Текст книги "Змиулана: красавица или чудовище?"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Ну, точно, теперь все сходится, – заявил Дмитрий. – Вы  поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом  добиваться больших результатов?

– Твой отрицательный настрой может существенно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, – предупредил гостя Миролюб.

– Все, уже замолкаю… – примирительно сообщил Селиванов и некоторое время действительно шел молча, рассматривая распростертый перед ним пейзаж.

Они с Миролюбом проходили мимо невысоких деревянных домов, от некоторых из которых еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели вполне комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев. Особое же внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в особенности – символы и изображения на наличниках: изображенные на них лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.

Миролюб, заметивший озадаченный взгляд гостя, поспешил пояснить:

– Природа-Мать объединяет все живое и эти изображения – символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела могут переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, порой причудливые формы.

– Где то я уже слышал о том, что душа после смерти может переселиться в животное или растение… – припомнил Дмитрий. – Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?

– Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том,  что тело может трансформироваться в уже существующем воплощении.

– Сказки, да и только…  А где все? Почему никого нет на улице?

– Мы не очень любим чужаков, потому и ставни закрыты, и улицы пусты. Очень тебя прошу, при проведении обряда, в котором будут участвовать и другие члены нашей общины, постарайся избежать своих едких замечаний, прояви терпение и уважение к чужой вере.

– Я о-очень постараюсь, – пообещал Дмитрий.

Свернув с дороги, Миролюб повел гостя по проторенной тропинке в небольшую низину, располагавшуюся невдалеке от поселения. Там, меж вековых сосен, располагалось капище, священное место общины. На довольно просторной поляне из крупных камней была выложена огранка, формой напоминавшая яйцо. Тупой конец окантовки имел ворота, через которые и прошли мужчины. На противоположной стороне, как пояснил Миролюб,  размещался чур – деревянный идол, посвященный Велесу, а прямо перед ним – жертвенный камень. Возле него располагалась крада – огневище, круг из обточенных камней.

Когда мужчины приблизились, взгляды всех присутствующих на капище людей обратились на них. Несколько десятков человек, в том числе женщин, приветливо поздоровались с Миролюбом. На Дмитрия же они обратили внимания не больше, чем на пустое место.

– Могли бы быть и повежливей, – недовольно заметил Селиванов своему спутнику.

– Ты со своим атеизмом явился в священное место, тем самым нарушая прочные связи с божеством. Не суди их за то, что они этому не рады, – полушепотом ответил Миролюб.

Дмитрий тихонько усмехнулся, но постарался себя сдержать и не дал воли рвущемуся с языка замечанию о том, что его деньги помогут общине сохранить свою святыню. Вместо этого Селиванов принялся рассматривать местных жителей. Все мужчины от мала до велика были одеты так же, как и сам Дмитрий, а вот наряды женщин поставили его в тупик. Их покровы составляли все те же рубашки, правда, доходившие до середины икр; пояс и кожаная обувь. У женщин постарше поверх сорочек были повязаны широкие юбки, но именно их головные уборы поразили воображение Селиванова. Две юные девушки, державшиеся за руки, носили на голове убранства, не закрывавшие макушку и оставлявшие их длинные распущенные волосы открытыми; головы старших женщин выделялись странными сооружениями, состоявшими из непонятного нагромождения ткани с вплетенными в нее рогами.  Это раззадорило интерес Дмитрия.

– А рога зачем? – поинтересовался он.

– Они обладают оберегающей силой, особенно бычьи, – терпеливо пояснил Миролюб. – А еще они служат символом плодородия у замужних женщин.

– А это  кто? – спросил Селиванов, кивком головы указав на громадного мужчину, нацепившего на себя шкуру животного мехом наружу.

– Это наш жрец,  Безгнев. Медвежью шкуру он носит как атрибут причастности к культу Велеса.

Между тем, Безгнев нараспев читал какие-то непонятные то ли заклинания, то ли молитвы, и в некоторых местах к нему присоединялись остальные участники проводимого обряда.

– О чем они поют? – снова спросил Дмитрий.

– Цель этого обряда – воздействовать на внутренний мир человека, научить его жить по законам Прави, сделать устойчивым к внешним факторам. Мы просим Велеса объединить нас и укрепить наш дух.

После того, как хор голосов стих, Безгнев, при помощи кресала и камня, высек искру и разжег огонь на краде. После он взял в руки одно из горящих поленьев и обнес им всех присутствующих. Особое внимание уделил жрец Дмитрию, обойдя вокруг него три раза.

Затем Безгнев разрешил присутствующим передать припасенные ими требы. Дмитрий подошел к жертвенному камню последним. Он достал из заткнутого за пояс бумажника несколько купюр и положил их рядом с другими подношениями. Мгновенно налетевший порыв ветра подхватил цветные бумажки и отправил их прямиком в огонь ярко пылающей крады. Дмитрий недоуменно достал более плотную стопку, но и ее постигла та же участь. Тогда озлобленный Селиванов решил положить на алтарь весь бумажник, не считаясь с расходами, но Безгнев решительным жестом остановил его.

– Не трудись понапрасну. Видно, Ему не угодна твоя жертва, – сказал он разъяренному Дмитрию. – Через три дня мы попробуем провести другой обряд, а пока у тебя есть время, чтобы подготовиться к нему. Миролюб, – обратился он к попутчику Селиванова, – проводи гостя, помоги ему смириться с неудачей и постарайся вразумить.

Сказав это, жрец развернулся и продолжил священнодействие вместе с другими членами общины.

Миролюб еле успел нагнать Дмитрия уже на крыльце своего дома.

– Скажи на милость, куда ты так рванул? – спросил у Селиванова запыхавшийся проводник.  – Неужели первая неудача заставила тебя отказаться от цели?

– Нет, – резко отрезал Дмитрий, – но я не намереваюсь становиться посмешищем для ваших сектантов. Ищите дурака в другом месте! Если вы придумали все это ради развлечения, то понапрасну потратили время: я не дам себя облапошить.

– О чем ты?! – вздрогнул Миролюб.

– Я о ваших пристрастиях к испытаниям: типа с первого раза мы не можем исполнить вашу просьбу, потрудитесь прийти в следующий.

– Поверь мне, подобное произошло на моей памяти впервые, и наша община не имела к этому никакого отношения. Если твоя треба не была принята, значит, на то были очень веские причины. И я бы посоветовал тебе искать их в самом себе. Для того чтобы что-то получить, нужно сначала что-то отдать, но твое подношение ввиду неверия принято не было, и это полностью твоя вина.

– Получается, что все ваши обряды имеют эффект плацебо: если веришь – получишь, если нет – то и суда нет?

– Друг мой, вряд ли данное определение слово подходит под описание священнодейства, дарующего исцеление. Но если тебе так проще, то да: твое неверие в то, что должно случиться, полностью исключает саму возможность восстановления твоего организма.

– И что ты мне предлагаешь?

– Прежде всего, прийти в себя и пересмотреть свое отношение к происходящему. Попытайся отыскать в себе хоть каплю веры и увидишь, как преобразиться твой мир. Попробуй, у тебя обязательно получится!

– Я не собираюсь преображать мир, лишь хочу избавиться вот от этого, – гневно воскликнул Дмитрий и ударил кулаком по инвалидному креслу.

– Прости, но чудеса случаются лишь с теми, кто в них верит, – мудро заметил Миролюб.

– Да я готов поверить хоть в Деда Мороза, хоть в пасхального зайца, лишь бы это мне помогло!

– Вот и поверь хотя бы в них – это лучше, чем ничего, – многозначительно заметил Миролюб и удалился, оставив Селиванова наедине со своими мыслями.

Вспыльчивый, но отходчивый Дмитрий уже спустя несколько часов пришел в себя. Он с интересом принял приглашение Миролюба осмотреть ту самую святыню, о которой упоминалось на сайте общины. Как оказалось, этим предметом культа оказался остов древнего строения, которое Миролюб назвал языческим храмом. По мнению членов общины прежде эта религиозная постройка являла собой наследие предков, поклонявшимся здесь своим богам. Сейчас же от некогда величественного храма осталось лишь несколько частей, но даже по ним можно было вообразить его былое великолепие. Лучше всего сохранился каменный остов, на котором стояли возведенные из стволов дуба стены, местами обгоревшие. Как объяснил Миролюб, ранее у храма имелись крыша в форме полушария, а также врата, выкованные из меди. К сожалению, жажда наживы не оставила и следов упомянутых частей строения.

– Никогда прежде не слышал о том, что у язычников имелись подобные постройки, – заметил Дмитрий.

– О, они были, и их великолепие поражало всех, кто имел возможность их лицезреть, – ответил Миролюб. – И если ты потрудишься полистать специфическую литературу, то найдешь этому массу подтверждений. Чего стоят описания каменных храмов арабским писателем Мас-Удием или епископом Дитмаром, также святилища славян упоминались даже в скандинавских сагах.

– Но если эти постройки были так величественны, то куда они делись потом?

– Они сами, как и память о них, выкорчевывалась из умов потомков славян на протяжении многих сотен лет. Храмы были разграблены и разрушены, либо сожжены. Бытует также мнение о том, что на месте многих из них взвелись уже новые храмы, посвященные новой вере. Как видишь, печальной участи не миновал и этот храм, чудом сохранивший часть своего изначального вида.

– А что внутри? Мы можем войти?

– Конечно, храмы возводились нашими предками на века и то, что не сжег огонь, стоит крепко.

Они шагнули вовнутрь. Место посередине громадного зала занимала глубокая ниша, свидетельствующая о том, что прежде здесь находился некий массивный предмет. Дмитрий указал на это обстоятельство Миролюбу.

– Здесь ранее было медное изваяние Велеса, которому и посвящен этот храм, – подтвердил догадки Дмитрия проводник. – А это, – указал он на остовы четырех изваяний из мрамора, стоящих по разным сторонам, – Отец-свет-небо, Мать-сыра-земля, а вот двух других богов идентифицировать нам так и не удалось, слишком мало осталось от их первоначального вида.

Дмитрий без особого энтузиазма осмотрел мраморные статуи, над двумя из которых немало потрудились вандалы, и, больше чтобы порадовать Миролюба, добавил:

– Кажется, на Мать у вандалов не поднялась рука. – Он окинул взглядом стройную фигуру высокой женщины с распущенными по плечам волосами.

– И в этом есть свой тайный смысл, – улыбнулся Миролюб, польщенный, что их гость понемногу начал оттаивать.

Стены храма, не обожженные пламенем, сохранили на себе не только печать древности, но и изображения людей, птиц и животных. Эти украшения были выполнены столь искусно, что казалось, будто они живут и дышат, даже их краски не утеряли былой сочности и не стерлись со временем. Также на стенах, рядом с изображениями, четко выделялись резные символы.

– Что это за знаки? – поинтересовался Селиванов.

– Черты и резы, обозначающие имена изображенных символов, – пояснил Миролюб. – К сожалению, письменность наших предков также утеряна и стоит немалого труда разобрать, что здесь написано. Но мы вплотную работаем над этим.

– Ты говоришь обо всем так, словно много понимаешь в древностях? Или это твое хобби?

– Между прочим, я окончил Институт Археологии РАН, причем с красным дипломом, – поведал Миролюб.

– Неплохо… – протянул Селиванов. – И что в таком случае подвигло тебя остаться в данном поселении?

– Я оканчивал институт именно для того, чтобы посвятить себя изучению истории славян, в том числе их верований. К тому же, тебе следует узнать, что наша община была создана группой археологов, обнаружившей здешний храм.  Сейчас подрастает уже третье поколение местного населения. Мой отец, Ярослав,  был не только жрецом Велеса и одним из основателей общины, но и руководителем той самой группы археологов.

– Ничего не понимаю, – удивился Дмитрий, – что в этом месте такого особенного, если целая экспедиция решила остаться жить на месте раскопок?

– Ты неправильно смотришь, раз не видишь, – заметил Миролюб. – Но, возможно, что и тебе когда-нибудь откроется ВСЯ правда.

Дмитрий еще раз осмотрел помещение, но только удостоверился в том, что все местные не совсем адекватны. Он же не заметил ничего, что могло бы заставить его побывать в этом месте еще раз.

– Думаю, с меня достаточно древностей, – произнес Дмитрий. – Пойдем лучше домой, твоя мама обещала угостить меня чем-то вкусненьким.

– Еще бы, – довольно заметил Миролюб. – Завтра ведь духов день, один из самых больших праздников! Сегодня изо всех печных труб будет идти такой умопомрачительный аромат, что можно просто захлебнуться слюной.

– Какой-какой праздник? – переспросил Селиванов.

– Именины Матери-земли! – гордо отозвался Миролюб. – В этот день почва отдыхает и ее нельзя беспокоить, поэтому у всех выходной. Завтра будут хороводы, угощенье и, конечно же, обрядовые действа,  посвященные Матушке-земле.

– Понятно, – мрачно заметил Дмитрий. Про себя он уже решил, что завтрашний день ему придется провести в избе, чтобы случайно не нарваться на празднующих.

Весь вечер Селиванов провел в тщетных попытках прорваться в интернет или хотя бы поймать сотовый сигнал. Мир вокруг него безмолвствовал, и только поскрипывание громадных сосен и редкие вскрики ночных птиц нарушали полную тишину. Устав за день, Дмитрий забылся тяжелым беспокойным сном.

 

Глава 8

 

Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов: это слишком трудная затея.

Жан де Лабрюйер

 

Селиванов пробудился, когда на горизонте стала появляться тонкая полоска первых солнечных лучей. Он переместился в кресло и неожиданно поймал себя на мысли, что ему безумно хочется прогуляться и подышать свежим воздухом. Миновав еще спящие дома, мужчина сам не заметил, как оказался возле остова полуразрушенного храма. Селиванов усмехнулся, но сворачивать с дороги не стал. Неожиданно у него в груди зародилось непонятное томление, которое он испытывал всегда перед особо важными встречами. Не понимая, что происходит, Дмитрий упорно приближался к святилищу.

Проехав через широкий проход, он вновь оказался в центре круга, где некогда размещался идол Велеса. Дмитрий вновь принялся рассматривать изображения на стенах, пытаясь уловить хоть часть той мистерии, которая на ней изображалась. Вдруг ему показалось, что слева от него что-то шевельнулось. Словно легкий ветерок дунул мимо него, задев за плечо. Дмитрий обернулся в поисках источника движения, но не смог рассмотреть ничего необычного. Полумрак помещения не давал четко рассмотреть предметы, но позволял различать их очертания. Все те же стены, те же мраморные изваяния. Стоп! Дмитрий хорошо помнил, что вчера статуй было четыре. Сейчас же, рядом с идолом Матери было еще что-то, не замеченное им вчера. Дмитрий подъехал ближе, но приблизиться вплотную так и не смог.

Каменное изваяние изображало тонкий стан девушки, которая стояла, положив голову на грудь Матери-земли. У нее были длинные, почти до пола волосы, высокий лоб и четко обозначенные скулы. Пухлые губы изображали ласковую улыбку, придававшую девушке ореол таинственности. Ее лебединую шею украшали бусы, поблескивавшие в темноте. Высокая девичья грудь четко обозначалась под просторной рубашкой, а изящные руки нежно обвивали стан Матери.

Но вовсе не это привлекло взгляд Дмитрия. Все что он сумел заметить, так это то, что нижняя часть туловища у девушки оканчивалась телом змеи, кольцами свернувшейся у ног мраморной Матери-земли.

Дмитрий вздрогнул, но все же решил рассмотреть жуткую статую ближе. Неожиданно, девушка-змея подняла правую руку, приложила ее к сердцу и слегка согнулась, обозначив поясной поклон. При этом ее янтарные глаза полыхнули ярким огнем, отразив алый отсвет рассвета, пробившийся сквозь стены храма.

Не помня себя от ужаса, Дмитрий развернулся и, не выбирая дороги, помчался в сторону поселения. Его коляска подпрыгивала на кочках, грозя угробить своего хозяина, но Селиванов уже не думал об этом. Он мчался вперед, желая оказаться как можно дальше от видения, пригрезившегося ему в храме.

На максимально возможной скорости Дмитрий выехал на проселочную дорогу как раз в тот момент, когда на мост, проходивший через небольшую речушку, вышла целая толпа празднично одетых членов общины. Люди пели песни и радовались новому дню. Сегодня, в честь именин земли, они даже забыли свою неприязнь к чужакам, и теперь искренне поздравляли Дмитрия с праздником. Одна из шествующих девушек украсила голову Селиванова венком из полевых цветов.

Дмитрий, следуя неведомому внутреннему порыву, сорвал с себя украшение и бросил его в воду. Девушка шарахнулась от него в сторону и расплакалась. Но ее мгновенно смогли утешить другие члены общины. Дмитрия же праздничная толпа обтекла стороной, больше не предпринимая попыток подружиться.

На пороге дома, ставшего Селиванову временным пристанищем, он едва не сбил с ног самого Миролюба. Тот едва успел вовремя отпрыгнуть, не понимая причин происходящего.

– Что случилось? Куда ты пропал утром? – поинтересовался Миролюб, вошедший в дом вслед за Дмитрием.

– Я был в храме, – последовал ответ. Дмитрий даже не пытался сдержать дрожащий голос и стук зубов.

– И что же тебя так испугало?

– Если бы ты только мог видеть ту тварь, которая привиделась мне, то не задавал бы подобных вопросов.

– Тварь?! – негодующе воскликнул Миролюб.

– Да, тварь, – подтвердил Селиванов. – Богомерзкое чудовище, не имеющее права на существование даже в горячечном бреду сумасшедшего. – Говоря это, Дмитрий не видел, как каждое его слово заставляет Миролюба крепче сжимать кулаки. Глаза язычника гневно вспыхнули.

Так и не произнеся ни слова, Миролюб вышел из избы, громко хлопнув входной дверью. У него была масса аргументов, чтобы разубедить гостя в его убеждениях, но он решил, что это дело стоит доверить другому.

 

 Уже не несколько часов подряд Дмитрий сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему казалось, что он даже перестал за это время дышать. Нескончаемый поток мыслей вился в его голове, но ни одна из них так и не получила окончательного формирования. Его предположения были одно немыслимее другого, но прагматичный ум продолжал уговаривать его в том, что он увидел лишь мираж, плод своей болезненной фантазии. И все же какая-то часть его сознания утверждала обратное: женщина-змея была такой же реальной, как и сам Дмитрий.

Селиванов не слышал, как в его дверь громко постучали, и не заметил, как в избу вошел Безгнев. Жрец изучающе посмотрел на Дмитрия  и утвердительно кивнул собственным мыслям: как и говорил Миролюб, их гость наверняка увидел то, к чему еще не был готов. Безгнев взял табурет и уселся прямо напротив Дмитрия так, чтобы видеть лицо собеседника.

– Итак, ты увидел Ее?.. – заключил жрец и тяжело вздохнул.

При этих словах Дмитрий вздрогнул и, не мигая, уставился на Безгнева. Одна короткая фраза уже сама по себе говорила о том, что увиденное им – правда, но он по-прежнему отказывался в это верить. Дмитрий отвернулся и лишь отрицательно мотнул головой.

– Я вполне могу понять твое нежелание разговаривать, – произнес жрец, – но просто обязан объяснить тебе все происходящее здесь. Это мой долг!

Дмитрий не ответил, продолжая смотреть в пустоту. Ему как в далеком детстве хотелось закрыть уши руками и убежать, чтобы не слышать то, что ему собирались поведать. Но он не был трусом, а потому остался на своем месте.

– Прежде всего, позволь мне рассказать тебе о себе, – продолжил Безгнев, – история моей жизни является наглядным примером того, как одно событие может перевернуть всю жизнь человека с ног на голову. Начну с того, что я, в прошлом, историк, преподаватель университета.  Меня всегда интересовали древности, в особенности – артефакты, свидетели жизни славян, моих далеких предков. Мой пытливый ум заставлял не только изучать документальные источники, но и посещать многие мета, некоторые из которых были поистине загадочными и таинственными. Чем больше я узнавал, тем больше приходил к одной мысли, приводившей меня в трепет: наши прапрадеды не просто верили в различных существ, они общались с ними, признавали себя их потомками.

Случайность, как часто бывает в нашей жизни, свела меня с Ярославом, который предложил мне принять участие в его экспедиции. Не знаю, что именно убедило меня, но я согласился. И когда здесь, в древней святыне предков, отыскались свидетельства правоты моих убеждений, мой мир окончательно изменился. И я остался, как и многие другие члены нашей экспедиции.

После смерти Ярослава, ставшего первым жрецом Велеса, мне пришлось занять его место. Мы все надеялись, что Миролюб пойдет по стопам отца, но хозяйственные вопросы пока не дают ему этого сделать. Однако у меня нет причин роптать на судьбу… – Безгнев запнулся и прокашлялся, – мой поиск окончился полным успехом и я счастлив так, как только может быть человек.

– Что принесли тебе новые знания? – включился в разговор Дмитрий. – Поклоняешься древним идолам ушедших в небытие богов, забыл людей и сидишь в этом заброшенном месте… Неужели не понимаешь, что в новом мире нет места для таких как ты?

– Я нашел свое место, и оно находится здесь, – отметил жрец и провел ладонью по лицу, словно смахивая с него набежавшую усталость. – Боги не делают различий  между своими детьми, они слышит молитвы, обращенные к ним на разных языках, независимо от того, каким именем их величают. Главное, чтобы душа была чистой, сердце  крепким, а молитвы  искренними.

– Если все так просто, то почему на земле так много разных религий? – скептически спросил Дмитрий.

– Изучая древние книги, я уразумел то, что если отбросить некоторые несущественные различия, то суть их будет единой. Вопрос в том, как трактовать откровения. Мы идем неверным путем, ища различия. Погрязнув в символизме и несущественных по сути своей деталях, мы утратили главную цель. А она заключается в единстве – людей и их мыслей.

– Какие же детали, по-твоему, несущественны?

– Я имею ввиду отличия мировоззренческих представлений разных народов, сложившихся у них веками традиций и нравственных устоев. Чтобы тебе было понятно, приведу пример: нельзя одними и теми же словами объяснить племени каннибалов и племени вегетарианцев основные принципы возможности их взаимного сосуществования. Но люди, неверно истолковали послания: дав им разные ориентиры, их не сделали избранными или любимыми детьми, напротив, направили по единственно верному пути, ведущему к единению. Я не могу верить, что кровавая инквизиция, крестовые походы и братоубийственные войны – это задумка богов. Нет, нет и еще раз нет! Все это происки людей, гонимых жаждой наживы и власти, которые прикрывались божественными именами. И я каждый день молюсь о том, чтобы все народы раскрыли свои глаза достаточно широко, чтобы суметь постичь тайный смысл откровений, оставленных им предками.

– И ты полагаешь, что именно тебе удалось расшифровать тайный замысел богов?

– Ни в коем случае – я вовсе не считаю себя избранным. Но уверен в том, что пока мы не забудем о различиях и не начнем искать друг в друге схожесть, мир на земле не наступит никогда.

– Для чего ты все это мне рассказываешь? – насторожился Дмитрий, поняв, что жрец ушел слишком далеко от намеченной темы разговора. – Причем здесь то, что я увидел в храме?!

– Змиулана, так зовут ту девушку, которую ты видел, – изрек жрец. – И Она  – прямой потомок Велеса.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тварь – богиня?! – вскипел Дмитрий.

– И да, и нет,  – туманно заметил Безгнев. От него не укрылось, как передернуло гостя при одном упоминании о девушке. – Она  представитель древнейшей расы, жившей на планете за долго до появления на ней человека разумного. Может статься, что последняя в своем роде. Она не богиня, но та часть ее сущности, которая не принадлежит человеку, позволяет ей видеть многое и бывать там, куда нет доступа человеку. Наши предки почитали таких существ, как  посредников между ними и Богами, но мир изменился и на змеев начались гонения.

– Все верно, – заметил Селиванов, – этих тварей нужно было уничтожить! Разве не с ними воевали богатыри в сказках, и, в конце концов, разве не змей погубил Адама и Еву?

– Если уж на то пошло, то змеи во многих древних религиях – это источник мудрости и сокровенных знаний. Можешь меня осудить, но я полагаю, что змей искусил Еву, дав той разум – но вот распорядилась полученным запретным плодом она по своему усмотрению. Знания – источник силы, но то, как и к чему ее применять, решает сам человек. Ядерное и бактериологическое оружие – тоже продукт познаний людей в определенных сферах, нужно ли говорить, что змеи не имеют к нему никакого отношения? А что касается древнего эпоса, то, к сожалению, среди змеи, как и среди нас самих, попадались как положительные, так и отрицательные персонажи. Но по природе своей они не злобны, скорее среди них были те, кого неразумная жадность привела к гибели. Как видишь, змеи имеют с нами очень много общего.

– Не хочешь ли ты сказать, что есть вероятность, что эти гады по-прежнему живут где-то на земле?

– Как рассказала нам Змиулана, ее предки ушли в другие, не доступные нам реальности, гонимые людской злобой. И все же на земле осталось немало их потомков, а также тех, кто продолжает помогать людям, таких, как она сама.

– Так это ей я должен поклониться, чтобы исцелиться!? Ни за что! Пусть лучше это, – Дмитрий похлопал по инвалидному креслу, – останется при мне навсегда.

– Она не требует поклонения и не заставляет себя почитать. Но дарует мудрость тем, кто искренне обращается к ней за помощью. Все мы здесь любим ее и заботимся о ней  в меру своих возможностей. Более того, каждый из нас готов отдать за нее собственные жизни, а потому я прошу тебя не говорить о Милане, как о чем-то мерзком. Не знаю, почему она решила явить тебе свой истинный облик… Но раз она сделала так, значит, видела в тебе то, чего не вижу я! 

– Истинный облик?.. – вскинулся Дмитрий. –  А есть еще какой-то?

– Змиулана, или Милана, как называем ее мы, может быть обычной девушкой и жить среди нас. Но ее суть от этого не меняется. Я уже говорил тебе о том, что нельзя обращать внимания на внешние различия. И, если ты постараешься узнать сущность Миланы, то и для тебя она станет наставницей и другом.

– Я не хочу ничего больше знать о ней! – заявил Селиванов. – Сегодня же соберу вещи и уберусь из вашего поселения…

Дмитрий выглядел не просто разъяренным, он был по-настоящему взбешен! Мысль о том, что среди обычных людей может скрываться другие, чужеродные существа пугала его больше, чем тысяча истинных гадюк.

– Если решишь уехать, то я хочу тебя сразу предупредить, – заметил жрец, – никогда и ни кому ты не должен говорить о том, что здесь увидел!

– А что в противном случае?

– Во-первых тебе никто не поверит. А во-вторых, мои слова о том, что мы будем защищать Милану до последнего, не пустая болтовня.

Дмитрий только отмахнулся от Безгнева и принялся укладывать в чемодан свои вещи.

– Можешь не беспокоиться, – сказал он жрецу, – я хочу не только уехать отсюда, но и забыть вашу общину как страшный сон. Вот и все!

– Не горячись, – примирительно заметил Безгнев, – уехать ты еще успеешь. Если передумаешь, то я все же проведу обряд Загаданного желания, возможно, это все же поможет тебе.

– Не стоит, – отозвался Дмитрий. – Я сыт по горло всеми вами, а, в особенности, вашими божками.

– Как знаешь, – пожал плечами жрец и вышел из избы.

Дмитрий, желая поскорее убраться из злополучного места, наскоро собрал чемоданы и погрузил их в свое авто. Он решил не обращаться за помощью к Миролюбу и найти обратный путь самому.