Текст книги "Милое чудовище"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 28.
НОВЫЙ ИМИДЖ ДЛЯ ЛАУРЫ

Шура добросовестно выкладывала то, что ей удалось разузнать об убитой в своей квартире Светлане Петровне Бельцовой.

– Тридцать лет, хотя выглядела намного старше, – это она добавила от себя, чем вызвала недовольное сопение Рогова, – родом из Озерска. Там у нее была квартира, которую она, по слухам, продала и перебралась к своей племяннице Юлии Головко. (Сама Юлия полгода назад осиротела, родители погибли в автомобильной катастрофе.) Зарабатывала тем, что торговала на Черкизовском рынке обувью. В последнее время дела у нее шли не очень хорошо. Нынче у рыночных торговцев жизнь вообще не сладкая, не то что раньше. Немудрено: те, у кого есть деньги, предпочитают отовариваться в хороших магазинах с гарантиями качества и прочим, а те, кто был бы рад и рыночному барахлу, хронически сидят без денег: то зарплату им задерживают, то еще что-нибудь…

Это опять был собственный Шурин комментарий, а потому Рогов ее безжалостно прервал:

– У нее была судимость?

– В общем-то, да, но не слишком серьезная. Провела пару лет в колонии для несовершеннолетних преступников – в подростковом возрасте попалась на квартирных кражах. Наколка на запястье, как я понимаю, тоже с тех времен… Честно говоря, я думаю…

Рогов опять не дал ей договорить. Его интересовали исключительно голые факты, а не домыслы, основанные на знаменитой женской интуиции. Шурина отсебятина ему уже порядком поднадоела.

– Что говорят соседи? Шура вздохнула:

– Соседи говорят много, но никаких ниточек…

– Что говорят соседи? – повторил Рогов голосом Зевса-громовержца.

– Бельцова не была приятной собеседницей и вообще не отличалась общительностью. Говорят, выпивала, но домой никого не водила. В последнее время, видимо, на рынок не ходила, во всяком случае, уже пару недель никто не видел ее с баулами, – отрапортовала Шура, давшая себе слово отныне отвечать только на прямо поставленные вопросы.

– Никаких подозрительных шумов, криков и потасовки они, конечно, не слышали, – продолжил за нее Рогов.

Шура только развела руками.

– А что показал обыск? Что говорят криминалисты?

– Убийцу впустила она сама. Видимо, оказывала ему сопротивление, потому что там все в крови… Потом он ушел и захлопнул дверь.

– Значит, он гонялся за ней с ножом, а соседи ничего не слышали? – усмехнулся Рогов. – Непонятно, зачем ломать «хрущевки», если в них такая замечательная звукоизоляция? – При этом он вспомнил симпатичную кулинарку из квартиры рядом, которая не производила впечатления глухой на оба уха.

– В соседней квартире никого не было, – развеяла его сомнения Шура, – они только утром приехали с дачи.

– Найдены ли во время обыска какие-нибудь ценности, например, колье?

– Колье? Какое колье? – забеспокоилась Шура, но тут же взяла себя в руки. – Насколько я знаю, ничего похожего. В квартире вообще достатком не пахнет.

– Понятно, – пробурчал Рогов и добавил:

– Это что, все'.

Шура неопределенно пожала плечами:

– Я жду конкретных вопросов. Вот нахалюга!

– Так что еще? – осведомился Рогов и подумал: «Еще немного – и я заработаю невроз с этой помощницей».

Шура загадочно улыбнулась, и только тут он заметил, что она сжимает в руке какой-то смя-ть1й клочок бумаги.

– Вот! – сказала она и сунула ему жеваную бумажку.

– Что, еще одно письмо? – испугался Рогов.

Она только покачала головой.

Рогов с некоторым опасением взглянул на поданный ему листок и несколько опешил, ибо вместо ожидаемых им букв увидел рисунок: карандашный женский профиль со странным сооружением из завитков на макушке.

– Это что еще такое? – протянул он.

– По-моему, рисунок, – осчастливила его своей догадкой Шура.

– Я еще не слепой, – огрызнулся Рогов, – вижу, что не вышивка. И откуда он взялся?

– Мальчишки подобрали, им понравился рисунок… А взялся он… В общем, за день или за два до убийства они видели какого-то человека, который сидел у подъезда на лавочке и что-то черкал в блокноте. Потом встал и уехал на темной иномарке, которую, между прочим, оставил за квартал от дома. Но мальчишки все равно углядели, как он в нее садился, только в марке издали не разобрались.

– Приметы? – взревел Рогов.

– Блондин лет сорока или около того, хорошо одет.

Рогов склонил голову и взлохматил свою и без того давно нуждавшуюся в услугах парикмахера гриву.

– Так вот кто за ней следил! – вырвалось у него. Он снова перевел взгляд на Шуру. – С этого и надо было начинать!

Шура обреченно вздохнула.

Рогов разгладил блокнотный листок на столе и принялся рассматривать рисунок, который показался ему довольно странным. Женский профиль был всего лишь легко очерчен, рука неведомого художника не удосужилась даже обозначить на нем глаза, зато не поленилась тщательно выписать многочисленные букли. Что бы это значило, черт возьми?

Шура, которая обиженно топталась рядом, тихо пробормотала:

– Если я еще что-нибудь понимаю, это эскиз…

– Какой еще эскиз?

Она повертела головой, присматриваясь к загадочному профилю:

– Я думаю, эскиз прически. Ну, есть люди, которые занимаются такими вещами, всякие стилисты и визажисты. Сейчас это модно.

– Визажисты? – переспросил Рогов.

– Ну да, – подтвердила Шура.

Рогов почувствовал себя как в детстве, когда играл в игру «холодно – горячо». То состояние, в котором он сейчас находился, его дворовые приятели охарактеризовали бы не иначе как «теплее, еще теплее…».

* * *

Рогов сидел за столом, положив перед собой две странички из двух разных блокнотов. Слева лежала мятая из блокнота незнакомца, зачем-то отиравшегося возле дома Бельцовой, справа – из его собственного. На одной – очерченный карандашом профиль женщины, на другой – три фамилии, записанные неровным, прыгающим почерком: Олейников, Шанц, Легошин. Первый из списка, если верить фотографу Шубину, запечатлевшему Лику Столетову в таинственном колье, – проходимец, безнаказанно пичкающий телезрителей идиотской рекламой, второй – проходимец, снимающий безголосых девок в исподнем в так называемых клипах, а третий – как раз визажист. Рогов плохо себе представлял, что это такое, но почему-то сразу непроизвольно вспоминал Кузовкова-Доманта в кружевных оборочках.

Значит, с визажиста и начнем, подумал Рогов. Или все-таки пройтись по всему списку, включая Шубина? На это уйдет много времени, которого у них нет. Того и гляди подполковник снова призовет его к ответу, и ему придется оправдываться, как дворовому хулигану, залепившему мячом в соседское окно. Итак, действовать, действовать и еще раз действовать! Он оторвал взгляд от стола и переключил его на Шуру Тиунову, мирно разглядывавшую пейзаж за окном, надо сказать, достаточно индустриальный, издавна наводящий на Рогова тоску.

Внизу, под окнами УВД, был грязный и шумный перекресток, а за ним – обнесенная унылым бетонным забором проходная номерного завода, ныне не функционирующего, территорию которого оккупировали всевозможные фирмы и фирмочки. Вот, собственно, и все. Еще лет пять назад было повеселее, ибо тогда в непосредственной близости от проходной располагался уютный шалманчик, усердно торгующий пивом, и Рогов в редкие минуты отдохновения мог наблюдать, сидя на подоконнике, суетливую очередь у дверей, знаменующую торжественное событие: свежее завезли! Теперь с пивом проблем нет, а жить тем не менее стало как-то скучнее.

Рогов решительно стряхнул с себя пыль воспоминаний, вскочил со стула и натянул пиджак.

– Вы куда? – удивленно спросила Шура.

– На кудыкину… – начал было Рогов, но тут же осекся и велел:

– Собирайтесь, едем вместе.

Шуре собраться было все равно что голому подпоясаться. Она просто закинула за плечо сумку, в которой имелся весь дамский набор, включая косметичку и книжку Алены Вереск «Поцелуй на прощание» с автографом автора, и безропотно двинулась за своим привередливым начальником. Такая уж была ее суровая женская доля.

* * *

– Олега Михайловича нет, – с достоинством ответила девица в кожаной мини-юбке, таком же кожаном жилете и высоченных сапогах из лайки, несмотря на двадцатипятиградусную жару за окном. Для полного ансамбля ей только кожаных краг и не хватало.

– Это я уже заметил, – сквозь зубы процедил Рогов.

Девица капризно передернула плечиком:

– Так в чем же дело?

Рогов удовлетворил ее любопытство, молча продемонстрировав служебное удостоверение. Спесь с девицы улетучилась, она перестала изображать из себя заезжую примадонну и запричитала:

– Олега Михайловича нет с утра, он позвонил часов в десять и сказал, что сегодня в салон не приедет, дал поручения… А что, с ним что-нибудь случилось? Он попал в аварию? Скажите, он попал в аварию? Что с ним?

Она так крепко вцепилась в лацканы его пиджака, что Рогов с трудом оторвал ее от себя.

– Да ничего плохого, насколько я знаю, – ответил Рогов, решив мимоходом, что отношения между кожаной красоткой и ее шефом, по всей вероятности, выходили далеко за рамки служебных, если она так по нему убивалась. – Просто у меня есть настоятельная необходимость с ним переговорить. Где его можно найти?

– Ну… дома его нет, насколько я знаю, сотовый не отвечает… Значит, он или работает, или… не исключено, что он поехал проведать свою мать. Она в Озерске живет. Да, кажется, он что-то говорил недавно, мол, со здоровьем у нее неважно…

– Это точно? – чуть не задохнулся Рогов.

– Что точно? – удивилась девица. – Что она заболела?

– Нет, то, что она живет в Озерске? Девица окончательно растерялась:

– Да, там она и живет. В частном доме с участком, я там даже однажды была… А что?

– Да ничего, ничего… А где он еще может быть?

– Да где угодно… На телевидении, например, да мало ли…

– А семья у него есть? Кожаная барышня потупилась:

– Они не живут вместе уже полтора года, хотя официально и не в разводе. Дочке он помогает. Он очень, очень интеллигентный и порядочный человек.

Последняя характеристика была произнесена торжественно и как бы с вызовом, и Рогов подумал, что у этой девчонки наверняка имеется ключ от апартаментов Легошина, а также халат в его ванной. Жаль, что у самого Рогова в кармане пока не было ордера на обыск и неизвестно, когда еще будет.

– Какой у Легошина автомобиль? Девица опять переполошилась:

– Почему вы спрашиваете про автомобиль? Вы что-то от меня скрываете… Он попал в аварию?

Рогову надоело ее утешать, а потому он рявкнул:

– Я спрашиваю вас всего лишь, какой у него автомобиль.

Испуганная девчонка пролепетала:

– У него темно-синий «Сааб». Новый, он его в прошлом году купил. И попросила, облизав губы:

– Ну скажите мне все-таки, что произошло? Рогов пошел на одну из тех уловок, к коим, честно говоря, не очень-то любил прибегать:

– Мы расследуем дело о транспортном происшествии на Садовой-Самотечной. Там в прошлую пятницу в два часа дня был сбит пешеход похожим автомобилем. Водитель скрылся с места происшествия. Вы случайно не знаете, где был начальник в два часа дня?

– В два? – Девица добросовестно задумалась, потом, видимо, вспомнив, расплылась в счастливой улыбке. – Здесь он был, я это точно знаю, он был в салоне до шести вечера и никуда не отлучался. Можете у кого угодно спросить, все наши подтвердят. К тому же как раз в это время Олег Михайлович проводил небольшое совещание.

– Хорошо, так и запишем, – буркнул Рогов, доставая блокнот– В два часа дня был на работе.

– Да, да, именно так, – затараторила девица. – был в салоне до шести, а потом уехал домой. Вообще-то он здесь обычно до закрытия – мы работаем до восьми. – но в тот день у него были какие-то дела, вот как сегодня…

Рогов развел руками, показывая, что полностью удовлетворен ее ответами, и попросил напоследок:

– Все-таки, если он появится, попросите его связаться со мной. Вот вам телефончик.

– Конечно, конечно, – пообещала девчонка, облегченно вздыхая.

Запыхавшаяся Шура догнала Рогова уже за углом. Тот окинул ее критическим взглядом и поинтересовался с присущей ему прямотой:

– Что-то не вижу изменений в экстерьере, за это время можно было и пол сменить.

Природа этого замечания скрывалась в том, что он сам же послал Шуру ненавязчиво порасспросить работников салона под видом возможной клиентки.

Шура фыркнула:

– Не знаю, как обстоит дело со сменой пола, но стрижка здесь обойдется приблизительно в такую же сумму, как авиабилет до Владивостока. По крайней мере в один конец. Пришлось обойтись маникюром.

После чего принялась торопливо и сбивчиво делиться информацией, добытой с серьезным риском для кошелька:

– В общем, так, в пятницу Легошин уехал из салона около шести вечера. Это во-первых. Во-вторых, он крутит шашни с кожаной администраторшей.

Рогов усмехнулся: тоже мне, открытие!

– А в-третьих, тот самый силуэт на листке наверняка его рук дело.

– Это новая прическа, он ее придумал специально для Лауры, чтобы сменить ее имидж. Волосы поднимаются вверх, таким образом лицо удлиняется.

– Да, прическа так и называется «Лаура».

– Это еще кто такая? – деловито осведомился Рогов.

Шура закатила глаза:

– Певица такая. Весьма популярная, кстати. Вы что же, телевизор не смотрите?

– А что, там, кроме «тампаксов», еще что-нибудь показывают?

Шура юмора не оценила, зато полюбовалась своими ногтями интенсивного свекольного цвета и горестно вздохнула:

– Интересно, мне кто-нибудь возместит материальные потери, связанные с маникюром?

– С этим в бухгалтерию, – невозмутимо отозвался Рогов.

Глава 29.
УМ ДУРАКОВ

Мура посмотрела на табло, вывешенное на облупленной стене неказистого озерского вокзала. До ближайшей электрички было еще пятьдесят минут, ни больше ни меньше. Черт побери, кто только составлял такое идиотское расписание? Именно этот сакраментальный вопрос она и задала билетерше, скучающей за стеклянным окошком кассы.

– Компьютер, – ответила та деревянным голосом и отвернулась.

Можно подумать, что компьютер – это некое высшее, автономное от недостойных смертных существо, вершитель судеб и неподкупный судия, а не обыкновенный ящик, напичканный электроникой.

Мура позудела-позудела и вышла на привокзальную площадь. Ждать сорок минут после того, что она узнала, – сущая пытка. Тут из синего «жигуля», припаркованного у тротуара, высунулся местный товарищ в волосатой кепке и осведомился:

– Куда едем?

Мура задумалась на одну минуту и решилась:

– В Москву.

Обладатель чудесной кепки уважительно присвистнул, приоткрывая дверцу:

– Дорого станет.

– Не дороже денег, – авторитетно заявила Мура и плюхнулась на заднее сиденье колымаги.

Дорогой она тупо смотрела на исправно мельтешащие за окном окрестности Озерского района в виде березок и сенокосов и чуть не до крови кусала губы, обзывая себя последними словами. Было за что! Какая же она дура! Не рассмотрела змею, затаившуюся рядом. Змею по имени Тамара. Впрочем, немудрено, учитывая то, как ловко она все устроила. Воспользовалась ситуацией, убила манекенщицу, а свалила все на Кирку, благо тот числился в штрафниках. А они с Викулей клюнули. При воспоминании о посланных ею письмах Мура и вовсе покраснела и заерзала на шершавой обивке сиденья. И как она сразу не догадалась, что в деле манекенщицы не обошлось без женщины!

– Ну, конечно, конечно, – пробормотала она, – мужчины ведь существа примитивные, ими движут инстинкты и рефлексы, причем самые элементарные. Им даже собака Павлова сто очков вперед даст. И вообще, что-то мне подсказывает, что эта самая собака была сукой, а не кобелем… Чтобы провернуть такое дело, нужны женские мозги…

– Вы что-то сказали? – покосился на нее водила.

Мура, погруженная в свои размышления, его попросту проигнорировала. Слишком она была занята для этого. С одной стороны, она, конечно, расстроилась, что Тамара оказалась маньячкой, с другой – гордилась собственной прозорливостью. Разумеется, Тамара хитра, даже очень хитра, но недаром же умные люди утверждают, что хитрость – это ум дураков. Мура ее раскусила!

Мура мысленно восстанавливала картину убийства в леденящих душу подробностях. Итак, пока они с Викулей, уверенные, что Тамара задерживается, шлялись по ДК', та пробралась за кулисы через черный ход и перерезала манекенщице глотку. Потом так же убралась, и именно ее мелькнувший подол Мура видела в коридоре. Наверняка ее! У нее же полным-полно пестрых тряпок с барахолки. Да, но мотив… Мотив? Элементарно, Ватсон! Поскольку Столетова была как раз той подросшей Мальвиной-Анжеликой (Мура чувствовала это, что называется, печенкой), она убила ее из опасения, что всплывет ее темное прошлое! Мура торжествовала. Ничего-ничего, скоро Викуля узнает, что променяла ее, Муру, подругу с детсадовского возраста, на форточницу и убийцу, и горько пожалеет!

А этот следователь Рогов тоже хорош! Мура была убеждена, что ему до истины никогда не докопаться. Даже она, Мура, не сразу разобралась и, может, никогда бы не узнала об истинной Тамариной сущности, если бы ей по счастливой случайности не попалась та самая фотография с двумя «девочками-припевочками». Тамара на ней, конечно, была совсем зеленой, но Мура ее все равно узнала.

Как же теперь поступить, задумалась Мура уже на подступах к Москве. Что сделать сначала: разоблачить Тамару или раскрыть глаза Викуле? Следователя Мура не принимала во внимание ни одной минуты. Решено – она доведет это дело до конца, заставит Тамару явиться с повинной, хотя бы из соображений человеколюбия. У Тамары как-никак трое детей, а потому будет благоразумнее, если она сама во всем признается. Ей тогда дадут меньший срок.

– Вам куда? – спросил водитель, когда они выехали на Кольцевую.

Мура прикинула свои финансовые возможности и сказала:

– До ближайшей станции метро. Расплачиваясь, она немного поторговалась, сославшись на не самые комфортабельные условия путешествия, скрупулезно их перечислив, в результате чего сбила цену на десять рублей. Не так уж это и много, если рассудить, но не стоит забывать, что принципы превыше всего. Особенно Мурины.

Тамара по своему обыкновению поинтересовалась из-за двери, кто пожаловал. Бдительная какая, надо же.

– Проверка газового хозяйства, – брякнула Мура и закрыла дверной «глазок» пальцем.

Разумеется, Тамара узнала ее по голосу и, громыхнув замками, отворила. А вот желания пустичь не выкачала. И даже прошипела рассерженно:

– Ну ты и нахалка! Надо же, явилась как ни в чем не бывало после того, после того…

– Викуля у тебя? – перебила Мура и жадно втянула в себя запахи Тамариной квартиры, словно собиралась «вынюхать» вторую подружку.

– Нет ее, – буркнула Тамара, – и вообще я одна, Борька в командировке, а детей свекровь на дачу забрала. – Помолчала и добавила со значением:

– В кои-то веки.

– Вот и отлично, – сказала Мура и, бесцеремонно оттеснив Тамару, проникла в прихожую. Бросила беглый взгляд в ближайшую комнату и осведомилась:

– Любовника под кроватью не спрятала?

Тамара громко фыркнула и, не сделав из прихожей и шага, с намеком, что и Муре в комнатах нечего делать, поинтересовалась:

– Слушай, что тебе нужно?

– Мне? – Для убедительности Мура ткнула себя пальцем в не самый пышный бюст и замотала головой. – Мне – ничего. Я явилась сюда, движимая исключительно чувством человеколюбия.

– Опять начинаешь? – возмутилась Тамара. – Прошу в моем доме выражаться на нормальном языке, а не на тарабарском.

– Значит, не понимаешь? – усмехнулась Мура. – Конечно, ты ведь у нас простушка, добропорядочная домохозяйка и многодетная мать.

– Куда ты клонишь? – насупившись, уставилась на нее Тамара.

– А ты и не догадываешься, оскорбленная добродетель? Ай-ай-ай!

Тамара разозлилась не на шутку:

– Или ты скажешь, зачем пожаловала, или я тебя вышвырну!

Видимо, для того, чтобы показать, что она не шутит, Тамара подбоченилась.

– Хорошо, скажу, скажу, – успокоила ее Мура и на всякий случай отступила назад. – Я все знаю и пришла, чтобы тебе помочь.

– Чего это ты знаешь? – опешила Тамара.

– Все, я же сказала, все, – заверила ее Мура. – Например, то, что когда-то ты была форточницей.

– Откуда, откуда ты… – Тамара осеклась и прошептала, глядя на Муру огромными испуганными глазами:

– И это называется – помочь?

– Знаю-знаю, – невозмутимо отозвалась Мура, – и не только об этом, но и о многом другом.

Тамара стала пунцовой и задышала, как спринтер.

– Не представляю, как ты узнала, но я тебя прошу – не рассказывай никому… Если свекровь узнает, она меня со свету сживет. Ну что ты хочешь? Хочешь, я все забуду и Викуля тоже забудет, будем общаться, как прежде…

Больше всего Муру возмутило не то, что Тамара торговалась, будто на базаре, а то, что она распоряжалась Викулей как своей собственностью.

– И ты только свекрови боишься? – Она прищурилась.

Тамара, напротив, распахнула глаза, как окна, и зачастила:

– Конечно, я сама виновата, обманывать не надо было. Нужно было все честно рассказать Борьке, сейчас бы не боялась… А теперь, если свекровь узнает, скандал закатит. И Борька тоже скажет: почему молчала? Ну, Мура, ну, Муурочка…

«Какая актриса пропадает!» – невольно восхитилась Мура Тамариным самообладанием. Искусно делает вид, будто только и натворила, что лазила по форточкам во времена туманной юности.

А Тамара словно подслушала ее тайные мысли:

– Да глупая я была, в четырнадцать лет башка совсем не варила! Я же после чужой копейки сроду не взяла!

– Копейки, может, и не взяла, – согласилась Мура, – зато кое-что похуже сделала.

– Что ты хочешь этим… – начала было Тамара, но не договорила. Прервал ее длинный и требовательный звонок в дверь.

– Кто там? – спросила Тамара.

– Проверка газового хозяйства, – ответил мужской голос с приятной хрипотцой.

Последовавшая за этим немая сцена продолжалась минуты три.