Текст книги "Милое чудовище"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13.
ТАИНСТВЕННЫЙ ДВОЙНИК

Мура и Викуля буквально сбились с ног. Если старший Тамарин отпрыск вел себя вполне сносно, то младшие, подвижные, как ртуть, двойняшки, довели их до полного изнеможения.

– Ну все, я так больше не могу, – бессильно прошептала Мура, рухнув на диван. – Лучше вагон дров разгрузить…

– Это же твоя идея была – послать Тамару в Дом моды, – мстительно напомнила ей Викуля.

– Согласна, это самая страшная ошибка в моей жизни, – призналась обычно несговорчивая Мура.

Когда в прихожей наконец послышался тихий скрежет поворачиваемого в замке ключа, подруги от счастья готовы были прыгать до потолка.

– Почему так долго? – сурово осведомилась Мура, едва Тамара переступила порог.

– Тщательно выбирала модель, – безмятежно ответствовала Тамара.

– Какую еще модель? – справедливое негодование буквально переполняло Муру.

– Какую-какую, костюма, разумеется. Сама же велела что-нибудь купить для отвода глаз. Но Мура все никак не могла успокоиться:

– А ты и обрадовалась. Небось все перемерила!

Напряженную обстановку, как всегда, разрядила Викуля:

– Тише вы, двойняшки спят!

Тамара разулась и молча проследовала в детскую, дабы убедиться, что вверенные заботам подруг Колька, Пашка и Дашка живы-здоровы. Хотя на самом деле беспокоиться надо было о самочувствии Муры и Вики, по крайней мере, психическом.

Вернувшись, Тамара прежде всего осведомилась, что ели двойняшки.

– Не бойся, голодом мы их не морили, а Пашка твой такой прожорливый – чуть палец мне не откусил, – пожаловалась Мура.

– Жалко, что не откусил, – сердито отозвалась Тамара, – а еще лучше было бы, если бы он откусил тебе голову. Сегодня пришли твои дурацкие письма!

– Почему только сегодня? Я же их неделю назад послала. Почта работает отвратительно, – как ни в чем не бывало посетовала Мура. Будто речь шла о поздравительных открытках по случаю Рождества.

– Ой! – воскликнула Викуля и вся затрепетала. – Что же теперь будет?

– А это ты у нее спрашивай, у главной нашей обманутой жены, – хмыкнула Тамара, кивая на Муру. – А заодно поинтересуйся, чего такого она там понаписала.

– Му-у-ра, что ты там написала? – потерянно повторила Вика.

– Ага, ага, – радостно подхватила Тамара. – Случайно не обещала глотку перерезать?

Мура продемонстрировала недюжинное хладнокровие, выдержав внушительную паузу, прежде чем с достоинством ответить:

– Ничего страшного я ей не написала. Там всего лишь несколько цитат из моих романов. В первом – из «Поцелуя на прощание», во втором…

– Ну вот, я так и знала! – Тамара зашлась в приступе зловещего хохота. – Наша Алена Вереск устроила себе рекламную кампанию, а расхлебывать эту кашу придется всем!

Прежде смиренная Викуля посмотрела на Муру так, что той стало не по себе. Во всяком случае, она предприняла попытку как-то оправдаться:

– Но я же не знала, что манекенщицу кто-то прирежет и что этот кто-то окажется – похожим на Кирку! Я же хотела как лучше!

– Да уж, конечно, хотела как лучше, а получилось как всегда! – подлила масла в огонь Тамара. – Теперь следователь точно выйдет на Кирку!

Викуля взялась за сердце и прислонилась к стене.

Мура почувствовала, как земля уходит из-под ее ног. Допустить, чтобы над ней взяла верх эта выскочка Тамара! Ни за что и никогда! А потому, памятуя о лучшем способе обороны, она немедленно перешла в контрнаступление.

– Не каркай! – оборвала она Тамару. – Я ни от кого не скрывала, что посылала письма, а потому ничего нового мы не узнали. Это все, что тебе удалось выяснить? Или ты ограничилась тем, что выбрала себе костюм?

Противник был не то чтобы разбит наголову, но вынужденно занял круговую оборону.

– Почему, я узнала еще кое-что… – начала Тамара. – Не так чтобы много, но все-таки…

– Что именно? – нагнетала напряжение Мура.

– Честно говоря, эту манекенщицу характеризуют неплохо, по крайней мере, администраторша там такая есть пожилая… очень хорошо о ней отзывалась. И еще… Вроде бы у нее был жених, какой-то солидный мужик, за которого она замуж собиралась…

– Это Кирка, это точно Кирка, – прошептала Вика.

– Если только он у тебя султан, – заметила Мура, по ходу дела соображая, куда приладить добытые Тамарой скудные сведения. – Как он женится при живой-то жене? Или ты что-нибудь недоговариваешь? Он что, требовал развода?

– Ой, нет, нет, просто он такой, такой… Он честный и в случае чего как порядочный человек женится. У нас с ним, например, именно так и было.

Это был тот редкий случай, когда у Муры и Тамары одновременно отвисли челюсти.

– Порядочный… – прошипела Мура. – Порядочные от жен не гуляют. И рубашки у них не в кетчупе… И ножи у них не пропадают! – Вдруг она осеклась, посмотрела на подруг расширившимися глазами и выпалила:

– А знаете, девчонки, я что подумала? Слишком все гладко получается. Ну, как говорится, все улики указывают на Кирку. Прямо как в хорошо закрученном детективе. Сначала все складывается так, что подозревают одного, какого-нибудь бывшего уголовника, и только в самом конце выясняется, что убийца-то, оказывается, совсем другой, школьный учитель и порядочный семьянин! Что, если мы все ошибаемся? Ведь Тамара видела его со спины, так же?

– Так, – подтвердила Тамара, – да я же с самого начала не отрицала, что могла ошибиться… Но ведь Викуля тоже его видела!

– Я тоже видела его со спины, – сделала неожиданное открытие Вика, – но я его спину хорошо знаю.

– Час от часу не легче! – воскликнула Мура. – Все видели спину! Хорошо, допустим, что та спина, которую видела Викуля, все-таки его. О чем это говорит? О том, что Кирка всего-навсего обнимался с манекенщицей. Викуля, не смотри на меня так, это, конечно, преступление, но за него не сажают. Что касается Тамариной спины, ну, той, что видела Тамара, тут может быть или трагическое совпадение, или… или Кирку кто-то намеренно подставил.

– Как это? – опешила Викуля, но в голосе ее слышалась надежда.

– Допустим, есть человек, похожий на твоего Кирку, который убивает манекенщицу и спокойненько уходит на дно, уверенный, что подозревать станут как раз твоего благоверного.

В комнате повисла тягучая тишина, оборвавшаяся протяжным Викулиным вздохом:

– Ой, Мурка, это и правда как в кино получается.

Тамара тоже пригорюнилась:

– Двойник – это, конечно, хорошо, я даже где-то читала, что у каждого человека на земле есть такой, но где ж мы его найдем? Может, Киркин двойник где-нибудь в Америке или, того хуже, в Африке.

– Нет, тот, что в Африке, нам не подойдет, – авторитетно заявила Мура. – Тот, что нужен нам, должен быть где-нибудь в Москве, на худой конец в Московской области. Ничего, будем искать.

– Где? – хором воскликнули Тамара и Викуля. – В театре двойников, что ли?

– Есть места, – загадочно изрекла Мура. – В таких делах только копни – и непременно обнаружишь что-нибудь тайное, и мы должны сделать это тайное явным. – И глубокомысленно заключила:

– Мы должны, нет, мы обязаны найти этого двойника. Причем найти сами, без милиции. Потому что, если за дело возьмутся наши сыскари, то, как всегда, в дебри забираться не станут, а возьмут то, что лежит с краю. А с краю, понятное дело, лежит Кирка. Нет, мы сами расследуем это дело! – Глаза ее заблестели.

– А если этот двойник и впрямь окажется убийцей? – пробормотала Тамара. – Мы что же, брать его станем? Очень милое дельце! Тогда он нам тоже перережет глотки или даже не станет пачкаться в крови, а просто повернет нам головы против часовой стрелки!

– А тебя никто и не заставляет его ловить, – окрысилась Мура, – и без тебя обойдемся. И вообще, я сама за это возьмусь, раз вы считаете, что я вас втянула в плохую историю. Я найду убийцу манекенщицы, чего бы мне это ни стоило!

Ее решительность произвела впечатление на Вику и Тамару.

Первой дрожащим голосом отозвалась Викуля:

– Я с тобой.

– Дурдом, ну и дурдом! – сокрушенно заметила Тамара, оставшаяся в подавляющем меньшинстве.

Глава 14.
О ПОЛЬЗЕ ИНДУКЦИИ И ДЕДУКЦИИ

Шура сидела, обхватив голову руками, и сосредоточенно думала, точнее, даже ломала голову. И ломала она ее над таинственным письмом, посланным мертвой манекенщице. Где, где она уже читала про этих факиров и кроликов? Рогов ковырялся в бесчисленных бумагах и поминутно с тоской поглядывал в сторону новой помощницы. Не то чтобы он ждал от нее озарения, просто удивлялся самонадеянности этой соплячки. Утверждает, что уже читала дребедень, написанную в письме. Просто набивает себе цену! Как же, как же, аналитик великий!

– Эврика! – Девица заорала так, что у Рогова посыпались со стола бумаги. – Ну конечно, конечно, как я могла забыть? Я же знаю, откуда это… Это, это… – Она схватила свою сумку и вытряхнула на стол ее содержимое. Пудреница, пилка для ногтей, носовой платок и еще много всякой всячины. Чего там точно не было, так это «тампаксов». Зато среди прочего хлама имелась ненавистная книжка Алены Вереск. И что самое ужасное, новоявленная роговская помощница лихорадочно принялась ее листать.

Рогов хотел было возмутиться, но Шура опередила его радостным воплем:

– Ну вот же, вот, точно! На сто тридцать девятой странице. Просто один к одному. Я буду читать, а вы сверяйте!

И забубнила:

– «Он мог бы уйти от нее навсегда, легко и непринужденно сбивая пыль с придорожных лопухов, если бы только нашел в себе для этого силы…» Нет, нет, чуть-чуть ниже. А, вот: «Она идет, не оглядываясь и не оборачиваясь назад, она думает, что жизнь и дальше с ловкостью заезжего факира будет вынимать из своего волшебного цилиндра специально предназначенных для нее кроликов». Абсолютно идентичный текст, чувствуете? Это из романа Алены Вереск «Поцелуй на прощание»! Там героиня в очень трудной ситуации, муж ей изменяет, на работе проблемы…

Рогов не просто застонал, он завыл, как пес на цепи.

– Что с вами? – испугалась Шура. – Вам плохо?

Рогов скрипнул зубами и потребовал:

– Дайте мне эту вашу… книгу.

– Смотрите, вот здесь, на сто тридцать девятой странице…

– Уже понял, сразу после придорожных лопухов, – буркнул Рогов и взял книжку в руки, неимоверным усилием воли преодолевая в себе стойкое отвращение. Быстро пробежал глазами нужный абзац и откинулся на спинку стула. Лоб его покрылся испариной. Так и есть, один к одному! Что бы это значило, черт побери?

Вдохновленная открытием Шура продолжала бурную аналитическую деятельность. Она наморщила свой безнадежно гладкий лобик и провозгласила:

– Уверена, что другое послание тоже выдрано из какого-нибудь романа Алены Вереск. По крайней мере, очень похоже по стилю.

– Это называется стилем? – не удержался от едкого замечания Рогов. – Раньше это называлось словесным поносом…

– Ну знаете ли, – возразила шустрая подполковничья протеже с аналитическим умом, – это как посмотреть. Вы в курсе, что Алена Вереск пользуется жуткой популярностью среди читателей, точнее, читательниц? – уточнила она. – Так вот, ее издают огромными тиражами. Все лотки завалены ее бестселлерами.

– Знаю, посвящен, – глухо отозвался Рогов, не желающий продолжать эту тему. Если бы захотел, он мог бы привести массу доводов в пользу собственной точки зрения. Например, рассказать о том, как творения разнузданной Алены разрушили его семейную жизнь и довели одну неудачливую грабительницу до сотрясения мозга, но он решил быть выше этого. Он просто спросил:

– А «Орден обманутых жен» в ее романах случайно не упоминается?

Шура покачала головой:

– По крайней мере, я не встречала. А вы что, думаете, что убийца ее фанат?

– Ничего я не думаю, – отрезал Рогов, подумавший про себя: скорее фанатка. – Но эту… писательницу нужно разыскать и обстоятельно с ней побеседовать.

– Думаю, это несложно сделать через издательство, в котором ее печатают, – подхватила Шура.

– Вам и карты в руки, – сказал Рогов, – и чем скорее вы этим займетесь, тем лучше.

– Есть, – с улыбкой отчеканила Шура, резво побросала в сумку свои причиндалы и улетучилась с загадочной улыбкой начинающей ведьмы на устах.

Рогов и сам не стал задерживаться в кабинете и отправился по месту жительства жертвы – разыскивать того самого поклонника, о котором рассказывал модельер Серж Домант, он же гражданин Кузовков из села Болото Курской губернии.

* * *

Найти обожателя Лики Столетовой большого труда не составило. Им оказался некий Константин Кучеров двадцати семи лет от роду, в народе – просто Котька, а еще Раздолбай. Проживал Котька-Раздолбай в двухкомнатной квартире с подселением, где соседствовал с благообразным старичком, обладателем артистической толстовки и идеального московского говора, как известно, заметно вырождающегося.

Именно старикан и открыл дверь Рогову, с ходу ошарашив последнего своей несовременной вокабулой:

– Чем могу быть вам полезен, уважаемы.

Рогов даже несколько растерялся, но потом привычно извлек из нагрудного кармана удостоверение, которое привело деда в некоторое возбуждение.

– Вы ко мне? – удивился он.

– Да нет, я скорее к вашему соседу, – разочаровал его сыщик.

Последовал красноречивый комментарий:

– Этого следовало ожидать, причем уже давно.

Рогов не смог удержаться от встречного вопроса:

– Почему это? Старикан развел руками:

– Ну… когда человек ведет подобный образ жизни…

– Так он дома?

– Дома, дома… Он уже два месяца не работает, а с пятницы и вовсе пьет беспрестанно. Да вы проходите, проходите, раз он вам так нужен, только вряд ли вы сейчас от него многого добьетесь. Человек в невменяемом состоянии, понимаете ли. – Старичок отступил в глубь прихожей.

Рогов вошел, огляделся – обстановка была безликая и почти спартанская – и уточнил:

– С пятницы, говорите, пьет? Дедуся тяжко вздохнул:

– С пятницы, с пятницы… Весь день где-то околачивался, а потом заявился за полночь весь расхристанный и с тех пор только пару раз выходил, и то только в магазин, чтобы, так сказать, пополнить запасы… А что, собственно, случилось? Он что, в чем-нибудь замешан? – Старик понизил голос.

– Все может быть, – туманно ответствовал Рогов. Мысли его были заняты перевариванием информации, поступившей от Котькиного соседа. Выходило, что Котька в пятницу шлялся неизвестно где, явился, по выражению деда, расхристанный и с тех пор беспробудно пьет. Совпадение? Может быть. Но очень подозрительное.

– И где его найти? – осведомился сыщик.

– Да вон та дверь, дальняя, – старик махнул рукой и забормотал-запричитывал себе под нос:

– Вот уж повезло с соседством, поменялся на свою голову…

Рогов постучал в дверь, указанную соседом, но услышал в ответ только раскатистый богатырский храп, счел его за гостеприимное приглашение и вошел. В нос ему ударил дух убогого холостяцкого жилья, изрядно сдобренный запахом спиртного. В зашторенной комнате было сумрачно и неуютно. Сам Котька ничком лежал на кровати в пестрых семейных трусах и сопел в подушку. Небольшое пространство от двери до лежбища было усыпано его одеждой.

– Гражданин Кучеров! – Рогов попытался привлечь к себе внимание хозяина этой берлоги.

Сопение немедленно усилилось и логически перешло в храп.

Оставалось уповать на меры физического воздействия. Рогов вздохнул и начал прокладывать себе дорогу к кровати, осторожно носком ботинка отшвыривая с пути барахло. Первой в сторону полетела грязная куртка, усеянная коричневатыми пятнами, из кармана которой что-то вывалилось. Сыщик наклонился и поднял фотографию Лики Столетовой, ту самую, где она была с глубоким декольте и с сильно беспокоящим Рогова колье на шее. Пользуясь случаем, сыщик не преминул заодно получше рассмотреть и саму куртку: коричневатые пятна, насколько Рогов в этом понимал, сильно смахивали на запекшуюся кровь…

Он решительно подошел к лежащему на кровати Кучерову и тряхнул его за плечо. Котька оторвал от подушки бессмысленное, обрюзгшее лицо, напоминающее цветом сырую общепитовскую котлету, сильно приправленную хлебом. Кто, интересно, так над ним потрудился? Кучеров посмотрел на сыщика пустыми белесыми глазами и спросил:

– Ты кто?

Рогов сунул ему под нос удостоверение, хотя и сильно сомневался, что на Котьку это подействует отрезвляюще.

Так оно и оказалось. Котька вроде бы предпринял попытку сосредоточиться, но она не увенчалась успехом, а потому он снова рухнул котлетным лицом в подушку.

Рогов тряхнул его в другой раз и уже сильнее. Это наконец возымело действие: Кучеров, покачиваясь, уселся в постели и уставился на Рогова ошалелым взглядом. Казалось, он силился что-то вспомнить, но у него ничего не выходило.

– О-о! – вдруг сказал он. – Какая встреча!

– Вот именно! – поддержал его Рогов.

– Нужно отметить! – немедленно среагировал Котька.

– В другой раз, – пообещал Рогов, и Котька сразу сник. – А до сих пор ты по какому поводу пил?

Кучеров совсем повесил буйну голову и громко всхлипнул:

– У меня горе, у меня такое горе! Потом он сполз с постели и, пошатываясь, двинулся к своим разбросанным пожиткам. Поднял куртку, сунул руку в ее карман, и его физиономия приняла испуганное выражение-Рогов не стал его испытывать и показал фотографию:

– Это ищешь?

Помятое чело Котьки прояснилось.

– Что с нею произошло, знаешь? – спросил Рогов.

Котька вздрогнул и закрыл лицо руками. Котькины руки заметно дрожали.

– Ты знаешь, что с ней произошло? – повторил сыщик.

Котька убрал от котлетной физиономии руки и медленно произнес:

– Знаю, она умерла. Это я ее убил… После чего снова рухнул на подушку.

Глава 15.
КОШКА ПРОБЕЖАЛА

Удивительнейшее дело, Кирка, несмотря на самое что ни на есть рабочее время, был дома. Он выполз из спальни и сдержанно поприветствовал вернувшихся Муру и Викулю.

– Что случилось? – сразу встревожилась Вика.

– Да ничего особенного, голова что-то разболелась. Решил потихоньку смыться. Ничего, доллар без меня не упадет…

Викуля сразу же обеспокоенно раскудахталась, а Мура не стала принимать близко к сердцу его жалобы на самочувствие. Ишь ты, о долларе беспокоится, патриот, лучше бы о родимом рубле переживал.

– А аспирин «Упса» не пробовал? Говорят, помогает…

Кирка недовольно зыркнул на Муру и сказал сердито:

– Мне уже ничто не поможет!

Ага, догадалась Мура, это надо понимать следующим образом: мне ничто не поможет до тех пор, пока ты здесь. Такой прозрачный намек. Ладно, мысленно пообещала ему Мура, сейчас тебе полегчает. Кирку следовало поощрить, как дрессировщики поощряют собачек сахаром, перед тем как заставить прыгать в горящее кольцо, по двум причинам как минимум. Во-первых, он все-таки честно вытерпел ее присутствие в собственной квартире в течение двух календарных суток, а во-вторых, нужно было ненавязчиво настроить его на лирический лад, дабы разузнать то, что ее интересовало. Как это сделать? Ну, разумеется, сообщить ему что-нибудь приятное. Что именно? Да всего лишь обронить как бы между прочим, что она. Мура, намерена в самое ближайшее время покинуть его гостеприимное жилище.

Мура так и сделала и сразу же поразилась переменам, произошедшим с Киркой в буквальном смысле на ее глазах. Супружник Викули перестал мужественно морщиться от боли и заметно повеселел. Однако уточнил на всякий случай, видимо, не до конца уверенный в счастливой новости:

– Уезжаешь? А ты же вроде говорила, что на неделю к нам…

– Хочешь, чтобы я осталась? – Мура не удержалась от того, чтобы немного не помучить его напоследок.

Кирка испуганно замахал руками:

– Что ты, что ты… У тебя же столько работы! Мура приняла к сведению такое двуличие, и в ее тонкой писательской душе все всколыхнулось: из-за этого-то гада она собиралась пуститься в опасные авантюры с поисками двойника! Стоил ли он того? Однозначный ответ напрашивался сам собой. Тут Мура взглянула на Викулю и подумала, что если и пожертвует собой, то только ради нее. Утвердившись в этом ответственном решении, она вздохнула и принялась демонстративно собираться.

Вредный Кирка неожиданно расчувствовался:

– Так ты прямо сразу? Хоть пообедай с нами, а потом я тебя отвезу…

– У тебя же голова болит, – мстительно напомнила ему Мура.

– Ну… она уже проходит. – Видно, Кирка так напрашивался в личные шоферы совсем неспроста – желал убедиться, что Мура и впрямь убралась восвояси.

Мура посмотрела на Кирку с мнимым сочувствием и заметила:

– Нет, вид у тебя все-таки не очень здоровый, по-моему, тебе нужно отлежаться. Что касается обеда, то я бы не отказалась, а то пока доберусь, пока чего-нибудь сварганю… Так и быть – уговорили.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Викуля и двинулась на кухню разворачивать свою скатерть-самобранку.

Мура присоединилась к ней. Больной Кирка заковылял сзади, замечая на ходу:

– Что-то и у меня аппетит разыгрался. Вот что значит на поправку пошел.

Мура едва сдерживалась: на поправку он, видите ли, пошел, маньяк несчастный!

За столом Кирка и вовсе распоясался, балагурил, сыпал анекдотами и даже мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик, и это при том, что его «вокал» вызывал у Муры живые ассоциации с лязганьем строительной лебедки. Мура сдержала себя, хотя ее оскорбленный в лучших чувствах музыкальный слух взывал к отмщению, и тихонько наступила под столом на ногу подруги. Это был заранее условленный сигнал.

Вика встрепенулась и начала свою «партию», довольно искусно сведя непринужденную обеденную беседу к воспоминаниям детства. Точнее, к воспоминаниям Киркиного детства.

– Кир, помнишь, как ты мне про своего отца рассказывал… Ну как он пользовался бешеным успехом у женщин…

– А, ты про это? – Кирка, не подозревавший о тайном сговоре, продолжал благодушествовать:

– Да, папаня мой, царство ему небесное, мужик был видный, ничего не скажешь. А с другой стороны, годы были послевоенные, сильного пола не хватало, а тут один мужчина в педколлективе, к тому же физкультурник. Мама всегда говорила, что отвоевала его в жесткой конкурентной борьбе.

– Значит, женщин у твоего отца было много? – задумчиво уточнила Мура, не обращая внимания на круглые глаза Викули.

Кирка насторожился:

– Я так вопрос не ставил, а всего лишь сказал, что он был интересным мужчиной, но это вовсе не означает, что его следует считать Казановой… Да он маме ни разу не изменил!

Мура демонстративно ухмыльнулась, поскольку искренне считала, что таких мужчин не бывает. Кстати, и весь ее писательский опыт говорил о том же.

– Ну, может, он ей и не изменял, – покривила она душой, – но до женитьбы наверняка всякое было. Какая-нибудь симпатичная молодая учительница, а то и ученица…

Кирка чуть не уронил очки в тарелку:

– Ты что… Ты что такое плетешь? Теперь Викуля давила ей на ногу под столом изо всех сил, но закусившая удила Мура уже не могла остановиться на достигнутом:

– Я всего лишь о том… Ну, дело прошлое, вдруг у тебя где-нибудь живет брат, о котором ты не знаешь, а он на тебя, возможно, похож. Неужели тебе не интересно?

Кирка застыл с ложкой во рту, посмотрел на Викулю и сказал:

– Я же тебя предупреждал, что добром это не кончится… Я ее убью, я ее непременно когда-нибудь убью.

У Муры язык чесался добавить: «Как манекенщицу», но она сдержалась и, потупившись, притворно пролепетала:

– Да я же так, чисто умозрительно. Это такая искусственная ситуация. Допустим, у него жизнь не удалась, он несчастен, может, даже он голодает, а ты вот не голодаешь…

– Между прочим, на честно заработанные не голодаю, – с готовностью подхватил эстафетную палочку Кирка. Разговор мало-помалу перемещался в привычное русло выяснения отношений.

Мура приняла воинственную стойку:

– На что это, интересно, ты намекаешь? Кирка бесстрашно бросился «грудью на амбразуру»:

– А что тут намекать? Я открыто говорю!

– Ну так говори, говори, я слушаю, – поторопила его Мура, а Викуля начала причитать:

– Ну хватит, вам, ребята, хватит. Что вы в самом деле сцепились?

Безнадежные усилия: давнишнее противостояние Мура – Кирка набирало обороты.

– И скажу, – горячился Кирка, – и скажу! Я, между прочим, за свои деньги пашу, как трактор, а ты зарабатываешь сочинительством противозачаточных романов!

– Каких-каких? – опешила Мура, что случалось с ней крайне редко.

– Каких слышала: противозачаточных! Пока поклонницы твоего таланта читают твою писанину, им ни до чего! Тебя же на самом деле запрещать надо! Ты социально опасна!

Викуля затрепетала и закрыла лицо руками, а Мура только раззадорилась:

– Вот типичная логика примитивного самца! Да ты, как и прочие, тебе подобные особи, просто меня боишься! Еще бы, я ведь в своих романах вывожу без прикрас вашу подлую мужскую породу!

Кирка вскочил и забегал по кухне. Потом остановился и послал в сторону противницы испепеляющий взор, который на полпути встретился с аналогичным встречным зарядом, вследствие чего полностью потерял свою убойную силу.

– Вика, заткни уши и не слушай ее! – отчаянно вскричал он. – И не вздумай читать дребедень, которую она сочиняет! Еще придумала психологические опыты ставить и марать честное имя моего отца. Не позволю! Не позволю!

– Самец, самец! – отчаянно шипела Мура, готовая вцепиться в его гнусную физиономию.

…Как всегда. Кирка сдался первым и позорно покинул поле боя, поскуливая и зализывая раны. Мура и Викуля остались одни.

– Не понимаю, как такой трус мог кого-то убить!

– Му-ура, – протянула Викуля испуганно.

– Вот и радуйся, – невозмутимо ответила Мура, – значит, он не убивал.

– Тогда чего ты на него набросилась? – вступилась за мужа Викуля.

– Он первый начал, – огрызнулась Мура и спохватилась:

– Одно плохо, где теперь искать этого его двойника? Я рассчитывала, что у него и правда есть какой-нибудь тайный брат.

– Ты же обещала расспросить его тактично, а сама, сама!.. – возмутилась Викуля.

Мура совершила непростительную оплошность, снисходительно буркнув:

– Ну, подумаешь, какие мы нежные, ничего твоему Кирке не сделается… Он, может, любовницу замочил, а она о его чувствах беспокоится. Обыкновенный трус, слизняк и размазня.

Это уж точно было лишнее, потому что Викуля тихо, но твердо сказала:

– Мне это не нравится.

– Что именно? – не поняла Мура.

– То, как ты говоришь о Кирке и как ты с ним обращаешься в его же собственном доме, – уже громче пояснила Вика.

Мура удивленно приподняла брови:

– Нашла кого защищать! Тоже мне, поруганная святыня! Мало того, что он ходит налево, так еще…

Викуля не дала ей договорить:

– Может, он и ходит налево, может, и что похуже, но он мой муж и я его люблю. И не позволю обзывать его трусом, размазней и слизняком! Если бы не твоя знаменитая психическая атака и подметные письма, я бы сейчас вообще жила спокойно и ни о чем не беспокоилась. Ну, подумаешь, гульнул мужик, с кем не бывает! А ты… ты все усугубила!

– Ах так! – сказала Мура. – Значит, Мура – сволочь? Ну, спасибо. – И пригрозила:

– Учти, если я уйду, то больше не приду!

– И уходи! – не сдавалась Вика, что было совершенно на нее не похоже.

– И уйду! – вскипела Мура.

– Вот и шуруй!

Мура, уязвленная в самое сердце, не произнесла больше ни слова, хотя лексикон у нее был обширный. Она молча подхватила свою сумку с ноутбуком, диктофоном и зубной щеткой, а также коробку с черепахой и вылетела за дверь подружкиной квартиры, полная решимости никогда и ни при каких обстоятельствах сюда не возвращаться.

– Ну хорошо же, хорошо, – бормотала она себе под нос, звонко цокая каблучками по ступенькам. – Они еще пожалеют, они еще все пожалеют. Они будут рыдать и умолять меня вернуться. – Под местоимением «они» раздосадованная Мура имела в виду не только Вику и Кирку, но и своих издателей, успевших еще раньше наплевать в ее творческую душу.