Текст книги "Проклятье Волчицы (СИ)"
Автор книги: Елена Вейла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
– Гермиона! – заорал Драко, что есть сил.
Он не мог поверить, что потеряет её.
Он не может потерять её, ведьму, которую полюбил всем сердцем. Которая была его воздухом, его светом, его миром!
Он будет последним идиотом, если так ничего и не сделает! Он не может позволить этому случиться снова! Снова потерять любимую женщину! Нет! Драко не мог больше кричать, он закрыл мокрое лицо руками и зажмурился. Он больше не мог чувствовать, его сердце рвалось в клочья с каждым её шагом вглубь тумана.
Гермиона останется здесь.
А он не сможет жить без неё…
Драко приложил пальцы к своему предплечью и невербальной магией сделал длинный порез. На камень под ним закапала кровь, заполняя светящиеся руны красным. Серые фигуры Хранителей резко остановились. Все трое медленно обернулись и раздался шепот, громкий, проникающий под кожу.
Угрожающий.
– Я ваша жертва! – проговорил Драко, выдыхая сомнения – страха не было, он знал, что делает то, что нужно. – Я останусь. Прощай, Гермиона! Ты не умрёшь сегодня.
Он не услышал, он увидел вопль её отчаяния в тумане, её руки, которые она тянула к нему.
И Гермиона Грейнджер исчезла, а он остался один в Лабиринте Времени.
***
Кто-то схватил её за плечо и закрыл тёплой мантией. Гермиона услышала голос Северуса.
– Идём, девочка… Пойдём отсюда, всё кончено…
– Нет, я не уйду, не уйду… – она царапала ногтями каменную стену, закрывающую вход в лабиринт. – Он остался там… Мой любимый… Мой охотник… Я буду ждать его, я пойду искать его… Я не смогу без него…
Она упала на колени и громко зарыдала, понимая, что скорее всего больше никогда не увидит Драко Малфоя.
Никогда.
Комментарий к 18. Ты не умрешь сегодня
Вот так закончилось путешествие наших героев по коридорам времени…
Надеюсь, вы не сильно будете бить автора тапками… Так случилось…
Нам осталось совсем немного до конца.
Спасибо большущее Насте Nanou за проверку! Целоваю!!!
========== 19. Двадцать лет на счастье ==========
Люциус Малфой раздражённо перелистывал книгу, сидя на балконе. Это был четвертый день его одиночества. И он откровенно скучал в своём огромном тихом замке без шума и смеха грязнокровки и деловитости сына.
Неблагодарный внучок примчался три дня назад утром, весь в колючках репейника и грязи.
– Дед, отец и Гермиона поехали в деревню вдвоём, а я умыться и в школу! – крикнул он, проходя мимо, голый и грязный после трансформации.
Люциус чуть не подавился кофе. Но вдаваться в подробности не стал. Поехали и поехали. Значит Драко внял голосу разума и решил не строить из себя капризную обиженную принцессу.
К его новой пассии, а теперь жене, если верить Снейпу, Люциус привык. Грейнджер ворвалась в тихую и даже где-то скучную жизнь семейства Малфой как огненный смерч и заставила забыть обо всем, что он думал о племени магглов и грязнокровок. Возможно, Грейнджер была исключением из правил, она являлась довольно сильной волшебницей и интересной собеседницей.
Хм, очень интересной… Эта дикая ведьма прекрасно разбавляла их тухлое мужское общество.
Люциус усмехнулся, вспомнив её изящные ступни и дерзкий смех.
Вечером третьего дня старший Малфой захандрил. Тишина замка заставляла его думать о прошлом и нервничать. И еда странным образом не хотела получаться вкусной. Он терпеть не мог готовить.
Что же делать? Идти к жене за советом?
Нет, надоело. Одни разговоры. Тем более, что их с Нарциссой, оказывается, подслушивала Беллатриса. А он хорошо помнил, как нахально эта беспринципная стерва стремилась залезть к нему в штаны, пока он был у Темного Лорда в фаворитах. Но стоило налажать, и она начала поливать Люциуса грязью и ставить палки в колеса.
Малфой ненавидел эту сумасшедшую суку.
А ведь эта стерва была сестрой его жены и свояченицы. Двух замечательных женщин.
Люциус вспомнил, что хотел узнать, как чувствует себя Андромеда после прошлой встречи со своими сестричками. Она убегала в таком растрепанном состоянии, что лорд не осмелился написать ей сразу. А ведь пока он отпаивал Меду успокоительным, она обещала, что откроет почту для переписки. Сжалилась над ним наконец-то…
Кстати, Андромеда, несмотря ни на что, выглядела шикарно в тот день. Аристократка до кончиков ногтей.
Люциус мечтательно вздохнул, вспоминая, как часто вздымалась её грудь, когда Андромеда плакала, закрывшись руками, и как он осторожно вытирал слезы с её красивого ухоженного лица. Чёртовы подштанники Салазара, он так возбудился, стоя совсем близко к этой недоступной женщине. Как мальчишка, право слово! Он даже приобнял её, вдыхая запах её дорогих духов.
Андромеда являлась средней сестрой в семействе Блэк, и, если быть честным, совсем молодым парнем он иногда заглядывался на эту гордую независимую девушку. В то время факт, что она сошлась с магглорожденным волшебником, выводил его из себя. Но он не был тем, кто убил Тонкса. Хотя ему невероятно этого хотелось.
Размышляя о своей юности, Люциус сел за стол в библиотеке и решил написать ей ещё одно письмо. Он надеялся, что Андромеда не забудет о своём обещании читать его послания. После всех вежливых словесных поклонов и вопросов о здоровье, Люциус написал, что он совсем один в замке, что его сердце не выносит одиночества, что он умирает от голода. Да, написанное выглядело, как жалоба, но он решил, что именно это и заставит Меду быть с ним помягче.
Странно, но она отреагировала так, словно Люциус сообщал ей о своей скорой смерти. Андромеда ворвалась в его дом именно в тот миг, когда он спокойно попивал вино на балконе.
В этот раз она распустила свои волнистые длинные волосы и была в темно-красном, цвета бордо, длинном платье. На прекрасном лице застыла тревога.
– Люциус! – воскликнула Меда, и он от неожиданности выронил бокал с белым вином на свои серые брюки.
Малфой подскочил с кресла, бросив книгу на стол, и магией быстро высушил некрасивое пятно на бедре.
– Здравствуй, Меда, ты… Э-ээ… Что случилось? – он приосанился и ждал ответа приподняв бровь.
Её глаза резко потемнели, и Андромеда возмущённо произнесла:
– Ты! Ты написал, что умираешь! А сам сидишь тут и пьёшь вино? Ты просто невозможен, Люциус Малфой! – она уже хотела развернуться чтобы уйти, но он остановил рассерженную аристократку, сухо кинув в её сторону:
– Так значит, вот что должно случится, чтобы ты пришла поговорить со мной?
Андромеда медленно скрестила руки на груди и хмыкнула:
– А что ты ожидал? Ты думал, я приду к тебе на чай и мы мило поболтаем о том, о сём и вспомним нашу чудесную молодость?
Аристократ недовольно поморщился и отвёл взгляд:
– Не надо, Меда, ты слишком зациклена на прошлом…
– Зациклена на прошлом? – выдохнула она ошеломленно, и в её глазах появились слезы.
Люциус нервно сжал кулаки, предчувствуя бурю.
– Я имею ввиду, всё давно закончилось, и ты могла уже простить мужа своей сестры за его ошибки, – пробормотал он.
Она с секунду смотрела на него, дрожа всем телом.
– Что ты сказал? Ошибки?
– Меда, ну будет тебе… Хватит… – он уже пожалел, что написал ей. – Давай просто поговорим… Прошло столько лет с тех пор и…
– Закрой свой поганый рот, изверг! – закричала женщина, не в силах уже сдерживать свои эмоции, словно она давно хотела их вылить на него. – Я никогда не прощу тебя! Никогда! Да как ты смеешь! Как смеешь ты жить! Ты, убийца! Монстр! Сволочь!
С каждым словом она подходила все ближе и на последнем выкрике ударила его в грудь пальцем.
– Мой муж! Моя дочь! Вот кто должен жить! Вот о ком я не забываю и дня! – она тыкала и тыкала ему в грудь, а он терпеливо ждал.
Малфой смотрел прямо на истерично орущую на него женщину и молчал.
Что он мог ей сказать? Слова ничего не изменят.
Андромеда потеряла любимых людей на прошлой войне, и Малфой все ещё виделся ей тем самым убийцей, Пожирателем Смерти. И хотя Люциус самолично не участвовал в убийствах её родных, он был на той, другой, враждебной стороне.
Тонкс плакала, обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах, крича громко, до рези в ушах. Андромеда готова была, наверное, его убить. Она схватила его за лацканы и, не видя отклика, воскликнула в сердцах:
– Что же ты молчишь? Что молчишь, негодяй?
Люциус положил ладони на её маленькие кисти и сжал их:
– Андромеда, ты во всём права.
– Нет, нет! Не надо хитрить, ты так не думаешь! Ты снова лжёшь, Малфой! – она всхлипнула и хотела ещё раз ударить его в грудь, но он не позволил.
Люциус зажал Меду в своих объятиях, не давая ей ни убежать, ни затеять драку.
– Отпусти, ненавижу! – рыдала женщина.
Он знал, иногда именно таких эмоциональных взрывов не хватает, чтобы выплеснуть накопившуюся злость и отчаянье.
Он начал говорить сам.
Малфой-старший не просил прощения, он рассказывал. Рассказывал, что происходило в этом доме, день за днём, какие пытки он испытал на своей шкуре, как переживал за сына, как был разбит и потерян в то время. Люциус и сам не понял, в какой момент слёзы потекли по его щекам.
– Ты потеряла мужа и дочь, и я, я тоже потерял очень важного, самого ценного для меня человека… мою любовь, мою дорогую жену. Только ты не виновата в том, что случилось, а я виноват! Я виноват во всем. Я узнал об этом в Азкабане и хотел покончить с собой. Я пытался несколько раз. Но меня возвращали. Зачем, я не знаю. Все, что было хорошего в моей жизни, это она. Без неё я потерял себя. Я был ничем. И мне некого в этом винить, кроме себя… Некого…
Он говорил, что виноват перед ней, перед своим сыном, но он никогда не скажет ему этого. Люциус всегда ощущал эти терзания, он испортил сыну жизнь, он был виноват в гибели жены, он… И только он…
Андромеда слушала, тихо рыдая и сминая ткань его пиджака в кулаках. Она плакала вместе с ним, обнимала его, и Люциус чувствовал, что ему нужно было раскрыться перед ней до конца.
И он рассказал всё, что его мучило и продолжало мучить долгие годы.
Когда он затих, Тонкс посмотрела на него снизу вверх долгим новым взглядом. Она никогда не задумывалась о том, что пережил он. Андромеда долгое время была полна своей слепой ненависти. Да она за человека его не считала и называла про себя чудовищем и негодяем. Но Люциус поразил её в самое сердце. Она слышала в его словах неподдельную грусть и отчаянье от потери жены. Горечь от разочарования своей жизнью. Его слёзы не могли быть наигранными, зачем ему это?
Меда тяжело вздохнула и тихо спросила:
– Люциус, скажи мне, если бы ты мог вернуться в прошлое, ты изменил бы хоть что-то?
Малфой понимал – она даёт ему шанс, спрашивает, потому что хочет верить, что он изменился. А он изменился. Что-то в нём давно сломалось. Ещё с тех самых пор, как умерла Нарцисса. С тех пор как его мир стал серым, как стены Азкабана.
Он качнул головой:
– Я бы изменил всё, Меда. Всё.
Она отодвинулась от него. В её глазах читалось сожаление и грусть.
– Спасибо тебе, – произнесла Андромеда тихо.
– За что?
– За любовь к моей сестре. Если ты мог так любить, значит ты оставался и остаёшься человеком, – она вытерла слёзы своим белым маленьким платком.
Люциус вздохнул, наблюдая за ней очарованным взглядом.
– Я… Не знаю, – он хмыкнул. – Я уже не тот. Иногда мне так тошно. Это чувство… Одиночество. Оно сжирает…
Андромеда согласно покачала головой.
– Я понимаю тебя, – она закусила губу, теребя платочек. – Я и сама… Тоже его ощущаю…
Они стояли молча, не смотря друг на друга. Повисла странная угнетающая тишина. Казалось, сейчас лопнет волшебная нить, связавшая их на мгновение, и Андромеда уйдёт. Люциус не хотел этого.
– Меда, я… Может быть, ты… – пробормотал он, впервые в жизни не зная, что и сказать.
– Налей мне твоего вина, – произнесла она. – Ты говорил, что делаешь его сам и оно у тебя потрясающее. Хочу попробовать… Опять, наверно, преувеличиваешь,– она усмехнулась.
Малфой оживился, выпрямился, поправил лацканы пиджака.
– Что? – воскликнул он, возвращаясь к своему самоуверенному виду лощеного аристократа. – Да я ещё и преуменьшил! Сейчас… Так, присаживайся сюда, подожди, вот… – он усадил её в кресло и сам налил вина в наколдованный хрустальный фужер. – А ну… Что скажешь?
– Подожди, я не распробовала.
– Аромат, почувствуй его.
– Мерлин, Люциус, я знаю, как правильно дегустировать вино!
Андромеда осталась в мэноре на эту ночь. Она ночевала в гостевой, но Малфой от радости чуть ли не танцевал. А когда она приготовила на завтрак яблочный штрудель, он почти признался ей в любви.
– Как же мне быть с тобой? – она пыталась уйти от него после обеда, но Люциус умолял остаться.
– Меда, я не выживу один. Сын куда-то пропал, и я уже переживаю. Прошла почти неделя. Останься до его прихода. Прошу.
И Андромеда осталась. Они просмотрели детские альбомы с колдографиями, которые уберегла Нарцисса, проговорили весь день и к вечеру, когда она уже хотела проститься с ним, двери в дом открылись, и вошёл Северус, а за ним Грейнджер. Они оба выглядели так, словно случилось что-то непоправимое.
– Люц. С Драко кое-что произошло… Он не вернулся, – отрывисто проговорил Северус, его бледное лицо было полно скорби.
Люциус непонимающе вздёрнул бровь:
– В смысле, не вернулся?
Почти такая же бледная, как Снейп, Гермиона бросилась к Малфою. По её щекам текли слёзы.
– Я знаю, он жив! Он жив! – произнесла она сорвавшимся дрожащим голосом. – Я чувствую это! Мне надо его достать оттуда! Люциус, пожалуйста, скажи Северусу, чтобы он позволил мне вернуться!
Сев перехватил её за руку, крепко сжимая, и покачал головой:
– Нет, девочка, его больше нет… Приди же в себя, Гермиона! Прими это! Если он остался там, то это навсегда, – Грейнджер всхлипнула и уткнулась в его широкую грудь, тихо воя от горя:
– Нет, нет, он жив! Он жив!
Люциус схватился за сердце. Его единственный сын…
– Нет… Он… Что случилось? – еле выговорил аристократ, резко постаревший на десяток лет.
Андромеда подхватила его, помогая сесть в кресло.
– Драко остался в Лабиринте Времени, – глухо ответил Северус.
Люциус замотал головой и закрыл лицо руками – он не был готов потерять своего ребёнка так рано…
***
Гермиона Грейнджер левитировала ящик с поспевшими помидорами, следя, чтобы ни один томат не свалился на землю. Конец августа был очень плодородным, и они вместе с Розой и Скорпиусом убирали урожай из теплицы.
С того самого дня прошло три месяца, но боль потери всё ещё не отпускала Гермиону.
Она всё так же с тоской смотрела в сторону гор, ожидая его возвращения, и не собиралась уходить из мэнора никуда, пока не дождётся. Драко был жив, Гермиона чувствовала это всем своим существом. Он не отвечал на её зов, но внутри что-то сжималось и требовало бежать к нему. Особенно по ночам.
Она звала его.
Драко… Драко… Драко…
Люциус и Северус перекрыли ей возможность бежать в ночь. Она злилась на них, но каждый вечер они запирали её в комнате на магический замок. Ведьма преображалась в дикого зверя и бесновалась там внутри. Её горестный зовущий вой разносился по Междулесью из ночи в ночь.
Северус повторял, что ей надо принять тот факт, что Драко больше нет. Люциус так и сделал, хотя перенес эту новость очень тяжело. Если бы не Андромеда, он бы скорее всего совсем увял и перестал двигаться. Но Тонкс осталась жить в замке, она морально поддерживала и его и Гермиону, помогала по хозяйству и разговаривала с ними обо всем на свете, стараясь отвлечь от грусти.
А Гермиона всё равно грустила. Она чувствовала – её любимый жив. Сердце Драко размеренно стучало где-то там, вдали от неё. Как же она хотела к нему, в его тёплые объятия. Целовать, прижиматься к его крепкому телу, готовить вместе с ним, смеяться и спорить. Быть с ним.
Мой охотник! Где же ты, почему не отвечаешь мне?
Она с тоской смотрела на горы.
– Гермиона, осторожно! – весёлый голос Скорпиуса отвлек её, и ведьма поняла, что рассыпала помидоры.
– Я стала такой рассеянной… – грустно улыбнулась она, мягко коснувшись своего живота, где спряталось волшебство, и вернула томаты обратно мановением волшебной палочки.
Драко. Драко. Драко…
Её сердце стучало именно в таком темпе. В ритме ожидания… Хоть всю жизнь она будет ждать его.
– Гермиона, – шепнул тихий голос, возвращая её в реальность.
– Да, я опять задумалась, – она улыбнулась и оглянулась на Скорпа, но того не было на месте.
– Гермиона. Я иду к тебе.
Это был не Скорпиус. Она ахнула и забыла обо всем. Помидоры упали на землю красными пятнами.
– Гермиона, – шептал до боли знакомый голос.
Это был он. Грейнджер не верила своим ушам. Драко Малфой возвращался домой?!
– Драко!!! – завопила она так отчаянно, что из дома выбежала Меда, а за ней и Люциус.
Скорпиус выглянул из дверей конюшни.
– Что случилось? – крикнула Андромеда, торопясь к задыхающейся Грейнджер.
Сердце было готово вырваться из груди. Гермиона всхлипнула и прошептала:
– Мой охотник! Мой муж идёт домой!
И они увидели его.
Драко выходил по тропе из леса. Он был того же возраста и в той же одежде, в которой они зашли в лабиринт, и был похож на воспоминание. Прекрасное, любимое, вызывающее в душе бури бешеных бабочек. Его волосы стали длиннее, доставая до плеч, а лицо украшали светлые усы и борода. Его можно было принять за видение, за мираж, но нет, это точно был Драко, живой и невредимый.
Малфой замер у ворот, глядя на них всех с восторгом и слезами в серых глазах. Он закусил губу, поравнявшись взглядом с Гермионой, и вдруг неуверенно и криво улыбнулся ей. И шепнул, очень тихо, но она расслышала:
– Привет, моя волчица…
Андромеда за спиной Гермионы громко воскликнула: «Мерлин, он вернулся! Какое счастье!», Люциус пробормотал: «Ущипни меня, Меда, кажется, я сплю!», а Скорпиус со всех ног бросился навстречу Малфою-среднему, несдержанно крича:
– Отец! Отец! – Драко, смеясь, подхватил его в объятия и при этом неотрывно следил за Гермионой.
Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и плакала. И это были слёзы облегчения.
Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо. Драко вернулся, и они больше никогда не расстанутся.
А когда его сильные руки сомкнулись на её талии и теплые родные губы принялись жадно целовать, шепча: «Как же я скучал! Как я скучал по тебе, любимая моя!», Гермиона точно знала, что так и будет.
***
Шесть месяцев спустя.
Из замка раздался крик, больше походивший на болезненный вопль или вой раненого волка.
Драко схватился за голову.
– Папа, всё будет хорошо, – сын крепко сжал его плечо.
– Да… Хорошо… – прерывисто выговорил Драко, похлопав сына по ладони. – Она кричит уже несколько часов… Я сойду с ума… Твоя мама рожала тебя так тихо…
– Ну это же Гермиона, – усмехнулся Люциус. – Нарцисса, кстати, с тобой промучилась часов двенадцать. Ты уже тогда свой характер показывал. И настолько громко орал, когда вылез на свет, что аж уши резало… – он поморщился, словно опять услышал его младенческий крик.
Драко шумно и раздражённо выдохнул:
– Да я просто предчувствовал, что ничего хорошего меня на этом свете не ждёт, и просился обратно.
Скорпиус хохотнул, а Люциус недовольно цыкнул. Кажется крики наконец стихли. Через минут десять нервозного ожидания во двор вышел уставший Северус Снейп. Драко подскочил с кованной скамьи, где Малфои сидели втроём, и рванул к крестному.
– Ну что, это случилось? Родила? – спросил он, нервно сжимая ладони в кулаки.
Тот вытер вспотевшее лицо платком и объявил:
– Драко, ты в очередной раз стал отцом!
– Ох, слава Мерлину! – воскликнул «молодой» отец и задал второй волнующий его вопрос. – Кто?
Северус обвёл всех странным взглядом и безразличным тоном проговорил:
– Мальчик…
– О, как же здорово! Поздравляю! – Скорпиус и его дед радостно заулыбались, а Северус вдруг продолжил:
– И девочка…
– Что, двойня?
– И ещё мальчик…
Все затихли, а Северус продолжил:
– И ещё две девочки…
Драко шокировано оглянулся на сына и отца, те стояли с такими же ошарашенными лицами.
– И… – начал Северус.
– Стой, остановись! – замахал руками Люциус. – Это уже пятеро! Хватит! Нет!
– … И молодая мама в порядке, дети тоже, – закончил Снейп и неожиданно фыркнул и громко расхохотался, глядя на ошалелые лица троих блондинов.
Всё напряжение от тяжёлых родов Гермионы, все его переживания за дорогого человека вылились в этот истерический смех, который он не мог уже сдерживать. Он был рад, что всё обошлось.
– Спасибо! – Драко первый пришёл в себя и заключил смеющегося, необыкновенно счастливого крестного в объятья. – Мне можно их увидеть?
– Да, иди, девочка и ваши малыши ждут тебя, – тот похлопал Драко по спине и быстрым движением вытер слёзы со щек.
– Пап, я с тобой! Чёрт, не верится, что у меня теперь три сестры и два брата! Ахаха!
Скорпиус и Драко поспешили в замок. А Люциус поморщился:
– Грейнджер совершила невероятное! У Малфоев никогда не рождалось так много детей! Это нонсенс! Волшебство, неподвластное логике!
– Какая логика, Люц! – Северус закатил глаза и махнул на него рукой. – Они занимались любовью в Лабиринте будучи совсем молодыми. Это и было тем самым волшебством! Хоть Драко ничего нам не рассказывает, я уверен, Хранители Времени отпустили его благодаря этим детям.
Люциус брезгливо зафыркал:
– Сев, ты знаешь, что я слышал эту историю сто раз! И не хочу переслушивать сто первый! Эта девчонка всё перевернула в замке, а её дети снесут его подчистую!
Северус усмехнулся:
– Ты их дед, придётся потерпеть. Тем более, что эта девчонка теперь Малфой.
Старший Малфой горестно застонал:
– О, нет! Построю-ка я себе лачугу в самой чаще леса, позову Меду и буду там наслаждаться тихой старостью. Так уж и быть, тебе я разрешу нас навещать.
– Да вот ещё, иди куда хочешь, а я за деда тут поживу, – Северус коварно ухмыльнулся.
– Ты? За деда? Да ты их поубиваешь! Ты же ненавидишь детей!
– Я им помог родиться, зачем мне их убивать?
Так, споря и подшучивая друг над другом, они направились к замку. В небе пели первые птицы, прилетавшие в Междулесье в марте, а с крыши капала капель и весна так и шептала о новой жизни.
***
– Гермиона, как ты? – Драко еле выговорил эти три слова, с трепетом в сердце разглядывая свою жену в белой ночной рубашке.
Весеннее солнце светило в окно, и тёплые лучи запутывались в её кудрявых волосах, рассыпавшихся по плечам. Гермиона была спокойной и невероятно красивой, а маленький, крохотный малыш с такими же тёмными кудряшками тихо посапывал у её груди. Её, теперь уже старшая дочь Роза вскочила с кровати и бросилась радостно обнимать Малфоя:
– Я вас поздравляю! Они такие милые!
Он тепло приобнял рыжую девушку, не выпуская из внимания свою прекрасную жену. Роза шмыгая носом тут же побежала обниматься со Скорпиусом, стоящим позади.
– Снейп сказал, что ты родила пятерых малышей… – проговорил Драко, делая осторожный шаг ближе.
– Что? – Гермиона устало рассмеялась.
Красивая, самая любимая женщина. Драко не мог ею налюбоваться. Ей так шло материнство, она словно лучилась нежностью и была похожа на маггловскую Мадонну с младенцем, которую он как-то увидел в детстве в итальянском музее.
– Знаешь, я рад… – продолжил он, осматривая её и малыша влюбленным взглядом.
Она покраснела и рассмеялась ещё громче. Малфой обожал её румянец.
– Нет, Драко, он пошутил. У нас тройня. У меня на руках наш мальчик, а там девчата. – Гермиона указала головой на колыбельку, у которой возилась тётя Андромеда.
Драко осторожно заглянул в кроватку за ажурный балдахин и увидел ещё двоих крошек, невероятно светловолосых. Одна была с такими же кудряшками, как и у малыша в руках его жены, а другая с прямыми волосиками, похожая на пушистый одуванчик. Она открыла большие глазёнки, и они оказались карими. Кучерявая малышка смотрела на новый мир такими же серыми глазами, как у Драко и Люциуса.
Малфой не отрываясь разглядывал их.
– Драко, иди ко мне… – протянула руку Гермиона. – Ты ещё успеешь на них наглядеться!
– Да, моя любовь… – он вытер выступившие слёзы. – Я просто не могу поверить, что эти малюсенькие красотки мои… Наши… Что у меня теперь есть ещё трое крошек…
– Драко…
Он обернулся к своей дорогой жене и постарался улыбнуться, хотя ему впервые в жизни хотелось бессовестно громко разрыдаться от счастья.
– Мой дорогой, ты… – Гермиона заметила его слёзы, и её глаза тоже заблестели. – Иди ко мне, иди к нам!
Он быстро оказался рядом, сел подле её кровати на колени и уткнулся носом в женскую грудь около малюсеньких розовых пяточек младенца. Драко осторожно поцеловал ножки своего малыша и обнял Гермиону. Он поцеловал её шею, губы, щеки и тонкую ладонь, где сверкало тоненькое старинное колечко из платины, которое он надел на её пальчик полгода назад. Драко безостановочно шептал, как счастлив, как сильно любит её и малышей.
– Сам Драко Малфой стоит передо мной на коленях, – хихикнула ведьма тихонько, вытирая свои слёзы.
Он поднял взгляд и улыбнулся ей.
– Только перед тобой, дорогая. – шепнул Драко ей на ухо. – Я твой… Люблю тебя больше жизни…
– Я знаю, любимый, знаю… Я тоже… Я твоя Волчица… – она погладила его влажную от слёз щеку.
– А я твой Охотник… – шептал Драко.
– И ты смог приручить меня.
– А ты меня.
Они рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Эти слова значили многое для них. Они звучали музыкой для их душ, являясь тайным паролем к сердцу. Они напоминали о времени, когда Гермиона была проклятой волчицей и у них всё только начиналось. Теперь всё было по-другому – её проклятье спало. Она оставалась оборотнем, но была не опасна, благодаря зельям Снейпа. Гермиона была просто женщиной, ведьмой, самой любимой и необходимой Драко, как воздух.
И он ни разу не пожалел, что согласился на условие Хранителей и вернулся к ней.
В комнату, шумно споря, вошли Северус и Люциус. Андромеда и старшие дети стояли у кроватки с малышками, делая вид, что их нет, чтобы не мешать разговору «молодых» родителей.
– О, так значит у вас две девчонки и мальчишка! – Старший Малфой быстро сообразил, что Снейп пошутил над ними, и укоряюще покачал головой. – Сев, вот совсем не смешная шутка была. Ты сегодня мог потерять своего лучшего друга! – он схватился за сердце, изображая приступ.
– Лучшего друга? – недоверчиво хмыкнул Северус.
– Ах, вот в чем дёло! – Люциус сердито нахмурился. – Ты этого и добивался, старый интриган и лжец! Ладно, ну тебя! – он заглянул за балдахин, и на его лице заиграла удовлетворённая улыбка. – Неплохо, блондинки. Милые карапузы! Как вы их назовете?
Гермиона наблюдала за Люциусом с большим вниманием и, заметив довольное выражение его лица, откликнулась не медля ни секунды:
– Кудрявую блондиночку назовём Нарциссой.
Люциус перевел изумленный взгляд на ведьму с малышом в руках, и вдруг слёзы появились в его глазах. Он не ожидал такого поворота.
– Нарцисса… – повторил он и слабо улыбнулся. – Спасибо… Спасибо, Гермиона…
Андромеда обняла его за пояс, прижимаясь щекой к его плечу:
– Сестра будет рада. – Тот благодарно покачал головой и поцеловал Меду в лоб.
– А вторую блондиночку, с карими глазками – Астория, – Гермиона погладила Драко по плечу.
Они не обсуждали это, потому что не хотели знать, кто у них родится, главное, чтобы здоровый. И для Драко это оказалось сюрпризом.
– Ты серьёзно? – уточнил он.
– Конечно. Астория была хорошим человеком, и её имя навевает только добрые ассоциации, – Гермиона уверенно качнула головой и улыбнулась Скорпиусу, который отвечал ей широкой светлой улыбкой, полной благодарности. Роза обняла его и что-то шепнула на ухо.
– А мальчик? – нетерпеливо вклинился глава старинного рода Малфоев.
– Можно я назову его Северус? – проговорила Гермиона. – Если бы не он, мы бы с Драко никогда не встретились и… Ничего бы не было. Не было бы всех нас в этой комнате.
Снейп что-то неразборчиво пробормотал у двери. Все переглянулись, потому что хорошо знали эту странную, иногда очень страшную, историю встречи Драко и Гермионы и знали, какую роль в ней сыграл Северус. Никто давно не имел ничего против него. Снейп скромно стоял у двери в своей чёрной одежде, а его лицо осветила редкая для него эмоция – приятное удивление.
– Спасибо, – проговорил он тихо, неверяще качая головой.
– Северус Люциус Малфой, – добавила Гермиона с хитрой полуулыбкой.
– О боги! Наши имена рядом! – недовольно отозвался Малфой-старший, но потом заулыбался. – Я буду называть этого мальчика Люц, даже не спорьте со мной!
– Нет уж, это Северус и точка! – возмутился крёстный. – Хватит мне Поттера, который рядом с моим именем поставил Альбуса! Это совсем не смешно! Гермиона, я не ожидал от тебя такого! И это за всё, что я сделал для вас, девочка?
Гермиона прищурилась и дёрнула бровью, но не ответила. А Драко заметил, что Снейп будто прислушался, закатил глаза и усмехнулся. Кажется тут пахло легилименцией.
– Так, спорщики! Вон отсюда! – Андромеда подхватила Снейпа и старшего Малфоя под руки и вытолкала их за дверь, выговаривая им в спины. – Люциус, иди готовь своё вино! У нас сегодня праздник! Семейство Малфой резко выросло наполовину! Это надо отметить! А молодым родителям и малышам нужен воздух и спокойствие!
Мужчины, ворча, исчезли в коридоре.
– Мамуля, я пойду к папе Гарри, сообщу о радостной новости! – Роза легко чмокнула Гермиону в щеку и потащила Скорпиуса к выходу. – Возможно, он захочет вас навестить, что ему передать?
– Пусть приходит, – отозвался Драко. – Через недельку?
Гермиона согласно кивнула.
– Да, через неделю. Я немножко приду в себя и буду рада встретиться с Гарри и Джинни.
– Папа, я с Розой! – предупредил Скорпиус. – Но если что, я всегда готов понянчиться с моими сестричками и братом!
Драко поднялся, чтобы пожать сыну руку, и напомнил:
– Нянек тут хватает, лучше учись хорошо. Закончи Академию Магии так, чтобы быть примером для младших. Это лучшее, что ты сделаешь для них.
Тот беспечно усмехнулся:
– Пап, я буду стараться, но ничего не обещаю! Пока, Гермиона, тётя Андромеда! – он помахал им рукой, а Драко покачал головой, глядя на своего сына со снисходительной еле заметной улыбкой.
– Я пойду проверю, что там делают наши друзья-спорщики, – Тонкс последовала за детьми.
Когда в комнате не осталось никого кроме малышей и Гермионы, Драко сел с ней рядом на кровать, обнял за плечо и наконец спокойно вздохнул.
– Что ты сказала Снейпу? – спросил он, наблюдая, как малыш у её груди просыпается и открывает большие глазки серебристо-серого цвета.
Гермиона поцеловала Драко в щеку:
– Я напомнила Северусу, что предупреждала, что отомщу ему за все его интриги, несмотря ни на что. Он мне не верил, говорил, что я только болтаю и ничего не делаю. Он всегда меня недооценивал, – она рассмеялась.
– О, да ты коварная женщина! – Драко прижался носом к её пышным волосам, от которых приятно пахло молоком и еле заметно – сладкими нарциссами.
Он наслаждался всем, что происходило сейчас, каждым движением, запахом, звуком, стараясь всё это запомнить, впитать в себя – тихое кряхтение малышей, нежную улыбкой Гермионы, её смех и ласковые ладони, поцелуи. Солнце из окна, блики лучей на стене. Всё было прекрасно.
