Текст книги "Мания расследования"

Автор книги: Елена Топильская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Кораблев, слушавший наш разговор, кивнул мне – мол, соглашайтесь на нейтральной территории, встретиться надо, и я согласилась. Естественно, в качестве места встречи прозвучала фешенебельная гостиница – излюбленная явка новейших аристократов, и Кораблев, свернув с пути истинного, что вел к районной прокуратуре, завернул в этот пятизвездочный отель.

Подъехав к месту встречи, Кораблев лихо припарковался и, выйдя из машины, открыл мне дверцу.

– Ты пойдешь? – спросила я.

– Зачем я вам? – пожал он плечами. – Без меня обойдетесь, меня не приглашали. Я тут подожду. Тут слишком дорогое место, а я не одет, – пококетничал он, но дело было, естественно, не в этом.

– Ну, как хочешь, – и я отправилась в дорогое место одна.

Сразу после швейцара меня уже встречали: двое молодых людей с квадратными лицами, но с приторными выражениями этих лиц поздоровались со мной и повели через холл к лестнице. На нижней ступеньке лестницы сидел Бородинский, завидев меня, он поднялся.

– Здравствуйте, Мария Сергеевна, – заулыбался он. – Пообедаем? Надо Вову помянуть как следует.

– А вы что, не помянули? – удивилась я.

– Да что ж я, с этим быдлом за стол сяду? Вот помяните мое слово, это Нагорный Вову расстрелял, падла. А я с ними поминать буду?!

– Но Нагорного-то на похоронах не было, – осторожно заметила я.

– Его не было, это точно, а кодла евоная была, в полном составе.

– Это ваши там, кстати, драку затеяли?

Барракуда хмыкнул.

– А не хрен им было лезть гроб нести. Ур-роды!

Во время этой светской беседы мы так и топтались у подножия мраморной лестницы, украшенной орхидеями, благо в этом уголке пятизвездочного отеля было безлюдно.

– Ну так чего? Пойдемте, что ли? – спохватился Костя. – Тут есть такой вип-зальчик…

– Костя, я не хочу есть. Вы хотели поговорить, – напомнила я. Но Костя замахал руками.

– Не, там и поговорим. Правда, я продрог гам на кладбище, жрать хочу. И рюмку за Вову опрокинуть. А вы хоть кофейку выпьете, если обедать не будете. Ну правда?..

Он скорчил такую умильную рожу, что я согласилась. В принципе, какая разница, выпью я кофе в буфете на первом этаже, на глазах у всех входящих в гостиницу и выходящих оттуда, или в закрытом зале? Голубой бриллиант от мафии я уже имею, поэтому чашка кофе в моем досье погоды не сделает.

И мы пошли в зал для особо важных персон.

В фойе второго этажа, перед входом в зал, тихо играла живая музыка, невидимый пианист услаждал слух, если я правильно определила, фортепьянными сонатами Гайдна. Как из-под земли вырос черно-белый безмолвный официант и услужливо распахнул перед нами двери V.I.P. – зала. Мы прошли внутрь, Костя помог мне снять куртку, отодвинул для меня стул у обеденного стола, инкрустированного ценными породами дерева, и сам сел напротив. Его телохранители заняли место в углу.

Из-за моего левого плеча материализовался официант (это было похоже на телекинез), с поклоном вручил мне тяжеленное меню и морально подавил меня уже вошедшим в традицию расстиланием салфетки на моих коленях. Затем то же самое он проделал с Костей, вытащил из ящика стоявшего в углу комода белоснежную скатерть и, точнехоньким движением набросив ее на обеденный стол, расправил уголки.

Костя раскрыл талмуд меню в кожаной папке, ткнул пальцем в несколько блюд:

– Мне вот это, вот это и вот это. И водочки сто пятьдесят. И огурцов соленых.

– У нас только маринованные, – забормотал официант, – но очень хорошего качества… Может быть, принести вам фуа-гра к аперитиву?

– Не, вот этого не надо, – поморщился Костя. – А соленых огурцов точно нет?

Официант горестно покачал головой.

– Не люблю я маринованные, да ладно. Давай. И это… Ребятам вон принеси чего-нибудь пожрать.

Официант кивнул и обратил свое внимание на меня.

– Что для вас?

– Кофе.

– И все?

– И все.

Меня не стали уговаривать, как это было в «Смарагде». Костя просто щелкнул пальцами и сказал официанту:

– Даме то же самое, только без водки и огурцов.

Я для приличия поотнекивалась, но Костя резонно заметил:

– Не понравится, не ешьте. А может, и соблазнитесь.

Неожиданно для себя я ответила:

– Хорошо. Только кофе сразу.

Официант кивнул и культурно испарился.

Живая музыка продолжала негромко звучать в помещении, приторно пахли орхидеи, похрустывала кипенно-белая скатерть, Костя в ожидании водочки и закусок барабанил пальцами по столу. Как-то незаметно перед ним появились закуски, тарелка с маринованными огурчиками, стопочка и графин, из которого официант налил ему холодной до густоты водки.

– Ну!.. – сказал Костя, и не дожидаясь, пока официант испарится, сглотнул водку и хрустнул огурчиком. Выглядел он сейчас, как двуликий Янус: одна половина его физиономии выражала долгожданное удовольствие от выпивки и закуски, а вторая тщетно пыталась удержать постное выражение «упокой, Господи». Видимо, он про себя произносил эти самые слова, потому что, прожевав огурчик, тщательно перекрестился. Я некстати подумала, что как раз те кто больше всех попирает десять заповедей, особенно две самые известные – «не убий» и «не укради», как раз они носят самые крупные нательные кресты и старательнее всех осеняют себя знамением. Как опознать самого большого грешника? По самой большой хоругви и по самому истовому битью поклонов.

Мне принесли кофе в чашке из костяного фарфора и теплые сливки в молочнике. Отдельно на тарелочке – крошечный фирменный птифур в шоколадной глазури. Перед Костей, а потом и передо мной разыграли спектакль со срыванием серебряной крышки с горячего блюда, впрочем тут, не как в «Смарагде», выглядело оно и пахло аппетитно.

Пока Костя утолял свой голод, я огляделась: здесь, в отличие от интимного полумрака «Смарагда», хрустальные люстры заливали все ярким светом, бросая нежные блики на стены цвета ванили и потолок в затейливых розетках. Видимо, вся эта благостная атмосфера, которой обволакивали нас в этих заведениях, своей целью имела взрастить в клиентах иллюзии наличия у них некой аристократической родословной, прервавшейся октябрьским переворотом.

Однако я заметила, что иллюзии иллюзиями, а Косте к трем переменам блюд и фарфоровым тарелкам положили только один прибор, с помощью которого он, не мудрствуя лукаво, и потреблял сначала закуски, а потом и горячее. А вот мне почему-то принесли по полной программе: вилочку и закусочный нож для «антре», большую вилку и большой нож для горячего и десертную ложечку, пристроив ее горизонтально за сервировочной тарелкой.

Я пожалела, что со мной нет Кораблева, и вдруг подумала, что сегодняшний обед – это лишнее подтверждение тому, в каком перевернутом мире мы живем. Всей этой аристократической обстановкой – живой классической музыкой, дворцовыми интерьерами, тошнотворно вежливыми официантами, костяным фарфором и столовым серебром – должны наслаждаться те, кто обладает достаточной культурой, чтобы все это оценить по достоинству.

Но по иронии судьбы те, кто обладает достаточной культурой, финансируются по остаточному принципу и в состоянии оценивать только интерьер пирожковых (на цену горячих блюд я здесь не посмотрела, поскольку не собиралась их заказывать, а вот стоимость чашки кофе заметила – двести тридцать восемь рублей). А сюда ходят персонажи, которые очень стараются выглядеть на родословную, и им, бесспорно, льстит, что с ними обращаются, как с князьями Юсуповыми, но они давятся этой обстановкой, словно какой-нибудь непривычной фуа-гра вместо понятных огурцов к водочке. И классической музыкой тоже давятся, в телефонах-то у них сплошная «Мурка»…

Прожевав, Костя заказал еще водочки и, наклонившись ко мне через стол, спросил:

– Ну что, Мария Сергеевна, узнали что-нибудь?

Меня это слегка покоробило, но я стерпела. Вопреки негативному мнению обо мне следователя Ермилова, я сегодня проявляла просто чудеса гибкости.

– Узнала. На девяносто процентов ваши доброжелатели – Спивак и Захаров, ОРБ. Проверьте через своих людей, на какой машине они ездят. Если это «форд», который вы видели, значит, на сто процентов.

– Спивак и Захаров… Понял. А что мне делать-то?

– Лучше всего пока уехать.

Костя покачал головой.

– Нет. Уехать не могу. Да еще Вову убили… Я должен быть здесь.

– Тогда пеняйте на себя.

Он вздохнул.

– Вот блин! Ладно, буду выходы искать на этих оборотней в погонах. Спасибо. А если вдруг прихватят меня? Подбросят чего-нибудь? Как тогда быть?

– Костя, вы можете мне честно ответить на вопрос? – услышав это, Костя напрягся, но мужественно изобразил лицом, что ждет вопроса.

– Даже на два. Вы действительно непричастны к убийству жены Нагорного и к исчезновению его самого?

Костя искренне вытаращил глаза.

– Марь Сергеевна, вы же знаете, я сидел тогда!

– По-моему, вы мне сами сказали когда-то, что из тюрьмы еще проще организовать. Так как?

– Нет, Мария Сергеевна! Ни сном ни духом! Вот перед Вовиной памятью – я тут ни при чем.

– Хорошо. И второй вопрос. У вас есть незарегистрированное оружие?

Костя не шевельнулся. Но загорелое лицо его, а потом и могучая шея медленно залились пунцовой краской. Он выдержал мой взгляд. И после паузы тихо сказал:

– Ну а как вы думаете? Конечно, есть. У меня жизнь опасная, без оружия никак нельзя. Я пробовал официально разрешение получить, для самообороны, так мне с моей судимостью не дают…

– А где гарантии, что вы правду говорите, будто вам пытались подкинуть оружие? Может, у вас найдут то, что вы храните незаконно, а вы меня будете убеждать, что вам его подбросили. Мне бы не хотелось выглядеть дурой.

Костя прижал обе руки к груди.

– Да вы что, Мария Сергеевна! Вы что, думаете, что я могу вас так подставить?! И потом, у меня оружие серьезное, дорогое. А мне совали в машину спортивный пистолет. Марголина или что-то в этом роде.

Я подумала, что надо с помощью Кораблева прошерстить все дела оперативного учета по Костиной группе боевых стрелков, не светился ли у них когда-либо у коллективе пистолет Марголина. Но Костины руки, сложенные на груди, меня, в общем-то, убедили. Он же признал, что незарегистрированное оружие у него есть, а мог бы промолчать. Значит, он достаточно искренен.

Но где-то в глубине мозжечка у меня зрел вопрос о том, не все ли равно, за какое оружие посадят Костю Барракуду, – за то, которое у него реально есть, или за то, которое ему подбросят. И я не находила ответа.

Глава 12

Судя по тому, как бережно унес официант папочку с оплаченным счетом, Костя не поскупился. В сухом остатке от обеда, помимо потрясающе вкусного мяса и ароматного кофе, у меня была информация о том, что банда Нагорного – те хлопцы, которые в свое время считались его людьми, в последнее время активизировалась. Среди них наблюдается нездоровый ажиотаж. Костя опять клялся, что Карасев незадолго до смерти общался с живехоньким Нагорным. Но когда я сказала, что проверять это надо, имея все номера телефонов, которыми пользовался покойный Карасев, Костя сразу соскучился и сменил тему.

Он галантно подал мне верхнюю одежду и распахнул передо мной двери V.I.P. – зала.

– Вас куда подвезти?

– Никуда, – ответила я, – меня Кораблев на машине ждет.

– А, ну ладно. Привет ему. Но мы вместе выйдем, я тоже поеду, – сказал он, и мы стали спускаться по лестнице.

– Скажите, Костя, – не удержалась я, – а это правда, что вы как-то вечером по Невскому проехали со скоростью двести двадцать километров в час?

– Двести сорок, – наклонившись ко мне, ответил он и значительно поднял вверх палец.

Возле представительного швейцара, похожего на оперного Радамеса, Барракуда притормозил, его телохранители замерли в пяти шагах позади. Я оглянулась, не понимая, почему он не выходит, и увидела, как он делает мне знаки рукой в сторону двери.

– Идите, идите, Мария Сергеевна. Только на три метра впереди меня.

– Почему? – спросила я, как дура.

– Потому что, – Костя ухмыльнулся. – Доброжелателей у меня много, а стреляют не все хорошо. Вдруг промахнутся. Вас заденут, тьфу-тьфу.

Я послушно пошла вперед, думая, что если жить, каждую секунду ожидая, что тебя либо посадят, либо подстрелят, то никакой бронированный «мерседес» не в радость, равно как и живые орхидеи.

Кораблев сладко дрых в машине. Я еле достучалась до него через стекло, потому что двери он заблокировал. Проснувшись, он долго не понимал, чего я от него хочу, потом, наконец, удосужился открыть машину. Не успела я сесть, как он стал пенять мне на то, что я бухаюсь на сиденье, как корова, и опять из моей куртки лезет пух. Кроме того, от меня несет тушеным мясом, а он, бедняга, тут вынужден меня, барыню, ждать в голодном обмороке.

Очень кстати в стекло со стороны Кораблева застучал Костя Барракуда. Кораблев прервал свои обличительные речи, вылез из машины и потряс Костину руку. Склонившись друг к другу, как братья, они обменялись какими-то репликами. Я подумала, что жизнь Кораблева Косте, видимо, не так дорога, как моя.

Закончив разговор, Костя дружески хлопнул Кораблева по спине, запрыгнул в свой «мерс», на котором его охранники подкатили к кораблевской машине и тактично остановились в нескольких шагах, и отбыл со скоростью, приближенной к реактивной.

– Кораблев, а ты не боишься, что тебе пришьют связи с мафией? – поинтересовалась я, когда он, довольно улыбаясь, вернулся в машину.

– Пф-ф! Если у опера нет связей с мафией, то это не опер, а хвост собачий. Я ж в интересах службы с ним обнимаюсь, чего, кстати, нельзя сказать о вас.

– А я-то что?

– А вы уже обдумываете, как душку отмазать, если вдруг его с оружием прихватят.

Он взял мою левую руку и повернул к свету так, чтобы виден был сапфир в перстне.

– И вообще, уже слухи ходят, что вам Костик голубой бриллиант подарил, денег стоит немереных.

– Во-первых, у меня дома лежит чек на этот перстень…

– Оправдываться будете перед прокурором.

– Леня, два дня назад Бородинский был у меня в прокуратуре и принял этот дохленький лабораторный сапфир за голубой алмаз. А сегодня мне в горпрокуратуре господин Ермилов намекает, что у меня на пальце – голубой алмаз в подарок от мафии. Что это значит?

– Это значит, Мария Сергеевна, что Костика привели к вашему кабинету и даже послушали кусок разговора.

– Интересно, как?

– А кто, вам не интересно?

– Тоже мне, бином Ньютона! Спивак и Захаров, кто же еще?

– Логично. А как? Может, радиомикрофон под окно вам сунули, может, еще что, только не слышно было ни фига, они обрывок уловили и вдули в уши, кому следует. Но то, что вам тоже теперь в затылок дышат, это факт.

И Кораблев показал головой в сторону гостиничной стоянки, где, не привлекая внимания, тихо стоял себе «форд» со слегка помятым крылом, номер под слоем грязи не читался, за тонированными стеклами было не видно салона, и мотор «форда» работал.

– Сорок минут стоят, – сообщил мне Кораблев, – прямо за нами подкатили. Так и не глушатся, заразы, окружающую среду отравляют.

– Может, пойти у них документы проверить? – предложила я, разозлившись. Не слишком ли много они о себе воображают, тоже мне, борцы с мафией!

– Зачем? Вы что, не знаете, кто там сидит? Знаете.

– Я рапорт напишу…

– Тогда придется писать, что вы с Костиком обедали. Вам это надо? Ладно, поехали.

Кораблев медленно тронулся, поглядел в боковое зеркальце на «форд» и прокомментировал:

– Ну ты смотри, совсем не стесняются. За Барракудой не поехали, а за нами тронулись.

– Ах так?! Леня, тогда поехали не в прокуратуру, а на кладбище.

– Что?! Опять?! – испугался Кораблев. – Нет, Мария Сергеевна, мы так не договаривались. Я туда больше не поеду! У меня до сих пор зуб на зуб не попадает! – и он застучал зубами для достоверности.

– Да не на Южное, Леня. На Большеохтинское.

– А туда-то зачем?!

– Там был обнаружен труп жены Нагорного. Хочу как следует осмотреть место.

– А почему сегодня? – заныл Кораблев. – Завтра, возьмите криминалиста и осматривайте сколько влезет. А я старый, больной человек, для меня два кладбища в один день – это многовато…

Я поняла, что надо срочно отвлечь Кораблева.

– Ленечка, а на тебя наша секретарша запала, Зоя. Она мне про тебя все уши прожужжала, – бесстыдно врала я, наблюдая за выражением лица Кораблева. Он даже забыл демонстративно кашлять.

– Ну вот и поехали в прокуратуру, доставим девушке удовольствие, – предложил подобревший Кораблев.

– На Болынеохтинское заскочим и сразу в прокуратуру. Нам лучше в конторе появиться ближе к вечеру. Ты же не будешь у меня в кабинете полдня штаны просиживать. А так приедем к концу дня, Зоя уже будет домой собираться, а тут ты, как раз ее и отвезешь. Нам сейчас направо.

– Ну ладно, – промурлыкал Кораблев и рванул в сторону кладбища.

По дороге мы с ним болтали про перспективы дальнейшего существования карасевского преступного сообщества.

– Вы думаете, чего там драка разгорелась, прямо у гроба? – спрашивал Кораблев.

– Как я поняла, Костины люди и команда Нагорного передрались, подозревая друг друга.

– Не все так просто. Это пока дежурный оскал, репетиция перед тем, как показать, кто в доме хозяин. Хозяйство-то осталось без головы; теперь все зависит от того, кто претендент на председательское место…

Я процитировала английского поэта:

+++

Да здравствует король, храни его, о Боже!

И дерзкий претендент пусть процветает тоже.

Я пью за них двоих, не зная, кто на троне —

Законный ли король иль претендент в короне.++++

– Хотите свою образованность показать? – хмыкнул Ленька. – Так вот я знаю, что это в переводе Маршака.

– Приятно поговорить с культурными людьми, – похвалила я его. – И кто же претендент?

– Только не Костя, к нему в команде отношение неоднозначное. Вот Нагорный, если бы жив был, очень подходил бы.

Я задумалась:

– Хорошо, предположим, что он жив. Тогда он должен появиться, чтобы прибрать хозяйство к рукам, правильно? А как он объяснит свое отсутствие?

– Кому?

– Прокуратуре. Он же не может занять престол, скрыв от широкой общественности факт появления среди живых, когда в прокуратуре имеется дело о его убийстве, а?

– Подумаешь! Придет в прокуратуру, представит справку, что все это время в коме пролежал, и все дела. Опись, протокол, сдал-принял, отпечатки пальцев, как говорится. Дело в архив.

– Мое – конечно. А ты не забыл, что вообще-то есть еще дело в прокуратуре области? Там, если Нагорный объявится, никакой архив не светит.

– Объявится по левым документам.

– И заработает себе еще одну статью. Если он в своей кодле объявится под своим именем, информация об этом все равно просочится куда-нибудь.

– Пожалуй, что так, – протянул Леня. – Он может только лично появиться в качестве преемника Карапуза. А если так, то, вы правы, информация сразу потечет.

Решая насущные вопросы захвата власти в преступном сообществе, мы начисто забыли про «хвоста». Во всяком случае, я забыла, и спохватилась только у ворот кладбища.

– А где наш «хвост»?

– Отстали на светофоре под Болынеохтинским мостом, – отрапортовал Ленька. Надо же, а мне казалось, что он и не следил, едет за нами кто-то или нет.

– Значит, поняли, что мы едем сюда, – задумчиво сказала я. – А раз отвязались, значит, поняли, зачем мы сюда едем. Ну и ладно. Пойдем.

– Господи, за что мне это? – захныкал старый больной Кораблев, когда я стала вытаскивать его из машины. – За что меня, бедненького, тащат куда-то по морозу, пешком, голодного, в курточке на рыбьем меху…

Но тем не менее он бодро поскакал вслед за мной, и даже обогнал меня, показывая, где расположен этот пресловутый бетонный колодец, в котором нашли убитую Марину Нагорную с пулей в голове.

– Но я надеюсь, что мы спускаться туда не будем? – забеспокоился он, уже когда мы стояли над колодцем по колено в снегу.

– Нет, Леня, внутри колодца меня ничего не интересует. Осматривали его летом, осмотр там хороший, даже видео есть.

– Господи. А что же вас интересует?

– Меня интересует, что вокруг. Согласись, что колодец с дороги не виден, и даже подъездов к нему нет. Чтобы выбрать его в качестве места сокрытия трупа, надо про него знать. И не просто знать, что он тут есть, а бывать здесь, и представлять, как к нему подойти и, главное, как протащить труп, не привлекая внимания.

– Ну мало ли, откуда про колодец этот знали…

– Нет, не мало ли. Исходим из того, что человек тут бывал. А зачем на кладбище ходят?

– Если следователь зануда, – сквозь зубы пробормотал Кораблев, но тут же глянул на меня веселыми глазами. – Точно! Пошли смотреть, кто тут рядом похоронен. Авось знакомые фамилии найдем.

За Зоей в прокуратуру мы не успели, но Кораблев даже не был ко мне в претензии по этому поводу, упиваясь восторгом находки. Битых два часа бродя в сумерках по пустынному кладбищу вокруг проклятого колодца, проваливаясь в сугробы и стряхивая снежные шапки с крестов и памятников, мы наконец обнаружили литую оградочку, занесенную вровень с надгробиями. И художественно выполненная ограда, и черный полированный мрамор надгробий выдавали наличие у усопших далеко не бедных родственников.

Ленька отломал от ближайшего куста несколько прутиков, расчистил надписи на мраморных плитах и глубоко вздохнул: на одном памятнике значилось «Нагорный Виталий Григорьевич, 1920-1989», на другом – «Нагорная Валентина Семеновна, 1924-1999». До заброшенного колодца отсюда было два шага.