Текст книги "Милое чудовище"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7.
СЛЕДСТВИЕ ВЕДУТ ЗНАТОКИ

Когда Мура говорила, что захватит с собой Маруську, она имела в виду степную черепаху. Около года назад ей пришла в голову блажь завести себе какое-нибудь домашнее животное. Ни кошка (что может быть банальнее?), ни собака (а кто ее будет выгуливать?) на эту роль не годились. Мура двинулась в зоомагазин, прихватив с собой Викулю в качестве советчицы.

В зоомагазине они приценились к хомячкам, морским свинкам и канарейкам, после чего Мура долго и дотошно расспрашивала молоденьких продавщиц о повадках и особенностях поведения их питомцев, а также о том, что они предпочитают к обеду. К сожалению, ни хомячки, ни свинки, ни канарейки не подходили, ибо требовали серьезного ухода, а на этот подвиг Мура была решительно не способна. Посвятить себя кому-то, когда она сама могла неделями сидеть впроголодь, уставившись в экран компьютера, и отважно сражаться с собственной врожденной ленью и парой-тройкой замысловатых эпитетов!

– Вот этот как раз по тебе, – хмыкнула Викуля, указуя пальцем на полено, лежащее в аквариуме с надписью «Крокодил нильский», ниже которой была пришпилена бумажка с пояснением от руки: «Живой», а еще ниже: «Очень живой» и тремя восклицательными знаками.

В конце концов Мура остановила свой придирчивый взгляд на степной черепахе, понравившейся ей не столько внешним обаянием, сколько неприхотливостью в обращении. А решающую роль сыграло то обстоятельство, что черепахи, как выяснилось, в большинстве своем имеют привычку впадать в зимнюю спячку.

– Подходит, – заявила Мура с воодушевлением, – это именно то, что мне нужно. Где у вас касса?

Так в Муриной жизни появилось живое существо, степная черепаха, которую она назвала в свою же честь Маруськой.

Итак, Маруську она упаковала в коробку из-под чайного сервиза и взяла в левую руку, а в правую – сумку с ноутбуком и диктофоном, который она преимущественно использовала в качестве записной книжки писателя, и, позевывая, отправилась к Вике, как и обещала ей по телефону накануне. Не могла же она оставить лучшую подругу наедине с потенциальным убийцей! А Кирка-то, Кирка каков, кто бы мог подумать! Мало того, что завел себе любовницу, так еще сам же ее прикончил! Хотя в этом вопросе у Муры еще не было полной уверенности, но для того она и покидала свой дом в столь ранний час, вместо того чтобы спокойно спать до одиннадцати.

Ее жертва была вознаграждена сторицей, когда она увидела, как при одном ее виде у Кирки вытянулась физиономия.

– Что стряслось? – спросил он, играя желваками.

Мура ничего не стала объяснять, просто поставила коробку из-под сервиза на стул и принялась молча развязывать веревку.

– У тебя что, квартира сгорела? – не отставал въедливый Кирка.

Вике пришлось импровизировать на ходу:

– …Мура поживет у нас какое-то время… Дело в том… Дело в том, что она еще не до конца оправилась после той истории… ну, когда на нее напали в подъезде…

– Ага, – подхватил Кирка, – это когда нападавший отделался легким испугом?

– И переломом ноги со смещением, – деловито уточнила Мура, выпуская Маруську на волю.

И Кирка, и Мура имели в виду один и тот же случай, действительно произошедший не так давно. Мура тогда в сумерках возвращалась домой с большой хозяйственной сумкой, в которой лежали законные десять авторских экземпляров ее последнего романа, прихваченные в издательстве. На лестничной площадке между третьим и четвертым этажом на нее неожиданно налетел неизвестный тип и попытался ограбить. Идиот! Впрочем, Мура это узнала уже позже, а тогда она пребывала в состоянии, близком к прострации, ибо обдумывала сюжет очередного романа, поэтому не сопротивлялась, не призывала на помощь, а просто выронила сумку… Сумка тяжелой гирей обрушилась на нападавшего, тот не удержал равновесия и покатился по лестнице, по пути пересчитав ступеньки чуть ли не до первого этажа. А там кто-то из жильцов вызвал для пострадавшего бандита «Скорую помощь». Собственно, тем дело и кончилось.

– Так, – сказал Кирка, сложив руки на груди, – и долго она собирается оправляться… в моем доме?

Викуля с ужасом приготовилась к серьезной стычке между мужем и подругой, плавно переходящей в рукопашную, но вопреки ее опасениям все обошлось вполне благополучно. На этот раз Мура проявила несвойственную ей прежде гибкость.

– Да ладно тебе, Кирчик, – миролюбиво промурлыкала она, извлекая из обувной тумбочки любимые комнатные тапки с опушкой, – было бы из-за чего расстраиваться! Дольше недели я у вас не задержусь. Я бы и рада, да дел много. Мне нужно к следующей среде рукопись закончить.

Кирка скрипнул зубами, застонал и скрылся в районе спальни.

– Вот видишь, встреча прошла на высшем уровне, зря ты боялась, – беззаботно прощебетала Мура, по-хозяйски располагаясь в гостиной, и сразу посуровела лицом. – Это все пустяки. Главное – побыстрее провести расследование… Гм-гм, надо бы его, ну, в смысле твоего Кирку, как-нибудь выжить из квартиры…

– Как выжить? – испугалась Вика.

– Ну, не насовсем, не волнуйся… На время. Чтобы мы могли спокойно все обсудить и осмотреть. И вообще, что за паника на лице? Учти, пока еще не исключена перспектива, что он надолго выпишется из квартиры. Вот о чем думать надо!

– Ой! – пискнула Викуля, упала в кресло и затряслась в беззвучных рыданиях.

Муре пришлось заняться малопродуктивными мерами по ее утешению. Только-только Вика немного взбодрилась, как в гостиную нагрянул Кирка при полном параде, то есть в костюме и свежей сорочке, и слегка бледный.

– Ты куда? – спросила его Викуля.

Он замялся:

– Знаешь, у нас там есть проблемы по одному договору… Я долго не задержусь.

Отделавшись дежурным поцелуем. Кирка резво выскочил за дверь.

Викуля пристально посмотрела на Муру, и ее осенило:

– Это он из-за тебя!

– Да хоть бы и так, – невозмутимо отозвалась та, – ушел, и хорошо. Сейчас он нам ни к чему. Давай выкладывай, что ты там нарыла?

– Да ничего такого, пустяки какие-то… – Викуле стало как-то не по себе. Она вдруг поняла, что по существу закладывает Кирку, а это, как ни крути, нехорошо, пусть он трижды развратник и убийца, а все-таки ей, Викуле, законный муж.

– Подружка, не финти! – суровым тоном призвала ее к ответу Мура. – Таким тоном ты будешь разговаривать со следователем, а со мной попрошу без дешевых трюков.

– Хорошо, – смирилась Викуля и пошла в ванную. Вернулась она с Киркиными рубашкой и галстуком и молча сложила это хозяйство к Муриным ногам.

Мура, моментально сориентировавшись в обстановке, принялась придирчиво рассматривать вещдоки.

– Да-а… – протянула она после продолжительной паузы.

Викуля спохватилась:

– Он сказал, что облился кетчупом… Мура глубоко задумалась, и мыслительная работа сразу же отразилась на ее высоком челе.

Потом она уточнила:

– Кетчуп, говоришь?

Еще раз поднесла к глазам Киркин галстук, пощупала его, понюхала, чуть ли не на зуб попробовала и произнесла многозначительно:

– Конечно, вот так, с ходу, сказать, что это такое, очень трудно. Может быть, и кетчуп… Опять же в Голливуде до недавнего времени в сценах убийств кровь имитировали с помощью томатного сока, очень похоже получалось. Сейчас они, правда, на краску перешли…

Мура рассказывала о кинематографических штучках так авторитетно, будто она только что прилетела из Голливуда, а не приехала на метро из Новых Черемушек.

Сведения о томатном соке, используемом для имитации крови, несколько приободрили Викулю.

– Мне тоже кажется, что пятна сильно смахивают на кетчуп, – робко заметила она. Но Мура не дала ей расслабиться.

– Может, кетчуп, а может, и… сама знаешь что, – хмуро сказала она, – точно установить способна только экспертиза, а так как мы ее провести не в состоянии, вопрос остается открытым. М-да… А как Кирка отреагировал на сообщение об убийстве его пассии? Ты ведь ему сказала?

– Ну да, – кивнула Вика, – я ему описала все прямо-таки с душераздирающими подробностями…

– А он? – не утерпела Мура.

– А никак, – пожала плечами Викуля, – ну, удивился, конечно… То есть я хотела сказать, что мое известие произвело на него впечатление, но не чрезмерное, а самое нормальное. Любой бы ужаснулся. Все-таки, слава богу, пока еще не каждый день людей убивают практически на глазах…

– А ты сказала ему, как звали убитую?!

– Сказала, в том-то и дело, что сказала.

– А он? – повторила Мура.

– Держался спокойно, – развела руками Вика и добавила, вспомнив:

– То есть он немного ругался на тебя, ну, за то, что ты меня туда потащила. Я же ему не сказала, что видела его с этой… с этой блондинкой.

– Интересно, очень интересно, – с видом знатока заключила Мура, – тогда дело серьезней, чем я предполагала.

Вика испугалась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что логически вытекает из всего вышесказанного! Ты же видела его с манекенщицей?

– Видела, – слабым эхом отозвалась Викуля.

– А он отнесся спокойно к тому факту, что ты поперлась на показ мод с непосредственным участием этой Лики, а также к сообщению об ее убийстве. Не странно ли? Вот-вот, не просто странно, а в высшей степени странно. Допустим, его самообладания хватило на то, чтобы не показать виду, что он ее вообще знает (не в его это интересах!), но не проявить никаких эмоций в связи с ее смертью, да еще насильственной! Да, Викуля, как это ни прискорбно, похоже, ты понятия не имеешь, с кем живешь.

– Похоже, – захлюпала носом совершенно убитая горем Вика.

Мура прошлась по гостиной пружинистой походкой пантеры, тихо размышляя о своем, и присовокупила к ранее сказанному:

– Теперь о мотивах… Каждый нормальный сыщик первым делом думает о них. Я тебе больше скажу: как только узнаешь мотив, считай – преступник в твоих руках. Потому как без причины ничего не происходит. Как ты думаешь, какая у твоего Кирки могла быть причина для ее убийства?

Вика ничего не ответила, только выкатила глаза на переносицу, поэтому Мура удовольствовалась беседой с самой собой:

– Ревность? Хм… Нельзя сбрасывать со счетов. Но такой же мотив мог быть у кого угодно. Что еще? Что еще, что еще… А твоему Кирке повезло, я не вижу достойного мотива. Пока, во всяком случае. Стоп, а ножи ты проверяла?

Вика опустила взгляд.

– Что, не хватает? – Мура заскрежетала зубами, как призрак невинно убиенного. – Ну, я так и знала. Показывай!

Вика поплелась на кухню, куда действие и переместилось. Достала из стенного шкафа подарочный набор и молча продемонстрировала обнаруженную накануне недостачу.

Открытие потрясло Муру.

– Что? Нету сразу двух? – прошептала она и глубоко задумалась. Минуты через две она спросила:

– А зачем сразу два ножа? На тот случай, если один сломается, что ли? – Потом она попробовала пальцем лезвия ножей, оставшихся в коробке, и озадаченно пробормотала:

– Судя по их состоянию, проще было бы зарезать ее атлантической селедкой. Впрочем, он мог их и наточить, хотя они такие хлипкие… Вы ими когда-нибудь пользовались?

Вика отрицательно замотала головой. Мура, которую трудно было чем-нибудь смутить, не растерялась и заявила:

– Остается провести следственный эксперимент… Ну, чтобы проверить, можно ли такой нож использовать в качестве орудия убийства.

– Как? – опешила Викуля. – Зарезать кого-нибудь?

– Нет, никого резать мы не будем, – задумчиво ответила Мура и осведомилась:

– Мясо у тебя есть?

– Есть, – доложила Вика, – вчера купила парную телятину, хотела на ужин отбивные приготовить. Я ее даже в морозилку класть не стала.

– Отлично! – обрадовалась Мура. – Тащи его сюда!

Вика молниеносно извлекла из холодильника кусок парной телятины килограмма на полтора и положила его на разделочный стол. Мура засучила рукава, вооружилась ножом и, размахнувшись им, как топором, попыталась вонзить в мясо-Нож жалобно взвизгнул и изогнулся, как лезвие пилы, но с поставленной перед ним задачей явно не справился. Мура отступила назад, почесала затылок и пробормотала:

– Из жести они, что ли, эти ножи? Может, это вообще муляжи? Впрочем, ее же не расчленили, а всего лишь горло перерезали, а для этого много не надо…

– Какие страсти ты говоришь! – ужаснулась Викуля. – Какая бы она ни была, эта манекенщица, а все-таки она человек, а не говядина!

– А ты как думала! – хмыкнула Мура. – Таковы суровые будни следственной работы.

Не успела она произнести свою сакраментальную сентенцию, как в дверь кто-то позвонил. Мура продолжила мясную экзекуцию, а Вика пошла открывать.

На пороге стоял тот самый невышедший росточком следователь, который накануне расспрашивал ее за кулисами.

Глава 8.
ПЫШКА, БЕЛКА И ЧЕРЕПАХА

Рогов проснулся рано – в шесть часов, повалялся минут десять и встал. Конечно, придавить еще минут шестьдесят он вполне мог себе позволить, но с такой заботой, какая свалилась на него перед самым, так сказать, уик-эндом, особенно не вылежишься. Скучно перекусил бутербродом с «Докторской» колбасой и чашкой сильно отдающего одеколоном жасминового чая еще из запасов, сделанных женой.

Побрился, разглядывая в зеркало свою унылую физиономию, и, одевшись в стиле, каковой модельеры застойных времен называли молодежным – то бишь в джинсы и ветровку, – отправился туда, где до вчерашнего дня проживала красавица Лика Столетова, ныне пребывающая в морге судебно-медицинской экспертизы.

Как выяснилось еще вчера, сама она была родом из Озерска, где, судя по рассказам ее коллег-манекенщиц, еще коптила белый свет ее выжившая из ума престарелая бабка. В Москве же Лика снимала однокомнатную квартиру в одном из спальных районов. Квартира эта принадлежала то ли ее подружке, то ли знакомой, удачно выскочившей замуж за итальянца и уже года три не казавшей носа в родном городе.

Накануне Рогов уже осматривал квартиру с участковым и понятыми, но ничего заслуживающего внимания не приметил. Обычная светелка одинокой девушки – много косметики, новомодных тряпок, бижутерии и бестолковых безделушек типа плюшевых медвежат и расписных шкатулочек. Да, еще на стене, возле кровати, маленький колокольчик на шнурке. Кругом порядок и никаких намеков на недавнее присутствие постороннего. Сегодня Рогов решил осмотреться повнимательнее, для того он накануне и захватил с собой ключ от квартиры.

До нужной улицы пришлось добираться на метро с двумя пересадками, а такой способ передвижения он очень не любил не столько по причине вечной толчеи, сколько из-за уже упоминавшихся книжных лотков в переходах, с которых продавались романы этой, этой…

Поднявшись на лифте на шестой этаж типовой двадцатидвухэтажной башни, Рогов открыл ключом нужную дверь и перешагнул порог квартиры, в которой, казалось, повисла тягучая тишина. А ведь еще вчера утром здесь кипела жизнь, красивая молодая женщина прихорашивалась у зеркала, собираясь выйти из дому, и не подозревала, что назад ей уже не вернуться. Или подозревала? Если верить собранной накануне информации, то первый вариант предпочтительнее второго, а там поди угадай.

Рогов еще раз поочередно открыл многочисленные коробочки и шкатулочки, полные дешевых побрякушек. Ну, не совсем побрякушек, были там два перстенечка, золотые, но довольно простенькие, сразу видно, не фамильные драгоценности, серебряные цепочки и брошь с камеей, но Рогов за свою не слишком продолжительную следственную практику видел вещички и покруче. Потом взялся за объемистый альбом для фотографий, где были сплошь недавние снимки, сделанные «Полароидом», а на них – какие-то вечеринки, пикники, причем в большинстве своем с присутствием модных див, которых он уже имел удовольствие лицезреть вчера вечером, а с некоторыми даже и пообщаться. Кстати же, несмотря на совместное (судя по снимкам) времяпрепровождение, они знали о покойнице не так уж много. То ли она была достаточно скрытной особой, то ли жизнь ее и впрямь не изобиловала событиями. Хотя при такой-то внешности… А впрочем, не зря говорят, что внешность бывает обманчива. Рогов, например, в свою студенческую бытность знавал одну деваху, ничего особенного: бородавка на верхней губе, ноги – говяжьи бульонки, так за ней мужики носились табунами!

Рогов сел в кресло, положил альбом с фотографиями на колени и начал рассматривать снимки с педантичностью злой свекрови, выискивающей в невестке скрытые изъяны и пороки. Ничего не скажешь, усопшая была весьма фотогеничной, и по части изъянов никто бы здесь особенно не поживился. А вот тут она была особенно хороша: в бирюзовом платье, с волосами, уложенными вокруг головы короной – а-ля пятидесятые… Между прочим, что это такое симпатичное у нее на шее? Такого колье Рогов не встречал ни в одной из ее шкатулок.

Отложив альбом в сторону, он снова принялся ревизовать имущество убитой. Обшарил ящики туалетного столика, проверил все карманы – а гардероб у покойницы был обширный, даже под кровать заглянул – ничего подобного. Снова взял в руки альбом, присмотрелся к снимку, по которому, к сожалению, трудно было определить ценность этого колье. Рогов задумался: выходит, есть одна пропажа? А вдруг она взяла его у кого-нибудь на время или давным-давно продала? Нужно будет поинтересоваться у ее подружек и бабки, если, конечно, она в состоянии отвечать на вопросы, потому что, судя по тому, как ее описали, проблема с этим не исключена.

Еще раз осмотревшись напоследок, Рогов взял снимок, где Лика Столетова была запечатлена с исчезнувшим колье, сунул его в нагрудный карман ветровки, а потом решил, что стоит прихватить заодно и весь альбом. Положил его в один из пакетов, висевших на крючке в прихожей – аккуратная была девица, – и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь и тщательно проверив надежность замков. Уже во дворе он, задрав голову, посмотрел на окна оставленной квартиры, словно ожидал, что ему кто-нибудь помашет вслед.

– Куда теперь? – спросил он сам себя. – Опять по длинноножкам? – Рогов имел в виду манекенщиц. И сам же себе ответил:

– А не проведать ли мне Пышечку? Она, поди, уже успокоилась и вполне может вспомнить что-нибудь такое, что вчера запамятовала с расстройства.

На том и порешил. Правда, поначалу хотел позвонить ей по телефону, дабы уведомить о визите, но потом взглянул на часы, которые показывали начало одиннадцатого утра, и решил, что вполне может позволить себе небольшой сюрприз.

* * *

Пышечка распахнула перед ним дверь и, что не ускользнуло от бдительного взгляда сыщика, жутко растерялась. До такой степени, что, хотя и открыла рот, не смогла выдавить из себя ни единого звука.

Зато откуда-то из глубины квартиры донеслось:

– Кто там пришел?

– Извините за столь ранний визит, – переминаясь с ноги на ногу, пробормотал Рогов, намеренно изображая из себя этакого простака и увальня, – был тут неподалеку и решил к вам заглянуть… Думаю, может, вы еще что-нибудь вспомнили относительно вчерашнего…

Хозяйка по-прежнему оставалась в состоянии безмолвного изваяния, в то время как загадочный невидимка повторил свой вопрос, но уже с большей экспрессией:

– Да кто там, черт возьми? Чего ты молчишь?

Так как ответа и на этот раз не последовало, тут же послышались шаркающие шаги, и в прихожей возникла высокая худощавая девица в сопровождении черепахи довольно крупных размеров. В руке девицы был нож. Между прочим, окровавленный. Да и вид у нее был какой-то бандитский. Где-то он ее уже встречал. Ах да, Рогов мысленно шлепнул себя по лбу. Она тоже была вчера на месте убийства манекенщицы. Значит, тоже свидетельница. Тем лучше. Девица тоже его узнала.

– А-а, товарищ следователь, – радостно сказала она, словно только его здесь и не хватало, – надо же, вы даже по выходным работаете. – Произнося это приветствие, она потихоньку отодвинула в сторону застывшую хозяйку, чтобы Рогову можно было пройти в дверь.

– У преступников тоже выходных не бывает, – усмехнулся Рогов и воспользовался для прохода коридором, образовавшимся между хозяйкой и приветливой девицей.

Девица продолжала его опекать:

– Сюда, сюда, в гостиную.

Он шагнул в указанном направлении и оказался в просторной светлой комнате с явными признаками достатка, вид которой неожиданно портили в беспорядке валявшиеся на ковре мужская рубашка и скомканный галстук. Тут наконец пришла в себя хозяйка, которая кинулась на это безобразие, как курица, защищающая цыплят от коршуна.

– Ох, извините, извините, у нас тут небольшой беспорядок, – пробормотала она, сгребая в охапку разбросанную одежду, и пока она металась по комнате, соображая, куда ее засунуть, Рогов, между прочим, успел рассмотреть на манжете рубашки пятно цвета запекшейся крови. И на всякий случай чисто механически занес этот факт в свой условный поминальник. А вдруг да пригодится.

– Ничего страшного, – ответил Рогов дежурной фразой, – это вы меня простите за внезапное вторжение. – Он обернулся к высокой девице и поинтересовался:

– А вы, по-моему, вчера тоже были в ДК?

– Действительно, была, – спокойно согласилась она, – меня еще один из ваших товарищей взял на заметку и записал в свой блокнот. Меня зовут Мария Георгиевна Котова, – официально представилась она, – мы с Викой, то есть мы с Викторией, давние подруги. Ox, – только теперь она спохватилась и спрятала за спину нож, – мы тут занимались хозяйством…

– Понятно, – Рогов выжал из себя глуповатую улыбку и присовокупил к ней такой же вопрос:

– А вы что же, живете вместе?

– Да, – ляпнула та, что отрекомендовалась Марией Георгиевной, – то есть временно, я временно перебралась к Виктории по личным причинам… А вообще у нее муж есть, Кирилл, но он сейчас ушел, у него срочное дело.

Глаза у этой Марии Георгиевны были удивительные – круглые и слегка вытянутые вверх крупными карими каплями, отчего ее необычно подвижное и не правильное лицо приобретало сходство с беличьей мордочкой. Так вот, пока она частила, объясняя родственные связи своей онемевшей подружки, эти самые ее беличьи глазки выделывали такое, какого Рогов еще ни разу в жизни не наблюдал, – просто эквилибристика, да и только. Грешно было бы не оглянуться и не посмотреть на ту, которой предназначались тайные знаки. Рогов проделал эту несложную операцию и увидел хозяйку квартиры, бледную и чуть ли не в полуобморочном состоянии.

– Что с вами? Вам плохо? – забеспокоился он.

– Минутку, минутку, – опять встряла деятельная Белка, – у Вики низкое кровяное давление, чашечка кофе – и все будет в порядке.

– Может, мне уйти? – встрепенулся Рогов.

– Ничего страшного, – заверила его Мария и, приобняв подругу за плечи, подтолкнула к двери. Потом обернулась и добавила:

– Подождите самую малость…

Ждать и впрямь пришлось недолго, и пока Рогов томился в гостиной на диване, откуда-то из глубины квартиры, очевидно, из кухни, доносилось тихое равномерное жужжание. Сыщик не сомневался, что это худощавая обрабатывала Пышечку, и с трудом подавлял в себе соблазн подойти поближе и подслушать. И ровно в тот момент, когда упомянутый соблазн принял почти библейские масштабы, подружки снова материализовались в гостиной. Хозяйка, с удовлетворением отметил про себя Рогов, заметно порозовела, что не могло не вдохновить его.

– Все в порядке? – осведомился он.

– Да, спасибо, – вымученно улыбнулась Виктория и устроилась на краешке кресла с такой робостью, словно это она нагрянула в чужую квартиру без приглашения.

– У меня к вам несколько вопросов. Мы можем поговорить наедине?

Рогов посмотрел на хозяйку, а она на свою подружку, которая тут же ринулась в бой:

– Разве я вам помешаю? Я ведь тоже свидетельница, а Вика, она так волнуется…

– А вот чтобы волнений было меньше, вы бы приготовили нам по чашечке кофе… – обезоружил ее Рогов.

– Ох, простите, как это я забыла, – извинилась верная подруга, но признаков раскаяния на ее беличьем лице не появилось. После чего она улетучилась из комнаты, как облако нервно-паралитического газа.

Оставшись наедине с главной свидетельницей, Рогов задал ей те же самые вопросы, что и вчера, и получил в точности те же ответы. Ничего нового она не вспомнила. Зато в поведении ее было в два раза больше нервозности и напряжения. Она старательно отводила глаза в сторону, голос ее заметно дрожал, а руки лихорадочно теребили край юбки. Что-то здесь нечисто, но что? И не только с Викторией, но и с ее подружкой. Странные они обе, и вид у них в первую минуту был такой, словно он застал их за чем-нибудь по меньшей мере предосудительным. Эти современные дамочки, от коих чего угодно можно ожидать!

Может, они по этому делу? Он дал волю своей фантазии и живо представил себе сцену: муж возвращается с работы и застает жену с… Пожалуй, такое будет посильнее традиционного варианта, любовно воспетого в устном народном творчестве. Или… Фантазия получила подпитку извне в виде воспоминаний о мужской рубашке с подозрительными пятнами и окровавленном ноже в руке приветливой Белки. А что, если эти вампирки прикончили мешающего им муженька и запихнули его бренные останки в холодильник? Чтобы не мешал. Рогова даже пот прошиб. До сих пор ничего похожего в его практике, слава богу, еще не случалось, но в нынешних условиях исключать подобные варианты не следует.

Подружка хозяйки притащилась с подносом, на котором стояли три чашечки кофе. Судя по тому, как она его держала, угождать было не ее призванием. Все взяли по чашечке и стали чинно и степенно попивать, как старые добрые знакомые. О погоде Рогову говорить не хотелось, а потому он полюбопытствовал у Марии Котовой:

– Ну а вы, уважаемая Мария Георгиевна, где вы находились в тот момент, когда ваша подруга нашла труп и закричала?

– За сценой, – спокойно и буднично ответила сухопарая Мария Георгиевна, отхлебывая кофе.

– За сценой? – Рогов чуть не подавился. – То есть за кулисами?

– Не за кулисами, а именно за сценой, – невозмутимо отпарировала она, – там сбоку есть маленькая дверь, я в нее прошла и оказалась в небольшом коридоре. Ну, вы там, наверное, были и видели… Всякие подсобные помещения…

– А можно узнать, почему вы туда пошли? Она пожала плечами:

– Да просто так, движимая неуемной любознательностью.

«Очень интересная парочка, одна от нечего делать суется за кулисы, другая и вовсе путешествует по подсобкам», – подумал Рогов, а вслух сказал:

– И что же, ваша неуемная любознательность была удовлетворена? Вы там что-нибудь видели?

– Да ничего ровным счетом, там не было ни души. Доносились только голоса женские, смеялись, переговаривались. Наверное, манекенщицы. Я прошла до конца коридора, вернулась обратно и в этот момент услышала крик Вики.

– И что вы сделали?

– Сразу же бросилась назад, в зал, разумеется, через сцену. А дальше… Сбежался народ, все обступили убитую манекенщицу… тоже мне – нашли зрелище. А вскорости и вы приехали.

– Гм-гм! – Рогов допил кофе, заглянул в чашку и увидел на дне мокрую горку нерастворившегося сахара. – Извините меня за бестактность, а вы случайно не были знакомы с покойной?

– Вы бы уж сразу спрашивали, не убивали ли мы ее, – заносчиво отозвалась Белка. – Так вот, мы ее не убивали.

– Я спрашивал, знали ли вы ее?

– Нет.

– А вы? – Рогов взглянул на бледную хозяйку.

– Я? О нет, нет…

– А почему вы пошли на этот показ? Насколько мне известно, модельер-то не из знаменитых.

– Потому и пошли, раз он не из знаменитых, – ответила Мария Котова. – Что ждать от знаменитых, заранее известно, всегда хочется чего-нибудь новенького.

– Понятно, – кивнул Рогов и поинтересовался между прочим:

– А вы чем сами-то занимаетесь, Мария Георгиевна?

– Я? – сделала она ударение и ответила, как показалось Рогову, с вызовом:

– Я беллетристка!

«Что бы это могло быть такое, беллетристка? – подумал Рогов и решил:

– Наверняка что-нибудь неприличное».

Он уже собрался было задать следующий вопрос, да не вышло. Появилась неожиданная помеха, а именно – долговязый мужик в очках, который вошел в гостиную, сделал удивленную физиономию и недовольно обронил:

– Здрасьте.

– Это мой муж, – отрекомендовала пришедшего Виктория. – А это следователь по тому делу…

Муж был жив. Уже хорошо.