Текст книги "Хочу тебя испортить (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

9

Сражайся или умри, Центурион.

© Кирилл Бойко

Напоровшись на толпу знакомых лиц, личинка заметно притухает со своим навязчивым щенячьим восторгом. Понятно же, что в компании моих друзей ее и десять пар розовых очков не спасут. Была бы хоть на грамм рассудительной, в ту же секунду завернула бы играть роль доброжелательного эльфа. Но нет же. Эта идиотка сжимает ладони в кулаки и демонстративно выпрямляет спину. Только взгляд, который она на меня направляет, выдает заваруху в ее мыслях.

– Они будут с нами?

– Ага, – лениво отзываюсь я. – Если боишься, бей по копытам, Вареник. Сейчас. Я за тобой гнаться не стану, – милостиво даю ей шанс слинять.

Так, чтобы все видели, конечно.

– Чего это мне бояться? – хорохорится эта курица, усиленно качая собственные амбиции. – Отлично проведем время!

И решительно прет к толпе.

Ну, вот что за дурочка?

Закладывая ладони в карманы джинсов, медленно иду следом. Смотрю на ее тощую задницу, и даже жалость какая-то внутри просыпается. Просыпается и засыпает. Если она такая тупая, я должен ее проучить. Раз и навсегда. Чтобы даже смотреть в мою сторону боялась. Сейлор Мун[6]6
  Сейлор Мун – персонаж аниме-сериала. Беззаботная школьница, которая может превращаться в воина. Борец за добро и справедливость


[Закрыть], бля.

– Привет, – здоровается чертова Любомирова, едва мы останавливаемся. Ее голос звучит пискляво и выдает волнение. Уверен, что не только я это слышу. Но, стоит отдать должное, она достаточно быстро выравнивает децибелы: – Кто еще не в курсе, я – сестра Кирилла. Меня зовут Варя. Буду рада провести время с друзьями брата!

– Любомирова, – приглушенно выдыхаю, чтобы тормознуть ее активность.

– Ай-й-й, – горланит, прикрывая ладонью рот, и смеется. – Все время забываю, что братца нервирует наше родство.

– Приглуши текст, юмористка. Я сам все, что надо, скажу.

– Я просто радуюсь, что ты меня пригласил!

– Молчи, сказал.

– Как пожелаешь!

– Молчи.

– Молчу!

– Сестра, блядь, – выговариваю и презрительно хмыкаю, когда она, наконец, затыкается. – Третье ребро от задницы.

Громче всех ржет Довлатова. У нее мало того, что само собой вавка в голове, так еще она эту мою инфузорию невзлюбила горше меня. Мою? Да какую мою? В том смысле, что проблема моя.

– А ребро слева или справа? – подает голос эта неуемная сестра. – Если что, уверена, те, что в заднице, способны мигрировать. А значит, когда-нибудь я могу оказаться у тебя под сердцем. Имей в виду!

– Ты прям такая смешная, я не могу, – смотрю на нее, не скрывая неприязни, а она все равно продолжает лыбиться.

– Именно поэтому я тебе уже нравлюсь.

– Входи, давай, – киваю на дверь. – Центурионы первые.

Она даже не спрашивает, где мы находимся. Задирает голову и чешет через крыльцо к входу в темное многоэтажное здание. Переглядываемся с Чарой и шагаем следом. Остальные после коротких комментариев и череды тихих смешков тянутся сзади.

– Значит, это квест, – быстро врубается Любомирова, пока мы проходим оформление и идем за администратором по коридору. – Какая тема?

– Прятки в диких джунглях.

– О, – неопределенно гудит она. Даже здесь очки свои не сняла. Но глаза ее они практически не скрывают. Читаю в них удивление. – Правда? Звучит скучновато.

– Скучновато? – охреневаю я.

– Я думала, будет какая-то химическая лаборатория с задачами на логику. Ну, или хотя бы война.

– Это будет война, – выдаю, придерживая ее за локоть, пока остальные входят в раздевалку. Эта личинка такая мелкая, приходится реально горбатиться, чтобы припечатать ее лоб своим. – Сражайся или умри, Центурион.

Она замирает. Клянусь, что слышу, как тарахтит ее перепуганное сердечко. Оно несется диким галопом. Только поэтому мое собственное синхронно ускоряет свою работу.

Смотрю в ее взбаламученные глаза через ее же розовые очки и впервые в жизни раздражаюсь от того, что подвернувшаяся дурочка слишком красивая. Трезв, но за свое восприятие не отвечаю по другим причинам. Так уж повелось, что Любомирова стимулирует внутри меня чересчур бурную выработку гормонов. Первым в голову ударяет адреналин. Его шум и огненная сила мне всегда нравились. Но сейчас, кажется, с трудом справляюсь.

Она меня возбуждает.

Ее взгляд. Запах. Комплектация. Чертов язык-помело.

Похоть нередко возникает на фоне агрессии. Секс, по сути, тоже акт агрессии. И я вдруг понимаю, что не против проникнуть в ее тело. Да нет, блядь, не просто не против… Я хочу этого.

– О, ты все-таки смотрел этот фильм? – то ли делает вид, то ли и правда не улавливает моего настроя Любомирова.

Дергается, чтобы отойти. Я же грубо подтаскиваю ее обратно. И, потеряв на эмоциях хладнокровие, утыкаюсь в ее щеку носом и нюхаю.

– Чем ты мажешься?

– Ничем, – растерянно шелестит, прекращая, наконец, лыбиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не ври.

– О, да, как скажешь, – брякает после секундной заминки. – Это специальная мазь, которую я сама варю из алое, сока африканских растений, тараканьих лапок и мышиного помета.

– Продолжаешь юморить?

Жаль, взглядом придушить ее нельзя, а рука пока не поднимается. Пока.

– А что мне еще делать? – ее дыхание с шумом срывается и прилетает мне в рожу.

Какая-то чертовщина, но я ловлю себя на мысли, что готов ее сожрать. Осторожно вдыхаю, а внутри будто капилляры лопаются.

Вот за это я ее ненавижу! Еще никого никогда так…

– Я серьезно, выкупаешь? – отстраняюсь и вынуждаю себя держаться на расстоянии.

– Выкупаю.

– Все равно, идешь?

Последний шанс, блядь.

– Иду, конечно! – и влетает в раздевалку.

Несколько минут, пока переодеваемся, прорабатываю эмоции и их влияние на физические показатели, как перед важным матчем. Сердце замедляется. Дыхание выравнивается. Мысли – по требованию. Никакого сумасбродства и шатания.

Пока не выходим в общий зал, и я не замечаю свою чертову сводную сестру в обтягивающем латексном костюме. Он черный, как и мой. Только ощущение, будто взрослые комплекты ей не подошли, и она, забыв посмотреться в зеркало, напялила детский.

Меня резко бросает в жар, но я не собираюсь реагировать на эту хрень. Ведущий объясняет правила. Смотрю на него и слушаю, хотя не впервые в этом квесте участвую. Правда, последний раз мы с Чарой и Филей приходили сюда еще школьниками.

Все идет по плану. Мы разделяемся. Личинка в команде Теней, они входят в зал первыми, чтобы спрятаться.

Должен признать, не такая уж она тощая. Признаю и на корню душу свою наблюдательность. Не хватало еще пялиться на нее и пускать слюни. Давно не пиздюк, чтобы без надобности обращать внимание на внешний рельеф всяких тошнотворных выскочек. Вот пусть и дальше носит свои мохнатые балахоны.

Прежде чем войти в зал, Любомирова оборачивается и в очередной раз щерит в мою сторону зубы. Белка, блин.

– Сражайся или умри, – повторяет мои слова и козыряет двумя пальцами.

А я ловлю себя на том, что абсолютно неосознанно ухмыляюсь.

– Нос без очков не разбей.

– У меня виртуальные!

Дверь захлопывается. Я откашливаюсь. Хочу по привычке заложить ладони в карманы, но в долбаном костюме они отсутствуют. Снова откашливаюсь. Упираю руки в бедра, наворачиваю полкруга по коридору и ловлю задумчивый взгляд Чары.

– Что? – вырывается у меня чересчур агрессивно.

– Ничего, – спокойно отзывается он.

– Там все готово? – киваю на зал.

– Готово.

– Отлично.

10

Я отказываюсь сдаваться!

© Варя Любомирова

Мы входим в декорированный под джунгли зал, и я на мгновение застываю в восхищении. Все выглядит очень правдоподобно. Кажется, будто и правда очутился где-то в лесах Амазонии. Восприятие усиливают различные звуки: пение птиц, мелодичное стрекотание насекомых, клокотание, рычание, уханье, визги и крики животных покрупнее, и даже шум водопада. Помня о пояснениях ведущего, бросаю взгляд на выданные одним из организаторов часы и настраиваюсь за три минуты, в которые будет гореть свет, внимательно осмотреть импровизированные тропические дебри и расположение тропинок.

– По-моему, нам нужно рассредоточиться, – с самым умным видом заявляет девушка Кирилла, подпирая скрещенными руками впечатляющего размера грудь.

Рассредоточиться… Интересно, она это слово специально перед квестом выучила?

– А по-моему, очевидно, что этого делать не стоит, – резонно возражаю я. – Мы должны держаться вместе.

– Это прятки! Каждый сам за себя!

– Это необычные прятки. Ты же слышала, что сказал ведущий? Если мы поймаем Охотника, одна из нас свободно выходит из тени. Мы можем поймать всех!

Красивое лицо Марины искажает гримаса презрения, которое я нередко вижу у Кирилла. Только взгляд братца в такие моменты пробирает до дрожи, а эта его пигалица выглядит просто смешно.

– Лично я, – с визгливым апломбом заявляет она, – с тобой вместе держаться не планирую. Девочки?

Оставшиеся девушки без заминки ее поддерживают.

– Я с тобой иду!

– Я тоже!

– И я!

– Не все вместе, идиотки! – возмущенно одергивает своих подпевал королева.

– Тогда мы с Олей пойдем туда, – быстро меняет план одна из девчонок.

– Туда пойдем мы с Викой, – тут же возражает Марина. Боже, как только Бойко ее терпит? Она же невыносимая! Впрочем, как и он. – Вы с Олей идите налево. А ты, мелочь, – тычет в меня пальцем, – иди прямо.

– Как скажешь, – соглашаюсь я, мечтая поскорее избавиться от необходимости видеть и слышать Довлатову.

Едва я это выговариваю, свет гаснет. Девушки, взвизгнув, как молоденькие дикие свиньи, стремглав бросаются по разным сторонам. Я шагаю прямо, как мне и было велено.

Темно, но не настолько, чтобы не разглядеть направление. Где-то между крупными насыщенно-зелеными листьями пробивается слабый свет. Я вполне вижу, куда ставить ноги. А если и сбиваюсь с тропинки, по громкому шороху искусственной травы сразу же понимаю это и возвращаюсь на мягкую, будто резиновую, импровизированную почву.

Напоминаю себе, что все это лишь игра. В действительности ничего страшного здесь произойти не может, какими бы крутыми ни казались эти декорации. Мне просто нужно найти укромное место и ждать. Наверное, это все-таки будет скучно.

Но несмотря на все внутренние убеждения, мое сердце капитально разгоняется. Не уверена, что мой лечащий врач одобрил бы такие нагрузки. Мама точно не должна узнать, а лучше вообще никому-никому не говорить.

Тропинка быстро заканчивается. Я вынуждаю себя сойти с нее и шагнуть в заросли. Забираюсь в чащу настолько глубоко, насколько получается, и прислоняюсь к толстому стволу дерева.

Морально настраиваюсь на долгое и нудное ожидание. Однако едва я успеваю взять под контроль сердцебиение, со стороны тропинки доносятся чьи-то одиночные шаги.

Нападать или подождать?

Почему-то не чувствую уверенности в своих силах. Наверное, я не рассчитывала, что кто-то из Охотников так быстро появится. Мне нужно настроиться.

Он меня не найдет.

С тропинки меня не видно.

Он вернется назад.

Пусть идет.

Но Охотник, судя по звукам, сходит с тропинки именно там, где это сделала я, и, о Боже мой, направляется непосредственно к тому дереву, за которым я прячусь.

Сжимаю губы и задерживаю дыхание.

Он меня не увидит.

Он не может меня видеть!

Боже…

Парень обходит обвитый лианами ствол, шагает на меня и замирает. Он шумно дышит. И он… Кажется, будто он способен видеть в темноте и смотрит прямо на меня. Я же упорно пытаюсь не дышать. Но с каждой секундой, пропорционально тому, как в моих легких заканчивается кислород, возможность на торможение этой функции тает.

Ощущение того, что мое сердце от натуги разорвется, вынуждает меня разомкнуть губы и громко втянуть воздух. Невидимый Охотник, будто только этого ждал, резко делает еще один шаг и прижимает меня к неестественно колючему стволу.

Лица его я увидеть не могу, но чувствую запах. Он напоминает мне парфюм или одеколон, которым пользуется мой сводный братец. По крайней мере, чем-то похожим пахло у него в машине. Хотя могу и ошибаться, конечно. К сожалению, в ароматах мужских духов я не сильна.

Если это Кирилл, почему он молчит?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Только я собираюсь заявить, что он, очевидно, жульничал и слишком быстро меня нашел! Что я отказываюсь сдаваться! Что я сама беру его в плен! Как вдруг этот Охотник… кладет ладонь мне на живот и медленно скользит ею выше. У меня снова заканчивается кислород. Он будто выдавливает его из меня, проходя рукой по груди. От шока не то что выдать какие-то слова, пошевелиться не могу! Этот парень будто следы на мне оставляет и продвигается, пока не достигает шеи. Забирается ладонью мне в волосы и сжимает их в кулак.

Мое тело сотрясает дрожь.

Что происходит?

Мамочки…

– М-м-м… – все, что у меня вырывается, перед тем как губы неизвестного прижимаются к моим губам.

Боже, он меня целует…

Этот парень целует меня…

Парень меня целует…

Я чувствую прикосновение его языка на своих губах и всем телом вздрагиваю, не осознавая, что является тому причиной. Отвращение? Или удовольствие? Когда же его язык проникает в мой рот, я думаю, что это абсолютно точно не может быть Кирилл. Он бы со мной никогда так не сделал. А я даже думать о нем в этот момент не хочу!

Нет, это не отвращение. Его язык влажный, напористый и… вкусный. Он двигается с незнакомыми мне уверенностью и чувственностью. Кирилл бы таким страстным и ласковым быть не смог, я уверена.

Я не хочу о нем думать!

И я парализована.

Это, черт возьми, мой первый поцелуй. И я едва не лишаюсь чувств от охватывающих меня эмоций и какого-то неизведанного сумасшедшего взрыва гормонов.

Вцепляюсь пальцами в плечи парня. Бессильно скребу по грубой плащевке костюма ногтями. И он… Этот парень толкается ко мне всем телом. Вот тогда я реально паникую и задыхаюсь, впервые в жизни сталкиваясь с тем, что мне в живот давит эрегированный мужской половой член.

Упираюсь в плечи Охотника и отталкиваю его от себя. Он явно на такое не рассчитывал. Под воздействием моей силы слегка смещается, но тут же ловит и перехватывает пальцами мои запястья. Я мычу какое-то ругательство, он молча придавливает меня обратно к дереву. Наваливается всем своим весом и, игнорируя последующие звуки протеста, которые я издаю, несколько раз грубо толкается в мой живот членом и снова впивается в мой рот.

Если мое сердце не разорвалось от страха пару минут назад, сейчас самое время сделать это от какого-то странного, оглушающего и одуряющего волнения.

Парень не прекращает хозяйничать у меня во рту. Описывает там какие-то тантрические круги и сублимирует внутри меня сексуальную энергию. Откуда я это знаю? Он воспламеняет все мои рецепторы и подрывает нервные волокна. Он вызывает у меня обманчивое состоянии эйфории. Так не должно быть… Я не могу понять, почему мне это нравится. Умом ведь осознаю, что это неправильно! Но каждый раз, как его язык касается моего, внутри меня будто метеорит взрывается и разлетается по моему шокированному организму мелкой огненной крошкой.

Я не хочу это чувствовать. Меня пугает темнота, сила этих ощущений и то, что я, черт возьми, не знаю, кто этот парень!

Только вот, когда я пытаюсь отвернуться, он перехватывает мои руки одной рукой, а второй вцепляется мне в подбородок и продолжает терзать мой рот. Кажется, что он растирает мои губы до крови, а внутреннюю слизистую навеки заражает своим порочным вкусом. Себя я не ощущаю… Я не ощущаю ничего. Только его. Я чувствую только его.

Кто он? Кто?

И самое страшное, что я не знаю, чем бы этот поцелуй закончился, не услышь мы голоса со стороны тропинки. Лишь тогда этот парень отпускает меня. Отстраняется неохотно и еще какое-то время тяжело дышит мне в губы. Я по-прежнему его не вижу, но мне продолжает казаться, что он способен видеть в темноте.

Пока я, сгорая от стыда, мечтаю, чтобы кусок декорации за моей спиной расплавился от жара, который охватывает мое тело, и навеки поглотил меня, этот Охотник просто стоит. Проходит не меньше минуты, прежде чем он отступает и уходит так же быстро, как явился.

Что происходит? Почему он не вывел меня из укрытия? Может, это вообще кто-то чужой? Не из друзей Кирилла?

Чувствую себя так, будто надо мной надругались. Не могу ни секунды здесь находиться! Поэтому покидаю укрытие практически следом за чертовым таинственным срывателем поцелуев! И едва я выгребаю на тропинку, включается свет, и я сталкиваюсь лицом к лицу с Бойко.

Растерянно замираю.

Неужели это все-таки он был? Почему? Зачем? У него ведь есть девушка. А я… Мы… Мы – брат и сестра! Сводные, но… Так нельзя!

– Попалась, – выпаливает Кирилл и шагает ко мне.

И я с облегчением выдыхаю, понимая, что это все же был не он. Едва утешаюсь этими выводами, в ноздри ударяет тот же мужской аромат. И я вновь теряюсь в сомнениях. Нет, нет, нет… Нет же! Я просто надышалась и пропиталась им. Колебания воздуха вызывают ложные впечатления. Конечно же, я не могу почувствовать парфюм самого Кира, только потому, что в носу доминирует запах того парня.

Пока я строю свои теории, Бойко хватает меня за локоть и тащит туда, где, как я думала, заканчивается зал. Даже рассмотреть ничего не успеваю, несмотря на достаточно яркое освещение. Кирилл приволакивает меня к каким-то стеклянным кубам, и я, наконец, возвращаю себе возможность говорить.

– Я отказываюсь сдаваться! Ты меня случайно обнаружил. Нет, это я тебя нашла! Я требую перехода в команду Охотников!

– Заткнись, Центурион, – цедит он и смотрит на меня с особой степенью ненависти.

Да что я тебе сделала, придурок?

– Ну, уж нет, братец, – решаю стоять до конца. – Я не сдаюсь. Я умею находить выход их любой ситуации.

– Отлично! Прямо сейчас тебе придется найти выход из террариума, – выговаривает он и заталкивает меня в стеклянную коробку.

Вакуум плотно затягивает дверь позади меня, а я все еще не могу сообразить, что происходит.

Террариум? Он сказал, террариум?

Слева от меня раздается свистящее шипение, которое я, пожалуй, лучше проигнорирую. Нет-нет-нет… что-то подобное может быть только в кошмарных снах.

Боже, пусть здесь будут пауки, крысы, жабы… Кто угодно! Только не змеи!

Потому что перед змеями у меня нет шансов. У меня перед ними панический страх! Об этом все знают. Я не могу их видеть, даже на картинке. Когда мы в школе проходили класс чешуйчатых рептилий, у меня случилась истерика, потом обморок, и, в конце концов, меня увезла скорая. Да, это был седьмой класс, но я не хочу проверять свои реакции даже сейчас.

Запрещая себе вглядываться в густую и яркую зелень, резко разворачиваюсь к двери. Кирилл ухмыляется и указывает мне за спину. Я снова стремительно оборачиваюсь, мысленно готовясь столкнуться с каким-то чудовищем. Но упираюсь взглядом всего лишь в большой электронный таймер. Он мотает в обратном порядке, сигнализируя, что до какого-то события остается меньше двадцати минут.

До какого?

Я вновь заставляю свое тело вращаться. Смотрю на Кирилла, прикидывая, готова ли я его умолять выпустить меня отсюда. Он все так же ухмыляется и указывает в другую сторону за моей спиной.

Я совершаю еще один разворот и… К своему ужасу, замечаю свисающую с ветки огромную змею. Вижу ее виляющий раздвоенный язык, и сипящий звук повторяется.

Я не могу дышать. Я ничего не контролирую. Ощущаю себя дезориентированной. Из-за слез мгновенно теряю способность видеть.

Мое сердце убивает меня.

Нет, я не смогу бороться… Я просто не смогу… Я не выберусь…

Вместо поисков спасения, с рваным всхлипом размыкаю губы и истерически кричу. Кричу до тех пор, пока перед глазами не становится абсолютно темно.

«Ну, давай, борец. За новым сердцем. Ты уснешь, прежде чем я досчитаю до десяти. Раз, два, три, четыре, пять…»

11

А может, ты сам из себя делаешь идиота?

© Варя Любомирова

– Да ты точно ракета, Центурион, – с ухмылкой встречает меня Кирилл, едва я поднимаюсь на второй этаж.

Сил на препирательства с ним нет, поэтому я намереваюсь как можно скорее добраться до своей комнаты.

– Ага, одна нога здесь, другая там, – поддерживаю на ходу его юмор.

– Я буду между.

Это странное заявление не позволяет мне пройти мимо. Останавливаюсь, будто передо мной вдруг выросла стена.

– Что, прости?

– Говорю, что сто дел провернул, пока тебя не было, – невозмутимо поясняет братец. И с каким-то странным упреком бросает: – Чего так долго?

– Так надо было, – шиплю в ответ.

Он злится. Я – не меньше.

Пару секунд по привычке сражаемся взглядами.

«Оградить себя от стрессов и различных эмоциональных перегрузок…», – доброжелательный, но серьезный голос Романа Константиновича звучит в моей голове, будто заезженная аудиозапись.

Как мне тогда жить? Это вообще реально? Может ли восемнадцатилетняя девушка существовать без эмоций? Как? И главное, зачем?

Вздыхаю и вынуждаю себя идти дальше. Только невыносимый сводный братец за каким-то чертом следует за мной. Не успеваю перед ним дверь закрыть. Он ловит ее и, как ни в чем не бывало, вваливается в мою комнату.

Второй раз здесь и второй раз без приглашения, а ведет себя, будто имеет полное право. Что ж… Я тоже не собираюсь церемониться.

– Что сказали? – спрашивает Кир с очередной долей раздражения и абсолютно необоснованной грубостью, в то время как я взглядом его выпинаю вон.

– Ничего особенного, – отмахиваюсь, упирая ладони в бедра. – Врачи поумнее тебя будут, сразу поняли, что я симулировала обморок, чтобы ты забрал меня из того проклятого аквариума.

– Да ну? – сердито отзывается Кир. И шагает ближе. Что за дурацкая привычка толкаться в мою переносицу лбом? – Ты была в отключке три минуты. Я тебя едва откачал.

– И?

– И, блядь?

– Да. И?

– Не делай из меня идиота!

– А может, ты сам из себя делаешь идиота? – выкрикиваю, не в силах сдержаться. Хочется, чтобы он ушел и оставил меня, наконец, в покое. – Ты решил меня проучить. Целенаправленно справки наводил. Узнал о моей фобии, – даже сейчас вспоминаю, как находилась с этой рептилией в одном помещении, и содрогаюсь так, что мышцы сводит. – Повеселился?!

– Повеселился бы, не окажись ты такой хилой!

Боже… Мне снова хочется его ударить! Ненавижу, когда кто-то потешается над моим здоровьем!

– Я не собираюсь на это реагировать, – спокойно сообщаю ему и заодно себе, с трудом контролируя дыхание.

– Больно надо! – выпаливает, но из комнаты моей никак не убирается.

Тогда я, неожиданно для самой себя, решаюсь поднять тему, которая не дает мне покоя едва ли не сильнее потери сознания.

– Там… Во время квеста… Кто-то поцеловал меня…

Между нами будто взрывается воздух.

Я это чувствую… Но реакцию Кирилла трудно понять. Сначала выражение его лица не меняется. Замечаю лишь то, как расширяются зрачки – резко и сразу на максимум. Там и раскручивается буря каких-то эмоций. И лишь пару секунд спустя Кир жестко сжимает челюсти и выразительно тянет носом воздух.

– И ты решила, что это я? – голос звучит как никогда ровно, будто он перестарался скрыть какие-либо эмоции.

– В какой-то момент, да… – решаю идти до конца.

Кирилл молчит. Молчит слишком долго. Рассматривает меня, словно впервые видит – чересчур внимательно и придирчиво.

– Совсем больная? – приглушенно выдыхает, наконец. – Извращенка! А еще братом меня зовешь, – тем же низким, слабовыразительным тембром говорит.

Такого позора, как в эти мгновения, я, наверное, никогда в своей жизни не испытывала. Даже там, в чертовых джунглях, стыд не был таким сильным.

Понимаю, что сердце вновь принимается за усиленную работу, но тормознуть этот процесс не могу. Смирно стою, заливаясь жаром смущения. Кирилл же окидывает меня каким-то странным взглядом. Без своей обычной презрительной ухмылки. Вместо этого… Я вижу, как его скулы алеют. Он отводит взгляд и быстро выходит.

Лишь после этого я могу вдохнуть.

Нет, мне в этом доме точно долго не протянуть… Не хотела маме говорить об обмороке. Но Бойко сам рассказал, едва мы приехали домой. Естественно, мама тут же подняла панику и потащила меня в больницу.

– Зачем ты вообще пошла на этот квест?

– Потому что Кир меня позвал, а я хочу с ним подружиться.

– Мы должны рассказать ему о перенесенной тобой операции и о том, что тебе ни в коем случае нельзя нервничать.

– Мне можно нервничать! – горячо протестую. – Просто… – сама себя обрываю. Не могу маме рассказать о змее. Уверена, если бы не эта божья тварь, ничего бы подобного со мной не произошло. Но если мама узнает, что Кир намеренно пытался меня испугать, точно выложит ему все о моем клапане. Еще и снимки покажет! С нее станется. Или, не дай Бог, привлечет к беседе Рената Ильдаровича. Тот, конечно, насчет моей особенности в курсе, но зная методы, которыми он привык решать проблемы с братцем, меньше всего мне хочется становиться новой причиной жесткого воспитательного процесса. – Это был первый обморок за тринадцать месяцев! Не думаешь же ты, что я весь год совсем не нервничала. Просто сегодня эмоций было чересчур много, – выкладываю часть правды. Поцелуй, змея… Не знаю, что меня поразило сильнее. Нет, все-таки змея, конечно, ее-то я не пережила. – Больше я ни на какие квесты не пойду. Но и ты не должна ничего говорить Кириллу. Хватит того, что Ренат Ильдарович смотрит на меня, как на калеку. В академии никто не должен знать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Вот почему ты такая упрямая?

– Какая есть, мам. Другой уже не буду.

– Ну-ну…

– Роман Константинович сказал тебе, что все нормально – вот и успокойся.

Ужин проходит в тишине. Сегодня даже Кир дома остался. Напряжение в буквальном смысле парит над столом, и я, как обычно, решаю его разбавить.

– Кирилл, – с улыбкой окликаю братца, он тотчас чересчур резко вскидывает на меня взгляд. Суживая глаза, явно ждет какого-то подвоха. Я еще шире улыбаюсь и даю ему его. – Спасибо, что позвал меня сегодня провести время с твоими друзьями. Теперь я хочу тебя пригласить к своим.

– Не стоит. Не утруждайся, – кривится он.

А меня подмывает рассмеяться.

– Но я хочу! – восклицаю, слегка переигрывая.

– Хорошая идея, – поддерживает отчим. Откладывая столовые приборы, с задумчивым выражением лица тянется за бокалом с вином. Отпивает и продолжает: – Надо налаживать, так сказать, контакты.

Гримаса отвращения на физиономии братца вынуждает меня прыснуть. Благо успеваю сделать это в салфетку.

– И когда? – спрашивает обычными словами, а звучит будто матом.

– Завтра! – с тем же восторгом отзываюсь я.

– Прям завтра? А попозже никак? Например, через год.

Смеюсь уже в голос.

– Нет, нельзя. Через год ты можешь забыть. Так что завтра.

– Молодец. Ракета, – хмуро нахваливает меня Кирилл.

– Куй железо, пока горячо, – привожу пословицу и указываю себе в грудь большими пальцами. – Это обо мне!

– Сто процентов, бл…

– Кстати! – восклицаю так резко, что Ренат Ильдарович подскакивает.

Мама спокойно продолжает есть, а братец слегка улыбается.

– Кстати? – мнет губы, не позволяя себе эту эмоцию.

– Я же тебе тридцать три дня теперь должна!

И снова мне хочется смеяться, когда я вижу выражение крайнего ужаса на его лице.

– Забили.

– Нет-нет, спор есть спор, – заявляю я со всей ответственностью. И поясняю для мамы с отчимом: – Мы с Кириллом поспорили на одну ерунду. Я проиграла. Теперь обязана провести с ним тридцать три дня в течение года.

– О, очень интересно! – резюмирует мама. – В твоем стиле, – и смеется.

– Ага. Жаль, что придумывать развлечения в эти дни может только Кир, – вздыхаю с преувеличенным сожалением. – Все-таки ты немного скучный. – Кажется, он уже снова готов меня убить. Ну, как минимум, швырнуть в меня едой. Вот было бы весело! – Но… Я и так рада! Так рада! Подружимся!

– Обязательно, – мрачно поддерживает мой энтузиазм братец и выходит из-за стола. – Все, я ушел.

– Будь осторожен, – кричу ему вслед.

Вместо ответа Кирилл, пользуясь тем, что никто, кроме меня, его больше не видит, показывает мне кулак. Я снова смеюсь и предельно мило машу ему на прощанье.