Текст книги "Утро бабочки"

Автор книги: Елена Минькина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Игорь, это ты? Да, это Марина. Слушай, с Димой случилось несчастье, пожалуйста, приезжай скорей. Когда? Да, да я жду.

Так, он будет минут через пятнадцать, он работает здесь рядом, это хорошо. Она начала рыться в шкафу. Наверняка здесь есть Светкина одежда. Наконец она нашла ее старые джинсы.

– Она в них ездила на природу с Димочкой, – догадалась Маринка. А потом она переодевалась и шла домой в своем обычном платье, как будто нигде не была. Джинсы пришлось отрезать, немного длинноваты, а так они были ей как раз. Там же она обнаружила и ее кофточку. Вот лифчика в шкафу не было. Маринка стеснялась ходить без лифчика, но ничего не поделаешь, не зашивать же свой сейчас. Она посмотрела на себя в зеркало, ее изображение ей понравилось. А глаза ее были натурально заплаканы в соответствии со сложившейся ситуацией. Свои старые вещи и остатки фотографий и пленки она сложила в пакет и выбросила все в мусоропровод. Вдруг, врачи заставят вызвать милицию, ведь молодой совсем умер. Только она все сделала, как в прихожей раздался звонок. Ну, вот и Игорек, вовремя пришел.

– Проходи. Понимаешь, мы с Димочкой занимались любовью…

– Что, без меня? Он же мне обещал, гад…

– Да, подожди ты. Понимаешь, он на мне умер.

– Ты что! Правда!?

– Вот иди, взгляни, наверно сердце от страсти не выдержало. Ты помоги мне.

– Что же я могу сделать?

– Будешь свидетелем. Мы были здесь трое, разговаривали, а потом ему стало плохо, и он упал. Мы вызвали «скорую», и все. Ты же знаешь, у меня муж, если он узнает, что я с ним трахалась, что мне будет?

Быть солидарным Игорек умел.

– Ну, ты даешь, Старуха, ухандокала мужика.

– Хватит рассуждать, лучше давай его приоденем и слегка помоем, видишь, он весь в сперме.

Вид спермы подействовал на Игорька как красная тряпка на быка.

– Может, ты и мне дашь? Забыть не могу тебя.

Он схватил ее за бедра и прижал к себе.

– Смотри, у меня уже стоит.

Она спокойно посмотрела на него.

– Игорь, ты, что при покойнике? Тем более, чем больше мы будем тянуть со «скорой», тем подозрительнее это будет выглядеть.

– Хорошо, но дай слово, что ты трахнешься со мной потом, если я помогу тебе.

– Господи, еще и этого дурачка убивать? – подумала Маринка.

– Игорек, давай быстрей, работай, что ты торгуешься. У меня с Димкой любовь была, я с ним после того случая встречаюсь, понимаешь, не могу я без любви. Может, я когда-нибудь и полюблю тебя, не отчаивайся.

– Вот, сволочь. А мне, другу, ничего не рассказывал. Туда ему и дорога.

– Послушай, Игорек, ты помой его, а я немного над ним поработаю, нам надо, чтобы смерть наступила только что, а то уже два часа прошло, это подозрительно. А лучше будет, если он немного еще побудет живым.

Маринка знала, как это сделать. Игорь в испуге смотрел на нее.

– Ты не бойся, он не придет в сознание, он будет без сознания, но совсем вернуть к жизни я его не могу.

Маринка лгала, она могла сделать это, но если она сейчас вернет его к жизни, где гарантия того, что у него не осталось нигде копии и что он не расскажет все Игорю. Так рисковать она не могла. Да, к тому же она знала, что полноценным человеком он не будет, уже ушла из тела душа, осталась только сущность, он может прожить еще месяц, но в страшных мучениях. Он может стать убийцей-маньяком или еще кем-то, но человеком он уже не будет, поэтому она вдохнула в него только немного жизни. Он застонал, но глаза не открыл. Игорек был в ужасе:

– Ну, ты, старуха, даешь! Колдунья, что ли? Может, это ты его грохнула?

– Ты что, глупый? Если бы я его убила, врачи сразу бы догадались.

Игорь обтер Димочку сырой тряпкой, одел его в костюм. Маринка объясняла Игорю свой план:

– Знаешь, я подумала будет лучше, если «скорая» застанет его в живых, пусть спасают. Он умрет сегодня к вечеру.

Маринка вызвала «скорую». Она приехали быстро.

Пожилой доктор подключил к Димочке какой-то аппарат и определил:

– Обширный инфаркт. Вы кто, жена его?

– Нет, я его хорошая знакомая, мы с другом зашли навестить его, а ему стало плохо. Он выпивал, вчера тоже пьяный был. Вот уговаривали его бросить, он давно на сердце жаловался, – врала Маринка совершенно правдоподобно.

– Боюсь, барышня, мы вашему другу ничем не поможем. Вряд ли мы его до больницы довезем. Готовьтесь, милочка, крепитесь. Такова наша жизнь. Люди уходят молодыми, крепкими. А какая старушка и не знаешь, зачем она вообще жива, та может проскрипеть до ста лет. Отчего так? – только Богу ведомо.

Он еще повздыхал и вызвал водителя. Вдвоем с Игорьком погрузили они Димочку на носилки и отнесли в «скорую».

– Я поеду с вами.

– Это похвально, проводите друга в его последнее путешествие. А вы, молодой человек, известите родственников.

38

Маринку больше не мучила совесть, все, хватит. Она это сделала для своих детей. Что бы было, если бы эта пленка попала в руки Сережи? Ответ она знала. С ней не случилось бы ничего, она не зависит от Сережи, но она не могла забыть счастливые глаза Настены, когда у них начался новый период жизни. Она также помнила несчастные, страдающие глаза дочерей, когда Сережа гулял и они ругались. Она еще не забыла, как дети стремились уйти на улицу, лишь бы не общаться с ними. Сейчас все изменилось. Что значит ее душа, когда всю ее без остатка она, без грамма сожаления, могла отдать за своих девочек. Вот тогда, когда она приняла решение уйти из жизни, ради спасения своей души, лишь бы не применять колдовство, вот тогда она и предавала их, а теперь все – она сделала правильный выбор. Конечно, она не Бог, чтобы наказывать этого негодяя, она не давала ему жизнь, она не вправе ее отнимать. Но это случилось, и она приняла решение – за свои действия она сама и ответит.

«Скорая» плавно подъехала к больнице. Маринка заранее узнала, что эта та самая больница, в которой лежит Светка. Она должна ее навестить.

Маринка шла по длинным коридорам больницы и ничего не замечала вокруг. Ее мысли были далеко, она представляла себе шабаш. Интересно, придется ли ей встречаться с Сатаной, после того, что она сделала? Нужно все узнать от Селены, уж она в курсе. Вот она бывшая ведьма, уже давно ничем таким не занимается, двоих детей родила. А раньше, наверняка, делала злодейства. Теперь живет счастливо с мужем.

И вдруг ее взгляд наткнулся на мальчика, лежащего на каталке прямо в коридоре. Он неотрывно смотрел на нее ярко-васильковыми глазами. Маринку как током ударило, она остановилась. Сколько же ему лет? Нет, он не такой уж мальчик, ему лет двадцать, но все равно он годился ей в сыновья, поэтому по-другому она не могла воспринимать его. Над его головой она увидела страшное проклятие, ему осталось жить самое большое месяц. Маринка определила: сделали на смерть. Значит, теперь она видит это. Раньше такого с ней не было. Все, сила заработала в ней со всей мощью. Она поняла, что без труда снимет это проклятие. Но вот на кого? Такое колдовство снять можно, но если это сделать здесь, то придется передать его другому человеку. Она стала озираться вокруг. Кому? Нет, так она не сможет. И тут ее осенило: Димочка! Пусть послужит добру в конце жизни. Она сделала шаг к парню, взяла его за руку и стала творить заклинания. Только бы никто не прервал их! Ей нужно полчаса. Паренек не задавал ни одного вопроса. Маринка уже не замечала ничего вокруг, кроме этих васильковых глаз. С ней происходили странные вещи: в ушах загремели странные звуки, они неприятно действовали на ее мозг, но она знала – так надо. Теплые волны незнакомой до этого момента энергии разлились по ее телу, плавно перетекая в тело парня. Она видела, как черное пятно над его головой стало бледнеть. Васильковые глаза превращались в Димочкины – карие. Перед ней лежал не парень, а Димочка. Проклятие или порча заполняла все Димочкино существо. Она снова и снова посылала поток очищающей энергии в тело парня, губы шептали заклинания, она их знала! Осталось еще чуть-чуть. Кто-то мягко тронул ее за плечо. Но Маринка продолжала, не обращая внимания, надо закончить, иначе он всю жизнь будет болеть. Пятно стало почти прозрачным, белело на глазах и, наконец, растаяло. Парень закрыл глаза. Так, очень хорошо, сейчас он будет спать, он будет спать очень долго, а проснется здоровым. Его лицо порозовело, оно уже не было таким мертвенно-бледным.

Она, наконец, пришла в себя и увидела рядом с собой женщину, которая и пыталась вступить с ней в контакт:

– Оставьте в покое моего сына, что вы с ним делаете!?

Маринка недоуменно посмотрела на нее. Обряд отнял у нее очень много сил, она чувствовала себя опустошенной. «Очень сильное колдовство», – подумала она. А вслух сказала:

– С вашим мальчиком все будет в порядке, теперь он поправится, только не будите его. Он может проспать целые сутки.

Эти слова произвели на женщину впечатление разорвавшейся бомбы.

– Кто вы!? Вы врач!? Мне только что сказали, что он умрет, врачи бессильны, мне профессор сказал. Мы заплатили кучу денег, но врачи не могут ничего сделать. Зачем вы говорите такие слова матери!? Разве можно с этим шутить!? – женщина рыдала.

Не обращая внимания на ее слезы, Маринка спросила:

– Скажите, а кто мог желать вашему сыну смерти? У него есть враги?

– Враги? Откуда? Ему только девятнадцать, откуда у него враги, не жил еще. Вот опухоль у него нашли в голове и метастазы по всему телу, уже нельзя ничего сделать. Ему только что делали последнее обследование, оно окончательно подтвердило их диагноз, теперь надежды нет. Мальчик проживет месяц, самое большое. Он у меня единственный. У нас с мужем и деньги есть. За его жизнь мы заплатили бы любую сумму. Мы его специально в эту больницу положили, здесь очень хорошо ставят диагноз. Разве могут они ошибиться?

– Послушайте, может быть у него была любовь? Может быть, что-то с его девочкой?

– Любовь была, но это такая трагедия. Девочка из бедной семьи, родители – пьяницы, мы ее любили как свою. Бог не дал нам больше детей, она нам была как дочь. Она жила у нас, мы одели ее. Я не знаю, что случилось, но они поссорились. Больше мы ее не видели. Мне кажется, у Игорька появилась другая. Он нас еще не познакомил. Знаете, мне так жалко ту девочку.

– Вас как зовут?

– Зинаида Аркадьевна, можно просто Зина.

– Знаете, Зина, я думаю, что эта девочка сходила к колдунье и сделала порчу вашему мальчику на смерть, чтобы он никому больше не достался.

– А такое разве бывает?

– К сожалению, да. Ему повезло, я могу видеть такие вещи. Я шла мимо, и мне захотелось ему помочь, у него были такие синие глаза, в них было столько страдания. У меня в жизни был случай, когда я прошла мимо человека, который просил меня о помощи. Я не прошла мимо него, вызвала «скорую», но не дождалась ее и ушла, тогда я очень спешила, этот человек больше не появился, значит, он умер. Я много лет чувствовала себя виноватой. Теперь я пришла на помощь вашему мальчику и поняла, что я прощена, прощена тем человеком, понимаете? Я так рада, что помогла вашему сыну.

– Неужели все это правда? Я никогда не сталкивалась ни с чем таким. Я всегда думала, что все колдуны это шарлатаны, которые только и делают, что тянут деньги.

– В большинстве случаев так и есть, но колдуны бывают, и бывают очень опасными. Мне очень жаль ту девочку. Она плохо кончит. Грех ложится не только на колдуна, но и на того, кто к ним обратится. Она прокляла свою жизнь, это очень страшно. Вы не желайте ей зла, больше не думайте о ней. Она себя уже наказала.

– Вы знаете, я не могу до конца поверить вам, не могу и все. Вы хотите денег за работу?

– Нет, я не возьму денег, я и так богата, поймите, это нужно было для меня. Скажу честно, я делала это в первый раз, но уверяю вас, с ним теперь все будет хорошо. Впредь пусть он будет осторожен в общении. Та девочка от нищеты и отчаяния пошла на это. Я думаю, она его не любила никогда. Когда любишь, такое не сделаешь – скорей сама умрешь, чем навредишь любимому. Она больше любила деньги. Я вас уверяю, что к колдунье она пошла на ваши деньги, ей не хотелось, чтобы он вместе с вашими деньгами достался кому-нибудь еще. Ведь, наверняка, вы бы удочерили эту девочку?

– Да, мы с мужем так и собирались сделать, если Игорек умрет, она ведь стала нам родной за два года.

– Ну, вот видите, расчет точный, она знала, на что шла. А о ваших страданиях она даже не подумала.

– Может быть, вы оставите мне ваш телефон, я расскажу вам, как у нас дела?

Маринка продиктовала ей номер своего сотового телефона, взглянула на часы, и ахнула. Уже три часа! Надо было спешить.

Но обряд отнял так много сил. Она отошла от матери мальчика и решила где-нибудь посидеть минут пять, чтобы собраться с силами. Навстречу ей по коридору шла женщина в белом халате. Маринка остолбенела, это «своя». Женщина тоже узнала в ней «свою». Она подошла к Маринке, взяла ее за руку и сказала:

– Ты сейчас сделала такое! Скажу откровенно, силища в тебе, у меня аж мурашки по телу от такой мощи. Пошли, тебе надо посидеть, отдохнуть. Скажи, а на кого ты свела?

– У меня приятель тут лежит, с обширным инфарктом, он безнадежен. Жалко мне стало мальчика.

– Да, понимаю, по-моему, ты здесь не работаешь, я тебя вижу впервые. Вот диванчик, давай сядем. Такие как ты – огромная редкость. Ты вообще, понимаешь, чем ты владеешь? Ты где силу получила?

– На родине своего папы, недалеко от южного Урала.

– Неужели? Там в древние времена, где-то между 1500 и 1200 годами до нашей эры, жил великий маг, обладающий огромной силой. Уж не от него ли ты ее получила?

– Нет, я получила ее от ведьмы Полины.

– Ты что, не понимаешь? Того мага звали Заратустра. Он мог передать свою силу кому угодно. Вот я, например, получила свою по наследству, у нас все потомственные колдуны. Заратустра боролся с черными магами. Говорят, он добрался до иранского царя Виштаспы и вступил в магическое соревнование с его многочисленными черными магами, сумел противостоять их чарам. Царь любил его, но ему завидовали, и поэтому подставили. Черные маги подкинули ему кошачьи головы, черепа, в общем, без чего не обходится никакое колдовство. Они сказали Виштаспу, что Заратустра околдовал его. Царь разозлился и бросил его в темницу на пожизненное заключение. Может быть, он там и умер бы, но у царя заболел любимый жеребец. Никто из его магов не мог вылечить его. А Заратустра взялся за это. А за плату потребовал изгнать черных магов, запретить черную магию и дать ему свободу. В то время жеребцами дорожили больше, чем детьми. Царь пошел на это. Заратустра вылечил жеребца, он был отпущен и исчез бесследно. Это знают люди. Но мы ведьмы знаем больше: он вернулся на Урал, где и умер, передав силу своему ученику Бурантарусу, с которого взял клятву, что тот передаст силу только белому магу. Дальше след передачи затерялся. Я знаю, что Заратустре удалось сделать так, что если сила будет передана черной ведьме или магу, то она, конечно, будет работать, но не в полную силу. То, что сделала ты сегодня, не смог бы сделать никто, кроме того, кто обладает силой Заратустра. Когда ты получила ее?

– В двенадцать лет.

Женщина удивилась:

– Ты что с тех пор ею не пользовалась?

– Нет. Я не хотела подписывать контракт с Сатаной.

– Понимаю. Значит, после посвящения ты больше не была на шабаше?

– Не была. Ведь я им не принадлежала.

– Ума не приложу, как Он отпустил тебя?

– Он предлагал мне стать Королевой, но я хотела другой жизни.

– Да, странная ты. Чтобы твоя сила заработала, ты должна была совершить что-то плохое.

– Да, – сказала тихо Маринка, – я убила человека, плохого человека.

– Крепилась столько лет и не выдержала?

– Да, ты права, но у меня не было выбора.

– Конечно, Ему сейчас нужны такие, как ты, Он что-то затевает. В твоем случае без Его участия не обошлось. Ты понимаешь, нам лучше не называть Его имя?

– Я тебя отлично понимаю. Я не хочу служить Ему, буду делать только хорошие дела.

– Но контракт? Ты должна отдать ему свою душу, ты не сможешь не служить ему!

Сейчас до нее, наконец, дошли слова этой женщины. Маринка заплакала:

– Мне страшно, что мне делать?

– У тебя есть дети?

– Да, две дочки.

– Отдай ему судьбу кого-то из них. Этим ты спасешь не только себя, но многих людей и самое главное, ты станешь свободна. Когда ты подпишешь контракт, ты вынуждена будешь работать только на зло, погубишь много людей. Твоя сила, даже если она будет работать вполовину, очень огромная, подумай об этом.

– А разве ты смогла бы отдать ему своего ребенка?

– Да, я смогла бы, я уже давно ведьма, участвовала в десяти шабашах, знаю такое, что тебе и не снилось. Я белая ведьма, зла стараюсь не делать. Но Он с меня ничего и не требует, сила у меня не та, понимаешь?

– А если я умру?

– Не сможешь. Если с собой кончать будешь, обязательно найдется тот, кто спасет. Чисто физически умереть тебе не удастся, пока силу не передашь. Если пожертвуешь ребенком, то спасешь сотни тысяч людей, и будешь бороться даже с Ним.

Воцарилось долгое молчание. Маринка была в ужасе от услышанного. Все было подстроено, а люди, которые это сделали, сами того не зная, были инструментом. А она думала, что смогла обхитрить самого дьявола. Наивная дурочка! Как умело Он подставил ее. Как легко отвратить человека от Бога. А она только начала поворачиваться к Богу лицом, только почувствовала настоящее счастье.

– Вот, возьми мой телефон, меня зовут Анжела. А тебя?

– Мария.

– Мария, наших в больнице много, но это так, мелочь, по сравнению с тобой. Ты кстати, можешь отключить особое зрение в любой момент. Проклятий вокруг столько, что ты просто не дойдешь туда, куда ты идешь.

Маринка попрощалась с новой знакомой, ее силы восстановились. По совету Анжелы она отключила свое новое зрение, и мир стал прежним.

39

После того, что произошло, ей не хотелось встречаться со Светкой, но придется. Вот, наконец, и ее палата. Но там Светки не было. Неужели не успела? Ее кровать свернута. Уже умерла? К ней тихонько подошла Мария Ильинична – медсестра.

– Пойдем, дочка, я же тебе говорила? Ей плохо, она в реанимации. Начался быстротечный сепсис. Она пока в сознании, но скоро все кончится. Я проведу тебя, врачей нет, только дежурный, он мой хороший знакомый, нас пропустит. А так туда никого не пускают.

Вся обида на Светку сразу же улетучилась. Они быстро прошли по длинному узкому коридору, и очутились в палате интенсивной терапии. Светка лежала на высокой койке, опутанная какими-то проводами.

– Кто здесь?

– К тебе Маринка пришла, доченька. Я вас оставлю одних, поговорите.

– Маринка, я должна сказать тебе, я тебя предала. Это я все придумала и с порошком, и со съемками. Я тебя и снимала. Порошок мне знакомая достала. Я его и Фимочке подсыпала, чтобы в кровать затащить. Человек при этом как пьяный, но все соображает, а также послушно выполняет все команды, а когда проспится – ничего не помнит. Прости меня, Маринка, если, конечно, сможешь.

– Света, ты погубила мою жизнь. Понимаешь, сегодня я убила Димочку. Я стала ведьмой, в общем, я всегда ею была, но никогда не применяла свою силу. Сегодня применила в первый раз, после того, как я получила ее в двенадцать лет. Я убила человека, убила подонка, но спасла мальчика от смерти. Значит, так надо было. Я была очень зла на тебя, но теперь понимаю, от чего все так произошло. Как я могу тебя винить? Свет, хватит об этом.

– Да, да, хватит. У меня ночью был человек, он мне сказал, что сегодня вечером я умру. Понимаешь, он мне дал время до вечера, поэтому я рада, что ты ко мне пришла. Марин, у меня старенькая мама, о ней надо заботиться. Я платила сиделке. Что теперь с ней будет? Вы все равно получите мои деньги, возьми под опеку мою маму, она не обременит тебя, она ничего не просит, но плати сиделке, ладно?

– Конечно, об этом ты не беспокойся.

– Марин, еще моя дочь… Не отдавай ее в детдом, ладно? Я умру, она скоро забудет меня, вы с Сережей будете ей родителями. Я не хочу, чтобы девочка росла в детдоме, оттуда нормальные люди не выходят.

– Свет, а где родители Миши?

– Это особая история. Ты, знаешь, они его прокляли, вот их проклятие и сработало. Они живут где-то на Севере, не знаю точно. Миша так боялся, что они его найдут, что даже фамилию мою взял. Его родители в секте. Он мне рассказывал, что там даже людей убивают: приносят их в жертву. Миша отринул их веру, его должны были убить, а он убежал. Его подобрала моя мама и к нам привела, а через два года мы поженились. Если Дашеньку им отдать, то они ее в жертву принесут, ведь она дочь иноверца или искалечат ей душу.

– Свет, неужели такое еще бывает?

– Еще как бывает. Он как-то на вокзале своего увидел из секты, так потом два дня из дому боялся выйти. Они страшные люди.

– Не понимаю, как эта дикость еще живет в России! Свет, ты за Дашеньку не беспокойся, она мне будет как родная, я ее не обижу. Я разговаривала с Сережей, он не против ее удочерить. Ей у нас хорошо будет.

– Ох, Маринка, как я хочу увидеть свою доченьку, прижать к себе мою кровинушку. Какая тяжелая у меня судьба! Я хотела умереть, но теперь, когда я поняла это, я так хочу жить. Как мне страшно. Я не верила ни в Бога, ни в черта, а все это есть. Я сделала столько подлостей в жизни! Скажи мне, зачем я жила?

– Перестань, Свет. Ты дала жизнь Дашеньке.

– И сделала ее сиротой. Маринка, ты расскажешь ей про меня что-нибудь хорошее, когда она вырастет и совсем забудет меня? Ну, хоть что-нибудь? Я ведь и матерью была никчемной. Но я не знала, как надо любить детей, меня никогда не любили.

– Света, меня тоже не любили, – сказала тихо Маринка. – Нельзя научить любить или не любить. Человек сам решает, какой он будет: добрый или злой, честный или нет. Этому никто нас не учит, этому мы учимся сами у жизни.

– Марин, ты ведьма, значит, ты можешь вылечить меня, я так хочу жить.

– Нет, Света, тут я бессильна, я не Бог. А знаешь, Бог тоже жизнь не отнимает, он ее всегда только дает. Не бойся, нет ни рая, ни ада. Тебе придется вновь прийти на эту землю, чтобы решить те задачи, которые ты не решила.

– Какие задачи, что я должна была решить?

– Надо было полюбить и признать Бога: стать честной, доброй. Все, что ты не решила, будет решать Дашенька.

– Это значит, у нее будет тяжелая судьба, как у меня?

– Нет, не обязательно. Просто задачи твои перед ней встанут, например, такие как прелюбодействие, ложь. Мы с Сережей постараемся, чтобы она поняла это как можно раньше. Скоро я отвезу ее в деревню к Машеньке, пусть привыкают жить вместе. Там баба Алла, она вложит в детскую головку правильные мысли. Я обещаю тебе, что мы с Сережей будем любить ее, как свою дочь. Ты мне веришь?

– Конечно, верю, я знаю тебя. Я всегда завидовала тому, как ты относишься к жизни. Помнишь, я так радовалась, что ты страдаешь? Мне хотелось, чтобы ты, такая святая – упала. Я ликовала, когда ты шла со мною к Димочке. Всю свою жизнь я завидовала тебе и ненавидела. Как ты можешь простить все это? Да еще взять Дашку к себе?

– Я просто научилась прощать. Не сразу, конечно, у меня это получилось, но все-таки я к этому пришла.

– Знаешь, я сейчас себя хорошо чувствую, только вот температура держится высокая, и устала я очень. Мне тяжело говорить с тобой, и я больше не вижу даже твой силуэт. Но может быть, это все пройдет?

– Света, будем надеяться на лучшее. Я сейчас уйду. Мне надо Дашеньку из садика забрать, уже пять часов. Пока доеду, будет шесть. Знаешь, как дети расстраиваются, когда их последними забирают?

– Прощай, подруга, я чувствую, что мы больше не свидимся, не поминай меня лихом, прости за все, и спасибо – за маму, за Дашеньку. Сереже тоже спасибо передай.

Света устало закрыла оставшийся глаз, который все равно уже ничего не видел. Маринка тихонько вышла из палаты. В коридоре на диванчике сидел Фима. Он бросился к Маринке:

– Ну, что!? Как она!? Меня не пускают к ней.

– Она умирает, Фима.

– Как умирает!? Ведь все же было хорошо? Я вчера был у нее, она была очень веселой после встречи с тобой. Мы мечтали об операции. Что произошло?

– Не знаю. Говорят, начался сепсис. Отчего так бывает, никто не знает. Все думали, что дело пошло на поправку. Мне сказали, что к вечеру она умрет. Надо маме ее сообщить.

Фима расплакался. Он вдруг отчетливо понял, что надежды больше нет, он ни о чем не хочет думать, никуда не хочет идти, ничего не хочет делать. Маринка обняла его. Фима напоминал ей сейчас большого ребенка.

– Фим, держись слышишь? У нее никого нет, только ты и я с Сережей. Ты должен быть сильным. Так ты скажешь ее маме сам?

– Это бесполезно, ее мама ничего не помнит – болезнь у нее какая-то странная – Альцгеймера называется, она не узнает даже Светку.

– Ладно, Фим, пойду я, – сказала и бросилась бежать по коридору к выходу.