с плеча полотенце.

– Ты свечки нашел? – спросил он сипло, изучающе кося серым глазом. – Они немножко просроченные, но не страшно… – и закашлялся в кулак, смущенный.

Арт потянулся и потрепал космачика по подбородку, наслаждаясь ощущением под пальцами колющейся щетинки.

Свечки пилот нашел и уже применил по назначению, сразу две, чтобы наверняка. Большой у Дарчи мужской орган, толстый, и ночное соитие длилось не пять минут – оба, пребывая изрядно под алкогольными парами, долго не могли кончить. Теперь неделю толком не сядешь.

Ну и ладно. Пешком постоит, хех. Или полежит… Вместе с Дарчи. Пусть у того тоже зад болит.

Ник отстранился от ласки с очень странным выражением лица.

– Опять шутишь? – рот парня скривился, отрицая возможность любых чувств. – Дурацкие у тебя шутки, летун. И сам ты дурак. – людь фыркнул, помахивая полотенцем. – Чему радуешься, не понимаю. Я же из тебя омегу сделал.

Арт вскинул на чужую глупость бровь, ухватил растопырившегося любовника за локоть и подтащил к зеркалу вплотную. Ткнул пальцем Нику в лоб, потом постучал костяшками по его отражению и попросил:

– Дар, вглядись в себя внимательно. Кого ты видишь? Разве омегу? Этот упрямый подбородок в щетине. Это тело мужчины. Бицепсы, волосы на груди и руках. Ты – не омега. Так почему я вдруг должен им стать? По факту трахнутой задницы?

Космачик протестующе оскалился, но альфа не собирался его отпускать.

– Убери колючки, пожалуйста, – взмолился. – Тебе не идет. Покажи мне Дарчи, не верю, что он совсем умер в твоей душе. Не прячь его от меня…

Дараник нервно потер метку на плече и отвернулся к душевой кабинке.

– Зачем? – голос парня прозвучал безнадежной тоской. – Чтобы ты сейчас дотоптал то, что не дотоптал тогда? Нет. Прости, но Дарчи исчез, не существует. Зато есть я, – людь коротко выпустил воздух сквозь зубы. – И я, Ачичи, тебе не дамся. Научен горьким опытом.

А целовать засранца было сладко. Ник сопел, слабо отбиваясь, притиснутый к кафельной стене, потом передумал сопротивляться и ответил. Ох, как же он ответил – раскрываясь навстречу, впуская язык Арта в рот, застонал, обвивая торс альфы-пленителя руками, впиваясь ногтями в его обнаженную спину. От парня остро пахло бодуном, молодым, здоровым потом и недавним сексом. И он…

Он не был омегой. И альфой не был. Инох, бесплодный для кавайца, человек, достойный любви.

Последние крохи сожалений Арта по поводу собственной болящей задницы осыпались на пол пылью. Он обновит метку на плече Дарчи и никому никогда парня не отдаст.

Объясняться же с Оди будет, если найдет омегу. И плевать, что многомужество на Кавае запрещено законом. Зато в Системе Римоны разрешено, до квартета и, официально заключенное на Римоне, признается во всем гала-союзе. У Дарчи – право первого. Подвинется Оди, перетерпит.

========== Душевые игры ==========

Вообще-то, узкий санузел не самое удобное место для секса – справа бьешься локтями о пластик душевой кабинки, слева в бедро раковина врезается, кафельный пол твердый, холодный и скользкий, сядешь – попу отморозишь, и не только попу. Некоторые ученые напрасно уверяют, что мужские яички любят низкие температуры – их бы, умников, и посадить голяком на кафель, да еще и когда сидеть больно.

Но Арт все равно сел, утягивая цепляющегося за плечи Дарчи на себя верхом, лицом к лицу. Альфа и людь тонули в поцелуе и не могли прерваться, пили стоны и дыхание друг друга.

Но смазка-то осталась в комнате, незадача. А по слюням альфе пытаться войти в людя – преступление над человечеством. Порвет напополам, зашивать придется.

Ну и ладно, можно обойтись без проникновений – Арт, продолжая блаженно сплетаться языком с языком Дарчи, уронил правую руку вниз, ладонью обхватил сразу оба члена, свой и парня, и нежно сжал, размазывая по стволам природную, успевшую выделиться смазку. Людь сладко охнул пилоту в рот и дернул бедрами, предвкушая.

Вот так. Главное – вместе. Главное – любят. Остальное приложится постепенно…

Вверх-вниз, вверх-вниз, Дарчи хищно кусается до крови, сходя с ума от желания, прижимается, изгибая позвоночник чуть ли не римонской буквой S, ерзает, напрягая мышцы. Почти кричит, он готов умолять о скорейшей разрядке. И Арт решает не тянуть – снизу подмораживает – дает любовнику то, чего тот просит – оргазм.

Дарчи снова кричит – открыто, хрипло, громко, откидывая назад вихрастую голову, и бьется мелкими конвульсиями наслаждения, выплескивая в кулак альфы вязкие, белесые капли семени.

Миг, и пилот догоняет парня, извергается с гортанным, протяжным страстным «да-а-а!». О космос, как же хорошо, спокойно и уютно. Горячий людь давит своей тяжестью, обессилено приникает покрытой испариной мощной грудью, мурлычет:

– Люблю тебя, Ачичи…

Что и требовалось доказать. Будто и не было разрыва и одинадцати лет разлуки. Счастье, когда чувство столь велико и взаимно. Странно и непривычно, но здорово обнимать не изящного лапочку омегу и не хрупкого, тонкого мальчишку – взрослого, крупного почти мужчину, шепчущего в ухо, обдавая жаром, влюбленные глупости и самому шептать подобное в ответ.

– Дар, – позвал Арт. – Давай встаем и в душ? Хочешь? Я тебе спинку потру…

Космачик отлепился щекой от плеча пилота, кротко взглянул расширенными, бездонными зрачками и кивнул. К Арту вернулся тот давний обожаемый школьник, пусть и не надолго, и во взрослом теле. Похлопал черными, пушистыми, прямыми ресницами и застенчиво потупился.

– Хочу, – вздохнул, и завозился, собирая ноги в кучу – не держали, колени подгибались. Ухватился за край раковины и, с некоторым трудом, встал.

– На? – предложил, щедро протягивая альфе руку.

Пилот принял помощь с улыбкой – свое, родное, жених, и рывком был вздернут в вертикальное положение. Облапав хихикающего людя за упругий зад, распахнул дверцу душа и толкнул Дарчи в кабинку.

– Надо бы температуру сначала отладить, – буркнул, нащупывая рычаг смесителя, и на обоих хлынул ледяной поток.

Хоровой отчаянный вопль будущих супругов наверняка заставил подскочить соседей, если те имелись.

– Ты болван! – резко взбодрившийся людь прижался животом к стенке, пытаясь увернуться от струй. – А-а-а! Немедленно выключи!

Зато гарантированно проснулись! С похмелья самое оно! Трясясь ознобом, не менее взбодрившийся Арт крутил регулировку, пока не пошла в меру горячая вода, без особых церемоний сграбастал отталкивающегося локтем космача поперек твердого пресса и притянул вплотную.

– Мыло – прекрасная смазка, – заворковал, потираясь наливаюшимся кровью пахом о соблазнительные человеческие ягодицы. – Ты помнишь?

Дарчи послушно отставил зад и уткнулся лбом в кафель.

– Все равно не всунешь, – заявил, провокационно виляя бедрами. – Я не растянутый.

У парня уже стояло по стойке смирно.

Увы, он оказался прав – не получилось у Арта войти, сколько не пыхтел. Альфячья гордость это не игрушка – чтобы ее принять, да еще без регулярных тренировок, необходима соответствующая, тщательная подготовка. Потому, наскоро ополоснувшись, любовники кое-как обтерлись общим, на двоих, полотенцем и перебрались в комнату, на кровать, целуясь по дороге взасос и влепляя друг друга в стены. Здесь трахаться гораздо удобней.

Спину космачу пилот так и не потер. Успеется позже, мочалка никуда не убежит.

========== Канапьи хвосты ==========

Дарчи сладко дремалось виском на груди у Ачичи. Каваец и людь лежали, сплетя пальцы, альфа что-то сыто мурлыкал, перебирая влажные волосы любимого. Про презики оба опять забыли, ну и хрен с ними – забеременеть космачу не грозило, а лечиться, в случае чего, будут вместе.

И тут, посреди блаженной тишины, зазвонил телефон. Громко и противно – дззз, дззз!

Арт и Ник вздрогнули, просыпаясь.

– Заткни его, – попросил людь плывущим голосом, не открывая глаз. – Только не отвечай, умоляю… Нам некому звонить…

К сожалению, парень запамятовал про нового работодателя – сторожевые службы. А это были именно они. И они вызывали не просто так – требовали у сотрудников явиться на рабочие места. Немедленно, служебный транспорт в дороге, прибудет через полчаса.

– Ох, нет, – жалобно всхлипнул космач, зарываясь лицом подмышку пилоту. – Я же сейчас просто не встану… Не могу ноги свести – все горит…

Конечно, после того, как Арт гонял минут сорок, зад у парня болел смертельно. Но в аптечке еще остались две спасительные свечечки…

Альфа со смешком выпростал руку из-под головы совсем по-детски похныкиваюшего возлюбленного и бочком сполз с постели.

– Надо, – сказал, показательно строго нахмурив брови. – Иначе уволят и попрут с Римона. Давай, вставай, несчастье мое. Ты же не нежная фиялка, справишься.

Он принес отказывающемуся вылезать из-под нагретого одеяла Дарчи свечки, парень, шипя, применил их по назначению и тоже кое-как сполз с кровати.

Сборы обоих были недолгими – пятиминутный совместный душ, еще десять минут на одевание. Когда они спустились в гостиничное лобби, присланный транспорт как раз подкатил к дверям. Разумеется, тук-тук – римонцы не признавали автомобилей. Тук-тук отвез кавайца и его пару в космопорт, водитель, молодой, отвязный блондин с замысловатой прической из множества переплетенных тонких косичек, косился на странно усевшихся, берегущихся пассажиров, но промолчал – лишь похабно ухмылялся. Понял, видать, с чего те, держащиеся за руки, сопели и морщились.

Вякнул бы хоть словечко – получил бы в морду и от Арта, и от Ника – нечего завидовать чужому счастью. А так расстались миром – блондин проводил исчезнувших за вращающейся дверью космопорта, ковыляющих любовников задумчивым, шлюховато загоревшимся взглядом и умчал в известном только ему направлении.

На пропускном новых сотрудников ждали – навстречу из будки охранника вышел плотный, чернявый мужик в гражданском сером костюме и протянул для пожатия крепкую, широкую ладонь лопатой.

– Дабро пажаловать, – поздоровался на галахе с мягким, певучим акцентом, слегка, на римонский лад, акая. – Следуйте, пажалуйста, за мной.

Ну, Арт и Ник и последовали, переваливаясь по-утиному. Обоим было больновато, но сидеть было в стократ хуже. Заметил ли сопровождающий их неуклюжий походняк, осталось тайной – тот и бровью не шевельнул, шагал ровно. Проведя любовников сетью длинных коридоров, мужик остановился перед обитой коричневой искусственной кожей массивной дверью, распахнул ее и жестом пригласил внутрь.

«Сейчас велит садиться», – обреченно хором подумали Арт и Ник.

Но нет – брюнет показал обоим на огромное, заменяющее стену окно и предложил:

– Познакомьтесь с этим корабликом, друзья, теперь он ваш, и получите коды доступа и пропуска. Уже подписано. Забирайте и осваивайтесь, карты и план района облета получите через час, сообщением на бортовой компьютер.

Арт с Ником обалдело покивали, приняли пластиковые прямоугольнички пропусков и сложенную вчетверо бумажку с кодами и были препровождены через еще один коридор, на этот раз короткий, непосредственно на летное поле.

Готово. Кораблик в их полном распоряжении, смена началась. Шустрые ребята из сторожевых служб, котов за хвосты не тянут…

– Кто такие коты? – спросил альфа, отпирая шлюз – людь от удивления высказался вслух.

– Зверьки, – космач через плечо любимого смотрел, щурясь, в открывшийся люк, нюхал воздух. – С Земли. Ты их знаешь, я уверен. У вас на Кавае их называют канапы.

Арт подтвердил – да, знает и даже когда-то дома держал, точнее, его папа, самочку-канапу, рыжую, с белой грудкой, а потом та умерла от глубокой старости, оглохнувшая и ослепшая, коротко вздохнул от нахлынувшего воспоминания и обнял прильнувшего людя, ища утешения в телесном контакте.

Сторожевой кораблик терпеливо ждал, пока его пилоты целовались. У кораблика не существовало понятия о времени живых.

========== Энд оф стори, сори ==========

Первая смена прошла скучно – ну, полетали, ну, поглядели космос. Проверили с десяток астероидов – на них за последние сутки включились по неизвестной причине маяки, выяснили – самопроизвольно включились, и вернулись в порт, усталые.

И потекли дни. Дежурство – отдых, дежурство – отдых. Тоска зеленая. Так незаметно прошла неделя, не гала-неделя, римонская, состоящая из девяти двадцатипятичасовых суток. От Оди и Гори ни слуху ни духу.

Арт и Ник налетали уже восемь дежурств и чувствовали себя подавленными. Им ничего не хотелось, только спать. Даже к сексу и вкусностям интерес увял. Приползая в номер, оба быстренько стряпали что-нибудь нехитрое, ели в молчании и засаживались осоловело пялиться в телевизор, чтобы позже отрубиться в обнимку, до будильника. Все.

Сегодняшний рейс тоже не обещал интересного, выданный диспетчером сектор находился весьма далеко от того, в котором потерпел крушение круизный лайнер. Там почти не имелось астероидов, где могли бы располагаться какие-либо базы, пригодные для проживания спасшихся парнишек. Отлетали впустую, отметились в компьютере – задача выполнена, и развернулись домой.

И тут ожил коммуникатор – вызывали коллеги, срочно.

– Будете у Ываты, – так называли самый маленький спутник главной планеты Системы, непосредственно Римона, из пяти, – загляните туда – там, докладывают, законсервированная база вжживху ожила с неделю как. Идет сигнал СОС.

Арт и Ник быстро прикинули по карте – и дружно подбледнели, охваченные предчувствием. Вот оно – зажглось в их сердцах. Надежда окрылила. И – помчали, подскакивая от нетерпения в креслах. Жаль, скорость кораблика была ограничена… Быстрее, быстрее…

***

Оди и Горя валялись кверху попами на постели кавайца, зевали в ладони, вяло пожевывали из жестяной консервной банки синие, похожие по вкусу на персики фрукты, нарезанные кусочками и перекидывались в шашки. С утра уже, наверное, сотую партию.

Доску для игры парни нарисовали прямо на полу, найденным на территории базы угольком, шашки вылепили из хлебного мякиша еще трое суток назад и те успели подсохнуть потрескавшимися корочками. Черные отметили по одной стороне крестиками, белые не несли никаких знаков.

Играть достало до тошноты, но чем еще заниматься? Опять трахаться? Так не хотелось. Спать рано, желудки полные. Почитать бы, хоть анатомию. Но анатомии не было. Вообще книжек не было, в местном компьютере нашлись лишь чисто рабочие файлы. От скуки каваец вспомнил кое-что из языка вжживху и учил землянина отдельным словам и выражениям, проговаривал их вслух. Горя повторял и пытался запомнить. Дело шло туго – целых шесть звуков вжживху трудно произносились и отсутствовали и в русском, и в галахе.